Текст книги "Избранница герцога"
Автор книги: Элоиза Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– А вдруг вы окажетесь тираном в семейной жизни? – неожиданно для себя самой спросила Элинор. – Ведь это вполне возможно.
– Никогда не пробовал быть тираном, – ответил Вильерс. – До сих пор тиранил только самого себя и совершенно измучен собственными выходками. – Он вдруг решил проявить некоторую галантность: – А вам известно, что ваши глаза, точно такого цвета, как эти прекрасные фиалки? Признайтесь лучше, сколько на вашей совести разбитых сердец?
– Разбитых сердец?
– Разумеется, после, этой вашей провокации с требованием герцогского статуса для кандидатов в женихи.
Элинор заметила, что рука ее терзает фиалки и от них уже остались одни клочки. Она никогда не думала, что люди могут страдать, чувствовать себя униженными ее гордыней. Она одевалась, в унылые тона и не следила за модой, надеясь, что явится тот, кто сможет разглядеть ее за всем этим камуфляжем. Ее не интересовали мужчины которые, подобно мотылькам, слетаются на яркие цвета, и она боялась ошибиться. Но как же он мог явиться, тот, самый нужный, если она сама возвела неприступный барьер в виде герцогского титула? Пора заканчивать поиски. Может быть, это и хорошо, что не надо учиться открывать грудь и флиртовать, как требует Энн?
– У вас красивые дети? – спросила Элинор.
Вильерс растерянно моргнул.
– Затрудняюсь ответить.
– Вы так и не пояснили, эти трое хотя бы теперь с вами?
– Да.
– Вы уделяете им внимание? Полагаю, что переселение из борделя в герцогский дом могло вызвать некоторое потрясение в детской психике.
– Ваш папа часто навещал вас в вашей детской?
– Разумеется, он заходил к нам. Хотя чаще всего нас выводили к нему в гостиную.
– Я еще не привык к ним, – ответил Вильерс. – Мой дворецкий позаботился о том, чтобы нанять им несколько нянек. С ними все в порядке.
Элинор вовсе не понравился такой казенный подход к несчастным, отданным в руки лакеев, которые, как известно, еще более чем господа, жестоки в отношении бастардов. Конечно, это не ее дело, но…
– Я уже два года собираюсь навестить Лизетт, – неожиданно для себя произнесла она.
Он кивнул:
– Возможно, мы встретимся с вами в Севеноуксе?
Элинор вложила кончики пальцев в его протянутую ладонь.
– Я еще должна спросить об, этом мою мать, ваша светлость. Возможно, у нее не окажется времени, чтобы сопроводить меня.
Он глянул на нее с улыбкой. Он не сомневался в том, что герцогиня-мать отменит все свои прежние обязательства ради устройства брака своей дочки с Вильерсом.
– Само собой, – ответил он.
– Вряд ли она очень обрадуется, услышав о вашей большой семье, – заметила Элинор.
– В таком случае мне особенно приятно, что вы так спокойно выслушали мои признания и готовы примириться с существованием лишних ртов. Мне кажется, леди Элинор, вы не похожи на остальных членов вашей семьи, – сказал Вильерс. – Ни на мать, ни на отца.
– Да, у меня несколько другой темперамент, – согласилась Элинор. – А вы похожи на своих родителей?
– Их уже нет в живых. Я едва знал моего отца и могу очень мало сказать о моей матери. – Было что-то такое в его тоне, что препятствовало дальнейшим расспросам.
– А где находится ваше фамильное поместье? – спросила Элинор.
Он смерил ее взглядом:
– Так вы действительно не удосужились ничего разузнать обо мне?
– А зачем?
– Нас, герцогов, слишком мало, и все мы общаемся между собой. Тут не надо прилагать особых усилий. Ваш брат, например, в приятельских отношениях с герцогом Эстли.
– Я знаю. – Элинор стала подниматься по ступеням.
– Полагаю, вы знаете Эстли?
– Скорее его знает мой брат, как вы сами сказали, – ответила она. – Когда-то он проводил с нами уйму времени… Но теперь он женат… Мы видимся не часто. Сейчас я должна найти мою мать. Полагаю, она где-то возле столов с оранжадом.
– Сначала вам следует подправить свою прическу, – заметил Вильерс. Он слегка потянул один локон.
– Он похож на сельский слизень, – поморщилась Элинор, вытащив из прически еще один такой же.
– Интересно, чем это сельский слизень может отличаться от городского? – спросил Вильерс.
– Городской слизень должен быть хорошо напудрен. – Заметив усмешку в его глазах, она зашвырнула оба локона в кусты сирени.
– Вы позволите мне сопроводить вас к вашей матери? – спросил он.
Если он сопроводит ее, это будет означать их помолвку. Слухи о ней распространятся по всему Лондону.
– Не стоит, – произнесла она. – Я еще должна обдумать все, что вы мне сказали, ваша светлость. Если я решу продолжить наше знакомство, то нанесу визит в Кент.
– Вы очень необычная леди, – медленно произнес Вильерс.
– Ошибаетесь, я самая обычная и даже зануда во многих вопросах. Особенно когда речь заходит о моей чести.
– Вы не знаете, как это необычно для меня, герцога, говорить с прекрасной юной леди, которая так холодна и рассудительна.
– Прошу извинить меня, если я снова чем-то задела вас, – ответила Элинор. – С самого начала я употребила недостойное сравнение с комнатной собачкой, а теперь не проявляю должного энтузиазма в отношении вашей персоны.
В его глазах играла улыбка, хотя губы были плотно сжаты.
– Значит ли это извинение, что вы намерены исправиться и дать мне какой-то стимул для ухаживания?
– Думаю, наши с вами чувства примерно одинаковы, – ответила Элинор. – Мы оба чувствуем интерес друг к другу, но понимаем, что осторожность не помешает.
– Я вижу, к нам приближается целая компания, – заметил Вильерс, отходя в тень. – Если вы не желаете быть замеченной наедине со мной, то вам лучше удалиться.
Отвернувшись, она продолжила свой подъем.
– Я появлюсь в Севеноуксе через пару дней, леди Элинор, – сказал он ей вслед. – И буду весьма огорчен, если не найду вас там, – добавил он.
– Доброго вечера, ваша светлость, – произнесла Элинор, присев в прощальном реверансе.
– Леопольд, – сказал Вильерс.
– Что вы сказали?
– Мое имя Леопольд, – повторил Вильерс и исчез среди разбитых мраморных колонн.
Глава 3
Леди Элинор не задумывалась, для каких забав были насыпаны фиалки и подогрета вода в бассейне. Но герцогу Вильерсу это было известно. По окончании официальной части герцог Элайджа собирался искупать в душистой воде свою жену – прекрасную Джемму. И слегка порезвиться там вместе с ней.
Вильерс спокойно усмехался, думая об этом. После нескольких месяцев, когда он волочился за ней, словно глупый телок, он больше не ревновал.
Какое же это было наслаждение, просто думать о ней без острых приступов ревности!
Теперь он желал леди Элинор, дочь герцога Монтегю. Она была полной противоположностью Джеммы – высокой, стройной и величественной, с патрицианской кровью, которая питала ее красоту, сказывалась в каждом ее движении. Джемма была красива, умна и одеяния ее были безупречны.
А Элинор? Она оказалась вовсе не такой гордячкой, как он ожидал. Ее наряд был тошнотворным, не говоря уже о прическе. Но она этого ничуть не стеснялась, судя по тому; как непринужденно забросила расплавившиеся фальшивые кудри в кусты.
Джемма казалась выше и стройнее, но Элинор – гибче. Ее свежие чувственные губы были розовыми, как у какой-нибудь танцовщицы, но без макияжа. Он мог поклясться, что на ее губах не было следов помады, но они были темнорозовыми. Разве такое возможно в природе?
Людям присуще подбирать одежду в соответствии с собственным стилем и духом. Дама с классическим профилем, скорее всего, будет и одета строго. К нему самому не совсем применимо это правило. Несмотря на свой грубый, широкий и некрасивый профиль, он любит и позволяет себе носить роскошную одежду с золотыми позументами и камнями. У Элинор, напротив, убогий наряд прикрывает гибкий стан с тончайшей талией. Из накладных кудрей кричат яркие губы, похожие на экзотический цветок. Она задевает, она с перчинкой… Она мечтательная и волшебная. И вдруг импульсивная, как девчонка, которой наскучила игра в шахматы. И вот она уже отшвыривает доску и карабкается на колени к мужчине… Невинная и испорченная одновременно.
Но с чего он это взял? Судя по всему, она вовсе не собирается плюхаться к нему на колени. Ей по нраву совсем другой. Он обещал, что будет смотреть на это сквозь пальцы. Но, по правде говоря, ему вовсе не хочется, чтобы жена ему изменяла.
Отойдя от холодного мрамора, он вдруг решил, что ему пора домой. Надо спланировать свою поездку в Севеноукс. Он бы уже давно был там, но сыщик с Боу-стрит прислал ему адрес приюта лишь этим утром. После третьей неудачи он надеялся, что в этот раз встретит именно тех, кого искал.
– Вильерс!
Оглянувшись, он узнал Луизу, леди Невилл, махавшую ему рукой. Рядом с ней была его бывшая невеста Роберта, а ныне графиня Гриффин. Их взаимное увлечение и вся помолвка были нелепой ошибкой. Слава Богу, что все закончилось разрывом. Оба не испытывают ни малейшего сожаления и при встрече охотно обмениваются парой дежурных светских фраз.
– Вильерс! – воскликнула Роберта и протянула ему руку, когда он приблизился. – Я так рада видеть тебя в добром здравии, ты был таким исхудавшим в прошлый раз.
Леди Невилл одарила его похотливой улыбкой, сопроводив ее оценивающим взглядом с головы до пят.
– Роберта, дорогая, – произнесла она. – Этот джентльмен вовсе не кажется немощным. Я бы не сказала, что его камзол подбит одним ветерком. – Взгляд ее задержался на его гульфике.
Луиза была облачена в тогу, задрапированную слишком низко на груди. Она, конечно, была без корсета, и ее выступающие прелести свободно колыхались под тканью.
– Мы с Робертой, – продолжила она, – развлекаемся здесь тем, что сравниваем мужчин с разными овощами и фруктами.
– Луиза считает, что мистер Альберт Визи похож на стебель спаржи, – хихикнула Роберта.
Вильерс удивленно приподнял бровь:
– Глядя на его талию, я бы скорее решил, что он похож на дыню.
– Верьте мне, он – настоящая спаржа, – сказала Луиза. – Такая экзотическая разновидность – белая спаржа. – Глаза ее злобно сверкнули. – Бледная, длинная, переваренная… Очень вялая.
– Хм-м, Луиза, – решила вмешаться Роберта, – ты заставишь Вильерса покраснеть. Да, а с чем ты сравнила бы герцога?
Обе бесцеремонно уставились на него.
– Боюсь, что мой «овощ» вам неизвестен, как это для вас ни грустно, милые леди, – парировал он.
– Может быть, вы согласитесь описать его нам? – попросила Луиза, усмехаясь и подмигивая.
Роберта рассмеялась и решила сменить тему. Но он вдруг почувствовал себя несчастным от их насмешек, которые свидетельствовали об их пониженном интересе к нему. И с каких это пор леди – он думал именно о достойных леди, а не о шлюхах, – перестали принимать его всерьез? Где та страсть, которую он вызывал в них когда-то? Только что он расстался с Элинор, и она не проявила никаких эмоций. Дала ему отставку, пусть не навсегда, а на время. Хотя она уже сегодня могла бы считаться помолвленной с герцогом.
По правде говоря, его нельзя было назвать красавцем. Что может быть прекрасного в его унылых морщинках у рта и тяжелых скулах? Но титул в сочетании с властным видом обеспечивал ему одну победу над леди за другой.
– Ваша светлость, – похлопала его веером по плечу леди Невилл. Ее похотливые ужимки и заигрывания были вызваны не его брутальным обаянием и не его титулом. Дело было совсем в другом. Бедняжка! Ее супругу недоставало мужской силы. – Я слышала, что вы подыскиваете себе жену. Это правда?
– Не перестаю удивляться тривиальности бесед в высшем обществе, – заявил Вильерс.
– Благодарю вас за предупреждение. Теперь у меня есть время, чтобы отрепетировать свои соболезнования, когда вы, наконец, определитесь с выбором. – Сказала Роберта, подмигивая.
– Признаться, я удивлена, – произнесла леди Невилл. – Я думала, что после того, как Роберта дала вам отставку, вы уже не захотите совать голову в эту церковную мышеловку.
– Вильерс мужчина, – изрекла Роберта, – и ему надо, чтобы о нем кто-то заботился. Но я слышана, что он согласен только на герцогскую дочку. Я была вновь польщена его предложением, как в прошлый сезон. Ведь я не имею такого звонкого титула.
– Я только что был представлен леди Элинор, дочери герцога Монтегю, и имел с ней продолжительную беседу. Кроме того, я собираюсь в Кент на этой неделе, – объявил Вильерс.
– Леди Элинор – это прекрасный выбор, но леди Лизетт… ведь она… – Луиза запнулась, и он решил, что ей просто недостает сведений о дочери герцога Гилмора.
– И еще я намерен разыскать двух своих внебрачных детей в Кенте и доставить их под свою крышу. Всего их у меня наберется шестеро. – Он знал, что не стоит этого говорить лишь ради того, чтобы насладиться зрелищем отвисшей челюсти у изумленной леди Невилл. И все-таки он это сказал. Это было что-то вроде разминки перед десантом всего его внебрачного выводка в свет.
– Бог в помощь! – сказала Роберта и глазом не моргнув. Ей самой приходилось воспитывать внебрачного сына Гриффина. – Похоже, ты решил совместить приятное с полезным в этой поездке. Ты высматриваешь невест, как мой Деймон – породистых лошадок. Выбирая меня, ты действовал с той же железной логикой?
– Тогда я действовал согласно импульсу и влечению, – сказал Вильерс.
Роберта самодовольно усмехнулась в ответ.
– Я никогда не видела леди Лизетт, – начала она, – но кое-что слышала о ней… – Она вдруг запнулась, поскольку Луиза поспешно прикрыла ее рот веером.
– Полагаю, слухи о слабоумии леди Лизетт сильно преувеличены, – сказала Луиза. – В конце концов, под это определение можно подвести пол Лондона.
Весьма тонкое замечание, отметил про себя Вильерс. Однако умственное состояние этой леди под большим вопросом.
– Возможно, по этой причине она до сих пор не представлена ко двору? – решился спросить он. – Насколько мне известно, она до сих пор даже не появлялась в Лондоне.
– Не всякий жаждет непременно узреть королеву, – сказала Роберта. – Многие считают эту процедуру напрасной тратой времени.
Что ж, он немало узнал сегодня. Похоже, встреча с Лизетт – это действительно пустое. Если она сама не желает быть представленной ко двору, то как она сможет представить его детей? Ему нужна обаятельная светская жена, ловкая и решительная.
К ним приближался граф Гриффин. Заметив Вильерса, он наградил его бесцеремонной усмешкой:
– Ах, это вы, мой любимый дуэльный партнер!
– И только потому, что вам удалось проделать во мне дыру, – ответил Вильерс.
Гриффин рассмеялся, целуя жену в ушко.
– Представляешь, дорогой, – сказала ему Роберта, – у этого Вильерса шесть внебрачных детей. Он уже отправился в Кент за ними. А вы уверены в своем решении, Вильерс? У нас всего один, и за ним смотрят две няньки. Я твердо уверена, что еще один поставит на голову весь дом. Этим утром Тедди подстриг усы кошке. Я бы посоветовала вам отдать детей в католический монастырь и забрать лет через десять.
– У него их шестеро? – воскликнул Гриффин. Он выглядел излишне шокированным, если принять во внимание, что у него самого подрастает внебрачный сын. – А почему все они в Кенте? Что они там делают?
– В Кенте только двое, остальные под моей крышей, – сказал Вильерс.
– А вы уверены, что вам удастся уговорить их мать отдать их вам? – спросила Роберта. – Я стала матерью Тедди около года назад и готова проткнуть вас кинжалом, если вы захотите разъединить меня с ним.
Луиза, успев оправиться от шока, поспешила вмешаться в разговор:
– Ах, одинокие матери – это такая интригующая тема. Лорд Гриффин, вы хотя бы представляете себе, как всем нам интересно знать, кто приходится матерью вашему дорогому сыну?
– А зачем вам это? – спросил Гриффин. – Может быть, вам лучше переключиться на Вильерса? У меня всего один сын и одна внебрачная связь, а у Вильерса их было несколько. Вам гораздо интереснее поговорить с ним.
– Согласна, – сказала Луиза. – Все знают о плачевном состоянии леди Кэролайн. Скажите, Вильерс, это ее дитя, случайно, не от вас?
– Я нахожу беседу в таком тоне оскорбительной, – заявил Вильерс.
Луиза с досады хлопнула веером.
– Не все верят версии об отце, которую леди Кэролайн предложила свету… – Она помедлила, глядя на Вильерса, но он промолчал, и Луиза помчалась дальше: – Итак, мать одного из его отпрысков нам известна, остается узнать, как обстоит дело с остальными пятью…
– И вас это не утомит? – спросил Гриффин.
– Лорд Гриффин, всем известно, что вы имели связь с благородной леди. Нет никого дотошнее английских кумушек с носом по ветру, вынюхивающих жареные факты и раздувающих пламя скандала. Но может быть, вы желаете раскрыться до конца и назвать имя…
– Наш Тедди не проявляет интереса к этому, а ведь он единственный, кому полагалось бы это знать, – произнес Гриффин.
– Даже я этого не знаю, – сказала Роберта. – Деймон обещал открыть мне эту тайну в первую брачную ночь, но не сдержал обещания.
– Как же так? – усмехнулась леди Невилл. – Ведь вы с ним теперь одна душа и одно тело. – Этим замечанием и всем своим повышенным интересом, она невольно выдавала пустоту собственного брака, не согретого детьми.
– Мне нет нужды выискивать мать Тедди, – заявила Роберта, прильнув к мужу. – Тогда бы она стояла у меня перед глазами, а теперь я не думаю о ней. Тедди только мой сын.
Деймон довольно улыбался, глядя на Роберту, и казался таким влюбленным дураком мужем, что Вильерса буквально тошнило от этой семейной идиллии.
Заметив его реакцию, Луиза рассмеялась.
– Вы планируете свой брак, ваша светлость, но явно не собираетесь строить его на любви, – заметила она.
– Чтобы заключить брак, нужна известная доля отваги, и у меня она имеется. А чтобы влюбиться, нужна только глупость. Надеюсь, у меня все же есть хоть малая толика разума.
– Бог накажет вас за эти слова, – заявила Роберта. – Вы, несомненно, скоро влюбитесь и будете страдать.
Вильерс ушел, одолеваемый мыслями о своей женитьбе. Он не находил ничего более отвратительного, чем настоящий союз с влюбленными друг в друга мужем и женой. Неужели он падет так низко, что будет с обожанием смотреть на свою жену, так же как Гриффин?
Союз, построенный на взаимном понимании и практичной основе, без дурацкого обожания, выглядит намного пристойнее.
То, что леди Элинор влюблена в кого-то еще, казалось ему только плюсом. Вежливый холодок между супругами обеспечивает мир в семье.
Он вполне может остановить свой выбор на ней и сделает это, если она не против и появится у Гилнеров, как они договаривались.
Если нет, ему придется связать себя узами брака с леди, которую считают слабоумной, что тоже имеет свои преимущества.
Глава 4
Элинор нашла свою мать в павильоне с угощениями, в окружении ее ближайших друзей. Увидев старшую дочь, герцогиня приподнялась с кресла, стряхивая с колен возившихся котят.
– Итак, знакомство состоялось? – спросила она.
– Вполне возможно, что Вильерс сделает мне официальное предложение, – сказала Элинор. – Он дал мне это ясно понять.
– Замечательно! – воскликнула герцогиня. – Ты принесла добрую весть. – Она снова опустилась в кресло. – Тебя, конечно, удивят мои слова, но я уже начала думать, что ты у меня совсем глупенькая.
Элинор хотела резко ответить, но сдержалась.
– Все эти последние годы я думала, что ты у меня глупенькая, – не замечая ее реакции, продолжила герцогиня. – И вот теперь, наконец, ты выходишь за герцога, как намеревалась. Ты вовремя образумилась.
– Еще нет, – произнесла Элинор.
– Это я была не права, – заявила герцогиня. – Мне и в голову не приходило, что у тебя есть шанс заполучить Вильерса. Ради всего святого, дитя, тебе хотя бы известно, что он один из самых богатых людей королевства?
Пока он еще не поделил все между своими внебрачными детьми, подумала Элинор.
– У него тоже завышенные требования – жениться только на особе своего ранга. Все уже поговаривали, что ему пора расширить круг своих поисков до маркиз… Но я настояла, чтобы ты была представлена ему. Я так рада, так благодарна тебе, дочь моя!
– За что же? – спросила Элинор, усаживаясь рядом с матерью.
– За то, что ты не упустила его, разумеется. Когда я думаю обо всех этих женихах, которые проплыли мимо тебя за четыре сезона, мне просто дурно становится. Сгубив свой первый румянец, ты продолжала, как ни в чем не бывало посмеиваться над джентльменами. Мне было так страшно, я так боялась за тебя, Элинор, хотя виду не подавала, как и положено матери. Но я так боялась за тебя.
Элинор улыбнулась при мысли, что ее мать способна быть сдержанной, скрывать свои эмоции.
– Для меня была невыносима мысль, – продолжила герцогиня, – что я, признанная первая красавица, произвела на свет такую бессердечную кривляку, какой была ты, моя дочь.
Элинор расплылась в улыбке.
– Хвала небу, в этот сезон ты – единственная герцогская дочь брачного возраста. Я наконец-то могу написать твоему отцу и брату, чтобы они поскорее возвращались из этой ужасной России на твою свадьбу. Завтра утром закажем тебе свадебное платье. Потом надо…
– Вильерс еще планирует нанести визит в Кент, – небрежно заметила Элинор.
Мать мгновенно нахмурилась:
– В Кент? Но зачем? Почему? Нет, ни за что! Неужели…
– Да, Лизетт, – кивнула Элинор.
– Но она же сумасшедшая! Мне жаль ее, но она безумна, как мартовский заяц! – воскликнула герцогиня. – Настоящая чокнутая, лунатичка, все так считают, не одна я.
– Но ее нельзя причислить к полностью сумасшедшим, – запротестовала Элинор, – она всего лишь…
– Она больная! – заявила герцогиня. – Он проездит впустую. – Но затем она вновь нахмурилась, – Хотя она и чертовски хорошенькая!
– Она красавица, – сказала Элинор. – У нее небесно-голубые глаза.
– Но ее надо запереть в сумасшедший дом! – воскликнула мать. – Люди никогда не умеют поступать правильно, они умеют лишь ухудшать свое положение, а не улучшать. Взять хоть твоего дядю Гарри. Мы должны были быть в восторге от того, что он вообразил себя генералом? Теперь у него еще и почище мания – он русский князь. Твоей тете Маргерит очень неловко с ним. Он требует, чтобы она одевалась в меха и каталась в санях.
– Но Лизетт сейчас поправляется, она шлет мне такие чудесные письма.
– Итак, Вильерс планирует навестить Ноул-Хаус, верно?
– Да, но я сказала ему, что тоже собираюсь нанести визит Лизетт.
Ее мать обрадовалась:
– Дитя, это твой первый умный поступок за последние четыре года! Мы отправляемся завтра, самое позднее – послезавтра. Не знаю, дома ли сам герцог Гилнер, впрочем, это не так уж важно. Я утратила контакт с леди Маргерит; в последние годы, еще с тех пор, когда скончалась Беатрис, мать Лизетт. Бедняжка, всего одна дочь, и та без ума!
– Состояние Лизетт заметно улучшилось, – не уступала Элинор.
– Вздор! – воскликнула герцогиня. – Она хорошенькая, не отрицаю. Но твоей Лизетт никогда не быть герцогиней. Если Вильерс хочет убедиться в ее безумии, пусть он это сделает. А мы будем рядом, чтобы понаблюдать за ним.
Но тут стало происходить нечто непредвиденное. Элинор ненавидела события, которых не могла предугадать. Это так же противно, как светопреставление, необъявленное хотя бы за пять минут.
Тогда, перед восемнадцатым днем рождения Гидеона, у нее было странное предчувствие. Она помнит присланную им карточку с объявлением формального визита… Прежде он никогда не поступал так, терпеть не мог формальности.
Теперь она чувствует его отчуждение, как никогда, – он женат. Ну и прекрасно, все уже позади, она собирается под венец с герцогом Вильерсом. Зачем же он вновь появляется перед ней в этот момент?
Похоже, только ее мать обрадовалась появлению Гидеона.
– Герцог! – возликовала она, вскочив.
Элинор было решила, что где-то рядом и Вильерс, но герцог был только один – Гидеон Эстли, который последнее время избегал встречи с ней.
Это благодаря душевной щедрости и наивной привязчивости герцогини друг ее маленького сына, такой же мальчуган, но оставшийся без матери, был сердечно принят семьей Элинор. Он проводил с ними все каникулы. Она подрастала рядом с ним, носилась с ним летом по окрестностям, словно он был ее вторым братом. Так было, пока в один прекрасный день они не посмотрели по-взрослому в глаза друг другу… Но потом он вдруг покинул ее.
И вот теперь он направляется к ним – стройный и прекрасный, как всегда. В детстве он был хлипковат, но постепенно стал обрастать мускулами. Она вспомнила о том, как нежен был первый пушок, покрывавший его грудь. Но что об этом вспоминать? Ведь он женат.
– А где же ваша прелестная жена? – донесся до нее голос герцогини. – Или она неважно себя чувствует, поскольку находится в интересном положении?
– Она слишком утомлена, чтобы покинуть свою комнату даже ради этого прекрасного вечера, – спокойно ответил Гидеон. Он вежливо кивнул Элинор и поцеловал руку герцогине.
Элинор протянула ему руку, и он приложился губами к ее перчатке. Она рискнула предположить, что он сделал это несколько нежнее, чем нужно. Но тут же решила, что ей показалось.
С тех пор как Гидеон узнал о воле отца в завещании, о том, что он должен жениться на дочери его старинного друга – Аде, он уже не позволял себе никаких интимностей с Элинор.
– О, у нас есть такие волнующие новости для вас! – воскликнула мать Элинор.
– Мама! – запротестовала дочь.
– Успокойся, Элинор, ведь герцог Гидеон все равно что член нашей семьи. – И она снова обратилась к нему: – Знаете, наша Элинор наконец-то сделала свой выбор. Привередничала на ярмарке женихов четыре года, кто только к ней не сватался! Но теперь успокоилась.
Гидеон ответил вежливой холодной улыбкой, но боль в глубине его глаз не укрылась от Элинор. Это навело ее на некоторые размышления, и она вдруг почувствовала себя лучше.
– Кажется, я должен вас поздравить, леди Элинор, – произнес он.
Растерянная улыбка блуждала на ее губах. Ей хотелось крикнуть, что она будет ждать его до конца жизни, но она сказала:
– Благодарю вас, ваша светлость.
– Вам, конечно, известно, что герцог Вильерс ищет себе жену? – продолжила ее мать.
– До меня доходили слухи об этом, но я никак не ожидал, что леди Элинор рассматривает его как будущего супруга.
Чувство радости в ней все нарастало. Наконец-то она может заглянуть ему в глаза и увидеть в них былое непогашенное пламя. Это приносило ей удовлетворение после стольких обид. Если бы он только попытался понять, что она чувствовала, видя его стоящим у алтаря рядом с Адой!
– Да, это будет герцог Вильерс, – подтвердила она с довольной улыбкой. – Убеждена, что мы будем прекрасной парой. Моя шахматная партия закончена. Помнишь, как я выигрывала, когда мы играли в шахматы?
– Вы знаете, как любит наша Элинор дурачиться! – сказала ее мать, смеясь. – Несколько лет назад она объявила, что выйдет замуж только за герцога. И вот теперь ее желание может осуществиться. Для Вас это неожиданность? Я уже начинаю волноваться…
– Вам нет нужды волноваться, ваша дочь сделала достойный выбор.
– Я хотела выйти замуж только за герцога и поставила известное ограничение для других. Возможно, я поступила неправильно. Я могла бы уже несколько лет наслаждаться положением замужней леди.
– Жизнь порой вынуждает принять то или иное решение, – сказал Гидеон. – Иногда люди совершают то, чего не хотят.
Ее ликование возрастало по мере его раздражения. Она видела, как расправляются его плечи и как твердеют скулы. Накалился даже воздух вокруг них.
– Да, это почти как со мной, – сказала она. – Герцог явился в тот момент, когда я уже совсем было решила расстаться со своими детскими мечтами о герцоге.
«Попробуй отгадать, о ком это я говорю, о Вильерсе или о тебе», – подумала она.
– Так это было ребячеством?
– Да. Знаете, как это бывает в юности? Леди верит, что некий джентльмен готов пожертвовать всем ради нее… Волшебные сказки. Я решила избавиться от всех этих романтических бредней.
– Перестань говорить загадками, – одернула ее мать. – Я отлично помню, как вы оба любили их в детстве. И вот стоило вам снова раз сойтись, как вы начинаете болтать на своем языке. Довольно ребячеств. Вы уже взрослые.
– Я слышал, что герцогу Вильерсу очень не повезло на одной дуэли в прошлом сезоне, – процедил Гидеон сквозь зубы.
Она знала, Гидеон не одобряет дуэли, что неудивительно – на дуэли погиб его отец, когда они с Элинор были еще детьми. Чего бы это ему ни стоило, он докажет обществу, как они глупы.
Дуэль должна была заставить его презирать Вильерса. Ну и прекрасно, она все равно выйдет за этого падшего ангела с глазами как две темные бездны. Дав брачный обету алтаря, она никогда больше не вспомнит о Гидеоне.
– Вы сказали, что ваша Ада утомлена, – решила переменить тему разговора герцогиня. – Она, видимо, в интересном положении? Простите мне мои расспросы, но я буквально обожаю ее. Она такая хрупкая. Я прикажу моему повару приготовить специально для нее зеленый суп из латука.
Гидеон попробовал возразить, но не успел.
– Видимо, у нее начались приступы тошноты, – продолжила герцогиня. – Когда я вынашивала моего первенца, меня прямо-таки выворачивало наизнанку. Я по два дня не покидала спальню и буквально питалась зеленым супом. Завтра я непременно пришлю вам его. Нет, лучше пришлю вам моего повара.
– Ваша светлость, – сказал Гидеон, – Ада вовсе не беременна. У нее больные легкие.
– О!
Элинор знала, что надо быть снисходительной к хрупкой маленькой Аде, которая почти все время лежала в постели либо на кушетке, то и дело покашливая. Но она не находила в себе места для жалости. Отец Ады связал ее с Гидеоном контрактом, когда тому было всего восемь лет. Ада владела тем, кем Элинор желала больше всех на свете.
– Пожалуйста, присядьте рядом и расскажите мне подробнее о ее состоянии, – попросила герцогиня, похлопывая Гидеона по руке. – Ах, Ада, бедный ангел! Возможно, она снова схватила простуду?
Обиднее всего было то, что Ада относилась к Гидеону равнодушно. Это было так несправедливо, что он достался именно ей! Элинор заметила это во время своих формальных визитов к ним вместе с материю.
Будь Элинор его женой, она бы не лежала на кушетке в гостиной, когда Гидеон возвращался домой, а бежала бы ему навстречу.
Ада же всего лишь милостиво протягивала ему руку для поцелуя, когда он входил.
– Ее кашель усилился в последние недели, – ответил Гидеон. – Она так страдает.
Было заметно, что он тоже страдает, глядя на нее. Что ж, из него получился порядочный, верный муж. Возможно, хорошо, что она, Элинор, не с ним. Она не могла бы проявлять постоянно такую выдержку и правильность, какую демонстрирует он. Он оказался таким безропотно покорным воле отца! Наверное, она должна была бороться за него – пробраться ночью на его балкон и тайно бежать с ним, не думая о последствиях.
Она пошла бы на край света с этим златокудрым прекрасным ангелом. Впрочем, хватит, надо гнать прочь эти мысли. Она должна выйти замуж, обзавестись семьей и детьми. Должна выбросить Гидеона из головы.
Внезапно она услышала оживленные голоса и вскоре почувствовала, что кто-то стоит рядом с ней.
