Текст книги "Овладевая минотавром (ЛП)"

Автор книги: Эми Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

10

Мел

Киска все еще сжимается от моего неожиданного оргазма, я вытираю теплую влагу со щеки с задыхающимся смехом. Она повсюду. Моя шея, моя грудь. Возможно, мои волосы.

Подо мной Джаррадек очень спокоен.

– Извини.

Я сползаю с него и поворачиваюсь.

– За что?

Он приподнимается на локте и, виновато поморщившись, убирает еще больше спермы с моих волос.

– Это слишком большой беспорядок даже для минотавра. А ты говорила мне не делать этого.

Я задерживаю дыхание. В пылу момента я забыла о своей роли. В разгар удовольствия, которое охватило мое тело и заставило меня кончить от его длинного толстого языка.

Я прочищаю горло.

– Ты прощен, – это звучит так холодно.

Он все еще выглядит обеспокоенным.

– На самом деле, мне все понравилось.

– Правда? – он еще немного приподнимается, пристально глядя мне в лицо.

В этой позе мы лицом к лицу. Довольно близко, но не соприкасаемся. Я бы хотела прикоснуться к нему. Я бы хотела уткнуться лицом в его широкую гладкую грудь, и чтобы он гладил меня по волосам, но это было бы неправильно, не так ли? Предполагается, что я здесь дом. Я только что хорошенько поработала с ним после того, как мучила его целую неделю. Я должна проявить заботу после сессии. Это то, что я читала.

– Правда. Ты… гм… ты молодец, – я с трудом подбираю слова. Я знаю, что некоторые люди используют особые похвалы, такие как хороший мальчик, но, похоже, это не подходит. Поэтому я делаю то, что считаю правильным.

– Ты не кончал на этой неделе, не так ли? Как я тебе говорила?

Он качает головой.

– Нет! Ты знаешь, как это было тяжело?

Я беру его за подбородок и чувствую себя странно. Его вытянутое лицо кажется таким большим в моей маленькой ладони, но ощущение того, что он прижимается к ней, вызывает у меня внутри что-то теплое и странное.

– Это было тяжело, не так ли? Но оно того стоило?

Он закрывает глаза и испускает долгий вздох, обдавая теплом и щекоткой мою руку.

– О да. Оно того стоило. Спасибо, Моя Леди.

– Сейчас я возьму полотенце и вымою тебя.

Я неохотно отрываюсь от мягкого взгляда его больших карих глаз, чтобы сходить за влажной тряпкой. Я аккуратно вытираю его и не отрываю глаз от своей задачи, чтобы не смотреть слишком долго на всю его мужественную, чудовищную красоту. Странно, как сильно его внешность влияет на меня. Обычно я не из тех, кого сильно волнует, хорош ли парень собой. Я имею в виду, это приятно. Раньше я думала, что Джеймс великолепен, но через некоторое время, возможно, те ранние гормоны прошли, или я увидела уродство под внешностью. С тех пор я обычно не замечаю парней. Не так.

Однако я замечаю Джаррадека.

Я замечаю, как дергается упругий живот, когда я вытираю его, осторожно, чтобы не размазать слова, которые я хотела бы там сохранить. Я замечаю, как его хвост ударяется о бок, когда я вытираю выше, твердые грудные мышцы.

Когда у меня, наконец, заканчиваются оправдания, чтобы продолжать пользоваться полотенцем, я все еще не закончила прикасаться к нему. Я откладываю ткань в сторону с колотящимся сердцем и провожу кончиками пальцев по его коже. Он на ощупь горячий и гладкий. Почти такой же приятный, как и его твердый член в моей руке раньше.

Услышав его вздох, я поднимаю глаза и вижу, что он наблюдает за мной. На этот раз я не могу отвести взгляд.

– Ты так прекрасна, когда кончаешь, – говорит он мне хрипло.

Легкий трепет внизу моего живота заставляет меня отрицать, что его слова ничего не значат.

– Спасибо.

– Так прекрасна. Спасибо, что подарила мне это.

У меня в животе бабочки устраивают вечеринку, но я изо всех сил стараюсь сохранять спокойное выражение лица.

– Если ты будешь хорошо себя вести, я позволю тебе повторить это в следующий раз, – моя влажная, покалывающая киска хотела бы, чтобы я снова забралась на него и настояла, чтобы он сделал это снова прямо сейчас, но это ведь так не работает, не так ли?

Я не знаю. Я действительно не знаю, что я делаю. Отчаянное желание только делает это очевиднее.

Я отбрасываю эти мысли и жестом указываю Джаррадеку.

– Перевернись на живот. Позволь мне вытереть тебе спину, – в конце концов, он платящий клиент. Это кажется правильным.

Когда Джаррадек выполняет мою просьбу, я перелезаю через него и потираю руками его широкие плечи. Его стон удовольствия наводит на мысль, что это именно то, что ему нужно. Должна признать, что и для меня это тоже не такая уж рутина.

Некоторое время мы молчим. Я концентрируюсь на том, чтобы размять узлы у него на шее и в верхней части спины, продавливая костяшками пальцев и двигаясь небольшими круговыми движениями, пока его спина не становится более расслабленной. Я остро ощущаю жар его тела у себя между бедер.

Через некоторое время он спрашивает:

– Могу я спросить, есть ли у тебя другие клиенты? Поэтому тебя так трудно забронировать? Я бы виделся с тобой каждый день, если бы мог.

Не уверенная, что еще сказать, я делаю паузу.

– Нет. Других клиентов сейчас нет, – я не хочу признаваться, что у меня никогда не было других клиентов, кроме него. Несмотря на то, что он кажется вполне довольным, прямо сейчас мне слишком нужны его заказы.

Он снова замолкает, и я опираюсь на его поясницу, перемещаясь так, чтобы сесть на его упругую задницу.

– Тогда, могу я видеть тебя чаще? Пожалуйста. Мне нужно больше, – в его голосе столько искренности. Момент такой нежный.

Я чувствую себя неловко. Честно говоря, я бы хотела предложить ему дополнительное время, но мне нужно позаботиться о надлежащем уходе за детьми. Прежде чем я это осознаю – правда вырывается наружу.

– Я не могу.

Его хвост ударяется о мою ногу.

– Почему нет?

– Потому что я еще и мама.

Я жду негативной реакции. Такие парни не хотят знать реальности. Зачем я вообще это сказала? Я должна была поддерживать видимость таинственной и соблазнительной любовницы.

Затем Джаррадек удивляет меня.

– Сколько лет?

– А?

– Сколько лет твоим детям? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю.

Я осторожно возобновляю массаж.

– Три и семь.

Низкий рокот исходит из глубины его груди.

– Держу пари, они великолепны. И держу пари, ты отличная мама.

Я качаю головой. Нет никаких причин, почему от его простых слов похвалы у меня сжимается горло и на глаза наворачиваются слезы. Просто я не думаю, что кто-либо когда-либо раньше говорил мне это. Я никогда не осознавала, как сильно мне хотелось, чтобы мне это сказали.

Я смущенно откидываю прядь волос с лица.

– Я не уверена, что это так.

Я продолжаю массаж.

Он берет мою руку, когда я провожу по его плечу. Его большая, теплая ладонь кажется твердой, но не властной.

– Я уверен, что это так.

Он не может этого знать, но слова Джаррадека трогают меня. Я выдавливаю какой-то ответ. Я едва осознаю, что. Но я думаю о том, что он сказал, даже спустя несколько часов после того, как я пришла домой, лежа без сна и уставившись в темный потолок своей спальни.

Я хочу, чтобы эти слова были правдой.

Обычно я боюсь слишком много раздумывать на эту тему. Я избегаю вспоминать все те времена, когда я все еще была с Джеймсом и жалела, что забеременела. Все те разы, когда я жалела, что нас с ним связывает что-то настолько значимое.

Теперь, когда я свободна, я все еще иногда жалею, что сделала это. Вплоть до того момента, когда кто-то из них улыбается, или заставляет меня смеяться, или плачет и нуждается в объятиях. Тогда я знаю, что не имеет значения, с чем мне придется столкнуться, это всегда будет стоить того для меня.

Я только надеюсь, что, оглядываясь назад, они вспомнят эти приятные моменты, а не те, когда я плакала или огрызалась, или забывала что-то, что они хотели в магазине, или готовила один и тот же ужин каждый вечер в течение недели.

Я надеюсь, они не знают, что часть меня все еще жалеет о той девушке, которой я была раньше. Потому что я больше не она.



11

Мел

Шум будит меня, когда еще темно. Я не знаю, который час. Я тру глаза, пытаясь осознать, что это такое.

Еще один звук. Стук. Становится громче.

Затем крик.

Я узнаю этот голос. Узнавание никак не успокаивает страх, который закрадывается мне в душу. О нет.

Джеймс снова стучит в дверь. Тук, тук, тук! Я, пошатываясь, встаю с кровати, накидываю на плечи сброшенный кардиган и, спотыкаясь, иду к двери.

Я замираю. Подождите. Как он нас нашел? Я намеренно не сказала ему наш адрес, и я всегда была очень осторожна, чтобы убедиться, что он не указан ни в каких документах из школы Эльзы, ни в переписке с юристами.

Он знает, что мы здесь, или просто догадывается?

Дрожащей рукой я откидываю волосы с лица. Я не знаю, что делать. Он всего лишь барабанит в дверь. Он не угрожает. На самом деле он никогда не бил меня, даже когда мы жили вместе.

Все было не так. Ему просто нравилось контролировать меня. Контролировать наши деньги, нашу аренду, наших детей. Все.

С этим не вызовешь полицию.

Я все еще стою застывшая, когда из-за угла выглядывает сонный Дэмиан как раз вовремя, чтобы услышать следующий удар.

– Мел! Мел! Открой. Я знаю, что ты там. Открой дверь, – голос Джеймса громкий. Он наверняка разбудит соседей. Они будут сердиться. Они всегда жалуются, что дети слишком шумные.

– Папочка? – маленькое личико Дамиана хмурится; он переводит взгляд с меня на дверь.

– Дэмиан? Дэмиан, скажи своей маме, чтобы она открыла дверь. Мне нужно тебя увидеть.

Черт.

Нет никаких шансов притвориться, что нас сейчас нет дома или что он ошибся адресом. Прижимая глаз к глазку, я мельком вижу красное лицо Джеймса, когда он смотрит на меня.

– Мел, прекрати играть в эти гребаные игры. Я их отец. Я заслуживаю увидеть их.

– Давай не будем делать этого сейчас.

Дэмиан прижимается к моей ноге, не понимая, но чувствуя мое напряжение.

– Могу я позвонить тебе завтра?

– Черта с два. Ты не звонишь. Ты даже не отвечаешь на мои звонки. Впусти меня, черт возьми.

Я ахаю и отстраняюсь, когда он снова колотит в дверь.

Дэмиан начинает хныкать.

– Джеймс, ты его пугаешь. Мы можем просто поговорить позже?

Я хотела бы сказать ему, что, возможно, если бы он платил свои гребаные алименты и не исчезал на несколько месяцев подряд, он смог бы увидеть своих детей. Я не хочу. Я не хочу говорить об этом при Дэмиане. Сейчас он маленький, но уже слишком много понимает.

На заднем плане звучит другой голос. Я слышу бормотание, но не могу разобрать слов. Джеймс перестает барабанить в дверь.

– Там моя семья, и я буду делать то, что я, блядь, хочу. Не указывай мне, что делать!

На этот раз я слышу ответ.

– Послушай, если ты не прекратишь поднимать шум, я вызову полицию, и мне все равно, кто ты. И ты можешь сказать Мел, что я подаю жалобу на шум управляющему зданием. Это смешно.

– Пошел ты! – Джеймс возвращается к стуку в дверь.

Я должна что-то сделать, но что?

В этот момент он снова замолкает, и другой сосед кричит:

– Заткнись, ладно? Я звоню в полицию.

Слышится возня и еще один стук, затем звук шагов.

Я смотрю в глазок, но ничего не вижу.

– Мамочка? – Дэмиан поднимает руки, и я беру его на руки, сажаю на бедро и прижимаю к себе.

– Все в порядке, милый. Все будет в порядке.

Я не могу решить, что делать. Я иду обратно по коридору и в нерешительности останавливаюсь у двери в его комнату. Уже поздно. Он должен спать. Мы все должны спать. Я должна уложить его обратно в постель, но инстинкт кричит мне убираться. Что, если Джеймс вернется? Что, если он каким-то образом проникнет внутрь? Или поднимет еще больше шума, и нас в конечном итоге выселят?

– Детка, найди свою куртку, хорошо?

– Почему, мамочка?

– Пожалуйста, посмотри, сможешь ли ты найти ее, милый.

Когда я заглядываю к Эльзе, она садится, моргает и протирает глаза.

– Кто-то кричал?

Это помогает мне принять решение. Все равно все проснулись. Мы выберемся отсюда, пока у нас есть шанс.

Я складываю кое-какие вещи в рюкзак. Одежду, бутылки с водой, пару игрушек. Все, что могу захватить. Я запихиваю детей в куртки и веду их к окну.

– Мы собираемся сыграть в небольшую игру, хорошо? Она называется «Пожарная подготовка». Пришло время убедиться, что мы все знаем, что делать в случае пожара.

Эльза бросает на меня понимающий взгляд, но подыгрывает. Дэмиан сначала смущен, но когда я открываю окно и выхожу на пожарную лестницу, его маленькие глазки расширяются.

– Ты сказала, что нам никогда не разрешено выходить сюда.

Я киваю.

– Не разрешено. Не без меня, но если начнется пожар, мы должны действовать именно так.

Я протягиваю руки, и он позволяет мне помочь ему вылезти в окно. Когда Эльза тоже выходит, я закрываю окно, и мы начинаем спускаться на улицу. Темно и ветрено. Ветер бросает волосы мне в лицо, и мне трудно проверить, что Джеймса нет внизу.

Я нигде его не вижу. На самом деле, на улице никого нет. Когда мы добираемся до последнего пролета, я задаюсь вопросом, не совершила ли я ошибку. Затем я вспоминаю ужасное чувство загнанности, когда стояла за этой дверью, не зная, что делать. То же самое чувство я испытывала каждый день, живя с ним под одной крышей.

Мне нужно перестать сомневаться в себе и доверять своим инстинктам, своей способности отвечать за свою жизнь и жизни моих детей. Сделав глубокий вдох, я веду их вниз по последнему пролету, и мы все, взявшись за руки, спешим к машине. Я припарковала ее дальше на улице, и сейчас мчаться в темноте так страшно, как будто нас действительно преследуют.

Когда я открываю дверь и сажаю детей в машину, на один ужасный момент я задаюсь вопросом, заведется ли она. Прошло несколько недель с тех пор, как мне приходилось ею пользоваться. Это слишком дорого. Я продолжаю обдумывать мысль продать ее.

Я поворачиваю ключ, и двигатель заводится, и я так рада, что все-таки еще не продала ее. Я даже не пристегиваю Эльзу и Дэмиана. Вместо этого я включаю фары и уезжаю, пока что-нибудь не случилось.

В нескольких кварталах от дома я останавливаюсь и тянусь на заднее сиденье, чтобы пристегнуть их ремни безопасности. Дэмиан хихикает, а Эльза бросает на меня испуганный взгляд.

– Мы не были пристегнуты!

Я глажу ее по лицу.

– Я знаю, детка. Я забыла. Поехали. Теперь все в порядке. Мы просто собираемся найти парк, хорошо. Только сейчас немного темно, так что нам, возможно, придется подождать.

Она смотрит скептически, и я ее не виню. Я разворачиваюсь и трогаюсь, прежде чем мне придется отвечать на еще какие-либо ее вопросы. Включив стерео погромче, я запускаю Cocomelon³, чтобы прямо сейчас не оставаться наедине со своими мыслями.

Я не могу поехать к Калли. Я не могу появиться на пороге ее дома посреди ночи. Кроме того, что, если Джеймс сможет найти нас там? Я позвоню ей завтра, и мы что-нибудь придумаем. Мне просто нужно найти безопасное место, где можно припарковать машину до утра, и все станет немного лучше.



12

Джаррадек

Еще невыносимо рано. Воздух морозный, и огромные клубы пара вырываются из моих ноздрей, когда я переминаюсь с копыта на копыто, пытаясь согреться. В парке уже полно народу. Все эти добропорядочные граждане вышли на раннюю утреннюю пробежку перед работой. Они пробегают мимо в спортивной одежде, с высокими носками, в наушниках, с поднятыми подбородками. Как будто они уже поздравляют себя с тем, какие они чертовски добродетельные, просто за то, что появились.

Я действительно не знаю, почему у меня такое кислое настроение.

Обычно мне нравится эта часть работы. Знакомиться с людьми, очаровывать их. Сегодня я предпочел бы все еще быть в постели. Не потому, что я не жаворонок. То есть, я действительно не жаворонок, но сегодня у меня особенно плохое настроение, потому что я предпочел бы оказаться в той гостиничной постели с Леди Мел, заключенной в мои объятия, и это потрясло меня.

Обычно я не такой парень.

Обычно я выгоняю девушек задолго до этого. Если им повезет и они вообще окажутся со мной в постели.

Может быть, дело в том, что ее не нужно было выгонять. Может быть, в этом причина, что какой бы милой она ни была и насколько хороша игра, она всегда сдерживается. Дело не только в том, что она секс-работница. Я нанимал секс-работниц раньше и, несмотря на деньги, никогда не ощущал такого барьера. Возможно, это особенность доминирования.

Морис был прав. Это потрясающе.

Мое дыхание становится еще горячее, когда я вспоминаю, как она говорила мне, что у меня все получилось. Что я доставил ей удовольствие. Я хочу больше.

Я должен пытаться привлечь внимание людей. Мы раздаем кофе на тот случай, если у кого-нибудь из этих фитнес-придурков найдется время для нас, но это не работает. Все они в своем собственном мире.

Перекинувшись парой слов со своим ассистентом, я выхожу из палатки и достаю телефон. На самом деле мне не нужно звонить. Этим утром я хочу в миллионный раз проверить приложение Чудовищные Сделки и посмотреть, ответила ли Мел на мое сообщение.

Я брожу между машинами на стоянке, украдкой открывая приложение и проверяя, никто ли на меня не смотрит.

Мгновение спустя я хмуро смотрю на свой телефон.

По-прежнему ничего.

Я собираюсь возвращаться, когда что-то в машине рядом со мной привлекает мое внимание. Движение.

Я вглядываюсь в заляпанное и запотевшее стекло старого Форда, где резко появляется маленькое человеческое личико. Я чертыхаюсь и чуть не роняю телефон. Появляется еще одно крошечное человеческое личико, ладошка протирает запотевшее стекло, и личико прижимается к нему носом и смотрит на меня.

Эти дети одни? Где их родители?

Я наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть, и фыркаю от изумления.

На переднем сиденье автомобиля спит человеческая женщина, положив голову на руку и закинув ноги на сиденье. Даже в таком виде, с растрепанными светлыми волосами и закрытыми поразительно голубыми глазами, я бы узнал Леди Мел где угодно. Ее образ запечатлелся в моем сознании. Эти двое озорников, должно быть, те самые дети, о которых она мне рассказывала.

Какого черта они здесь делают в такое раннее время? Она, должно быть, очень устала, раз заснула вот так здесь. На задворках моего сознания собирается очень черная туча, где мое воображение рисует причины, по которым они могли бы быть здесь.

Это не имеет значения. Моя кампания не имеет значения. Ничто, пока я не буду уверен, что она в безопасности. В этот момент в моем сознании кристаллизуется потрясающее осознание. Я отвлечен, помешан, одержим. Это не то, что может пройти. И дело не в доминировании. Дело в ней. Она моя! Я ни за что на свете не оставлю ее и ее детей здесь. Это уж точно.

Я колеблюсь, собираясь постучать в окно. Я не хочу ее пугать. Что она почувствует, если я увижу ее такой? Я беспокоюсь о ее реакции, но не настолько, чтобы сомнения помешали мне что-то сделать.

Она избавляет меня от необходимости будить ее. Убирая волосы с лица и садясь, она поворачивается, чтобы посмотреть на своих двоих детей. Они все еще моргают на меня через стекло, два носа-пуговицы вздернуты, придавая их личикам надменное выражение.

– Эльза, Дэмиан, что вы… О! – она замечает меня и вздрагивает, хватаясь за грудь. Затем ее глаза сужаются. – Джаррадек?

Я киваю.

Она трет глаза.

– Что ты… – она замолкает, чтобы немного опустить стекло. Я замечаю, что окно открывается вручную. Кстати, сколько лет этому мусорному ведру? – Что ты здесь делаешь?

Я фыркаю.

– Я задавался тем же вопросом. Чертовски холодное утро для предвыборной кампании. И теперь я вижу, что мне было суждено быть здесь, чтобы прийти тебе на помощь.

У нее отвисает челюсть. Двое ее детей переводят задумчивый взгляд между нами.

– Не будь смешным. Мы как раз уходили.

– Мама! Ты обещала, что если мы будем хорошо себя вести, то сможем покачаться на качелях, когда взойдет солнце, и оно взошло, – светловолосая девочка выглядит возмущенной.

Мел проводит рукой по волосам.

– А теперь я передумала. Как насчет того, чтобы вместо этого съесть горячие пирожки на завтрак?

С заднего сиденья доносятся одобрительные возгласы, и Мел бросает на меня торжествующий взгляд.

– Приятно было увидеться, – она тянется к ключу в замке зажигания и поворачивает его.

На полсекунды наступает пауза, во время которой двигатель машины очень медленно пыхтит. Затем он совсем замолкает. Мел снова поворачивает ключ зажигания. Ничего.

Затем происходит самое неожиданное. Ее лицо искажается, и она разражается слезами. Мое сердце с силой вырывается из груди, пока я стою там, не зная, что, черт возьми, делать.

Блядь!

Вытягиваясь во весь рост, я высматриваю Стюарта, моего менеджера по связям с общественностью.

– Стюарт! Подгони мою машину!

Он моргает, глядя на меня.

– Твою машину?

– Да. Ты меня слышал. Подгони мою машину.

Пока он спешит прочь, я наклоняюсь и осторожно дергаю за ручку дверцы. Она открывается не сразу. Машина заперта. Я должен быть доволен этим. Мне ненавистна мысль о том, что она могла спать здесь, в общественном парке, с незапертой дверью. Однако прямо сейчас я борюсь с собой, потому что мне нужно добраться до нее. Эта нужда ощутима, почти физически. Она нужна мне в моих объятиях. Но она никогда мне этого не позволит.

Я собираюсь попросить ее открыть дверь, когда с заднего сиденья проскальзывает маленькая ручка и открывает замок. Девчушка одаривает меня ослепительной улыбкой.

Я открываю дверь, в то время как Мел в ужасе оглядывается на своего ребенка.

– Пожалуйста, Моя Леди. Позволь мне помочь.

Ее лицо становится еще более красным, и она мотает головой в сторону своих детей.

– Не называй меня так сейчас.

Мои глаза расширяются. Боже, я превращаю все в кошмар.

– Э-э, извини. Мел, – мое сердце колотится из-за дурацкого имени без почетного обращения. Что она со мной сделала? Я прочищаю горло. – Пожалуйста. Позволь мне отвезти тебя домой.

Ее лицо теряет цвет.

– Все в порядке. У нас все в порядке.

У меня сжимаются кулаки. Она возражает против моей помощи или беспокоится о возвращении домой? От этого мне хочется кого-нибудь забодать. Тяжело вздыхая, я собираюсь с мыслями.

– Тогда куда-нибудь в другое место. Друзья? Семья?

Она качает головой и прикусывает нижнюю губу, когда та дрожит.

– Нет.

– Тогда позволь мне отвезти тебя к себе.

Она пристально смотрит на меня.

– К тебе? Но ты не приводишь… Я имею в виду, ты не…

Я печально улыбаюсь.

– Это другое. Пожалуйста?

Она коротко кивает мне.

– Спасибо.

К счастью, в этот момент Стюарт подгоняет Крайслер.

– Это моя машина. Поехали.

Она смотрит на заднее сиденье, затем снова на мою машину.

– Эльза, Дэмиан, собирайте свои вещи, – она закрывает окно и выходит из машины, чтобы расстегнуть ремень маленького мальчика. Дети выбираются из машины, и она берет их за руки. – Это мой друг, Джаррадек. Он позволит нам погостить у него несколько часов, пока я не решу, что нам делать дальше. И я хочу, чтобы вы вели себя наилучшим образом.

Они кивают.

Она поворачивается и направляет их к моей машине. Мальчик поворачивает голову и пристально смотрит на меня в ответ. Я усмехаюсь. Он быстро отворачивается. Я прилагаю все усилия, чтобы не расхохотаться, когда мгновение спустя он оборачивается, чтобы проверить, смотрю ли я все еще.

Я подмигиваю ему, затем спешу вперед и открываю для них заднюю дверь. Детских кресел нет, но Мел качает головой, когда я предлагаю взять ее из машины.

– Все в порядке. Я не хочу доставлять хлопот.

– Никаких проблем…

Меня прерывают, когда Стюарт открывает дверцу со стороны водителя и выходит.

– Э-э, мистер Тарвост, мне позвонить водителю?

Я качаю головой.

– Не нужно. Я отвезу их сам.

– Но, сэр! – ему не нужно напоминать. Я должен быть в парке еще два часа, прежде чем отправиться в центр города на дневное телешоу.

– Очисти мое расписание, насколько сможешь, и дай мне знать, что нельзя отменить. Я буду на шоу, но посмотри, сможешь ли ты отложить все остальное. Это важно.

Стюарт переводит взгляд с Мел и ее детей на меня еще раз, затем издает долгий страдальческий вздох.

– Конечно.

Я хлопаю его по плечу.

– Ты хороший человек. Увидимся в студии.

Он сглатывает.

– Да, сэр.

Когда я поворачиваюсь, Мел уже закончила пристегивать своих детей и забралась на пассажирское сиденье. Я сажусь в машину и пристегиваю свой собственный ремень безопасности со странным удовлетворением. Сегодня я собираюсь быть ей по-настоящему полезен. Возможно, она еще не настолько доверяет мне, чтобы рассказать, что именно произошло, но я вытяну это из нее. Тогда я выясню, как я действительно могу помочь.

Я выезжаю из парка с большими надеждами, ведя машину осторожнее, чем когда-либо в своей жизни. Сегодня у меня драгоценный груз. Странно, что люди по всему городу будут голосовать за или против меня на посту мэра всего через месяц, что я представляю все сверхъестественное сообщество, и все же я никогда так сильно не ощущал груз ответственности на своих плечах, как в этот момент.

– Мама? – спрашивает один из детей с заднего сиденья. – У нас все еще будут горячие пирожки?