Текст книги "Собрание сочинений. Т. 12. Земля"

Автор книги: Эмиль Золя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Ну да! Его хозяин Урдекен напрасно возился с новыми изобретениями – мало пользы извлек он из машин, из удобрений, из всей этой науки, пока еще так мало пригодной к делу. А напоследок его доконала Жаклина. Он тоже покоится на кладбище, и от фермы ничего не осталось, ветер развеял ее прах. Но это не важно. Могли сгореть стены, – земля не сгорит! Кормилица-земля всегда будет кормить тех, кто на ней сеет. Земля тоже находится во времени и в пространстве, она будет сама по себе давать хлеб, пока люди не научатся получать от нее возможно больше. Вот как надо понимать речи о революции, о грядущих политических переворотах. Говорят, земля перейдет в другие руки, урожаи чужих стран сокрушат наши урожаи, наши поля порастут бурьяном. А потом? Разве можно обидеть землю? Она все равно будет кому-нибудь принадлежать, и кому-то придется ее обрабатывать, чтобы не умереть с голоду. Пусть годами на ней будут расти сорные травы – она лишь отдохнет от этого, снова помолодеет и станет плодородной. Земля не вмешивается в наши распри, распри свирепых насекомых, мы для нее так же мало значим, как копошащиеся на ней муравьи. Великая труженица, она вечно за работой.

Ну, конечно, пережиты и муки, и кровь, и слезы – все, от чего он страдал, чем возмущался. Убита Франсуаза, убит Фуан, восторжествовали негодяи, кровавые и вонючие черви деревень, оскверняющие и грызущие землю. Однако кто знает? Быть может, нужны и заморозки, обжигающие посевы, и ломающий посевы град, и грозы, от которых ложатся хлеба. Быть может, для существования этого мира нужно, чтобы проливались слезы и кровь. Но что значит наше горе в великой механике звезд и солнца? Господь бог просто смеется над нами! Мы добываем наш хлеб в страшной каждодневной борьбе, и только земля остается бессмертной – мать, из которой мы выходим и куда мы возвращаемся. Из любви к ней совершаются преступления, а она постоянно воссоздает жизнь для своей неведомой цели, как бы мерзки и жалки мы ни были.

Долго еще теснились в голове Жана эти смутные, неясные мысли. Но вдали прозвучал рожок пожарных из Базош-ле-Дуайен, торопившихся, но прибывших, увы, слишком поздно. Услышав призыв, Жан порывисто выпрямился. В дыму проносилась война, с лошадьми, пушками, воплями, резней…

Он крепко сжал кулаки. Ну что ж… Раз не лежало у него больше сердце к тому, чтобы ее обрабатывать, он будет защищать эту старую французскую землю!

Жан уходил. В последний раз он окинул взглядом обе могилы, еще не поросшие травой, беспредельные пашни босской равнины, сеятелей, мерным взмахом рук бросавших семена. Мертвецы, посевы… И хлеба подымались из земли.

КОММЕНТАРИИ

Пятнадцатый роман цикла «Ругон-Маккары» – «Земля» печатался фельетонами в газете «Жиль Влас» с 28 мая по 15 сентября 1887 года. В этом же году он вышел отдельной книгой в издательстве Шарпантье.

«Земля» принадлежит к числу тех произведений, замысел которых возник у Золя уже в процессе работы над «Ругон-Маккарами». Ни в одном из известных трех первоначальных списков будущего цикла роман о крестьянах не упоминается. Но по мере того как расширялся социальный план «Ругон-Маккаров», писатель включал в серию новые книги, отображающие жизнь различных классов и социальных слоев Франции. После «Западни» и «Жерминаля» – романов о рабочих – закономерным было возникновение замысла «Земли» – романа о крестьянах.

Первые упоминания об этом произведении относятся к 1880 году. Жюль Лаффит, издатель газеты «Вольтер», сообщал в номере от 5 февраля 1880 года: «Господин Золя намеревается изучить теперь крестьян, затем жизнь военных и мир политики». В том же году в одном из интервью с Золя были приведены слова писателя, что Жан Маккар станет главным персонажем двух его новых романов: «Первый из них посвящен изучению жизни крестьян. Это будет работа, которой я придаю большое значение».

О своем намерении написать роман о крестьянах Золя упоминает несколько раз и в последующие годы.

В январе 1884 года Эдмон Гонкур записывает в «Дневнике»: «Приходил Золя. Он очень озабочен романом, к которому собирается приступить – „Крестьяне“». 7 марта 1885 года газета «Матен» публикует следующее заявление писателя: «Возможно, что сейчас я примусь за небольшое произведение с несколькими действующими лицами из мира художников. Героем, очевидно, будет Клод Лантье из „Чрева Парижа“. Затем я сразу же начну роман, о котором уже давно мечтаю, роман о крестьянах. Я хочу создать своего рода поэму о земле». И действительно, едва закончив роман «Творчество» (февраль 1886 г.), Золя буквально через несколько дней принимается за новое произведение – «Землю». 23 февраля 1886 года в письме к своему другу и ученику писателю Анри Сеару он сообщает: «Я совершенно поглощен новым романом о крестьянах. Он не дает мне покоя. Собираюсь на поиски необходимых мне сведений и скоро засяду за план. Я целиком увлечен всем этим».

С жизнью крестьян Золя близко познакомился в Медане, где начиная с 1877 года жил почти что безвыездно. В те годы Медан был небольшой деревушкой, едва насчитывавшей двести жителей. В 1881 году писателя избрали членом муниципального совета Медана, затем он еще несколько раз переизбирался. За эти годы Золя не раз приходилось участвовать в решении сложных и запутанных споров о наследстве, разделе земли и т. д. В 1887 году в беседе с журналистом Морисом Харель Золя говорил: «Подготовка к написанию романа „Земля“ была более длительной, чем к „Жерминалю“. Все десять лет, что я живу в Медане, я живо интересовался всеми, даже самыми незначительными происшествиями в деревне и на окрестных фермах. Все, что я узнавал, я записывал. Это не всегда было просто сделать. Крестьянин вообще мало разговорчив и предпочитает молчать о своих делах. Я согласился стать муниципальным советником Медана, что позволило мне расширить сферу наблюдений. Я использовал все возможности, часто расспрашивал прислугу, с которой крестьяне были более откровенны, чем со мною».

Работу над романом Золя начинает с тщательного изучения различных материалов и документов. Он делает многочисленные выписки из «Малого сельского справочника» Арно Беркена, из книг писателя Жуаньо «Деревенские посиделки» и «Жизнь полей». Среди подготовительных материалов к роману имеются различные юридические справки о порядке наследования, раздела земельных участков, полученные писателем от нотариуса Маллэ, самые разнообразные газетные и журнальные вырезки, в частности материалы по делу супругов Тома, сжегших в печке старуху мать (1886); записи деревенского жаргона, извлечения из «Рыночного катехизиса» (книга рыночного и деревенского арго) и т. д.

Золя интересуют не только различные стороны деревенской жизни, но и актуальные аграрные проблемы. Он изучает труды известных экономистов: Элизе Реклю, Бодрильяра («Крестьянское население Франции»), Лаверня («Сельская экономика Франции»), Писатель собирает обширный материал, освещающий парламентские дебаты по вопросу о протекционизме и свободе торговли, таможенных тарифах, экспорте хлеба и скота из Америки, – все это было непосредственно связано с развитием и состоянием сельского хозяйства Франции.

Большое внимание Золя уделяет изучению социальных проблем французской деревни. Стремясь разобраться в сложных для него вопросах, он решает обратиться к основателю Рабочей партии Франции, социалисту Жюлю Гэду. Друг Золя, писатель Поль Алексис, сотрудничавший в газете «Кри дю пепль», где часто печатался и Жюль Гэд, знакомит Золя с Гэдом. Весной 1886 года Золя дважды встречается и подолгу беседует с лидером социалистов, делая обстоятельные записи:

«Все идеи 89-го года – лишь старая игра. Революция 89-го года была роковой, 93-й год – только грохот барабанов… Все это очень мелко и ничтожно перед тем, что еще надо сделать, – перед настоящей революцией. Необходимо, чтобы власть перешла в руки другого класса – рабочих, для того чтобы навсегда исчезли капиталистическая каторга и буржуазное правительство… Он совсем не анархист, наоборот, организатор… Он представляет себе все это совершенно ясно и полно: революционное правительство сменяет современное правительство».

У Золя было немало добровольных корреспондентов, которые сообщали ему нужные сведения. Один из них Эли Кассе, фермер, сотрудник сельскохозяйственного отдела газеты «Новеллист де Руан», рассказывал писателю о земледельческих работах, многие читатели предлагали Золя свою помощь в собирании материала, так как ценили его как писателя, смело затрагивающего важные общественные вопросы. Читательница Мари Шарль из Монтобана писала Золя: «С нетерпением жду выхода в свет вашего романа „Земля“. Надеюсь, что результатом вашего тщательного исследования будет подробное описание жестокого воспитания, жертвой которого обычно является деревенская девушка» (январь 1887 г.). Такая тесная связь писателя с читателями была исключением в литературной жизни Франции того времени.

Желая пополнить свои непосредственные наблюдения над жизнью крестьян, Золя в мае 1886 года совершает поездку в города Шартр и Шатоден и их окрестности. Он оказывается в центре плодородной босской равнины – житницы Франции. Двухнедельное пребывание в Бос дало ему яркие и сильные впечатления, о чем он писал Анри Сеару из Шатодена 6 мая 1886 года: «Я здесь уже второй день, наконец-то я нашел уголок, который мне нужен. Это маленькая долина в округе Клуа, в четырех лье отсюда… Здесь имеется все, что я искал: крупное и мелкое хозяйство, пейзаж, характерный для центральной Франции, приветливое население, и тут нет патуа… Завтра возвращаюсь в Клуа, откуда продолжу детально знакомиться с босской равниной. Послезавтра у меня встреча с фермером на его ферме в самом центре Бос. Там я увижу крупное хозяйство. Сегодня я остался в Шатодене, чтобы побывать на большой ярмарке скота. Все это займет еще несколько дней, но я вернусь со всеми необходимыми материалами и смогу сразу же засесть за роман».

Во время своих поездок по деревням, местечкам и городкам босской равнины Золя делает многочисленные заметки этнографического и экономического характера, зарисовки местности, подробно записывает свои разговоры с фермерами. Он интересуется ценами на землю, скот и хлеб, отношением крестьян к церкви, к правительству, встречается в Шартре с бывшим республиканским депутатом Ноэлем Парфэ, который знакомит его с характером политической борьбы в деревне.

Находясь в Бос, Золя уточнял, проверял свои выводы, накапливал живые, непосредственные впечатления, необходимые ому как художнику. В его записях большое место занимают пейзажные зарисовки, заметки о живописных особенностях местности.

Вернувшись в Медан, Золя начинает работу над планом романа и заканчивает «Набросок» к нему. Он уточняет фабулу, стремясь к логической и психологической обоснованности каждого эпизода, точно устанавливает время и продолжительность действия.

В июле 1886 года Золя сообщает Ван Сантен Кольфу, своему голландскому переводчику: «Я все еще сижу над планом будущего романа „Земля“ и начну писать его не раньше чем недели через две. Роман этот приводит меня в ужас, так как, несмотря на простоту сюжета, он очень перегружен материалом. Я хочу рассказать все о наших крестьянах: об их истории, их нравах, их значении в обществе; хочу показать, куда мы идем из-за нынешнего серьезного сельскохозяйственного кризиса. Теперь, как только я принимаюсь за изучение какого-нибудь вопроса, я наталкиваюсь на социализм. Я сделаю для крестьян в „Земле“ то же, что сделал для рабочих в „Жерминале“. Прибавьте к этому, что, будучи художником, я хочу создать живую поэму о земле, с описанием времен года, полевых работ, людей, животных – всей деревни. Если вы скажете, что в своей книге я дерзаю изобразить всю жизнь крестьян: труд, любовь, политику, религию, их прошлое, настоящее, будущее, – вы не ошибетесь. Не знаю, смогу ли я сдвинуть такую глыбу. Во всяком случае, попытаюсь».

Летом 1886 года Золя начинает писать роман. Работа подвигается медленно, с большим трудом. Все письма Золя этого времени полны сообщениями о ходе работы над романом. 9 октября 1886 года он пишет Ван Сантен Кольфу: «Я все еще сижу над „Землей“, а не написал и половины книги»; ему же 12 марта 1887 года: «Я написал всего две трети „Земли“. Этот роман, который будет самым длинным из всех, что мною написаны, мучает меня ужасно».

Связанный договором, Золя вынужден был, не дописав «Землю», начать печатать ее частями в газете. Он жалуется писателю Гюисмансу: «Представьте себе только, у меня едва написано две трети книги, а „Жиль Блас“ ежедневно поглощает по триста строк» (1 июня 1887 г.). Наконец крайне напряженная работа подходит к концу, и 19 августа 1887 года Золя сообщает Анри Сеару: «Вчера утром я закончил „Землю“».

Крестьянская тема в литературе всегда интересовала Золя. Отдельные эпизоды из жизни крестьян встречались в его произведениях и раньше («Карьера Ругонов», «Проступок аббата Муре»). Писатель не раз высказывал неудовлетворение изображением крестьян во французских романах. В 1876 году он писал о крестьянских героях Жорж Санд: «Крестьяне Жорж Санд – добрые, мудрые, честные, благородные люди, одним словом, они – совершенство. Возможно, провинция Берри и населена подобными необыкновенными крестьянами. Но я очень в этом сомневаюсь». В статье «Романисты-натуралисты» (1881), критикуя романтическое, идеализированное изображение деревни в сельских романах Жорж Санд и Леона Кладеля, Золя писал: «Не лучше ли изучить крестьян и постараться честно показать их такими, какие они есть, не обманывая себя иллюзиями и не пытаясь делать из крестьян каких-то литературных эпических персонажей».

Ближе всего Эмилю Золя была реалистическая традиция Бальзака, которого он всегда считал своим учителем. В романе «Крестьяне» (1844) Бальзак показал трагические последствия послереволюционного развития деревни, процесс разорения мелких собственников и их закабаления ростовщиками и кулаками. Как позже Золя, Бальзак с огромной силой вскрыл уродующее душу влияние собственности, земля интересовала его лишь как определенная форма собственности. Тема природы почти совершенно не затронута в романе Бальзака.

Эмиль Золя не случайно называет свой роман «Земля». В письме к Ван Сантен Кольфу он писал: «Название „Земля“ для своего романа я нашел уже очень давно. Оно было подсказано мне страстью крестьян к земле». В «Наброске» к роману записано: «Земля – героиня моей книги. Земля – кормилица. Земля – бесстрастна, она дает жизнь, она же и отнимает ее. Это огромный, всегда присутствующий, заполняющий всю книгу персонаж… Крестьянин… видит в ней средство к существованию и не замечает ее красоты, ее пейзажа. Страсть к обладанию землей составляет существо моих героев… Земля заполняет всю книгу, господствует в ней. Она – движущая сила всех поступков людей. Сначала я покажу любовь крестьянина к земле, любовь непосредственную, желание обладать ею, захватить как можно больше, потому что в его глазах она – единственное богатство. Потом более возвышенно – любовь к земле-кормилице, к земле, которая порождает нас, дает нам жизнь и в которую мы возвращаемся». Тема вечного плодородия и обновления земли, неистребимости жизни, проходит через весь роман. Книга начинается и заканчивается картинами сева, сева, который вновь возрождает жизнь. «Земля постоянно воссоздает жизнь для своей неведомой цели».

Красота земли и как частное проявление этой красоты живописные картины плодородной Бос занимают в романе большое место. Золя уподобляет обширную равнину морю, – это сравнение становится лейтмотивом всей книги.

Поэтическая, эпическая тема матери-земли составляет своеобразие романа Золя. В манере импрессионистов рисует он босскую равнину в разные времена года, при различном освещении, как истый живописец любуется богатством оттенков, красок, линий. Эта лирическая тема резко контрастирует с беспощадно откровенным, порой грубо натуралистическим изображением крестьянского быта. В «Наброске» Золя записал: «Ничтожный, жалкий человек на громадной бесстрастной земле».

В неопубликованном варианте предисловия к своему роману Золя следующим образом раскрывает его основную мысль: «„Земля“ – это история французского крестьянина, его любви к земле, его длительной борьбы за обладание ею, его мимолетных радостей и долгих страданий. В книге показано отношение крестьянина к религии и политике, современные условия жизни в деревне объяснены всей предшествующей историей крестьянства, намечена даже его будущее, роль, которую оно, может быть, сыграет в социалистической революции. Вполне понятно, что все это – в глубине сюжета драмы – драмы отца, который при жизни отдает все свое имущество детям; отсюда мучительная и унизительная судьба старика, трагическое действие, в которое втянуты более шестидесяти персонажей». Трагедия старика Фуана, добровольно отдавшего свою землю, наиболее удачная часть романа. Борьба за землю сплетает в запутанный узел судьбы всех других персонажей. Доведенное до крайности чувство собственности, страсть к накоплению, мелочный расчет, жадность приводят к ожесточенной вражде и к полному распаду семьи Фуана. «Мой первый план говорит только о Фуанах, Франсуазе и Лизе: земля, любовь и деньги» («Набросок»).

Страшная сила собственнического инстинкта, стяжательства и эгоизма сильнее всего выражена в образе младшего сына Фуана – Бюто, ради обладания землей совершающего не одно преступление.

Золя рассказывает жестокую правду о жизни крестьян, об их тяжелом труде, о чувстве постоянного страха перед нищетой и голодом, об уродующем души людей идиотизме деревенской жизни, когда человек становится рабом жалкого клочка земли.

Среди персонажей романа особое место занимает бывший столяр и солдат Жан Маккар. «Родился он не в деревне, служил в армии и знает, что такое бойня войны, он один понимает красоту земли и наслаждается ею» («Набросок»). Жан чужой в деревне, он единственный человек, свободный от инстинктивной любви к земле, от чувства собственности. В «Наброске» Золя специально подчеркивал: «Не превращать Жана из ремесленника в крестьянина».

Жан Маккар – сын Антуана Маккара («Карьера Ругонов»), брат Лизы («Чрево Парижа») и Жервезы («Западня») – связывает «Землю» с историей семьи Ругон-Маккаров. В конце романа Жан покидает деревню Ронь и уходит в солдаты, так как начинается франко-прусская война 1870–1871 годов. Он станет одним из героев «Разгрома», а о его дальнейшей судьбе Золя расскажет в романе «Доктор Паскаль».

Изображение жизни Фуанов, сестер Лизы и Франсуазы тесно связано в романе с социально-экономическими проблемами развития французской деревни второй половины XIX века. Действие происходит в 1860–1870 годах, однако Золя ставит вопросы, важные и актуальные особенно для его времени, когда в стране обострился сельскохозяйственный кризис.

В «Наброске» Золя записал: «Крупное и мелкое земельное хозяйство. Сделать выводы относительно обеих форм». Писатель внимательно прослеживает процесс беспрестанного дробления земельных участков и наряду с этим образования крупных наделов, вроде фермы Урдекена. «Последствия экономического характера, которые влечет за собой дробление земли, к чему это может привести, рассмотреть, что последует, если останется крупное земельное хозяйство. В этом и будет социальная сторона произведения». И далее: «Итак, история о земле начиная с 1793 года» («Набросок»).

В 80-х годах XIX века французское земледелие переживало острый кризис. В деревне преобладало мелкое (парцелльное) землевладение. Около половины всех крестьянских хозяйств владели карликовыми участками земли. Эта крайняя раздробленность земельной собственности чрезвычайно затрудняла и тормозила развитие сельского хозяйства, делала невозможным применение машин и удобрений. Французское сельское хозяйство не выдерживало конкуренции с дешевым хлебом и скотом, ввозившимся в страну из Америки. Все эти наболевшие проблемы французского сельского хозяйства затронуты в романе «Земля».

Эмиля Золя интересовала роль крестьянства в социальном развитии страны. «Итак, какова роль крестьянина? Что он представляет собой сейчас и будет представлять впоследствии. Значение, которое он, как собственник земли, играет в обществе. Теперь он представляет собой большинство, тупую спящую силу. Но придет такой момент, когда эта сила сможет все перевернуть» («Набросок»).

Вопрос о роли крестьянства в жизни общества связывает «Землю» с социальным планом всего цикла «Ругон-Маккары». Крестьянство в свое время помогло Луи Бонапарту прийти к власти. Золя показывает в романе, что большинство крестьян еще верит в пропагандистские брошюрки Империи. В ходе избирательной кампании крестьяне поддержали правительственного кандидата в депутаты – Рошфонтена. Крестьянство в романе – еще не пришедшая в движение консервативная сила, но Золя удается передать ощущение неизбежности надвигающейся катастрофы, необходимости социальных перемен. Приближение войны и краха Империи особенно ощущается в последних главах.

Как изменить положение в деревне, куда пойдет дальше крестьянин, какова его роль в будущем – эти проблемы не раз обсуждаются на страницах романа. Фермер Урдекен ищет выхода в науке, но терпит полное банкротство. Учитель Лекё и пьяница Гиацинт Фуан, известный в деревне под странным прозвищем Иисус Христос, зовут к всеобщему саботажу, к анархии. Гиацинт Фуан – человек, развращенный участием в колониальной грабительской войне в Африке. «Он был солдатом, в 1840 году участвовал в африканских походах, где привык мародерствовать и пить» («Набросок»).

В подготовительных материалах к роману имеются записанные Золя высказывания Жюля Гэда по крестьянскому вопросу: «Итак, мир мелким собственникам, обрабатывающим землю своими руками, экспроприация только крупных собственников, пользующихся наемной силой». И далее Золя пишет: «Он надеется, что мелкий собственник… сам поймет, в чем его интересы, видя рядом с собой успехи объединенных хозяйств, и сам передаст свой клочок земли в общую собственность коммуны». Отзвук этих гэдистских взглядов слышится в речах бродяги Леруа-Пушки, призывающего к захвату крупных поместий. Однако Золя не разделяет политических убеждений ни одного из персонажей своей книги. Отвергает он и путь, предложенный Леруа. Да и сам образ этого вора и бродяги дискредитирует в глазах жителей деревни Ронь и в глазах читателя высказываемые им гэдистские взгляды.

Решения социальных проблем, поставленных в романе, писатель не дает. В «Земле» он не поднимается до глубоких социальных обобщений и выводов «Жерминаля». Золя ищет выхода в обращении к идеалистической философии «радости жизни». В финале романа с новой силой звучит прославление могущества матери-земли, как некоего абстрактного вечного начала жизни.

Социальное звучание романа ослаблено также натурализмом, проявившимся в этой книге сильнее, чем в большинстве других произведений Золя. Преувеличенное внимание к физиологии нередко заслоняет социальную тему, отрицательно сказывается и на художественных достоинствах произведения. Золя целиком подчиняет поступки своих персонажей воздействию грубых животных инстинктов. Крестьяне как бы составляют одно целое с землей, с окружающей их природой, с животными, среди которых они живут. То, что роды Лизы происходят в романе одновременно с отелом коровы, не является случайным, это имеет для писателя принципиальное значение.

Золя чрезмерно перегружает роман натуралистическими подробностями, грубыми сценами, жестокими преступлениями, в которых проявляются необузданные инстинкты людей. Все это приводит к известной односторонности в изображении крестьян, к принижению их сознания, мыслей, чувств. В романе почти не отражены лучшие стороны народного характера (за исключением образа Франсуазы).

«Земля» – книга, глубоко противоречивая и в идейном и в художественном отношении. Золя убедительно и ярко показал трагедию французского крестьянства, обреченного обществом на нищету и тяжелый, беспросветный физический труд, заставил задуматься над этой жизнью, однако он злоупотребил натуралистическими подробностями, биологизацией своих персонажей.

* * *

В «Дневнике» писателя Эдмона Гонкура от 6 июля 1882 года приводятся слова Золя: «Я, наверное, уже никогда больше не напишу романа, который вызвал бы такие же споры, как „Западня“, или раскупался бы так же, как „Нана“. Однако писатель ошибался: весной и летом 1887 года имя Золя не сходило со страниц французских газет и журналов. Еще не улегся шум после премьеры его драмы „Рене“ (май 1887 г.), как первые же опубликованные в газете „Жиль Блас“ страницы „Земли“ вызвали во французской прессе настоящую бурю. Отзывы на роман стали появляться уже через десять дней после начала его публикации в газете. Шквал рецензий, статей нарастал по мере появления новых глав. В 1887–1888 годах трудно было найти в Париже и в крупнейших городах Франции газету, журнал, которые не откликнулись бы на это произведение, многие газеты писали о нем по нескольку раз.

Большинство критиков встретило роман резким осуждением. Золя подвергся нападкам, еще более ожесточенным, чем в связи с выходом в свет „Западни“ и „Нана“. Все справедливо упрекали писателя за натурализм, за излишний физиологизм, за грубость языка. Однако было бы ошибочным видеть причину травли Золя, развязанной буржуазной прессой, лишь в возмущении натуралистическими крайностями произведения. Наступление буржуазной критики шло главным образом против социальных тенденций творчества Золя вообще, но это было скрыто под шумом разговоров о непристойности его произведений. Писатель подвергался обвинению в цинизме и аморальности со стороны таких критиков и писателей, которые сами печатали действительно непристойные книжки, угождавшие вкусам пресыщенных буржуа. Одним из таких писателей был Боннетэн, автор нашумевшего полупорнографического романа „Шарло забавляется“. Боннетэн явился одним из составителей так называемого „Манифеста Пяти“, открывшего кампанию против Золя.

Восемнадцатого августа 1887 года в газете „Фигаро“ появилась статья, озаглавленная „Земля“ Эмиля Золя». Ее подписали пять молодых литераторов, близких к натуралистической школе: Жозеф Рони-старший, Поль Боннетэн, Люсьен Декав, Поль Маргерит и Гюстав Гиш. К моменту опубликования «Манифеста Пяти» в газете «Жиль Блас» была напечатана только небольшая часть романа. «Манифест Пяти» содержал очень резкие нападки на самого Золя и на его творчество. Авторы не остановились перед низким и недостойным приемом оскорбления личности писателя, они заявляли о своем полном разрыве с Золя: «…Не без сожаления, но решительно отворачиваемся мы от „Земли“ – этого ублюдка, последнего произведения, порожденного великим умом, некогда создавшим „Западню“».

Золя ответил на «Манифест» лишь небольшим открытым письмом в газету «Жиль Блас», напечатанным 20 августа, где он писал, что «не знает этих молодых людей» и никогда не считал их своими учениками.

Впоследствии авторы «Манифеста» публично выразили свое сожаление по поводу столь грубого выпада против Золя (кроме Боннетэна, умершего в 1899 г.). Поль Маргерит писал Золя в 1892 году: «Присоединившись несколько лет тому назад к направленному против вас Манифесту, я совершил недостойный поступок, всей важности которого тогда не сознавал вследствие молодости, но позднее я устыдился его». О своем раскаянии публично заявили и Рони и Гиш. 25 июня 1924 года газета «Энтрансижан» опубликовала письмо Гюстава Гиша, где он писал: «Я заявляю в свою очередь, что у меня самое неприятное и тяжелое воспоминание об этом диком выпаде. Это большой и позорный грех моей молодости». В 1927 году в своей речи в Медане в годовщину смерти Золя Люсьен Декав также осудил «Манифест».

Друзья Золя, Сеар, Гюисманс и другие, подозревали Эдмона Гонкура и Альфонса Доде в составлении «Манифеста Пяти». В своих письмах к Золя Гонкур и Доде в делом одобрительно отозвались о романе «Земля». Так, 23 ноября 1887 года Эдмон Гонкур писал Эмилю Золя: «На всех страницах романа вы говорите о величественности босской равнины… Ваше описание сева в начале романа прекрасно, как картина Милле. Страсть к земле, страсть, которую я имел возможность сам наблюдать в дни юности, изображена рукой мастера. Старый Фуан, Большуха, подлая чета Бюто остаются в памяти незабываемыми образами».

После «Манифеста» Золя еще дальше отходит от Гонкура и Доде. Эдмон Гонкур, составляя в 1889 году список Академии Гонкуров, вычеркивает имя Эмиля Золя и в 1890 году заменяет его именем Октава Мирбо. Большинство французских исследователей жизни и творчества Золя считают все же, что ни Эдмон Гонкур, ни Доде не принимали непосредственного участия в составлении «Манифеста Пяти».

Значительно более серьезные упреки в адрес Золя содержались в резкой по тону статье Анатоля Франса «Земля», напечатанной 28 августа 1887 года в газете «Тан». Анатоль Франс по существу выступил в поддержку «Манифеста Пяти», хотя и высказал свое крайнее возмущение его недопустимо грубым тоном и намеками на личность Золя. В этой статье, впоследствии опубликованной в книге «Литературная жизнь» [7]7
  Анатоль Франс, Собр. соч., т. 8, Гослитиздат, М. 1960.


[Закрыть], Франс упрекал Золя в неверном изображении жизни крестьян, их быта, в крайней откровенности, физиологизме и грубости: «Очарование вещей ускользает от него, красота, величие, простота бегут от него без оглядки. Если ему нужно назвать деревню, реку или героя, он непременно выберет самое гнусное название… [8]8
  Анатоль Франс имеет ввиду употребление Эмилем Золя имен собственных, имеющих смысловое значение. Так например, название деревни Ронь (Rognes) – значит чесотка, парша; название реки Эгра (Aigre) – означает кислая.


[Закрыть]Золя не знает красоты слов, как не знает он и красоты предметов… Но худший недостаток романа заключается в том, что он грязен без надобности… В этой несчастной деревне на каждом шагу встречаются кровосмесители. Полевые работы вместо того, чтобы притупить чувственность, возбуждают ее… Его „Земля“ – это „Георгики“ разврата». Свою статью Франс заканчивает словами: «Он не подозревает, что искусство целомудренно, что философская ирония снисходительна и мягка, что здоровым натурам дела человеческие внушают лишь два чувства: восторг или сожаление. Сам г-н Золя достоин глубокого сожаления».

Статья Анатоля Франса усилила кампанию против Золя. Критика недостатков романа «Земля» перерастала в критику натурализма и нередко вместе с этим в критику социальных и демократических тенденций в литературе. Брюнетьер в статье «Банкротство натурализма» («Ревю де Дё Монд», 1887) призывал к созданию романов сентиментального натурализма, «который вернул бы искусству Красоту и Добро».

Впоследствии Анатоль Франс написал еще несколько статей о романах Золя («Мечта», «Человек-зверь», «Деньги», «Разгром»), где он отказался от столь суровых оценок творчества писателя. Он не раз высказывал сожаление по поводу резкого тона своей статьи о «Земле». В 90-е годы произошло сближение Франса с Золя. Анатоль Франс поддерживал Эмиля Золя в деле Дрейфуса, выступил в его защиту на процессе 1898 года. В 1904 году Франс писал: «Творчество этого писателя огромно. Я могу, не боясь быть заподозренным в неискренности, выразить свое восхищение. Если вначале я воевал убежденно, может быть, иногда слишком резко и непримиримо с отдельными крайними проявлениями его гения, то затем я признал в ряде моих статей силу и гуманизм его литературных творений. Это произошло еще до начала „битвы“ (имеется в виду дело Дрейфуса. – И. Л.),когда я встал рядом с ним».