Текст книги "Ирландская принцесса"
Автор книги: Эми Фетцер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 18
Гэлан смотрел, как его жена пытается развеселить Коннала. Мальчик упрямо дулся, а она старалась не обращать на это внимания и отвечала с неизменной ласковой улыбкой. Коннал избегал смотреть на Пендрагона открыто, хотя так и прожигал ненавидящим взглядом исподтишка и всячески увиливал от попыток заговорить. Похоже, им вовсе не суждено когда-нибудь примириться.
Гэлан сидел рядом с принцессой за столом и, любуясь ею, думал о том, что ни один мужчина, кроме него, не знает, какова она в постели.
«Ни один из ныне живущих!» – поправил его язвительный внутренний голос. Мрачная мысль потянула за собой другую, и Пендрагон вспомнил Йэна Магуайра. Теперь англичанин понимал, что молодой ирландский лорд питает к нему черную ревность. Он и сам не остановится перед убийством, окажись Сиобейн в руках у Магуайра, – и сделает это с радостью!
– Да что с тобой сегодня? – тревожно спросила она. – У тебя такой вид, будто ты сейчас кого-то проглотишь!
– Я ужасно хочу проглотить тебя! – отвечал он шепотом, стараясь отбросить мрачные мысли.
Порозовев, она украдкой погладила его по руке. Это не укрылось от соседей по столу – кое-кто многозначительно ухмыльнулся, но Сиобейн не обращала на них внимания. Она даже не заметила, что Коннал совсем скуксился и отодвинул тарелку. Ее слишком захватили воспоминания о той игре, которой они предавались сегодня за стенами замка.
Подошла Рианнон и громко кашлянула, привлекая их внимание. Сиобейн обернулась к сестре.
– Я заберу мальчика. – Она неприязненно покосилась на зятя и добавила: – Побудьте вдвоем! – Рианнон кивнула в сторону лестницы, ведущей в спальню.
Гэлан помрачнел. Как она могла догадаться?
– Рианнон, – озабоченно заговорила Сиобейн, – ты ведь не посмела…
– Нет! – ответила та с небрежной улыбкой. – Все, у кого есть глаза, уже успели увидеть, что между вами кое-что изменилось! – Ри наклонилась так, чтобы ее не услышал Коннал, и добавила: – Я рада, что ты проделала все так ловко, сестрица. – И она многозначительно стрельнула глазами в сторону Гэлана. – Еще немного – и он будет у нас как шелковый! Как и все остальные в этом замке!
Гэлан смотрел то на Коннала, то на людей, сидевших с ними за столом. Он легко вычислил тех ирландцев, у кого не вызвал одобрения поступок их принцессы. Их мрачные, неприязненные взгляды раздражали англичанина, и ему очень хотелось встать и высказаться, но он боялся, что не найдет нужных слов. Ведь для большинства членов клана он был и остался чужаком, захватчиком, и даже брак с Сиобейн не помог Пендрагону завоевать их доверие. Все по-прежнему висело на волоске, и оставалось лишь надеяться, что принцессе удастся удержать своих упрямых подданных от бессмысленного бунта, который станет концом и для завоевателей, и для побежденных.
Внимание Гэлана привлек Коннал, сидящий на руках у тетки. Он вырывался и тянулся к матери, и Пендрагон толкнул Сиобейн в бок, кивая на сына. Она быстро вышла из-за стола и забрала сына из рук сестры. На прошение чертенок скорчил Гэлану рожу. Невольно Гэлан вспомнил, как сам был мальчишкой и отчаянно старался лишний раз привлечь к себе внимание отца. Сарон Пендрагон был щедрым и великодушным человеком, вдобавок он был искренне рад узнать, что у него есть сын и наследник, однако его щедрость распространялась исключительно на родную кровь – сводный брат Гэлана словно и не существовал на свете…
Он встал из-за стола, стараясь не обращать внимания на ухмылки друзей, и направился к лестнице. Сиобейн ждала его в полутемной спальне возле камина, закутавшись в тот самый алый бархат, который так запомнился ему по их первой брачной ночи. На тонких запястьях мерцали тяжелые серебряные браслеты, и Гэлан подумал, что никогда она не выглядела такой красивой.
Услышав, как он шагнул на порог, принцесса обернулась.
– Что тревожит тебя, милая? – воскликнул он при виде ее грустного лица.
Сиобейн тихонько вздохнула:
– Мой сын с каждым днем злится все сильнее.
– Он снова что-нибудь натворил?
– Нет. Но я никогда не старалась воспитать в нем такую, злобу. Кто-то другой подогревает это упрямство.
– И кто бы это мог быть? – удивился Гэлан, не спуская с нее тревожного взгляда.
Она пожала плечами, и тут он заметил, что на Сиобейн ничего нет, кроме алого бархата, – она разделась и ждала его. Из головы мигом вылетели все мысли. Он едва соображал, о чем идет речь.
– Может, это дети?
– Его ненависть слишком последовательна для ребенка. Он явно повторяет слова кого-то из взрослых.
– Кому в замке он может довериться полностью?
– Любому, милорд! – последовал мрачный ответ.
– И это ранит тебя, не так ли? То, что твои люди способны разжечь ненависть в ребенке?
– А тебя это не ранит?
– Нет. – И он смущенно пояснил: – Я давно привык к тому, что меня ненавидят и обзывают как хотят. Это одна из особенностей моего ремесла.
– Те, кто обзывает тебя, совсем ничего не соображают!
– Но ты и сама отпускала насчет меня всякие замечания, – ухмыльнулся он.
Принцесса сердито тряхнула головой.
– И почти все они были тогда справедливыми, Пендрагон! Но я все равно прошу прощения, если это обидело тебя!
– Это действительно было обидно, – вдруг признался он. – Только твое презрение и задевало меня!
Сиобейн потянулась к мужу, доверчиво заглядывая ему в лицо. Алый бархат соскользнул на пол, и принцесса с радостью прочитала восторг в его загоревшемся взоре. Никогда прежде она не чувствовала себя столь желанной. Гэлан задрожал от страсти, и это моментально распалило в ней ответный пожар.
Их недавние игры на берегу ручья принесли ни с чем не сравнимое блаженство, и теперь Сиобейн хотела вновь насладиться близостью, смакуя каждый миг и каждую ласку. Она вдруг отстранилась и встала перед ним с дьявольской улыбкой.
– Раздевайся!
– Это приказ? – Его сердце сладко замерло.
– Да. Я хочу увидеть тебя всего! – Она опустилась в кресло, прикрылась алым бархатом и с интересом следила за тем, как он стаскивает с себя одежду.
Изумрудные глаза скользили по его телу, задержавшись на переполненных кровью чреслах, и от этого Гэлан возбудился еще сильнее.
Эта женщина держала его на расстоянии не одну неделю, и теперь он твердо решил выполнить свое обещание. Пусть она сама попросит о близости. Судя по ее виду, ждать этого придется недолго.
– Чего ты хочешь, Сиобейн?
– Тебя, – дерзко ответила она.
– Как сильно ты меня хочешь?
Она нахмурилась, но ответила так же открыто:
– Очень сильно!
Сиобейн запрокинула голову и сжала в ладонях свои груди.
Гэлан вздрогнул.
Зажмурившись, Сиобейн постаралась принять соблазнительную позу. Бархат сполз до пояса, все еще прикрывая самые сокровенные места, и из-под его края выглянула изящная ножка. Она поиграла своими сосками и спросила:
– А вы хотите меня, милорд?
– И ты еще сомневаешься?
Не спуская с него глаз, она откинулась в кресле и провела руками между бедер.
Гэлан невольно шагнул вперед, пожирая ее жадным взглядом. Она так же жадно посмотрела на его копье, и Гэлан заскрипел зубами при виде того, как маняще выгнулось это дивное тело. Сиобейн протянула руки и привлекла его к себе.
Он взял в ладони ее лицо и приблизил к своему копью. Горячий язычок ласково пробежался по самым чувствительным местам.
Гэлан снова заскрипел зубами и рухнул на колени.
– Так нечестно!
Она лишь улыбнулась в ответ.
Он рывком откинул бархат, раздвинул ей ноги и приник к чутким, горячим складкам кожи. Вцепившись в его плечи, она выгнулась всем телом, подставляя себя новым ласкам, и ее частое, хриплое дыхание заполнило сумрак спальни. Он гладил ее по бедрам медленными, завораживающими движениями, но больше ни разу не прикоснулся к самым интимным местам, и Сиобейн жалобно застонала от нетерпения.
Он пощекотал чуткую кожу соска, а потом взял в рот и прикоснулся к нему языком. Сиобейн пришлось закусить до крови губу, чтобы не выкрикнуть во весь голос свою мольбу: эта игра могла свести с ума кого угодно.
А Гэлан снова гладил ее бедра, постепенно приближаясь к средоточию ее желаний, но в последний миг остановился и спросил:
– Хочешь еще?
– О да!
Он приник губами к ее лону. Его язык ворвался внутрь, заставляя ее трепетать от наслаждения и подводя к самому краю наивысшего блаженства. Уловив, что Сиобейн вот-вот достигнет разрядки, он пустил в дело пальцы и тут же почувствовал, как сжимается ее лоно в судорогах экстаза. Но стоило ей чуть-чуть успокоиться и обмякнуть на краю кресла, Гэлан опять обвел языком бутон ее любви.
– Хватит! Не надо, перестань! – Она забилась у него в руках, а он лишь довольно усмехнулся. – Умоляю тебя! – воскликнула она.
Гэлан легонько стиснул ей груди, и Сиобейн охнула и моментально ожила. Изумрудные глаза полыхнули лукавыми искрами: она явно собиралась отыграться за свое поражение. Для начала она поцеловала его – жадно, откровенно, а Гэлан схватил ее в охапку и усадил к себе на колени. Усевшись на него верхом, она щекотала его копье своим влажным, горячим лоном, едва не доведя до безумия. Но и этого было мало: она погладила его руками, а потом соскользнула с колен и взяла его в рот. Он откинулся на спину, и Сиобейн нависла над ним, позволяя только любоваться собой и уклоняясь от ласк. В конце концов, Гэлан не выдержал и грубо опрокинул ее прямо в складки алого бархата, расстеленного на полу. Он перекатил ее на бок и прижался к гладкой спине, просунув копье между ее бедер.
– О да, да… – стонала она, приникнув к нему всем телом. Он гладил ее по груди и животу, спускаясь все ниже, пока не коснулся самой чувствительной точки. – Прошу тебя, милорд!
– О чем ты просишь меня, жена?
– Дай мне его! – стонала она, просунув руку за спину и стараясь нащупать его копье и направить туда, где ему давно было место.
– Господи, ну и горячая же ты! – вырвалось у него с блаженным стоном.
Гэлан кое-как подтащил к себе кресло и положил ее руки на подлокотники. А затем вошел в нее сильным рывком, и Сиобейн запрокинула голову, вскрикнув от наслаждения.
На этот раз он позволил ей задавать темп, а сам продолжал ласкать ее влажное, чуткое лоно. Вздрагивая всем телом, она старалась прижаться к нему как можно сильнее, и Гэлан испугался собственной страсти.
– Тебе не будет больно?
– Нет, нет! – Она отчаянно тряхнула головой.
Он двигался все быстрее, чувствуя, как сжимается вокруг его копья сокровенная женская плоть, как содрогаются ее мышцы, принимая его и вбирая в себя до конца.
Здесь, наедине с ней, ему не требовалось сдерживаться и стараться сохранить лицо.
Он добровольно отдавал себя на ее милость, и в ту минуту, когда она затрепетала, достигнув экстаза, Гэлан воспринял ее наслаждение как свое собственное и позволил себе оросить семенем ее лоно.
Последний, неистовый толчок – и они обмякли в полном изнеможении.
Еще долго они лежали на полу, не имея сил подняться, и Сиобейн ласково гладила его голову, прижимая к своей груди.
– Ах, Сиобейн, – признался он, – ты самый милый палач на свете!
– Благодарю вас, милорд, – довольно улыбнулась она, пряча лицо в его темных волосах.
Он со смехом приподнялся и легонько поцеловал ее в губы, восторгаясь тем, как легко и ласково они изогнулись в ответ.
Сиобейн вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной. Она полностью открылась перед этим человеком, у нее не осталось больше тайн – кроме одной, самой сокровенной. «Боже! – взмолилась она про себя. – Пусть это останется со мной! Я так долго ждала этого, так верила в новое счастье!» А Гэлан наклонился и поцеловал ее в губы – привычная, но такая необходимая ласка, – и она постаралась спрятать свои страхи на самое дно души.
– Идем же в постель, милорд! – пригласила она, поднимаясь с пола.
Он замер на миг – Сиобейн так и не поняла, сковало его удивление или радость, – но все же подчинился, чтобы опять замереть на полпути к огромному ложу под балдахином.
– Он никогда не спал со мной на этой постели! Гэлан удивленно уставился на принцессу. Неужели она умеет читать мысли?
– Только внизу, у себя в кабинете! Сюда не был допущен ни один мужчина – до этой ночи! – И она похлопала по тюфяку.
Гэлан со смехом нырнул в эту огромную кровать. Она свернулась клубочком у него под боком, чувствуя себя на редкость уютно и в полной безопасности.
– Неужели это для тебя так важно? Ведь я не попрекаю тебя другими женщинами!
– У меня не было женщин. Были услуги, купленные за деньги.
Судя по ее виду, она не поверила ни единому его слову.
– Ты что же, никогда не хотел жениться?
– Женщины не очень-то жалуют бастардов, – признался он с горькой гримасой.
– Разрази меня гром! Впрочем, любая девчонка умрет со страху, прежде чем решится с тобой переспать!
Он посмотрел на нее с немым вопросом.
– Ты ведь довольно рослый парнишка, – проворковала Сиобейн, очерчивая пальчиками контуры мощных мышц, бугрившихся на груди и плечах. – А с другой стороны, одного твоего имени вполне достаточно, чтобы отпугнуть маменькиных дочек!
– Так вот ты как?! – Он навис над принцессой грозной тенью.
– Конечно, ведь ты же Пендрагон! – Она посмотрела на него с хитрой улыбкой. – Вспомни вашу историю: сплошные интриги, предательства, тайны кровосмешения и украденные жены, браки между сводными братьями и сестрами… – Она умолкла, чтобы перевести дух.
Гэлан усмехнулся: ему-то давно было известно, как мало значения она придает чистоте родословной.
– Ты хочешь услышать историю моей семьи? – спросил он не спеша пройдясь взглядом по ее обнаженному телу и остановившись на подаренном им обручальном кольце.
– А разве ты не хочешь со мной поделиться? – вдруг погрустнела она.
– Это вовсе не смешно.
– Я никогда так не думала – иначе с какой стати ты бы пошел в наемники? – промолвила Сиобейн серьезно. – Расскажи мне про свое детство, – попросила она. Однако Гэлан молчал. Сиобейн поправила у него под головой подушку и спросила: – К примеру, кто твоя мать? Где она сейчас?
Он растерянно пожал плечами.
– Я видел ее в последний раз, когда мне было лет восемь. – Гэлан удобно откинулся на подушку, а она пристроилась рядом, переплетя свои ноги с его. – Она оставила нас с братом служить на побегушках у рыцарей армии Пембрука. Нам доверяли таскать воду и заготавливать топливо. Я старался как можно реже попадаться на глаза: малышам слишком легко достаются оплеухи за самый незначительный промах.
– Малышам? – Она многозначительно обвела взглядом его торс.
Он с улыбкой погладил ее по щеке.
– Я был настоящим заморышем, пока мне не исполнилось тринадцать лет. Однако мать время от времени являлась нас проведать и обеспечила нам место пажей, а потом и оруженосцев у рыцаря, с которым иногда делила постель.
В его голосе прозвучала такая горечь, что Сиобейн поморщилась от жалости. Вот почему он так дотошно добивался обряда по христианскому обычаю и ее клятвы в верности! Его мать была полковой шлюхой!
– А где твой брат?
– Его нет, он погиб в бою, – неохотно ответил Гэлан. – Тогда я уже служил оруженосцем у своего отца, хотя не знал, кем он мне приходится, – пока не заявилась мать поклянчить у него денег. Сарон Пендрагон был весьма польщен известием о том, что у него есть сын и наследник. – Его губы скривились от мрачных воспоминаний. – У Стефана был другой отец, и Сарон сделал его конюхом. Он погиб, прикрывая меня в бою!
– В этом нет твоей вины!
– Да ты-то откуда знаешь? – вскинулся он. Сиобейн поразил столь горячий ответ.
– Наверное, ты хотел для него лучшей доли?
– Он должен был оставаться в тылу, с лошадьми! А я едва успел получить рыцарские шпоры и был чуть-чуть старше Риза. В такой жестокой схватке я вряд ли смог бы уцелеть, и он погиб ради меня!
Он зажмурился, снова терзаясь застарелой душевной болью, и Сиобейн следила за ним с молчаливым сочувствием. – Я был слишком неопытен и не смог его защитить! То, с каким трудом давалось ему каждое слово, помогло Сиобейн понять, почему он так носится с обучением ирландцев и укреплением стен: крепость должна быть готова отразить любой штурм!
– Ты не можешь отвечать за все на свете, милорд! – твердо промолвила она, заставляя Гэлана посмотреть себе в глаза. – Значит, это из-за потери брата ты стал наемником и постарался создать себе такую репутацию, что враги разбегаются в страхе еще до того, как ты обнажишь меч?
Гэлан уставился в потолок.
– Я угадала?
– Наверное.
– Я знаю, что угадала! Потому что вот здесь, – она прижала ладошку туда, где гулко билось его сердце, – обитает чудесная душа в теле беспощадного рубаки!
Презрительно фыркнув, он попытался было отвернуться, но Сиобейн удержала его и пытливо посмотрела в глаза.
– Ты можешь сколько угодно показывать всему Донеголу, какой ты доблестный рыцарь, но для меня важнее всего то, какой ты человек!
– И что ты станешь делать с этим человеком, Сиобейн Макмюрроу О'Рурк, супруга лорда Пендрагона, леди Донегола?
– Делить с ним ложе, когда он захочет, кормить его, когда он будет голоден, учить, когда он будет нуждаться в знаниях! – И она добавила с ласковой улыбкой: – И принимать его всем сердцем, не считая больше за врага!
– Значит, теперь ты веришь мне?
– Ха! – Она сердито пихнула его в грудь. – Не слишком ли много для одного раза…
Он заглушил ее слова поцелуем. Это было больше, чем он смел мечтать, гораздо больше, чем он заслужил, и теперь Гэлан горячо молился лишь о том, чтобы тот сладкий плен, в котором он оказался по доброй воле, не стал чересчур тяжелым для него.
Глава 19
– Женщина! Ты опять лезешь куда не надо! – рявкнул Гэлан.
Он едва успел оттащить ее в сторону, спасая от тяжелой лопаты.
– Но я желаю знать, что ты делаешь с нашим замком! Довольно улыбнувшись «нашему замку», он выпустил ее из рук.
– Я бы все тебе объяснил, если бы ты спросила. А лезть сюда самой слишком опасно. Тебе что, нечем заняться?
– Конечно, есть!
– Так ты, наверное, соскучилась по мне?
– Вот еще! – Она гордо задрала нос.
– А ночью ты говорила другое.
Она покраснела и потупилась, а Гэлан засмеялся. В последние дни он засыпал, едва успев коснуться головой подушки, – так выматывался за день на стройке. И даже Сиобейн не сразу удавалось разбудить его, когда она прижималась к нему горячим, соблазнительным телом, игриво хихикая и щекоча разные чувствительные места. Да, однажды выпущенная на волю, ее чувственность больше не желала таиться под спудом, и Гэлану это очень нравилось. Заниматься с ней любовью было гораздо приятнее, чем без конца выяснять отношения и спорить.
А принцесса уже проклинала собственную слабость – ей действительно нечего было делать на стройке.
– Мне пора заниматься с Коннаном, – смущенно пробормотала она.
Гэлан хмуро кивнул. Коннал стал для них обоих серьезной проблемой. Он по-прежнему наотрез отказывался общаться с Пендрагоном, а на попытки наказывать его отвечал еще более дикими выходками.
Громкий треск дерева заставил его резко вскинуть голову.
Гэлан оглянулся, а потом вдруг грубо отпихнул от себя жену и метнулся к покосившемуся краю строительных лесов, под которыми безмятежно играл Коннал. Он схватил мальчика в охапку и прижал к себе, прикрывая своим телом. Сила удара отбросила их обоих к стене, а в следующий миг леса обвалились и на спину Пендрагону обрушилась лавина камней и бревен.
Сиобейн с отчаянным криком бросилась было на помощь, но Рэймонд удержал ее на месте. Камни все еще продолжали сыпаться. С треском крошилось дерево. Не успело осесть облако пыли, как рабочие начали разбирать завал. Сиобейн, обмирая от страха, рвалась из рук Рэймонда. Конечно, он настоящий великан, силач, но быть погребенным под грудой бревен и тяжелых валунов – это не шутка! Наконец с завалом было покончено, и она помчалась вперед, расталкивая людей.
– Скажите, скажите хоть что-нибудь! – В ответ раздалось тихое хныканье Коннала, и она с облегчением перевела дух. Однако Гэлан оставался неподвижен. – Милорд!
Он неловко дернулся, и Сиобейн рухнула на колени, обливаясь слезами.
– Где у тебя болит? Ох, только не двигайся, лежи смирно! Пендрагон медленно раздвинул руки, и Коннал кинулся к матери на грудь. Она торопливо ощупала малыша с головы до ног и убедилась, что он отделался лишь глубокой царапиной на лбу.
Толпа оживленно загомонила, люди напирали все сильнее – всем хотелось посмотреть, жив ли их лорд, так отважно спасший мальчишку.
– Милорд! – повторяла дрожащим голосом Сиобейн, убирая с его лица засыпанные пылью волосы. Он пошевелился и с трудом заставил себя сесть. Не выпуская из рук Коннала, она обхватила его за шею, но Гэлан застонал от боли, и Сиобейн отшатнулась: – Ох, прости!
Гэлан откашлялся и стряхнул с головы каменную крошку.
– Что ты делал на стройке? – бешено прошипел он, глядя на Коннала.
Мальчишка съежился от страха.
– Отвечай! – легонько подтолкнула сына принцесса. Взгляд Коннала затравленно метался между матерью и англичанином.
– Я играл в песке! – всхлипнул малыш. – Это мое местечко!
– Что?!
Сиобейн предостерегающе подняла руку и поцеловала сына в макушку, прижимая к себе.
– Я совсем забыла. Он действительно привык здесь играть.
Она махнула рукой в сторону стены, и Гэлан оглянулся, морщась от боли. Там действительно валялась кучка Детских игрушек. Нахмурясь, он осмотрел края обвалившихся лесов, толпу рабочих и снова уставился на Коннала.
– Пока не закончится стройка, придется тебе найти другое местечко.
Коннал оглянулся на мать, явно ожидая, что его будут защищать.
– Он прав, малыш. Если бы не милорд, ты бы погиб! Коннал потупился и пробормотал трясущимися губами:
– Так ты спас мне жизнь… – Судя по его тону, мальчик не верил, что такое возможно.
Гэлан с Сиобейн переглянулись, и англичанин заговорил дружелюбным тоном:
– Собери-ка лучше свои сокровища, малыш. Коннал медленно поднялся на ноги и отряхнул с себя пыль. Он все еще мялся в нерешительности, и Гэлан ласково отнял его у матери и подтолкнул к кучке игрушек.
– Я прошу простить его за…
– Не нужно, жена! Он ни в чем не виноват, и я рад, что с ним не случилось несчастья!
Гэлан снова оглянулся на край лесов, а затем подозвал Рэймонда и принялся копаться в груде обломков.
Его внимание привлекло бревно, оказавшееся в самом низу.
Рэймонд проследил за его взглядом и помрачнел. От нижнего конца бревна отходила веревка, полузасыпанная обломками камней и тянувшаяся чуть ли не через весь двор к колесу телеги с впряженной в нее лошадью.
– Случайность?
– Конечно, случайность! – громко ответил он подошедшей к нему Сиобейн.
А потом молча показал ей на веревку, нарочно спрятанную кем-то от любопытных глаз.
– Не спускай с него глаз, – вполголоса велел Гэлан. – Если ребенок действительно привык играть на этом месте, значит, кто-то был уверен, что сумеет его здесь застать.
Она побледнела и покачнулась.
– Ты считаешь, что это подстроил кто-то из наших? Но почему?
– Потому что кому-то очень не нравится мое присутствие в замке, и он ненавидит меня настолько, что готов пожертвовать твоим сыном. Он наверняка хочет уничтожить и тебя, а виноватым все равно окажусь я! – Гэлан сердито дернул плечом и добавил: – У этого негодяя сейчас слишком много возможностей! Каждый день через ворота проходит целая толпа наемных рабочих! Теперь ты понимаешь, Сиобейн, как мне важны преданность и доверие всех твоих людей? Без этого такие вот вещи, – он махнул рукой на груду обломков, – рано или поздно породят бурю, которую я уже не смогу остановить!
– Но как же нам теперь быть?
Он прижал ее к себе и почувствовал, что она все еще дрожит от страха. Ласково целуя жену и гладя ее по спине, Гэлан пообещал:
– Мы непременно что-нибудь придумаем. Только не отпускай больше Коннала от себя ни на шаг. Кстати, пойди присмотри за ним.
Сиобейн согласно кивнула и поспешила со двора.
– Как по-твоему, Гэлан, к кому он подбирался: к тебе или к ребенку?
– Готов поспорить, что ко мне. Коннал больше не принц и не наследник трона. Он совершенно безобиден.
– Да, по крайней мере этого мы добились, – пробормотал сэр Рэймонд и задумчиво поджал губы.
А Гэлан подумал, что если чего-то и добился, так это согласия с женой в постели.
Как череда призраков, вызванных древними заклинаниями, они выступили из-под покрова густого тумана. Лунный свет тускло отсвечивал на тесаках и топорах, остриях копий и лезвиях мечей. Вожак окинул хозяйским взглядом своих воинов: самых искусных, самых сильных в его клане, объединившихся под его знаменем. Не сумевших и не пожелавших смирить свою гордыню. Беспощадных и скорых на расправу. Хищно оскалившись под черной маской, он посмотрел на спящую внизу деревню. В груди привычно разрасталась волна ярости: вот и эта ночь заклеймит его мародером, разбойником, уничтожающим собственное племя и разоряющим свою землю. «Господи, простишь ли ты меня?» Он решительно надвинул на лицо край капюшона и толкнул пятками бока откормленного коня.
Они неслись вниз по склону, и в грохоте их копыт в долину спустилась сама смерть. Не прошло и минуты, как деревня превратилась в пылающий ад, оглашаемый отчаянными воплями и мольбой о пощаде. Ее жители в мгновение ока оказались бездомными нищими, а кое-кто успел расстаться с жизнью. Вожак, завершив разгром, поскакал в самую чащу леса и соскочил с коня. Спотыкаясь, он сделал несколько неверных шагов, а потом, сорвав с головы капюшон, вперил в небо пылающий взор. Обливаясь слезами, он рухнул на колени и огласил лес нечеловеческим воем, полным смертной тоски. Чуткие ночные зверюшки в испуге попрятались в норах. Гулкое эхо не сразу замерло в дальних горах. Человек скорчился, цепляясь окровавленными пальцами за лесную подстилку, и забился в приступе рвоты.
Рианнон наклонилась, нащупала в гусином гнезде еще теплое яйцо и аккуратно опустила его в корзинку. Вдруг одна сильная рука зажала ей рот, а вторая обхватила за пояс. Она забилась, кусаясь и царапаясь, однако незнакомец сжал ее так, что едва не задушил.
– Тихо! – прошипели ей на ухо. – Встретимся на вторую ночь, как обычно!
Она замотала головой, и тогда ее стиснули еще сильнее.
– Или мы встретимся, или я разоблачу тебя перед всеми, женщина!
Рианнон от испуга сдавленно застонала и забилась из последних сил. Внезапно она оказалась на свободе и от неожиданности упала прямо на корзинку с яйцами. Обернулась, но не увидела никого, кроме гусынь и голубей. Задыхаясь, Рианнон направилась к воротам в надежде увидеть незваного гостя. Но незнакомца и след простыл. Зябко обхватив себя за плечи, Рианнон вернулась в птичник.
В дверь заглянула Меган, и Рианнон поспешно отвернулась, испугавшись, что это Сиобейн.
– Ох ты Господи! – запричитала служанка. – Да что это с вами? – Она взяла госпожу за руки и стала осматривать их в поисках ран.
– В чем дело? – возмутилась Рианнон.
Наверное, Меган успела разглядеть того, кто прокрался на птичник, но не решается спросить ее прямо…
– Да вы только поглядите! – Краем передника Меган вытерла Рианнон лицо и показала испачканную ткань.
Кровавые пятна на белом полотне беспощадно резали глаз.
Рианнон с запоздалым усердием принялась оттирать лицо. Ей стало дурно, а платье показалось тесным и душным. Боже милостивый, что же натворил этот человек? Она опустила взгляд себе на талию. На том месте, где он держал ее левой рукой, остался четкий отпечаток кровавой пятерни.
– Не вздумай проболтаться хоть одной живой душе! – строго предупредила Рианнон.
– Но, миледи… – смутилась Меган.
– Это ерунда! Видишь, я разбила яйца! Наверное, одно из них оказалось с зародышем! – Она кивнула на остатки желтка и скорлупы и наклонилась, чтобы собрать то, что уцелело. А потом быстро вышла из голубятни, и Меган от изумления открыла рот: платье на спине у ее госпожи тоже было густо измазано кровью.
– Клянусь, яйца тут ни при чем! – пробормотала служанка.
– Я не нашел его, сэр!
Гэлан кивнул своему оруженосцу, теребя бороду. Его взгляд снова прошелся по людям, обедавшим в главном зале.
– Ты чем-то встревожен?
– Нет, – с улыбкой ответил он. – Хотя ему давно пора быть на посту.
Сэр Оуэн всегда отличался пунктуальностью, но в последнее время взял за моду где-то задерживаться. Внезапно под сводами зала раздался странный шум, и Гэлан обернулся к дверям.
Появилась Меган – с лицом белее мела она кинулась в ноги Пендрагону. Сиобейн вскочила, поднимая служанку на ноги.
– Меган, успокойся! Что с тобой?
– Идемте, прошу вас, идемте! – взмолилась Меган, не сводя глаз с Гэлана.
Телохранители уже прокладывали им путь через толпу. Гэлан кинулся за ними к лестнице, ведущей в подвалы и казематы.
– О Господи! – Обе женщины суеверно осенили себя крестами, и Сиобейн, стараясь избавить Меган от жуткого зрелища, приказала ей подняться в зал.
Двое пленников умудрились повеситься на решетке дверей своей темницы. Они разделись догола, чтобы свить веревки из одежды, но и после этого им пришлось потрудиться, чтобы расстаться с жизнью, поскольку потолок здесь был очень низкий.
Гэлан резко взмахнул рукой:
– Снять и похоронить!
Воины кинулись выполнять приказ.
– Мне очень жаль, что ты это увидела!
– Мне довелось повидать многое, но не в стенах собственного дома!
Она всем сердцем ненавидела это место. Оно насквозь было пропитано смертью и страданиями. Тайгеран всегда следил, чтобы казематы не пустовали, и отправлял сюда людей за любую провинность.
– Почему они предпочли убить себя? – задумчиво спросил Гэлан, и вдруг уловил аромат… – Чем это пахнет? – Он пытливо взглянул на Сиобейн.
Стараясь не поворачиваться к мертвым лицом, она принюхалась.
– Кажется, мятой.
Она не могла сказать с уверенностью – слишком густо висел в этой камере запах смерти. Гэлан велел привести к нему Меган.
– Никто не спускался сюда перед тем, как ты понесла им еду?
– Нет, милорд, я не видела!
– А сэр Оуэн?
Меган снова мотнула головой, и Гэлан отпустил женщину.
Гэлан вышел во двор и направился к воротам. Он приказал одному из солдат отыскать сэра Оуэна, но не успел тот сделать и пару шагов, как рыцарь сам вышел из-за угла поварни и замер от неожиданности.
– Ты опоздал! Где тебя носило?
Оуэн вытянулся в струнку, вперив взор в голубую даль.
– Я был… не в форме, милорд!
– Что?! Разве это дает тебе право опаздывать на дежурство? – От Гэлана не укрылись виноватая мина и предательский румянец, покрывший щеки молодого рыцаря. – Явишься ко мне с докладом, когда сменишься с поста! И не вздумай опаздывать!
– Слушаюсь, сэр! – И Оуэн поспешил к воротам. Гэлан проводил его мрачным взглядом, проклиная волну подозрений и недоверия, разбуженных в его душе последними событиями.
Когда Сиобейн проснулась, он стоял у окна, подставив волосы легкому ветерку. Вот он тяжело вздохнул и потер ладонью лицо, и она в тревоге соскользнула с кровати. Он оглянулся, протянул ей руку, и она молча, без колебаний приникла к его сильному телу и опустила голову ему на плечо.
Его мужественные черты исказила тревога.
