Текст книги "Любовь в условия не входит (СИ)"

Автор книги: Эльвира Смелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

21

21

На улице резкий порывистый ветер швырялся колючей снежной крупкой прямо в лицо. Полина накинула капюшон.

– Пожалуй, всё-таки лучше кофе, – заключил Ваня, запахнув незастёгнутую куртку, и тут же добавил: – Я позвал, я и угощаю.

Двинулся к парковке. Полина почти сразу заметила его тёмно-красную машину, а та приветственно пискнула навстречу электронным замком. Ваня приглашающе махнул рукой.

– Всё-таки садись вперёд.

– Больше не хочешь быть моим личным водителем? – вырвалось у Полины – сама от себя не ожидала.

Она в жизни никогда не кокетничала, уверена было, что не умеет, а тут как-то неосознанно вышло: и взгляд скромно потупился, и брови приподнялись, выражая лёгкую обиду. И, похоже, даже губы капризно надулись, чуть-чуть. С чего бы вдруг?

– Ну почему? – Ваня подошёл к нужной двери, распахнул её, произнёс: – Просто личный водитель – этого слишком мало. – И сразу нырнул в салон.

Что он имел в виду? Просто решил поддразнить, рассчитывая как раз на это самое: немую сцену, ошарашенный вид, посмеялся над её неумелым кокетством. Не выйдет.

Полина открыла дверь, уселась, как ни в чём ни бывало, и даже пристегнулась без напоминания. Да и Ваня выглядел так, будто ничего особенного не сказал, обернулся назад, выезжая из ряда машин, скользнул глазами, когда разворачивался.

Дворники заработали, расчищая стекло от налипших снежных крошек. Полина осмотрелась по сторонам, с лёгким разочарованием убедилась: опять никто не видит, как она уезжает с Ваней, ни Казарян с компанией, ни кто-нибудь ещё из знакомых, на кого можно было бы сослаться в качестве свидетеля.

Хотя Изольда способна заявить, что одна поездка вдвоём – ещё не доказательство отношений. Тем более, кто знает, куда и зачем они ездили, да и ездили ли вообще. Слова ничего не значат, сказать можно, что угодно, как правду, так и чистое враньё. Да и короткое свидание на час с целью просто-напросто скоротать свободное время тоже практически ничего не значит.

Надо оценивать вещи объективно и честно. Столкнулись они случайно, и на месте Полины вполне мог оказаться кто-то другой. Или не мог?

Ваня ведь тоже только что с пары. И тогда почему он не предложил составить ему компанию кому-нибудь из однокурсников? Тане, например, или Мартину. Или…

Внезапно Полина осознала, что вопросительно смотрит на парня. А ведь даже не заметила, когда оторвалась от окна, повернула голову в его сторону и уставилась.

У него нос с едва выраженной горбинкой, но не крупный, не длинный – в самый раз, – лоб высокий, а ресницы густые и пушистые, губы задумчиво сжаты, или сосредоточенно, и…

Хватит пялиться!

Полина уже собиралась отвести взгляд, но тут Ваня развернулся к ней, всего на секунду, посмотрел. Получилось – глаза в глаза.

Под кожей на щеках стало тепло. И не только на щеках. Но это, скорее всего, от смущения, от осознания, что Ваня заметил, как она пристально разглядывала его. Полина уставилась в приборную панель и почти сразу услышала:

– Приехали.

На этот раз было по-другому. Скромный павильон-стекляшка на краю заснеженного сквера, маленькие столики, никаких официантов, одинокая девушка за прилавком, кофе в бумажных стаканчиках с пластиковыми крышками.

– Тебе опять капучино? Или что-то другое?

Ваня помнил, что она заказывала в прошлый раз? Подобного Полина тоже не предполагала, но всё-таки возразила, потому что тогда выбрала просто за компанию.

– Латте, – она глянула на висящее на стене меню. Цены вполне так терпимые даже для её кошелька. – Или горячий шоколад, – добавила запоздало, наткнувшись на название.

– Понял. – Ваня почему-то улыбнулся. – Иди садись. Я сейчас подойду.

Это что, слишком по-детски – пить горячий шоколад? Вызывает умиление?

Ну и ладно. Не справляется Полина с сегодняшними импровизациями, теряется без конца и ляпает неожиданно для самой себя первое, что приходит в голову, не задумываясь, не взвешивая каждое слово. И почему-то вечно приходит самое странное. То про личного водителя, то про шоколад.

Она выбрала столик в уголке, уселась, сгрузив на соседний стул сумку, и у Вани не осталось вариантов, кроме как устроиться напротив. Он подошёл через несколько минут, поставил перед Полиной стакан. Сначала она обхватила его руками, почувствовала скрывающееся внутри тепло, потом сняла крышку. Сверху плавало несколько пухленьких зефиринок.

– Там ещё корица, – сообщил Ваня, наблюдая. – Пойдёт?

– Очень даже.

Снег, подгоняемый ветром, жалобно скребся в затемнённые прозрачные стены, прилипал ненадолго, словно, пользуясь моментом, пытался рассмотреть получше, что творится внутри, осыпался вниз. А они сидели и просто болтали.

– Ты почему не стала у себя поступать? – поинтересовался Ваня. – Сюда приехала.

Полина едва сдержала усмешку. Разве не очевидно?

Их городишко мог похвастаться только отделением областного колледжа, в котором учат на слесаря-наладчика промышленного оборудования, оператора какого-то производства и ещё на что-то подобное. Прямо глаза разбегаются от возможностей выбора. Но потом вспомнила: она же сказала, что живёт в областном центре, а там, конечно, мест для учёбы побольше. И всё равно.

– Здесь лучше. Во всех отношениях.

– Зато от дома далеко, – напомнил Ваня.

Полина дёрнула плечами. Вполне возможно, как раз это и стало решающим.

– Я и не собиралась никогда всю жизнь с родителями жить, – произнесла и напряглась.

Фраза прозвучала провокационно, и ведь не скажешь, что Полина опять ляпнула абсолютно необдуманно. А вдруг Ваня обидится, решит, будто она противопоставляет себя ему, намекает, что, хоть и младше, но взрослее и самостоятельней, а он до сих пор под крылышком у родителей, те ему и машину, и деньги, и заботу. Но он и не собирался обижаться, кивнул с пониманием и сообщил:

– Я тоже один живу. Только не в общаге.

– Квартиру снимаешь? – предположила Полина, добавила мысленно: а платят за неё, конечно же, папочка с мамочкой.

– Не снимаю, – возразил Ваня. – У родителей давно свой дом, а она всё равно пустовала.

Ну да, чего и следовало ожидать. Даже не удивляет. И, похоже, Ваня не видит существенной разницы в их ситуациях. Не въезжает, что у таких, как он, уже с рождения полный пакет благ на будущее: хорошее образование, счёт в банке, машина, квартира – всё включено. А Полине подобное – и не снилось.

Но у неё тоже будет, потом всё обязательно будет – даже если для этого придётся вкалывать до полной потери сил, – исключительно своё собственное, заработанное лично ею чисто для себя. И уж точно не полученное в приложение к удачному замужеству. Потому что обычно за пользование этим полученным приходится платить: быть идеальной женой, бесконечно возиться по хозяйству, ублажать того, кто столь щедро тебя одарил. А подобное однозначно не для Полины.

Она не желает быть бесконечно обязанной, не собирается посвящать всю свою жизнь кому-то другому – семье, мужу, детям, – раствориться в быте, гордиться их достижениями вместо своих. Полина вовсе не против того, чтобы выйти замуж, родить ребёнка, пусть даже не одного, но это не должно целиком и полностью занять её жизнь, это должно остаться всего лишь частью, важной, но не единственной или самой главной.

Она хочет навсегда остаться собой, иметь исключительно только ей принадлежащие вещи, только её касающиеся мечты и интересы, собственный мир, в который ничему постороннему, пусть даже родному, нет доступа. Она собирается реализоваться не только как жена и мать, а как человек, как личность, и не важно какого она пола. А если работать ей придётся не тем, кем всегда мечталось, должно существовать ещё что-то, близкое, действительно дорогое, значимое и увлекательное. Даже если это будет вышивка крестом. Хотя вышивающей Полина себя плохо представляла.

Но ничего, подходящее увлечение она себе ещё найдёт, а пока самое важное – получить образование, устроиться на хорошую работу, обосноваться на новом месте. Ну а к родителям она станет ездить в гости, но жить туда – не вернётся. Ни в свой зачуханный городок, ни даже в областной центр. Ни за что.

– Полин! О чём задумалась? – вырвал её из мыслей Ванин голос.

Она встрепенулась.

– Да так, – махнула рукой. – О будущем.

– Ты всегда мыслишь только на перспективу? – Ваня улыбнулся.

Вроде и подколол, но совершенно беззлобно и необидно. Или просто у него улыбка такая – открытая, добрая, милая. Или вот – обезоруживающая. От неё легко теряешься.

– Ну-у, нет, – пробормотала Полина. – Не знаю. – А потом смирилась, что слишком сдержанно и разумно вести себя у неё сегодня всё равно не получается, и тоже улыбнулась. – Может быть.

Она поднесла стакан ко рту, отхлебнула, а Ваня глянул на часы.

– Слушай, мне пора. Я б с удовольствием ещё посидел, но… никак не могу.

– Я уже допила, – Полина отставила опустевший (только белая пушистая пенка осталась на дне) стакан в сторону. И, опять под влиянием необъяснимого порыва, выудила из сумки кошелёк, отсчитала нужную сумму – хорошо, что набралось без сдачи – выложила на стол перед Ваней купюру и монетки.

– Это за шоколад.

У Вани дрогнули губы. Сейчас скажет: «Договорились же. Я пригласил, я и плачу». Но он промолчал, забрал деньги и только потом спросил, но совсем о другом.

– Тебя подкинуть – до метро?

– Угу, – подтвердила Полина.

22

22

Машины ехали непрерывным потоком, то сразу в несколько полос, то тонким ручейком, но почти без интервалов, и, наверное, в радиусе один километр от станции метро все края тротуаров были облеплены ими без малейших просветов и надежды втиснуться в разноцветную цепочку. Ваня без особой надежды всматриваясь в перспективу, обречённо заключил:

– Припарковаться негде. Ну ладно.

Свернул в единственное открытое пространство возле прозрачного павильона остановки. Полина поспешно отстегнулась и, как только машина остановилась, распахнула дверь, выскочила.

– Пока, – произнёс Ваня вдогонку. – Я позвоню.

Полина застыла. Он опять её поддразнивает? Как тогда. «Просто личный водитель – этого слишком мало».

– У тебя же нет моего номера.

К её словам присоединился возмущённый сигнал подъезжающего троллейбуса. Полина торопливо толкнула от себя дверь, чтобы та захлопнулась, но всё-таки успела услышать:

– Найду. Не проблема.

Ваня улыбнулся сквозь стекло, машина тронулась с места под очередной требовательный сигнал. А Полина так и стояла, пока кто-то, спешащий на посадку, не задел её то ли сумкой, то ли локтем.

Она отступила в сторону, всё ещё глядя в даль, вслед уехавшему тёмно-красному автомобилю, словно ожидая, что оттуда придёт ответ, правильно разъясняющий случившееся.

Почему-то не удавалось точно подобрать подходящие определения собственным ощущениям и никак не получалось решить: она удивлена или обрадована? Или просто боится продолжить логическую цепочку, чтобы не допустить общепринятую ошибку и выдать желаемое за действительное.

Но вроде бы – всё очевидно. Зачем Ване ей звонить, если не для того, чтобы продолжить встречи? Не просто же поболтать?

Позвонит, пригласит на свидание. Не всего лишь на час, чтобы скоротать свободное время. На настоящее свидание. Да ещё этот красивый жест напоследок – «я сам найду твой номер телефона».

Это значит… это значит, что у неё всё получается? Движется по правильному маршруту к тому самому пункту назначения, который ей нужен – выигрышу в споре. Красная финишная ленточка, торжественный марш, приз. Но Полина почему-то не чувствует торжества.

Боится радоваться раньше времени, чтобы не спугнуть удачу? Может быть. Но всё же ей действительно приятно, искренне приятно думать о происходящем.

О пухлых цилиндриках маршмеллоу, плавающих в горячем шоколаде, и узнаваемом привкусе корицы, о Ваниной улыбке и беззлобных подколках, о «личный водитель – этого слишком мало» и «найду, не проблема». Полина даже чуть свою станцию не пропустила, настолько растворилась в воспоминаниях, размякла, расплылась. Хорошо, что вагон остановился как раз возле надписи на стене, и та на автомате прочиталась сквозь стекло.

Знакомое название вернуло в реальность. Полина поспешно крутанулась на месте, рванула к дверям, выскочила на перрон и завертела головой, совсем позабыв в какую сторону идти. Хотя уже наизусть заучила маршрут за прошедшие месяцы и сворачивала инстинктивно, не задумываясь.

Да что с ней такое?

В общаге Полина в первую очередь схватилась за нетбук, вышла в интернет, даже блог открыла. Вроде же она обязана доложиться – обещала же, и новые сведения появились. Но ни читать накопившиеся за прошедшее время комментарии (если они были, конечно), ни писать новый пост не хотелось. И причина непонятная. Немного смахивает на жадность.

У каждого человека найдутся такие вещи, которые он ни за что никому не отдаст. И с эмоциями, с чувствами так же. Какие-то хочется разделить, с близкими, с друзьями или вообще со всем миром, а какие-то целиком оставить себе. И не скажешь, что они там жутко возвышенные, потрясающие, невероятные. Простые чувства, иногда даже не слишком вразумительные и явственные.

А, может, именно потому и прячешь их от посторонних: ещё сама не разобралась, что они значат для тебя. Да и значат ли хоть что-то, да и существуют ли на самом деле? Вдруг ты сама их придумала, а в действительности ничего и нет – в «секретике» под цветным стёклышком скрывается пустота.

Полина свернула окно и захлопнула крышку нетбука.

Наверное, просто настроение не подходящее. Позднее она напишет, а сейчас всё равно время не самое удачное, в онлайне мало кто сидит. И вообще, по дороге от метро надо было заскочить в магазин, купить чего-нибудь на ужин, а Полина пролетела беззаботной птичкой и не вспомнила. Поэтому придётся опять одеваться и идти.

Или лучше позвонить Тане? Её пока нет, значит, она либо ещё в универе, либо где-то в пути. Вот пусть и затаривается. А ещё хочется поговорить. Именно с ней, не спрятанной за непонятным ником, а хорошо знакомой, связанной с Полиной реально существующими отношениями. Тогда можно заполучить не общие советы, и уж тем более не нелепые домыслы скучающего воображения, а точную информацию.

Поэтому позже, когда они вдвоём с соседкой уминали полуфабрикатные котлеты с гречкой, Полина спросила:

– А почему Ваня дальше в Швеции не стал учиться?

– Так договорённость была всего на семестр, – Таня развела руками. – Стандартные условия.

– Условия чего? – Полина озадачилась только сильнее.

– Программы, – коротко выдала соседка и, кажется, догадалась, в чём дело. – Он же по обмену. А ты что, думала, он там постоянно учится? Родители раскошелились? – А поймав утвердительный Полинин кивок, принялась разъяснять дальше. – Ну раскошелились, конечно. Но не больше, чем остальные. Ваня же на общих основаниях, по конкурсу. Учиться надо было хорошо и тесты по английскому сдать. Подтвердить уровень. Я тоже пыталась. Но вот как раз английский и не потянула. В общем, оказалась худшей среди лучших. Обидно. А то бы тоже поехала.

Услышать подобное Полина не ожидала. На общих основаниях? По конкурсу? Даже «хорошо учится» не слишком вязалось с её представлениями о Ване.

Идиотом тот, конечно, не выглядел. Просто такие, как он, обычно не утруждали себя учёбой, выезжали за счёт связей и самоуверенности.

– А тебя всё-таки что больше интересует? – уточнила соседка. – Швеция? – она уставилась в тарелку, сделала вид, что больше всего озабочена налипшей на края гречкой. – Или Ваня?

А Полина-то понадеялась, что на этот раз обойдётся без её вечных подколок. Но разве такое возможно? Только и она в долгу не останется.

– Не знаю, – Полина пожала плечами, свела брови, изобразив крайнюю степень задумчивости и сосредоточенности. – Я ещё не определилась.

23

23

На следующий день на лабораторке с Полиной уселась Изольда Казарян, демонстративно, с многозначительным видом. Видимо, долго сдерживалась, общалась исключительно по делу и только в самом конце выдала:

– Ну и как продвигается?

Полина как раз доделывала в тетради последние расчёты и в суть вопроса вникла не сразу, точнее, восприняла по-другому.

– Сейчас закончу, – сообщила, дописала, подвинула тетрадь к Изольде.

Но та никак не среагировала, не бросилась переписывать, а продолжала пристально пялиться. Вот тогда до Полины и дошло: Казарян не про лабораторку, про Ваню. Глаза довольно поблёскивают, заранее предвкушает, что Полине похвастаться нечем. Но она даже при том, что есть чем, не станет.

– А что, срок уже выходит? – невозмутимо поинтересовалась Полина.

– Ну, понятно-понятно, – пропела Казарян со снисходительной улыбочкой, выгнув бровки.

Полина в ответ тоже улыбнулась, мысленно. Вот про этот разговор она, пожалуй, напишет в своём блоге подробно и с удовольствием, от души постебётся над чьей-то чрезмерной самонадеянностью. И подписчики её поддержат. Наверняка. Тоже посмеются.

Это ведь довольно просто – вывести собеседников на нужные эмоции, представить ситуацию так, что станет сразу понятно, кто за умного, а кто в дураках. Тем более в общаге Полину ожидало новое подтверждение её успехов. Стоило ей войти в комнату, Таня поделилась новостью:

– Ваня у меня твой телефон спрашивал. Я сказала. Ничего?

Полина кивнула, а соседка подождала несколько секунд, явно рассчитывая не только на жесты, но и на объяснения, побольше объяснений, но так ничего и не услышав, опять заговорила сама.

– Честно, Полька, я от тебя не ожидала. Что ты вот так быстренько Ваню зацепишь. Тут и до тебя желающих хватало. Но больше обламывались. А ты!

– Да ещё ничего и не было, – Полина предпочла оставаться честной… или скромной… или здравомыслящей. – Только кофе вместе выпили.

– Ой, да ладно тебе, – отмахнулась соседка. – Я ж тогда видела, когда вошла. Как вы стояли.

Она скорчила гримасу, вперив отрешённо-благостный взор в потолок.

– Как? – воскликнула Полина. Одновременно хотелось рассмеяться, смутиться и обидеться.

– Размышляя, – Таня опустила взгляд, плюхнулась на кровать и зачем-то прикрылась подушкой, – уже пора кидаться друг другу в объятия или следует ещё чуток постесняться.

Устраивать с ней потасовку Полина, конечно, не собиралась, даже шутливую, отговорилась тем, что ей надо к занятиям готовиться, а не фигнёй страдать – в такой ситуации никому и в голову не придёт ей не поверить – подхватила нетбук и устремилась на первый этаж.

Это даже хорошо, что накануне она так ничего и не написала в блоге, зато теперь соединила две новости. Про вчерашнее рассказала совсем коротко, примерно, как и Тане («Только кофе вместе выпили»), и чуть больше про сегодняшнее, про Казарян и новую информацию от соседки по комнате. Реакция последовала весьма предсказуемая: над Изольдой насмехались, а по поводу номера телефона выдавали предположения на перспективу.

Разнообразием те не отличались. Комментаторы сошлись на едином мнении: если Ваня позвонит, то непременно пригласит на свидание. Полина и сама так считала, но тут «выглянуло» Зимнее_солнце и не подогрело, а слегка охладило восторги, написав: «Но ты всё-таки не забывай – излишняя уверенность имеет неприятную особенность слишком часто оборачиваться разочарованием. Заранее напредставляешь всего, а в реальности – звонка так и не дождёшься. Лучше не увлекаться фантазиями».

А Полина ими никогда и не увлекалась, в первую очередь включала логику, а та вдруг отозвалась в лице успевающей везде olly.flower: «Никого не слушай! Всё будет хорошо!» Ну да. И дело не в излишней уверенности. Кто-то уповает на благосклонность мироздания, терпеливо ждёт момента, когда удача окажется на его стороне, а кто-то перетаскивает удачу на свою сторону сам. Даже если та упирается и упрямо не желает идти.

Ваня не позвонил, ни вечером, ни следующим утром, и даже в какой-то момент Полине подумалось, а действительно ли Зимнее_солнце выдавало просто многозначительные фразы. Вдруг она (а может, и он) знала что-то конкретное и вообще была кем-то из знакомых. От осознания этого даже ненадолго стало не по себе.

Вот уж чего Полина не хотела, так именно того, чтобы её блог прочитал кто-то из знакомых, а уж тем более раскусил личность, спрятанную за аватаркой с изображением милого печального ангелочка. Хотя это настолько маловероятно – вряд ли стоит беспокоиться. И времени-то прошло всего ничего, чтобы разочаровываться и впадать в панику. И, наверное, просто сначала должно было случиться то, что случилось: Полина наткнулась на Аглаю.

Или та на неё. А, если честно, они обе не ожидали столкнуться нос к носу возле университетского крыльца. Полина спускалась по лестнице, Аглая подходила, и совершенно невозможным оказалось не заметить друг друга.

Аглая уставилась недоумённо, честно задумалась, но ни к какому выводу не пришла. Снисходительно фыркнула

– Ну надо же! – И спросила: – А ты что здесь делаешь?

Полина оглянулась на здание университета. Разве ответ не очевиден и не однозначен? Но раз у Аглаи есть варианты, то и у неё найдутся.

Идея опять возникла внезапно, как тогда – с дверью. Наверное, ещё более безумная, но…

Вместо короткого незамысловатого ответа «Учусь», Полина, чуть наклонив голову к плечу, с интонациями, говорящими о том, что и без слов всё должно быть предельно ясно, выдохнула:

– Ваню жду.

– Зачем?

– У нас с ним свидание.

Неизвестно, что там предполагала Аглая, но точно совершенно другое.

На несколько секунд она превратилась в неподвижную статую, а потом, как показывают в кино, застывший наружный слой пошёл трещинами, взорвался, разлетелся каменной пылью.

– Что?

– У нас – свидание, – повторила Полина и внутренне напряглась. Потому что Аглая напряглась внешне, опять стала невероятно похожа на кошку, готовящуюся к прыжку.

Она сможет: вцепится, устроит драку. Даже на глазах у посторонних.

Вот уж отвратительное, абсолютно идиотское зрелище – девичья разборка из-за парня. И самое жуткое в ней то, что будет не страшно, а стыдно – за глупость, за нелепость, за причину. А так…

Ну, имелся у Полины опыт, и даже не один на один, а одна против нескольких. И совсем не в мальчике было дело. Просто другим обидно, когда ты умнее, когда у тебя получается то, что не получается у них, и когда ты не чувствуешь себя виноватой и всем обязанной из-за этого.

Правда, тогда особо и не дрались, больше орали, сыпали угрозами, пытались задавить морально, а по-настоящему бить не решились. Потому что Полина не испугалась. По крайней мере, создала впечатление, что не испугалась, и ей поверили. Смысл бить того, кто не боится?

Вот и сейчас она пыталась казаться спокойной, расслабленной и даже чуть-чуть наивной. Раз уж Аглая воспринимает её, как глупую малолетку, может, стоит с невинным выражением на лице заявить:

– А чего ты удивляешься? У вас же с ним всё равно ничего серьёзного не было.

Глаза у Аглаи сузились, а желваки вздулись. Она сделала шаг к Полине, с таким видом, что всё-таки захотелось попятиться.

Неужели и правда вцепиться? Вот уж совсем не кстати. Но и отступать нельзя, не в Полининых принципах.

А Аглая процедила сквозь стиснутые зубы:

– Ты-то откуда знаешь?

И неожиданно получила в ответ:

– Я сказал.