Текст книги "Ромовый пунш"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

* * *

Зал суда, где и должны были зачитать обвинения, во многом напоминал интерьер храма: в центре зала оставлен широкий проход, по обеим сторонам от которого расставлены скамьи, похожие на те, что обычно стоят в церквях. Несколько первых рядов уже были заняты мужчинами-заключенными, доставленными сюда из окружной тюрьмы, темно-синие тюремные робы которых делали их с виду похожими на бригаду подсобных рабочих. С женщин сняли наручники и приказали занять ряд позади мужчин, которые тут же стали вертеться на своих местах и отпускать разного рода замечания по их адресу, и это продолжалось до тех, пор пока надзиратель наконец не прикрикнул на них, приказав замолчать, сидеть смирно и не оборачиваться. Когда в зал вошел судья, все встали с мест и снова сели. Но и после этого ничего особенного не произошло. Служащие суда и люди в форме полицейских то и дело подходили к судье, и, обменявшись с ним несколькими фразами, подавали какик-то бумаги ему на подпись.

– Сколько нам ещё ждать? – спросила Джеки.

– Столько, сколько они сочтут нужным. В тюрьме, моя милая, только и остается делать, что ждать, – ответила ей Рамона.

С того момента, как судебный пристав начал вызывать подзащитных, прошло не меньше полутора часов, прежде, чем Джеки наконец подвели к столу государственного защитника. Он пододвинул к себе паппку с заведенным на неё делом, и затем спросил, каким будет её решение.

– А мне что, есть из чего выбирать?

– Вы можете признать свою вину, не признавать за собой вины или отказаться отвечать на вопросы.

Николет и Тайлер тоже были здесь. Они стояли поодаль у стены, наблюдая за ней.

Тогда Джеки сказала государственному защитнику:

– Я не знаю, как лучше поступить.

Он был молод, лет тридцать, не больше: молодой человек с резкими чертами лица, в меру привлекательный, пользующийся хорошим лосьоном после бритья... Его присутствие здесь почему-то подействовало на неё обнадеживающе, и ей стало казаться, что он действительно хочет и может ей помочь.

– Я могу свести все дело просто к хранению, – сказал он, – если вы согласитесь рассказать нашему департаменту по борьбе с преступностью то, что они хотят от вас узнать.

И все надежды в тот де миг улетучились.

– Моя прислуга и то смогла бы предложить мне сделку получше этой, – презрительно проговорила Джеки, подмечая при этом, каким изумленным стал взгляд её защитника. Недобрый знак. – Можете сказать своим ребятам, пусть научатся сначала хорошо вести себя, а до этого они от меня даже «здрасте» в свой адрес не услышат.

Николет и Тайлер стояли в стороне, напустив на себя безразличный вид сторонних наблюдателей.

– Таково было их предложение, – не замедлил себя ждать ответ. – Если вам будет предъявлено обвинение в хранении наркотиков, залог составит всего тысячу долларов. В противном же случае, департамент по борье с преступностью потребует увеличить эту сумму до двадцати пяти тысяч долларов, мотивируя это тем, что за вами кое-какие грехи числились и до этого, а также риском того, что вы можете попросту покинуть страну. Если же вы окажетесь не в состоянии заплатить требуемой суммы или не сможете найти кого-либо, кто мог бы сделать это за вас, то время до суда – а это месяца полтора-два – вам придется провести в Форте.

– Скажите, а вы сами-то на чьей стороне здесь? – спросила Джеки.

– Что, простите? – не понял он.

– А что со мной будет, если я признаю за собой вину?

– Если станете сотрудничать? Тогда вас могут условно освободить на поруки.

– Нет, если не стану.

– Уже имея до этого судимость? Тогда вы реально можете получить от года до пяти лет тюрьмы – все будет зависеть от того, какой вам попадется судья. Хотите подумать? У вас есть ещё пара минут.

Джеки не могло не задеть его безразличие. И ещё то, как Николет и Тайлер с невозмутимым видом в ожидании расположились у стены.

– В таком случае, я буду молчать, – объявила Джеки, – и больше вы от меня ни единого слова не услышите.

– Ну, если это именно то, чего вы хотите..., – начал было её государственный защитник.

– Я хочу заиметь какого-нибудь чертова адвоката, – не дала договорить ему Джеки.

Судя по всему, это заявление его озадачило.

– Я другое имела в виду, – сказала Джеки. Немного помолчав, она огляделась по сторонам, прежде, чем снова заговорить с ним. – А у вас случайно не найдется для меня пачки сигарет.

– Я не курю, – ответил он.

– А я об этом как-то не подумала.

Глава 8

Вечером в четверг Макс дожидался в приемной, когда надзиратели приведут Джеки Берк. Он уже успел ознакомиться с её регистрационной карточкой, с отчетом о её аресте, а также приготовил документы, необходимые для её освобождения: письменное обязательство явиться в суд и доверенность. Теперь же он коротал время ожидания, поддерживая беседу о том, о сем с совсем ещё юным сержантом по имени Терри Боланд. В свое время Макс работал в подчинении у его отца, Гарри Боланда, когда тот возглавлял сыскное бюро при канцелярии шерифа. С тех пор он продвинулся по служебной лестнице, получив звание полковника и став начальником тактического подразделения, оставаясь хорошим приятелем Макса и его незаменимым источником информации.

– Я вижу, здесь наконец взялись за постройку новых корпусов.

Терри сказал, что да, добавив, что к тому времени, когда стройка будет завершена, этих корпусов им понадобится ещё больше.

– Жаль, что нелья инвестировать деньги в тюрьмы, как в освоение земель, – мрачно пошутил Макс. – Это наверное единственный бизнес, который все продолжает расширяться. – Терри же как будто ещё не решил для себя, стоит ли ему и здесь выражать свое согласие или нет, и тогда Макс сказал: – А как дела у госпожи Берк? У неё все в порядке?

– Никаких проблем.

– Но то, что с ней хлопот не будет, наверное, было уже ясно с самого начала?

– Я хотел сказать, что она не потеряла самообладания, – пояснил Терри.

– Знаете ли, некоторым людям очень трудно перенести тот шок, который они испытывают, попадая сюда, оказываясь отрезанными от цивилизованного мира.

– С ней уже случалось нечто подобное, – сказал Макс. – Это помогает. Читая регистрационную карточку, Макс был удивлен возрастом Джеки Берк.

До этого воображение рисовало ему юную и легкомысленную стюардессу. Теперь же ему представлялась умудренная жизнью женщина сорока четырех лет. Но только когда она в сопровождении двоих надзирателей появилась в дверях, он понял, что и сейчас он все ещё слишком далек от истины.

Это была красивая женщина. И если бы он только не знал точно, сколько ей лет, то наверняка решил бы, что ей примерно лет тридцать пять. Изящная фигурка в летной униформе, рост примерно пять футов и пять дюймов – ему нравились женщины её типа, и в ней ему тоже нравилось даже то, как она идет, шаркая подошвами шлепанцев по застеленному линолеумом полу, как подносит к лицу руку, чтобы отбросить выбившуюся прядь волос...

– Вы госпожа Берк? – поинтересовался Макс, одновременно с тем протягивая ей свою визитную карточку и представляя себя. Она кивнула, принимаясь разглядывать его визитку. В такие моменты многие женщины плачут от счастья. И некоторые мужчины тоже. Есть и такие, которые от избытка чувств бросались ему на шею и лезли целоваться. Эта же просто кивнула. Тем временем были принесены её личные вещи, которые немедленно были возвращены владелице, согласно описи. Пока она расписывалась за них, Макс сказал: – Если хотите, я могу подвезти вас домой.

Она мельком взглянула в его сторону и снова кивнула.

– Ладно, – а затем, – нет, подождите. Моя машина осталась в аэропорту.

– Я могу подбросить вас туда.

– Правда? – казалось, она обратила на него внимание в первый раз за все это время.

Она осмысленно глядела на него, как будто слегка улыбаясь ему одними глазами, в которых сверкнули зеленые искорки. Он смотрел, как она скинула казенные шлепанцы, и, прислонившись к стене, надела туфли на высоких каблуках. Затем, выпрямившись и кончиками пальцев пригладив волосы, она первый раз устало улыбнулась и как будто слегка пожала плечами. Наступило молчание, которое было нарушено лишь только когда они оба вышли на улицу, и Макс поинтересовался, все ли у неё в порядке.

– Не знаю, – ответила Джеки Берк, не торопливо направляясь к машине. Обычно заключенные спешат поскорее выбраться за ворота тюрьмы.

Они уже сидели в машине, и мотор был заведен, когда Макс поймал на себе её пытливый взгляд.

– Вы и в самом деле залоговый поручитель? – спросила она.

Он обернулся к ней.

– А кто же я по-вашему?

Она не ответила.

– Я же дал вам свою визитную карточку.

– А могу я видеть вашу удостоверение?

– Вы это верьезно?

Она молчала.

Тогда Макс достал бумажник и передал его ей, а сам приоткрыл дверцу машины, чтобы в салоне стало посветлей. Он следил за тем, как она внимательно вчитывалась в каждое слово, начиная от «ЛИЦЕНЗИЯ АГЕНТА-ПОРУЧИТЕЛЯ ВЫДАНА В ШТАТЕ ФЛОРИДА» до самого конца, включая те строки, где была указана его дата рождения и цвет глаз.

Затем, она возвратила ему удостоверение, спросив при этом:

– Кто внес за меня залог? Орделл?

– Всю сумму наличными, – подтвердил Макс, – все десять тысяч.

Она смотрела в пространство перед собой остановившимся взглядом.

Они оба молчали и тогда, когда автомобиль подъехал к воротам, и Макс опустил стекло со своей стороны. Из будки контрольно-пропускного пункта вышел охранник, державший в руке револьвер Макса с открытым барабаном. Макс протянул свой пропуск в обмен на револьвер, поблагодарил охранника, и сунул револьвер в «бардачок», предварительно закрыв барабан. Ворота открылись.

– Вообще-то, – нарушил затянувшееся молчание Макс, – на территорию тюрьмы полагается входить пешком, но меня тут все знают. Я здесь частый гость.

Выехав с территории Форта, он включил фары и поехал по направлению Саутерн-Бульвар, ради того, чтобы только не молчать, рассказывая Джеки о том, что никто не может проходить на территорию с оружием, даже надзиратели; и ещё рассказывая ей, что автофургон, стоящий рядом с контрольно-пропускным пунктом тюрьмы, полон оружия. Он мельком посмотрел на нее, когда она щелкнула зажигалкой, закуривая тонкую папироску.

– Вы курите папиросы?

– Когда нет ничего другого. Может быть по пути остановимся? Мне надо купить сигарет.

Макс попытался припомнить какой-нибудь магазин, который находился бы поблизости.

– По-моему, ближайшее отсюда заведение это бар «Поло». Вы когда-нибудь бывали там?

– Скорее всего, нет.

– Там довольно прилично. Полицейские облюбовали его для себя.

– Ничего, я могу и подождать.

– Мне казалось, вы бы не отказались выпить чего-нибудь.

– Не отказалась бы. Но только не там.

– Можно заехать в «Хилтон».

– А там темно?

– Да, там довольно уютно.

– Поедем туда, где можно посидеть в темноте.

Он в недоумении взглянул на нее.

– А то у меня такой вид, как-будто меня только что выпустили из тюрьмы, – пояснила она и выпустила изо рта тонкую струйку табачного дыма.

* * *

Обед в обществе грабителя, а теперь вечерний коктейль со стюардессой, задержанной при попытке провоза большой суммы денег, и судя по всему, ещё и неравнодушной к кокаину. В дальнем конце зала кто-то довольно посредственно играл на фортепиано.

Ему показалось, что теперь она выглядит иначе; более живым казался взгляд её зеленых глаз. Она открыла пачку сигарет и закурила одну, прежде, чем сделать первый глоток шотландского виски или взглянуть в сторону пианиста.

– Ему не стоит играть «Зажги мой огонь».

– Да, только не здесь, – согласился Макс, – и не этом в смокинге.

– Да вообще нигде и никогда.

Она подвинула к нему сигареты.

Макс отрицательно покачал головой.

– Я не курю. Вот уже три года, как бросил.

– И вы сильно поправились?

– На десять фунтов. Время от времени я сбрасываю их, но потом неизменно набираю снова.

– Именно поэтому я и не бросаю курить. Это одна из причин. А вот вчера я оказалась в камере под замком, имея при себе лишь две сигареты, и проведя полночи, выслушивая советы от одной уборщицы по имени Рамона, которая сама не курит.

Что-то не заметно, чтобы её это слишком огорчало.

– Рамона Вильямс, – понимающе кивнул Макс, – она предпочитает нюхать табак. Я уже несколько раз оформлял на неё поручительства. Но у неё очень своеобразные наклонности: стоит ей только напиться, как она звереет, и начинает лупить людей молотками, бейсбольными битами... И вы с ней ладили?

– Она предложила мне свои услуги: сказала, что за сорок долларов уберет всю квартиру и вымоет изнутри окна.

Говорит об этом вполне серьезно.

Макс поудобнее устроился в кресле.

– Так значит, она давала вам советы, да?... И что, на её взгляд, вы должны были сделать?

– Ну... не знаю. По-моему, больше чем бы то ни было мне сейчас нужен хороший адвокат. Чтобы выяснить все возможные варианты. А пока что одно из двух: или я соглашаюсь сотрудничать и, может быть, получаю срок условно, или же отказываюсь давать какие-либо показания и получаю лет пять отсидки. Это правильно?

– Что вы имеете в виду под «правильно»: «справедливо» или «точно»? По моему мнению, если вас и осудят, то не более, чем на один год и один день. Такой срок полагается по закону штата.

– Великолепно.

– Но они не станут добиваться суда для вас. Вам предъявят обвинение в хранении, за что полагается отсидеть всего несколько месяцев, а затем последует год или два условно. – Макс отпил небольшой глоток бурбона со льдом. – У вас же и раньше уже была судимость. Неужели тогда вас это ничему не научило? И вот теперь вы снова беретесь за то же самое... В прошлом году я оформлял поручительство на женщину-наркоманку, пристрастившуюся к крэку. На днях я снова встретился с ней в суде. У неё было лицо старухи.

– У меня с наркотиками нет ничего общего, – возразила Джеки. – Я уже даже забыла, когда в последний раз курила травку – так это было давно.

– Значит, те сорок два грамма, обнаруженные в вашем багаже, предназначались для кого-то другого.

– Очевидно. Я считала, что везу только деньги, и у меня в мыслях не было, что в придачу там может оказаться кокаин.

– Кто же вам укладывает вещи? Служанка?

– А вы, оказывается, такой же зануда, как эти придурки из полиции, – невозмутимо проговорила она, устремив на него взгляд своих лучистых зеленых глаз.

– Ладно, – согласился он, – предположим, вы не знаете, каким образом наркотики попали в вашу сумку.

В это верилось с трудом. Она же преспокойно потягивала свой виски, судя по всему, нисколько не заботясь о том, верит он ей или нет.

И тогда он продолжил развивать свою мысль.

– Просто я тут на днях решил произвести кое-какие подсчеты, и вышло, что за все время своей деятельности на этом поприще, мне довелось оформить где-то около пятнадцати тысяч поручительств. И примерно восемьдесят процентов из них – за преступления, так или иначе связанные с наркотиками. Я знаю, как работает эта система. Если вы хотите, я помогу вам разобраться в ньюансах вашего дела.

Ее ответ удивил его.

– И вам это ещё не надоело?

– Честно говоря, надоело, – Макс решил перевести разговор в другое русло; в конце концов ему уже действительно надоело разговаривать с самим собой. – А вам? Вы ведь, наверное, добрую половину своей жизни проводите в воздухе?

– И даже, когда остаюсь на земле, – сказала Джеки. – Трудно находиться всегда в подвешенном состоянии, между небом и землей. Вот и теперь, я понятия не имею, куда меня на этот раз кривая выведет. – Она взглянула на него и решительно затушила окурок в пепельнице. – Но зато я точно знаю, где мне не хотелось бы оказаться.

Она может позволить себе разговаривать с ним о таких вещах, потому что он старше её почти на двенадцать лет. По крайней мере, у него появилось такое ощущение. И тогда Макс предложил:

– Так давайте же тогда разберемся, как вам лучше поступить. Хотите ещё выпить?

Джеки кивнула, закуривая очередную сигарету. Курит одну за другой. Макс подал офицантке знак повторить заказ. Теперь внимание Джеки было сосредоточено на пианисте, мужчине средних лет в смокинге и не слишком искусно сделанном парике, старательно наигрывавшем мелодию из «Рокки».

– Жаль его, – тихо сказала она.

Макс тоже взглянул в сторону рояля.

– По-моему, он не пропускает ни одной из клавиш, вам так не кажется? – Он снова перевел взгляд на Джеки. – Так вы не знаете, кто положил в вашу сумку наркотики?

На какое-то мгновение она остановила на нем задумчивый взгляд, и затем согласно кивнула.

– Но не это главное. Дело в том, что они меня здесь уже поджидали.

– Так это не был просто выборочный досмотр?

– Они знали, что я везу деньги. Они даже знали, сколько. Тот, который рылся в моей сумке, Тайлер, назвал сумму с первого раза, даже не пересчитывая. «Я бы сказал, что здесь тысяч пятьдесят. Что скажете?» Ни капли удивления. Все, на что они были способны, так это начать угрожать, что сдадут меня таможенникам, но было более чем очевидно, что им самим этого вовсе не хочется.

– Это означало бы связаться с федеральным судом, – сказал Макс. – Они надеялись, что вы сами им все расскажете.

– Они так и продолжали ходить вокруг да около, пока совершенно случайно не наткнулись на этот кокаин. – Она взяла со стола свой бокал, но так и оставалась сидеть, держа его в руке. – Можете себе представить, что они были удивлены не меньше моего. Но вместе с тем, у них появилась хоть какой-то аргумент, который можно было использовать для давления на меня.

– И о чем они вас спрашивали?

– О том, есть ли у меня во Фрипорте знакомый по имени Уолкер. Потом упомянули этого, с Ямайки...

Тут подошла офицантка, которая принесла заказанную ими выпивку.

– Бьюмонт Ливингстон, – сказал Макс.

Джеки смотрела на него с нескрываемым удивлением, а офицантка тем временем забрала их пустые бокалы, поставила на стол только что принесенные, подложив под каждый свежую салфетку, а затем поинтересовалась, не желают ли они заказать к выпивке орешков, и покачав головой, удалилась после того, как Макс ответил, что, спасибо, ничего больше не надо.

– Откуда вы знаете Бьюмонта?

– Я оформил поручительство на него в понедельник, – пояснил Макс. – А вчера утром его нашли в багажнике автомобиля.

– Это Орделл внес за него залог? – поинтересовалась Джеки.

– Десять тысяч наличными, так же, как и за вас.

– Черт возьми, – тихонько ругнулась она и взяла свой бокал с виски со стола. – Мне рассказали, что с ним случилось... Тот федеральный агент. По его рассказу выходило, что Бьюмонта пристрелили.

Макс подался немного вперед.

– Об этом вы мне не говорили. Так значит один из тех ребят был «федералом»? Откуда же? Из Департамента по борьбе с наркобизнесом?

– Рей Николет из Управления по борьбе с контрабандой алкоголя, табака и оружия. Мне казалось, что вы об этом уже знаете. – Джеки опять взглянула в сторону пианиста за роялем. – Теперь он взялся за «Звуки Музыки». Вы заметили, репертуар у него подобран с размахом.

– Когда он начнет исполнять «Взойди на каждую вершину», – заметил Макс, – мы просто уйдем отсюда и отправимся на поиски друго места. – Он испытывал душевный подъем и даже позволил себе улыбнуться, начиная до некоторой степени понимать суть происходящего. – Значит, Рей Николет... Я вообще-то лично с ним не знаком, но иногда встречал его имя в отчетах о задержании. Это ему вы нужны. Чтобы с вашей помощью выйти на Орделла, собрать доказательства против него и засадить за решетку.

Макс был весьма доволен собой.

Пока Джеки не сказала:

– Но они даже имени его не упомянули.

И это его остановило.

– Шутите?

– Не думаю, что они вообще хоть что-то знают о нем.

– Но они допрашивали Бьюмонта.

– Вот как? И что он им такого сказал?

– Но вы-то сами знаете, какие дела проворачивает Орделл, разве нет?

– Вообще-то, догадываюсь, – ответила Джеки. – Если это не алкоголь и не табак, то что ещё может заставить этих ребят взяться за меня?

– А сам он никогда не говорил вам о том, что торгует оружием?

– Я никогда не спрашивала.

– Вряд ли его остановило бы отсутствие любопытства с вашей стороны.

– Вам хочется поспорить со мной на эту тему?

Макс молча покачал головой, отмечая про себя то, как она подвинулась поближе и подалась вперед, опираясь руками о край стола, как взволнованно заблестели её глаза.

– Так о каком же оружии тогда мы говорим?

У него появилось ощущение, как будто оба они оказались посвященными в какую-то тайну и что ему это нравится. Даже если теперь она пытается ввести его в заблуждение, что с того?

– Это мне от вас хотелось бы услышать. Мы с вами живем в оружейной столице Америки – Южной Флориде. Здесь можно запросто купить, к примеру, боевую винтовку, затратив на это меньше времени, чем уйдет на оформление читательского билета в библиотеке. Прошлым летом я выписывал поручительство на одного парня, которого задержали по делу, связанному с наркотиками. Но освободившись под залог, он вскоре снова угодил за решетку, попавшись на попытке вывоза через международной аэропорт Майами тридцати АК-47 китайского производства, предназначавшихся для переправки в Боливию. Вы имете представление, о каком оружии я веду речь? – в ответ она не то неопределенно пожала плечами, не то робко кивнула. – Это аналог русского боевого оружия. Пару недель назад в газеты писали о задержании полицией одного дельца, который приобретал в округе Мартин ТЕС-9, и тут же перепродавал свой товар наркодельцам в Вест-Пальм, Лейк-Ворт – все отьявленные преступники. Другой предпрениматель из Корал-Спрингз попался на том, что продавал осколочные мины в Ирак и теперь ещё клятвенно заверяет, что занимался этим до того, как наши войска отправлись на войну в Персидском заливе. Честно говоря, я не представляю себе Орделла как торговца оружием, но как знать. Что меня больше всего поражает в нем, так это то, как такой, по-моему глубокому убеждению, отрицательный тип, умудрился лишь только однажды угодить за решетку, и с тех пор прошло уже двадцать лет.

– Это он вам сам об этом сказал?

– Нет, просто один мой знакомый из службы при шерифе навел о нем справки. И ещё Орделл из тех людей, кто обожает говорить о себе.

– Но только не со мной, – возразила Джеки. – Когда я впервые встретилась с ним, он довольно часто летал во Фрипорт. Говорил, чтобы сыграть в рулетку. И при каждой встрече рассказывал мне, сколько он на этот раз выиграл или проиграл. Сколько он тратит на одежду...

– Он намеренно ходит вокруг да около, – сказал Макс, – хочет, чтобы собеседник сам догадался бы о роде его занятий. Попробуйте сказать ему, что, по-вашему мнению, он торгует оружием и обратите внимание при этом на его физиономию. Он сам себя выдаст. Деньги ему идут с Багам, а значит, товар вывозится им за границу. Вы, возвращаясь из полета, привозите выручку сюда... – Макс выжидал.

И Джеки тоже.

Но ещё через мгновение она заговорила.

– Обычно из каждого рейса я привожила десять тысяч. Но никогда не больше, и даже свои собственные деньги из-за этого не могла иметь при себе. Мне приходилось оставлять некоторую сумму в машине на стоянке, росвно столько, чтобы хватило заплатить за парковку и выехать из аэропорта.

– И сколько таких ездок вы сделали?

– Девять, провозя каждый раз по десять тысяч.

– Выходит, он располагает такими деньгами?

– Он захотел, чтобы я начала бы провозить сразу по сто тысяч за раз.

У Макса перехватило дыхание.

– О боже, – прошептал он.

– Он продолжал осаждать меня своими просьбами до тех пор, пока я в конце коноцв сказала, что, мол, ладно, я буду провозить ровно столько, сколько уместиться в стандартном пластиковом конверте девять на двенадцать дюймов, и что за это он будет платить мне по пятьсот долларов. Он тут же согласился и все организовал. Во Фрипорте его друг Мистер Уолкер передал мне конверт...

– И вы даже не заглянули во внутрь, чтобы убедиться?

– А зачем? Уолкер сказал, что он положил пятьдесят тысяч. Нк, положил и положил. Сумма могла быть любой. Но только он не сказал ни слова о пакетике с сорока двумя граммами.

– Но если вы прекрасно знали, что рискованно провозить любую сумму сверх установленных десяти тысяч, – сказал Макс, – то почему не взять, к примеру, и все сто штук? Какая разница?

– Какой бы ни была сумма, она должна, во-первых, умещаться в мою сумку, которую я обычно беру с собой в полет, а, во-вторых, не бросаться в глаза, если сумку вдруг откроют. Вот в чем был весь смысл идеи.

– Но ведь даже провозя по десять тысяч за один раз, и не задаваясь вопросом о том, откуда именно у него такие деньги, все же не трудно догадаться, что они попадают к нему незаконным путем.

– Вы правы, – согласилась Джеки. – Я не о чем не распрашивала его, так как это дело не мое, а налогового управления. – Она немного помолчала, все ещё продолжая в упор смотреть на него. – Время от времени вы говорите так, как будто бы вы один из них. Пожалуй, вы больше походите на Николета, чем на Тайлера.

– Мне очень трудно оставаться с вами самим собой, – признался Макс. – В Форте вы не были уверены, что я и в самом деле залоговый поручитель. Решили, наверное, что перед вами переодетый полицейский, пытающийся таким вот образом втереться к вам в доверие?

– У меня была такая мысль, – подтвердила Джеки.

– Дело в том, что в свое время я отслужил десять лет в отделе по борьбе с преступностью при канцелярии шерифа. Возможно это все ещё бывает заметно. Или может быть моя работа, которой мне сейчас приходится заниматься, заставляет меня говорить все тем же языком.

– А вам, случайно, сотрудники не нужны? Например, сегодня у меня был выходной, так что ни одного рабочего дня я ещё не пропустила. Но если я не смогу выехать из страны, то меня просто выгонят с работы. А если я останусь без работы, то у меня не будет денег, чтобы нанять себе адвоката.

– Попросите, и, возможно, вам разрешат выезд.

– При условии, что я стану сотрудничать.

– Вообще-то, да. Вым придется кое-что им дать. Вам ведь не хочется снова оказаться в тюрьме, не так ли?

– Да уж... Но зато ещё меньше мне хочется оказаться в багажнике автомобиля.

– Я более чем уверен, – сказал Макс, – что в любом случае – станете ли вы им что-либо говорить или нет – за вами все равно станут следить.

Она снова решительно наклонилась к нему через столик.

– Я тут кое над чем поразмыслила, и вот что получается: если я могу назвать только его имя, не зная при этом ничего о том, чем он занимается, то тогда выходит, что в обмен на их обещания, мне, со своей стороны, и предложить им нечего. Так?

– Просто предложите свою помощь, – сказал Макс. – Большего от вас никто не требует. Просто дайте понять, что вы готовы и желаете сотрудничать. Потому что как только его поймают – а это их интересует прежде всего – никто никогда не станет упрекать вас: «Мало сделала, плохо старалась». Наоборот, как только Орделл окажется у них, то будет отдано распоряжение аннулировать обвинение, ранее выдвинутое против вас, и вы, таким образом, выйдете сухой из воды. И хотя по закону в течение тридцати и до шестидесяти дней у них есть право снова дать ход вашему делу, но делать они этого не станут. Если они успеют добраться до него прежде, чем над вами состоится суд, то в соответствии со статьей А-99, ваше дело будет прекращено.

– Вы в этом уверены? – засомневалась она.

– Нет, я ничего не могу гарантировать. А что ещё вам остается делать?

– Ничего. Остается только пойти и напроситься в добровольные помощники.

– Расскажите им, кто дает вам деньги, для кого здесь эти деньги предназначаются, сколько вам за это платят и так далее.

– Назвать имена.

– А вот отношения с этим вашим Мистером Уолкером вам придется разорвать раз и навсегда.

– Сделать вид, что очень сожалею, но ничего не могу поделать?

– Действуйте в открытую.

Теперь он не сводил с неё глаз. Джеки сосредоточенно разглядывала зажатую между пальцами сигарету, потом неспешно стряхнула с неё пепел... Он молчал, давая ей время на раздумья. Но время шло, и в конце концов Макс потерял всякое терпение и осмелился переспросить:

– Ну так как же?

Она подняла голову, и он увидел её глаза, а в них тот блеск, который, похоже, смог бы изменить всю его жизнь.

– А знаете, – начала она, и взгляд её потеплел, – мне кажется что, у меня больше возможностей для выбора, чем я предполагала раньше.