Текст книги "Я больше не коп"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Это его проблема!

– Ты мог добраться в город пешком, – сказал Хинч. – Это не так далеко. Я легко прошагал до хижины в ту ночь, когда мы забрали, девчонку.

– Тогда, может, это был ты?

– Разве я низенький и костлявый? Да и вообще, Фур, я бы так не поступил.

– А я бы поступил?

Хинч не ответил. Он смотрел в пустой стакан, сдвинув брови.

– По крайней мере, Мелоун и его жена не настучали – ты здорово их напугал, – сказала Голди, почесывая руку. – Мясо скоро будет готово. Фур. Жаль, нет картошки. Или ты другие овощи предпочитаешь?

Фуриа сообщил ей, куда она может засунуть свои овощи.

– И все—таки мне кажется бесполезным торчать здесь, – продолжала Голди. – Особенно теперь, когда мы знаем, что кто—то украл деньги. Мы могли бы грабануть где—нибудь банк, Фур, и отхватить настоящий куш, а не жалкие двадцать четыре штуки.

– Как ты думаешь, Хинч? – внезапно осведомился Фуриа.

Хинч вскинул голову.

– По—твоему, мы должны убраться отсюда, как предлагает Голди?

Хинч медленно поднялся. Голди бросила взгляд на его лицо и шагнула назад в кухню.

– Я думаю, – сказал Хинч, – что собираюсь еще выпить.

* * *

Весь субботний вечер Фуриа нервничал, поглядывая на Хинча, развалившегося в своем углу.

Фуриа сунул правую руку под пиджак, как Наполеон, но не мечтал о завоеваниях новых миров, а хотел на всякий случай держать руку поближе к кобуре с кольтом – по крайней мере, так считала Голди. «И зачем я только связалась с этими придурками? – думала она. – Будь осторожна, девочка, это может плохо кончиться».

Они едва не поссорились из—за телевизора. Хинч хотел слушать радио, а Фуриа – смотреть римейк «Мальтийского сокола»[12]12
  Роман американского мастера «крутого детектива» Дешилла Хэмметта (1894–1961) «Мальтийский сокол» был экранизирован неоднократно. Лучшей является третья экранизация, сделанная режиссером Джоном Хьюстоном (1906–1987) в 1941 г.


[Закрыть] в девять вечера.

– Мне нравится этот толстый старик,[13]13
  Имеется в виду англо—американский актер Сидни Гринстрит (1879–1954), исполнявший роль главаря гангстеров в экранизации «Мальтийского сокола» 1941 г.


[Закрыть] – заявил он.

Голди сказала, что этот актер давно умер, а в сегодняшней версии играет другой, и предложила Хинчу забрать радио в кабинет, чтобы все были довольны. Но Хинч послал ее подальше, сказав, что хочет слушать радио здесь. Фуриа твердил, что хочет смотреть Хамфри Богарта,[14]14
  Богарт (Боги), Хамфри (1899–1957) – американский актер, исполнитель главной роли в фильме «Мальтийский сокол» 1941 г.


[Закрыть] но Голди напомнила, что он тоже давно умер.

– Тебя послушать, так все умерли, – проворчал Фуриа.

– Пусть это послужит тебе уроком, – странным тоном произнес Хинч, не глядя на Голди, которая решила удалиться в ванную, опасаясь, что спор примет более горячую форму.

В конце концов Хинч унес приемник в кабинет, а Фуриа стал смотреть фильм, жалуясь, что это дерьмо и что Боги был куда лучше.

Но Голди заметила, что он повернул свой стул так, чтобы присматривать одним глазом за кабинетом.

Незадолго до одиннадцати Фуриа подошел к двери в кабинет.

– Что ты слушаешь? – спросил он Хинча.

– А ты как думаешь? – отозвался Хинч, придерживая тремя пальцами бутылку водки «Смирнов».

«Сигнал прозвучит ровно в 23.00, – сказал диктор. – Это «Голос долины Тогас». Переходим к новостям».

– Зачем тебе слушать новости? – сказал Фуриа. – Мы уже слышали их в шесть.

– Не хочешь – не слушай, – отозвался Хинч.

– Они не нашли нас, если тебя это беспокоит. – Хинч промолчал, и Фуриа добавил: – Шутка, сынок.

Хинч ничего не сказал.

Фуриа стоял на месте, глядя на него и держа руку под пиджаком.

Голди выключила телевизор в гостиной, чтобы слушать радио оттуда.

После общенациональных новостей и новостей штата саксофонный голос сообщил:

«Восемнадцатилетний Келли Уилсон—младший из Хэддисона – один из трех подростков, пострадавших сегодня во время дорожно—транспортного инцидента в Тонекенеке—Фоллс, ставшего причиной гибели девятнадцатилетней Эдисон Спрингер из Саутвилла, – умер сегодня вечером в больнице Нью—Брэдфорда. Двое выживших подростков все еще в критическом состоянии.

График повышения жалованья наемным служащим города составлен, объявил секретарь городского управления Расе Ферхаус, и будет представлен городскому собранию в следующую пятницу в 20.00 в кафетерии нью—брэдфордской средней школы.

Собрание женской вспомогательной бригады противопожарного управления долины Тогас состоится в понедельник в 20.00 в доме миссис Жанин Лукенберри из Стоунитауна. Будут обсуждаться планы предрождественской распродажи в пользу организации предотвращения пожаров».

– Выключи, – сказал Фуриа. – Кому интересна эта чепуха?

– Мне, – отозвался Хинч, не двигаясь с места.

«А теперь дополнение к истории о человеке с чулком на голове, про которого мы рассказывали в шестичасовых новостях», – объявил баритон.

– Теперь понял, что я имел в виду? – сказал Хинч. – Интересных новостей нужно подождать… В чем дело, Фур, ты нервничаешь?

– Слушай, ты…

– Заткнись, – спокойно прервал его Хинч. – Я хочу послушать.

Уши Фуриа начали краснеть, но он промолчал.

«Похоже, Уилли оказался упорным мальчуганом, – с усмешкой продолжал голос. – Когда шеф Секко отослал его домой, он вернулся на Олд—Брэдфорд—роуд. «Они не поверили мне, – сказал Уилли нашему корреспонденту, – но я им докажу, что говорил правду. Я видел, как он выбросил чулок». Ко всеобщему удивлению, Уилли своего добился. Он снова пришел в полицейское управление Нью—Брэдфорда с нейлоновым женским чулком, который, по его словам, нашел под изгородью из бирючины перед домом полицейского Уэсли Мелоуна, где предполагаемая кража имела место. Шеф Секко послал в дом Мелоуна полицейского с чулком, в котором миссис Мелоун опознала свой чулок, повешенный ею сушиться на веревку для белья и исчезнувший несколько дней назад. «Должно быть, это сделала собака Каннингемов – она постоянно крадет белье с моей веревки», – сказала полицейскому миссис Мелоун. Уилли отправили домой с персональным эскортом в лице патрульного Мерта Пека, который посоветовал отцу Уилли хорошенько выпороть сына, что тот пообещал сделать. Если услышите вопли в этом районе Нью—Брэдфорда, не обращайте внимания. Таким образом Уилли усваивает, что свободное предпринимательство не всегда вознаграждается.

Через минуту – музыка в исполнении рок—ансамбля Тогаса. Но сначала сообщение от…»

Выключив радио, Хинч повернулся и окинул взглядом Фуриа, чья рука глубже зарылась под пиджак.

– Честное слово, Хинч, я не знаю ни о каком чулке, – сказал Фуриа.

– Раз ты так говоришь, Фур… – Хинч протянул бутылку «Смирнова». – Может, тебе не помешает выпить?

– Да иди ты!.. – огрызнулся Фуриа и вышел, пятясь задом.

* * *

Фуриа нашел в телефонном справочнике номер Мелоуна и набрал его.

– Да? – послышался хриплый голос Мелоуна.

– Это я, – сказал Фуриа. – Не пытайся отследить звонок, легавый. Я звоню из будки неподалеку от тебя. Ну?

– Я не нашел деньги, – сказал Мелоун. – Один парнишка здесь видел, как вор выходил из моего дома с черной сумкой…

– Знаю, слышали по радио, – прервал его Фуриа. – Ты и твоя миссис были правы. Но мне плевать, кто взял деньги. Я хочу их вернуть.

– Я же говорил вам… Как моя девочка?

– С ней все о'кей – пока что. Ты думал, я шутки шучу, Мелоун? Если я не получу бабки, ты больше не увидишь свою девчонку.

– Как, по—вашему, я могу это сделать? Почему бы вам не понять, что это дело у вас не выгорело, и не отпустить Барбару?

– Не пойдет. Слушай, это не обязательно должно быть жалованье. Меня устроят любые двадцать четыре штуки. Так что подумай, Мелоун. Я тебе перезвоню.

– Черт бы вас побрал, где я возьму…

Фуриа повесил трубку и вышел из будки у железнодорожной станции. Было воскресное утро, и Фрейт—стрит выглядела как город Гэри Купера ровно в полдень.[15]15
  В вестерне кинорежиссера Фреда Циннемана (1907–1997) «Ровно в полдень» (1952) шериф, которого играет американский актер Гэри Купер (1901–1961), в одиночку справляется с бандой, покуда все жители города попрятались по домам.


[Закрыть] Повернувшись, он увидел Хинча.

– Что ты тут делаешь? – проворчал Фуриа. – Я же велел тебе оставаться в доме.

– У меня кра… клаустрофобия, – сказал Хинч.

Фуриа двинулся по тротуару. Хинч зашагал рядом. Складка между его розоватыми глазами разгладилась.

– Я взял машину и подвезу тебя, – предложил он, – если ты скажешь «пожалуйста».

* * *

– Я не должен был тебя слушаться! – бушевал Мелоун. – Мне следовало сказать Фуриа, что деньги взяла Голди, и сообщить ему о сейфе.

– Это испортило бы все дело, Уэс, – возразил Джон Секко. – Ты же слышал Фуриа. Они проглотили наживку Радда. Значит, это застряло у Хинча в голове, как бы он ни был туп. Дай ему время. Когда он наконец решит, что Фуриа его обманывает, с ним можно будет договориться.

– Но Голди…

– Ты сам сказал, что она обведет Фуриа вокруг пальца, если ты обвинишь ее. Не усложняй ситуацию, Уэс. Имей немного терпения.

– Но я могу все доказать Фуриа!

– Как?

– Я забыл о ключах. Арендующему сейф выдают ключ с дубликатом. Значит, у Голди есть два ключа от сейфа в Национальном банке Тогаса. Фуриа должен только обыскать ее…

– Думаешь, эта женщина настолько глупа, чтобы носить ключи при себе, Уэс? Она наверняка спрятала их где—то. О ключах я подумал в первую очередь. – Секко покачал головой. – Иди к Эллен.

Мелоун поднялся в спальню. Эллен лежала в кровати с закрытыми глазами и пузырем со льдом на лбу. У нее поднялась температура.

Мелоун сел, думая о Барбаре.

Шеф Секко посасывал трубку около телефона.

«Слава богу, что я сын фермера, – думал он. – Фермер выращивает терпение, как траву».

* * *

Телефон затрезвонил ночью во вторник, за два часа до рассвета. Секко спал на раскладушке возле параллельного аппарата на кухне, а Мелоун – на диване в гостиной у телефона. Он схватил трубку после первого же звонка. Секко тут же снял трубку кухонного аппарата.

– Алло!

– Это Мелоун? – осведомился голос, похожий на урчание пумы.

– Да.

– Это Хинч. Я не могу говорить долго. Мне пришлось ждать, пока они не отрубятся окончательно, прежде чем подойти к телефону. Предлагаю сделку.

– Да?

– Я хочу выйти из игры и готов стать свидетелем. Договорились?

– Да, – ответил Мелоун.

Секко бесшумно подошел сзади, приложил губы к уху Мелоуна и шепнул:

– Спроси его, где они.

– Где вы находитесь? – спросил Мелоун.

– Не знаю. Дом на какой—то проселочной дороге. Это недалеко.

– Телефонный номер, – прошептал Секко.

– Какой там номер телефона?

– 7420.

– 7420, – повторил Мелоун.

Секко записал номер.

– Ты можешь забрать мою девочку, Хинч?

– У Фура вся артиллерия. Голди спит с ней в одной комнате и заперла дверь.

– Тогда лучше не рисковать. Оставайся в доме. Мы будем поблизости. Если после нашего прибытия у тебя появится шанс, постарайся убежать с Барбарой. Но если с моей дочерью что—нибудь случится, Хинч, дело не выгорит, и ты отправишься за решетку. Понял?

– Да. – Хинч положил трубку.

Мелоун сел и посмотрел на шефа.

– Дай мне телефон, – велел Секко.

Мелоун повиновался.

Секко набрал 411. Прошло некоторое время, прежде чем отозвалась местная служба информации.

– Это Джон Секко. Кто у телефона – Маргарет?

– Салли, шеф.

– Слушай, Салли, это срочно. У кого в городе телефонный номер 7420? – Он снова ждал ответа. – Спасибо, Салли. И никому ни слова. – Секко положил трубку. – Дом Тэтчеров на Маккэби—роуд. Они закрыли его на зиму… Уэс!

– Я слушаю, Джон, – сказал Мелоун.

– Почему бы тебе не подняться и не сообщить об этом Эллен? Я должен позвонить в управление.

– Джон…

Секко уже протянул руку к трубке.

– Что, Уэс?

– Может быть, один человек сумеет пробраться в дом и схватить Фуриа, прежде чем он проснется?

– Ты имеешь в виду себя?

– Дай мне револьвер.

Секко покачал головой:

– Ты сам говорил, что Фуриа спит чутко, как кот, так что в кровати его не застигнуть врасплох. К тому же, Уэс, ты слишком возбужден и все испортишь. Это непростое дело даже для бригады. Позволь этим заняться мне.

– Но она мой ребенок…

– А ты один из моих подчиненных, Уэс. Один из них.

– Хорошо, – кивнул Мелоун. – Но клянусь тебе, Джон, если что—нибудь пойдет не так…

– А ты уверен, что сам сделаешь все как надо? – осведомился Секко.

Они посмотрели друг на друга.

– Лоуни, что там происходит?

Мелоун побежал наверх.

Вторник
СДЕЛКА

Мелоун покидал дом с чувством обреченности. «Я не имею права в этом участвовать, – думал он. – У меня нет ни униформы, ни оружия. Джон мне не доверяет. Эллен была права – мне не следовало обращаться к нему. Это не вина Джона – он выполняет свой долг. Я не должен был становиться копом. Из меня такой же коп, как и морской пехотинец. Нужно было действовать в одиночку – это не ухудшило бы ситуацию, поскольку она и так хуже некуда».

В отряде было двадцать два человека: восемь нью—брэдфордских полицейских, не считая шефа Секко и Мелоуна, и дюжина патрульных, вооруженных винтовками, карабинами, гранатами со слезоточивым газом и противогазами из казарм полиции штата в достаточном количестве, чтобы противостоять массовым уличным беспорядкам.

«Они не понимают, что имеют дело с психом, которому нравится убивать. Такая демонстрация силы заставит его выгнуть спину, как скунс, и выпустить струю зловонной жидкости. Он решит, что наконец сбылись его мечты о дурной славе, и отправится прямиком на тот свет, утащив с собой Бибби, а заодно и меня, так как я живым без нее не вернусь. А Эллен останутся две могилы на нью—брэдфордском кладбище. Бедняжка заслуживает лучшего… Если только Хинч не хочет жить сильнее, чем боится Фуриа. Жажда жизни снабдит его мозгами, с которыми ему не довелось родится, и он найдет способ одержать верх над Фуриа. Ты мой единственный козырь в этой игре, Хинч… Каждый избиратель голосует только один раз. Фуриа против меня. Фуриа против Хинча. Речь не идет о Фуриа против двадцати двух служителей закона с оружием в руках и горьким привкусом страха во рту…»

– Не беспокойся, Уэс, – сказал шеф Секко. – Все будет в порядке.

– Даешь мне письменную гарантию?

– Все зависит от нас самих, в том числе от тебя. Это наша единственная гарантия, Уэс.

После этого воцарилось молчание.

Оставив автомобили в четверти мили от Маккэби—роуд в предрассветной мгле, они начали приближаться к дому Тэтчеров с оружием, боеприпасами и противогазами, как взвод десантников, ощущая на языке вкус чужой смерти. «Конечно, патрульные дисциплинированны и умеют выполнять приказы, но если Фуриа почует запах крови…»

Оперативный план шефа Секко заключался в том, чтобы атаковать противника, пока его бдительность ослаблена. Фуриа неизвестно, что его убежище раскрыто; у него нет причин выставлять часового, так что на их стороне преимущество внезапности. Секко хорошо знал старый дом, построенный в 1799 году, – полы орехового дерева не скрипят, а лестницы покрыты плотными коврами… Бесшумно двигаясь в обуви на резиновой подошве, они ворвутся в комнату Фуриа с парой газовых баллонов и легко с ним справятся. Ребенок и женщина, по словам Хинча, спят в другой комнате – вторая группа одновременно займется ими. Женщина слишком умна, чтобы сопротивляться, а с Хинчем договорились заранее. Если Фуриа решит или сможет оказать сопротивление, его отправят в лучший мир, прежде чем он успеет сделать хоть один выстрел…

Небо начало сереть, и видимость становилась лучше. Шеф Секко велел всем сверить часы и присматривать за секундной стрелкой. Восемь человек скрывались за деревьями впереди дома, еще восемь – позади, а по трое – в кустах у боковых стен.

Люди позади дома видели, что бандиты наполовину сорвали заднюю дверь с петель. Проблема заключалась в парадной двери, которая была закрыта и, вероятно, заперта. Они подумывали о том, чтобы войти всем через заднюю дверь, но решили придерживаться первоначального плана. У патрульного сержанта Луиса Ломбарда имелись отмычка для замка и банка с маслом для петель, предотвращающим скрип. Ему дали сорок секунд на то, чтобы открыть парадную дверь.

Шестеро должны были оставаться снаружи на тот случай, если Фуриа каким—то образом вырвется из дома.

Казалось, неудача исключена полностью. И тем не менее…

За пятьдесят секунд до штурма сержант Ломбард, которому дали лишних десять секунд на приближение к дому, вынырнул из—за дерева. Это был крупный мужчина сорока трех лет, чей сын воевал во Вьетнаме. В одной руке он держал оружие, а в другой – банку с маслом и отмычку. Пригнувшись, сержант побежал на цыпочках через лужайку к парадной двери. Осталось не более трети пути, когда Фуриа выстрелил в него из нижнего окна в своей излюбленной манере – трижды с небольшой паузой между двумя первыми выстрелами. Из—за тусклого света первая пуля попала не в сердце Ломбарда, а в предплечье руки с банкой и отмычкой, а вторая – в руку с револьвером. Все три предмета упали в траву. Третья пуля просвистела над головой, угодив в дерево, за которым прятался Мелоун. Спасаясь от смерти, сержант пополз на четвереньках в обратную сторону, оставляя на траве кровавые следы.

Пару секунд царила тишина, а потом армия шефа Секко открыла огонь спереди и сзади. Окна первого этажа моментально превратились в черные дыры.

Стрельба продолжалась.

Добравшись до деревьев, сержант Ломбард вымученно усмехнулся, глядя на Шерма Хэмлина, который оттащил его в безопасное место, и потерял сознание.

– Прекратить огонь, оставаться под прикрытием! – рявкнул Секко. – Харри, проберись на заднюю сторону и прикажи им прекратить стрелять.

Вскоре выстрелы смолкли. Тишину нарушали стоны сержанта. Один патрульный побежал к автомобилям, другой потащил к ним раненого.

– Они могли убить Бибби, Джон, – с трудом вымолвил Мелоун.

– Нет, с ней все в порядке. – Морщины на щеках Секко казались наполненными грязью. Он схватил рупор. – Фуриа! Ты меня слышишь?

– Слышу, – отозвался вязкий голос из щели в парадной двери. – Если кто—нибудь выстрелит еще раз, я снесу девчонке голову. Я держу ее перед собой. Хотите посмотреть?

Дверь открылась шире, и Мелоун увидел белое личико с пустыми, как у куклы, глазами. Позади девочки присел Фуриа, прижимая дуло кольта к золотым кудряшкам за ее ухом.

«Она еще жива! Хинч, почему ты не бросишься на него сзади?»

– Никто не будет стрелять, если ты не выстрелишь. – Усиленный микрофоном голос шефа Секко звучал сурово, но по—отечески терпеливо. – Фуриа, дом окружен двадцатью двумя полицейскими. Тебе не выбраться. Если ты отпустишь Барбару целой и невредимой и бросишь оружие без дальнейшего сопротивления и кровопролития, окружной прокурор примет это во внимание. Что скажешь?

«Давай же, Хинч, пока Джон его отвлекает!..» Дверь распахнулась, и Фуриа выпрямился. Левой рукой он придерживал Барбару за талию. Секко вскрикнул от удивления – лицо Фуриа прикрывала маска Медведя—Папы.

«Теперь ты знаешь, Джон, с кем имеешь дело…»

– Думаете, вам удастся одурачить меня этой болтовней об окружном прокуроре? – крикнул Фуриа сквозь маску. Его правая рука размахивала кольтом, а за поясом торчал «вальтер». – Неужели вы не знали, что в голове у Хинча все, что угодно, кроме мозгов? Он не в состоянии ничего от меня скрыть. Я поработал над ним и через десять минут вытянул все о телефонном звонке отцу девчонки. Я все знаю о вашей сделке. Вот единственная сделка, на которую может рассчитывать Хинч. И не с тобой, легавый, а со мной.

Появился Хинч, держа руки, очевидно связанные, за спиной. Рот его был заткнут платком и перетянут собственным поясом. Брюки сползали к коленям, и он дергался, как танцор в ночном клубе, пытаясь удержать их без рук. Рыжие волосы падали на лицо. На подбородок стекала струйка крови. Один глаз был закрыт и распух.

– Иди, приятель, – ухмыльнулся Фуриа и пнул Хинча в поясницу. Хинч упал лицом вниз и попытался ползти к деревьям, но Фур опустил кольт и трижды выстрелил в него, снова с промежутком после первого выстрела, потом сунул кольт за пояс и выхватил «вальтер». Выражение лица прикрывавшей его девочки не изменилось.

– Ты хотел услышать мой ответ, легавый, – вот он, – сказал человек в маске. – Мелоун!

– Я здесь, – отозвался Мелоун.

– Уэс, ради бога!..

Мелоун шагнул из—за дерева.

– Я здесь, – повторил он.

– Твои дружки—легавые думают, что я притворяюсь, что Хинч измазан кетчупом и что мы разыгрываем сцену, как в кино. Подойди к Хинчу и скажи остальным, что на нем настоящая кровь и что он действительно мертв.

– Уэс, он застрелит и тебя…

Мелоун подошел к Хинчу. Хинч лежал на траве лицом вниз, поджав колени, как будто молился Аллаху. Все три пули Фуриа попали ему в затылок, превратив его в месиво.

Мелоун обернулся и кивнул.

– Возвращайся, Уэс!

– Стой на месте, Мелоун! – приказал Фуриа. – Ну что, легавые, убедились? Теперь слушайте дальше. Вы уберетесь отсюда и позволите мне, моей женщине и девчонке Мелоуна уехать. Даю вам пять минут на размышления. Если вы не уйдете через пять минут, малышка останется без головы.

Прижимая к себе Барбару, он шагнул назад и прикрыл дверь, оставив маленькую щель.

Мелоун вернулся к деревьям.

– Он не шутит, – задумчиво промолвил Секко.

– Ты выполнишь его требования, Джон? – спросил Мелоун.

Секко молчал.

– Ты должен это сделать. Он сказал тебе, что будет с Бибби, если ты не подчинишься.

– Он убил Тома Хауленда, ранил сержанта Ломбарда, прикончил Хинча у меня на глазах…

– Ты хочешь, чтобы он прибавил к списку мою дочь?

– Давай не будем пререкаться, Уэс. Даже если бы я хотел отозвать людей, у меня нет на это полномочий. Так как сержант Ломбард вышел из строя, мне пришлось бы связаться с казармами…

– На это нет времени. Фуриа дал тебе пять минут.

Секко коснулся руки Мелоуна:

– Нам придется взять его – другого выхода нет. Сначала мы используем слезоточивый газ, чтобы он не мог видеть Барбару и попасть в нее…

Мелоун дернулся, и рука шефа упала.

– Ты сделаешь это после того, что только что видел?

– У меня нет выбора.

– Зато есть у меня.

– Куда ты идешь?

Мелоун снова шагнул на лужайку. Солнце взошло, и теперь тень Мелоуна падала на траву.

– Фуриа! Ты все еще за дверью?

Щель расширилась.

– Что тебе надо?

– Слушайте – и вы, и шеф Секко. – «Почему я дрожу? Надо взять себя в руки». – Джон, я перехожу на другую сторону.

– Что?! – крикнул Секко.

– Я выдохся. Больше я не в команде.

– В какой команде? О чем ты?

– Посмотри, к чему это меня привело.

– Вернись на минуту, Уэс. Давай поговорим.

– Говорить больше не о чем.

– Но, Уэс, ты не можешь так поступить!

– Посмотрим.

– Подумай об Эллен…

– А о ком еще я думаю? Как, по—твоему, она сможет жить со мной, если я позволю Бибби умереть? Как я сам смогу жить после такого?

– Но это не выход…

Мелоун достал из кармана значок с надписью «Полиция Нью—Брэдфорда» и номером 7 – счастливым числом – и бросил его к деревьям. Солнце блеснуло на металле, как на подцепленной на крючок рыбе, прежде чем значок упал в траву.

– Фуриа, ты еще здесь?

– Я не попадусь ни на какие трюки легавых.

– Это не трюк, Фуриа. Они не хотят заключать с тобой сделку, а я хочу. Я знаю, где деньги.

– Где?

– Это моя цена. Я помогу тебе вернуть деньги и убраться из города, а ты вернешь мне дочь, когда окажешься в безопасности. У меня нет оружия, и мне наплевать, если ты украдешь миллион и доживешь до ста лет. Я хочу только получить назад моего ребенка и ради этого готов отправиться в тюрьму. Договорились?

– А что тем временем будут делать твои легавые дружки – держать меня за руку?

– Они сделают то, что я скажу. Чтобы добраться до тебя, им придется рисковать моей жизнью и жизнью Барбары, а на это они не пойдут. Верно, Джон?

– Подумай, Уэс, – сказал шеф Секко. – Фуриа никогда не отдаст тебе Барбару, что бы ты для него ни сделал. Он убьет вас обоих, как только ты поможешь ему выбраться из Нью—Брэдфорда.

– Я готов рискнуть.

– Если ты послушаешь меня…

– Я уже слушал, и это не сработало. Теперь я могу полагаться только на себя.

– Это не так…

– Это всегда было так.

– Значит, это всегда было неправильно. Нельзя уклоняться от ответственности.

– По—твоему, я уклоняюсь?

– А по—твоему?

– Хорошо, пусть так.

– Люди должны держаться вместе. Мы все в одной лодке…

– Не читай мне проповеди, Джон.

– Каждый достойный человек…

– Ко мне это не относится.

– Уэс, пока еще не поздно…

Мелоун повернулся спиной к деревьям.

– Фуриа!

– Да? – В вязком голосе слышался интерес.

– Отмени свой пятиминутный срок, чтобы я смог войти и поговорить с тобой.

– О чем?

– Ты все еще хочешь получить деньги, не так ли? Ну так без меня тебе никогда до них не добраться. Они в банковском сейфе.

– Где—где?

– Позволь мне войти, и я все объясню. Тебе не удастся вернуть деньги и смыться, учитывая, что ты убил Хинча и остался с одной Голди. Ты будешь нуждаться в помощи и сможешь получить ее только от меня. Ну как, договорились?

– Заткнись, Голди! – Щель стала еще шире. – О'кей, легавые, я отменяю пятиминутный срок, пока ваш парень пытается всучить мне свой товар. Но предупреждаю: если это трюк и вы попытаетесь ворваться в дом, пока мы разговариваем, мои первые выстрелы будут в Мелоуна и девчонку. Подними руки, коп, и входи.

Мелоун стоял в холодной прихожей Тэтчеров, пока Фуриа обыскивал его, и смотрел на Барбару, которая сидела на лестнице рядом с Голди, вцепившись пальчиками в ворс ковра и недоверчиво глядя на отца.

– Папа?

– Все будет хорошо, Бибби. С тобой все в порядке?

– Папа… – Она попыталась встать.

– Держи ее, Голди. – Фуриа шагнул назад.

Голди заставила девочку сесть, не сводя глаз с Мелоуна.

– Папа здесь, Бибби, и больше тебя не оставит.

Мелоун еще никогда не чувствовал себя таким сильным и уверенным в себе.

– Кончай распускать сопли, легавый. Выкладывай.

В руке Фуриа был полицейский кольт, который он успел перезарядить. За поясом торчал «вальтер», а ружье стояло у радиатора. Револьвер находился в четырех футах от живота Мелоуна.

– Нам лучше позаботиться о задней двери, – сказал Мелоун. – Она сломана, а снаружи восемь полицейских.

– По—твоему, я идиот? Я придвинул к двери холодильник и морозильник. – Фуриа сорвал маску Медведя—Папы, и Мелоун увидел его длинные и острые зубы. – Что это за болтовня насчет банковского сейфа? Какой болван мог украсть жалованье и положить его в банк?

– Не болван, а умница, – отозвался Мелоун. – Верно, Голди?

– Ты веришь легавому? – осведомилась Голди. – Говорю тебе, Фур, это уловка.

– Расслабься, куколка. Я хочу послушать, что у копа на уме. Допустим, Мелоун, деньги в банковском сейфе. Как мы их оттуда достанем?

– Очень просто, – сказал Мелоун. – Войдем в банк, откроем сейф и уйдем.

– И твои дружки нам это позволят?

– Позволят, пока у вас Барбара и я. Остановить вас означает убить меня и девочку – ты убедил их в этом. Так что они не станут вмешиваться.

Фуриа усмехнулся:

– А как мы откроем сейф?

– Они дадут нам банковский ключ.

Кольт уткнулся в живот Мелоуну, но он не сдвинулся с места.

– Я говорю правду.

– Да ну? За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я не знаю, как открывается банковский сейф? Нужно иметь два ключа – банковский и свой. Где же второй ключ? У тебя?

– Нет.

– Тогда у кого?

– Скажи ему, Голди, – обратился к женщине Мелоун.

– Что сказать? – отозвалась Голди. – Теперь ты понимаешь, Фур? Он пытается нас поссорить. Вот в чем его трюк.

– Погоди, – остановил ее Фуриа. – Что она об этом знает?

– Все, – ответил Мелоун. – Она украла жалованье из моего дома и сразу отнесла его в Национальный банк Тогаса. Моя жена видела только пиджак и брюки, поэтому решила, что это мужчина. Посмотри на ее лицо, Фуриа.

Лицо Голди застыло, а щеки побелели.

– Он врет, – с трудом заговорила она. – Фур, разве я когда—нибудь лгала тебе?

– Можешь это доказать? – обратился к Мелоуну Фуриа.

– Голди должна была расписаться, когда арендовала сейф. Она подписалась фальшивым именем, но со своими инициалами. У меня письмо Голди к ее сестре Нанетт – отправляйся в банк и сравни почерк. Он один и тот же.

– Покажи мне бумаги.

– Покажу в банке. Мне не позволили взять заявление об аренде.

– Вот видишь, Фур? – сказала Голди. – У него ничего нет! Кому ты веришь – ему или мне?

– Значит, ты не арендовала банковский сейф, Голди?

– Нет.

– И у тебя нет ключа?

– Нет!

– Пожалуй, нам лучше это проверить, – сказал Фуриа. – Пошли отсюда.

– Куда? – взвизгнула Голди. – Что ты собираешься со мной делать, Фур?

– Посмотреть, есть ли у тебя ключ. Пошли в комнату.

Голди поднялась.

– А если ты не найдешь его у меня, то позволишь мне сделать с этим сукиным сыном то, что он заслуживает?

– Это моя забота. – Фуриа обратился к Барбаре: – Поднимайся в спальню, девчонка.

– Делай то, что он говорит, Бибби, – сказал Мелоун. – Иди наверх и оставайся там, пока я тебя не позову.

Барбара поднялась на площадку и исчезла. Мелоун и не подозревал, что она может двигаться так быстро.

– В комнату! – приказал Фуриа встревоженной Голди, взяв ружье в левую руку и взмахнув им. – Ты тоже, легавый!

Они вошли в большую гостиную. В камине горел огонь.

– Можно, я встану поближе к огню? – спросил Мелоун. – Я замерз.

– Стой, где стоишь. Там инструменты, которые могут подать тебе разные идеи. – Фуриа повернулся к Голди: – Раздевайся.

– Что?!

– Снимай с себя все.

– При нем?

– Если он позволит себе лишнее, то умрет, прежде чем успеет получить удовольствие. Раздевайся!

Голди начала возиться с «молнией» слаксов.

– Если бы ты знал, паршивый коп, сколько раз я спасала от пули твое отродье! Вот твоя благодарность! – Она сбросила туфли, сняла слаксы и швырнула их в сторону Фуриа.

– Вряд ли Голди держит ключ при себе, – сказал Мелоун. – Она где—то его спрятала.

– Выходит, ты уже не так уверен? – усмехнулся Фуриа. – Посмотри в ее туфлях и слаксах.

Подобрав туфли, Мелоун обследовал подошвы и подкладку, потом попытался отвинтить каблуки. После этого он осмотрел слаксы и покачал головой.

– Рубашку, – приказал Фуриа Голди.

Она сняла блузку и бросила в лицо Мелоуну. Он ощупал вещь, уделяя особое внимание швам, и снова покачал головой.

– Лифчик, – сказал Фуриа.

Голди расстегнула бюстгальтер, и он упал на пол. Мелоун подошел и подобрал его. Женское тело находилось рядом с его лицом, но не вызывало у Мелоуна никаких чувств.

Он тщательно осмотрел бюстгальтер. Подкладка чашечек могла служить хорошим тайником.

– Нет, – сказал он.

– Снимай трусики, – распорядился Фуриа.

– Фур, я не могу…

– Снимай!

Она подчинилась, с ненавистью глядя на Мелоуна.

– Когда—нибудь я тебя прикончу!

– Этим займусь я. – Фуриа встал позади нее. – Нагнись, Голди.

Она разразилась ругательствами, которые Мелоун в последний раз слышал из женских уст в греческом борделе, – впрочем, на ломаном английском они не звучали так грязно. Он чувствовал себя слегка шокированным.

– Повернись!

– Пошел ты…

Фуриа силой повернул Голди. Вскоре он отошел в сторону и поднял кольт.

– Тебе конец, легавый. Я предупреждал, чтобы ты не пытался меня одурачить.

– А я предупреждал, что она слишком умна, чтобы держать ключ при себе.

Кольт слегка опустился.

– Тогда где он?

– Она спрятала ключ там, откуда может быстро его достать. Он должен быть в этом доме.

Фуриа бросил взгляд на диван, где лежали пальто и шляпка Барбары, а также два открытых чемодана. Очевидно, он велел Голди упаковать вещи рано утром, когда начал подозревать Хинча.

– Ее чемодан – коричневый. – Фуриа взмахнул револьвером. – Пошарь там.

Мелоун начал рыться в коричневом чемодане. Он был уверен, что ключа там нет, и оказался прав. На всякий случай он осмотрел другой чемодан – с тем же результатом.

Когда Мелоун выпрямился, Голди одевалась, а Фуриа смотрел на нее.