Текст книги "Дело о хитром писателе"

Автор книги: Эмили Родда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Дело о хитром писателе

Глава I
ДОМ КЕЙНА

– Эбнер Кейн? Лиз, ты не шутишь? Мы будем работать у Эбнера Кейна? – восторженно завопил Том, отбросив в сторону свой альбом.

И тут же подавился хот-догом. Лицо его покраснело от кашля.

Ник осуждающе вскинул бровь.

– Убавь громкость, Мойстен, – лениво растягивая слова, произнес он. – Зачем орать на всю округу?

– Ник, ты не понимаешь – Эбнер Кейн! – Том захлебывался от возбуждения и при этом так таращил глаза, что, казалось, они вот-вот вылезут из орбит. – Он, что же, позвонил тебе? Вот прямо так – взял и позвонил? Лиз, ты в самом деле разговаривала с ним?

Я самодовольно кивнула. Предугадать реакцию Тома было нетрудно. Для него Эбнер Кейн – величайший писатель всех времен и народов. Том вообще без ума от «ужастиков», а Эбнер Кейн – большой мастер по части того, как наводить страх на читателя.

Том наклонил голову к столу и слегка постучал лбом о полированную поверхность.

– Мы будем работать у Эбнера Кейна, – бормотал он. – С ума сойти! Не могу в это поверить…

В кафе, где мы сидели, в это время дня всегда полно народу, и за соседними столиками послышались смешки. Ришель тут же слегка отодвинулась от нас вместе со стулом и принялась нетерпеливо поглядывать на дверь. Потом отбросила назад свои золотистые волосы и сделала скучающее лицо. Наверное, рассчитывала таким образом убедить всех, что она просто на минутку присела к нашему столику в ожидании, когда придет ее компания.

– Том, пока что мы не можем определенно сказать, что у него работаем, – охладила его пыл Санни. – Сначала мы все должны согласиться с этим предложением, ведь так? Какую работу он нам предлагает?

– Санни, ты что, спятила? – взорвался Том. – Да я бы согласился на что угодно, только бы работать у Эбнера Кейна! Пусть даже выгуливать хоть каких-нибудь его воронковых пауков![1]1
  Крупные, очень ядовитые и агрессивные пауки, распространенные в Австралии.


[Закрыть]

– А я – нет, – пожала плечами Санни.

Я вздохнула. Санни Чан – моя лучшая подруга. Но она так невозмутима и расчетлива, что иногда меня это просто бесит. Единственное, к чему она относится с нескрываемым энтузиазмом, – гимнастика. Санни занимается еще таэквандо и йогой, но это для нее как бы побочные увлечения. А настоящая страсть – гимнастика. Она отдает этому всю себя. И когда Санни думает о своем будущем, то прежде всего видит себя в спортивном зале. Из-за этого ребята иногда посмеиваются над ней. Но и уважают. И, кроме того, все они уже вполне определились со своим будущим.

Ришель мечтает стать манекенщицей. Ник хочет торговать компьютерами и заработать этим кучу денег. Элмо собирается стать журналистом, а Том – художником, как и его отец. Так же, как у Санни, у каждого из них в придачу к честолюбивым планам есть свой талант.

Я посмотрела на ребят – вот они сидят вокруг стола, спорят. Не знаю, почему, но у меня вдруг слегка испортилось настроение. Изо всей нашей компании только у одной меня не было никаких особых талантов. Правда, раньше меня это не смущало. Наверное, я об этом просто не задумывалась. Но теперь, когда вдруг поняла, эти мысли уже не отставали от меня, как упрямое серое облачко.

Тряхнув головой, я вновь подключилась к их разговору.

– Нельзя ли ближе к делу? – с обычной небрежной медлительностью говорил Ник, поглядывая на часы.

– Да, вот именно, – вставил Элмо. – Мне еще нужно в редакцию «Пера» – помочь кое в чем. Но я тоже хочу знать.

Я сделала глубокий вдох и попыталась вернуть себе прежний энтузиазм. Мне давно не терпелось выложить им все. И, конечно, Том, страстный поклонник триллеров, должен был оказаться после этого прямиком на седьмом небе.

– Мистер Кейн всего несколько месяцев назад переехал в новый дом, – объявила я, – и он хочет, чтобы мы помогли привести в божеский вид его кабинет.

– Понятно: распаковывать ящики, разбирать, расставлять, – кивнул Элмо. – По-моему, работа подходящая.

– Вполне, но это еще не все, – я выдержала эффектную паузу. – Кроме того, он хочет, чтобы мы печатали рукопись его новой книги – набирали на компьютере! Мы будем первыми ее читателями. Мы сможем прочесть ее даже раньше издателей! Ну, что на это скажете?!

Том лишился дара речи. И на этот раз, могу поклясться, потрясен был не он один. Что неудивительно. Потому что работа и впрямь необыкновенная.

Последнее время дела нашей команды – акционерного общества «Великолепная шестерка» – шли хорошо, недостатка в работе не ощущалось. Может быть, благодаря удачной рекламной кампании, которую мы провели. Но по какой-то причине работа, за которую берется «Великолепная шестерка», к большому огорчению моей мамы, оборачивается таинственными и рискованными приключениями. Почему-то так повелось с первых дней существования нашего АО. Хотя сами мы расследований не ищем, но, похоже, расследования ищут нас. Так что наши имена и даже фотографии уже несколько раз появлялись в газете.

Конечно, больше всего писала про нас местная газета Рейвен-Хилла под названием «Перо». Потому что, во-первых, мы все жители Рейвен-Хилла. А, во-вторых, издает эту газету отец Элмо, мистер Циммер, которого мы называли просто Цим. Наша команда занимается доставкой «Пера» подписчикам каждое утро по четвергам. Так что у Цима хватает причин печатать о нас статьи.

Одним словом, без работы мы не сидели. Но все это была самая обычная работа – выгуливать собак, присматривать за детьми, убирать во дворах, – короче, вы понимаете, что я имею в виду.

Работа у знаменитого писателя – это, несомненно, ступенькой выше. А уж печатать рукопись популярного автора триллеров и помогать ему обустраивать кабинет – об этом вообще можно только мечтать. Во всяком случае, так считали Том и я. Правда, как я заметила, остальные нашего буйного восторга не разделяли. Что ж, этого следовало ожидать. Но все же и на них мое известие произвело впечатление. И немалое.

На всех, кроме Ришель. Но это, я думаю, объяснялось тем, что она секунду назад обнаружила белое пятнышко у себя на ногте и в данный момент изучала его, разглядывая со всех сторон, и ей просто было некогда думать о пустяках. Поэтому ожидать от нее какой-либо реакции было делом безнадежным, до тех пор, пока она не решит, грозит ли ей это пятнышко смертельной опасностью или нет.

Реакцию остальных можно было считать вполне удовлетворительной.

– Просто невероятно! – выдохнул Том, обретя, наконец, дар речи.

– Это точно! Но почему для такой важной работы ему понадобились именно мы? – удивилась Санни. – Разве мало профессиональных машинисток, которые…

– Он сказал, что не хочет иметь дело с профессиональными машинистками, – поспешила объяснить я. – Ему нужна наша команда. Он прочитал о нас в «Пере» – как раз вчера. Он говорит, что это, наверное, судьба.

– А он случайно не псих какой-нибудь? – засомневалась Санни. – С меня уже этих чокнутых хватит.

– О, Боже, какой еще псих! – возмутился Том. – Ты что, не поняла? Речь идет о писателе Эбнере Кейне! Величайшем…

– Величайшем? Да у него все в прошлом! – вмешался Ник. Поклонение кумирам всегда раздражало его. Особенно, если это был кумир Тома. – У твоего Эбнера Кейна уже давным-давно не было ни одной оригинальной идеи, – продолжал он. – И это всем известно. Ты читал рецензию на этот его шедевр «Клыки» в «Курьере»? «Новый Кейн – жалкое зрелище» – так она называется.

– Что я слышу! Неужели и ты читал «Клыки»? – вежливо осведомился Том.

– Разумеется, нет, – отрезал Ник. – Я такую ерунду не читаю.

– Вот именно, не читаешь, и этим все сказано. Так что лучше помалкивай, – процедил Том сквозь зубы, краснея от негодования.

Ник снисходительно улыбнулся своей особой, бесившей собеседников улыбкой и ничего не ответил.

Я заметила, что Элмо начинает терять терпение. В том, что Том и Ник подкалывают друг друга, нет ничего интересного. Этим зрелищем можно наслаждаться по двадцать раз на день триста шестьдесят пять дней в году.

– Так что, соглашаемся мы на эту работу или нет? – напрямик спросила я. – Лично я – за.

Санни, Элмо и Том дружно кивнули. Немного выждав, Ник тоже кивнул.

Ришель к этому моменту перешла от ревизии ногтей к детальной проверке своих великолепных волос – с целью выявления посеченных концов. Наклонившись через стол, я похлопала ее по руке.

– Ришель, а ты как? За или против?

Она вскинула на меня свои огромные голубые глазищи:

– А о чем речь, какая работа?

Я собрала в кулак остатки терпения.

– Печатать рукопись и убирать в кабинете Эбнера Кейна, – раздельно и внятно произнесла я.

Ришель вздохнула.

– Лиз, ты же знаешь, печатать я не умею, – пожаловалась она. – И опять мне, наверное, придется копаться в скучных старых вырезках, раскладывая их по полкам или еще что-нибудь в этом роде. Всегда мне достается самая противная работа.

Это была такая наглая ложь, что мы все возмущенно уставились на нее. Она опять вздохнула.

– Ну уж ладно. Все равно ничего другого пока нет. А мне нужны деньги. Так что я, пожалуй, тоже – за.

Я кивнула, и мы все встали, чтобы идти. Ришель огляделась, ища свою сумку.

– Послушайте, – сказала она, вновь оборачиваясь к нам. – А кто такой этот Эбнер Кейн?

* * *

На следующий день после уроков мы отправились к Эбнеру Кейну. Мы уже, конечно, успели объяснить Ришель, кто он такой, и теперь она жаждала с ним познакомиться. В основном из-за двух его книжек – «Темные замыслы» и «Я помню Грейс», по которым были сняты фильмы.

Ришель только тем и занимается, что постоянно листает журналы. А на книги у нее времени не остается, за исключением обязательной литературы – того, что задают в школе, тут уж ничего не поделаешь. По ее мнению, читать книги скучно, потому что они слишком длинные. И потом, в них нет ни цветных фотографий, ни полезных советов о том, как улучшить свою внешность. Поэтому, когда Том растолковывал ей про Эбнера Кейна, она сначала слушала его с отсутствующим взглядом. Но фильмы – это, конечно, другое дело. И стоило ему только упомянуть о «Темных замыслах» и «Я помню Грейс», как ее затуманенный взор прояснился, в глазах мелькнул заинтересованный огонек.

– Неужели? Значит, он и фильмы делает? – воскликнула она. – Это здорово!

– Не совсем так. На самом деле он не «делает» фильмы, – объяснила я. – Он пишет книги, а потом у него кто-нибудь покупает права на экранизацию и снимает фильм.

– Вот уж кто по-настоящему богат, – радостно закивала Ришель. – Да, это здорово!

Я не могу сказать, что Ришель – дурочка. Нет, она вовсе не глупа. Мы с ней дружим с детского сада, и кому как не мне это знать. Просто она не очень обращает внимание на то, что происходит вокруг. Замечает только, кто во что одет. И ее голова обычно работает только в одном направлении. О чем бы ни шла речь, первая ее мысль – а как это скажется на ней, Ришель?

Я искоса поглядывала на нее, когда мы шли по Крейгенд-роуд, разыскивая дом Эбнера Кейна. Ришель всегда очень заботится о своем внешнем виде, но сегодня прямо-таки превзошла себя. На ней были лучшие джинсы, любимый, небесно-голубого цвета, свитер, новая куртка и ботинки. Ее голубые глаза сияли. Волосы золотым облаком развевались за плечами. Ришель была во всеоружии – она шла знакомиться с богатым человеком, который делает фильмы. Именно такие люди вызывают у нее особый интерес.

Поэтому нетрудно понять ее разочарование, когда я остановилась перед заросшим сорняками палисадником, за которым виднелся узкий обшарпанный фасад высокого дома.

– Этот? Ты уверена? – с сомнением протянула она.

– По крайней мере, этот номер дома он назвал мне по телефону, – ответила я. – Во всяком случае, так у меня записано. Может, я не расслышала.

Если честно, я и сама была порядком разочарована. Мой дом тоже стоит на Крейгенд-роуд, только ближе к парку. И Крейгенд-роуд входит в мой участок по разноске газет. Так что этот дом я знала и раньше – много раз приносила туда «Перо», просовывая свернутую газету через прутья калитки. В соседнем доме живет огромная псина, которая всегда выскакивает, как сумасшедшая, начинает лаять и кидаться на калитку, будто хочет меня сожрать. Xopошо еще, что в этот день ее не было поблизости.

Я помню, как на этом доме появилась табличка «Продается» и как потом, несколькими месяцами позже, ее сменила надпись «Продано». Но я никогда не обращала внимания на номер дома. Поэтому, когда Эбнер Кейн продиктовал свой адрес, мне и в голову не пришло, что это тот самый дом. Я просто не могла себе представить, что он живет в таком месте.

Мне не оставалось ничего другого, как нажать на ручку калитки и открыть ее, насколько это позволяли торчащие ветки куста. Ребята протиснулись вслед за мной в узкую щель и остановились на дорожке, ведущей к парадной двери. Она была грязной, заросшей мхом и травой, под которыми все-таки можно было разглядеть выложенную красивым узором плитку.

Длинный палисадник перед домом представлял собой огромную свалку мусора, но у самого дома росли две старые азалии, такие высокие, что они почти закрывали окна первого этажа.

Пожалуй, этот дом смотрелся бы вовсе не так ужасно, если бы его привести в порядок, решила я. И все же в нем было что-то, угнетавшее меня. Что-то совершенно не связанное с облупившейся краской и запущенным садом. Просто сама атмосфера непонятным образом наводила тоску.

– Я ожидал, что у него дом будет получше, – прокомментировал Элмо, запуская пятерню в свою рыжую вьющуюся шевелюру. В отличие от Ришель, Элмо редко обращал внимание на чужие дома или одежду.

Но тут, я думаю, все мы ожидали увидеть что-то более впечатляющее.

– Говорил я вам, не так у него сейчас все гладко, – хмыкнул Ник, скептически оглядывая запущенный сад. – Видно, он здорово сел на мель, если решил поселиться в этой мусорной куче. А раньше у него был большой дом с видом на гавань.

– Может, ему опротивело жить среди богачей, – Том бесстрашно бросился на защиту своего кумира. – Между прочим, уже после того, как Кейн сюда переехал, он выступал в библиотеке – бесплатно.

– И еще перед стариками в «Крейгенде», и тоже бесплатно, – вставила я, вспомнив, что мне рассказывала знакомая старушка Перри Пламмер месяца два назад.

– Ну и что с того? Может, он это ради рекламы делал, – фыркнул Ник.

Том нахмурился.

– Все равно, ничего плохого в этом доме я не вижу, – пробурчал он. – Ему, должно быть, лет сто, не меньше. И он, наверное, до крыши набит мраморными каминами, кедровыми панелями на стенах и тому подобной роскошью. Его только нужно привести в порядок. И потом, у Кейна есть еще загородное поместье, чтоб вы знали. Он там скаковых лошадей разводит.

– Он говорил, что хочет для своего городского дома подыскать что-нибудь поменьше, – вставил Элмо. – Его содержать легче. Я это в интервью прочел.

– Тогда надо было покупать квартиру, – сказала Ришель. – Хорошую, современную квартиру с видом из окон.

– Ладно, это не наше дело, верно? – поморщилась я и, быстро пройдя по дорожке к двери, постучала.

Где-то в глубине дома послышались шаги. Замок щелкнул, и дверь распахнулась. Перед нами на фоне грязной прихожей, освещенной свисающей с потолка лампой под огромным красным абажуром с бахромой, стоял невысокого роста мужчина с аккуратной черной бородкой.

Я видела это лицо десятки раз на фотографиях. Но увидеть его в жизни – это было для меня потрясением.

Он был очень бледен. Блестящие, черные волосы, зачесанные назад, образовывали на его белом лбу четкий мыс. Черные брови изгибались углом над пронзительными голубыми глазами в обрамлении темных теней. Одет он был в черные брюки, черный пиджак и черную рубашку. На ногах – черные туфли. Его правая рука висела на перевязи из черной шелковой ленты.

Да, это был Эбнер Кейн. Но выглядел он довольно странно.

– Ух ты! – выдохнул Элмо за моей спиной.

Проглотив застрявший в горле ком, я заставила себя произнести:

– Э-э… мистер Кейн, я – Элизабет Фри. Вы нам звонили – насчет работы… АО «Великолепная шестерка».

– А-а! Ну да, конечно, – проговорил он и улыбнулся, показав ряд очень белых, слегка заостренных зубов.

Его бледно-голубые глаза внимательно рассматривали нас, пока мы смущенно переминались у порога.

– Отлично, – наконец проговорил он чуть нараспев.

Голос у него был низкий и глубокий.

Он протянул нам левую руку. За его спиной красный абажур жутковато качнулся от ветра, внезапно ворвавшегося в прихожую.

– Входите, – кивнул он. – Добро пожаловать в дом Кейна.

Глава II
АТМОСФЕРА ЗЛА

– Пожалуйста, называйте меня просто Эбнер, – сказал он, ведя нас по коридору. – А то от обращения «мистер Кейн» я начинаю ощущать себя древним стариком. Договорились?

Я кивнула. Как вам будет угодно, мистер Кейн.

В доме пахло затхлостью и пылью. Я невольно сморщила нос. Даже от самого Эбнера Кейна, казалось, исходит какой-то странный запах. Не то чтобы очень противный, но какой-то не живой, не свойственный человеку. Наверное, какой-нибудь дорогущий лосьон после бритья, решила я. Надо бы ему перейти на другую марку.

Мы шли по коридору с деревянными панелями, бросая любопытные взгляды в раскрытые двери комнат. Как и предполагал Том, в них действительно имелись мраморные камины, но тусклые, обшарпанные и удручающе грязные.

– Ну, прямо не дом, а дворец, – вполголоса бросил Ник, когда мы подошли к подножью лестницы, ведущей на второй этаж.

Он, конечно, сказал это с иронией и не рассчитывал, что Эбнер Кейн услышит его. Но при общем молчании это прозвучало слишком громко. Эбнер остановился, обернулся к Нику.

– Благодарю, – с коротким смешком сказал он. – Тебе, конечно, известно о его мрачном прошлом?

Ник, смутившись, только молча покачал головой.

– Дом построил капитан Элиас Кинг, – проговорил Эбнер Кейн, вновь демонстрируя в улыбке свои белые зубы. – Человек отнюдь не добродетельный, он промышлял работорговлей. И все свое состояние сколотил на том, что ловил мирных аборигенов-островитян и продавал их в рабство, – Кейн на секунду задумался. – Точнее, продавал тех, кому удавалось выжить после нечеловечески тяжелого плавания на его кораблях, – продолжил он. – Говорят, по вине Элиаса Кинга погибли сотни ни в чем не повинных людей.

Эбнер провел рукой по резным деревянным перилам.

– Жители Рейвен-Хилла говорили тогда, что этот дом был построен на кровавые деньги, – сказал он. – Неудивительно, что в нем царит такая великолепная атмосфера зла.

Стоявший рядом со мной Том тихонько ахнул. Я поежилась при мысли обо всех этих несчастных, которых Элиас Кинг оторвал от их семей и увез умирать вдали от родного дома.

– И чем же он кончил, этот злодей? – нервно спросил Элмо. – Надеюсь, с ним случилось что-нибудь по-настоящему ужасное.

Эбнер Кейн пожал плечами, потом похлопал ладонью по деревянному поручню.

– В один прекрасный день он просто исчез, – ответил он. Его бледно-голубые глаза странно поблескивали в красном свете коридорной лампы. – Кое-кто поговаривал, что он убежал, спасаясь от врагов. У такого человека, как он, врагов всегда хватает. А другие говорили, что он попал в лапы к дьяволу и угодил прямо в ад. По-твоему, такой конец достаточно ужасен?

– Я в подобную чушь не верю, – нахмурился Элмо. – Могу спорить, он просто слинял куда-то и прожил там в свое удовольствие остаток дней на эти кровавые деньги. Негодяй!

Санни что-то пробормотала, выражая полное согласие.

– Да, но он не взял с собой ничего из своих денег, – сказал Эбнер Кейн, загадочно щурясь. – Во всяком случае, так рассказывают. Будто бы весь его капитал – тысячи фунтов – остался в банке. По тем временам – это целое состояние. И его так никто и не востребовал.

Мы пробыли в этом старом доме всего минут десять, но уже успели почувствовать, как его недобрая атмосфера окутывает и поглощает нас. Противные мурашки забегали у меня по спине.

– После этого, как я слышал, дом долгое время пустовал, – снова послышался вкрадчивый голос Эбнера. – Полагаю, никому даже в голову не приходило поселиться здесь.

– Это можно понять, – бросил Ник.

– Разумеется, – согласился Эбнер Кейн. – Большинство людей стараются держаться подальше от таких проклятых мест. Но ничто не длится вечно. Старые истории умирают. Мало-помалу о дурной славе дома было забыто, – он, опять прищурившись, посмотрел на нас. – Когда у меня появится время, надо будет покопаться в библиотеке, разузнать о дальнейшей истории этого дома. Возможно, она весьма интересна.

– А кому он принадлежал до вас? – спросила я.

Эбнер пожал плечами.

– Одной самой обыкновенной молодой паре – вполне приятные люди. История их, кажется, не очень интересовала. Во всяком случае, со мной они об этом не говорили. Правда, они прожили здесь всего год. И, нужно заметить, очень стремились поскорее продать этот дом. Возможно, из-за каких-то финансовых затруднений.

– Может, они решили, что в доме живут привидения? – предположил Том.

– Очень может быть, – засмеялся Эбнер.

Он удовлетворенно оглядел коридор и уходящую вверх темную лестницу.

– Как бы то ни было… меня этот дом устраивает, – сказал Эбнер. – Он меня вдохновляет. Я, если хотите, чувствую, что, наконец, обрел здесь свой настоящий дом. Ведь, если на то пошло, ужасы и злодейства – это как раз то, что мне надо, – такова специфика моей работы.

Я уставилась на него. Это уж слишком. Неужели он это серьезно? А, может, так, на зрителя работает? И этот рассказ про Элиаса Кинга – правда, или Эбнер Кейн просто лапшу нам на уши вешает? Я не знала, что и думать.

А он опять осклабился в острозубой ухмылке.

– Ладно, хватит историй, – вдруг заторопил он. – Давайте-ка перейдем к делу.

Вслед за ним мы прошли мимо лестницы в кухню. Это была просторная комната, гораздо светлее и веселее, чем все остальное в доме. У дальней ее стены располагались раковина, плита и холодильник. Из окон были видны верхушки деревьев и дома на противоположной стороне улицы. Рядом с нами, недалеко от двери, стоял деревянный стол и несколько стульев, какие-то комнатные растения в больших горшках, а за ними посудный шкаф с открытыми полками, на которых были выставлены в ряд симпатичные бело-голубые тарелочки. Все здесь казалось до невероятности обыденным и нормальным после зловещего красного полумрака прихожей и кошмарной истории, которую мы там услышали.

В углу кухни еще одна лестница вела вниз. Там, наверное, дверь черного хода, выходящая во двор, решила я. Дом стоял на склоне холма. Поэтому, являясь двухэтажным с фасада и трехэтажным с тыла, он фактически был гораздо больше, чем казался снаружи.

– Присаживайтесь, – предложил нам Эбнер Кейн.

Здесь, в кухне, он выглядел совершенно обычным человеком в черном костюме. Его дьявольские взгляды уже не производили прежнего впечатления. Но все равно он был какой-то странный. И я радовалась, что не одна здесь, а с ребятами.

Мы сели к столу. Эбнер остался стоять. Я по очереди представила ему всех ребят.

Он кивнул.

– У меня такое чувство, будто я всех вас уже давно знаю, – заметил он. – Я прочитал о вашей «Великолепной шестерке» два дня назад, когда ждал в приемной хирурга, чтобы мне привели в порядок вот это безобразие, – он похлопал левой рукой по запястью правой.

Звук действительно получился такой, будто под черным шелком перевязи у него был гипс.

Кейн досадливо поморщился.

– Да, представьте себе, позавчера меня угораздило упасть – как раз вот здесь, с этих ступенек, – и сломать руку у запястья.

Мы все что-то пробормотали, выражая свое сочувствие.

А он, между тем, продолжал:

– И я сказал моему милому доктору: «Но что же я буду делать с моей новой книгой, если вы меня вот так спеленаете? Как же я ее закончу? Не говоря уж о моем кабинете. Как я смогу привести его в божеский вид с одной рукой в гипсе?» А он мне, представьте, отвечает: «Найдите себе помощников». Вот так, не больше и не меньше. Легко сказать, подумал я тогда. И тут вспомнил статью, которую только что прочел в газете «Перо», – про фирму «Великолепная шестерка», – он оглядел нас всех по очереди, останавливая на каждом проницательный взгляд.

Я почувствовала, как рядом со мной смущенно заерзал на стуле Элмо.

– А потом я понял, – объявил Эбнер, – что именно так все и должно было случиться.

На секунду воцарилось молчание.

– Почему? – напрямик спросила Санни.

В ответ опять улыбка.

– Самый практичный член команды, – прокомментировал Кейн. – Что ж, Санни, я тебе отвечу. Ты, вероятно, в судьбу не веришь. А я верю. И ответ на твой вопрос – здесь, – он похлопал рукой по блокноту, лежащему на столе лицевой стороной вниз. – Ты поймешь, что я имею в виду, как только вы приступите к работе, – продолжал он. – Но для меня очень важно знать, когда вы сможете начать.

Я сделала глубокий вдох.

– Думаю, мы могли бы начать прямо сейчас, если вас это устроит.

Эбнер расплылся в улыбке, опять демонстрируя свои мелкие заостренные зубы.

– Прекрасно! – воскликнул он. – А завтра после обеда вы тоже сможете прийти? Не могу выразить, как был бы я вам благодарен. Эта книга – мне не терпится продолжить над ней работу.

Он сел во главе стола, рядом с Томом, и наклонился к нам.

– Для меня это очень важно, – понизив голос, проговорил он так, словно делился с нами какой-то мрачной тайной. – Дело в том, что я… некоторое время ничего не писал. Все эти хлопоты с куплей-продажей домов отнимают массу времени и сил. Да и еще до этого я был в… ну, скажем так: у меня не было вдохновения.

– Это был период творческого застоя? – с тревогой спросил Том.

Возможно, последние работы Эбнера Кейна не были так уж хороши, но Том все равно считал, что это верх совершенства. Он не хотел, чтобы источник этих шедевров иссяк.

Белозубая улыбка Кейна стала еще шире.

– Пожалуй, можно это назвать и так, – согласился он. – Но с переездом в этот дом все изменилось. Этот дом… он меня вдохновляет!

– Ох, слава Богу, – облегченно вздохнул Том. – И сколько вы уже успели написать?

– Только две главы – увы, – ответил Эбнер Кейн. – Две главы, написанные от руки, потому что я всегда делаю так свои первые черновые наброски. И тут – пожалуйста – такая неприятность! – он опять похлопал по своему загипсованному запястью.

– Значит, печатать нужно только две главы? – обрадовалась Ришель.

Думаю, ей была приятна мысль, что нам всем придется заняться уборкой дома, как только с печатанием будет закончено.

– Пока что две, Ришель, – кивнул Эбнер. – Но потом будет еще много. Я уже все продумал. Писать от руки остальные главы я, конечно, не могу, но можно диктовать их. Именно так я и собираюсь сделать. Запишу следующие главы на пленку – у меня есть диктофон, я его вчера специально купил. И вы будете печатать с голоса то, что я наговорю на кассету. Неплохая мысль, а?

– Да, это, наверное, очень интересно, – кивнула я.

Отчасти я действительно так считала. В офисе моего отца я видела, как секретарша печатает письма с диктофона. Она вслушивалась в голос, звучащий в наушниках, так, будто слушает музыку с плеера. Но в то же время я понимала, что все может оказаться не таким уж простым делом – ведь придется печатать то, что ты воспринимаешь на слух, но не видишь, – возможны всякие там «гм-м-м», «кхе-кхе» и так далее.

– Вот и отлично, – сказал Эбнер, вставая.

Том тоже вскочил с места, при этом нечаянно задев его руку в гипсе. Эбнер слегка поморщился.

– А теперь я покажу вам кабинет. Он внизу. Там, конечно, беспорядок, но, я уверен, вы с ним справитесь, – он опять улыбнулся. – Если верить газете, вы мастера на все руки. Так сказать, многопрофильная команда – у каждого свой талант. Ник – компьютерщик и финансист, Элмо – журналист, Ришель – красавица…

Ришель хихикнула, взмахнув в его сторону длинными ресницами.

– А Лиз… – произнес он и задумался.

Изобразив на лице улыбку, я пожала плечами.

– А я, наверное, белая ворона, – сказала я как можно более безразличным тоном. – Никаких особых талантов у меня нет, – что называется, самая заурядная личность.

Несмотря на мои старания, это прозвучало без должного безразличия. И даже наоборот – так прозвучало, будто мне это очень даже небезразлично. На самом деле так оно и было. Я все чаще ловила себя на том, что меня это начинает всерьез беспокоить.

Склонив голову набок, Эбнер Кейн посмотрел на меня. Я почувствовала, что краснею.

– Никогда так не говори, Лиз, заурядных личностей не бывает. И еще, знаешь что? Когда я с тобой получше познакомлюсь, я скажу тебе, какой у тебя талант. Договорились?

Я что-то смущенно пробормотала.

Он направился к лестнице, и мы гурьбой двинулись за ним.

– Осторожно, здесь ступеньки, – предупредил он, спускаясь.

Помня, что он сам всего два дня назад упал с этой лестницы, я крепче ухватилась за перила – не хватало мне еще опозориться, слетев отсюда кубарем. Хватит с меня и того, что я уже натерпелась за эти несколько минут. И чего меня дернуло ляпнуть ему насчет своей заурядности? Зачем о таких личных вещах говорить человеку, которого и знаешь-то всего каких-то минут пять? Да еще на глазах у всех своих друзей. Может быть, это потому, что Эбнер Кейн такой странный. Эти его пронзительные глаза… Прямо как у гипнотизера, решила я. Может, он каким-то образом на минуту вывел меня из равновесия, поэтому я и выложила все, о чем думала в тот момент.

Да, он, несомненно, человек необыкновенный.

И опять, уже в который раз, я задала себе вопрос, почему он решил, что это судьба, когда прочел про нашу команду в «Пере»? И что он имел в виду, когда сказал, что ответ – в первых двух главах его книги?

Я почувствовала, что мне ужасно не терпится прочитать, что написано на листках его блокнота. А, может, именно этого он и хотел? Мне показалось, что он из тех, кому нравится напускать на себя таинственность. И еще ему нравится его образ творца литературных «ужастиков». Иначе с чего бы ему так выряжаться? И с чего покупать такой мрачный старый дом?

Я чуть наклонилась вперед, чтобы заглянуть через его плечо в блокнот, который он держал в руке. На первом листе было что-то написано черными заглавными буквами. Название новой книги, поняла я: На грани срыва.