Текст книги "Черная Изабэлла (СИ)"

Автор книги: Эллин Крыж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

14. В бухте контрабандистов

Ночью на улицах Монако так много огней, и это прекрасно. Ощущение веселого города, праздника. Здесь бывают карнавалы и маскарады в отдельные дни, но почти нет дней, когда они прекращаются. А ночь наступает, когда стемнеет. Примерно, после девяти вечера. Спать еще никому не хочется, и по улицам движется множество народа. Так много, и на всех хватает цветных огоньков – каждому свой.

Богачи гордо прогуливаются в свете уличных фонарей и огромных витрин. Остальные стараются держаться в тени. Тогда они становятся практически невидимыми. Но это не значит, что на свете их нет.

На молодую нищенку с непокрытой головой и растрепанными недлинными волосами никто не обращал внимания. Во-первых, она держалась в тени…

А те кто видит в темноте, издали замечали на нищенке длинный мужской плащ с металлической круглой застежкой – военный. Мужской плащ при отсутствии рядом мужчины – это привилегия женщин не особенно нравственных, спешащих на свидание. Для шлюхи это знак, что она "занята", поэтому обращать на нее внимание и задерживать в пути просто неприлично.

У этой, спешащей сейчас по улице к северо-восточной окраине Монако, также есть свой огонек: окно на втором этаже театра-варьете "Колесо Фортуны". С фронтона, где горят пестрые фонарики, это окно не видно. Но оно есть.

На тихий стук в дверь их комнатки служившей и жильем и гримерной Жозе и Жозефина вместе открыли дверь. Луч света скользнул по маленькой фигурке в плаще с "железкой" и прядям тусклых каштановых волос.

– Элка! Господи, наконец-то!

Жозефина втащила ее через порог.

– Как ты? Всё прошло гладко?

– Дадите поесть и переодеться – скажу, – ответила Крошка. Жозефина чмокнула ее в лоб:

– Слава Богу, жива. Извини, мне на выход. Наша кухня и костюмерная в твоем полном распоряжении.

Хосе усадил свою юную атаманшу в кресло и принес ей кофе с галетами.

– Сейчас добуду что-нибудь более серьезное как для ужина, – пообещал он. – Перекуси пока тем, что есть.

– Спасибо.

– Как Изабэлле удалось тебя вытащить?

– Очень просто: мы поменялись, и "благотворительницей мадам дю Шаллон" сразу стала я, а не Изабэлла.

– А она?

– Осталась там, в камере.

– Шуточки у тебя, Крошка! – сказал Хосе, нервно расхаживая по комнате. Элла следила за ним хитрыми кошачьими глазами, горящими в лучах стрельчатых ресниц:

– За сестру не беспокойся.

– Она должна уехать сегодня вечером!

– Значит, уедет, – Элла вздохнула и прислонилась головой к плюшевой спинке кресла.

Хосе сказал, что должен переправить всю банду и саму Крошку в королевство Сицилию. Собираясь сходить в соседнее кафе "Ла Бэлла Венециана" и принести что-нибудь на ужин, Хосе остановился возле двери, прислушиваясь к движениям в коридоре. Обернулся к Элле.

– Правда, хотела бы иметь такую сестру? – спросил он.

Крошка удивленно подняла голову:

– Разве у меня ее нет?

Испанец усмехнулся. Уходя, Хосе сказал, что закажет пиццу: надо привыкать к итальянской кухне…

14(2)

Антонио Бонито как обычно ждал вечером постоянную клиентку своего казино. Только ждал он не в зале, стоя за зеленым столом (там сегодня работал другой крупье), а на кухне у себя дома, сидя на табуретке. Домик семьи Бонито находился в саду, недалеко от рабочего места синьора Антонио. За окном мелькнула черная тень, и синьор поспешил открыть дверь. Прежде чем в нее постучали. Он узнал Изабэллу, несмотря на то, что тень промелькнула быстро.

– Доброй ночи, Тонино.

– Доброй ночи, синьора. Я готов проводить вас, только накину плащ.

Через несколько секунд они вдвоем пробирались по саду, а дверь в доме была закрыта на ключ. Антонио держал свою спутницу под руку.

– Почему вы дрожите, синьора? Случилось что-нибудь непредвиденное?

– Нет-нет, Тонино, всё спокойно. Я почти половину дня провела в Босолее, в тюрьме, а вторую – в капелле Ла-Мизерикорд. Знакомые уверены, что я уехала в Канны с новым любовником.

– Это после маскарада? Прекрасно. Но почему вы дрожите?

Перехватив горящий взгляд Изабэллы, синьор Бонито смущенно заулыбался:

– О синьора, простите мою бестактность. Я старый болван, ей-Богу!

– Что ты, Тонино. Ты – золото.

До того как выйти на набережную, где гуляло в этот час множество пар, они продолжали путь молча. Потом замедлили шаг, создавая видимость беспечной прогулки. Но, миновав залив Фонвьей и мыс Кап-д`Ай, выступавший двуглавым чудищем в море, пустились почти бегом.

Линия французского берега хмуро чернела вдали. За небольшой скалой открывалась Бухта контрабандистов – место, где береговую пошлину берут кровью, а не деньгами. Но тех, кому везет, тянет в эту бухту из года в год. И меньше их не становится. Сюда и спешили сейчас двое, мужчина и женщина.

Антонио с трудом поспевал за Изабэллой. Она уже видела за скалой две мачты и высокую корму старого брига. Она знала в нем каждую досочку. Знала, что краска с бортов облупилась и "Морской Лев" нуждается в хорошем ремонте. Он – старый, по-королевски роскошный внутри, с резными украшениями не тронутыми червями и устоявшими против всеразъедающей морской соли. Это их первый корабль! Изабэлла чуть ли не сама лично отбила его у шведского купца. Бриг назывался "Морской Лев" и раньше, только на другом языке чем теперь.

Внизу на каменном диком пляже стояли люди. Покачивала кормой, вытащенная на берег шлюпка. Тропка вела с обрыва на берег. На ней, в нескольких шагах ниже края обрыва стоял человек с фонарем. Увидев пришельцев, окликнул их. Антонио назвал пароль.

Изабэлла обернулась и обняла своего спутника. "Прощай". Услышала: "Да храни вас Бог" – и ступила на тропинку. Пальцы Антонио отпустили ее руку в тот момент, когда моряк с фонарем подал ей свою.

– С возвращением, мадам.

– Здравствуй, Джино. Идем?

– Только скорее, мадам. Здесь ползают корабли береговой охраны, нам надо отчаливать.

– Плевать мы хотели на береговую охрану! – ответила женщина, несколько секунд назад переступившая черту, за которой остался образ графини Маркес. – При такой волне шлюпка пройдет?

– Не беспокойтесь, мадам. Всё будет в порядке. Капитан приказал, чтобы всё было тихо.

Сбежав вслед за матросом на берег, Изабэлла протянула обе руки матросам из экипажа Меченого и с разгону перелетела на борт шлюпки. Джино поставил фонарь на корму и вместе с еще двоими матросами столкнул шлюпку на воду. Она поднялась на волне и под сильными взмахами вёсел заспешила к бригу. Изабэлла последний раз оглянулась на темный берег. Низенькая, очень мирная фигура синьора Бонито помахала рукой и исчезла за зубчатой кромкой обрыва. Теперь только "Морской Лев" поднимался и опускался перед глазами, в такт волнам, резко качавшим шлюпку. Но мадам не чувствовала опасности на море. Единственное, что ей угрожало – появление военных кораблей Франции. А что им здесь делать такой ветреной ночью?

Светящийся туман за мысом Кап-д`Ай обозначал оживленный Монако. Где-то там, Жозефина стоит на плоской крыше кафе "Колесо Фортуны" и смотрит поверх домов на море. Ее губы произносят слова популярных песен, а сердце разрывается между границей с Италией, куда уехал Хосе, и Бухтой контрабандистов, где стоит на якоре старый пиратский бриг "Морской Лев".

Шлюпка подвалила к борту. Женщина вцепилась рукой в веревочный трап, словно он был для нее родным существом. Она так ненавидела широкие парадные лестницы, всегда боясь оступиться на каблуках. Через мгновение Изабэлла уже стояла на палубе в окружении вахтенных моряков. Людей на палубе было немного, но всё-таки человек десять, считая и тех, что прибыли в шлюпке, однако мадам не видела никого. Ее глаза были прикованы только к одной высокой, очень крепкой фигуре на юте. Если бы не светившаяся в темноте новая сталь на рукоятках оружия и блеснувшая на миг полоска белых зубов, это изваяние можно было бы принять за памятник. Памятник Капитану. Рвущийся на ветру плащ не нарушал статики.

14(3)

Изабэлла подошла почти вплотную. Не решаясь почему-то подняться на ют, пройти три высоких ступени разделявшие их, женщина остановилась и посмотрела вверх. Их глаза встретились, и на темном сейчас лице, снова мелькнула белая молния.

Он сделал шаг навстречу и вниз, она качнулась навстречу и вверх. Подняла руки и почувствовала, что отрывается от ступенек. Он нашел ее губы и долго-долго держал женщину на весу, прижимая к своей груди. У Изабэллы кружилась голова, но она не боялась упасть. Руки больше трех лет не выпускавшие галерное весло не могли уронить ее ни с того ни с сего. Наконец, мужчина медленно опустил ее, поставив на настил юта рядом с собой.

– Здравствуй, – выдохнула она.

– Здравствуй, жена, – он иронично прищурился. – Наконец-то княжеский двор надоел вам.

– Мне пришлось бежать.

– Слава Богу! С возвращением вас, мадам. – Он обернулся к команде: – Эй, живее, ребята, уходим! Снимаемся с якоря! Подожди меня в каюте. Только выйдем в открытое море, приду и устроим праздничный ужин.

– Нет! – Изабэлла испуганно вцепилась в рукав мужа. – Я здесь подожду.

Он засмеялся и, перегнувшись через край перил, ведущих на капитанский мостик, приказал:

– Ролл! Встань к штурвалу.

– Да, капитан! – ответили снизу из темноты.

– Зажигайте фонари, ставьте фок и грот. Курс – зюйд-зюйд-вест. В общем, вперед.

– Ясно, капитан! Будет сделано!

Корабль сбрасывал маскировочную темноту, собираясь выходить в море. Капитан вместе с женой спустился с юта.

– Ролл Вильерес с тобой? – удивилась Изабэлла.

– Представь себе, моя радость! Мне чертовски надоело ходить без помощников! Твоей драгоценной сестричке он пока не понадобится.

– А Танти… здесь?

– Что, Танти? А… – Меченый с усмешкой кивнул: – Здесь твой любимчик. Грабитель банков! Не заметила, висит на грот-мачте. За то, что срывал поцелуи в чужом саду.

Изабэлла улыбнулась:

– Так я и знала, что не промолчит. О, мужчины! Но, во-первых, это я его поцеловала и потом…

– Так вы сознаётесь, мадам?! Отлично, теперь я его точно повешу.

– Хочу это видеть! И останешься без старшего помощника и младшего брата? Твое дело, – спокойно заметила Изабэлла, спускаясь в каюту. – Боже мой, наконец-то… Я – дома!

"Морской Лев" на всех парусах удалялся от берегов Империи, а его хозяева сидели в роскошной каюте, ужинали и пили вино.

– Почему ты ни о чем не спрашиваешь? Знаешь, Элла чуть было…

– Я в курсе. Антонио вызвал меня, сказав, что тебе нужен корабль; мальчишки рассказали подробности. Кстати, надеюсь, Хосе Каррерас догадается убрать вашего фараона?

– Догадается. Я говорила, что Лорье нужно прихватить и выяснить, что он знает. А потом… отправить на острова.

– Лучше – на дно. Надежней.

– По своему опыту знаешь, что лучше? – спросила жена.

Капитан резко вскинул на нее глаза. Они казались черными, но днем были синие-синие.

– Ладно, – сказал он, опуская взгляд и спокойно вернувшись к ужину. – Это твоя работа, тебе решать. Надеюсь, ты нескоро вернешься в шкуру графини. Ее больше не существует?

– Ошибаешься. Только улягутся страсти, будем штурмовать двор неаполитанского короля. Через два месяца зайдем на Сицилию, а оттуда отправишь нас с Элкой в Неаполь на "Стэлле".

– С ума сошла? – нахмурился он, – Вас сразу поймают.

– Не надейся! Сёстры Маркес ушли со сцены красиво. И так же красиво могут объявиться где им только вздумается. Эти костюмы нам еще долго прослужат. Да, извини: пришлось заложить индийские изумруды. Жаль, но ничего не поделаешь.

– Черт с ними. Не в изумрудах счастье. Для тебя любые камни всегда найдутся. Посмотри сюда…

Капитан встал и взял с бюро резную шкатулку. В ней оказалось ожерелье из голубого жемчуга, отливавшее лунным льдом. Изабэлла долго держала драгоценность в руках, наблюдая за игрой света в зрачках гладких теплых жемчужин. Потом подала ожерелье мужу. Он сам надел жемчуг на ее шею.

– Нравится? – спросил он.

Жена гордо выпрямилась:

– А тебе?

Он со вздохом кивнул.

– Ты прекрасна, любимая. Даже слишком. – Маркер показал глазами на ожерелье: – Это наш гонорар за… Бог его знает, в общем, из Англии. Не только это, конечно.

14(4)

Капитан стоял рядом с женой, опираясь рукой о стол. Изабэлла обняла эту руку и прижалась виском к его локтю.

– Правда, что в Испании будет война? Все говорят.

Он кивнул:

– Будет.* Хосе ждет не дождется, да?

– Угу.

Капитан сел рядом с ней и высвободив руку, обнял Изабэллу за плечи. Хмуро усмехнулся, глядя в окно каюты.

– Война, Империя, деньги – это всё мелочи. А жизнь идет. Наша работа не может этого ни ускорить, ни остановить.

– Может. Очень незаметно, конечно, но может. Ты сердишься на меня? Оттого, что я собираюсь в Неаполь? Это еще нескоро…

Капитан с досадой махнул рукой и обернулся к жене.

– Ты хоть раз сама попробуй объяснить сыну, что мама редко бывает дома потому, что у нее много дел, а не потому, что она нас не любит, – тихо проговорил он. – Поймешь тогда, легко ли мне говорить каждый раз, что "вот эта тетя – твоя мама, малыш. Посмотри на нее хорошенько! Чтобы, когда она снова явится через полгода, ты мог узнать ее, и нам не было стыдно".

– Естественно, если бы я ждала тебя по полгода, как все нормальные жены моряков, тебе было бы гораздо проще!

– Естественно!

Изабэлла покорно вздохнула:

– Допустим, я плохая жена. Я плохая мать. Но…

– "Но" не надо, – перебил Маркер. – Ты начала монолог так удачно! (Он тепло улыбнулся) разве я не знаю, что сам втянул тебя в эту игру. Не мы ее придумали. Пиратов давно, уже очень давно кормит политика. Но я имею право за тебя волноваться, потому что…

– "Потому что" – не надо. Ты так хорошо закончил свой монолог! – лукаво парировала Изабэлла. – Мне нравится, что у меня тоже есть право за тебя волноваться. Я знаю, ты сам отправишь меня в Неаполь, хотя ни мне, ни тебе этого совершенно не хочется. Зато, у нас есть "сейчас"! И еще два месяца. Если не будет ничего непредвиденного и меня не стащат на берег раньше.

– Тогда, давай выпьем за это, – предложил капитан. – За наше "сейчас". И за очень нескорое будущее, я надеюсь. За возвращение Черной Изабэллы!

Она улыбнулась:

– Откуда ты знаешь?

– Докатилось. Антонио как-то сказал. А что это было "тридцать черное"? Просто знак, что всё в порядке, спокойно?

Изабэлла засмеялась, как смеются только очень счастливые женщины и, глядя поверх бокала на мужа, сказала:

– Единственная ставка, которая ничего не значила. Мне просто ужасно везло на черном. Должна я хоть иногда играть для себя…

* Народная война в Испании начнется через полтора года в 1808 г.