Текст книги "Тайна американского пистолета"
Автор книги: Эллери Куин (Квин)
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Я раскрыл рот от удивления, а Эллери снова усмехнулся.
– Закрой рот, Дж. Дж., ты похож на рыбу, выброшенную на берег. Что, черт побери, так сильно тебя поразило? Это всего лишь логический вывод из цепочки правильно подобранных фактов.
Продюсеры используют каскадеров в самых рискованных случаях, и этих людей выбирают по двум важным признакам. Первый: они должны комплекцией походить на звезд, которых дублируют. Второй: они должны уметь выполнять все то, что умеют звезды, и даже больше, поскольку именно им вменяется в обязанность исполнять настоящие трюки. Дублеры кинозвезд из вестернов, несомненно, должны уметь превосходно скакать верхом, бросать лассо, возможно даже метко стрелять. Чаще всего сходство лиц не столь важно, поскольку фильм может быть смонтирован так, что лицо каскадера останется за кадром; но бывают поразительные случаи, когда дублеры не только делают то, что умеют делать звезды, но и удивительно походят на них внешне. Чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что человек, убитый на арене, был старым дублером Бака Хорна. Для подтверждения моего предположения я отправил в Голливуд телеграмму узнать через студию, имелся ли у Хорна такой дублер, и через несколько дней получил ответ! Я оказался прав.[22]22
Мистер Квин еще раз подчеркнул это. Он послал телеграмму в Голливуд, вдохновленный размышлениями, так что, как он оправдывается в «Вызове читателю», содержимое телеграммы, подтверждающее его догадку, не имело особого значения.
[Закрыть] Такой дублер был, но студия потеряла с ним связь с тех пор, как Бак Хорн снялся в последнем фильме три или четыре года назад, и они понятия не имели, где он мог сейчас находиться. Имя дублера, сообщенное мне в телеграмме, было явно псевдонимом и не могло быть мне полезным. Но, даже не имея этого подтверждения из Голливуда, я был бы совершенно уверен, что моя теория насчет дублера верна.
Мне оставалось лишь поднять вверх руки.
– Так мне остановиться? – спросил Эллери.
– Господи, нет! Я просто хочу склонить пред тобой голову. Продолжай, ради бога.
Эллери выглядел смущенным.
– Я ничего тебе больше не скажу, – сердито сказал он, – Если ты будешь продолжать нести подобную ерунду. На чем я остановился? О да! Следующий вопрос напрашивался сам собой: почему Хорн тайно сговорился поменяться местами со своим старым дублером во время выступления, не сказав об этом ни Кит, ни Гранту? Поскольку подлинность их удивления при виде мертвого тела не вызывала сомнения. Итак, тут были две простые причины. Первая: Бак неожиданно заболел или, еще хуже, не захотел разочаровывать свою публику и был слишком горд, чтобы признаться в этом Кит, своему лучшему другу Гранту и Марсу. И вторая: его представление включало такие трюки, которые Бак был не в состоянии выполнить. Но Бак и не думал неожиданно заболевать: накануне доктор родео осмотрел его и признал в отличной форме, если верить словам Кит и самого доктора. Может, он неожиданно заболел в промежутке после осмотра и перед представлением? Это означало бы, что ему пришлось бы все подстроить в очень короткое время. Но факты указывали на то, что подмена была задумана не в день представления, а за день до него. Во-первых, накануне к нему в отель приходил посетитель. Во-вторых, он взял из банка большую часть своего вклада. Кажется совершенно ясным, что он зашел к своему дублеру накануне выступления, отдал один из своих револьверов и плату за услугу – те три тысячи долларов, снятые им со счета в банке или их часть. А также свой костюм – помнишь, Грант сказал, что на последней репетиции Бак выступал не в костюме, а в обычной одежде, несмотря на то что все остальные статисты были в костюмах. Тот факт, что все было спланировано по крайней мере за день до обследования Бака доктором, исключал возможность того, что Бак нанял дублера из-за внезапной болезни уже после обследования.
– Звучит довольно разумно! – согласился я.
– Это и есть разумно. Предположение, будто Бак оказался не в состоянии выполнить трюки, также несостоятельно. Последняя репетиция прошла без сучка и задоринки, и не приходится сомневаться, что на ней выступал сам Хорн. Почему Хорн сам выступал на репетиции, а не дублер, спросил я себя. Видишь ли, он тогда разговаривал со многими: с Вуди, Грантом, Кит, которые, как бы ни было сильно его сходство с дублером, не могли быть обмануты в личной беседе. И еще: он выписал чек Гранту у него на глазах, сразу же после репетиции, Грант обменял чек на деньги; и я выяснил, что чек прошел через банк. Таким образом, не вызывает сомнения, что подпись Хорна была настоящей, из чего следует, что на репетиции был ни кто иной, как сам Хорн. Но поскольку репетиция – это дублирование настоящего представления и поскольку Хорн отлично справился со всеми трюками на репетиции, что подтверждается показаниями Гранта и Керли, тогда совершенно очевидно, что ничего невыполнимого для Хорна в представлении не было.
Если же Бак и не думал неожиданно болеть и в его программе не было ничего такого, с чем он не смог бы справиться или боялся, что не справится, то почему он разыскал своего старого дублера и заплатил ему за то, чтобы тот его заменил? Более того, почему, когда его дублер был убит, Бак не открыл все полиции? Будь он невиновен в преступлении, он бы чувствовал себя обязанным признаться в подмене.
На ум приходило вот какое объяснение – в случае, если Бак Хорн был невиновен. У него имелся враг, о чьих намерениях он был заранее предупрежден, поэтому он и нанял дублера, дабы тот заменил его. Таким образом, он сознательно принес в жертву дублера. Тогда понятно, почему после убийства он не признался в подмене, ведь до тех пор, пока враги Хорна будут считать его мертвым, он будет оставаться в безопасности. Но в таком случае Хорн наверняка постарался бы тайно дать знать о себе своим близким – Кит или лучшему другу Гранту. Это была одна из причин, по которой я настоял на том, чтобы за Грантом и Кит неустанно следили, проверяли их корреспонденцию, прослушивали телефонные разговоры. Но из этого ничего не вышло – от Хорна не было весточки. Явная неудача Хорна связаться с приемной дочерью или другом заставила меня отбросить теорию о его добровольном исчезновении из-за известного ему врага и предположить другую, единственно возможную теорию, которая учитывала бы исчезновение Хорна и смерть человека, принятого за Хорна. Она состояла в том, что вечером, перед самым открытием родео, Хорн был похищен своим врагом или врагами и его комната по неизвестной причине была захвачена дублером; затем дублер был убит или своими же, или кем-то из друзей Хорна, который каким-то образом обнаружил подмену. Но это была очень слабая и несостоятельная теория, которую мало что подтверждало – никакого требования денег от похитителей не поступало, к тому же не было явного мотива. Так что, хотя я не мог полностью отвергнуть эту теорию, как невозможную, я отставил ее и стал разрабатывать более обещающую линию. В то же время очень слабая надежда на ее подлинность не давала мне обнародовать то, что я знал об убитом мужчине. Сделай я это преждевременно, без окончательного подтверждения фактами, я мог бы ошибиться и обречь на смерть самого Хорна.
Я, разумеется, не мог предвидеть убийства Вуди.
Эллери немного помолчал, и, судя по его хмурому виду, было ясно, что история со смертью однорукого ковбоя ему неприятна. Я знал, как он всегда гневался, когда читал детективные романы, в которых писатели позволяли своим сыщикам бездействовать, оставаясь милыми и умными, в то время как вокруг них один за другим падали трупы.
Он вздохнул:
– И на этой стадии я задал себе уместный вопрос: раз простое объяснение исчезновения Хорна и убийства его двойника лишено смысла, возможно ли, чтобы Хорн сам убил двойника? И тут я обратился к остальным четырем важным уликам, которые увидел с самого начала следствия Они не только сужали поле вероятности, но ставили убийцу в определенное положение, которому Хорн, если он был убийцей, должен был бы соответствовать.
Две из них касались топографии арены «Колизея» и природы смертельной раны убитого. Арена – самое нижнее место в амфитеатре, это естественно; даже первые ярусы зрительских мест, а также ложи находятся выше пола арены на десять футов. Однако пуля в обоих убийствах вошла в тело жертв, следуя заключению доктора Праути, определенно по нисходящей линии. Другими словами, выстрелы в обоих случаях производились сверху – так сказать, со зрительских мест. В то время как все восприняли это за непреложную истину, я усмотрел тут вопрос, который необходимо было выяснить прежде, чем мы могли бы со всей убедительностью утверждать, что стреляли сверху. Каково было точное положение тела жертвы в тот момент, когда пуля вошла в него? Заключение, что выстрел был произведен сверху, было бы правильным только в том случае, если бы тело жертвы в момент вхождения в него пули находилось в нормальном прямом положении, то есть под прямым углом к поверхности пола и по отношению к спине лошади, – то есть не было бы резко наклонено вперед или назад или в какую-либо сторону.
Я сдвинул брови.
– Подожди. Я не успеваю за тобой.
– Я проиллюстрирую. Джуна, будь хорошим мальчиком принеси мне бумагу и карандаш.
Джуна, который сидел с широко раскрытыми глазами во время всей беседы, подскочил и принес требуемые предметы. Эллери какое-то время что-то рисовал. Затем поднял глаза.
– Как я уже сказал, невозможно определить угол пули, пока не определишь точного положения тела в момент ее вхождения. Увеличение масштаба на снимках, на которых изображены тела обеих жертв в момент поражения, показывает, что их тела были наклонены в сторону от седла вправо под углом тридцать градусов от вертикали. То есть влево с точки зрения жертвы и вправо с точки зрения наблюдателя или камеры; я буду говорить «вправо», чтобы избежать путаницы. А теперь посмотри на эти рисунки.
Я поднялся и подошел к его стулу. Эллери нарисовал четыре небольшие картинки.
– Первый показывает тело жертвы в нормальной прямой позиции, как доктор Праути видел это. Маленькая стрелка над сердцем фигурки показывает направление пули, вошедшей в тело. Праути утверждал, что она шла сверху под углом в тридцать градусов к уровню пола. Второй рисунок показывает фигуру жертвы в той же самой позиции, то есть тело находится точно под прямым углом к спине лошади; продленная пунктиром стрелка дает более наглядную интерпретацию траектории пули; линия явно идет сверху вниз, как ты видишь, и должна подтверждать заключение о том, что стреляли сверху. Ну что ж, это заключение было бы верным, если бы жертва действительно оставалась в седле прямой, как показано на рисунке. Но тело жертвы не оставалось прямым: в соответствии с заснятыми кадрами оно наклонилось вправо под углом в тридцать градусов, как это видно на третьем рисунке!
На третьем рисунке тело наклонено вправо, как это и было на самом деле, определяя траекторию вхождения пули. Раз пуля вошла в тело, откуда бы мы на него ни смотрели – с полу, сидя прямо, наклонившись назад или наклонившись в сторону, ее траектория всегда будет оставаться неизменной по отношению к телу; если тело отклонилось бы, то траектория пули отклонилась бы вместе с ним; их позиции по отношению друг к другу неизменны… На четвертом рисунке траектория пули продлена пунктирной линией в сторону наклона тела, и что же мы видим? Что эта линия на самом деле параллельна полу! Другими словами, тело дублера и тело Вуди (поскольку оба были приблизительно одинаковыми) наклонились на тридцать градусов вправо, и место вхождения пули показывает горизонтальное, а не нисходящее направление! Показывает, что стреляли не сверху, а по прямой!
Я кивнул.
– И конечно же причина, по которой Праути пришел к заключению, что пуля была выпущена сверху вниз, исходила из его предположения, будто всадник скакал, сидя в седле прямо как статуя. Но он наклонился на тридцать градусов, отсюда и заключение об угле траектории пули в тридцать градусов.
– Довольно путано, – засмеялся Эллери, – но в принципе правильно. Теперь, когда я это знал, я исключил сразу два класса подозреваемых – и с каким большим охватом я его произвел! В первый входили все те, кто сидел на зрительских местах, включая первые ярусы и ложи, находящиеся на десять футов выше уровня пола арены. Выстрел с этой высоты, направленный на всадника в склоненном положении, повлек бы еще больший наклон траектории, более чем в шестьдесят градусов, если тебя интересуют математические выкладки. Внешне это выглядело бы так, как если бы жертву застрелили с крыши! Второй класс подозреваемых, который я исключил, – это люди, возившиеся на установленной кинокомпанией платформе, так как сама платформа также возвышалась над полом арены на десять футов. Любой, кто стрелял бы с этой высоты, направил бы пулю вперед, а не с правой стороны – фронтальная съемка камерой доказывает это. Более того, направляющая линия снова составляла бы больше чем тридцать градусов по нисходящей.
Но траектория пули оставалась параллельна полу, как я только что доказал. Тогда убийца, чтобы таким образом поразить жертву, сам должен был сидеть на лошади! Ты это понимаешь?
– Я же не идиот, – обиделся я.
Эллери усмехнулся:
– Не обижайся. Я не совсем уверен, что это так уж очевидно. Однако это чистой воды дедукция. Если убийца стоял бы на полу арены, то тогда пуля показала бы слегка восходящее направление. Если убийца находился бы среди зрителей, то траектория пули показала бы нисходящее направление. Значит, для того, чтобы пуля вошла в тело по строго параллельной полу линии, убийца должен был, как я уже сказал, находиться на той же самой высоте, что и жертва, и стрелять по прямой. Раз жертва сидела на лошади, значит, и убийца тоже должен был сидеть на лошади. И стрелять из оружия, поднятого до уровня груди!
Отсюда следовало, что единственными подозреваемыми могли быть всадники на арене, то есть труппа статистов, преследовавших жертву. Кроме труппы оставался еще один всадник – Дикий Билл Грант. Но Грант не имел возможности выстрелить: оба раза в момент убийства он стоял точно в центре арены. Камера показала жертвы фронтально, что означает, что выстрелы, пронзившие их тела справа, должны были быть произведены в определенном направлении от ложи Марса. Но Грант на самом деле находился лицом к жертвам, как и камера. Значит, Грант не мог быть убийцей. Зато вся труппа находилась прямо под ложей Марса в момент, когда были произведены выстрелы. И это означало, что убийцей мог быть только всадник.
– Я это понял, не сомневайся, – сказал я. – Чего я не могу понять, так это почему ты позволил обыскать и томить взаперти двадцать тысяч ни в чем не повинных зрителей, когда ты отлично знал, что ни один из них не мог быть убийцей?
Эллери скосил взгляд на пламя.
– Вот здесь, Дж. Дж., ты совершаешь тривиальную ошибку, путая определения. Тот, у кого находилось оружие, не обязательно был убийцей. Знаешь, есть такое понятие, как соучастники. Убийце-всаднику было бы относительно просто в суматохе, последовавшей после каждого убийства, перебросить оружие через перила кому-то из зрителей. И, разумеется, не подлежало сомнению, что оно будет найдено. Отсюда и героические усилия.
Но убийца находился среди всадников на арене, и он – предположительно Хорн – должен был действовать как член труппы! Как же ему следовало поступить? Да очень просто. Я сказал себе: «Естественно, он теперь не Бак Хорн, а кто-то другой». Он загримировался, замаскировался под другого. Не такая уж трудная задача для бывшего актера. Как выглядел Хорн? Я знал, что у него седые волосы. Совершенно очевидно, что для маскировки он перекрасил волосы. Затем надел другой костюм, слегка изменил осанку, походку, голос – он легко мог бы обвести вокруг пальца людей, которые знали его лишь поверхностно. И потом, обрати также внимание на его хитрый психологический прием с изуродованной щекой. Такое уродство, с одной стороны, привлекает внимание, отвлекая от всего остального. С другой стороны, люди стараются избегать открыто смотреть на изуродованное лицо из опасения оскорбить несчастного. Я готов аплодировать тонкой изобретательности Хорна.
– Подожди, – остановил я Эллери. – Мне кажется, я могу обвинить тебя в одном серьезном промахе; надеюсь, ты сделал это непреднамеренно. Если ты был так уверен, что Хорн ведет себя как один из членов труппы, почему ты не выстроил их в одну линию и не устроил досмотр, а?
– Резонный вопрос, – согласился мой друг. – Но ответ также резонный. Я не стал выстраивать их в одну линию, чтобы обнаружить подставное лицо, потому что было очевидно, что Хорн играет в какую-то игру. Не так часто случается, что преступник по собственной воле остается на месте совершенного им преступления. Почему Хорн это сделал? Почему, если он хотел совершить преступление, он выбрал такой сложный и рискованный способ? Темная улица, выстрел, быстрое бегство – ему ничего бы не стоило убить свою жертву обычным способом. Однако он выбрал трудный путь. Почему? Я должен был это узнать. Я хотел дождаться, когда он сам себя выдаст. На самом деле ему пришлось ждать. Оставалось еще что-то, что он должен был сделать, – как оказалось, убить Вуди. Я объясню это в ближайшее время.
Вдобавок ко всему, – продолжил Эллери, немного хмурясь, – имелся целый ряд фактов, бросающих вызов моему любопытству и, полагаю, моему интеллекту. Помимо мотива, который оставался для меня настоящей загадкой, – что, черт возьми, случилось с орудием убийства? Это была трудная головоломка. И тогда, не закончив дело, – если я снял бы маску с Хорна и он упрямо отказался бы говорить, – мы не смогли бы с уверенностью доказать его виновность.
Впрочем, я не стал спешить с разоблачением Хорна, не предвидя – не имея ни малейшей причины для предвидения – другого убийства.
Эллери вздохнул:
– Я испытал из-за этого много неприятных моментов, Дж. Дж. В то же время я начал отираться вокруг труппы, пытаясь засечь Хорна, не вызвав его подозрений. Но ничего не достиг. Ковбои оказались замкнутыми, и мне ничего не удалось от них добиться. Индивидуальные черты каждого словно потонули в их общей маске. Я обхаживал Кит, водя ее по светским тусовкам, в тщетной надежде, что Хорн попытается связаться с ней.
Но после убийства Вуди – сразу же, на следующий день – один из членов труппы исчез. Человек по имени Бенджи Миллер, который был нанят в труппу перед самым открытием родео по письменной рекомендации самого Хорна! Человек, который внешне, если не принимать во внимание цвет волос и отвратительный шрам, мог быть Хорном. Человек, которому – и это, как оказалось, стало решающим аргументом, что я сейчас покажу, – в письме было дано разрешение самого Хорна ездить верхом на его любимце Индейце. При том, что не имелось никакой вразумительной причины, почему сам Хорн не мог бы выступать на своем обожаемом коне в вечер открытия родео. Эти факты не оставляли мне сомнения в том, что исчезнувший Миллер и был Баком Хорном. Более того, Бак Хорн удовлетворял основному признаку убийцы: он находился на арене верхом в момент обоих убийств.
Я вздохнул.
– Второй признак выводился из пятой и шестой улик. Насчет пятой я был уверен сам, будучи зрителем и получив подтверждение из звукового фильма, снятого командой майора Керби, а также и из доклада лейтенанта Ноулса. После того как Грант подал сигнал начинать погоню, я запомнил лишь один залп из револьверов всадников, гнавшихся за предполагаемым Хорном. Всего несколько секунд прошло между залпом и падением всадника – настолько коротких, что не оставалось времени для еще одного выстрела, после чего люди и лошади сбились в кучу, и какая-либо стрельба стала невозможной. Так что не возникало сомнения насчет того факта, что произведен был всего один залп: в доказательство этого мы впоследствии обнаружили, что каждый ковбойский револьвер выстрелил всего раз.
И теперь остается шестая улика: из всех этих револьверов, включая оружие Хорна и сумасшедшего Теда Лайонса, не могло быть произведено рокового выстрела; лейтенант Ноулс твердо заявил, что смертоносная пуля могла быть выпущена только из пистолета 25-го калибра, но отобранные у ковбоев стволы, кроме одного, были револьверами 38-го калибра. Баллистические тесты показали, что двадцать пятый автоматический, принадлежавший Теду Лайонсу, не был оружием, из которого совершили убийство.
Что это означало? Только одно: если убийца был членом труппы и в то же время из проверенного оружия труппы не вылетела смертоносная пуля, тогда убийца воспользовался оружием, которое мы не проверили. Но ты спросишь, как такое возможно? Ты скажешь: «Ваши люди тщательно обыскали всех и вся и не нашли орудия преступления». На что я отвечу: «Убийца где-то его спрятал». Давай оставим это на некоторое время. Главное, что он использовал двадцать пятый автоматический, а поскольку производился только один выстрел, он, должно быть, стрелял в тот момент, когда стреляла вся труппа. Другими словами, убийца имел при себе также пистолет, заряженный роковой пулей, которую он выпустил в тот самый момент, когда стрелял из холостого револьвера, то есть он стрелял обеими руками одновременно! Да, да, убийца отлично стрелял обеими руками одновременно!
– Однако, – возразил я, – чем ты доказываешь свое предположение насчет того, что убийца стрелял из пистолета и револьвера одновременно? Разве не ты говорил, что залп был неровным?
– Да. Но вспомни, что руки у всадников были подняты вверх – они выпустили холостые заряды в крышу. Я считаю, что убийца не хотел выделяться и боялся навлечь на себя подозрение; он также должен был выстрелить в крышу холостым зарядом вместе с остальными; и мы знаем, что он так и поступил. Но поскольку после единственного залпа выстрелов больше не последовало, я справедливо пришел к заключению что его вторая рука держала роковое оружие и спустила курок приблизительно одновременно с общим залпом.
А теперь вернемся к этому любопытному вопросу насчет безупречного владения оружием обеими руками. Возможно ли такое? Разумеется, хотя не обязательно. В данном случае это оказалось возможным, а значит, след снова вел к Баку Хорну, который много лет пользовался двумя револьверами сразу. Человек, стреляющий из двух револьверов, должен владеть ими в одинаковой степени. Бак был не только логически выведенным мною подозреваемым, но он также удовлетворял двум очевидным признакам убийцы. Он не только умел стрелять из двух револьверов, но он был также отличным стрелком – что подтверждается. Человек который выпустил роковую пулю, был отличным стрелком – для него не составляло особого труда выпустить всю обойму, прежде чем смолкнет эхо выстрелов.
Но как он избавился от пистолета столь хитро, что никакие усилия полиции не позволили отыскать его? Исчезновение пистолета было самой загадочной чертой обоих преступлений. – Эллери помолчал. – Я проник в этот секрет только после того, как был убит этот однорукий хвастун, Вуди.
– Я долго ломал над этим голову, – честно признался я. – Насколько мне известно, ни одно из объяснений в газетах не приводилось. Куда, черт побери, он его дел? Или ты это тоже разгадал до окончания следствия?
– Я знал ответ в тот же день, когда был убит Вуди, – мрачно ответил Эллери. – Позволь мне вернуться ненадолго назад. Совершенно очевидно, что оба убийства были совершены одним и тем же преступником: обстоятельства были одними и теми же, и невероятное исчезновение пистолета, несмотря на очередные утомительные поиски, указывало на то, что во втором случае преступник применил тот же самый метод, что и в первом. Исчезновение оружия после убийства Вуди являлось важным доказательством того, что мы имеем дело с одним и тем же убийцей.
Итак, зачем Хорн убил Вуди, лучшего наездника, до своего исчезновения? Тот факт, что оба мужчины были соперниками, слишком слаб, чтобы объяснить убийство; на самом деле у Вуди имелся куда более веский – на поверхности – мотив убить Хорна, чем у Хорна – убить Вуди, потому что именно Вуди затеял ссору из-за того, что Хорн занял его доходное место. Нет, здесь могло быть только одно вразумительное объяснение: каким-то образом Вуди обнаружил подмену и догадался, что Хорн совершил первое преступление. Если бы он открыто сказал «Миллеру», что знает, кто он на самом деле, то Хорну пришлось бы его убить, дабы спасти свою шкуру.
– Очень хорошо теоретизировать, – съязвил я, – но мне кажется, ты продолжаешь пользоваться только иллюстративными доказательствами.
– Я стараюсь, – пояснил Эллери, – и считаю, что могу обеспечить подтверждение теории, которая убедит даже тебя, фому неверующего. Где подтверждение? В десяти тысячах долларов, которые были украдены у Керли из зеленого сундучка и которые почти сразу же нашлись в комнате Вуди.
– Но как это подтверждает твою теорию? – удивился я.
– А вот как. Исследование ограбленного сундучка выявило, что Вуди не крал этих денег. Опять лишь догадка, скажешь ты. Вовсе нет. Замки на сундучке выворачивали до тех пор, пока не слетели петли. Обе петли были вывернуты в одном направлении – назад к крышке сундучка. Петли крепились по обеим сторонам сундучка, помнишь, а не спереди. Теперь ты понял?
– Нет, – честно признался я.
– Это так просто, – печально произнес Эллери. – Обыкновенный человек стал бы крутить в одном направлении и той рукой, которая для него предпочтительней, особенно если выкручивание требует силы. Если ему нужно выкрутить два петельных скрепа, то он будет выкручивать сначала правую петлю правой рукой (если он правша), затем повернет сундучок и примется выкручивать левую петлю снова вправо все той же правой рукой. В таком случае петли будут вывернуты в противоположных направлениях, а не в одном, как мы обнаружили в случае с сундучком Керли. Но мы сейчас говорим об обычных людях, которые, как правило, предпочитают работать какой-то одной рукой. Но вспомни о Вуди – у него вообще была только одна рука! И он мог бы вывернуть сначала первую петлю, а затем, повернув сундучок другой стороной, вторую; в таком случае петли оказались бы вывернутыми в противоположных направлениях. Однако они были вывернуты в одном и том же направлении. Значит, это сделал не Вуди. Отсюда вывод – Вуди этих денег не крал.
Кроме того, будь Вуди вором, разве он оставил бы деньги в незапертом ящичке собственного туалетного столика чтобы их обнаружили даже при самом поверхностном обыске? То, что деньги лежали в незапертом ящичке, доказывает, что Вуди ничего не знал об их краже. Но если он не клал деньги в ящичек сам, значит, он ничего не знал о краже и деньги подложили к нему в ящичек, чтобы подставить его.
Но давай вернемся к ограбленному сундучку. Тот факт, что петли были вывернуты в одном направлении, наводит на мысль, что они были вывернуты одновременно – вор схватил каждой рукой по петле и вывернул одним движением сразу обе в сторону крышки сундучка. Но что нам это дает? Тут нужны две сильных руки, вот что. Этот металл – хоть слабый и плохой, тем не менее металл; потребовалось бы немалое усилие, чтобы вывернуть одну петлю даже предпочтительной рукой, то есть более сильной рукой; однако вор приложил одинаковую силу обеими руками сразу. На что это указывает? Определенно на вора, хорошо владеющего обеими руками одновременно. Да-да, я это знаю, – поспешно продолжил Эллери, уловив возражение по моим губам. – Я знаю, ты скажешь, что это ненадежное заключение. Но оно давало намек, и ты не можешь этого отрицать. Если вор отлично владел обеими руками одновременно, как Бак Хорн, то это что, простое совпадение? Я был совершенно убежден, что именно Бак Хорн похитил деньги Керли Гранта.
Но за каким чертом нужно было Хорну или Миллеру, или назовите его как хотите, красть деньги Керли – деньги сына своего лучшего друга? От отчаяния? От крайней нужды? Или, может, алчность взяла верх над дружбой? Итак, если Хорн украл деньги, то откуда стало известным, что они оказались в комнате Вуди в тот же самый день? Значит, Хорн, каково бы ни было объяснение, не крал денег из алчности; я думаю, ситуацию легко реконструировать.
Вуди каким-то образом догадался, что Миллер – это Хорн, и сказал ему об этом. Что стал бы делать в данном случае человек вроде Вуди?
– Шантажировать – требовать деньги, – подсказал я.
– Именно так. Хорн должен был усмирить Вуди таким образом, чтобы тот замолчал навеки. Хорн воспользовался тем, что Керли Грант получил наследство. Он украл деньги, отдал их Вуди – который не имел времени заподозрить, что это деньги Керли, и не видел причины прятать их – он просто убрал их в ящичек своего туалетного столика. Хорн знал, что к тому моменту, когда обнаружится пропажа денег, Вуди будет уже мертв, деньги найдут и отдадут Керли и никто – кроме Вуди, естественно! – не пострадает. Каким хитроумным был Хорн! Заплати Хорн Вуди своими деньгами, он никогда не смог бы вернуть их назад, даже если бы они были обнаружены в ящичке Вуди; как Миллер он не мог притязать на них. Однако, позаимствовав деньги у Керли, он сберег свои собственные, а Керли получил свои деньги обратно. Словом, все указывало на Бака, как на преступника.
– Однако он страшно рисковал, – заметил я, передернул плечами. – Что бы он делал, если бы его опознали?
– Трудно сказать, – задумчиво ответил Эллери. – Однако риск был не столь велик, как ты думаешь. Кроме Вуди только два человека могли опознать его, поскольку знали очень близко: Кит и Дикий Билл Грант. Хотя даже Кит, по ее собственному признанию, в последние годы редко виделась с отцом. Но если бы она каким-то образом узнала, кто такой Миллер на самом деле, Хорн мог бы положиться на ее молчание. То же самое, несомненно, относилось и к Гранту, ближайшему другу детства. И тем не менее я заподозрил, что Грант обо всем догадался после первого убийства; он был на грани нервного срыва. В день убийства Вуди он, видимо, поймал чей-то взгляд и побледнел как смерть; я не сомневаюсь, что он увидел лицо Миллера, напомнившее ему о том, что Миллер – это Хорн.
Эллери зажег следующую сигарету и принялся тихонько попыхивать ею.
– Именно в расчете на старую дружбу с Грантом, на которого Хорн так полагался, и была расставлена ловушка, в которую Хорн угодил, вернувшись после своего исчезновения. Я знал, что его заставит вернуться только одно: угроза, что Грант, его лучший друг, или Кит, которую он считал своей дочерью, могут быть обвинены в его собственных преступлениях. – Эллери помолчал. – Полагаю, это был никудышный трюк, но я не мог удержаться. Я использовал Гранта как живую приманку по понятным причинам, зная, что преданность старинному другу не позволит Хорну бросить Гранта в беде и не даст осудить его за преступления, которые он не совершал. Но как было подставить Гранта, чтобы его немедленно арестовали? Единственным способом – подбросить важную улику. А что могло быть важнее оружия убийства? Тот факт, что Грант не мог совершить эти преступления, так как находился не в том месте, не имел значения. Никто, кроме меня, не стал анализировать и проверять угол и траекторию пули. Я также знал, что после ареста Гранта события примут стремительный оборот.