Текст книги "Любовь в условия не входит (СИ)"
Автор книги: Эльвира Смелик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
24
24
Ваня стоял на предпоследней ступеньке крыльца, смотрел сверху-вниз.
И давно он там находился? И много ли всего слышал? Только ли последние фразы? Но ответил он именно так, как Полина хотела. Наверное, секунды не хватило, а то бы она сама выдала: «Мне Ваня сказал».
Совпало. Оба наврали, но одинаково. Похоже, опять она правильно сделала ставку, и Ваня принял её игру.
Он сбежал по лестнице, остановился рядом, почти соприкоснувшись с Полининым локтем, поинтересовался у Аглаи:
– Зачем ты пришла? Вроде мы уже обо всём поговорили.
Он произнёс это сдержанно и вполне миролюбиво, но в то же время с прохладой, которая способна остудить излишний пыл, потому что сразу становилось понятно – ничего не изменится. И Аглая это прекрасно уяснила, поджала губы, перевела взгляд с Вани на Полину, обратно и так несколько раз, а потом, не сказав ни слова, глубоко выдохнула, резко развернулась и потопала прочь. Нет, не поникшая, не похожая на побитую собаку. Такая как обычно – вскинув голову, уверенная, эффектная. Она решительно раздвинула парней, стоящих у начала аллеи в местечке, специально отведённом для курения, и те её без претензий пропустили, ещё и уставились в спину.
Ваня тоже смотрел ей вслед. Или нет, просто в ту же сторону. Взгляд обращённый внутрь, слишком задумчивый – вряд ли он что-то видел, скорее, решал. Кажется, Полина понимала, что, и даже почувствовала заранее: вот сейчас он повернётся, посмотрит на неё, обязательно вопросительно, и захочет узнать, что же тут на самом деле произошло.
Так и случилось – повернулся, посмотрел. Полина опустила глаза, но прежде, чем он что-то успел сказать, заговорила сама:
– Извини! Я не собиралась вмешиваться. – И почти сразу вскинулась, пожала плечами. – Это она. Увидела меня, подскочила. Неужели думает, у всех в жизни только одна забота – за тобой бегать?
Ваня хмыкнул, дёрнул бровями.
– Ой! – опомнилась Полина. – Я, наверное, что-то не то сказала?
– Ну, почему? – он сдержанно улыбнулся. – Вполне в тему.
Похоже, Ване нравилась её прямолинейность, то, что она не стеснялась своих принципов и не скрывала своего мнения. Ей тоже нравилось – что он держался спокойно, что не устроил с Аглаей бурных выяснений отношений, что не разговаривал с той снисходительно или насмешливо. А ведь поначалу он представлялся Полине именно таким: высокомерным, пресыщенным, безразличным. Она ведь недаром приписала ему гордыню. Не то, чтобы та напрочь отсутствовала, но…
– А я как раз собирался тебе звонить – произнёс Ваня. – И номер твой узнал, – продолжил многозначительно. – Как обещал.
– Угу, – согласилась Полина, и тут же добавила с лёгкой ноткой иронии: – Мне Таня уже доложила.
– Вот же! – Ваня не сдержал досадливого восклицания. – Так ведь и знал, что растреплет. – Правда и недовольство, и возмущение у него получились больше напускные. А потом интонации изменились, и прозвучало совсем по-другому: – И, кстати, у тебя какие планы на вечер?
– А… – растерянно выдохнула Полина.
Вроде бы она и ожидала чего-то подобного, но по телефону, и не в данный момент. А Ваня решил, она опять в раздумьях, в непростых метаниях между ним и подготовкой к завтрашним парам.
– Ну-у да, я понимаю: английский, математика... Что там ещё? – в его голосе зазвенел смех. Не злой, не презрительный, не обидный, а очень даже добрый.
– Нет. Ничего.
– Правда? – уточнил он недоверчиво. – Тогда, может, встретимся? – спросил и тут же без паузы добавил, будто специально, чтобы отложить момент ответа: – Только я буду без машины. Мама мою просила. Её – в сервисе, а ей куда-то срочно смотаться понадобилось.
– Это даже лучше, что без машины, – призналась Полина.
Сколько можно колесить по городу? Просто гулять гораздо приятней: неторопливо бродить по улицам, глазея по сторонам, разговаривать, не отвлекаясь на перекрёстки, светофоры, встречные и параллельные полосы, сигналы чужих автомобилей и правила дорожного движения. Сейчас и погода подходящая.
Небо накрывают толстые ватные облака. Они словно образуют огромное стёганное одеяло, ровно застилающие всё пространство от края до края, и под ним довольно тепло и тихо. Ветра нет – хоть немного непривычно для этого города, но вот совсем нет – и температура где-то в районе нуля. Как всегда, между плюсом и минусом, между морозом и оттепелью. Ранние сумерки – тоже между: светом и тьмой, яркими электрическими огнями и густой тенью арок и подворотен. Мир, вечно живущий на грани, манящий своей особенной тайной.
Ну их, эти машины! К тому же, когда идёшь пешком, легче попасться на глаза.
– Ну, так ты как? – поинтересовался Ваня.
Полина едва не спросила: «В смысле?», но он опередил, повторил:
– Встретимся?
А разве она ещё не согласилась?
– Да. Конечно. Когда? Где?
– Сейчас машину отгоню, а потом… Давай через пару часиков? В метро.
Через пару часиков. Значит, у Полины есть время добраться до общаги, бросить сумку, переодеться, перекусить. Можно даже зайти в блог, доложить о стычке с Аглаей и победе над ней.
Только если описывать всё как было на самом деле, получится не слишком захватывающе и ярко. По общепринятым стандартам соперница должна быть безжалостно повержена и изгнана, поэтому придётся слегка приукрасить действительность, добавить эмоций и красок. Суть же останется прежней – Аглая отвалила и больше не будет мешаться.
Роль Полины в этом оказалась довольно скромной – просто не побоялась чуть-чуть приврать, глянула сопернице прямо в глаза. Вот на этом и надо сделать акцент, преувеличив собственные заслуги, а Ваню оставить в молчаливых свидетелях её торжества.
Забавно получается. В блоге можно легко перекроить реальность по своему усмотрению, сделать такой, какой хочешь видеть. И не только ты, ещё и твои подписчики. Ну и себя, конечно, изменить, можно даже до неузнаваемости, до полной противоположности, по-настоящему не достижимой. Но тут ведь – не по-настоящему. Твори, что желаешь.
Главное, не увлечься чересчур и не забыть про действительность, а Полина, кажется, сейчас опоздает. Хотя девушкам это вроде и не запрещается, просто она сама не любит опаздывать.
25
25
Ваня ждал её на выходе с эскалатора возле киоска с газетами и журналами, произнёс навстречу:
– Привет!
У него получилось как-то странно, словно не утверждение, а вопрос. Даже несколько вопросов, спрятавшихся в одном незамысловатом слове. Полина услышала одновременно и «Как дела?», и «Чем займёмся? Куда пойдём?». И ещё – «Что между нами?» Или ей показалось?
В любом случае, ответы очевидны: «Всё замечательно», «Просто погуляем». А последний можно оставить без внимания. Потому что… потому что… вот он наверняка почудился.
Как Полина и хотела, бродили по улицам. Шли рядом, обменивались короткими репликами, а так почти не разговаривали, но это совсем не смущало. Иногда в молчании заложено куда больше смысла, чем в самых умных и красноречивых словах. Много болтаешь, когда чувствуешь смятение, смущение, неудобство, когда пытаешься разрядить напряжение, а сейчас было комфортно, легко и хорошо.
Она же совсем недавно, когда ехала в машине с Мартином и Таней представляла прогулку по ночным улицам. Не в одиночестве, с парнем. Но даже предположить не могла, что им окажется Ваня.
Она разочарована? Нет. Ничего подобного и близко не ощущается.
А утверждают, что первое впечатление – самое правильное. Наверное, так и есть, но при одном условии: если смотреть непредвзятым взглядом. Но ведь частенько, составив своё мнение заранее, мы и обращаем внимание именно на то, что хотим увидеть, желая подтвердить своё мнение, непременно оказаться правым. Никому же не хочется ошибаться. А всё, что ему не соответствует, просто не замечаем. И, кажется, Полина поторопилась убедить себя в том, что с Ваней они абсолютно разные.
Никакие они не полные противоположности, у них немало общего. Ну да, начальные условия разные. Она из маленького убогого городка, из многодетной семьи с доходом чуть ниже среднего – таких миллиарды. А Ваня из крутого мегаполиса, единственный сын состоятельных родителей. Но в остальном…
Он учится, и неплохо, здесь, а ни где-нибудь за границей на родительские деньги, живёт отдельно и работает. Конечно, в свободное от учёбы время и не каждый день, и не где попало, а в компании отца. Но это же в порядке вещей. Когда-нибудь она перейдёт Ване, он должен быть в теме. Если бы у Полининых родителей было своё дело, она бы им тоже помогала. Только с условием, что их «фирма» не ограничивалась бы огородом на крошечном дачном участке.
Ну вот, похоже, опять она неотрывно пялилась на Ваню уже довольно долго. Не совсем осознанно, больше внимания уделяя мыслям, а не тому, что видела перед собой. А Ваня опять поймал её взгляд, качнул головой, приподнял брови.
– Что?
Полина махнула рукой.
– Нет, ничего. Просто задумалась.
В его глазах на мгновение мелькнула разочарование. Он ждал другого ответа? Интересно, какого. Полина отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
Не совсем понятно, почему ей вдруг захотелось улыбнуться. Вот просто захотелось.
Она прибавила шаг, вырвалась вперёд. Уже не первый раз. Она частенько так делала, забегала вперёд или отходила в сторону, увидев что-то особенное. Хотя – этот город такой, в нём особенное находится легко, возникает на пути снова и снова, почти с каждым пройденным метром, с каждым брошенным взглядом. И тогда Полина оборачивалась к Ване и спрашивала:
– А там что?
И он почти всегда отвечал. На ходу придумывал или действительно знал?
Почему-то верилось, что знал. А даже если и придумывал – всё равно. Полине нравилось, что он не теряется и не огрызается раздражённо: «Чего ты пристала с ерундой? Понятия не имею. Вон у тебя телефон, в нём интернет, GPS-навигатор и карты. Сама смотри».
И вообще, это ещё большой вопрос, с кем всё-таки у Полины свидание: с Ваней или с городом?
В кварталах, будто расчерченных по линейке широким тёмно-серым маркером, где дома тесно прижимались друг другу, соединяясь в единую стену, снега почти не было. Даже не скажешь, что зима. Зато засаженные деревьями маленькие скверы и бульвары бросались в глаза внезапной белизной. Насыщенная синева приближающейся ночи представлялась почти осязаемой – мазнёшь по ней ладонью, и та тоже окрасится в цвет густых чернил. Электрические огни сияли расплавленным золотом и благородным серебром, исполняли роль звёзд, скрытых за плотным слоем облаков.
Полина остановилась, крутанулась на месте, чтобы увидеть сразу всё, со всех сторон, впитать, вдохнуть восхищённо.
Ваня вполне мог подумать, что она ненормальная, или маленькая – ведёт себя как ребёнок. Да ну и что?
Но нет, кажется он не осуждал, улыбался глазами, уголками рта.
– Ты всю жизнь здесь живёшь? – спросила у него Полина.
– Я – да, – подтвердил Ваня. – А родители тоже приезжие. – И уже сам спросил: – Тебе тут нравится?
– Очень! – Полина взмахнула руками, словно попыталась обхватить пространство, придвинуть поближе к себе и больше не отпускать, унести с собой. – Я бы хотела здесь остаться. Навсегда.
– Так оставайся.
Наверное, опять послышалось – или придумалось – несколько потаённых смыслов в одной короткой фразе. На самом деле Ваня хочет сказать гораздо больше, просто не решается, не чувствует уверенности, побаивается, пока. Или он надеется, что Полина сама о них догадается, договорит мысленно.
А ведь она и правда догадывается. Или же – потихоньку сходит с ума, падает-падает-падает в пропасть наивных фантазий, замороченная таинственным городом и зимней сказкой, медленно, но неминуемо. Как снег.
Он действительно пошёл. Словно одеяло из туч внезапно разошлось по шву, и из него посыпался пух, густой, мягкий и крупный. И от этого стало ещё тише и даже как-то торжественней. Или волшебней.
Одна снежинка попала Полине прямо на губы, на мгновенье кольнула холодом и тут же растаяла, напитав влагой. Полина запрокинула голову, капюшон съехал – ну и что? Совсем и не холодно. И теперь уже целая компания снежинок, сбившихся в маленький пушистый комок, плавно спланировав, прилегла на её щёку.
Ещё одно холодное прикосновение, очень даже приятное, и тут же следующее – жаркое, горящее.
Ванины пальцы тоже дотронулись до Полининой щеки, стёрли крошечную каплю воды, оставшуюся после растаявших снежинок, скользнули к волосам. И почти сразу сам Ваня склонился к Полининому лицу.
Она едва ни отшатнулась. И вовсе не от страха, не от негодования, не от отвращения. Всего лишь лёгкое касание, а чувство – словно с ног до головы окатили кипятком, словно ударила молния и попала точно-точно в Полину. Возможно, она даже вздрогнула, или Ваня ещё каким-то невероятным образом уловил её стремление и, не дав отодвинуться ни на миллиметр, обхватил свободной рукой.
Но она уже и не думала отстраняться, и губы сами разомкнулись, и опять сжались, жадно сдавив Ванину. А потом остались только ощущения, жар, разливающийся по телу, плавящий сознание, и ничего больше – ни снега, ни города, ни земли под ногами.
26
26
Голова кругом, особое тепло, зародившееся внутри тела, поднимающееся волнами, растекающееся маревом. Словно она влюблена. А ведь – нет. На самом деле – нет!
Это только физиология, чувственный трепет, порождённый древними инстинктами, игра гормонов. И с любым другим было бы так же. Хотя, вряд ли с любым. Если человек противен, если вообще не вызывает никаких чувств, если…
Плечи дрогнули, и вырвался судорожный вздох, почему-то очень похожий на всхлип. Но ведь плакать она не собиралась, совсем-совсем не собиралась.
– Полин, ты чего? – Ваня сжал её плечи, попытался отодвинуть немного, чтобы заглянуть в лицо. – Ты в порядке?
Она не стала противиться, но и лицо не показала, замотала головой. Не отрицая, не намекая на то, что сейчас не в себе. Просто, чтобы вытряхнуть странные мысли. Или, наоборот, чтобы расставить их по местам, развеять наваждение, которого не должно быть, разогнать туман смятения и непонимания.
Лучше не поднимать голову, чтобы, словно заворожённой, не приклеиться взглядом к Ваниным губам. Или лучше поднять, но посмотреть ему прямо в глаза, показать, что Полина ни капли не боится и не смущается. И вообще…
– Мне в общагу надо. Пора уже, – проговорила она достаточно твёрдо, а Ваня искренне удивился:
– Почему вдруг?
– Я… я замёрзла.
– Ну, пойдём – зайдём куда-нибудь. В кафе. Или…
Сейчас он добавит «ко мне домой», посчитав, что если она способна целоваться с ним до полубеспамятства, то теперь согласится на всё.
– Лучше я в общагу.
– Ну-у, хорошо, – кивнул Ваня.
Хотя вряд ли он в действительности считал, что так уж всё хорошо. Во взгляде недоумение и растерянность. Думает, что чем-то обидел, повёл себя неправильно, слишком поторопился. Но ведь им не по двенадцать лет. И сейчас спросит, непременно спросит напрямую: «Что не так?», а Полина не сможет ответить, по крайней мере, искренне. Потому что тогда получится примерно следующее:
«Не хотела я с тобой целоваться, и не знаю, зачем стала, и понять не могу, почему на меня это так подействовало. Не должно было. Не должно. Ведь я с тобой только из-за спора, и не хочу по-другому. Зачем мне оно? Сейчас для меня главное – учёба, будущее. А это вот всё – только отвлекает, занимает время. Но раз уж я поспорила, раз сказала, что сделаю, то непременно доведу до конца. Понимаешь? Только спор. И ничего большего».
Но Ваня не спросил. Зато проводил до самой общаги. А когда выходили из вагона метро, подал руку, ухватил Полинину ладонь и больше не отпускал, держал крепко. Хотя, помимо сжимавших её пальцы силы, Полина и не чувствовала больше ничего через плотную варежку. И ещё – она торопилась, не задумчиво неспешно брела, как на прогулке, а шагала устремлённо и размеренно, будто возвращалась с учёбы. Хотела без промедления взбежать на крыльцо, распахнуть дверь, исчезнуть за ней, но Ваня задержал. Полина развернулась к нему, сказать: «Я пойду. До свидания». Но не сказала – последнее слово смутило. И не только.
Опять Ваня наклонился, прикоснулся к губам, но на этот раз коротко. Словно проверял, позволит она или сразу шарахнется прочь. И, наверное, успокоился, раз Полина его не оттолкнула, произнёс:
– Ещё увидимся?
Полина кивнула, опустив глаза, не пытаясь пока разобраться в своих желаниях: действительно хотела бы она ещё раз встретиться или дело в том, что просто надо. Из-за спора, конечно. В любом же случае – ответ положительный, не касаемо причин. А Ваня… Ваня почему-то решил пояснить:
– Не в универе, а как сегодня.
Словно она могла подумать, что «увидимся» значило «случайно, на переменке между парами или после занятий».
– Только точно не скажу, когда, – чуть виновато добавил он. – Лучше потом… позвоню. Всё-таки.
– Угу.
– Пока.
– Пока.
Наконец-то Ваня выпустил её ладонь, и Полина сделала шаг назад. Потом развернулась, и всё-таки, как сразу и планировала, торопливо взбежала на крыльцо – всего три низкие ступеньки – распахнула дверь. Оглядываться она не стала.
Ну всяко же Ваня не стоял и не смотрел ей вслед. Вот и ей не на что смотреть. Не на его же удаляющуюся спину?
По лестнице она тоже торопливо взбежала, даже не заметила, как, влетела в комнату.
Таня сидела на кровати, чиркая пальцем по экрану мобильника, но стоило Полине зайти, вскинула голову, глянула с любопытством, за провод вытянула из уха белую капельку наушника.
– Где была?
– Гуляла, – стягивая с себя сапоги и куртку, коротко бросила Полина.
– С Ваней? – уточнила соседка. Не столько спросила, сколько уверенно заключила.
Всё-то она понимала, о чём угодно догадывалась. Порой её проницательность и желание показать свою осведомлённость ужасно раздражали, становились навязчивыми и неприятными. Например, сейчас.
Почему ей везде надо сунуться? Да ещё с таким видом, будто она знает больше тебя и разбирается лучше. Словно господь бог снисходительно взирает сверху.
Реально бесит. Полина не выдержала, воскликнула с вызовом:
– И что?
Таня не ожидала ни подобного ответа, ни подобного тона, опешила, замерла неподвижно, а Полина, схватив нетбук, вылетела из комнаты.
Да, она гуляла. Да, с Ваней. И даже целовалась с ним. Ещё и так, что крыша поехала, и до сих пор всё кажется смазанным и неопределённым, и совсем непонятно – что, почему и зачем. И от этого ощущения такие, будто приехала в незнакомый город. Не одна, с группой, но отбилась от остальных – отстала, потерялась, заблудилась – и теперь понятия не имеешь, куда идти, где искать.
Автобус отъезжает в четыре, а сейчас уже три-сорок, и ждать не будут, точно не будут. Так и сказали: «Кто не успел, тот опоздал». Мечешься из стороны в сторону, понимаешь, что бесполезно, а помнишь только, что автобус стоял возле здания, такого большого, такого приметного. Вроде вокзала, или театра, или собора. Но как его найти?
Спросить. Да, спросить. У прохожих. У людей, с которыми абсолютно незнаком и которые ничего о тебе не узнают, кроме того, что ты им скажешь. И ведь даже не обязательно признаваться, что ты жутко растерян и перепуган, что ты потерялся и теперь в панике. Можно просто вежливо и весьма невозмутимо – даже с улыбкой – поинтересоваться: «Как пройти к…?»
Потому Полина и схватила нетбук, потому и спустилась опять на первый этаж. Туда, где нет докучливой соседки, но есть бесплатный вайфай.
27
27
Зайдя в блог, Полина не стала проверять количество подписчиков, просмотров, комментариев, сразу взялась за текст. Только вот не собиралась она, как обычно, расписывать случившееся последовательно и подробно, и дело не в смущении.
Ну гуляла и гуляла, целовалась и целовалась – что ж такого? Сообщить об этом очень легко – особенно в качестве констатации факта, который и так давно все предсказывали и ожидали, а вот честно рассказывать о собственных ощущениях и мыслях – да ну. Обойдутся.
Она не присягала писать только истинную правду и ничего кроме правды. В основных событиях Полина как всегда не наврёт. Свидание и поцелуи – это же не выдумка. А остальное…
Почему-то остальное так и тянет переиначить, поменять местами плюсы и минусы, посмеяться над сокровенным, лишить значимости действительно важное, сосредоточиться на ничтожной ерунде. И наконец-то избавиться от неразберихи в мыслях и в эмоциях, оценить случившееся трезво, без карусели в голове, без несуществующих бабочек в животе, о которых все постоянно любят упоминать.
Кому это вообще в голову пришло, ассоциировать чувства с насекомыми внутри тела? Разве не мерзость?
Да, самое подходящее – включить сарказм. И побольше. Типа: прогулки по зимнему городу – это, конечно, прекрасно и жутко романтично. Особенно, когда снегопад, и всё вокруг белое, сверкающее, жемчужно-бриллиантовое. Но как же дубово, околеть можно. И почему парни об этом не задумываются, когда таскают своих несчастных девушек по морозу. Да и жемчуга с бриллиантами предпочтительнее те, которые на руках и плечах от тепла не тают.
Полина быстренько набрала несколько предложений, выплеснула словами бурлящий поток эмоций.
Перечитывать она не станет, и править тоже. И наплевать, что всё перевернулось с ног на голову, и опять выглядит чересчур гротескным, напускным, едким. Зато она немного успокоилась. И это естественно: лучше всего от внутреннего напряжения избавляться через что-то отрицательное – скандал, истерику. Или насмешку.
Получилось гораздо короче, чем обычно, и совсем не романтично и не мило. Да и ладно. Хотели новостей – вот вам новость: Полина целовалась с Ваней. Теперь можно обсуждать. И даже смеяться в ответ.
Комментарии полетели сразу, чрезмерное ехидство понравилось всем. Говорили, что Полина – молодец, что всё делает правильно, что вполне уже может выставлять однокурсницам счёт. Ну а с парнем – так и следует себя вести.
Пусть себе считает, что всё идёт, как задумывает исключительно он. Но мы-то знаем, кто на самом деле главный, кто решает: целоваться или нет, быть ли следующими свиданию и как далеко оно может зайти. Да и заслуживает ли парень вообще того, чтобы тратить на него время и чувства. Не каждый же достоин. Ведь важно не только, много ли всего он имеет, главное – насколько щедро готов отдавать. Потому даже собственные машина и квартира не окупят мелкий промах. Скажем, такой.
«И что? Неужели с пустом пришёл? – выскочил комментарий от olly.flower. – На первое свидание! Даже одного цветочка тебе не принёс?»
Кто о чём, а Цветочек о цветочках.
Полина набрала: «Вот именно», добавила возмущённый и криво ухмыляющийся смайлики. Хотя по правде думала она совершенно по-другому.
Ну, принёс бы Ваня ей цветок (или ещё хуже – целый букет), и чтобы она потом делала с ним. Таскалась, как собачка с косточкой? Перекидывала из руки в руку, не зная, куда бы засунуть, чтоб не мешал? Вот уж радость.
И почему все так зациклены на этих мелочных знаках внимания: цветочках, игрушках, милых безделушках и прочей мишуре. Это же, это же… Ну как объяснить? Самое эмоционально незатратное и ни о чём не говорящее. Никак не доказывающее глубину чувств, а, скорее, наоборот, помогающее создать видимость внимания, пустить пыль в глаза.
Букеты из купленных цветов Полина вообще терпеть не могла. Ну, дорого, ну красиво – в первые два дня. А потом вся эта красота вянет, жухнет, сморщивается, осыпается, рождая не самые приятные ассоциации, зато открывая истинную сущность подобных «подарочков». Вода в вазе тухнет, мутнеет, подёргивается отвратительной плёнкой. Гадость.
Как оказалось, кто-то ещё разделял её мнение. Пусть и не совсем. Так и написал: «Да кому нужны эти гербарии? Даже если дарить будет, не бери. Покажи, что это для тебя ерунда. Пусть не мелочится. Уж если дарить, так что-то серьёзное. Цепочку, браслетик. Золотые. А ещё лучше – колечко с бриллиантиком. Обручальное». Завершающий сообщение смайлик многозначительно подмигивал, и Полина фыркнула, глядя на него.
Только обручального колечка ей и не хватает. В девятнадцать лет замуж – да кому это надо?
Она не стала читать другие комментарии – надоело. Всё равно ничего нового и интересного: повторяют друг за другом и тоже ехидничают, словно поголовно заразившись тоном поста. Искренности – ноль, тоже – сплошная пыль в глаза.
Вот с кем бы одним с глазу на глаз Полина бы пообщалась. Например, с Зимним_солнцем. Но здесь нет «лички». А переносить беседу на одну из настоящих страничек в сетях, значит, раскрыть свою истинную сущность. И опять – да ну. Всё-таки Полина сама с собственными чувствами разберётся. Не дура. Хотя тут и разбираться нечего, она давно уже поняла: дело чисто в физиологии.
Ваня ей не противен – он очень даже приятный – и целуется потрясающе, вот её и повело. Чуть растаяла. Но попробуй не растаять от таких горячих ощущений. Всё естественно, и потому заморачиваться нечего.
Как же об этом говорят? Предавшее тело. Вроде так. И всё равно разум сильнее. У Полины уж точно.
Она вышла из интернета, закрыла нетбук, вздохнула. И чего было так дёргаться из-за мелочи? Полина поднялась со стула и медленно побрела наверх. Больше не хотелось бегать и метаться, и спешить в комнату не хотелось. Наверняка Таня обиделась и теперь встретит нарочито невозмутимым видом и будет демонстративно молчать, но нарочно мелькать перед глазами. Но соседка встретила вопросом:
– Поль, ты как? Всё в порядке?
И стало даже чуть-чуть неудобно и стыдно перед ней.
– Ага. Нормально, – пробормотала Полина, не глядя. Как раз сидела перед кроватью на корточках и прятала нетбук в чемодан.
Таня за спиной то ли хмыкнула, то ли охнула. Тоже чувствовала себя неудобно.
– Я просто решила, что у тебя что-то с Ваней случилось. Ну, типа, поругались.
– Не, не поругались, – распрямляясь, заверила её Полина. – Наоборот, всё хорошо.
Только это самое «хорошо» больше всего и смущает. Может, оно Полине и ни к чему, именно такое, слишком уж хорошее.
Вот бы с кем поговорить. С Таней, а не с каким-то там неизвестным Зимним_солцем. Но тогда придётся и ей всё по-честному рассказывать, и про спор тоже, а язык почему-то не поворачивается. Хотя соседка всегда Полину поддерживала.
– Тань! – вырвалось, почти неосознанно, не зависимо от воли, и Таня сразу откликнулась:
– А?
Полина втянула побольше воздуха, задержала дыхание, чтобы он сам захотел вырваться, а вместе с ним и нужные слова. Пусть не сразу по теме, а в качестве вступления, что-нибудь типа «А можно с тобой поговорить откровенно?» или «Если я тебе откроюсь по секрету, ты же никому не расскажешь?»
Ну же! На счёт три. Раз, два…
Нет, не получилось. Хотя воздух и вырвался, как из сдувшегося шарика, но вместе с ним – абсолютно несущественное, но зато буднично ничего не значащее:
– Чайник поставить?
