Текст книги "Черная Изабэлла (СИ)"
Автор книги: Эллин Крыж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
8. Жозе и Жозефина
Карета отвезла Изабэллу не домой, а в знакомое казино в Монте-Карло. Наглядно показав, что она жива и здорова, графиня усталым голосом заказала свой фирменный ход: тридцать на черное.
"Как всегда, Антонио", – сказала она. И тут же обменяв фишки на деньги, взяла себе лимонный коктейль и отослала мальчика-почтальона в гостиницу с сообщением для сестры.
Марчэлла приехала через двадцать минут. Сидя в собственном экипаже и глядя на море, сестры Маркес катались вдоль набережной и разговаривали. Ни радость, ни беспокойство сейчас не нужно было скрывать, и две женщины, сбросив светские маски просто беседовали как подруги и сёстры.
За время пока они не виделись, Марчэлла успела пережить обыск в их номере, бессонную ночь и полное неопределенности утро. Изабэлле явно повезло больше. И она всё подробно рассказала, шутя похваставшись банкетом и теплым приемом со стороны офицеров, устроенным ей в тюрьме, и совершенно серьезно сказала об опасности, которую для них представляет Лорье.
– Думаешь, он может разоблачить нас? Или уже всё знает? – обеспокоено спросила Марчэлла.
– Не всё. Но он понял главное: мы работаем, а не развлекаемся и работаем против империи Бонапартов. Этого вполне достаточно. Лорье не пожалеет труда, чтобы раскопать остальное.
– Но какие у него шансы?
– Он не сможет доказать ничего, если мы не попадемся с поличным.
– Пожалуй. А если старая сова Броммон меня опознает?
Изабэлла засмеялась:
– Твоя Мадам? Допустим. Но она никогда не подпишет ни одной полицейской бумажки и не станет выступать на суде. А слова – это только слова. Пусть Лорье знает – кто мы, так что? Это помогло ему удержать меня сегодня в тюрьме?
– Нет, слава Богу, – вздохнула Марчэлла. – Но надо быть осторожней. Ты добилась своего – теперь ты свободна, а Ченцо уедет в Венецию. Всё прошло гладко. Но, может, стоит подождать со спектаклем в Национальном Банке, пока не утихнут аплодисменты спектаклю на бирже?
– Нет, – твердо ответила Изабэлла. – Ждать нельзя. Надо думать. – Выглянув из окошка, графиня махнула кучеру: – Жак, мы едем в Тенао!
– К Артьенам? – спросила Марчэлла, когда карета уже катилась по берегу на восток, в сторону Тенао¢.
– Да. Надо посоветоваться с Жозе и, кроме того, я просто соскучилась.
Марчэлла положила голову сестре на плечо:
– Я тоже. Хочется хотя бы денек побыть со своими, не играя в вечные прятки. Я так устала прикидываться графиней и изображать наивную светскую дурочку.
– Я тебя так (!) понимаю, Элль, – ответила Изабэлла. – Я тоже устала. Сделаем выходной.
– Глоток воздуха перед очередным погружением на самое дно? – прокомментировала Марчэлла с усмешкой.
– Или пауза перед смертельным номером, как выражаешься ты, – парировала Изабэлла.
– "Антракт", как скажут Артьены, – примирительно сказала сестра, – Суть всё равно не меняется.
Действительно, как бы они не называли свою короткую передышку, сёстры Маркес ее заслужили. Но то, чем они собирались заняться сегодня, было только продолжением рабочего дня, длившегося круглосуточно и лишь условно разделенного на "вчера" и "завтра". На самом деле, у них полгода было сплошное "сегодня", менявшее только лица и освещение – ведь и солнцу надо когда-нибудь спать.
Карета свернула с набережной; проехав по улочке метров сто, снова свернула направо, к Тенао. Свернула во двор, объехала вокруг какого-то дома и остановилась.
Это здание только с черного хода походило на жилой дом, а со стороны улицы, у него "на лице было написано", что здесь расположен ресторан Пикарди, кафе "Ла Бэлла Венециана",* в котором, (как утверждала надпись у входа), готовят лучший турецкий кофе во всей Империи и театр-варьете "Колесо Фортуны". Над резным порталом театра красовался фанерный щит с ярким изображением женщины, балансирующей на катящемся колесе. Над входом висели гроздьями цветные фонарики. Вечером они зажгутся, заманивая посетителей на представление. На крыше дома расположено кафе, принадлежащее "Колесу Фортуны" и с таким же названием. Там – на открытой веранде стоят круглые столики, по вечерам играет оркестр, приходящий из варьете внизу, бывают танцы под звездами и в компании звезд "Колеса Фортуны".
Астрономический справочник с их именами занимал все стены по обе стороны от входа в театр и две пестрые афишные тумбы. Звездой первой величины в нем значилась Жозефина Артьен, чье имя, напечатанное большими красными буквами, бросалось в глаза вверху списков, внизу и даже перечеркивало афиши наискосок.
* “La Bella Veneziana” – “Венецианская красавица” или «Прекрасная венецианка» (итал.).
8(2)
Но всего этого великолепия и разнообразия вывесок сестры Маркес не видели, ибо, покинув карету, зашли в «Колесо Фортуны» с черного хода, прекрасно зная дорогу. А карета осталась их ждать, не привлекая ничьего внимания, будто стала невидимой. Ведь кареты с прикрытым гербом часто останавливаются во дворе варьете и не реже стоят у парадной лестницы. Не говоря уж о том, сколько их гостит здесь по вечерам, дожидаясь хозяев с вечернего представления, с танцев или с банкета на крыше.
Мадам Жозефина Артьен – высокая красивая блондинка лет тридцати, очень стройная и длинноногая звезда варьете, была танцовщицей, певицей, воздушной гимнасткой и ассистенткой в номерах своего мужа. Когда появилась служанка и попросила мадам Жозефину подняться в комнату, артистка репетировала какую-то песенку для вечернего выступления. Накинув поверх ярко-красного вечернего платья, длинного и узкого с боковым разрезом, вязанную сеточкой красную шаль с кистями, Жозефина вздохнула и ушла, пообещав пианисту продолжить репетицию позже. Устало поднялась на второй этаж в свою комнату. Не ожидая ничего хорошего от не вовремя появившихся поклонников, кредиторов или дирекции.
– Привет крёстной! – хором сказали два женских голоса, только мадам переступила порог.
Жозефина, забыв об усталости, кинулась обнимать их и целовать поочередно то Марчэллу, то Изабэллу.
Именно Жозефина познакомила их и сделала сёстрами. Элку Бастиар она знала давно, задолго до ее превращения в Марчэллу Маркес. Они работали в одной программе в нескольких цирках и варьете. С Изабэллой мадам (тогда еще мадемуазель) Артьен встретилась в одном испанском морском порту. Мимолетное знакомство было приятным. И когда, объявившись в Ницце, Изабэлла увидела выступление своей новой знакомой в офицерском клубе, она решила навестить Жозефину. Они продолжили знакомство, а позже перенесли его в Лион. Там, в маленьком цирке-шапито¢ работала старая подружка Жозефины – Элла. Мадам Артьен упоминала, что Изабэлла всё время напоминает ей эту девчонку. А девчонка отчаянная… Пришла пора познакомиться.
Вот тогда, с легкой руки Жозефины и тяжелого характера обеих ее подруг, успевших проникнуться сестринской любовью, и возник "дуэт Маркес". Так называла сестричек Жозефина и ее муж Жозе¢.
Жозе Артьен, похожий на типичного тореадора или танцора фламенко, был, конечно же, не Артьеном, не Жозе и вообще не французом, даже не корсиканцем. Он как-то больше привык за свои тридцать четыре года, что его называют Хосе-Мария Каррерас, но сцена требовала некоторых жертв, (а конспирация и не требует, ей послушны без споров). Поэтому горячему андалузцу Хосе¢ пришлось не только переквалифицироваться в корсиканца, но и взять для афиши фамилию жены, что было для него большей жертвой. Их забавный дуэт, имена и происхождение, а так же то, что на каблуках Жозефина немножко выше мужа по росту, вызывали определенные ассоциации и в свете и у простых зрителей,** поэтому дуэт пользовался огромным успехом, известностью и неплохим заработком.
Жозе на сцене показывал чудеса меткости и ловкости, жонглируя кинжалами, зажженными факелами и бутылками. Он засыпал градом пуль и стальных клинков свою жену, стоящую у разрисованной мишени или балансирующую на канате с мишенью в виде деревянного сердца в руках. И Жозефина всегда после этого оставалась живой и невредимой. Еще они работали в паре красивейший танцевальный номер "Она и Он", неизменно требуемый на "бис", и номер воздушной гимнастики в очень романтическом антураже, называвшийся раньше "Весна", а к концу сезона переименованный в "Качели". В нем супруги играли роль юных влюбленных в духе картин Антуана Ватто. Они раскачивались на увитой цветами трапеции, словно на качелях в цветущем саду, под прекрасную музыку Антонио Вивальди.
В реальной жизни, супруги видели подобные романтические картины только сквозь высоченные заборы в садах богатой знати, всё равно французской, итальянской или испанской.
Хосе родился в цирке, а его жена – в театральной труппе. До того как попасть на сцену варьете, Хосе попал в банду, ставшую сейчас неуловимой, политической и совсем молодежной, с тех пор, как за нее взялась Крошка. Хосе вернулся к старой профессии, правда не на манеж, а на сцену, но зато, он встретил там Жозефину, и они поженились буквально за месяц знакомства.
Это было почти два года назад.
Потом появилась в их компании Изабэлла – женщина с тенью черного корабля за спиной. В ее планах значился переезд в Монако, и сначала "дуэт Артьен" был ангажирован в "Колесо Фортуны"; чуть позже Элла с труппой (и с бандой) приехала на гастроли в "Белый Фламинго", а через два месяца на бал в княжеском дворце явился уже "дуэт Маркес". Благодаря хорошему знанию обстановки, княжество было взято за один вечер.
Осада держится вот уже около полугода и, судя по всему, может продолжаться столько, сколько нужно будет полководцам армии завоевателей. Полиция рада бы лить им на головы кипящую смолу и сыпать отравленные стрелы, но другие осажденные не выказывают никакого сопротивления. И вот теперь, четверка генералов таинственной армии сидела в маленькой комнатке артистов варьете и собиралась пить кофе под дружескую беседу. Жозефина отправила служанку вниз с сообщением, что репетиция откладывается надолго – часов до четырех вечера. Заодно, девушке было поручено принести кофе и немалый запас галет: беседа намечалась долгая. К сожалению, она не могла себе позволить носить чисто дружеский, беззаботный характер.
** Наполеон Бонапарт тоже был родом с Корсики, не отличался высоким ростом и был женат на Жозефине де Богарне.
8(3)
На четверг назначено ограбление банка. Даже двойное ограбление: Национального Банка в Монако на улице Сант-Антуан и Коммерческого Банка в Монте-Карло, на углу улицы Святой Катерины. А до четверга оставалось три дня.
– Который банк твой, Хосе? – спросила Марчэлла.
Испанец с видом фаталиста развел руками:
– Будем тянуть жребий. По своей бы воле я не полез ни в какой. Но деньги нам с неба не падают. Бонапарт выколачивает их с огромного пространства захваченных земель, в том числе… из Испании! – Хосе скрипнул зубами, как всегда, когда речь заходила о его стране, и продолжил спокойно: – Нам придется одолжить из его запасов немножко золота. Под залог наших голов. Кстати, мадам Изабэлла, если не ошибаюсь, вы провели сегодня бурную ночь?
– Напротив, очень спокойную.
– Хм?!
– Я не отрицаю, что ночевала в тюрьме, но по крайней мере я выспалась.
– Везет же некоторым! – с завистью сказала Жозефина и сладко зевнула, прикрыв рот ладонью.
Женщины засмеялись. Хосе подумал, что все они ужасные создания, а вслух сказал тираду на тему: "С кем я связался!!" Марчэлла перебила его.
– Подожди. Есть серьезная новость: похоже, нам на хвост сел полицейский. Настырный и любопытный – такой не отступит. Ищейка Лорье, ты не знаешь его?
– Первый раз слышу. Заняться его исчезновением, что ли?
– Нет, не сейчас. Пока не узнаем, что он знает, и кто еще знает – нет смысла.
– Понял. На всякий случай спрошу твоих подданных, Крошка. Но у нас предателей нет; а шпионы сгорают на третий день, если не в тот же. Так что, если кто и ушел, вряд ли он знает много. Не беспокойтесь, Элку в парике не узнать – графиня железная! И у вас прекрасные документы.
– Это да, но не отодвинуть ли четверг на две недельки вперед? – спросила Марчэлла.
Хосе вопросительно глянул на Изабэллу. Та отрицательно покачала головой.
– Деньги лягут в банк завтра. Нам они нужны на субботу. Я бы отложила это до лучших времен, но если не будет финансов, лучшие времена сильно задержатся в пути.
– Значит, решено, – ответил Хосе. – По мне – меньше срок ожидания – меньше волнений. И полиции, даст Бог, некогда будет следить за вами и делать выводы в сторону заговора против Империи. У нее хватит своих забот.
– Пожалуй, ты прав, – признала Марчэлла, а ее сестра и Жозефина не спорили.
Позже мадам Артьен тихо сказала подружкам:
– У Жозе просто руки чешутся взять оружие и надеть черную маску – то есть, снять ее! Это чертово "Колесо" и меня изматывает, а ему совсем плохо – не любит притворства.
– И ревнует, наверное? – спросила Марчэлла. Мадам улыбнулась:
– Немножко. Конечно, и мне, и ему дико надоели военные и штатские франты, которые ко мне пристают. А их тут каждый вечер полно. Особенно тяжело работать в кафе на крыше. Так надоели эти пьяные танцы по вечерам – сил нет.
– Но военные – это твой хлеб, – ответила Изабэлла, – И, между прочим, соль тоже. Ты в этих пьяных танцах берешь больше сведений, чем обе мы во дворце. Мне и Элль остается только все уточнить.
– Иногда это сложнее, я знаю, – Жозефина измучено улыбнулась, не театральной, а своей обычной улыбкой, – Но я так устала…
Где-то в коридоре затарахтел звонок. Жозефина вздрогнула и подошла к зеркалу. Хосе выходил ненадолго, подружки беседовали без него, а сейчас он заглянул в комнату и негромко сказал жене:
– Сеньора Каррерас, у твоего "второго я" сейчас выход. Ты готова?
– Как всегда.
– Тогда спешите, мадам. Публика ждет.
Жозефина сбросила шаль на руку мужа, в последний раз поправила прическу и собралась легко и весело выпорхнуть на сцену.
– Девочки, не исчезайте. После нашего представления…
– Начнется наше, – усмехнулась Марчэлла. – Если сегодня Изабэлла не будет на помолвке князя Беллуно с мадемуазель де Лефур, у нас будут крупные неприятности. И я тоже должна быть. Удачи вам… и держитесь. Увидимся позже.
– Мадам Жозефина, на выход! – сказали из коридора.
– Бегу, бегу! – ответила она, и весело помахав рукой подругам и мужу, упорхнула петь свою песенку для богатых зрителей, пришедших развлечься.
– Чтоб ей провалиться, этой самой тяжелой "легкой работе"! – сказал Хосе, оставшись один после ухода сестёр. Минуту неподвижно посидев в кресле, он встал и подошел к шкафчику. Отсюда Жозе Артьен каждый вечер доставал свой костюм для сцены. Достал и сегодня.
– Пора…
9. Спектакль в Национальном Банке
Банки на то и существуют, чтобы в них хранить деньги. Поэтому до банкротства деньги там всегда есть.
Но вот настал день, когда в Первый Национальный Банк Монако легли большие деньги. Все сразу забеспокоились, вспомнив вторую истину: бандиты на то и существуют, чтоб грабить банки. Но прошло еще два дня и банкиры относительно успокоились, решив, что на этот раз о них позабыли. Тогда и грянул гром, при совершенно ясной погоде, средь бела дня.
С часа открытия до полудня всё шло спокойно. Посетители приходили и уходили. Одни желали проверить количество денег на своих счетах, другие – забрать что-либо: свои проценты или попросить кредит, а незначительная часть третьих принесла свои деньги, чтобы оставить их здесь на время. В банк заглядывали многие титулованные особы, например, камердинер князя – виконт Бейль, или тетка княгини – герцогиня де Сассари¢. А также, графиня Изабэлла Маркес.
Журналисты потом отыскали множество ярких эпитетов для описания ужаса людей и охватившей их паники, когда посреди главного зала вырос черный мужской силуэт с пистолетом в руке и неизвестный хрипло скомандовал:
– Ни с места! Деньги на бочку!
– Да вы что, это же ограбление! – возмутился старший кассир.
– Вот именно, – ответил мужчина в маске, закрывавшей его лицо от шляпы до губ. Видны только глаза, огромные и по-итальянски черные.
– Деньги давайте, мне некогда, – довольно будничным голосом напомнил грабитель. – Одно лишнее движение и я стреляю: сначала персонально в вас, – он мило кивнул кассиру. – Потом наугад, по залу. Стреляю я хорошо, советую не проверять.
Люди подняли гвалт, дамы собрались падать в обморок, но выстрел и дождь осколков с люстры быстро привели слабонервных в чувство.
– Я предупредил, – заметил бандит, молниеносно выхватив второй пистолет.
После этого кассир, дрожа, достал ключи и двинулся к сейфу. Черный незнакомец подошел ближе к нему. Черная шляпа; черная куртка; не говоря уж о перчатках и маске. Наверняка в таком виде грабитель не шел по улице. Недаром он появился словно чертик из коробочки, появился откуда-то изнутри, а не вошел в дверь как все. Когда он входил, его никто не видел, но как он собирается выйти…
– Скорее! – поторопил кассира грабитель.
Несгораемый шкаф с толстыми стенками открылся; деньги (к которым бандит даже руки не протянул, держа на мушке посетителей и служащих банка), были уложены в саквояж и вежливо переданы ему.
– Благодарю вас. – Кивком головы, дублированным движением пистолета, бандит указал путь банкирам: – К стене! Лицом к стенке и руки вверх!
Уловив позади себя движение, новый инспектор банков с ловкостью пантеры совершил прыжок и ударом тяжелого саквояжа уложил на месте двоих, пытавшихся незаметно бежать и поднять тревогу.
– А ты куда, детка? – он грубо схватил за талию женщину, также метнувшуюся к двери.
Это была Изабэлла. Именно ее движение краем глаза заметил грабитель, и это заставило его вовремя обернуться.
– Стоять всем! Без глупостей! – услышали насмерть испуганные посетители и кассир хриплый злой голос. И тот же голос тихо шепнул на ухо графине: – Помоги, мне отсюда не выбраться.
– Бери меня в заложницы, тогда уйдешь. Нож к горлу и все дела! – шепотом ответила она, вырываясь из рук бандита. Вдруг Изабэлла пронзительно закричала, так, что все в зале вздрогнули и хотели бы перекреститься. Но помнили приказ "Руки вверх!" – и не двигались.
– Спокойней, дамочка, – главарь словно арканом удерживал ее левой рукой с саквояжем. Заткнул пистолет за пояс и достал нож. – Двинется кто, я эту девку прирежу! Откройте дверь, – резко приказал он, – Счастливо оставаться!
Газеты потом нашли множество цветистых фраз для описания наглости и жестокости грабителя и для того, чтобы передать ужас, охвативший людей на улице, когда они увидели, как бандит втащил свою заложницу в карету и умчался со всеми денежками и с находящейся в смертельной опасности графиней Маркес.
Кучер погнал лошадей галопом. Правда, свернув на близлежащую улицу и отъехав довольно далеко, карета двинулась медленней. Через пару минут в экзотическом терассовом садике в Ла-Кандамине двое – молодые мужчина и женщина, обнявшись, сидели на скамеечке и как расшалившиеся дети весело болтали ногами. Кучер, закрывшись в карете, пересчитывал деньги.
– Надеюсь, Жозе так же повезло, – сказал смуглый красивый грабитель, не скрывая уже свой теплый итальянский акцент.
– Так же? Упаси Бог! Я ведь предупреждала тебя, Танти,* меньше слов, больше дела.
Парень виновато пожал плечами:
– Но всё обошлось.
– Могло и не обойтись! О, нет, этого не хватало: кто-то идет. Плащ, скорее!
Изабэлла обвила шею своего спутника обеими руками, он набросил на ее заметное роскошное платье длинный черный плащ, и гулявшие по саду люди увидели на скамейке страстно целующуюся парочку, которую терпеливо ждала карета. Чтобы не мешать влюбленным, господа поскорее ушли. Услышав сигнал кучера, графиня немедленно отстранилась.
– Алиби тебе обеспеченно, – засмеялся Танти. – Никто не скажет, будто видел графиню Маркес в объятиях бандита через десять минут после похищения. Отдай мой плащ.
9(2)
– Через час ты должен подъезжать к Ницце, – отвернувшись, сказала Изабэлла, – Береги деньги.
– А Жозе? Как быть с его добычей, если она есть?
– Переправит вечером по своему каналу. Встретишься с курьером в Тулоне на постоялом дворе, где всегда.
– Я знаю. А ты? Вернешься? Будет страшный крик. Как ты объяснишь свое спасение из моих лап?
– Примерно так, – ответила Изабэлла и до пояса разорвала верхнюю юбку на своем платье. Оторвала один рукав, отчего декольте соблазнительно увеличилось. Вынула из волос гребень и растрепала прическу. Блестящие гладкие пряди рассыпались по плечам. – Годится?
Танти покачал головой.
– Но ведь будет такой скандал… Станут болтать, что…
– Пусть болтают. Я денек отдохну. Марчэлла будет всем говорить, что я себя плохо чувствую и никому нельзя меня видеть. Она никого не пустит, здорово будет! Ведь это правда, я на грани нервного срыва.
Танти погладил ее по руке.
– Ничего, ничего. Тебе нельзя позволять себе срывы. Но скандал ты вызовешь грандиозный!
– Не привыкать. Вся моя игра стояла и стоит на скандальной славе. Это дает нам свободу действий.
– Да уж! Ты, говорят, только-только разорила и сослала на каторгу графа д`Аннунцио? – лукаво спросил итальянец.
Изабэлла скептически повела бровью:
– Слухи преувеличены. Но в том, что д`Аннунцио вернулся наконец в отчий дом – правда, моя заслуга. Его мать должна быть мне благодарна. А ты откуда узнал?
– Если бы только я! – Танти смеялся. – Никак не пойму, как твой муж может спокойно отпускать тебя на такую работу?!
– Кто сказал, что спокойно, – возразила графиня. – У нас нет особого выбора… Передашь ему, кстати, привет и скажи, что с тобой у меня был чисто сестринский поцелуй.
– Мадонна! Думаешь, я могу хотя бы заикнуться о таком и не вылететь за борт, не успев сказать фразу до половины? Смеешься! Я согласен рисковать жизнью при ограблении еще трех банков, но только не с… Извини, мне надо спешить.
Обняв Изабэллу за плечи, исполнитель роли грабителя, героя-любовника и близкого друга встал и уехал в карете. Графиня осталась сидеть на скамейке.
Через полчаса, пройдя полицейское оцепление, заметив отряды полиции, курсирующие от улицы Святой Катерины до Сант-Антуан, Изабэлла пешком пришла домой.
Оба банка остались без гроша в сейфе. Газеты продолжали обсуждать, что в один и тот же час один негодяй ворвался в здание Первого Национального и удрал, взяв заложницу, а другие трое головорезов ограбили Коммерческий Банк. Один из троих – главарь – ранен, но обанкротившимся гражданам не легче от этого. Денег им все равно не вернуть, да и грабители на свободе.
Изабэлла тем временем вернулась в гостиницу, где ждала ее сестра (с долей Жозе в саквояже). Одно плохо – Жозе, то есть Хосе-Мария, ранен в руку. В правую, навылет. А сегодня вечером у них с Жозефиной обычное выступление. Нужно быть в форме.
Сёстры пожалели, что для Артьенов никто выходной не устроит. Жозе ведь не может закрыться в комнате и никого, кроме жены не впускать. Одна надежда, что как-нибудь отработают сегодняшний вечер. Завтра можно и отпуск просить. Но сегодняшнее алиби необходимо. Без него могут начаться подозрения и прочее. День обязан завершиться удачным вечером. Это понимали все.
* итальянская уменьшительная форма имени Константин.
