Текст книги "Русская Никита"

Автор книги: Эльвира Барякина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 18

Разумеется, ни о каком юбилее Огнева не могло быть и речи. Подрулив к своему подъезду, Мэг выскочила из машины, взбежала по ступенькам крыльца.

– Маргарита! – вдруг окликнул ее голос Инги.

Отпустив дверную ручку, Мэг медленно повернулась. Это было не привидение. Ее напарница действительно стояла рядом с ней на крылечке.

– Срочное дело, – торопливо проговорила она. – Шеф только что передал мне… В этой афере с «Красной Звездой» Максим Евгеньевич серьезно прижал хвост Шохину и всей его братии. Если дело и дальше так пойдет, то через полгода у нас будет новый мэр, всецело подчиненный Волкову. А мы в этом не заинтересованы. Его надо осадить.

Мэг смотрела на напарницу, не совсем понимая, чего от нее хотят.

– Что я должна сделать?

Еще ближе пододвинувшись к Мэг, Инга вложила ей в ладонь крохотную ампулу.

– Это строфантин, яд нервно-паралитического действия. Если в него обмакнуть иглу и уколоть намеченную жертву, она скончается ровно через тридцать секунд.

Она заглянула Мэг в глаза в ожидании реакции, но та молчала.

– Сейчас ты поедешь на юбилей к Огневу… Нам надо лишить Максима Евгеньевича его самого главного козыря – Горэнерго. Без него Волковские шансы на успех в борьбе против мэра существенно снизятся.

– И я должна буду уколоть юбиляра? – одними губами прошептала Мэг.

– Да. Когда вызовут скорую, наши врачи констатируют инфаркт или еще что-либо в этом роде.

– Я буду работать без прикрытия?

– Мне об этом ничего не известно. Но я уверена, что там будут наши люди.

Мэг нужно было время, чтобы все осознать и прийти в себя. Боже, ей приказали убить человека! Но она была просто не в состоянии даже представить себе это.

– Я все сделаю, – проговорила она почти машинально и зашла в подъезд.

Теплая ампула лежала в ее кулаке.

* * *

Чувствуя себя как в каком-то нереальном, затянувшемся сне, Мэг поднялась к себе, вошла в темную квартиру… Какое все-таки счастье иметь свой дом, свою крепость, место, куда можно убежать и спрятаться от всех бед! Она скинула пальто, прошла в комнату, включила телевизор…

И тут ее взгляд застыл на каком-то странном, явно чужеродном предмете, лежавшем на ее письменном столе.

Сердце ее испуганно вздрогнуло. Раз, другой… Ощущение безопасности, которое только что дарила ей ее собственная квартира, растаяло без следа. На нетвердых ногах она подошла к столу.

Поверх раскиданных в беспорядке бумажек лежала книга в пестрой обложке, на которой красовалась яркая надпись «Сто величайших предателей мира».

Волков! Конечно же, это было его рук дело! Мэг пролистнула несколько страниц: фотографии, обведенные красным фломастером, а на них сцены повешения, сцены допросов, сцены расстрелов…

Мэг откинула ее от себя, как ядовитое животное… Волков был здесь! Он в любой момент может сюда зайти и сделать с ней то же самое, что изображено на этих фотографиях! И как она могла только подумать, что он хоть капельку в нее влюблен?! Такие люди вообще никого не могут любить, кроме себя!

Едва сдерживаясь, чтобы не завизжать, она кинулась на кухню в поисках телефонной трубки. Но стоило ей включить свет, как приступ дикого ужаса охватил ее с новой силой: на стеклянной дверце кухонного шкафа алела крупная надпись: «Выхода нет». Точно такая же, какую она однажды сделала сама в припадке безграничной тоски по Витьке.

Потеки чуть смазали буквы, одна густая капля добралась аж до самой рамы.

Мэг подошла… У нее не было никаких сомнений: надпись была сделана кровью.

Сорвав со стола телефонную трубку, она набрала сотовый Волкова. «Абонент не отвечает или временно недоступен», – пропела барышня электронным голосом.

Ринувшись к раковине, Мэг намочила кухонную тряпку и принялась стирать проклятую надпись.

«Сволочь! – плясало у нее в мозгу. – Ты не можешь знать об этом! Ты не можешь появляться там, где я появляюсь! Ты не можешь чувствовать все, что твориться у меня в голове!»

Красно-бурые капли скатывались по стеклу и падали на мойку, оставляя крохотные лужицы. Мэг смахивала их, перемазывалась, вытирала слезы и пачкалась еще больше.

– Я убью тебя, тварь, слышишь?! – Слова резко срывали с ее губ, воздух тяжело рвал легкие. – Я убью тебя! Сегодня же!

* * *

«Девятка» бешено мчалась по городу.

Нет, сегодня инфаркт будет не у Огнева. Врачи, констатируют смерть Максима Евгеньевича Волкова.

О том, что случится после этого, Мэг старалась не думать. Безусловно, Структура не выдаст ее, и никто не припишет ей убийства. Такие методы отправки людей на тот свет не оглашаются. Но в том, что ее немедленно снимут с работы, Мэг и не сомневалась. Как ей жить дальше? Она понятия не имела. Все, что она умела – это быть винтиком в сложном механизме Структуры… Но она была готова пожертвовать всем.

Улица была пустынна: в страхе перед террористами народ попрятался по домам. А Мэг было смешно: она – убийца. Она ехала на ликвидацию человека.

До казни Рублевского убийство казалось Мэг каким-то невсамомделишным явлением. Смерть никак не касалась ее, она была где-то там, далеко, и у нее всегда было оправдание: умереть мог только «плохой» и «за дело». Именно поэтому Мэг ничуть не ужасала гибель Громова и ему подобных. А теперь она сама должна была отправить человека на тот свет.

Когда-то давным-давно Сергей Иванович спрашивал ее о том, способна ли она убивать? Тогда у Мэг не возникало никаких сомнений на этот счет. Очень легко сказать «да», когда с тебя не требуют немедленного выполнения обещанного…

– Мне не страшно! – проговорила Мэг сквозь сжатые зубы. – Я сделаю это! Клянусь!

Лицо Волкова как живое вставало перед ней: чуть прищуренные темные глаза, вечная ироничная ухмылка, узкие губы… Она должна была сделать так, чтобы все это умерло раз и навсегда.

– Я справлюсь! Я смогу! – шептала Мэг самой себе. – Я просто обязана это сделать!

* * *

Мэг – в длинном красном платье, в перчатках выше локтя, с крохотной дамской сумочкой в руке – поднималась по лестнице роскошного особняка. Вокруг сновали гости: дамы целовались, приветствуя друг друга, мужчины обменивались какими-то бизнес-новостями.

На верхнем этаже устроили фуршет. В тени пальм играл небольшой струнный оркестр. Да, господин Огнев явно постарался, чтобы произвести впечатление на приглашенных.

Сам он принимал поздравления на первом этаже. Мэг уже успела побывать там.

– Маргарита, деточка, вы ведь поможете мне развлекать гостей? – пьяно спросил он, поймав ее за руку в тот момент, когда она пробиралась по залу в поисках Волкова.

Мэг было настолько не до него, что она даже не попыталась соблюдать приличия.

– Идите вы к черту! – рявкнула она так зло, что Огнев аж опешил.

– Но как же…

Но Мэг не удостоила его и секундного взгляда.

Взяв у официанта фужер с шампанским, она отошла к окну, откуда было видно и весь зал и через раскрытые двери – лестницу.

Волкова пока нигде не было видно, и у нее тревожно ныло сердце: а что, если он вообще не придет?! Что тогда?

В мозгу плясали неясные сомнения: так что же было в библиотеке? Видение или реальность? Отчего у нее такое ощущение, что Волков знает то, что знать невозможно, появляется там, где быть нереально? Может ли она вообще полагаться сейчас на себя? Вдруг все, что ее окружает в настоящий момент тоже – не более, чем затянувшаяся галлюцинация, начавшаяся бог весть когда?

Усилием воли она отгоняла от себя эти мысли. Она пришла сюда не для того, чтобы сомневаться.

Только бы ей найти Волкова! Кончено, он может попросту опоздать… Но что, если он вообще не придет? Оставлять задуманное назавтра Мэг не могла. Как только Сергей Иванович узнает о том, что она не выполнила задания, ее тут же снимут с проекта, и тогда не видать ей Волкова как своих ушей.

– У вас сегодня опасные глаза, Маргарита!

Он подкрался к ней совершенно незаметно. Сердце Мэг вздрогнуло и похолодело: черт, а она не успела достать шприц со строфантином из сумочки!

Он выглядел отлично: черный смокинг, бабочка… И ни тени того напряжения в лице, которое она заметила в библиотеке. Он ли там был? Или всего лишь его призрак?

– Добрый вечер… – проронила Мэг напряженно. – Не знала, что вы тоже будете здесь.

– Бросьте! Вы как раз меня и ждали, – отмахнулся Волков и, опустившись на белый кожаный диван в углу, подозвал ее к себе: – Присядьте. Давайте поговорим.

Пальцы Мэг крепче сжали сумочку. Как действовать? Кинуться сейчас к нему и разом со всем покончить? А что, если он успеет перехватить ее?

Глубоко передохнув, Мэг подошла и присела на краешек дивана рядом с Волковым.

– О чем вы хотели поговорить?

Он сидел к ней вполоборота, темные глаза ярко блестели.

– О некоторых крайне важных вещах, Мэг.

Она уставилась на него с явным недоумением: откуда он мог знать о том, как звал ее Витька? Ведь «Мэг» – это его словечко! Но Волков так и не дал ей прийти в себя.

– Как вы думаете, что должен делать человек, если он начинает чувствовать, что кто-то представляет для него смертельную угрозу?

У Мэг все сжалось внутри. Он опять все знает!

– Вы что, запугиваете меня? – прошептала она, побледнев.

– Нет. Я оправдываюсь перед вами. Вы ввязались в чужую игру, которая сейчас не должна иметь к вам никакого отношения. Вы еще не готовы, вы попросту не сможете все осознать и принять для себя… Поверьте, мне жаль, что так получилось… В этом нет ни вашей, ни моей вины.

Мэг с трудом улавливала смысл в его словах. Сумочка лежала у нее на коленях. Сколько времени потребуется, чтобы раскрыть ее, выхватить шприц и легко – слишком легко! – царапнуть иголкой по холеной Волковской руке? Мэг была уверена, что на все это уйдет не более двух-трех секунд.

Это осознание подействовало возбуждающе… Нервная дрожь, сотрясающая ее буквально несколько минут назад, куда-то отошла, мысли стали ясными и четкими, и только, пожалуй, сердце билось слишком часто.

– Я прекрасно вас понимаю, вы пытаетесь переключать свою агрессию на других, – спокойно и даже несколько грустно продолжил Волков. – Вы все равно не сможете избавиться от черта, который сидит внутри вас самой. Он будет есть либо вас, либо кого-то другого. Зачем же самой от него страдать? Если вам не нравиться этот паршивый мир, то почему бы не съездить ему по морде? Вы ведь хотите убить меня, не так ли? Когда вы поняли это?

Мэг смотрела на него исподлобья. Дыхание ее было тяжело, пальцы судорожно сжимались в кулаки. Перед ней сидел не человек. Такое просто не доступно простым смертным! Они не читают чужих мыслей! Как же она сможет что-то сделать против него, если он прекрасно знает об ее намерениях? Одно дело убить противника, действуя как снайпер – незаметно, внезапно, чтобы жертва ничего не могла почувствовать… Но как быть, если твой враг глядит испытывающе в твои зрачки и ждет от тебя движений, которые должны привести его к гибели?

Мэг поняла, что никогда не сможет сделать этого. Просто не сможет.

От бессилия, от жалости к себе, слезы хлынули у нее из глаз. И тут же где-то забилась мысль, что сейчас она красная, зареванная, с потеками туши на щеках… Мгновенно позабыв обо всем, Мэг вскочила и ринулась вниз по лестнице.

ГЛАВА 19

Она сидела на краю огромной ванной и безудержно рыдала как маленькая. Что тут было говорить? Она была просто слабой. Глупой, наивной и слабой дурочкой, которую все используют в своих целях, которая совершенно запуталась в происходящем.

Когда это все началось? Было ли это всегда, но она просто не замечала реальности, будучи слишком увлечена личным счастьем и работой? Или же все эти беды навалились на нее после ухода Витьки?

Надо бросать все. И Структуру, и мысли о муже, и все на свете… Ей совершенно не надо перекладывать свою агрессию на чужие плечи, но она больше не будет тиранить и себя. Надо начать просто жить. Прямо сейчас. Взять, смыть размазавшуюся косметику и пойти домой. Завтра с утра она позвонит Сергею Ивановичу и скажет, что не смогла выполнить его задания.

Что он с ней сделает? Какая разница! В любом случае это будет лучше, чем ежедневные пытки Волковым…

Все-таки это было решение. Чуть-чуть успокоившись, Мэг кое-как подправила макияж и собралась уже было включить воду, чтобы умыться, как вдруг кто-то дернул дверную ручку. Реакция Мэг была мгновенной: вспомнив, что она так и не заперлась изнутри, она юркнула в душевую кабину и закрыла за собой створку. Не хватало, чтобы ее кто-нибудь застал здесь!

– Витька, ты сумасшедший! Боже мой!

Мэг замерла. Она просто не верила своим ушам!

Ей было видно все сквозь небольшую щелку, оставленную не до конца закрытой дверью. Как они – Витька и Юлечка – тут оказались? Их что, тоже пригласил Огнев?

Ее муж целовал в шею свою любовницу. Обвив его руками, она запрокинула голову и смеялась – все разрумянившаяся, тихая и счастливая.

– О, бэйби, бэйби…

Витька так называл и Мэг.

Юлечкина ладошка – узенькая, белая, с красивыми ухоженными ноготками скользила по его спине.

Онемев, Мэг сползла по стенке душевой кабинки. Села на корточки, уронила голову в коленки, зажала уши ладонями, чтобы не слышать чужих стонов… Внутри ее все кричало: «Хватит! Прекратите немедленно! Перестаньте!»

Тонкие вскрики Юлечки затихли, до слуха Мэг донеслась какая-то возня… Прищурившись, она смотрела на пол душевой. Белая неровная поверхность с каким-то ребристым узором… И тут волна ярости – тяжелой, бессмысленной, – вспыхнула в ней как пламя, заставляя забыть обо всем на свете. Эта последняя капля переполнила чашу.

«Ты дура совсем, да?! Ты здесь будешь рыдать в три ручья, а эта сучка будет трахаться с твоим мужем у тебя на глазах?!» Откуда-то из глубин памяти всплыла хлесткая фраза, сказанная Матвеевым: «неудачница, пытающаяся корчить из себя бог весть что».

Ничего больше не соображая, Мэг выхватила из сумочки шприц и, распахнув дверцу душевой, выбралась наружу. В ванной уже никого не было: видимо, Витька и Юлечка только что вышли… Дико озираясь, Мэг выскочила в коридор, пробежала в заполненный народом холл. Здесь уже вовсю шли танцы. Пьяные гости рьяно отплясывали, сверху сыпали конфетти, под ногами путались белые и синие воздушные шары…

Полуослепшая, полуоглохшая, Мэг пыталась найти этих двоих. Они оказались совсем рядом: просто стояли, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели глаза в глаза… Для них здесь звучала другая музыка, и это ясно читалась по их лицам. Они были молоды, красивы, счастливы и влюблены как глупые подростки.

Мэг разом обессилела от острой ревности, зависти и какого-то животного ужаса. Два шага вперед… Как в замедленной съемке. Пальцы холоднее льда… Ни Витька, ни его сучка не видели своей смерти.

В этот момент зажигательная попса сменилась какой-то красивой печальной песней. Гости тут же поделились на пары, часть побежала наверх к фуршетным столам…

Всего несколько метров отделяло Мэг от Юлечкиной спины. Она уже представила себе, как всадит свой шприц между ее острыми лопатками, проглядывающими сквозь шелк черного вечернего платьица…

И в этот момент кто-то толкнул Мэг под локоть… Шприц выскользнул из ее ладони и с едва различимым звоном ударился об пол. Она упала на колени, пытаясь найти его среди непрестанно двигающихся туфель и ботинок… Тяжелый каблук опустился на тонкостенный корпус, он треснул, и тут же чужие ноги расшвыряли в стороны его мелкие осколки и растерли по паркету крохотную лужицу.

Чья-то рука потянула Мэг наверх. Разумеется, это был Волков.

– Вставайте, – произнес он сочувственно. – Вы разрешите пригласить вас на прощальный танец?

Все еще находясь во власти своего гнева и отчаяния, она вскинула на него опустошенный взгляд.

– Что?

– Я стоял вон там, на верхней ступеньке, и наблюдал за вами, – ласково произнес Волков и притянул ее к себе. – Что было в вашем шприце? Какой-нибудь нервно-паралитический яд?

Мэг попыталась вырваться из его объятий, но Волков не дал ей ускользнуть. Он двигался очень хорошо, невольно подчиняя и Мэг глухому ритму музыки. Сознание постепенно начало возвращаться к ней.

– Отпустите меня. Мне надо домой… – простонала она.

– Не спешите, – безмятежно отозвался Волков. – Скорее всего, вам еще очень не скоро придется танцевать. Ловите момент и наслаждайтесь тем, что дарит вам судьба.

– Вы что же хотите обвинить меня в покушении на убийство? – ошеломленно проговорила она. – Я лучше покончу с собой, чем сяду в тюрьму!

Волков прижал ее к себе еще крепче.

– У вас не будет в этом нужды, – шепнул он, целуя ее в висок. – Боюсь, вы не принадлежите этому миру… Ох, Мэг, как же мне будет вас не хватать! Видит бог, я хотел поговорить с вами, предупредить… Но у вас такое сильное отторжение, что мне с ним не справиться. Я не могу держать вас под контролем и потому вынужден вас изолировать. Иначе вы принесете неисчислимые беды не только мне, но и себе.

Внезапно он увидел что-то за ее спиной, кому-то кивнул…

– Пойдемте, пришло ваше время.

Взяв ее за плечи, он повел ее к выходу. Мэг не сопротивлялась.

Кто-то подал ей пальто, Волков предупредительно открыл перед ней входную дверь.

На улице шел слабый снег.

Их сопровождали незнакомые мужчины в кожаных куртках: ни одного из них Мэг не знала. Волков подвел ее к какой-то машине-фургону, распахнул заднюю дверцу. Сначала внутрь забрался один из сопровождающих. Следом Волков пригласил Мэг.

– Забирайтесь. Сейчас вас отвезут.

Она послушно села на длинное сидение, тянущееся вдоль стенки, Волков опустился напротив.

– Дайте сюда ваши руки!

Голос его звучал мягко, но в любом случае Мэг не могла противиться. Она послушно протянула ему ладони, и Волков ловко нацепил на ее запястья наручники.

– Извините, это так, на всякий случай.

И только в этот момент чувство самосохранения наконец-то пробудилось в ней. Она дернулась, но сидящие по бокам мужчины, тут же сжали ее локти.

Волков нежно коснулся ее щеки.

– Я буду всегда помнить о вас, – прошептал он едва слышно. – Вы исключительная женщина! Только вам надо немного отдохнуть и привести себя в порядок.

Поцеловав ее в щеку, он поднялся.

– Прощайте.

Спрыгнув в снег, махнул рукой водителю.

– Заводи.

Мэг рванулась было следом.

– Что это значит?! Куда вы меня везете?!

Взгляд Волкова был грустен.

– Вы ведь все равно собирались попасть на прием к психиатру? Я облегчу вам эту задачу…

Дверцы машины захлопнулись и стало темно.

* * *

Белый кабинет, стеклянный шкафчик, клеенчатая кушетка. Прямо напротив – стол, за ним – врач. Такие считаются роковыми красавцами: черные волосы, гладко выбритое мужественное лицо, сине-зеленые прозрачные глаза, в которых можно утонуть. Единственное, что портило красавца – его верхние веки едва доставали до края радужной оболочки, и от этого взгляд казался слегка безумным…

Мэг – в смирительной рубашке, запеленатая как младенец – сидела перед ним.

Это был дурдом, психушка. Ее привезли сюда как больную. Ох, господи! Это не укладывалось в голове!

…Ее только что раздели догола, отобрали все вещи, осмотрели… И все это проделывалось так, как будто она не была человеком, как будто трое здоровых санитаров и медсестра с толстым, пыльным от пудры лицом всего лишь играли с ней, словно с куклой.

Как только с нее сняли наручники, она попыталась было вырваться, убежать… Ловко заехала одному из санитаров в красную раскормленную рожу, врезала другому… Но вскоре в приемный покой прибыли еще санитары с серыми шерстяными одеялами в руках. Загнав ее в угол, они накинулись на нее, и через несколько секунд ее уже поставили на ноги – бледную, испуганную, с туго прикрученными к телу руками, – и доставили в этот кабинет.

Мэг чувствовала себя пойманным животным. Злость сотрясала все ее тело, и одновременно дикий страх леденил душу: как так – она попала в психиатрическую лечебницу? Она – умница-красавица Маргарита? Та, которая нравилась столь многим мужчинам, чьи мозги работали лучше многих и многих…

– Ну что, вы немного успокоились? – тихо осведомился доктор и, не дождавшись ответа, сказал: – Тогда давайте знакомиться. Я – главный врач этой больницы, Наветный Валентин Валерьевич. А вас как зовут?

– Вы что, не понимаете, что я абсолютно нормальна?! – прошипела Мэг сквозь зубы. – Почему меня привезли сюда?! Неужели слова Волкова достаточно, чтобы упечь здорового человека в дурдом?!

Валентин Валерьевич вздохнул.

– А вы не находите, что здоровые люди обычно отвечают на вопросы? Хотя бы просто из вежливости…

«Ох, черт… – Мысли Мэг путались. – Надо и вправду отвечать, а то он подумает бог весть что».

– Меня зовут Маргарита Александровна Науменко. Что еще вы хотите узнать?

Доктор радостно улыбнулся.

– Ну вот и отлично! Вы уже идете на контакт. Что ж, тогда давайте продолжим беседу. Есть ли у вас какие-либо жалобы?

– Если я скажу, что у меня есть жалоба на вас, это поможет?

– Нет, конечно. Тем более, что жалобы такого рода я слышу минимум раз сто на дню. Меня больше интересует ваше здоровье. Мне кажется, вы серьезно сдали за последнее время, Маргарита Александровна. Нервы стали пошаливать, голова разламывается, сон плохой… Разве не так?

Мэг смотрела на него затравлено.

– Это еще не признак душевной болезни!

Но вопреки ее ожиданию Валентин Валерьевич тут же с ней согласился:

– Конечно. Я и не стараюсь подогнать факты под действительность. Мы просто изучаем то, что с вами произошло.

Под его странным, безумным взглядом Мэг невольно вжалась в спинку стула.

– Я не понимаю, о чем вы говорите!

– Серьезно?

Нагнувшись, Валентин Валерьевич выудил из нижнего ящика стола объемную папку. Подшитые бумаги зашелестели под его пальцами…

– Последнее время вы работали в «Промхолдинге» в качестве секретаря-референта, так? Но видимо пребывание в этой компании оказало слишком сильное давление на ваши и без того расшатанные нервы. Вот это досье, – он показал на папку, – передали мне из службы безопасности «Промхолдинга». Они внимательно присматривались к вам и, в конце концов, были вынуждены доставить вас в наше заведение. К сожалению, у вас серьезные проблемы со здоровьем, Маргарита Александровна.

– Какие?! – Мэг уже просто не могла сдерживать себя.

Валентин Валерьевич поднялся со своего места и подошел к ней почти вплотную. У него был особый запах – не поймешь, то ли лекарства, то ли какой-то странной туалетной воды.

– Первейший признак душевного нездоровья – это когда человек отстраняется от общения с себе подобными, – проговорил доктор, глядя ей прямо в глаза. – Больной начинает заниматься самокопанием, ему кажется, что в мире происходят какие-то странные события, которых он не может объяснить…

От его слов у Мэг похолодело в груди.

– Потом он как бы находит объяснение всему происходящему. Он может решить, что он просто гений, или же внутри его развивается какая-то таинственная болезнь, или же у него есть особая миссия на этой земле. Вариаций множество. Кстати, одна из самых любопытных, это когда больной начинает думать, что он является секретным агентом спецслужб… Но это ни что иное, как обыкновенный бред.

– Это не может быть бредом! Я не…

– Зачастую люди даже не подозревают, что они больны, – мягко перебил Мэг доктор. – Например, такое серьезное заболевание как параноидная форма шизофрении вообще отличается высокой структурированностью бреда. Человек ведет себя нормально во всех ситуациях, если они не касаются его больной темы. Бывает и так, что у него имеется целый букет бредовых идей: например, идея ревности, в сочетании с идеей великой миссии и манией величия. При всем при этом больной уже перестает понимать, что является правдой, а что всего лишь пригрезилось ему. У него возникают ложные воспоминания, и он на полном серьезе считает, что с ним происходило то-то и то-то… Но на самом деле не было никаких секретных заданий, не было никаких заказных убийств и расследований… Была тяжелая психическая травма, которая привела к затяжному расстройству, сопровождаемому повышенной агрессивностью, псевдовоспоминаниями и галлюцинациями…

– Вы все это подстроили! – вне себя воскликнула Мэг.

Этого просто не могло быть! Да, она расстроена, да, у нее затяжная депрессия… Но она не сумасшедшая! И ее воспоминания не ложны! Она просто не смогла бы придумать каждый день работы в Структуре!

– Я не знаю, чего вы хотите этим добиться, – проговорила она, тяжело дыша. – Но передайте своему хозяину Волкову, что он меня подобными трюками не запугает. Руки коротки! Он вам платит, за то, чтобы вы убеждали людей в их сумасшествии…

Она рванулась изо всех сил, пытаясь высвободиться из смирительной рубашки…

Валентин Валерьевич покачал головой.

– У вас еще и мания преследования. Совсем плохо. Знаете, чем отличается бред от обыкновенной человеческой ошибки? Здоровому человеку можно объяснить, что он заблуждается. Больной же не слушает никаких убеждений. Он свято верит, что он прав и никакими доказательствами его не проймешь. Но мы попытаемся сделать все, что только можно.

Вернувшись к своему столу, он нажал на кнопку звонка. В дверях тут же появилась давешняя толстая медсестра.

– Марья Ильинична, запишите, пожалуйста… Раствор аминазина внутримышечно…

Та взглянула на Валентина Валерьевича поверх очков.

– По нарастающей?

– Да-да… Постепенно увеличьте дозу до шестисот миллиграмм.

Мэг вскочила на ноги.

– Слушайте, вы… Я не позволю себя колоть!

Но ни тот, ни другая не обратили ни малейшего внимания на ее протест.

– И вызовите санитаров, – добавил доктор, пряча в стол досье на Мэг. Я думаю, пока эту больную надо определить в наблюдательную… В любом случае через несколько дней у нее наступит явное улучшение самочувствия.