Текст книги "Ирландская принцесса"

Автор книги: Эми Фетцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– В этом-то и трудность! – буркнул Гэлан, всматриваясь в сумеречную даль. – Мы должны поймать их с поличным, а для этого оставаться здесь… – Внезапно он обернулся в ту сторону, где находился Донегол.

– Что такое? – встревожился Рэймонд. Гэлан ответил не сразу.

– Не знаю. – Ведь он лично выпроводил из замка О'Нила, и часовые надежно заперли ворота, однако Гэлан не мог отделаться от недоброго предчувствия, что Сиобейн нужна его помощь. – Но что-то случилось. Я чую это нутром!

Помедлив в нерешительности, Гэлан развернул коня и галопом поскакал к замку. Рэймонд объезжал войско и отдавал приказы, гадая про себя, уж не перенял ли его друг способность Рианнон предвидеть будущее.

На границе земель Донегола он остановил лошадь и резким толчком сбросил ее тело с лошадиного крупа. Раздался глухой удар о мягкую землю, и она упала, обратив к небу залитое кровью лицо. Его губы раздвинулись в садистском оскале. Ее смерть развяжет ему руки! Он уже пытался избавиться от Коннала, но дьявольское отродье слишком хорошо охраняют!

Он надменно смотрел на ее прекрасное лицо, изуродованное ссадинами и кровоподтеками. На миг ему даже стало жалко лишать жизни такую красоту, но уж слишком она была себе на уме, слишком привыкла полагаться только на себя, не дожидаясь его совета, не прося его о помощи – да и не нуждаясь в ней. Он развернул коня и поскакал прочь, оставив ее бездыханное тело на милость диких зверей и безжалостной стихии.

Глава 25

Гэлан выехал на вершину холма и увидел, как навстречу ему во весь опор скачет конный патруль. Чувствуя, что все внутри сжимается от тревоги, он пришпорил Серого, вихрем пронесся мимо патруля, миновал ворота и направил коня прямо в главный зал. По каменному полу зазвенели тяжелые копыта, и люди в страхе расступились, давая ему дорогу. Он соскочил с коня, и при виде скорбных заплаканных лиц сердце его пронзила острая боль. В зале не было видно ни Сиобейн, ни Коннала. Прыгая через три ступеньки, Гэлан помчался наверх, добежал до спальни и толкнул дверь.

Взгляд его метнулся к огромной кровати. Он подскочил к ней и замер. Балдахин был плотно задернут.

С трудом переводя дыхание, Гэлан несколько раз сглотнул тугой комок в горле, прежде чем решился поднять дрожащую руку и раздвинуть края занавеса.

– Матерь Божья!

Она лежала среди сгустков свернувшейся крови с развороченным до костей лицом. Огромная рана зияла на груди.

Гэлан задрожал всем своим большим, сильным телом. Он ничего не мог поделать с приступом отчаяния. Сжимая кулаки, рыцарь боролся с душевной болью. Ноги его подогнулись, в глазах вскипели слезы. Он бил и бил себя кулаками по бедрам, и жалобные рыдания рвались из его груди.

«Господи, за что?! Ты отнял ее у меня, едва я научился ее любить! За что? За что?»

Не в силах больше терпеть, он запрокинул голову, и его горестный вопль потряс древние стены замка Донегол.

Этот жуткий звук заставил часовых внять мольбам Рианнон, и они отворили двери. Рианнон кубарем скатилась по лестнице и оказалась в спальне, ошеломленно замерев возле залитой кровью кровати.

– Боже милостивый!

Зажимая рот дрожащей рукой, она отвернулась. Из глаз хлынули слезы – горькие, жгучие, полные раскаяния.

«Сиобейн, прости меня!»

Гэлан все еще стоял на коленях, запрокинув голову к потолку, и плакал навзрыд.

– Я знал, что что-то случилось, – хрипло прошептал он. – Знал! – И он снова и снова проклинал себя за то, что не послушался инстинкта и не вернулся раньше. И молил небеса избавить его от этой муки.

«Я пропал! Пропал!»

Рианнон первая обратила внимание на одежду несчастной женщины, старательно избегая смотреть на то, что осталось от ее лица.

– Это не она! – вдруг воскликнула недавняя узница и метнулась к кровати.

Гэлан встрепенулся, глаза, мокрые от слез, прищурились.

– Платье… Это не ее платье! На ней было темно-синее!

– Она вечно таскала какие-то обноски, – буркнул он, все еще не смея поверить в такую возможность.

Его сердце уже было разбито и больше не перенесет такого горя, если придется распроститься с едва обретенной надеждой.

– Нет!

– Но ее волосы…

– Я же говорю – это не она! – Рианнон боязливо протянула руку. – Я не умею допрашивать мертвых, но… – Она подцепила край рукава, приподняла холодную кисть и повернула ладонью вверх. – Это Меган! – И она показала Гэлану царапины на запястье.

Он долго смотрел на них затаив дыхание, а потом откинулся назад с такой силой, что едва не опрокинул комод. От облегчения впору было грохнуться в обморок. Не вызывало сомнений то, что истинной целью неведомого убийцы была сама Сиобейн.

– Воспользуйся своим даром, Рианнон, – велел он, хищно подобравшись всем телом. – Найди мне ее!

– Я должна прикоснуться к живому человеку! – воскликнула она, рыдая от собственного бессилия.

– Но где же тогда моя жена?

– Она была здесь, – пробормотала Рианнон, глянув на разбитое зеркало и опрокинутую свечу. – Она боролась.

– Но куда она пропала, и где черти носят Кулхэйна?!

В ответ раздалось жалобное поскуливание, и Гэлан заглянул под край тяжелой от крови простыни. Его лицо горестно скривилось. Крови было столько, что она протекла через тюфяк на пол. Он наклонился еще ниже и увидел собаку.

– Иди сюда, малыш!

Гэлан протянул руку, чтобы Кулхэйн уловил знакомый запах, и пес заскреб лапами по полу, хрипло и часто дыша. Гэлан осторожно вытащил Кулхэйна из-под кровати. Его бок был располосован страшной раной.

– Я сбегаю за травами! – подхватилась Рианнон, но на пороге спальни появился Коннал.

Рианнон едва успела задернуть края балдахина, чтобы спрятать тело Меган, а Гэлан был уже на ногах и перехватил мальчика, прежде чем тот успел увидеть, что стало с Меган и с Кулхэйном.

– Где моя мама?

– Не знаю, малыш, – выдавил из себя Гэлан. Меньше всего на свете ему хотелось открывать Конналу страшную правду.

– Но… – При виде крови на балдахине и на руках у Гэлана у мальчика задрожали губы. – Мама!

– Нет, это не она! Не она! Это ее горничная, сынок!

– Но моя мама… – Принц изо всех сил старался сохранять спокойствие. – Она принесла мне Дермотта и пожелала спокойной ночи. Она меня поцеловала на прощание!

В спальню вбежали Рэймонд и Дрисколл. Гэлан взял мальчика на руки и почувствовал, как горячие детские объятия вливают в него новые силы. Он указал взглядом на кровать и Рэймонд с Дрисколлом осторожно заглянули под балдахин. Побледнев, они обменялись с Гэланом ошеломленными взглядами. Услышав, кто лежит на кровати, Дрисколл без сил рухнул в кресло.

– Гэлан, – напомнила Рианнон, – он долго не протянет!

Гэлан понял, что больше не удастся держать Коннала в неведении.

– Кулхэйна ранили.

Дрисколл моментально вышел из ступора и кинулся к псу. Великолепная белая шкура была залита алой кровью. Коннал с криком забился у Гэлана на руках, желая оказаться рядом с верным другом, но Гэлан не отпускал мальчика. Дрисколл с Кулхэйном на руках вышел вслед за Рианнон. Гэлан опустился в кресло, и Коннал тихо плакал у него на груди.

– Гэлан, здесь было столько стражи, что и мышь не проскочит! Ничего не понимаю! – И Рэймонд, в который уже раз принялся осматривать комнату в поисках улик.

– Убийцу вообще трудно понять, – буркнул Гэлан, не спуская взгляда с кровати. – Это могла быть и она! – И снова его окатила волна страха. Он обратился к Рэймонду: – Собери всю челядь, не исключая женщин и детей, находившихся этой ночью в замке! – Ласково гладя Коннала по плечу, он с неожиданной яростью выпалил: – Клянусь, я засеку до смерти проклятых часовых!

– Гэлан! – окликнул Рэймонд.

Он подошел к кровати, наклонился, поднял с пола рукоятку кинжала и показал ее Гэлану.

– Это ее, – прошептал Пендрагон, сжимая в кулаке поломанный кинжал в отчаянной надежде ощутить тепло ее прикосновения. Бесполезно – это была холодная, мертвая сталь. Его взгляд продолжал шарить по полу. Вот еще одна лужа крови, а рядом отпечатки трех тонких пальцев. С тоскливо сжавшимся сердцем он представил, как отчаянно боролась Сиобейн, потеряв преданную горничную и верного пса. Убийца захватил ее с собой, и, глядя на измученные останки Меган, страшно было подумать, что могло статься с принцессой.

– Он не мог протащить ее мимо часовых, да и во дворе еще было полно народу! Как же он выбрался?

– Я знаю. – Гэлан вздрогнул от неожиданности, а Коннал вырвался из его рук и направился к сундуку, небрежно придвинутому к стене. – Вот здесь!

Гэлан мигом оттолкнул сундук, и Коннал налег плечом на стену. Потайная дверь поддалась, и Пендрагон распахнул ее до конца. Рыцарь заглянул в темную дыру и сразу заметил глубокие борозды на грязном полу. Его мрачный взор обратился на Коннала с немым вопросом.

– Мама взяла с меня клятву никому про это не рассказывать! – признался малыш, доверчиво запрокинув лицо. – Мой о… О'Рурк сделал это на случай бегства. Кажется, мама говорила, что этот проход ведет за стены, в рощу на ближнем холме.

Гэлан не сводил с мальчика грозного взгляда.

– Я поклялся всеми святыми! – чуть не плача, оправдывался малыш, и Гэлан в раскаянии опустился на колени.

– Все в порядке, сынок! Я рад, что ты рассказал мне об этом сейчас!

– Это знали только мы с мамой, милорд! Она не говорила даже тете Ри! – добавил Коннал, словно стараясь выгородить младшую сестру своей матери. Он показал на кожаные ремни и сказал: – Вот за это надо потянуть изнутри, чтобы дверь закрылась. – Мальчик не решался заглянуть в лицо Гэлану. – Так мама входила и выходила из комнаты, когда ты только приехал в замок.

Гэлан осторожно погладил его по растрепанным рыжим вихрам, и у Коннала задрожали губы.

– Я так и подумал.

Конечно, ему было обидно узнать от других об этой тайне, но ведь он сам сделал все, чтобы лишиться ее доверия! А когда наступило примирение, им так и не удалось поговорить по душам. Однако один факт настораживал его – убийца тоже знал о подземном ходе.

– Где же она?

Гэлан осторожно прижал к себе хрупкие детские плечи и промолвил:

– Клянусь, я отыщу ее, Коннал! И тот, кто сделал это, получит по заслугам!

– А… – Коннал вот-вот готов был заплакать. – А что, если она уже мертвая?

Гэлан сам едва удержался от слез: не всякий мальчишка наберется отваги, чтобы задать такой страшный вопрос!

– Сынок, ты должен верить, что она жива. Иначе нам не на что надеяться. Понял?

Коннал сверкнул глазами и согласно кивнул, а потом вдруг обнял Гэлана за шею. Рыцарь погладил мальчугана по спине, и у обоих Пендрагонов вырвался тяжелый вздох.

На пороге неслышно возникла Рианнон. Сложив руки под измазанным кровью передником, она следила за этой странной парой, не в силах скрыть зависть. Наконец ее внимание привлек темный проход, зиявший в стене.

– Это что такое?

Она вошла в спальню, и Гэлан встал с кресла и навис над ней мощной, грозной фигурой.

– Это, судя по всему, тот лаз, которым воспользовался убийца, – процедил он, следя за малейшими переменами на ее лице. – Тебе по-прежнему нечего мне сказать, Рианнон?

Их взгляды на мгновение пересеклись. Рианнон первая потупилась и оглянулась на Коннала.

– Кулхэйн будет жить. Он лежит в кабинете. Можешь его навестить.

Коннал нерешительно повернулся к Гэлану, и тот отпустил его молчаливым кивком.

Рианнон, сердито поджав губы, следила, как мальчик покидает спальню. И лишь потом обернулась к Гэлану и Рэймонду.

– Я ничего об этом не знала. – Она махнула рукой на вход в туннель. – И я не знаю, кто убил Меган!

– Сейчас меня больше интересует не кто, а почему! Кто-то не побоялся рискнуть жизнью, чтобы учинить все это! – Гэлан кивнул в сторону кровати. – С кем ты встречалась тогда в лесу?

– С разбойниками! Я же сказала – им нужны были сведения против тебя!

– Врешь! – выкрикнул он, стиснув ее руку.

– Они хотели покончить с тобой как можно быстрее! Со всеми англичанами! И они пригрозили сделать это, – она выразительно глянула на кровать, – если я им не помогу! – Ее голос прерывался от раскаяния. – Я не верила, что им удастся до нее добраться! Разве ты сам еще не понял? Нам их не остановить!

Гэлан отпихнул ее с такой силой, что Рианнон едва не упала.

– Вот увидишь, женщина, я сумею их остановить! – И он приказал Рэймонду: – Найди небольшой факел. Посмотрим, куда ведет этот лаз! А ее пусть держат под стражей! – грозно рявкнул Пендрагон. – Да так, чтобы даже в отхожем месте за ней следил часовой!

Рианнон испуганно охнула. Пендрагон пригвоздил ее к полу разъяренным взглядом.

– Ты предпочитаешь сидеть внизу, в каземате?

– Нет!

– Учти, я оставляю тебя наверху только ради Коннала, а не ради братской любви! И смотри, Рианнон, если окажется, что ты врешь, не видать тебе больше Донегола как своих ушей!

Он отвернулся, не желая слушать ее оправдания. Рэймонд выразительно показал ей взглядом на дверь, и Рианнон вышла, всем своим видом выражая оскорбленное достоинство.

Гэлан прислонился спиной к стене и медленно сполз на пол, пряча лицо в ладонях.

«Любовь моя, где бы ты ни оказалась – найди в себе силы выжить!»

Гэлан провел ладонями по лицу и уставился в пространство, размышляя, что же делать дальше. На глаза попался кусок шелка, валявшийся на полу, и он поднял и расправил легкую ткань.

– Гэлан!

Рядом стоял Рэймонд с зажженным факелом наготове. Гэлан аккуратно сложил знамя, Рэймонд высоко поднял факел, и они ступили под своды туннеля.

Рэймонд устало подумал, что к Пендрагону вернулась прежняя неистовость и одержимость. Он прочесывал окрестности Донегола так тщательно, как прежде готовился к штурму очередного замка. Воины шли частой цепью, переворачивая каждый куст, каждую кочку. Но разве в этих горах можно было что-то отыскать? Однако Пендрагон сумел обуздать свой гнев, когда отправился расспрашивать крестьян. Полированные латы и огромный боевой топор остались в замке вместе со знаменитым шлемом. Он даже не надел кольчугу, и лишь меч был по-прежнему пристегнут к перевязи. Для лорда Донегола это было высшим проявлением скромности.

Гэлан вежливо улыбался – но Рэймонд не видел тепла в его улыбке.

Он говорил медленно и тихо – а из груди рвался яростный крик.

Он предлагал деньги – и был готов отдать свою душу за ничтожную крупицу информации.

Он погладил по голове девочку с длинными рыжими волосами, и Рэймонд заметил, какая мука сковала его черты, остававшиеся непроницаемо-суровыми для посторонних глаз. В последние дни лицо Гэлана все чаще выдавало эту муку в те минуты, когда он считал, что на него никто не смотрит. Рыцарь не хотел показывать перед людьми свои слабости и предпочитал прятаться за жестокой маской бывалого воина, верно служившей ему на протяжении многих лет. Однако глухой темной ночью, когда они становились лагерем и Гэлан остался один в своем шатре, Рэймонд слышал, как молится Пендрагон о спасении ее жизни и какая боль звенит в его голосе.

Если целью неведомого убийцы было поставить Пендрагона на колени, то, по мнению Рэймонда, он почти добился своего.

Де Клэр и сам тяжело переживал свое бессилие, невозможность помочь старому другу, измученному пыткой неизвестности. Где она, жива или погибла? А может, ее давно нет на свете и тело закопано под тем самым холмом, на котором стоит их лагерь?

«Упаси меня Боже полюбить кого-то с такой же силой! – частенько думал Де Клэр. – Ничего нет хуже этой медленной смерти!»

Ему делалось жутко при воспоминании об изувеченном трупе в хозяйской кровати и о том, что пережила в ту ночь Сиобейн. Сотни раз Рэймонд задавался вопросом: какой мерзавец мог с таким садизмом изуродовать женское лицо? И зачем? Совершенно очевидно, что убийца по ошибке принял Меган за Сиобейн, обманутый цветом волос и тем, что горничная спала в хозяйской постели. Но ведь даже Гэлан не имел понятия о том, что принцесса уложила Меган у себя. Значит ли это, что и убийца разобрался в своей ошибке и выместил на трупе свою ярость?

Наверное, здесь орудовал какой-то безумец! Рэймонд сильно опасался, что если им и удастся отыскать Сиобейн и Божьей милостью она окажется жива, ее красота подверглась столь же безжалостному надругательству. Проклиная себя за эти трусливые мысли, он не смел высказать свои опасения Гэлану – тому и так приходилось несладко.

Рэймонд следил, как Пендрагон возвращается к нему от крестьянской хижины.

Вот он подошел к Серому и вцепился в луку седла, чтобы совладать с порывом сокрушить все вокруг. Обменялся взглядами с Рэймондом, отрицательно качнул головой, вскочил в седло и направил коня прочь от этой одинокой убогой хижины на самой границе своих земель. Они долго ехали молча и остановились только в лагере. Англичане и ирландцы мирно делили тепло бивуачных костров и пищу, забыв о своих распрях на время поисков принцессы.

Ирландской принцессы.

Гэлан машинально провел руками по волосам, стараясь не обращать внимания на щемящую пустоту в груди.

– Завтра отправляем всех назад.

– Всех? – растерялся Рэймонд.

– Да. Дальше я поеду один.

– Но как ты сумеешь обыскать все эти земли?

– Рэймонд, мы уже на границе владений Магуайра. Если вся наша армия двинется дальше, мы рискуем развязать войну. И Генриху придется заново перетряхнуть свой мешок с безземельными аристократами.

Рэймонд не мог с этим не согласиться.

– Я прошу тебя позволить мне остаться, Гэлан. Пусть в замок возвращаются Дрисколл, Марк и Эндрю.

– Нет, приятель. Я отправлюсь один. Мне нужен надежный человек в замке!

Пендрагон развернул коня и поскакал прочь от лагеря.

Долгие минуты незаметно складывались в часы, а он все сидел неподвижно на лесной опушке, уставившись в пустоту. От боли в груди было трудно дышать, и Гэлан чувствовал, как неотвратимо катится в пропасть его мир – ведь без Сиобейн ему не было жизни. Земля, дом – без нее это просто камни под ногами да потолок и стены.

Он вернулся в шатер перед самым рассветом, настолько измученный одиночеством, что впору было покончить с этой постылой жизнью.

Однако он не сделал этого. Он продлит свои дни – хотя бы ради того, чтобы прикончить мерзавца, обрекшего его на эту адскую пытку.

Глава 26

Вокруг лежала безлюдная пустошь. Никогда в жизни он не видел такого буйства зеленых красок. Уже несколько часов он ехал один. Гэлана убивала тревога за Коннала, но он не решился прервать свои поиски даже ради того, чтобы утешить маленького принца.

Скорчившись возле костра, он резко дернул себя за волосы, чуть не содрав их вместе с кожей. Она говорила чистую правду. Если он не в состоянии накормить и защитить свой народ, у него нет права считать себя хозяином. Казалось, пустота в душе разрослась настолько, что в груди образовалась огромная дыра. Она была его спасением от одиночества, от чувства собственной ненужности. Не важно, что когда-то ему вполне хватило бы награды, обещанной Генрихом, и он хотел остаться здесь… Нет, не стоит врать самому себе – он хотел спрятаться здесь, укрыться от всего мира, от нечистой совести и своего кровавого прошлого. Гэлан то проклинал Генриха за то, что послал его в эту глушь, то благословлял за полученный шанс познать ее любовь, завоевать ее уважение, несмотря на ненависть к его прошлому, и стать человеком, которого ей не стыдно было полюбить.

«Я буду любить тебя вечно!»

Лишиться ее любви, ее улыбки, ее ласки и ее мудрости – ведь еще скрываются где-то ирландцы, которые спят и видят его бесславный конец, – невозможно, немыслимо!

Не в силах усидеть на месте, он вскочил с яростным воплем, и звуки ее имени разлетелись по ночной пустоши.

Одна за другой, словно пальцы на руке великана, из-под земли вынырнули молчаливые фигуры, колдовские порождения густого тумана.

Гэлан выхватил меч еще прежде, чем их вожак успел выпрямиться в полный рост. Ему были смутно знакомы эти фигуры. Ведь это с ними Сиобейн встречалась в лесу.

Атака не заставила себя ждать. Пятеро воинов в низко надвинутых капюшонах и с масками на лице накинулись на него, как злые демоны. Гэлан отскочил и с размаху снес голову самому ближнему. Голова покатилась в костер, а Гэлан, не оборачиваясь, сделал выпад назад и угодил в грудь второму, метившему ему в спину.

Вонь от тлевшей в костре головы заставила их на миг остановиться.

– Где она?

Вместо ответа третий воин метнул короткий кинжал и поразил ничем не защищенное тело англичанина, рассекая мышцы плеча до самой кости. Гэлан скривился от боли, но не потерял ловкости и увернулся от следующего выпада, выдернув кинжал из раны. А потом с хищной улыбкой метнул оружие в его хозяина. Клинок угодил точно в горло.

Двое оставшихся налетели на него с пронзительным воплем, однако Гэлан, обезумевший от ярости, был только рад найти выход своему гневу. Наконец-то ему подвернулись подходящие мишени! Удар, еще удар – и каждый раз острая сталь поражала человеческую плоть, нанося кровавые раны.

– Ну, давайте! – рычал он, маня рукой своих врагов. – Попробуйте моей крови!

– Если тебе не терпится покинуть эту землю разрубленным на куски, проклятый дьявол, так тому и быть!

Человек в капюшоне сделал выпад. Гэлан даже не стал пускать в дело меч: кулак в толстой кожаной перчатке угодил точно в лицо нападавшему, сминая в лепешку его нос и опрокидывая ирландца навзничь. Неуловимый, стремительный, как сама смерть, Пендрагон моментально развернулся и бросился на последнего врага, окружив его сверканием сияющей стали.

– Где моя жена?

Ирландец выпрямился и грозно блеснул глазами из-под капюшона.

– Твои люди погибнут, Пендрагон!

– Так ты все-таки согласен, что они мои?

Он снова взмахнул мечом и нанес очередную рану.

– Англичане – твои!

Стремительный блеск мечей – и снова противники разошлись, кружа на месте.

– Ах вот как! По-твоему, моя кровь недостаточно хороша по сравнению с твоей, трусливый предатель?

Человек в капюшоне с рычанием ринулся вперед, и Гэлан встретил его ответным ударом такой силы, что рука ирландца дрогнула, а меч ушел в сторону. В следующий миг острие английского меча уперлось ему в горло.

– Брось оружие!

Клинок упал на землю. В глазах, сверкавших под капюшоном, Пендрагон не заметил ни капли раскаяния или страха: его враг ждал смерти как избавления. – Кто тебя послал? Ирландец молчал.

Гэлан подозвал Серого, и конь примчался к хозяину с тревожным ржанием. Не спуская глаз с последнего врага, англичанин вскочил в седло и презрительно бросил: – Только трус нападает ночью!

Кончиком меча он снес верхушку у капюшона, так что стали видны полные ненависти зеленые глаза. Гэлан ощутил смутную тревогу, словно бы он видел эти глаза прежде, хотя был уверен, что никогда не встречался с этим человеком. Отточенное лезвие свистнуло, рассекая ткань капюшона возле самой щеки и полностью открывая лицо незнакомца. Тот и глазом не моргнул, и Пендрагон не мог не отдать должное его выдержке.

– Где моя жена?

– Она в Ирландии, и я клянусь, что не знаю, где именно! – Отчаяние придало его голосу усталые, безнадежные ноты.

Гэлан спрятал в ножны окровавленный меч.

– Прикажешь верить клятве предателя, не пожалевшего своих друзей?

Человек в замешательстве оглянулся на своих мертвых сообщников и снова уставился на Гэлана.

– Эту резню затеял не ты! – со странной уверенностью решил Гэлан. Однако поведение загадочного незнакомца требовало объяснения. Ирландец явно не подозревал, что Сиобейн исчезла из замка, и это было очередной загадкой. Кому на руку смута, разжигаемая в этой глуши? – Я буду милосерден только по одной причине. Насколько я успел узнать ваши обычаи и понятия о чести, ты примешь смерть не от моей руки, а от руки своих собратьев!

Черты незнакомца сковал смертельный ужас, и Гэлан понял, что угодил точно в цель. Он дал шпоры коню и помчался прочь, предоставив незадачливому разбойнику хоронить своих павших друзей.

Гэлан кое-как пытался зашить свою рану, без конца проклиная себя за то, что отказался от привычной амуниции. Но ведь здесь, в этих пустошах, грохот от его лат разбудил бы и мертвого! Боль в плече была ничто по сравнению с терзавшей его душевной болью. Он ничего не знал об этой местности и о живущих здесь людях – главное, что он еще не пробовал искать здесь принцессу. Гэлан стреножил Серого и пустил пастись на лужайке, спрятал окровавленную одежду и остался в тунике, штанах и сапогах, накинув сверху меховой плащ, подаренный Дрисколлом. Он уже знал, как важно преодолеть разделявшие людей предрассудки, и не хотел рисковать, добывая даже ничтожную долю сведений. Без меча в этой глуши было не обойтись, но вместе с одеждой Пендрагон закопал и роскошные ножны.

Солнце поднималось все выше, ветерок стал заметно теплее, и Гэлан спустился с холма. Он задержался, чтобы перевести дух и надежно спрятать нетерпение под вежливой маской. Не спеша, оглядел приземистые ладные домишки. Дворики чисто выметены, и в них играет детвора. Несколько женщин собралось у колодца. Двое мужчин сидят на табуретах у крыльца, плетут сети и о чем-то беседуют, а рядом отец с сыном ладят изгородь для загона. Гэлан шел по улице, судорожно припоминая все гэльские слова, которым его успел научить Дрисколл.

Внезапный треск заставил его развернуться. Это трещало подрубленное дерево, медленно падая на землю. Примеченная ранее парочка – отец и сын – так радостно хохотали над упавшим стволом, будто победили дракона. Гэлан быстро засунул меч за ремень.

– Эй, малый! Не хочешь поразмяться?

Гэлан ухмыльнулся. У отца с сыном явно не хватало сил, чтобы поднять с земли тяжелое бревно. Уперев руки в бока, англичанин посмотрел на поваленный ствол и спросил:

– Куда вы хотите его отнести?

– Вон туда. Завалилось, понимаешь, не на тот бок! – объяснил парень с безмятежной улыбкой, и отец поддержал его, весело подмигнув.

Гэлан кивнул и встал у одного конца бревна, двое ирландцев – у другого. Он поднял древесный ствол и, хотя не особенно напрягался, почувствовал, как открылась рана на плече. Руку пронзила острая боль.

– Ну спасибо… Ого, вот это рана! Чего же ты молчал?

– Вы бы тогда провозились с ним весь день, – улыбнулся Гэлан, не обращая внимания на кровь, промочившую рукав туники.

Отец – худощавый и темноволосый – переглянулся с сыном, и Гэлан подивился про себя, как они похожи.

– А ну, дуй за знахаркой – одна нога здесь, другая там! – Парень помчался по улице, а крестьянин обратился к Гэлану: – Давай сядем да подождем. Она мигом тебя заштопает!

Гэлан присел на чурбак, а хозяин принес ему воды. Он пил не спеша, мелкими глотками и ждал знахарку, хотя рана и не требовала такого внимания. Гостеприимство у ирландцев в крови, и Гэлан был уверен, что крестьянин не пожалеет для чужака последней краюхи хлеба, если увидит, что в этом есть нужда. А Гэлан крайне нуждался в расположении этих людей. Он понимал, что не обойдется без дружеской поддержки, и потому представился просто Гэланом.

– Ну а я – Пэдди. А сына моего кличут Флинном.

Они мирно беседовали насчет видов на урожай и дохода от рыбной ловли – вещей, для Гэлана малопонятных, – а хозяин в это время аккуратно выстругивал длинную прямую ветку, наверняка собираясь сделать из нее стрелу.

– Я ищу одну женщину.

Пэдди тут же насторожился и внимательно глянул на чужака.

– Она может быть ранена.

– И кем же она тебе приходится? – Стараясь не выдать своего интереса, Пэдди снова занялся палкой.

Гэлан не был уверен, стоит ли признаваться в том, что они с Сиобейн – муж и жена, и потому сказал:

– Она моя суженая.

– Суженая – и сбежала от тебя? – Пэдди недоверчиво прищурился. – Небось отлупил?

– Да ты что! – ухмыльнулся Гэлан и показал свои огромные руки. – Разве она бы смогла после этого бегать? Может, ты ее видел? Она такая высокая, волосы рыжие, глаза зеленые с такими желтыми искорками, особенно когда она злится…

Пэдди дружелюбно улыбнулся и похлопал нового знакомого по здоровому плечу.

– Да ты, видать, от нее без ума, верно, малый?

– Ты ее видел? – Сердце Гэлана тревожно екнуло.

– По-твоему, она похожа вон на ту? – Пэдди кивнул куда-то за спину Гэлана.

Тот вскочил и оглянулся.

Сиобейн!

Она шла по дальнему концу улицы, опираясь на плечи темноволосой женщины, и он чуть не завопил от счастья: она жива! Но горло свела жестокая судорога, и все, на что Гэлан был способен, – это смотреть, смотреть без конца. Боже милостивый, что сделал с ней проклятый убийца! Она еле двигалась на непослушных ногах, не отрывая глаз от земли. Ее волосы – ах Господи, как он любит эти роскошные волосы! – курчавились по прежнему, но даже под ними нельзя было скрыть страшные следы кровоподтеков на виске, горле и подбородке. Так же как и глубокие ссадины на скуле.

– Я молился, я искал… – бормотал он, не замечая, что говорит вслух, что пытается бежать к ней на неловких, ватных ногах. – Сиобейн!

Она вздрогнула.

– Гэлан! – Ее лицо осветила улыбка, а из глаз хлынули слезы.

Она отпустила женщину, и Гэлан подхватил ее и прижал к себе. Они долго стояли так, прильнув друг к другу и не в силах вымолвить ни слова.

– Моя любимая, моя принцесса! – прошептал он, и в его прерывистом, хриплом голосе она прочитала отчаяние и страх за ее жизнь, терзавшие Гэлана все эти дни.

– Тише, тише, теперь все будет хорошо, слышишь? Он заглянул ей в лицо.

– Боже мой! Что же это? – Его дрожащая рука осторожно прикоснулась к синякам и ранам, но Сиобейн прижала к щеке его ладонь, не опасаясь боли.

– Ничего страшного! – прошептала она и едва не разрыдалась при виде слез, стоявших у него в глазах. – Я так скучала по тебе, любимый!

– И я, я тоже скучал… Господи, ты даже представить себе не можешь, Сиобейн… – Он умолк на миг, чтобы нежно поцеловать ее в губы. – Я боялся, что потерял тебя навсегда!

– Нет-нет, – шептала она, мешая его слезы со своими. – Я никогда не сомневалась, что ты меня найдешь! Никогда! Я просто ждала, когда ты придешь ко мне!

Эта незыблемая вера заставила Гэлана задохнуться от счастья, и он застонал, сдерживая порыв прижать ее к себе изо всех сил. Скорлупа боли и страха разлетелась вдребезги, и он повторял без конца ее имя и вслушивался в сильное, частое биение ее сердца, звавшее его вернуться к жизни. Он обнимал ее посреди незнакомой деревни, на глазах сбежавшихся отовсюду крестьян, и покрывал поцелуями ее раны, и молил простить за то, что не сумел прийти вовремя.

– Ты ни в чем не виноват, не надо взваливать на себя этот груз! – ласково возразила она, обняла его за шею и привлекла к себе, чтобы поцеловать в губы. – Я люблю тебя!

Он застонал, чувствуя знакомый вкус ее губ, подхватил на руки и понес подальше от любопытных глаз.

– Похоже, это и есть твоя женщина? – уточнил Тэдди, когда парочка проходила мимо.

– Она не просто моя женщина! – признался Гэлан, не отрывая от нее восхищенных глаз. – Она смысл моей жизни!

– И его жена! – добавила Сиобейн, не скрывая счастья. – Гэлан, тебе вовсе ни к чему тащить меня в лес!

Он остановился, не понимая, в чем дело.

– У меня здесь есть дом, – сообщила она. И добавила с лукавой улыбкой: – А в доме – кровать!