Текст книги "Ирландская принцесса"

Автор книги: Эми Фетцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 22

Сиобейн гладила мягкую золотистую шерсть и ласково шептала молодой кобылке:

– Ах, какая ты у нас красивая! Какие изящные ножки у нашей миледи! – Жеребец в соседнем деннике беспокойно стукнул копытом и заржал, чувствуя запах кобылы. – Хорош, да? – Она кивнула в сторону Серого. – Такой же болван, как и его хозяин!

Лошадь кивнула головой, и Сиобейн с улыбкой прижалась щекой к сильной шее, вдыхая крепкие ароматы конского тела и выделанной кожи. А еще ей почудился запах свободы. Ах, как бы ей хотелось сейчас вскочить на лошадь и умчаться, куда глаза глядят, чтобы в ушах свистел ветер, чтобы убраться подальше из этого замка!

– Мама!

Сиобейн обернулась и поманила Коннала, стоящего в дверях в обществе Кулхэйна. Пес остановился у входа в денник, не рискуя соваться туда, где его могут достать тяжелые копыта, а мальчик уставился на золотистую лошадь, восхищенно распахнув глаза. Сиобейн осторожно посадила его кобыле на спину.

– Это что, правда тебе подарил король Англии?

– Так сказал Лохлэнн!

– Она такая красивая, мама! – заметил Коннал, играя алой лентой, вплетенной в гриву.

– Да, очень красивая. Как нам ее назвать?

Коннал задумался, потом оглянулся, чтобы как следует разглядеть всю лошадь, и от усердия едва не свалился с ее спины. Сиобейн со смехом поймала сына и поднесла к лошадиной морде. Он осторожно погладил лошадь по носу.

– Риона. Это ведь значит «королева», да?

– Да, милый. Значит, она будет Рионой!

Коннал не сводил с лошади серьезного, сосредоточенного взгляда, и Сиобейн стало не до смеха.

– Риона, король подарил тебя моей маме! И ты будешь служить только ей одной, ладно?

Сиобейн снова стало смешно: мальчик так старался, чтобы его голос звучал солидно! Но когда кобылка кивнула, а потом поклонилась, вытянув вперед одну ногу, принцесса испытала настоящий шок.

– Она понимает! – Первым ее порывом было оттащить сына в сторону.

– Да, конечно!

– Сынок, никому не открывай эту тайну! – сказала Сиобейн, не спуская с сына встревоженных глаз.

– Почему?

– Те, кто желает тебе зла, могут использовать твой дар против тебя!

– Как мой отец использовал твой туман?

– Кто тебе это сказал? – Она грозно сверкнула глазами.

– Я слышал, как об этом шептались воины. А мне рассказал дядя Лохлэнн. А ты наколдуешь мне немножко тумана?

– Нет! Такими вещами не играют!

Нальчик обиженно надулся, и Сиобейн прижала сына к себе. Он крепко обнял мать за шею.

В свое время Тайгеран запретил ей покидать замок в зимнюю пору и без конца ворчал, что породнился с ведьминым отродьем. Слава Богу, что он ни разу не проговорился об этом на людях! А теперь следовало ожидать, что дар Коннала будет расти вместе с ним – как было у них с Рианнон.

– Не надо ничего бояться, мама! – шепнул он ей на ухо. – Я буду тебя защищать!

Сиобейн, готовая разрыдаться, чуть не задушила сына в объятиях. Наконец он стал вырываться и хихикать, и его пришлось опустить на пол.

– Пойди спроси у Новы, когда будет готов ужин, и скажи мне.

Коннал кивнул, вскочил на ноги и вприпрыжку побежал к выходу. Сиобейн щелкнула пальцами Кулхэйну, но пес ответил виноватым поскуливанием, принюхиваясь к чему-то на полу под стеной.

– Ну же, иди за ним! – велела принцесса, и белый пес с неохотой подчинился.

А Сиобейн осталась в конюшне и погрузилась в мрачные раздумья. Принцессу по прежнему жгла обида на мужа, так грубо выставившего ее из кабинета, за его подозрения по поводу ее отношений с Йэном. Ну как он не понимает, что, если бы она любила Йэна по-прежнему, ничто не помешало бы ей быть вместе с ним! Это снова напомнило Сиобейн о том, как мало любви знал в своей жизни Гэлан от беспутной матери и холодного, надменного отца и как жестоко корит он себя за гибель единственного близкого ему человека – сводного брата.

Она сунула в рот соломинку. Как гостеприимной хозяйке ей давно следовало наведаться на кухню и проверить, все ли готово для ужина. Но она боялась, что по пути может столкнуться с Гэланом. Не дай Бог, выдержка изменит ей и она наговорит ему такое, о чем придется потом жалеть.

Черт бы его побрал!

Она давно простила ему то, что он молчал об их поединке с Тайгераном. Ведь она отлично знала вероломство своего первого мужа и не сомневалась, что ради победы над Дермоттом он не остановился бы даже перед убийством. А Гэлан выполнял приказ своего короля. И победил.

Неужели Йэн оказался таким же дурнем, как Тайгеран, и решился бросить вызов Гэлану? Только ради нее?

Она молила святого Патрика вразумить вспыльчивого ирландца. А впрочем, кто их разберет, этих мужчин? И как теперь прикажете ей поступить с мужем? Ведь она давным-давно отдала ему свое сердце… с самой первой их встречи в лесу.

Она встала, заперла Риону в деннике и пошла в поварню, по пути, с улыбкой взглянув на молодых конюхов, вповалку спавших у себя в закутке, – ни дать, ни взять щенята, утомившиеся после дневных забав.

У дверей Сиобейн пронзило чувство тревоги. Коннал давно должен был вернуться! Она выскочила во двор, едва освещенный в этот час редкими факелами. Все было спокойно, солдаты и слуги заканчивали свои дела, все готовились ужинать. Две девушки кокетничали с английскими воинами, лучники на стенах в последний раз осматривали окрестности замка. Было так тихо, что Сиобейн даже слышала шаги часовых на парапете.

Во внутренних воротах показался ее сын: он вприпрыжку направлялся к конюшне.

Внезапно раздался резкий скрежещущий звук, как будто тяжелые подковы прошлись по булыжникам двора, и Сиобейн оглянулась в поисках источника шума. От возвышения возле оружейной мастерской катилась тяжелогруженая повозка, набиравшая скорость на крутом спуске подобно стреле, запущенной в небо.

И на пути этой повозки оказался Коннал! Сиобейн с криком метнулась к сыну, и тот испуганно замер, уставившись на мать. Она махнула рукой, показывая ему на повозку. Часовые уже бежали туда в надежде перехватить повозку, но колесо попало в выбоину между булыжниками, повозка вильнула и снова понеслась прямо на Коннала. Сиобейн споткнулась и упала, отчаянно зовя Гэлана.

Откуда-то из мрака рванулась рослая фигура: мужчина подскочил к Конналу, схватил его в охапку, и оба кубарем отлетели в сторону. Повозка с грохотом врезалась в крыльцо часовни и разбилась – по двору покатились булыжники и бревна.

А потом как-то вдруг оказалось, что Коннал уже обнимает ее за шею. Не в силах подняться с земли, она, рыдая, ощупывала сына, проверяя, насколько он пострадал.

– Ох, мой милый, слава Богу!

– Да со мной ничего не случилось, мама, честное слово! – заверил он, покровительственно похлопав мать по плечу. – А куда он ушел?

Сиобейн всхлипнула и отстранила сына, чтобы полюбоваться им еще разок. Вокруг собралась толпа челяди. Принцесса встала, держа сына на руках, и приказала отыскать человека, так вовремя пришедшего на помощь.

– Ты успел разглядеть его лицо?

– Нет, он был в капюшоне, но от него пахло… – Коннал задумался и сказал: – От него пахло, как от вонючей травы у тебя в ванне!

Снова мята!

– Кто бы ты ни был! – крикнула она, обращаясь во тьму. – Я в долгу перед тобой!

Толпа расступилась, давая дорогу Гэлану. Он на миг замер, но при виде заплаканного лица Сиобейн молча обнял мать и сына и прижал их к себе.

– Идем отсюда!

Сиобейн поймала его взгляд и заявила:

– Нам надо поговорить. – Не дожидаясь ответа, она направилась в замок, крепко прижимая Коннала к груди.

Гэлану достаточно было одного взгляда, чтобы как по волшебству рядом оказалось несколько воинов.

– Разыскать!

Его негромкий приказ прозвучал резко и недвусмысленно, и люди кинулись на поиски незнакомца, Прошло не меньше часа, но обнаружить его так и не смогли. Наконец Гэлан поднялся в спальню. Сиобейн молча шагала взад-вперед перед камином. Колокольчики приглушенно звякали в волосах, вторя шелесту соломы, прилипшей к ее юбке. – Это было подстроено! – воскликнула она, не отрывая глаз от пламени в камине. – Коннал был со мной в конюшне, и я отправила его с поручением в поварню. Тот, кто толкнул повозку, подслушал нас и просто ждал, когда Коннал вернется.

– Да.

Она замерла на месте, вперив в него яростный взор.

– И что же ты собираешься предпринять?

Гэлану показалось, что от ее холодного, отчужденного голоса застыл даже воздух в их спальне.

– Все, что я могу сделать – кроме поисков этого чужака, – лишний раз проверить, насколько надежны все фургоны и повозки, а Коннала запереть в его спальне и приставить к нему часового.

– Ты мог бы опросить людей.

Ее покоробила мысль о том, что Коннала подвергнут незаслуженному заключению – особенно теперь, когда он только почувствовал вкус свободы!

– Уже опросил.

– Ну так сделай это еще раз!

– Сиобейн…

– Нет, Пендрагон, не надейся, что я так легко успокоюсь! В этом замке кто-то пытается убить моего сына! – Она с рыданием рухнула в кресло и спрятала в ладонях лицо.

Гэлан опустился рядом на одно колено, но не посмел к ней прикоснуться. Ему было больно видеть, как Сиобейн плачет, как беспомощно дрожат ее руки.

– Я ничего не могла поделать! Я не успела бы до него добежать! И не могла оттолкнуть! О Господи, моего сына могло раздавить этой повозкой!

– Но ведь не раздавило, – мягко напомнил он. – Он цел и невредим и давно спит у себя в кровати, с ягненком и Кулхэйном!

– Кулхэйн? – вдруг встрепенулась Сиобейн. – Да, Кулхэйн не хотел отходить от стены и все что-то вынюхивал и скулил!

– По-твоему, он заметил, что кто-то сидит под стеной и подслушивает?

– Да, наверняка!

– Но почему же он тебя не предупредил?

– Может, этот человек уже ушел? Коннал сказал, что от него пахло мятой – как тогда, в каземате! А может, его запах был Кулхэйну знаком? Да откуда мне знать? – Не в силах дальше выносить тяжелый, непроницаемый взгляд Гэлана, она так порывисто вскочила с кресла, что оно с грохотом отъехало к стене. – Ты, Пендрагон, поступай, как знаешь, но я считаю, что, если мой сын не может без угрозы для жизни появиться во внутреннем дворе, значит, ему нет спасения и в замке! И я должна увезти его отсюда, пока убийцу не найдут!

– Ты никуда не поедешь, – отрезал он, выпрямляясь.

– Тогда пусть Рианнон отвезет Коннала на побережье!

– Нет! – Отпусти он сейчас Сиобейн – и исчезнет последняя надежда помириться. – Я позабочусь о его безопасности и прикажу часовым обыскивать всех жителей дальних деревень, но мальчик останется в замке! Я имею на это полное право!

– Да. – Ее глаза недобро сверкнули. – Ты на все имеешь право! Ты можешь обвинить меня в неверности, – она раздраженно стукнула себя кулаком в грудь, – хотя не имеешь для этого оснований. – Ее голос стал напоминать змеиное шипение. – Ты можешь оскорблять меня при вассалах и человеке, почитаемом мной как отца! Ты можешь верить своей ревности вместо моих слов! Да, милорд Пендрагон, у тебя просто уйма прав! Но когда дело касается моего сына – не сомневайся, я тоже обладаю кое-какими правами!

Она ринулась мимо него к двери, но Гэлан поймал ее и развернул лицом к себе. Она сотрясалась от молчаливого, отчаянного плача.

И это он, он довел Сиобейн до такого отчаяния.

– Что-то мне не до тебя сейчас, муженек! – Она дернулась, стараясь вырваться. – Лучше оставь меня в покое!

Однако он не подчинился и привлек ее к себе.

– Сиобейн… Ох, милая моя, что за черная кошка пробежала между нами?

– Ты не поверил моему слову, и у меня нет возможности тебя убедить, – пробормотала она, застыв у него в руках и без сил опуская голову ему на грудь.

Черта с два он дождется от нее ответной ласки – слишком свежа, слишком остра обида!

– Я вовсе не хотел оскорблять тебе перед Дрисколлом и О'Нилом!

– Ты опозорил меня, милорд! – В ее голосе звенело такое разочарование, что у Гэлана опустились руки. Он отступил, заглядывая ей в лицо.

– Я очень разозлился.

Она лишь фыркнула и отвернулась.

– Я чувствовал себя круглым болваном. В ее взгляде промелькнуло удивление.

– Я ведь давно должен был заглянуть в ту часть контракта, где говорилось про крепости и обязательства Магуайра… если бы только умел тогда читать. Три крепости – это не шутка! А я был непростительно небрежен.

Столь откровенное признание смягчило Сиобейн.

– Рэймонд тоже ничего тебе не сказал. Почему?

– Скорее всего он знал, что я слышать не могу этого имени, и не рискнул упоминать его лишний раз. – Гэлан растерянно пожал плечами.

– А по-моему, ты думал только о том, как бы поскорее залезть ко мне под юбку!

Горечь в ее голосе ранила его сильнее самых язвительных слов – ведь это он был ее причиной!

– Так или иначе, мы все виноваты, раз допустили такое! – заключила Сиобейн. – И если судить по английским законам, Йэн уже стал твоим вассалом, поскольку теперь ты хозяин Донегола и его земель.

– Но ведь он считает себя независимым вождем клана! По его законам он волен поступать как хочет – а в Ирландии это важнее!

Гэлан подошел к камину и оперся локтем о полку. Он не хотел заводить этот разговор, он боялся, что в итоге окончательно потеряет свою принцессу, но и молчать дальше было выше его сил. Следя за игрой языков пламени, он дивился про себя, как мог свалять такого дурака. Ведь он любит ее! Да, и в этом причина его мучений! Яд любви успел пропитать каждую клетку его тела, и теперь у него захватывает дух при одном виде Сиобейн. Хватит, пора положить конец этой пытке, когда оба стараются ударить друг друга как можно больнее, медленно, но верно приближая окончательный разрыв.

– Почему ты не поверил мне – после всего, что было? – прошелестело над разделявшей их пропастью – равнодушно;

без гнева и обиды.

– Я убил твоего мужа. Я разрушил твою веру в меня. Я знал, что ты злишься на меня… – Он как-то по-мальчишески пожал плечами, не зная, что сказать. – Я… я подумал… что разозлил тебя настолько, что ты готова была уйти к нему…

– И помочь ему воевать с тобой? – Она старалась держаться независимо и гордо, но губы ее вдруг предательски дрогнули. – Я не твоя мать! И я способна понять, что Тайгеран был обречен на смерть, милорд! В отличие от твоей попытки все скрыть! – Заметив, как он болезненно морщится, она придвинулась ближе и горячо зашептала: – Ради всего святого, после того как я столько ночей делила с тобой ложе, как ты мог заподозрить меня в такой низости?

– Да потому, что я сам – незаконнорожденный ублюдок, я украл у тебя эту землю, и я тебя недостоин! – Он провел руками по волосам, полный раскаяния и гнева на самого себя. – И все, что я знал наверняка, – это то, что ты любила его когда-то, ты сама хотела за него замуж и во второй раз, – тут он выпрямился и встал передней, словно приготовившись к казни, – тебя вынудили стать женой человека, которого ты ненавидишь!

– Но я же стала твоей женой! – вскричала она. – Я доверила тебе свой народ, я делила с тобой ложе!

– Да, да, в душе я знал, что ты никогда не пойдешь на предательство. Я знал! – В отчаянии Гэлан затряс перед лицом сжатыми кулаками. – Но когда я увидел на этих людях плед с цветами Магуайра, я не мог не думать о том, что это Йэна ты когда-то любила… и что он достоин твоей руки!

– Ох, Гэлан…

Услышав свое имя, слетевшее с ее уст, он напрягся, как от удара.

Оба застыли, не в силах отвести друг от друга глаз. Молчание повисло между ними, словно до предела натянутая струна.

Он громко сглотнул и выдавил из себя хриплым от боли шепотом:

– Я сам все разрушил, верно?

На нее накатила волна сострадания и жалости. Жестокий наемный убийца исчез, и теперь перед ней стоял просто терзаемый горем человек, лишенный своей грубой брони, своих титулов и прав. Растерянный и несчастный. Не приученный жизнью к преданности и любви. Он едва успел испробовать это на вкус и так отчаянно возжелал добиться большего, что не побоялся бросить к ее ногам свою душу. Сиобейн вольна была либо исцелить его раны, либо окончательно его добить.

Она сама не заметила, как шагнула к нему, и Гэлан замер, не смея гадать, что ждет его в следующий миг. Воздух наполнился ароматом ее любимых цветов, когда Сиобейн протянула руку и осторожно убрала с его лба прядь волос. Он зажмурился и вздрогнул, обезоруженный этой лаской.

– Любые руины можно восстановить – было бы желание.

– Значит, ты можешь меня простить? – В его взгляде вспыхнула неистовая, ослепительная надежда.

Сердце Сиобейн сладко замерло.

– Я должна.

Он недоуменно поднял брови.

Она придвинулась еще ближе, положила руку ему на грудь и услышала, как часто и сильно бьется его сердце.

– У меня нет иного выхода, кроме как простить тебя, Гэлан. Ты для меня значишь больше, чем гордыня и гнев!

Он вдруг обмяк, накрыл ее руку своей и поднес к губам. Черт побери, он действительно недостоин этой женщины!

– Сиобейн… Сиобейн, прости меня! Я…

– Тс-с-с, тихо, я все знаю. Все прошло! – Она погладила его по щеке. – А я… – она перевела дыхание и прижалась к нему, – я так скучала без тебя, Гэлан!

Он вздрогнул всем своим сильным, большим телом и робко положил руку ей на талию.

– Мне так хочется тебя обнять, – сокрушенно признался он, – что я боюсь переломать тебе ребра!

– Не бойся! Пожалуйста!

В следующий миг он прижал Сиобейн к груди и спрятал лицо у нее на плече. Она обвила руками его шею и всхлипнула. Гэлан застонал – облегчение затопило его жаркой, душной волной. Черт побери, как это тело, что он едва не раздавил в объятиях, может казаться одновременно и податливым, и властным?

– Какой же я дурак! – невнятно пробормотал он, все еще пряча лицо у нее на плече.

– Да, это верно!

Ему хотелось смеяться и плакать. Он целовал ее шею, гладил по плечам и спине, пока не решился взять в ладони ее лицо и нежно припасть к горячим, податливым губам. От ее слез руки его стали мокрыми, и он не смог сдержать дрожи.

А потом оба рассмеялись, уже не скрывая счастливых слез.

Он готов был без конца гладить ее милое лицо и осыпать его поцелуями, и она отвечала ему с такой же страстью. Ах, если бы сейчас можно было оказаться в постели, чтобы на деле доказать, как сильно Гэлан скучал без своей принцессы!

В дверь громко постучали, и у Сиобейн вырвался горестный стон. Это Меган хотела узнать, не принести ли хозяевам ужин в спальню.

– Нет, – ответил Гэлан, не отрывая глаз от своей любимой, – мы спустимся к столу! – И добавил шепотом, погладив ее по плечам: – Все-таки у нас в гостях О'Нил!

– Да, конечно.

Разочарование в ее голосе ранило его в самое сердце, и он поспешил утешить Сиобейн:

– Зато мы можем рано лечь в постель!

– Как рано?

– Чем быстрее ты переоденешься… – протянул он с лукавой улыбкой, указав взглядом на ее испачканное платье.

Сиобейн мигом вскочила, на ходу стаскивая платье, и полезла в сундук в поисках нового наряда. Гэлан не спеша, опустился в кресло: он не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на ее нежную спину и крутые бедра, пока она доставала темно-синее платье и стояла перед зеркалом, вычесывая из волос солому и сооружая наскоро какую-то прическу.

Дверь снова задрожала от ударов.

– Мама!

– Что, милый? – оглянулась Сиобейн.

– Я есть хочу! Ты идешь?

– Если ее отпустят! – вдруг буркнул Гэлан, и она застыла от неожиданности. А он улыбнулся так, что Сиобейн вспыхнула от желания.

Гэлан встал с кресла.

Сиобейн отшатнулась.

Коннал снова забарабанил в дверь.

Сиобейн укоризненно посмотрела на мужа и повернулась к двери, но он остановил ее.

– Я за ним присмотрю.

Он прижал Сиобейн к себе изо всех сил. Они постояли так несколько мгновений, не в силах разомкнуть объятия. Наконец Гэлан отпустил ее, шутливо хлопнув пониже спины.

– Поторопись, женщина! – И вышел из комнаты.

Сиобейн улыбнулась, услышав, как он говорит с Конналом, и радуясь ласковым, мягким нотам в его голосе. Поспешно завершая туалет, она наткнулась взглядом на сундук, закрывавший вход в потайной туннель, и напомнила себе, что должна рассказать о нем Гэлану. Но это все подождет, а сейчас она торопилась в главный зал – к своему мужу и любви, которую собиралась возродить вместе с ним этой ночью.

Глава 23

О'Нил следил за молодой парой, стараясь скрыть удивление: былая вражда исчезла без следа, и ей на смену пришли ласковые взгляды и прикосновения. С их появлением атмосфера за столом так резко изменилась, что Лохлэнну стало завидно. Сиобейн была неотразима в роскошном темно-синем наряде, отделанном старинным серебром. Лохлэнн стиснул кубок и влил в себя дорогое вино, не заметив его вкуса. Тайгеран дурак, если мог пренебрегать ею.

О'Нила принимали очень гостеприимно, поместили в самой удобной комнате, предложив оставаться в замке столько, сколько он пожелает. Ничего похожего на его предыдущий визит в Донегол. И Лохлэнн решил воспользоваться радушным предложением, чтобы выяснить для себя, что послужило причиной раздора влюбленных, и уговорить Пендрагона вплотную заняться разбойниками.

Пендрагон старательно занимал беседой знатного гостя, однако не забывал и о женщине, сидевшей' рядом с ним. Сиобейн, еще не оправившаяся от страха из-за недавнего случая с сыном, не сводила с него глаз. Однако мальчика явно раздражала столь открытая опека, и в конце концов он с недовольной гримасой выбрался из-за стола, обошел ее кресло и подобрался к Пендрагону.

Коннал потеребил Гэлана за рукав, и тот обернулся к нему с ласковой улыбкой:

– Устал, малыш?

– Задница немножко болит, – признался тот смущенно, – но я в порядке! Спасибо за ваш урок, милорд!

Коннал впервые обратился к нему по всем правилам, и у Гэлана сладко заныло в груди. Пусть даже Тайгеран не был Конналу отцом – какая разница? И какой позор – подозревать в неблаговидных поступках его Сиобейн! Ведь она-то никогда не пыталась копаться в его прошлом! Разве одних кровных уз достаточно, чтобы семья стала настоящей семьей? Он прожил полжизни, запрещая себе иметь детей, и только благодаря этому мальчику понял, как не хватает ему собственного сына. Маленького доверчивого человечка, которого так легко сделать счастливым и который не боится говорить то, что думает, ему в лицо. Черт побери, не эта ли дерзость казалась ему такой привлекательной в самой Сиобейн?

Боковым зрением он заметил, как смотрит на них Сиобейн – со смесью гордости и грусти. Его сердце невольно сжалось – уж не вспоминает ли она об отце Коннала? Нет, хватит, прочь эти черные мысли!

– Милорд?

Гэлан растерянно заморгал, стараясь вспомнить, о чем шла речь.

– Если хочешь, сынок, можешь отправляться спать.

– А я могу стать вашим сыном, милорд? – спросил Коннал, запрокинув голову и глядя ему прямо в глаза.

Горло его свело судорогой – он был не в силах произнести хоть слово, ошеломленный этой невинной, по-детски непосредственной просьбой. Наконец Гэлан выдавил из себя:

– Ты действительно этого хочешь?

– Ну да, – как ни в чем не бывало подтвердил Коннал. – Ведь вы с мамой муж и жена, и по-моему, так будет правильно. Разве нет?

Детский голос дрогнул от страха, и Гэлан, не сразу совладав с собой, молча погладил мальчика по голове.

– Значит, теперь ты первый сын Пендрагона, лорда Донегола!

Коннал серьезно и торжественно кивнул в ответ, и тут же лицо его осветилось улыбкой.

– Доброй ночи, милорд!

Мальчик с достоинством поклонился и отправился к себе. Верная рогатка выскочила из кармана и выглядывала из-под края его туники.

Гэлан дождался, пока он скроется в коридоре, и лишь после этого отважился поднять глаза на Сиобейн. Принцесса низко склонилась над тарелкой, стараясь не показать, что вот-вот готова заплакать. Гэлан шепнул ей на ухо:

– Я не мог ему отказать!

– Я рада, действительно рада! – Она отпила несколько глотков вина. – Спасибо, Гэлан!

Он ласково взял ее за подбородок.

– Посмотри на меня, любовь моя! – Она подняла на мужа испуганный, тревожный взор. – Что с тобой?

– Мне все еще кажется, что ты мне не веришь!

– Но я верю тебе и знаю, что ты мне верна! – без запинки ответил он.

– Но ведь доверие – слишком хрупкая вещь, Гэлан! – напомнила Сиобейн с тоскливо сжавшимся сердцем.

– Со временем оно окрепнет! – решительно промолвил он, не в силах оторвать взгляд от ее прекрасного лица – словно перед долгой разлукой. Покосившись на Рианнон, Гэлан вдруг вспомнил ее мрачное пророчество. Нет, он погибнет, если потеряет свою жену, он сойдет с ума, если она не примет его таким, каков он есть, со всеми недостатками и ошибками, – и не простит искренне, всем сердцем! – Я знаю, что подверг тебя незаслуженному…

– Я тоже в этом виновата! – перебила Сиобейн, ласково прижав палец к его губам.

Внезапно принцесса опустилась перед ним на колени. Гэлан растерялся и не успел остановить ее. Все в зале ошеломленно застыли: и слуги, и воины, и гости, сидевшие за столом.

Музыка смолкла. Повисла напряженная тишина.

– Черт побери, что это ты вытворяешь? – прошипел Гэлан.

Он протянул руку, чтобы поднять ее с пола, но она поймала его ладонь и с неожиданной силой прижала к сердцу.

– Я, Сиобейн, жена Пендрагона и дочь Эйрин, – зазвучал под древними сводами ее звонкий голос, – заявляю сегодня перед лицом своего клана… – она обвела взглядом обращенные к ней знакомые лица и снова обернулась к супругу. – что клянусь быть верной тебе, господин мой супруг, Гэлан Донегол!

Не в силах вымолвить ни слова, он молча смотрел на запрокинутое к нему лицо.

А принцесса потянулась к нему, не сводя пылающего взгляда, и провела пальцами по его щеке и губам.

– Отныне тебе принадлежит моя жизнь, моя вера и… моя любовь! Ибо весь остальной мир не нужен мне без тебя. – Она погладила его по руке. – Это сердце бьется только для тебя. – Ее прекрасные изумрудные глаза повлажнели от слез, губы дрожали. – Я люблю тебя, Гэлан! И буду любить вечно!

Потрясенный, Гэлан молча открывал рот, силясь что-то сказать, но с уст его не слетело ни звука. Судорога свела ему горло, а сердце билось так неистово, что казалось, вот-вот разорвется.

– Будь я на его месте, – проронил в неловкой тишине сэр Рэймонд, – я бы ее поцеловал!

Гэлан подхватил принцессу за талию и усадил к себе на колени. Она обняла его за шею.

– Я люблю тебя, Сиобейн, – вымолвил он, осторожно отводя с ее лба рыжий локон.

Едва удерживаясь от слез, она ответила ему ласковой, трепетной улыбкой.

– Я очень на это надеюсь! Их губы сомкнулись.

Зал разразился приветственными криками.

Рэймонд Де Клэр откинулся в кресле, громко хохоча:

– Так-то лучше, черт побери!

Лохлэнн смотрел на них как зачарованный. Рианнон украдкой смахнула слезу и кивнула через стол довольному Де Клэру, а потом перемигнулась с Дрисколлом, улыбавшимся во весь рот.

В общий гул голосов вплелся чей-то звонкий смех, и Сиобейн заметила на лестнице Коннала, прыгавшего от восторга. Принцесса помахала ему и опустила голову на плечо мужу.

– Ты вовсе не обязана была так поступать, – шепнул он.

– Очень даже обязана! – Она заглянула ему в лицо и погладила по щеке. – Ты заслужил право на мою клятву, Гэлан! Впервые я дала ее во время брачного обряда, но сегодня я дала ее от всего сердца!

– И я очень ценю это, любимая!

– Еще бы тебе не ценить! – С довольным вздохом она поерзала у него на коленях, устраиваясь поудобнее.

Праздничный ужин продолжался, кружки снова и снова наполнялись элем, и за столом звучали приветственные тосты.

Вдруг Сиобейн выпрямилась и удивленно прошептала:

– Милорд?

Она почувствовала под собой его затвердевшее копье и старалась не задевать его лишний раз, чтобы не довести до беды. Гэлан лишь беспечно улыбнулся в ответ.

– Сама виновата! – Он привлек ее к себе и прошептал: – Если бы в этом зале не было полно людей, я мог бы взять тебя, не сходя с места, прямо на столе!

– Что ж, придется тебе учиться терпению. Мы не можем сбежать и оставить О'Нила одного. Он наверняка оскорбится. – Она мило улыбнулась Лохлэнну, и тот отсалютовал ей кружкой.

– А может, просто найти ему женщину? – пробурчал Гэлан.

– У тебя есть кто-то на примете?

Он выразительно глянул на Рианнон.

Он ответил удивленным взглядом.

– Они терпеть друг друга не могут!

– Почему? – Для Гэлана это было новостью – ничего подобного он до сих пор не замечал.

– Она ему не доверяет. Она никогда ему не доверяла, с самого детства. Однажды он пробрался к ней в спальню и вымазал лицо какой-то краской. Рианнон не могла отмыться две недели.

– Тогда, может, Де Клэр?

– Ни в коем случае! И не надо предлагать ей другого рыцаря. Она и так едва смирилась с тем, что некая ирландка стала женой англичанина!

– Неужели? – удивился Гэлан, обводя взглядом довольные, веселые лица.

Вот Де Клэр отвел в сторону приехавшую к Дрисколлу в гости незамужнюю сестру и бойко жестикулировал, стараясь справиться с трудностями языка. Дрисколл, одетый элегантно, не хуже любого англичанина, пожирал парочку сердитым взглядом, пока жена не пихнула его в бок. Сэр Эндрю не спускал с колен Бриджет и ласково гладил ее по плечу, увлеченно болтая с соседями по столу. А в самом дальнем углу маячил оруженосец Гэлана в компании с темноволосой Элайной. Оба краснели от смущения, но не могли наговориться и старались держаться как можно ближе друг к другу.

Сиобейн видела, какое нетерпение снедает бедного Риза.

– Похоже, скоро к нам явятся за разрешением на свадьбу!

Сиобейн оглянулась на мужа с игривой улыбкой и наклонилась так, чтобы он мог полюбоваться ее полуоткрытой грудью. Его глаза загорелись, как у голодного хищника при виде добычи.

– Черт побери, ты дразнишь меня на виду у всех! – зарычал он.

Он погладил ее по груди, и она поцеловала его в губы так страстно, что Гэлан готов был вскочить и сию же минуту унести ее в спальню. К черту О'Нила, к черту приличия!

В тот же момент двери в главный зал с грохотом распахнулись.

Сиобейн вскочила с места при виде воинов, внесших на руках неподвижного Броуди. С криком бросилась она вперед и опустилась около него на колени. Рядом возник преподобный О'Доннел и забубнил отходную молитву, а Сиобейн распорядилась, чтобы принесли повязки и целебные травы.

Гэлан внимательно осмотрел Броуди, а затем топтавшихся рядом рыцарей. Броуди умирал, он получил слишком глубокие раны в живот и в грудь. Бриджет подала чистое полотно. Принцесса осторожно зажала рану и наклонилась, чтобы поцеловать окровавленный лоб.

– Ох, мой друг! – вырвалось у нее.

Он все еще пытался заговорить, но голос глушила кровь, булькавшая в пробитых легких. На губах у раненого появилась розовая пена.

– Тс-с-с! Все в порядке, ты дома!

Броуди с отчаянием глянул на Гэлана, и тот наклонился, прижимаясь ухом к самым его губам. Из последних сил Броуди прошептал несколько слов. Лицо Гэлана закаменело. Он сурово глянул на рыцарей, на подошедшего сзади О'Нила и снова обратился к умиравшему:

– Спи спокойно, воин!

Сиобейн прижала к груди бездыханное тело. Гэлан погладил жену по голове, стараясь утешить, и выпрямился.

– Милорд?

Он посмотрел сверху вниз на залитое слезами лицо, на остывающее тело своего нового друга и проронил: