Текст книги "Ромовый пунш"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Вообще-то не хотелось бы. Передайте Бьюмонту, что я сам с ним свяжусь. – Орделл принялся застегивать свою двубортную спортивную куртку яркого канареечного цвета, надетую поверх черной футболки, к которой очень подходили и спортивные брюки из черного шелка, надетые им сегодня. Ему не терпелось поскорее узнать, какого все-таки роста был Макс Черри, поэтому он сказал: – С вами весьма приятно иметь дело, – и протянул руку, однако не подходя к столу вплотную. Макс Черри поднялся со стула, и оказалось что в нем шесть с лишним футов росту, и он даже на какую-то малость повыше Орделла. Хозяин офиса кивнул и остался стоять, ожидая ухода посетителя.

Тогда Орделл снова заговорил:

– А вы знаете, почему я решил обратиться именно к сам, а не куда-нибудь еще? Просто в данное время у вас работает один из моих друзей.

– Вы имеете в виду Уинстона?

– Нет, другого парня. Его зовут Луис Гара. Это один из моих белых друзей, – пояснил Орделл и улыбнулся.

Макса Черри, по-видимому, вовсе не был склонен радоваться такому заявлению. Вместо этого он сказал:

– Я его что-то сегодня ещё не видел.

– Ну что вы, ничего страшного, я его как-нибудь в другой раз застану, – и, подхватив сумку, Орделл направился к двери. На пороге он остановился и оглянулся. – У меня есть к вам ещё один вопрос. А что если – просто вдруг подумалось – что если Бьюмонт до суда вдруг попадет под машину, или случится ещё что-нибудь, и он умрет? Ведь тогда я получу деньги назад, не так ли?

* * *

Судя по тому, как это было сказано, он знал наверняка, что сможет получить деньги назад. Этот парень из тех, кто умеет держать себя в руках, превознемогая нестерпимое желание покрасоваться перед посторонним человеком. Он прекрасно знает механизм действия системы, а так же и то, что центральная окружная тюрьма носит название «Ган-Клаб», получив его по названию дороги, близ которой она и была выстроена. Он сидел в тюрьме, знал Луиса Гара, и уехал отсюда на «Мерседесе» с опускающимся верхом. Что ещё желаете знать? Орделл Робби. Максу показалось странным, что он до сих пор ничего не слышал о нем. Подумав об этом, он отошел от витрины и возвратился обратно в свой кабинет, собираясь заполнить соответствующие бумаги, необходимые для оформления поручения.

Итак, документ номер один – доверенность. Макс вставил лист в пишущую машинку и задумался, мысленно возвращаясь к своей проблеме. Она всплывала перед ним каждый раз, когда ему приходилось заполнять документы на бланках «Общества взаимопомощи Глэдиса».

Доверенность удостоверяла тот факт, что Макс Черри являлся уполномоченным представителем страховой компании по делу Бьюмонта Ливингстона. В соответствии с этим выходило, что страховая компания получала одну треть из десятипроцентного вознаграждения и одна треть с этой суммы вкладывалась ею в фонд покрытия убытков.

Если представить, что Макс выписывал бы залоговых поручительств хотя бы на пятьдесят тысяч долларов в неделю, то ему с этих денег причиталось бы пять тысяч с вычетом расходов и той одной трети, которая отходила к «Обществу взаимопомощи» в Майами. Работа нудная, но деньги за неё можно было выручить неплохие.

Но хуже всего было то, что после того, как он пробыл на посту представителя компании уже девятнадцать лет, добросовестно все это время исполяя свои обязанности, и не получив ни единого нарекания ни у одной из сторон, в компании целиком сменилось руководство, и на смену прежним директорам пришли новые ребята, не гнушавшиеся связями с организованной преступностью. В этом Макс был уверен. Они даже к нему в офис подсадили одного из своих людей – того самого Луиса Гара, приятеля Орделла Робби. «В помощь вам, – этот бандит из „Общества Глэдиса“ прямо так ему и сказал, хотя сам ни черта не разбирался в деле. – Будет заниматься розыском по крупным поручительствам, выданным за торговцев наркотой».

– Эти люди ударяются в бега сразу же как только их выпускают на поруки, – втолковывал ему Макс.

– Ну и что? – невозмутимо ответствовал тот. – Страховая премия все-равно останется у нас.

– Но я никогда не ручаюсь за людей, если заведомо знаю, что они не выполнят договоренностей.

– Если кто-то из них и не пожелает затем объявиться в суде, то это их личное дело, – последовал ответ.

– А мое дело в том, чтобы решать, за кого можно поручиться, а за кого нет, – ответил ему на это Макс.

Тогда парень из конторы Глэдиса сказал ему: «У вас проблемы с личностной оценкой», – и приставил к нему Луиса, этого законченного головореза, грабителя банков, к тому же только что вышедшего на волю из тюрьмы, который теперь с утра до вечера ошивался в офисе.

* * *

Макс все ещё был занят бумагами, когда в помещение конторы вошел Уинстон Вилли Пауэлл, поручитель с опытом и лицензией. Это был невысокого роста, плотного телосложения человек, обрамленное черной бородой лицо которого казалось столь темным, что его черты можно было рассмотреть лишь с большим трудом. Макс проводил его долгим взглядом, наблюдая за тем, как, усевшись за стол напротив, тот открыл ключом верхний правый ящик, вынул из него пистолет, и лишь после этого впервые за все это время посмотрел в его сторону.

– Нужно будет зайти за тем взломщиком-пуэрториканцем. Видите ли, возомнил себя этаким Зорро. Вроде это он у себя дома развесил сабли на стене? Для начала водил за нос инспектора, которой пришлось его блюсти; у неё к нему якобы имелись какие-то ещё притязания; мы, значит, поручились за него, а затем он не соизволил явиться в суд на слушание своего дела. Я звонил в департамент полиции Делрей, хотел на всякий случай предупредить, что, возможно, мне понадобится подкрепление – смотря как будут складываться обстоятельства. А они мне в ответ: «Это ваши трудности». Им просто неохота связываться с теми его бабами, что там живут вместе с ним. Его психопатки выцарапают глаза любому, кто только осмелится тронуть Зорро хотя бы пальцем.

– Тебе нужна помощь? Возьми с собой Луиса.

– Нет уж. Лучше уж я сам, – раздраженно отказался Уинстон, засовывая пистолет за пояс и прикрывая его сверху футболкой. – Кого это ещё ты записываешь?

– Сокрытие оружия. Десять тысяч.

– Многовато будет.

– Но только не для Бьюмонта Ливингстона. Он уже как-то раз до этого попадался на автоматах.

– Бьюмонт – если он с Ямайки, то наверняка тут же постарается подорвать отсюда.

– А вот один господин отрекомендовавшийся «афро-американцем» и внесший деньги за него, клянется и божится, что он этого не сделает.

– Кто он? Мы его знаем?

– Орделл Робби, – ответил Макс и сделал небольшию паузу.

Уинстон лишь покачал головой.

– А где он живет?

– На Тридцать-первой, как раз на выезде с Гринвуд. Ты знаешь, что это за район? Там все уже давно схвачено и провязано. Там люди вынуждены ставить себе решетки на окна.

– Если хочешь, я его проверю.

– Он знаком с Луисом. Они старые приятели.

– Тогда жди подвоха, – сказал Уинстон. – Где живет этот Бьюмонт?

– На Ривьера-Бич. Ничего особенного. Так себе, обыкновенная «шестерка», не более, но мистер Робби настолько им дорожит, что даже готов выложить за него десять тысяч.

– Мечтает выдернуть его оттуда, прежде, чем полицейские припрут того к стенке и он расколется. Я могу заняться им, когда повезу Зорро.

– Не стоит. Мне самому все равно туда ехать. Нужно доставить Регги.

– Снова не явился на слушание? Вот красавец!

– Говорит, что у дорогой мамочки был день рождения, и он забыл.

– А ты и уши развесил и сразу же поверил. Готов поклясться, временами ты начинаешь относиться к ним, как если бы они были совершенно обычными людьми, ничем не отличающимися от всех остальных.

– Мне очень отрадно, что мы с тобой заговорили об этом именно сейчас, – сказал Макс.

– Ну да, но только лично меня такое твое поведение совсем не радует, – недовольно продолжал Уинстон, – и нечего здесь умничать. Как будто ничего не способно вывести тебя из себя. И даже господин Луис Гара, отнимающий у тебя столько времени, совершенно не действует тебе на нервы.

– Нет, это не так. Луис действует мне на нервы, – спокойно сказал Макс.

– Ну тогда дай ему под зад коленом и запри дверь. А потом позвони в эту вонючую страховую компанию и поставить их в известность, что между вами все кончено. Иначе они сожрут тебя с дерьмом или столкнут лбами с властями штата, и ты сам это знаешь не хуже меня.

– Да, знаю, – не стал возражать Макс, снова склоняясь над пишущей машинкой.

– Послушайся дружеского совета. Все, что от тебя требуется в данное время, так это прекратить оформлять их поручительства.

– Ты хочешь сказать, отойти от дел.

– На какое-то время. А что здесь такого?

– Если ты за последнее время так и не удосужился заглянуть в отчеты нашей конторы, – сказал Макс, – то осмелюсь тебе напомнить, по ним у нас проходит ещё почти миллион баксов.

– Но это ещё совсем не означает, что именно поэтому ты обязан здесь работать. Как-нибудь выкрутишься. Но зато потом, когда по конторским книгам уже ничего не будет проходить, ты как нормальный человек сможешь начать новую жизнь.

– Но как и всем нормальным людям, мне ещё приходится оплачивать счета.

– Правильно, но ты и с этим справишься, если захочешь; было бы желание. Лично я считаю, что ты уже устал от этого бизнеса.

– И снова ты прав, – согласился Макс, чувствуя усталость от самого этого их разговора.

– Но сам ты не видишь выхода из сложившейся ситуации, а поэтому продолжаешь вести себя так, как будто тебе ни до чего нет дела.

Макс не стал возражать. Как-никак а вот уже целых девять лет они работают вместе. Уинстон хорошо знал его. В кабинете воцарилось молчание, а затем Уинстон сказал:

– А как успехи у Рене? – он явно решил подобраться к нему с другой стороны. – Все получается?

– Тебя интересует, оплачиваю ли я ещё её счета?

– Если не хочешь, можешь мне ничего не рассказывать.

– Нет, отчего же, – запротестовал Макс, переставая стучать на машинке.

– Вот самый последний прикол. Я захожу в контору, я только что возвратился от судьи, с которым у меня был разговор о Регги, она звонит.

Он на мгновение замолчал, в то время как Уинстон поудобнее устроился за столом, и теперь выжидательно смотрев на него, приготовившись слушать.

– Она в галлерее. Она чего-то там заказала – горшки какие-то, что ли – а когда приехал курьер с товаром, то ей тут же понадобилось получить с меня восемьсот двадцать долларов. Целых восемьсот двадцать.

– А что из себя представляют эти «горшки»?

– А я-то почем знаю? Единственное, чего она хотела добиться от меня, так это чтобы я бросил бы к чертовой матери все свои дела и лично доставил бы ей чек.

Уинстон оставался неподвижно сидеть, втянув голову в плечи и продолжая пристально разглядывать его.

– За эти самые горшки, надо полагать.

– Я тогда сказал ей: «Рене, я очень занят. У меня срочная работа. Я стараюсь спасти от тюрьмы одного молодого человека. Ему реально светит срок в целых десять лет, и теперь я должен дождаться звонка от него.» Короче, я пытался объяснить ей все по-хорошему. И ты знаешь, что она мне ответила на это? Она заявила: «Ну, знаешь ли, я тоже работаю.»

Уинстон как будто еле заметно усмехнулся.

– Как-то раз мне довелось побывать там. Рене сделала вид, что она меня не признает и в упор не видит, хотя кроме меня там больше совсем никого не было.

– И я о том же, – подхватил Макс. – Она говорит, что работает – но вот только каким образом? Туда же никто не ходит – и не придет, пока она не выставит вино и закуску. Улавливаешь мою мысль? Как будто бы для выставки, но только на самом деле никакой это не вернисаж, а просто сходка любителей пожрать за чужой счет. Видел бы ты рожи эти бродяг – такое впечатление, что они ночуют в картонных коробках где-нибудь под мостом. Они сжирают все до последней крошки, не оставляют после себя ни капли выпивки... А ты знаешь, кем они оказываются на самом деле? Оказывается, все они художники и их богемное окружение. Среди них я даже узнавал кое-кого из тех, кого собственоручно вытаскивал из-за решетки. Рене же держится так, как будто она сказочный Питер Пэн – она даже волосы подстригла покороче – а все эти ублюдки – её Потерянные Мальчики из той же сказки. Но когда все сожрано, гости расходятся, а ни одной её чертовой картины так и не продано.

– Судя по тому, что ты мне тут сейчас наговорил, ты до сих пор продолжаешь потакать её прихотям, – вслух сделал вывод Уинстон.

– В данное время она связалась с каким-то кубинцем. Его зовут Дэвид. То есть, я хотел сказать Давид. Она считает его чрезвычайно одаренным, и все твердит, что очень скоро о его таланте заговорят все. Но так как этого покуда ещё не случилось, парень подрабатывает в ресторане «Чак и Гарольдз»

– убирает грязную посуду со столов.

– Знаешь, чего я никак не могу взять в толк, – заговорил Уинстон, – так этого того, как ты, здоровый мужик, допускаешь до того, чтобы какая-то там баба, эта фитюлька, возила бы тебя вот так мордой по столу. Твоя беда в том, что ты пытаешься относиться к ней по-человечески, так же, как и к тем недоношенным подонкам, с которыми нам с тобой приходится иметь дело. Они самозабвенно запудривают тебе мозги, а ты всему веришь. Так, на моих глазах ты сначала связываешься с каким-нибудь негодяем и горьким пьяницей, который при первой же возможности пускается в бега, ты же его за это просто слегка журишь, а потом берешь за ручку и приводишь обратно. Ты понимаешь, к чему это я говорю? А почему бы тебе все же не поставить свою бабу перед выбором: или она начинает сама оплачивать свои счета, или же ты с ней разведешься. Или пойди ещё дальше и разведись с ней безо всяких условий и оговорок. Вы ведь все равно не живете вместе. Какой тебе прок от того, что ты женат? Никакого. Разве я не прав? Хотя, может быть ты до сих пор ещё время от времени залезаешь к ней в койку...

– Когда живешь отдельно, – сказал Макс, – это вовсе не обязательно. Самому не хочется.

– Ну, я все же надеюсь, что у тебя не возникает проблем с женщинами. Интересно, а как она обходится без тебя? Развлекается с этим уборщиком-кубинцем, Да-видом? Если так оно и есть, то это может послужить замечательным основанием для развода. Подлови её на этом, когда в следующий раз начнет выступать.

– Ты начинаешь переходить на личности, – заметил Макс.

Уинстон был как будто откровенно поражен этим замечанием.

– Послушай, мы ведь все это время не говорили больше ни о чем другом, как исключительно о личном. Именно неурядицы в личной жизни выбивают тебя из колеи, одна проблема порождает другую. Рене крепко взяла тебя за яйца, а если так будет продолжаться и впредь, то у тебя никогда не хватит духу и смелости отделаться от страховой компании. Все свои деньги ты угрохал на её дурацкую лавку с картинами, оплачиваешь за неё бесконечные счета; хотя мог бы запросто удалиться на какое-то время от дел и безбедно существовать, пока не подвернулось бы удобного случая начать бизнес заново, выбрав себе в партнеры какую-нибудь страховую компанию почище. И ты сам прекрасно знаешь, что я прав, а поэтому я замолкаю и не скажу больше ни слова.

– Хорошо, – сказал Макс. Он снова склонился над пишущей машинкой, в которую был вставлен листок бланка доверенности.

– Ты отвез ей чек, который она хотела заполучить с тебя?

– Нет. Не стал.

– Она больше не звонила?

– Пока ещё нет.

– Она расплакалась и закатила истерику, как это с ней обычно случается?

– Она бросила трубку, – ответил Макс. – Послушай, мне нужно закончить вот это и уходить.

– Тогда не смею тебе больше мешать.

Макс снова принялся печатать на машинке.

Он слышал, как Уинстон вдруг выругался вслух: «Черт, мать твою...,» – и взглянув в его сторону, увидел, что тот стоит у своего стола, держа в руке кружку для кофе.

– Этот ублюдочный Луис... ты видишь, что он устроил? Бросил мне в кружку бычок от сигареты. С каким удовольствием я врезал бы ему по морде, чтоб неповадно было...

Макс снова вернулся к заполнению доверенности, отпечатанной на бланке «Общества взаимопомощи Глэдиса».

– Я вполне разделяю твои чувства, – вздохнул он в ответ. – Но горбатого могила исправит, а уж коль скоро дорогу тебе переходит не просто бывший бандит, но ещё при этом трижды неудачник, то, как говорится, его остается только убить.

Глава 3

Орделл велел одному из работающих на него уличных пройдох подыскать ему подходящую машину, которую затем надлежало отогнать на автостоянку Оушен-Мол, что недалеко от пляжа, и оставить там, вместе с ключами от зажигания. На вопрос своего подручного о том, какая машина была бы для него наиболее предпочтительна, Орделл ответил:

– Автомобиль с большим багажником, в который нужно будет положить «пушку».

Ему нравилось иметь дело с «шестерками», потому что все они были по-своему одержимыми, зарабатывая на жизнь поборами с уличных торговцев, а также налетами на подпольные склады кокаина, куда они неизменно врывались, вооружившись прежде оружием из арсенала армейских штурмовиков. «Шестерки» же со своей стороны обожали Орделла за его невозмутимое хладнокровие, за то, что он не был каким-нибудь домашним слюнтяем, набивавшимся всем в друзья; в свое время он уже успел снискать себе определенную славу в Детройте, у него было несколько женщин, с которыми он спал, когда ему того хотелось, а ещё он мог всего за пару дней запросто достать автомат любой модели. Так что теперь кое-кто из уличных воров и пройдох работали на Орделла, выполняя его поручения и забирая себе для временного хранения различные виды оружия, которое он доставал для своих клиентов. Куджо, один из его подручных, тот самый, кому было поручено найти машину, вечером во вторник позвонил ему домой – а вернее, в один из домов, где он жил с одной из своих женщин – и сказал, что все готово, «Олдсмобиль 98» дожидается на стоянке, «пушка» двенадцатого калибра оставлена в багажнике.

Тогда Орделл сказал:

– Если машина сейчас «чистая», то после она такой уже не будет.

– Мне все равно, – ответил на это Куджо, – она угнана. Раньше на ней ездил братан, которого подстрелили позапрошлой ночью. Может быть слыхал? Его застрелил полицейский, попал сразу в грудь и спину. Мы пытались вытащить его из дома, но из него кровь била фонтаном, и поэтому его там и оставили.

– Я читал об этом в газете, – подтвердил Орделл. – Легавый сказал, что так бывает, что когда в человека попадает пуля, он может повернуться, и что такое случается сплошь и рядом, и этот раз тоже не стал исключением. Но только куда он его подстрелил сначала: в живот или в спину?

– Да-а..., – протянул Куджо, – а ведь правда, а?

«Шестерке» можно было сказать, что угодно; можно было заставить его думать так, как это надо тебе; от пристрастия к «крэку»[2]2
  «Крэк» – кокаин в виде кристаллов.


[Закрыть] собственные мозги у них атрофировались совершенно.

Орделл поблагодарил его за машину, и тогда Куджо сказал ему в ответ:

– Подожди, Булка. И знаешь что еще? Там внизу вместе с ключами лежит пистолет. Может быть тебе пригодится. Остался после того братана, которого застрелили позапрошлой ночью.

* * *

У Орделла было три женщины, которых он расселил по трем разным домам. Шеронду он поселил в доме на 31-й улице неподалеку от Гринвуд-Авеню, в Вест-Пальм. Шерондой звали молодую женщину, которую он подобрал по дороге через Форт-Валлей, штат Джорджия, возвращаясь домой из Детройта. Она стояла на обочине босиком, и свет солнца очерчивал контуры её фигуры под тканью поношенного платья. Шеронда умела готовить вкусные рулеты со свининой, ей также особенно удавались бобы и жареная курица, а ещё она убиралась в доме и была готова лечь с Орделлом в постель в любое время дня или ночи, воздавая тем самым благодарность за то, что однажды он увез её из края бесконечных кукурузных полей. Но глядя на этот маленький домишко из красного кирпича, ни за что нельзя было догадаться, чем же на самом деле Орделл зарабатывает себе на жизнь. Примерно раз в неделю ему приходилось подробно объяснять Шеронде, как правильно устанавливать сигнализацию. Она панически боялась оказаться запертой в доме, лишенной всякой возможности выбраться обратно даже через окно, потому что на всех окнах в доме были укреплены надежные решетки.

Симона же была достаточно сообразительной для своих шестидесяти трех лет, она была родом из Детройта, знала решительно все о сигнализациях и охранных системах и, напротив, была очень довольна решетками на окнах своего дома. Орделл решил, что она должна жить в доме с оштукатуренными стенами, выстроенном в псевдо-испанском стиле. Дом, в котором жила Симона, находился на 30-й улице, недалеко от Виндзор-Авеню, всего может быть в паре кварталов от дома Шеронды, но только обе они не только не были знакомы между собой, но даже не знали друг о друге.

Ко всему прочему Симона ещё старательно подкручивала волосы и была уверена, что она очень похожа на Дайану Росс. Ей нравилось петь под детройтские записи и пританцовывать под шлягеры «Сьюпримз», Марты и «Ванделлас», Глэдис Найт и «Пипс». Когда же Орделл позволял Симоне лечь в постель вместе с ним, то результат всегда многократно превосходил все его ожидания. Симона, наверное, смогла бы при желании написать целую книгу о том, как, действуя разными способами, можно доставить мужчине удовольствие. Иногда Орделл использовал этот дом под временный склад оружия, чаще всего полуавтоматического, типа ТЕС-9, приобретенного вполне официально и на законных основаниях так называемыми «подсадными утками», которых Симона нанимала специально с этой целью. В этой роли в основном выступали люди пожилые. Суть предприятия сводилась к тому, что какой-нибудь старушке вручались наличные на приобретение штурмовой винтовки и плюс ещё двадцать долларов сверх необходимой суммы. Никто из подставных покупателей не знал об Орделле, по крайней мере не знал его имени.

А ещё у него была белая женщина по имени Мелани, которая жила в квартире на побережье в Пальм-Бич, что находилось на южной оконечности Сингер-Айленд, и всего в двух кварталах от городского пляжа. Мелани была крупной миловидной девицей, с которой Орделл познакомился на Багамах, куда он отправился, чтобы лично выяснить отношения с мужем той женщины, которую они вместе с Луисом похитили. Тогда Мелани исполнился только двадцать один год, значит сейчас ей было уже тридцать четыре или около того, но за это время она уже успела немало поколесить по свету и из корыстных побуждений завязывая знакомства с состоятельными кавалерами. В то время она была любовницей мужа той несчастной похищенной женщины, но только когда Орделл стал подбираться к нему, тот стал скрываться, а Мелани наотрез отказалась рассказать, где его искать. Так что Орделлу ничего не оставалось делать, как просить своего друга Мистера Уолкера принять их на борт его судна, с тем, чтобы всем вместе отправиться на просторы океана, где Орделл и выкинул Мелани за борт. Затем они повернули обратно к берегу, но отойдя на некоторые расстояние, все же снова развернулись, держа курс туда, где над волнами ещё покачивалась белокурая головка Мелани, и Орделл опять спросил ее: «Ну как, ты уверена, что не хочешь рассказать мне, где прячется этот козел?» Это нужно было видеть. После того, как все было позади, она сказала Орделлу, что сама поможет ему найти супруга похищенной ими женщины, потому что, он, Орделл, нравится ей больше. И ещё потому что у неё нет никакого желания утонуть в этом вонючем океане.

И вот несколько лет спустя, он неожиданно повстречал её в Майами... Мелани до сих пор не имеет ничего против, чтобы в любой момент сняться с насиженного места и отправиться куда-нибудь. Готовила она неважно, убираться толком тоже не умела, и несмотря на все свои соблазнительные разговоры о сексе и завлекательные телодвижения, в постели вела себя вполне заурядно. (Орделл одно время даже задумывался о том, не отправить ли её к Симоне, чтобы та преподала бы ей хотя бы несколько уроков). За тринадцать лет их знакомства эта деваха несколько располнела, некогда образцовая грудь стала просто большой грудью, но она все ещё держалась в форме, была загорелой, и никогда не упускала случая позагорать на балконе своей квартиры с видом на океан. Иногда Орделл устраивал на этой квартире деловые встречи, и тогда его рослой блондиночке приходилось оторывать задницу от дивана и подавать гостям выпивку, в то время как сам он демонстрировал свой фильм про разные виды оружия покупателям из Детройта и Нью-Йорка. У Мистера Уолкера во Фрипорте была своя копия, которую он показывал покупателям из Колумбии.

Только что позвонил один из работавших на него «шестерок», Куджо, чтобы сообщить, что «Олдсмобиль 98» дожидается его в условленном месте. Орделл все ещё держал трубку в руке. Он набрал номер телефона во Фрипорте, что на острове Большой Багама.

– Мистер Уолкер, как дела?

Мелани оторвалась от журнала «Вэнити-Фейр», который она до того читала, удобно расположившись на диване и поджав под себя загорелые ноги.

– Я вытащил Бьюмонта из каталажки. И мне это обошлось в десять тысяч. Обратно-то я их все равно получу, но только не люблю, когда деньги исчезают из виду. – Затем Орделл послушал ещё немного и сказал: – Это было вчера. Мне тут пришлось ещё немного подумать, и поэтому я не стал сразу же звонить тебе.

Мелани все ещё наблюдала за ним. Орделл взглянул в её сторону, и она поспешно опустила глаза, делая вид, что крайне увлечена чтением и ничто другое её не интересует. Но теперь она уж точно станет прислушиваться к разговору, и это хорошо. Он хотел, чтобы она время от времени узнавала бы кое-что, так и не зная всего.

– Ты уже опережаешь меня, Мистер Уолкер. У меня тоже была такая идея.

– Седрик Уолкер в свое время подрабатывал на китобойном судне, пока Орделл не показал ему, откуда берутся деньги. Теперь же он сам уже стал владельцем тридцатишести футового судна, оборудованного к тому же всякими навигационными новшествами. – Ты же понимаешь, что уже только то, что его задержали пьяным за рулем, считается, что Бьюмонт не выдержал своего испытательного срока. И не имеет никакого значения, был у него при этом с собой пистолет или нет... Правильно, они снова выдвинули прошлое обвинение за автоматы. А это означает, что его ему реально светит получить десять лет за незаконное хранение оружие. Это то, что сказал мне поручитель из конторы... Нет, я велел ему оформить поручительство. Макс Черри... Да, это его так зовут. Вроде как певца, да? Максимилиан Черри в сопровождении ансамбля... Что? Нет, этого я тоже не видел. Если бы его оставили в камере ещё на ночь, он бы начал рвать на себе волосы. Я бы с радостью отправил бы его домой в Монтего, если бы только это не стоило мне десяти штук... Нет, об этом даже речи быть не может. Послушай, Мистер Уолкер, тебе Мелани тут привет передает. – Орделл снова немного послушал, а затем сказал: – Она будет просто счастлива. Я ей обязательно скажу. Ну ладно, бывай, – и он положил трубку.

Раскрытый журнал лежал у Мелани на коленях.

– И о чем таком ты мне расскажешь?

– Он посылает тебе подарок. Переправит со следующей партией гостинцев.

– Он просто душка. Мне бы хотелось снова повидаться с ним.

– Ну тогда может быть слетаем в гости. Покатаемся на катере. Как ты на это смотришь?

– Спасибо, не надо, – отказалась Мелани. Она снова взяла в руки свой журнал.

Орделл пристально смотрел на нее, и наконец сказал:

– Но ты все равно имей в виду, что катер в любое время может оказаться в нашем распоряжении.

* * *

В два часа ночи Орделл вышел из квартиры и отправился к Оушен-Молл, мимо так называемого бара «У Кейси», где обычно собирались любители потанцевать, мимо ресторана «Портофино», он также миновал по пути несколько магазинов и закусочных быстрого обслуживания, и ещё каких-то заведений, обосновавшихся именно в этой части квартала, как раз напротив городского пляжа. Стоянка находилась рядом с торговым центром; лишь несколько машин оказались оставленными здесь на ночь, а все близлежащие заведения были закрыты и погружены в темноту. Орделл сел за руль черного «Олдсмобиля 98», быстро нащупал оставленные под сиденьем ключи и пистолет, после чего ещё немного повозился с инструментами, но наконец зажег фары и выехал со стоянки, направляясь через горбатый мост в сторону Ривьера-Бич, заранее зная, что путешествие будет недолгим.

Орделл был уверен, что даже человеку не сведущему, к примеру, не знающему точного адреса дома, где жил Бьюмонт, было бы достаточно поколесить на машине по этим улицам в окрестностях Блю-Герон, до тех пор, пока не станет слышна разрывающая тишину ночи музыка в стиле регги, и тогда остается лишь следовать на эти звуки, доносящиеся из небольшого, приспособленного под самый настоящий притон, домика с когда-то оштукатуренными стенами, где, собственно говоря, и обитал Бьюмонт под одной крышей с целой компанией таких же как он сам выходцев с Ямайки. Музыка продолжала греметь и тогда, когда все обитатели притона находились в эйфории от «крэка» – только на этот раз, заглянув внутрь, Орделл заметил, что сегодня здесь, похоже, курят марихуану: все собрались в единственной комнате, с виду походя на счастливых беженцев, у которых теперь есть сладкое вино, темный ром и табак. Заходи, дыши и лови кайф. Этот запах почти всегда чем-то напоминает аромат готовящейся еды. Повсюду грязь – как-то раз, Орделлу захотелось воспользоваться туалетом, но лишь одного взгляда на это безобразие было достаточно для того, чтобы он, не раздумывая, вышел на улицу и справил нужду там, у мусорных баков, где на бельевой веревке были развешаны чьи-то цветастые рубахи.

Остановившись у порога, Орделл постарался привлечь к себе внимание Бьюмонта – Бьюмонт был единственным обладателем приглаженных, почти невьющихся волос среди этого сборища лохматых шевелюр и всклокоченных бород – и поманил его к себе, приглашая выйти на улицу из облака дурманящего дыма.

– Что, весело ребяткам, а? – сказал Орделл, увлекая Бьюмонта за собой через заросли высокого папоротника и буйно разросшиеся кусты к большому «Олдсмобилю», припаркованному на улице. – Вы самые счастливые люди из всех, кого мне когда-либо приходилось встречать.

Бьюмонт задумчиво потирал рукой подбородок, исподволь поглядывая на машину, которой, как ему было известно, у Орделла никогда раньше не было.

– Есть тут один человек, – издалека начал Орделл. – Я прежде никогда не имел с ним никаких дел. Но теперь он хочет закупить у меня кое-какой товар. Я хочу проверить его. Понимаешь? – Орделл открыл замок багажника. Поднял в крышку, он продолжал: – Когда я открою багажник, чтобы якобы показать оружие, ты будешь сидеть внутри и наставишь на него пушку.

Бьюмонт нахмурился.

– Ты хочешь, чтобы я его пристрелил?

Бьюмонт не был «шестеркой». В некоторых делах он был одним из доверенных людей Орделла, а также обладал способностью быстро производить в уме всякого рода вычисления, а в некоторых случаях мог даже подменить его самого. Мистер Уолкер осуществлял поставки, получал деньги и организовывал переправку средств с Большого Багамы в Вест-Пальм-Бич. И вот теперь Бьюмонт вглядывался в темноту багажника перед собой.