Текст книги "Любовь в условия не входит (СИ)"

Автор книги: Эльвира Смелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

34

34

– Только я доем сначала, – предупредил Мартин. – Подождёшь? – Улыбнулся, склонив голову к плечу. – Или хочешь, всё-таки закажу тебе чего-нибудь? Сла-аденькое. Раз другого десерта лишили.

– Подожду, – ответила Полина на первый вопрос, а остальное демонстративно проигнорировала, отвернулась к окну.

И вовсе она не надеялась разглядеть отъезжающую тёмно-красную машину, проводить взглядом. Даже в мыслях не было. Наоборот, совсем не хотелось увидеть, как она исчезает вдали, увозя…

– Ты чего, обиделась? – Мартин легонько ткнул в локоть. – Хотела, чтоб Ванёк с тобой остался, а папашу послал? Ты просто пока его не знаешь. Я про папашу. С ним такое не прокатит, себе дороже.

Полина промолчала. Не обязана она перед Мартином исповедоваться, изливать душу, хотя он обычно и так угадывал её мысли. Но она его об участии не просила, никогда, ни раньше, ни сейчас, он сам вечно навязывался, лез с разговорами. Вот и опять – размахивал вилкой, вроде бы ел, но одновременно и болтал, надолго не затыкался.

– Это только в кино и любовных романах богатенькие ничего не делают, развлекаются целыми днями. Особенно детишки. А на самом деле всё не так. – Мартин упёр нижний конец вилки в столешницу, вроде как изобразил устремлённый вверх перст указующий, добавил значимости собственным разглагольствованиям. – Ну вот Ваню отец как щенка гоняет. Иначе никакого партнёрства ему не светит. Ну или будет охранником при папашиной фирме работать. Тот сам с нуля начинал, и лучше свой бизнес постороннему человеку отдаст, чем родному сыночку позволит развалить. Так что – привыкай. По-другому не будет. Если, конечно, и дальше хочешь с Ваней, а не с кем-то ещё. – Он приосанился и показательно задвигал бровями вверх-вниз, вверх-вниз.

Неужели себя имел в виду? Но Полина и реагировать не собиралась на подобные намёки, спросила о том, что ей действительно показалось любопытным:

– А чем его отец занимается?

– О-о-о, – многозначительно протянул Мартин и с выражением продекламировал: – Мебель для дома, дачи и офиса. В том числе элитная и на заказ. Дизайн интерьеров. – Ещё и достаточно громко, так что некоторые из посетителей с любопытством уставились на него, а Мартин потребовал заключения: – Круто?

Хотя непонятно, что он конкретно имел ввиду: особенности семейного бизнеса Преображенских или собственное выступление. А может, то и другое одновременно. Но Полина не стала оценивать, поинтересовалась в свою очередь:

– И откуда ты всё знаешь?

Мартин снисходительно хмыкнул.

– Мы же с Ваней не первый день знакомы.

Ну, само собой, целых три года вместе учатся.

До общаги они всё-таки добрались, расстались на лестничной площадке третьего этажа, и на этот раз Мартин ограничился только обворожительной томной улыбкой, а Полина сразу взялась за нетбук. Таня была дома, и пришлось спуститься на первый этаж, забиться в уголок дивана в общей комнате, отгородиться от одних, чтобы спокойно обсудить с другими то, что случилось.

Одним из первых появился комментарий от оlly.flower, возмущённый. Не Полиной, а тем, как поступил Ваня. И большинство точно так же считало. Хотя и Полине немного досталось, за то, что приняла безропотно, а не высказалась прямо, не поставила условий: «Либо я, либо папочка». А потом ещё вылезло такое:

«Всё-таки ты тоже виновата. Если бы твой парень знал, что его ожидают не только поцелуи, но и большее, плевал бы он тогда на папашку и его распоряжения, был бы сейчас с тобой».

Ага, конечно. Полина хмыкнула, насмешливо, снисходительно и всё же – чуть растерянно.

Разве это нормально, удерживать парня обещанием секса в ближайшей перспективе? Понятно, они ведь уже не дети, и даже не подростки, чтобы не заходить дальше прогулок за ручку и поцелуев, и Ваня недаром предлагал уже не раз.

В этом нет ничего предосудительного, даже если между вами не какая-то великая любовь, даже если просто взаимное притяжение. Главное, и самой хотеть, и Полина, наверное… если бы… Но только не сама первая.

Не могла же она сказать, когда ещё только садилась в машину: «Сегодня я согласна поехать к тебе домой». Или ещё лучше, сразу после телефонного звонка: «Жаль! А я думала, сейчас мы поедем к тебе». Мартин бы точно подавился. А Ваня…

Если бы его можно было удержать таким образом, он бы просто менял очередную Аглаю на следующую. И даже Изольда Казарян считала, что, если с тобой кто-то переспал – это мало что значит, кроме того, что кому-то сильно приспичило. А уж сама Полина не просто считала, знала точно. На собственном примере.

Она невидящим взглядом смотрела на экран. Чем больше появлялось осуждающих Ваню комментариев, тем сильнее хотелось с ними не согласиться. Ведь по сути она и сама всегда поступала подобным образом: в первую очередь учёба, а всё остальное – в свободное время, если оно появится. Появлялось редко. Полина бы и сейчас ни о каких отношениях не думала, если бы ни спор.

Зимнее_солнце объявилась, подвела черту под километрами общей болтовни: «Ты всё правильно сделала. Сильнее всего человек оценит то, что кто-то попытался его понять. Потому что такое происходит чересчур редко. А шантаж… Ну, сработает пару раз. Да и то не с каждым. У кого-то и сразу вызовет неприятие и протест. В жизни и так приходится много выбирать, и часто сделать это непросто. Если есть возможность, лучше никого не ставь лишний раз перед выбором».

Наверное, на целую минуту Полина зависла, перечитывая фразы и думая над ними. Зимнее_солнце – оно такое. Выглянет так уж выглянет, ударит ярким лучом прямо в глаза, заставит зажмуриться. Разложит мысли по полочкам, выберет самое важное, вытянет на свет, выдаст резюме. Совсем как Таня.

А что, если…

Нет-нет-нет. Полина же уже решила – это невероятно, что среди её подписчиков может оказаться кто-то знакомый. Хотя от жизни стоит ожидать любых сюрпризов, и подчас никакой фантазии за ней угнаться в плане случайных совпадений и чудес. А предположения будут возникать раз за разом, пока Полина точно не убедится. Так что, наверное, лучше проверить. Насколько получится.

У Тани есть странички в инстаграме и ВКонтакте. Полина точно знает, потому что они подписаны друг на друга, и никаких намёков на зимние солнышки там не наблюдается.

Она открыла профиль соседки в инстаграм – всё знакомо. На мгновение задумалась, а потом набила в окошке поиска нужный ник только в латинской транскрипции.

Ага, есть. И даже настоящее имя указано – Настя, и город – Красноярск. Хотя где гарантия, что это именно то Зимнее_солнце, но легко верится. Публикаций уже за тысячу, в основном, пейзажи или микросъёмка цветочков, листиков, морозных узоров. Красиво. А вот и селфи. Девушка за двадцать – точнее Полина бы сказать не смогла – симпатичная и серьёзная, ещё и в очках, достаточно крупных. Но ей идёт. Пышная рыжевато-русая шевелюра. Чисто внешне с Таней ничего общего, только мыслят одинаково. И соседка, наверняка, тоже бы одобрила Полинины действия, да и Ваню бы не осудила. И Полина не осуждает, просто поначалу показалось обидным, что тот моментально умчался по звонку отца, но сейчас…

Захлопнув нетбук, она поднялась с диванчика, но до комнаты не дошла, остановилась в маленькой нише сразу за дверями с лестничной площадки, уселась на подоконник, вынула из кармана мобильник.

Чернильная темнота за окном казалась густой и плотной, а выключенный экран телефона отливал серебром. Какое-то время Полина бессмысленно водила по нему пальцем, словно ждала, что он сам сработает, выдаст яркую позитивную картинку. На ней уже давно наступила весна, распустились нежно-голубые цветы. А на самом деле снег то начинал таять, то засыпал город по новой. Небо по-прежнему хмурое, ни луны, ни звёзд. За них, как обычно, окна и фонари. От стекла тянет холодом, а ногам горячо от добросовестно работающей батареи.

Ладно, достаточно лирических отступлений. Полина положила нетбук на подоконник, надавила на нужную кнопку в боку телефонного корпуса. Экран загорелся, расцвёл цветами.

Последний входящий – «Ваня». Теперь и исходящий. Гудки – слишком долго. Так занят? За рулём? Папа стоит над душой и контролирует, чтобы сын не отвлекался и опять не наделал ошибок? Не хочет разговаривать?

– Да?

– Это я, – выдохнула Полина, услышала в ответ:

– Я знаю – нежное и вроде бы радостное.

– Ты ещё на работе?

– Ага.

Издалека долетел голос – женский – сильно приглушённый, но слова Полина разобрала:

– Кофе кому надо?

Ответы слились в неразборчивый шум, а голос приблизился:

– Вань! А тебе?

Скорее всего, Ваня отодвинул мобильник, потому что его ответ прозвучал гораздо тише:

– Хорошо. Давай.

– Я отвлекаю? – спросила Полина.

– Нет! Что ты? Наоборот. Хорошо, что ты позвонила.

Кажется, он улыбался. Полина представила, как. Легко получилось, но всё-таки это не то, лучше бы был рядом.

– Устал?

– Ничего. Не переживай. Я справлюсь. Тем более, чуть-чуть осталось.

– Угу. – Можно же слушать голос, без конца задавая короткие глупые вопросы. Но… – Тогда, до завтра.

– До завтра, – откликнулся Ваня и тут же опять бросил куда-то в сторону: – Сейчас. – Отключился.

Опять появилась эта, с кофе? Кто она вообще такая и что там делает?

Видимо, работает. Наверное, смазливая длинноногая секретарша. Туфли на шпильках, пухлые губы ярко накрашены, белоснежная шёлковая блузочка туго обтягивает пышную грудь. И её обладательница, когда ставит на стол чашку с кофе, специально наклоняется пониже, чтобы под расстёгнутыми верхними пуговками хорошо просматривалась аппетитная ложбинка… или нет, ложбинища между упругими…

Хватит страдать ерундой, Ермакова!

Полина фыркнула, спрыгнула с подоконника, двинулась в сторону коридора, но вовремя опомнилась, вернулась за забытым нетбуком. А теперь можно и в комнату.

35

35

Изольда подвалила прямо утром, ещё перед занятиями, в холле возле главного входа. Сама.

– Ну ладно, убедила, – произнесла с таким выражением, словно это Полина без конца таскалась за ней, дёргала за рукав и умоляла обратить внимание или бомбила в переписке фотками со свиданий. – Уже слухи ходят, что вы с Преображенским вместе. – Изольда вытащила из сумки и протянула три купюры по пять тысяч. – Держи. Поздравляю.

Слухи ходят? И это самое убедительное доказательство? Словно их на пустом месте нельзя напустить. А то, что Казарян несколько раз видела собственными глазами – не считается?

Полина на автомате забрала деньги, так же на автомате ответила:

– Спасибо.

Хотя странно, наверное, благодарить проигравшего.

Изольда тут же развернулась, удалилась, даже спиной выражая гордое безразличие. Неужели ничуть не разочарована? И денег не жалко? Даже с учётом, что они втроём складывались.

Для Полины слишком непривычно вот так швыряться деньгами, даже если по мнению кого-то пять тысяч – сущая мелочь. Для неё – нет.

Она сложила купюры в кошелёк, и тот сразу стал выглядеть гораздо солиднее. И, конечно, мысли полезли, что теперь с ними делать. Как обычно, расчётливо отложить на потом? Или потратить в ближайшее время? Например, обновить гардероб. Когда ещё подобный шанс выпадет?

Если попасть на распродажу или съездить в дисконтный центр, можно неплохо закупиться, а потом… потом предстать перед Ваней при полном параде.

Или лучше походить по магазинам вместе с ним. Как в кино частенько показывают. ОН сидит в кресле, а ОНА раз за разом выплывает из примерочной, меняя наряды, один другого стильнее.

Только вот Ваня вряд ли ходит по тем магазинам, что и Полина, по обычным сетевым и дисконтам, а в каких одевается он, даже с её пятнадцатью тысячами делать особо нечего. Если только рассчитывать на то, что впечатлённый парень скажет: «Бери всё, что хочешь. Я оплачу». Но в том-то и дело, Полина желает расплатиться сама, а потом, изящно шагая с кучей красивых пакетиков с покупками, думать о том, что купила всё ЭТО на свои. Ну, почти свои.

– Ермакова! – окликнул читавший лекцию преподаватель. – У вас вопрос?

Полина озадаченно вскинулась.

– Нет.

– Так чего вы рукой размахиваете?

– Я? Размахиваю? – смутилась Полина. – Это случайно. Задумалась.

– Вы лучше записывайте. Думать потом будете.

– А! Конечно. Я записываю.

Но на самом деле – нет. В тетради ни строчки не прибавилось. Двадцать минут Полина просидела, пялясь в пространство невидящим взглядом, утопая в фантазиях.

Надо ж было так замечтаться? Половину лекции пропустила. Теперь придётся у кого-то выпрашивать, чтобы сфоткать. И сейчас надо взять себя в руки, чтобы не воспарить опять в заоблачные сферы, а записать, что препод там наговаривает.

– Как видите, кривая предложения имеет восходящий наклон. То есть, чем выше цена, тем больше предприятия готовы и способны производить и продавать продукцию.

Полина уставилась на картинку на экране. Ну, точно, всё стремится ввысь, даже кривые. Всем хочется большего и лучшего. Тянутся за мечтой, или к человеку, который тебе нравится. Тянутся и притягиваются. Не случайно же на большой перемене она наткнулась на Ваню.

Он стоял у окна и что-то внимательно рассматривал в телефоне, или читал – весь такой сосредоточенный – ничего не замечал вокруг. Полина подкралась неслышно.

– Привет!

Ваня вздрогнул и едва не выронил телефон, чертыхнулся, торопливо выключил экран, развернулся к Полине.

– Больше не делай так.

Та виновато потупилась.

– Ой, извини. Я не думала, что ты испугаешься.

– Да ладно, – Ваня улыбнулся, немного натянуто. – Просто оказалось слишком неожиданно.

На последнем слове он задумался, даже произнёс его слегка отрешённо: проговаривал и одновременно погружался в свои мысли. И смотрел как-то странно, вроде бы и прямо на Полину, и словно бы сквозь неё, а телефон по-прежнему держал в руке, водил большим пальцем по корпусу. Может, ждал звонка?

– Что-то случилось?

– А? – Ваня вскинулся, сначала кивнул, потом мотнул головой, с опозданием осознав смысл вопроса. – Ничего особенного. – Обхватил Полину свободной рукой, погладил по спине. – Ерунда.

– Правда?

– Угу.

Полина положила ладони ему на грудь, улыбнулась: внешне сдержанно, только уголками губ, зато мысленно во всю ширь. Всё-таки это жутко приятно, что тот самый Ваня Преображенский, при появлении которого исходили слюнями все девушки факультета, выбрал именно её.

Ну, то есть не совсем выбрал, Полина этому очень даже поспособствовала. Но ведь если бы она ему совершенно не нравилась, вряд ли бы у не получилось.

Значит, так и так бы срослось, а Полина только события ускорила, создала все условия, чтобы непременно произошло то, что и должно было произойти, и никто этому не помешал. А желающих помешать много. Судя по тем взглядам факультетских девушек, которые Полина в последнее время постоянно на себе ловила: злым, завистливым, нарочито надменным. Но как ни странно, они не портили настроение, а, наоборот, поднимали, и времена Полина с трудом сдерживает желание поступить так, как никогда не поступала, совсем по-детски – показать язык. Всем этим обломавшимся неудачницам. Потому что у них – только спесь и зависть, а у неё – Ваня.

– Мне надо идти, – он наклонился, нежно прикоснулся губами к Полининому виску. – Ещё увидимся. Я позвоню позднее.

Полина послушно кивнула, а Ваня зашагал вдоль по коридору, свернул к лестнице.

Кстати, Казарян тоже находилась тут недалеко, торчала возле двери в аудиторию. И Чупрунова, и Ася рядом с ней. Как обычно. Специально развернулись спинами, якобы ничего примечательного вокруг не происходит, а самое интересное – их пустые разговоры.

Только сейчас Полина не испытывала к ним ни неприязни, ни снисходительно презрения. Она им почти благодарна. Что втянули в спор, что всё сложилось именно так, и в итоге она выиграла не только деньги, но и нечто большее, что гораздо значимее и важнее, которое не потратится впустую, не уменьшится с пятнадцати тысяч до ноля. Ведь дальше наверняка у них с Ваней будет ещё лучше, ещё счастливее.

И к нему домой они всё-таки поехали.

По лестнице поднялись почти бегом, а целоваться начали ещё на площадке. Ваня прижал Полину к двери, нетерпеливо приник к губам. И в прихожей целовались, снимая друг с друга мешавшую одежду, а в комнате – тем более.

И Ваня был какой-то другой, не такой, как с Полиной всегда – мягкий, нежный, осторожный, а гораздо настойчивей и жёстче. Но ей нравилось, подчинялась с удовольствием, отдавалась полностью его стремлениям, его желаниям. И своим тоже.

36

36

Кружило, словно в водовороте, с головой захлёстывало ощущениями, сбивало дыхание, вырывало из реальности и даже томило короткой сладкой болью. И жадно хотелось ещё, до полного изнеможения, до потери сил. И прийти в себя после оказалось не так-то просто, и всё ещё окутанная чувственным туманом, Полина проговорила, касаясь губами его руки:

– Вань, я тебя люблю.

Он приоткрыл глаза, повернул голову.

– Серьёзно? Я рад.

Не, ну Полина в курсе, что после секса парни долго приходят в себя и плохо соображают, но не настолько же. Ведь то, что она ожидала услышать в ответ, вполне очевидно. Хотя, конечно, подсказать ей нетрудно.

– А ты?

– Я же сказал. Я рад.

Дразнит, всё прекрасно понимает, и дразнит, но Полина не отстанет, пока не услышит желаемое.

– Ты меня любишь?

Он ответил не сразу, сел, подобрал с пола трусы и брюки, только тогда снова посмотрел на Полину и произнёс:

– А разве этот пункт в условия входил?

Она ничего не поняла. Дурацкий вопрос, необъяснимые интонации, сухие и колкие, от которых хотелось поёжится. В груди неприятно зацарапалась и заворочалась тревога.

– Какие условия? Ты про что?

– Про спор. Про эффективные методы завоевания богатенького парня. Всё же так и получилось. Я с тобой, ты со мной. А про любовь же вроде речи не шло?

Пряжка ремня на одеваемых брюках звякнула неестественно громко. Полина даже не представляла, что этот звук может быть настолько оглушительным, в один момент разрушит то состояние, которым упивалась недавно. И холодно вдруг стало, очень холодно, словно окно распахнулось, и зима ворвалась в комнату, швырнула в лицо снегом, дохнула морозом и выстудила, превратила сердце в кусок льда.

– Если нужно, можешь даже в доказательство выложить видео, как мы трахаемся, – невозмутимо продолжил Ваня, застёгивая молнию. – Я не против.

Полина подскочила, завертела головой, осматривая комнату, ожидая и одновременно боясь разглядеть в каком-нибудь потайном местечке красный огонёк работающей на запись видеокамеры.

– Ты снимал?

Преображенский подобрал с пола футболку, перекинул её через плечо, привалился задом к столу.

– Считаешь, я на такое способен? – поинтересовался, кривя губы, потом мотнул головой, видимо, сообщая, что не снимал, и тут же добавил: – Но я согласен ещё раз. Спецом, на камеру.

– Ваня, ты дебил?

– Дебил был бы, если бы купился.

– Скотина!

– Ну да, – подтвердил Ваня с вызовом. – Это ж ты одна такая хорошая. Только жаль, что бедная, судьбой незаслуженно обделённая. Зато умница, красавица, скромница. «Захочу, без труда Ванечку разведу. Будет за мной бегать». Да? – Фразы били наотмашь, оглушали. Даже у Вани лицо перекосилось, словно и ему доставалось, но он безжалостно продолжал: – «Он ведь другого и не заслуживает. Мажорчик зажравшийся, инфантил, бабник. У него же ни сердца, ни чувств».

– А разве не так? – выкрикнула Полина, не в силах больше слушать, желая отплатить тем же. Чтобы тоже наотмашь, чтобы тоже жёстко и зло. – Ведь от того, чтобы переспать со мной, ты не отказался. Всё равно с кем, лишь бы случилось?

Ваня дёрнулся. Полине даже подумалось на мгновение: сейчас подскочит и ударит. Но страшно не стало, даже, наоборот как-то – разозлило ещё больше. Но он остался на месте, сглотнул и тут же хмыкнул, сощурился, произнёс презрительно:

– Да просто не стал нарушать твои расчёты. Разве ты не это планировала? Облагодетельствовать меня за примерное поведение. Позволить мне наконец-то заняться сексом с достойной девушкой, а не с какой-нибудь тупой или озабоченной курицей. Всё ради тебя.

Много чего захотелось сказать в ответ, но Полина сдержалась. Смысл сотрясать воздух, оправдываться, пытаться переязвить, обидеть сильнее? Стоит ли распинаться? Перед ним. Тем более, он одетый, а она – голая. Всего лишь прикрылась одеялом. А он понимает это и упивается превосходством.

Да плевать!

Уйти. Взять и уйти. Только сначала надо одеться.

А он даже не думает отвернуться, надеется, сейчас Полина начнёт смущаться.

Да ни фига! Не дождётся. И пусть пялится.

Она слезла с кровати, принялась подбирать одежду. Старалась казаться невозмутимой.

Ага, голой и невозмутимой. Проще простого. Особенно под чужим холодным взглядом.

А Ванечка, похоже, посчитал, что и этого мало. Вскинул бровь, проговорил, изображая заботу:

– Да, кстати. Если будут спрашивать, почему у нас всё так быстро закончилось, можешь сказать, что я оказался тем ещё уродом. Ещё и жадным. Даже цветочка девушке не подарил, когда она уже настроилась на колечко обручальное. И ты меня бросила. А я пару дней поизображаю убитого горем. Надо?

– Да пошёл ты, – прорычала Полина.

Вдохи и вдохи получались судорожными, и ноздри раздувались, наверное, как у готовящегося к нападению зверя. Но какое там нападение? Когда юбка съезжает набок, а колготки никак не хотят натягиваться, цепляются непонятно за что, словно у Полины не гладкая нежная кожа, а наждачная бумага. И не выскочишь из квартиры наполовину одетой. Это уж совсем ни в какие ворота. Хотя Ваня, наверное, поржал бы за спиной, случись такое. Но нет! Не предоставит Полина ему подобной возможности.

– В общагу отвезти?

Сволочь. Даже голос смягчил, добавил сочувственных интонаций. Но Полина сделала вид, что не расслышала, поправила юбку, вылетела в прихожую, вдела ноги в сапоги, сдёрнула с вешалки шарф и куртку. Замок открылся легко, и Полина метнулась прочь из квартиры, нарочно изо всех сил хлопнув дверью.

Что-то зашуршало вверху, а потом внизу. Кажется, с потолка посыпалась побелка.

Так и надо. Пусть этот дом развалится ко всем чертям.

Памятник архитектуры. Ага! Историческая рухлядь. Руина. Ничем не лучше их бетонной клетушки в старой панельной пятиэтажке.

Подъездную дверь захотелось распахнуть пинком. Но подобный номер не проходил с электронным замком. Сколько ни долбай, всё равно ничего не произойдёт, пока не нажмёшь на кнопочку. А пиликанье домофона настолько раздражающее.

На улице ни тепло, ни холодно. Полина по крайней мере ничего не почувствовала. Под ногами противное мокрое снежное месиво.

Почему всё так резко переменилось? Когда лежала в кровати, рядом с ним, было так безмятежно и счастливо. А потом! Даже вспоминать не хотелось. А уж принимать – тем более.

Разве она настолько уж виновата? Чтобы с ней… вот так…

Ведь есть же куча фильмов и книг с похожим сюжетом. В них тоже начиналось с договорённости, со спора, а заканчивалось-то – любовью! Полный хэппи-энд: всем хорошо, и мелкий обман ничего не значил на фоне настоящего чувства.

Правда, там обычно парни на девушку спорили, и им прощалось. А наоборот, значит – нельзя? Непростительно?

И откуда Ваня всё узнал? Может, Казарян рассказала?

Наверное, не надо было брать у неё деньги. Или лучше так: взять, а через несколько мгновений презрительно швырнуть в лицо. Но ведь пятнадцать тысяч же. Полина никогда в жизни не имела за раз в собственном распоряжении настолько большой суммы. Это для других она – ничто. Зажравшихся, способных легко выбросить на ветер пять штук. И пожалеть не о них, а только о задетом самолюбии – потому что спор проигран. Вот Казарян и не перенесла, решила отомстить, поделилось правдой.

Хотя, вряд ли.

Судя по тому, что Ваня говорил – про способы завоевания, про мажора и бабника, про озабоченных куриц, про цветочек с колечком – он читал блог. Наверное, как раз тогда, когда Полина увидела его у окна, подкралась, а он чуть не выронил телефон от неожиданности. Потому и перепугался, что она застукала его. Сделал вид, будто ничего особенного не происходит, а сам… сам…

Но ведь там, в блоге, там же не совсем правда. Да почти совсем неправда. Выдумка, реальность, перекроенная на другой лад, передёрнутая, утрированная, нарочитая, и потому уже не настоящая. Это не про Полину, это про АнгеЛ-Лину. История, слепленная чисто для публики. Глупо ей верить. Глупо, глупо, глупо. И мало ли что кто-то написал в комментариях. Здесь-то Полина вообще ни при чём!

Она не заметила, как добралась до общежития, действовала на автомате, и даже не сразу осознала, что уже находится в комнате. Словно робот, сбросила сапоги, сняла куртку, переоделась, не замечая озадаченного пристального взгляда соседки. Да и её саму не замечая, пока та не поинтересовалась громко:

– Случилось чего?

– Нет, – твёрдо заверила Полина. – Ничего.

Таня не поверила. Всё же на лице написано, и излишне отрешённые интонации только усилили подозрение.

Не отстанет ведь, начнёт выпытывать.

Полина рванула к шкафу, вытащила полотенце, потом к тумбочке – за шампунем.

– Я в душ!

– А!

Дожидаться, пока Таня скажет что-нибудь более вразумительное, Полина не стала, выскочила из комнаты, добрела до душевой и, распахнув дверь, едва не налетела на парня и девушку. Те как раз направлялись на выход – обнявшись, с таинственным выражением на лицах.

Ну, понятно, чем они тут занимались.

Полина влетела в боковую кабинку, заперлась. Словно в каком-то особом мире очутилась – влажно, душно, жарко. Слишком жарко. Даже та льдина, в которую недавно превратилось сердце, не выдержала и растаяла. А Полина привалилась к мокрой кафельной стенке, заскользила вниз.

Вообще всё растаяло. Расплавилось, размякло. Хлынуло из глаз горячими слезами, сорвалось с губ громкими всхлипами. Горело и пульсировало в груди.

Ну, почему, почему так непереносимо больно и безнадёжно?