Текст книги "Вокзал Ватерлоо"

Автор книги: Эмили Грейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

И вот он здесь опять, но теперь не улыбается. Согласно истории болезни лейтенанта, его доставили в госпиталь лечиться от контузии.

– Здравствуйте, – сказала Мод, подходя к нему.

– Сестра… Лейтем, верно? – уточнил Томсон. – Вы меня помните?

– Да, – ответила Мод, – помню. Хотя, как я вижу, на этот раз вы здесь совсем по иной причине.

– Да, – подтвердил Томсон. – Пожалуй, что так.

Мод пододвинула к его койке стул и села.

– Расскажите, что с вами произошло, – предложила она.

– Да, ерунда, – отмахнулся лейтенант. – Мне вообще тут нечего делать.

– Лейтенант Томсон, – ласково произнесла Мод, – если б вам нечего было тут делать, я уверена, вас бы сюда не привезли.

– Я не так плох, как некоторые. – Он потянулся за стоявшим на тумбочке стаканом с водой, и Мод увидела, что рука его сильно дрожит. Она знала, что так часто бывает при контузии. Ей случалось наблюдать, как контуженые люди, пытаясь прикурить, размахивали горящей спичкой, словно дирижерской палочкой. При виде лейтенанта Томсона Мод в первую минуту внутренне вся напряглась, вспомнив про письмо, но она ему конечно же сочувствовала и стремилась помочь, ибо это была ее работа.

– Давно у вас эта дрожь? – спросила она, поддерживая его стакан, чтобы он мог напиться.

– Дрожь, – повторил Томсон, утолив жажду. – Значит, вот это что. А я-то думал, это земля сотрясается от очередного взрыва.

Мод улыбнулась.

– В какой-то степени это вызвано сотрясением земли, – стала объяснять она. – Ваша нервная система сильно расшатана. Солдаты не сознают, сколь губительно действуют на организм постоянные взрывы, но, уверяю вас, мы здесь относимся к этому очень серьезно.

– И каково же лечение? – поинтересовался лейтенант.

– Лечения как такового нет, – ответила Мод. – Вам прописан покой в сочетании с седативными средствами и, может быть, гидротерапией…

– Что это? – спросил Томсон.

– Ванны, – сказала Мод. – Просто красивое словечко для обозначения ванных процедур.

– А-а, – наконец-то улыбнулся он.

– Вам будет обеспечен хороший уход, – пообещала Мод. – Через нас прошло много таких пациентов, как вы.

– Спасибо, – поблагодарил лейтенант Томсон. – Полагаю, мне все-таки нужно подлечиться. Руки порой совсем не слушаются.

– А ноги? – осведомилась Мод.

– И ноги тоже, – признался он. – Я упал раз или два.

– Спите как? – допытывалась Мод. – Удается спокойно спать по ночам?

– Иногда, – ответил лейтенант Томсон.

Однако первую ночь в Брэкетт-он-Хит он спал плохо. В два часа, делая последний обход перед сном, Мод услышала крики и стоны, доносившиеся с одной из коек, а потом поняла, что это кричит и стонет лейтенант Томсон. Она подошла к нему. Мучимый кошмаром, он метался в постели. Его лицо было искажено, будто от боли.

– Нет, не надо, не туда, – громко бормотал он. – Бейкер, Форрест, идите к Кендаллу. Живо, бегом

Мод похолодела. Он произнес «Кендалл». Она не ослышалась. Значит, лейтенант Томсон, по всей вероятности, еще совсем недавно воевал вместе со Стивеном, если, конечно, он не вспоминает нечто, случившееся некоторое время назад. Не исключено, думала Мод, что он по-прежнему знается со Стивеном. Она ощутила дрожь во всем теле, будто сама была в шоке. Но потом решительно задавила в себе эмоции и мягко встряхнула лейтенанта, заставляя его проснуться.

– Все хорошо, лейтенант, – ласково произнесла она. – Вам снился кошмар. Не волнуйтесь. Вы в безопасности.

Быстро моргая, лейтенант Томсон стал испуганно озираться по сторонам

– Где я? – с тревогой в голосе спросил он.

– В госпитале Брэкетт-он-Хит, в предместьях Лондона, – ответила Мод. – Вы здесь находитесь на лечении, скоро поправитесь.

– О, – выдохнул он, в темноте оглядывая палату. Луч фонаря Мод озарял лица обоих неземным сиянием, будто они встретились в потустороннем мире. – Простите, что переполошил вас

– Не извиняйтесь, – сказала Мод, помогая ему напиться. Она опять опустилась на стул возле его кровати. И прежде бывало, что Мод присаживалась у постели того или иного больного, уделяя ему особое внимание, но к этому пациенту, она знала, ее влекло нечто большее, чем обычное сострадание.

Ее мучило желание хоть что-то разузнать о Стивене, но она старалась не выказывать любопытства, предпочитая изображать что угодно, но только не живой интерес. И все же ей любопытно, осознала Мод. Хоть она сто раз себе твердила, что давно вылечилась от любви к Стивену – и так оно, конечно, и было, – но, когда увидела его сослуживца и друга, он почему-то вновь непроизвольно ожил в ее памяти. С того дня, как Джеред Томсон передал от него письмо, она запрещала себе думать о нем, но сейчас ей вдруг захотелось узнать о Стивене все. Жив ли он? С тех пор прошло несколько лет, за это время всякое могло случиться.

В палате было тихо. Где-то в отдалении постанывал пациент. Еще один раненый настойчиво просил, чтобы ему дали пить. Дежурная медсестра поспешила на его зов с графином свежей ледяной воды в руках. Мод и лейтенант какое-то время сидели молча. Наконец Мод сказала:

– Во сне вы выкрикнули фамилию «Кендалл». – Она надеялась, что тон у нее был бесстрастный.

– В самом деле? – отозвался лейтенант Томсон. – Странно.

– Полагаю, это относилось к моему старому другу коммандеру Кендаллу.

– Очевидно.

– Ну и как поживает мой старый друг коммандер Кендалл? – спросила Мод. – Вы по-прежнему контактируете с ним?

Лейтенант Томсон внимательно посмотрел на нее.

– Знаете, я не вправе оглашать подобные сведения, – ответил он. – Это секретная информация.

– Конечно, – быстро произнесла Мод. – Я забыла. – Однако из его слов она сделала вывод, что Томсон до последнего времени служил вместе со Стивеном. Значит, Стивен жив, все так же воюет, и лейтенант Томсон общается с ним. У нее екнуло сердце.

– Простите, – извинился лейтенант.

– Ничего страшного, я все понимаю. – Мод встала. – Что ж, пойду отдохну немного. И вы тоже поспите. Дать вам успокоительное, лейтенант?

– Не нужно, но все равно спасибо. Я предпочел бы обойтись без лекарств, если вы не против. И, прошу вас, зовите меня Джеред.

– Хорошо. Спокойной ночи, Джеред. – В темноте она пошла из палаты, думая, что вряд ли сумеет заснуть в эту ночь.

Следующие несколько дней Мод достаточно много времени проводила с Джередом Томсоном. Будучи старшей медсестрой отделения, она назначала других медсестер ответственными за разных пациентов, но некоторых больных оставляла под своей опекой, и лейтенант Томсон оказался в числе последних. У него был не столь тяжелый случай контузии, как у многих других раненых, у которых были нарушены речь и функции опорнодвигательной системы, и она предоставила ему свободу передвижения по госпиталю, считая, что это будет способствовать его скорейшему выздоровлению. Она даже давала ему простые задания – поручала отвезти библиотечную тележку в педиатрическое отделение или срезать свежие цветы в небольшом садике госпиталя, чтобы украсить палаты. И за несколько дней он действительно заметно окреп – теперь ходил более уверенно, взгляд стал менее затравленным. Было видно, что в госпитале он расслабился, что и требовалось для излечения.

– Вижу, вы чувствуете себя лучше, – как-то сказала Мод лейтенанту, наткнувшись на него на застекленной террасе, где он сидел в плетеном кресле, подставляя лицо струящемуся в окно солнечному свету.

– Да, верно, спасибо, – отозвался он.

– Думаю, вас скоро выпишут.

– Правда? Вот здорово! – обрадовался Томсон. – Вы мне очень помогли. Хорошо, когда кто-то интересуется твоим здоровьем и благополучием. Это так много значит. Сразу чувствуешь себя по-другому.

– Пожалуй, – согласилась Мод.

– Говорят, вы вообще очень заботливый человек, – добавил он. Мод это его замечание несколько озадачило, но она скрыла свое удивление.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Я просто выполняю свою работу.

– Так думают не только пациенты, – беспечно бросил Джеред.

– Что вы имеете в виду? – спросила Мод.

– Да так, ничего. – По его губам скользнула улыбка.

– Нет уж, вы все-таки объясните, – настаивала Мод.

– Я просто хотел сказать, что слышал о вашей доброте от других людей.

– От других людей? – усмехнулась она – Понятно.

В этот момент Мод сообщили, что ее зовет один из врачей, и ей пришлось прервать разговор, чтобы заняться сложным пациентом.

В тот вечер, когда она ужинала в столовой для медперсонала вместе с Эдит и Алленом, последний как бы невзначай поинтересовался, все ли у нее в порядке.

– В полном, – ответила Мод. – А что?

– Да так, вид у тебя отсутствующий, – заметил он.

– Так и есть, – подтвердила Эдит. – Я уже несколько дней пытаюсь поговорить с тобой по-человечески, Мод, и все без толку.

– Извини, работы много. Просто замоталась, вот и все.

Но она знала, что они оба правы. Мод была рассеянна, ибо появление Джереда Томсона неожиданно навеяло воспоминания об Оксфорде и о той поре, когда она, студентка, была влюблена в своего наставника. Тех дней никогда не вернуть, и та девушка тоже исчезла, не говоря уже о мужчине, которого она любила. Кто знает, что за человек стал Стивен?

Джеред Томсон знал. Но не говорил.

Порой ей казалось, что он играет с ней в кошки-мышки. Джеред владел информацией, которая интересовала Мод, и чем дольше он молчал, тем сильнее ей хотелось выведать у него все то, что он знал. Создавалось впечатление, что с тех пор, как она получила то злополучное письмо, свои истинные чувства к Стивену она хранила на задворках сознания, а потом, когда Джеред опять появился в госпитале, эти чувства с новой силой нахлынули на нее: любовь, которую она некогда испытывала, и мучительная боль утраты той любви. Такая любовь не проходит, осознала Мод. Такая любовь продолжает жить, независимо от обстоятельств.

И вот однажды, за день до отбытия из госпиталя, Джеред Томсон подошел к Мод. Она сидела за столом дежурной медсестры и разгадывала кроссворд.

– Вижу, вы кроссворд решаете, – сказал он.

– Я так отдыхаю, – объяснила Мод.

– Да, я слышал, что кроссворды помогают расслабиться.

Мод глянула на него. На его губах была ничего не выражающая улыбка, но в словах чувствовалась некая игривость. Сейчас он говорил тем особым тоном, к которому порой прибегал, когда беседовал с ней.

– Кроссворды – мое любимое развлечение, – призналась Мод.

– Я так и думал, – сказал Джеред. – В сущности, я даже надеялся услышать это от вас.

– Почему? – недоуменно спросил Мод. – Почему вы надеялись это услышать от меня?

– Потому что, когда я первый раз увидел вас, вы тоже решали кроссворд.

– Точно, – подтвердила Мод, неожиданно вспомнив, что она разгадывала кроссворд в тот день, когда Джеред пришел в госпиталь с письмом от Стивена.

– Солдаты британской армии тоже любят кроссворды.

– А-а, – протянула Мод, все еще не понимая, куда он клонит. – То есть вы любите?

– Нет, что вы, я говорю не о себе, – отвечал Джеред. – Кроссворды не по мне – смекалки не хватает. Видели бы вы, как я решаю анаграммы. Болван, да и только. Нет, в кроссвордах я никогда не был силен, хотя некоторые моряки щелкают их, как орешки.

С каждой минутой их разговор становился все более загадочным. Если Джеред намекал, что Стивен хорошо решает кроссворды, что ж, флаг ему в руки, хотя на ее памяти он сроду к кроссвордам не прикасался.

– Понятно, – промолвила Мод. Она была заинтригована.

– Это у вас «Таймс», да? – спросил Джеред.

– Да, – кивнула Мод. – Я каждый день беру эту газету.

– А-а.

– Вы не одобряете?

– Да нет, что вы, – ответил Джеред. – Просто… нет, ничего.

– Раз сказали «А», говорите и «Б», – не отставала Мод.

– Просто мне говорили, что в «Дейли Миррор»[18]18
  «Дейли Миррор» (The Daily Mirror) – ежедневная газета, основана в 1903 г.; является выразителем взглядов умеренно левых и либеральных кругов.


[Закрыть] кроссворды интереснее.

– Впервые слышу.

– Нет, правда, – настаивал он. – Ключи гораздо более занимательны.

– Я предпочитаю «Таймс», – твердо сказала Мод. Этот бессмысленный разговор начинал ее немного раздражать.

– И все же попробуйте переключиться на «Дейли Миррор», – стоял на своем Джеред.

– Я подумаю, – ответила Мод.

– Завтра я покидаю госпиталь, – сообщил Джеред. – Надеюсь, вы не оставите без внимания мое предложение. Как я уже говорил, мне кажется, такой женщине, как вы, те кроссворды должны больше понравиться.

Потом Мод вызвали к пациенту, и она не успела ему сказать: «Что у вас за странная манера? Куда вы клоните? Какое вам дело до того, какие кроссворды я каждый день решаю?»

А на следующее утро, после того как Джеред Томсон выписался, ответ нашелся сам собой, буквально из ниоткуда. Мод делала внутривенный укол в руку новому пациенту, и вдруг ее осенило.

Идиотка! Наверно, он не просто так настаивал, чтобы она переключилась с «Таймс» на «Дейли Миррор». Кроссворды в «Дейли Миррор» больше ей понравятся, уверял он ее. Интересно, почему?

Потому что в них для нее будет сообщение.

А зачем лейтенанту Джереду Томсону посылать ей зашифрованное в кроссворде сообщение?

А он и не станет посылать. Сообщение будет не от него. От кого-то еще. Очевидно, от Стивена. И Стивен, дабы не открывать Джереду свои мысли, зашифрует свое сообщение. Его послание будет конфиденциальным.

Напрашивается вопрос: зачем Стивену Кендаллу посылать конфиденциальное сообщение Мод? Что столь секретного он хочет ей сказать по прошествии всех этих лет? Что вообще он может ей сказать? Четыре года прошло с тех пор, как она получила от него то чудовищное, убийственное письмо. Если он думает, что может как ни в чем не бывало вернуться в ее жизнь, то глубоко заблуждается. Если коммандер Кендалл хочет сказать: «Я сделал ошибку», она его не примет. Эта его «ошибка» стоила ей мучительных страданий. Мод было так одиноко всю войну – даже когда она была с Алленом. Если б он все еще ждал ее тогда – если б сдержал свое обещание, как в том клялся ей, – она бы не столь тяжело переживала разлуку с ним. Она крепилась бы, стойко держалась, как держатся стойко тысячи женщин, разлученных со своими любимыми на время войны.

Но он бросил ее, сказал, что больше не любит. Поступил, как Олень в том сне, что приснился Розе, – убежал, только его и видели, предоставив ее собственным заботам. И если теперь он решил вернуться к ней, она скажет «нет».

И все же ей было любопытно. У него есть для нее сообщение, и поскольку он до сих пор служит в военно-морском флоте, выходит, что связаться с ней он может только через газету. Что ж, она получит это послание, каково бы ни было его содержание.

– Вот, держи половину «Таймса», – сказала Эдит на следующее утро, за завтраком вручая Мод часть газеты, как она это часто делала. Эдит оставляла себе страницы с новостями и светской хроникой, а Мод отдавала кроссворд и литературную страничку. Позже женщины менялись полосами.

– Спасибо, не сегодня, – отказалась Мод. Она поднялась и направилась к столу, за которым сидели несколько медсестер. Перед ними лежала разобранная на отдельные полосы газета «Дейли Миррор», в том числе страница с неразгаданным кроссвордом, который никто из них и не думал решать.

– Привет, Мод, не желаешь присоединиться к нам? – спросила медсестра по имени Констанция. – Мы обсуждаем нечто жизненно важное для национальной безопасности нашей страны.

– Да уж, – хмыкнула другая медсестра. – Решаем, кто сексуальнее: Кэри Грант или Кларк Гейбл.

– У Кларка Гейбла, – заявила Констанция, – уши – как ручки у греческой урны.

– Боюсь, столь высокие материи не для меня, – сказала Мод.

– Чепуха, – возразила одна из женщин. – Ты с твоим оксфордским образованием запросто могла бы научить нас всех кое-чему.

– Как-нибудь в другой раз. – Мод улыбнулась и как бы между прочим спросила: – Не возражаете, если я украду у вас кроссворд?

– Ради бога, – разрешила Констанция. – У меня на эти вещи больше нет сил.

Мод взяла кроссворд и, покинув столовую, направилась прямо в свою комнату. Там она села на койку и принялась методично заполнять сетку.

Кроссворд оказался совсем не трудным и даже легче, чем кроссворды в «Таймс», но она не нашла в нем ничего, что хотя бы отдаленно было похоже на сообщение. У нее не было возможности полностью разгадать кроссворд до конца перерыва, поэтому она отложила его, надеясь, что дорешает позже. Вечером, после того как были получены все ответы (с помощью доктора Мэннинга, который и научил ее разгадывать английские кроссворды), она беспомощно смотрела на заполненную сетку. Ничего. От Стивена ничего.

На следующий день Мод вновь взялась за кроссворд из «Дейли Миррор», и через день тоже, но ни в том, ни в другом не заметила ничего мало-мальски значимого. А потом, на третье утро, старательно заполняя пустые клетки кроссвордной сетки, она наткнулась на ключ. Определение под номером 14 по горизонтали гласило: «Символизирует цветок». Ответ – «роза», быстро сообразила Мод. Роза – цветок и символ. Возможно, это было просто совпадение, но она почему-то так не думала.

На четвертое утро Мод утащила очередной кроссворд из «Дейли Миррор» у группы молодых врачей, сидевших в столовой, и под номером 14 по горизонтали увидела еще один ключ: «Животное с ветвистыми рогами». Подразумевался, безусловно, олень.

Мод поежилась. Казалось, нечто загадочное открывается перед ней, но с какой целью? К чему это все ведет? Если по прошествии стольких лет Стивен вдруг захотел передать ей привет путем целого ряда умных кроссвордных определений, эта игра скоро ему надоест.

С другой стороны, Стивен никогда не был легкомысленным человеком. С чего вдруг он стал бы таким на войне? Чушь какая-то. И ведь спросить-то не у кого.

Наконец, на пятое утро кроссворд в «Дейли Миррор» обнаружил всю серьезность его намерений. «День, наступающий за нынешним», – гласило определение пункта 14 по горизонтали. Для Мод, съевшей собаку на кроссвордах, ответ был очевиден.

Завтра

Глава 8

Завтра.

В субботу.

С газетой в дрожащей руке Мод вернулась в свою комнату и осторожно положила кроссворд на постель. Потом достала из тумбочки кроссворды за два предыдущих дня и все три по порядку разложила на кровати. Вот они, три отдельных ключа, на первый взгляд ничем не примечательные, каждый сам по себе бессмысленный. Роза. Олень. Завтра. Сложи их вместе, и они неожиданно приобретают новое значение, но только если знаешь, что искать. Только если эта особая комбинация слов вызывает у тебя особые ассоциации.

То есть только если ты Мод Лейтем.

Ее вызывали на встречу. По прошествии нескольких лет Стивен вновь дал о себе знать из какого-то засекреченного места. Совершенно очевидно, что Джеред Томсон вернулся в ту часть, где он служил вместе со Стивеном. И так же очевидно, что их служба каким-то образом связана с военно-морской разведкой, раз они могут использовать кроссворды для передачи сообщений. Вероятно, в штате «Дейли Миррор» у них есть свой человек, потому-то Джеред и настаивал, чтобы Мод вместо кроссвордов «Таймс» стала разгадывать кроссворды этой газеты. Не исключено, что они всю войну передавали сообщения через «Дейли Миррор» и печатающиеся в ней кроссворды. Джереду осталось по возвращении в часть только сказать Стивену, что он знает способ, как тот может связаться с Мод Лейтем, если он того желает. И Стивен, вероятно, пожелал.

Но почему?

– Ничего не понимаю, – сказала Мод в тот вечер, показывая Эдит три кроссворда и передавая суть загадочных разговоров, которые вел с ней Джеред Томсон.

– А что тут понимать? – отозвалась Эдит. – По-моему, сообщение недвусмысленное. Я бы не поверила, если б не увидела собственными глазами. Вот оно. Черным по белому, так сказать.

– Нет, содержание мне ясно, – отвечала Мод. – Во всяком случае, мне так кажется. Завтра я должна быть в гостинице «Роза и олень». Ничего другого оно и не может означать. Непонятно другое: почему? Почему Стивен решил встретиться со мной по прошествии всех этих лет?

– Хороший вопрос, Мод, – заметила Эдит. – И я уверена, ты знаешь, что есть только один способ это выяснить.

Эдит, как всегда, была права – и в том, что есть только один способ получить ответ на свой вопрос, и в том, что Мод это знала. Ей ничего не остается, как пойти на встречу. Да и как она может не пойти, если сгорает от любопытства? У нее просто нет выбора.

Или выбор все-таки есть? В ту ночь Мод долго лежала без сна в своей кровати, без конца перебирая все возможные причины, побудившие Стивена вызвать ее на свидание. Да, наверно, он хочет с ней о чем-то поговорить. О чем? О них – о них двоих, Мод и Стивене? Мод и Стивена больше нет, давно нет. Есть Мод и есть Стивен, и только так. Есть Мод и Аллен, конечно, – во всяком случае, были Мод и Аллен. И есть Стивен и Хелена – или, возможно, были.

Может быть, по этому поводу он хочет увидеться с ней, – если, конечно, она правильно расшифровала сообщение и Стивен будет ждать ее завтра в гостинице «Роза и олень». Может, он хочет сообщить ей что-то о Хелене?

Она умерла. Скончалась от побочного действия своей острой чувствительности, которой отравляла жизнь себе и Стивену на протяжении многих лет. Или погибла во время авианалета, хотя Мод не припоминала, чтобы немцы бомбили Оксфорд или Девон, где Хелена жила недолго со своими родными. С другой стороны, возможно, что Хелена по-прежнему цела и невредима, но «умерла» для Стивена, так сказать. Может, он наконец-то набрался смелости и оставил ее, и именно это собирается сообщить Мод. Или, напротив, Хелена бросила его. Как бы то ни было, не исключено, что зашифрованное сообщение, частями появлявшееся на страницах «Дейли Миррор» последние несколько дней, – это попытка Стивена вновь завоевать Мод.

Однако Мод теперь уже не завоевать, во всяком случае, не Стивену. Только ведь он этого не знает и, вероятно, в своих действиях исходит из того, что способен исправить то зло, которое причинил ей – им обоим – несколько лет назад. Мод повернулась набок, мысленно наказав себе выбрать наряд попроще для поездки в Лондон, куда она отправлялась утром следующего дня. Решено было надеть простую юбку, обычную блузку и повседневные туфли. Меньше всего ей хотелось, чтобы у Стивена создалось превратное впечатление, будто она стремится понравиться ему. Потому что на самом деле она не испытывала в том нужды. Когда-то Стивен считал ее желанной и привлекательной. Потом Аллен Дрейк. Другие мужчины тоже сочтут ее желанной и привлекательной, можно в этом не сомневаться. Ей не надо ничего доказывать Стивену, не надо ничего доказывать самой себе.

Конечно, размышляла Мод, поворачиваясь на другой бок, не исключено, что Стивен ищет встречи с ней отнюдь не для примирения – просто хочет извиниться. Объяснить свое грубое поведение. Может быть, теперь, по прошествии стольких лет, ему от нее нужно только прощение. Наверно, всю войну его мучило чувство вины за то, как он с ней обошелся, и он уже не может жить в ладу со своей совестью. В своих самых мелодраматичных фантазиях Мод воображала, как Стивен ей говорит; «Я поступил как скотина. Я тебя недостоин», а она, приняв равнодушно-неприступный вид, гордая, как королева, холодно отвечала «Знаю».

Война, думала она. Война – фактор непредсказуемости во всех этих соображениях. Почему Стивен так долго ждал, чтобы связаться с ней? Не мог? Он и в самом деле хотел ей сообщить о разрыве при личной встрече, но, не имея такой возможности, прибегнул к письму, которое отправил со своим эмиссаром? Или он так долго воздерживался от встречи с ней в силу собственной натуры – из-за недостатков в характере? Стивен с опозданием понял, что проявил трусость, написав ей письмо, но не хотел признавать свою ошибку, пока это не стало ему удобно – либо совесть замучила, либо он передумал и решил вернуть ее?

Но что более по существу – важно ли это? Мод действительно не все равно, что ему помешало – война или собственные дефекты?

На следующее утро Мод проснулась рано, по коридору третьего этажа прошла в другой конец здания и остановилась у доски с графиком операций, висевшей возле операционного блока. На семь часов была назначена еще одна срочная операция по удалению аппендикса у пациента, госпитализированного с ранением в глаз.

Замечательно.

Мод расписалась в регистрационной книге медсестер, вошла в предоперационную и надела операционную униформу. Там уже находились две медсестры. Втроем они поболтали о том о сем, пока мыли руки. За последние пять лет Мод выполняла эту процедуру сотни – нет, тысячи раз. Она знала, как пошутить с той или иной медсестрой, какие инструменты необходимо разложить в операционной для той или другой операции, знала все профессиональные потребности каждого хирурга отделения. В данном случае это был доктор Перси, или «доктор Пот», как называли его между собой медсестры, потому что он страдал обильным потоотделением, в связи с чем медсестры, ассистировавшие ему во время операций, вынуждены были запасаться дополнительной стопкой белых салфеток, чтобы постоянно вытирать ему лоб. Три медсестры прошли в операционную и принялись за работу. Операция, на которую Мод записалась в последний момент этим субботним утром, немногим отличалась от других операций и, в сущности, даже была более обычной. Только Мод вызвалась ассистировать не из медицинских соображений. Она надеялась отвлечься от мыслей о Стивене. Тот, наверно, сидел в пабе «Роза и олень» или, еще хуже, в гостиничном номере, где они обычно останавливались, и ждал появления своей прежней возлюбленной, которая и не собиралась идти на встречу с ним.

– Мод.

Она подняла голову. Операция уже шла полным ходом: на операционном столе перед врачом и тремя ассистирующими медсестрами лежал разрезанный пациент. Мод окликнула четвертая медсестра, неожиданно появившаяся в операционной. Ее лицо скрывала маска, но по сердитому прищуру глаз Мод узнала в ней Эдит.

– В чем дело, сестра Уотерстоун? – раздраженно спросил доктор Перси. – Мы здесь делом заняты, или вы не заметили?

– Простите за вторжение, – извинилась Эдит, – но мне нужно поговорить с сестрой Лейтем.

– Прямо сейчас? – уточнил доктор Перси.

– Боюсь, что так. Еще раз прошу извинить меня, но дело срочное.

– Желательно, чтоб это было так.

– Уверяю вас, доктор Перси, это срочное дело подождет, – сказала Мод.

– Что? – рассердился доктор Перси. – Что здесь происходит? Ради бога, придите к какому-то решению. Нет, нет, не трудитесь. Я сам за вас решу. Сестра Лейтем… идите.

– Но…

– Идите! И, ради бога, – добавил он, обливаясь потом, – кто-нибудь промокните мне лоб.

Эдит ждала Мод в предоперационной. Маску она уже сняла

– Итак? – произнесла она, когда Мод вышла из операционной.

– Итак? – вторила ей Мод, стягивая с лица свою маску.

– Ты что творишь? – спросила Эдит. – Я проснулась и увидела, что твоего халата нет на вешалке, где ты его обычно оставляешь. Сначала я подумала, что тебе зачем-то стукнуло в голову отправиться в Лондон, к Стивену, в халате. Подумала, что, может быть, ты надела халат, дабы показать ему, чего ты достигла без него – кем стала А потом поняла. Ты вообще не поехала – Эдит скрестила на груди руки. – В чем дело, Мод? Ты боишься встречи со Стивеном?

– Нет, не боюсь.

– Тогда почему осталась?

– По очень простой причине, – отвечала Мод. – Потому что решила не ехать. Я решила. Я. – Она беспечно рассмеялась. – Минувшей ночью мне было не до сна, Эдит. Поначалу у меня и мысли не было, чтобы не поехать. А, собственно, почему я должна ехать?

– В самом деле.

– В самом деле, – повторила Мод. – Либо Стивен хочет вернуть меня, либо по какой-то причине хочет лично объяснить, почему он бросил меня. Или-или, верно?

– Пожалуй.

– Неужели не понятно? Какова бы ни была причина, это то, что хочет он. Потому что он пожелал или у него возникла потребность, бог его знает чем вызванная, встретиться со мной. И тогда я спросила себя: а что же я?

Эдит вскинула подбородок, словно пытаясь сформулировать ответ, которого у нее не было.

– Что я хочу? – медленно продолжала Мод. – Знаешь, все эти годы, с тех пор, как получила то письмо от Стивена, я ни разу не подумала о том, чтобы связаться с ним. Ни разу. С какой стати мне встречаться с мужчиной, которому я не нужна. В самом деле, Эдит, задай себе этот вопрос.

– Ну, хорошо. Уверена, твоя позиция достойна восхищения, и все мы, женщины, могли бы поучиться у тебя. Только ты забываешь, что некоторым из нас даже некому сказать «нет».

Мод покачала головой. Она не раз слышала от Эдит этот довод – в самых разных ситуациях, на протяжении всех последних лет. Что говорить, Эдит понесла невосполнимую утрату. Гибель ее мужа, Неда Уотерстоуна, энергичного, жизнелюбивого молодого человека, конечно же была одной из жестоких гнусностей войны. И часто бывало, что Эдит ссылалась на личную трагедию, чтобы помочь Мод разобраться в собственных проблемах. Мод слушала Эдит, обнимала ее, когда та плакала, соглашалась с ней. Но не теперь.

– Эдит. – Она хотела взять подругу за руки, обнять ее, утешить, но та отвернулась от нее. Мод беспомощно смотрела на ее вздрагивающие плечи. – Эдит, родная, ты и впрямь хочешь, чтобы я отправилась на встречу со Стивеном, потому что ты не можешь встретиться с Недом?

– Да. – С пылающим взглядом Эдит вновь повернулась к Мод. – Да, именно этого я хочу. Хочу, чтоб ты поехала к Стивену ради меня – потому что я не могу поехать к Неду. Хочу, чтоб ты поехала к Стивену ради всех женщин, которые не могут поехать к своим любимым, погибшим во время войны. Ради каждой жены, возлюбленной, матери, сестры…

– Прости, но я не могу, – сказала Мод, отступая от Эдит. – И, пожалуйста, не считай меня эгоисткой, потому что это не проявление эгоизма. Я много думала об этом, Эдит. У Неда не было выбора. У Стивена выбор был. В этом вся разница. Стивен сам решил, что я ему не нужна.

– И поэтому ты не можешь его простить? – сердито спросила Эдит.

– Почему же? Могу.

– Тогда езжай.

– Нет. Не поеду.

– Но почему? – Голос Эдит срывался от напряжения, когда она пыталась убедить Мод.

– Потому что я его больше не люблю.

В этот момент из операционной вышла одна из медсестер. Обращаясь к Мод, она начала говорить о том, что доктор Перси желает знать, когда та намерена вернуться в операционную, но, увидев представшее ее взору зрелище – и Эдит, и Мод тяжело дышали, всхлипывали, стояли понурившись, едва держась на ногах, – осеклась и удалилась. Оставшись одни, женщины усилием воли овладели собой – каждая разгладила на себе халат, тыльной стороной ладони отерла щеки. Первой вновь заговорила Эдит.

– Знаешь, а я тебе не верю. Не верю, что ты больше не любишь Стивена. Некогда ты его любила…

– То была не любовь.

– Что? – оторопела Эдит. – Как это?

Эдит смотрела на Мод с полнейшим недоумением на лице, словно не понимала, о чем та говорит.

– То была не любовь. То было представление о любви, которой не существует.

Последовала длинная, затяжная пауза, словно Эдит тщательно подбирала слова, пытаясь сформулировать нечто трудное и едва уловимое.