Текст книги "Тайна американского пистолета"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21
НА ЭКРАНЕ

Эллери проснулся оттого, что его энергично трясли.

– Вставайте! – орал ему в ухо Джуна. – К вам пришли.

Эллери заморгал и потянулся за халатом. Посетителем оказался нагловатого вида молодой человек с большим желто-коричневым конвертом в руке.

– От майора Керби, мистер Квин, – объявил он. – Мне велено сказать, что снимки только что отпечатали. – Он положил конверт на стол и удалился, весело насвистывая.

Эллери надорвал конверт. Внутри оказалась дюжина свежих, заворачивающихся по краям фотоснимков. Они отражали последние мгновения земного существования ныне покойного Однорукого Вуди.

– А-а, – с удовлетворением протянул Эллери. – Этот майор Керби – настоящее сокровище. Предвосхищает любое твое желание. – Он исследовал серию почти неотличимых друг от друга снимков со скрупулезным вниманием. Оставалось лишь удивляться, насколько точно они совпадали со снимками смерти Бака Хорна. Не считая самой фигуры Вуди, с характерными особенностями его левой культи, это могли быть те же самые фотоснимки, которые Эллери рассматривал в проекционной майора Керби месяц назад.

И снова камера выхватила лошадь и всадника в момент попадания пули. И снова тело лошади оказалось параллельным треку, и снова последовательность снимков отражала как Вуди наклонился влево, в то время как его лошадь на микрометр удлинилась, огибая северный поворот овала.

– Здесь нет ничего удивительного, – сказал сам себе Эллери. – Точное повторение условий. Естественно, что феномен повторяет самого себя. Всадники подчиняются законам природы, я надеюсь.

Он провел еще какое-то время, изучая главные снимки, отражающие смерть Вуди. На фронтальном снимке было видно, как тело однорукого всадника отклонилось на тридцать градусов от перпендикуляра в сторону южного края арены. Точно так же, как наклонилось тело Бака Хорна. Из-за крапчатой расцветки куртки Вуди и его выступающей левой культи было трудно разглядеть проделанное пулей отверстие. Но по выражению его лица было ясно видно, на каком снимке он умер.

Эллери в задумчивости положил снимки в секретер и механически принялся поглощать приготовленный Джуной завтрак.

– Когда ушел инспектор? – спросил он с набитым ртом.

– Уже давно, – ответил Джуна. – Послушайте, когда вы его схватите?

– Кого?

– Убийцу! Ходит повсюду и убивает людей, – мрачно проворчал Джуна. – Мне кажется, что его следует поджарить.

– Поджарить?

– На электрическом стуле! Вы же не позволите ему смыться после всего?

– Я что, Господь Бог? – спросил Эллери. – Ты пытаешься переложить на мои хрупкие плечи страшную ответственность. Однако я думаю – нет, я знаю, – что гонки уже начались. Ладно, давай кофе, сынок. Отец не говорил, что он собирается заглянуть в проекционную после полудня?

* * *

Полдень застал Эллери сидящим в проекционной майора Керби рядом с ссутулившимся инспектором, у которого под усталыми глазами, казалось, добавилось еще несколько глубоких морщин. Майор Керби на пару минут исчез.

– Может, мы увидим что-то важное на этой пленке, которую отсняли вчера, – предположил инспектор без особого энтузиазма и уставился на белый экран.

– Двадцать пятый автоматический не найден? – спросил Эллери.

– Говорю тебе, это просто невозможно… Нет.

– Должен признать, что это изначально трудная задачка. Но у нее есть простое объяснение. Я в этом уверен. Все, что в человеческих силах, было сделано, и все же… Доктор Праути подтвердил диагноз об угле вхождения пули Вуди?

– Сегодня утром. По его словам, этот угол вхождения практически совпадает с углом вхождения пули Бака Хорна.

В комнате появился улыбающийся майор Керби.

– Вы готовы, джентльмены?

Инспектор мрачно кивнул:

– Начинай, Джо, – и майор уселся рядом с Эллери.

В комнате мгновенно стало темно, и из репродукторов у экрана полился звук. На экране промелькнула эмблема компании майора, затем первые заголовки объявили об убийстве в «Колизее», втором за этот месяц, при тех же самых обстоятельствах.

Они смотрели молча. Сцены и звук плыли чередой. Они видели Гранта, слышали его объявление, видели, как открылись западные ворота, как появился Вуди и труппа, как они промчались по треку, как остановились; слышали продолжение речи и сигнал Гранта, ответный выстрел Вуди, видели начало погони… Все было предельно ясно и грустно. Пока сцена падения Вуди на трек прямо под копыта сбившихся в панике лошадей и последовавшие за этим жуткие кадры не вывели их из состояния летаргии.

Когда все закончилось и снова зажегся свет, они остались сидеть, устало созерцая погасший экран.

– Боже, – простонал инспектор, – просто мороз по коже. Чего и следовало ожидать. Простите за беспокойство майор. Думаю, нам пора подавать в отставку.

Но в глубине глаз Эллери мелькнула какая-то догадка. Он резко повернулся к майору:

– Мне это мерещится, майор, или этот фильм был длиннее того, который вы демонстрировали нам после смерти Хорна?

– Э? – Майор удивленно посмотрел на него. – Намного длиннее, мистер Квин. По крайней мере раза в два.

– Почему?

– Видите ли, когда мы сидели здесь месяц назад, вы видели фильм, уже полностью смонтированный для показа в кинотеатрах. Так сказать, вырезанный, отредактированный, озаглавленный и так далее… А это всего лишь рабочая версия. Невырезанная.

Эллери выпрямился.

– Не могли бы вы объяснить поподробнее? Не уверен, что я улавливаю разницу.

– Какого черта ты с этим пристал? – возмутился инспектор. – Допустим, мы…

– Пожалуйста, отец. Прошу вас, майор!

– Видите ли, – начал Керби, – когда мы снимаем новости, то снимаем практически каждую сцену, на это уходит целая куча целлулоида – намного больше, чем мы можем показать в кинохронике, которая включает в себя одновременно до шести различных сюжетов. Поэтому, когда пленка проявлена и высушена, за работу берется наш монтажер. Он прогоняет фильм, кадр за кадром, и вырезает все, что ему кажется несущественным. Лишние куски выбрасываются. Затем берет то, что осталось, – «мясо фильма» – и собирает его в короткую, сжатую, эпизодическую версию того, что было отснято.

Эллери поморгал на пустой экран.

– Это означает, – произнес он странно дрогнувшим голосом, – что то, что мы видели в этой комнате месяц назад на пленке со смертью Хорна, не представляло нам всего, отснятого вашей командой в вечер его убийства?

– Ну конечно, – подтвердил майор удивленно.

– О господи! – простонал Эллери, хватаясь за голову. – Вот к чему приводит дилетантство. Это почти убеждает меня в необходимости технического прогресса. Кто бы мог предположить, что элементарные познания о работе монтажера с пленкой станут… Отец, ты понимаешь?.. Майор, ради бога, скажите, что делается с теми кусками пленки, которые ваш монтажер вырезает из первоначально отснятого материала?

– Не понимаю… – Майор Керби недоуменно нахмурил брови. – Не вижу, как это… Они остаются на полу монтажной. Само собой, мы их сохраняем. В нашей библиотеке хранятся сотни и сотни километров такого сокровища. Мы…

– Хватит! Хватит! – воскликнул Эллери. – Какой же я профан! Майор, я хотел бы видеть вырезанные сцены.

– Запросто, – улыбнулся Керби. – Однако вам прилетев немного подождать, пока их склеят. Но они будут отрывочными.

– Если нужно, я готов ждать хоть всю ночь, – мрачно заявил Эллери.

* * *

Но ждать пришлось меньше часа. Инспектор, оставивший надежду добраться до полицейского управления, большую часть этого времени провел, вися на телефоне. Эллери весь час курил одну сигарету за другой, всеми силами стараясь сдерживать биение пульса. Затем майор вернулся, подал сигнал оператору, и в крохотном кинотеатре во втором раз погас свет.

На этот раз звук отсутствовал. Сцены были, как и предупреждал майор, отрывочными и несвязными. Но Квины смотрели этот необыкновенный фильм так, как если бы им демонстрировали образец высочайшего киноискусства.

Поначалу все смешалось, словно эти кадры монтировав сумасшедший; сцены были отрывистыми, перескакивали с одного на другое. Беглое мелькание на зрительских ярусах повторы, демонстрировавшие бегство, снятые издалека кадры с полицией, пытающейся восстановить порядок, вытянутые шеи, удивленные глаза, метание толпы зрителей инспирированное, казалось, каким-то обезумевшим предводителем, вознамерившимся устроить кошмарный хаос. Был показан длинный эпизод с Керли Грантом, ловко манипулировавшим своим револьвером. Затем неожиданно мелькнули кадры с ложей Марса – явно сделанные с увеличением, поскольку фигуры были хорошо различимы. Эллери и инспектор увидели самих себя, Джуну, Кит Хорн, Мару Гей, Томми Блэка, Тони Марса и Джулиана Хантера в последнем ряду ложи. Это было снято до смерти Хорна, и сцена выглядела мирной. Они вернулись к этой сцене немного позже, увидев самих себя всего за мгновение до фатального выстрела. Тони Марс только что встал, видимо в возбуждении, и на одну-две секунды фигура Джулиана Хантера оказалась загороженной. Затем Марс сдвинулся, и Хантер оказался там же, на своем месте… Некоторые сцены просто создавали атмосферу и потому были вырезаны монтажером из-за очевидной малой значимости. На одной из них кривоногий Хэнк Бан, этот прославленный сын равнин, гонялся за строптивыми лошадьми сразу же после убийства. Бан приводил их одну за другой к желобу, где они, словно поддавшиеся волшебной силе воды, успокаивались; один конь заупрямился, не желая пить, он вставал на дыбы и фыркал. Это был великолепный старый конь с умными глазами; Бан огрел его арапником по лоснящемуся боку, и какой-то ковбой ворвался в кадр, вырвал арапник из рук Бана погладил коня и быстро успокоил его; потом в кадре неизвестно откуда возник детектив, велевший ковбою – судя по жестам – вернуться обратно к группе; и Бан, слегка пошатываясь, продолжил свое занятие. Был тут один удивительный кадр с Диким Биллом Грантом, камера выхватила его до пояса во время убийства – может, моментом или двумя позже, потому что он, как безумный, двигал ртом, оставаясь в центре арены напротив трека, на котором вздыбившиеся, толкущиеся на месте лошади плющили копытами тело упавшего ковбоя. Мелькнули также несколько быстрых снимков «знаменитостей», которые позже убедили компанию кинохроники убрать из фильма их лица, дабы избежать «нежелательной публичной огласки». Потом последовали более поздние сцены расследования.

Квины просидели в проекционной не меньше сорока пяти минут; затем неожиданно вспыхнул свет и экран погас. Ни они, ни майор не произнесли ни слова. Казалось, вдохновение Эллери ничем не увенчалось. Инспектор же, который решил, что час его драгоценного времени пошел коту под хвост, встал и поднес к носу такую большую порцию табака, что его лицо сделалось багровым, а из глаз потекли слезы.

– Апчхи! – прочихался он наконец и энергично вытер нос. Потом посмотрел на сына: – Ты как хочешь, Эллери, а я ухожу.

Глаза Эллери были закрыты, а его длинные худые ноги выдвинулись из-под стула далеко вперед.

– Я сказал, что ухожу, – раздраженно повторил инспектор.

– Я расслышал это с первого раза, достопочтенный предок, – отчетливо отозвался Эллери и открыл глаза. Затем медленно встал и отряхнулся, словно желая согнать с себя сон.

Инспектор и майор удивленно смотрели на него. Он улыбнулся и протянул руку Керби.

– Знаете, что вы сегодня сделали, майор?

Майор Керби рассеянно пожал его руку.

– Что я сделал?

– Вы вернули мою веру в кино. Что у нас сегодня? Воскресенье? Это день возвращения веры! Это почти заставляет поверить в старого Яхве, Бога Моисеева! Нет, тогда получится Шабат,[21]21
  Шабат – день отдохновения.


[Закрыть] верно? Кажется, я все перепутал! Это просто маленькое чудо! – И он широко улыбнулся, энергично тряся руку майора. – Майор, всего доброго, и да ниспошлет Господь благо на головы всех тех, кто изобрел кино. Будь они трижды благословенны! Па, не стой с открытым ртом! Нас ждет работа. Да еще какая!

Глава 22
ИСЧЕЗНУВШИЙ АМЕРИКАНЕЦ

– Куда мы идем? – задыхаясь, спросил инспектор, увлекаемый Эллери через Бродвей в западном направлении.

– В «Колизей»… Нет, бог мой, прямо как в сказке… Теперь я знаю!

Но инспектор, слишком занятый тем, чтобы приноровить свои маленькие прыгающие шажки к размашистым шагам Эллери, на этот раз не спросил сына, что именно он знает.

«Колизей», закрытый по двум причинам – из-за воскресенья и наложенного полицией запрета, – выглядел довольно оживленным, несмотря на преграду. Он строго охранялся детективами, но указа, запрещающего доступ в него, не было. Квины сразу же обнаружили, что большая часть труппы находится где-то в здании и что сам Грант пришел сюда не больше часа назад. Эллери потянул инспектора в нижнюю часть здания.

Затем они посетили огромный амфитеатр, оказавшийся пустым.

Они обошли все уборные, где застали многих членом труппы, по большей части бездельничающих, курящих и болтающих о том, о сем.

Эллери Квин обнаружил мистера Хэнка (Дэнла) Бана в накуренной уборной, где стоял кислый запах виски.

– Бан! – позвал Эллери с порога. – Хочу тебя видеть.

– Че? – откликнулся маленький ковбой, поворачиваясь лицом к двери. – О! Шерифские шуточки… Входите, ш…шериф! Хот-те рюмашку?

– Иди отсюдова, Дэнл! – прикрикнул на него один из ковбоев. – Ты и так уже лыка не вяжешь.

Бан, переваливаясь с ноги на ногу, послушно двинулся к двери.

– Шериф! Я к вашм ус-лгам, – мрачно объявил он. – Че-то важное?

– Возможно, – улыбнулся инспектор. – Пошли со мной, Бан. У меня к тебе есть парочка симпатичных вопросов.

Бан кивнул и, покачиваясь, засеменил рядом с Эллери. Инспектор ждал их у поворота коридора.

– Насколько хорошо, – спросил Эллери, – ты помнишь вечер, когда был убит Бак Хорн?

– Бог мой! – воскликнул Бан. – Вы опять за старое? Сэр, я не забуду такого до самой смерти!

– О, мне вполне хватит одного месяца. Ты помнишь, как инспектор попросил тебя позаботиться о лошадях после убийства Хорна – на арене, я имею в виду?

– Ну да. – Бак неожиданно стал осторожным, его маленькие блестящие глазки забегали с Эллери на инспектора. Казалось, он был в замешательстве.

– Ты помнишь точно, что было?

Бан вытер дрожащий подбородок нетвердыми пальцами.

– Вроде да, – негромко подтвердил он. – Водил лошадей пить. И… и…

– И?..

– И все. Водил лошадей пить.

– О нет, – улыбнулся Эллери. – Ты кое о чем позабыл.

– Че это? – Бан почесал челюсть. – Да ниче такого… А-а-а-а-а! Ну да, ну да. Одна лошадь… жеребец – заартачился, чертяка! Не хотел пить из желоба… Пришлось огреть его арапником.

– А! И что произошло потом?

– Да один из наших подбежал и выхватил у меня хлыст.

– Почему?

– Видать, разозлился, – промямлил Бан. – Никогда нельзя бить лошадей, сэр. Да еще такого умного зверя, как Индеец. Это старый скакун Бака Хорна, на нем он откалывал трюки еще в кино… Миллер, он…

– О, так это Миллер отнял у тебя хлыст?

– Ну да. Бенджи Миллер. Новичок… малый с подпаленными баками. В тот вечер он был на Индейце. А Бак взял Роухайда Кит, – пояснил Бан. – Такого не бывало, чтобы я охаживал кнутом доброго коня… Это все из-за того, что я расстроился…

– Да, да, – рассеянно кивнул Эллери. – Ты был расстроен. Надо быть добрым к животным, вот и все. А лошади родео всегда содержатся в стойлах этого здания?

– Че? Не-е. Они в стойлах только на время шоу. Опосля шоу их чистят, подковывают и все такое… потом везут в большую платную конюшню на Десятой авеню и готовят к отъезду.

– Понятно. Кстати, где Миллер? Ты его видел сегодня?

– Да где-то здесь. Видал его пару часов назад. Я…

– Хорошо, приятель. Большое тебе спасибо. Пошли, отец. – И Эллери поспешил уйти вместе с инспектором, оставив за собой Бана, который молча смотрел им вслед в полнейшем недоумении.

* * *

Несколько человек из труппы видели Миллера и говорили с ним в этот день, но он словно в воду канул. Пришел в «Колизей» со всеми остальными, но через какое-то время исчез.

Квины поднялись наверх в кабинет Дикого Билла Гранта и застали его сидящим с задранными на стол ногами. Он мрачно глянул на них, когда они вошли.

– Ну и за каким чертом вы явились теперь? – проворчал он.

– За небольшой порцией информации, мистер Грант, – миролюбиво ответил Эллери. – Вы не видели вашего Миллера за последние несколько минут?

Грант вздрогнул, затем откинулся на спинку стула и принялся сосать сигару.

– Кого?

– Миллера. Бенджи Миллера. Парня с жутким лицом.

– А, его! – Грант медленно скрестил на груди худые руки. – Я его видел сегодня, – безразличным тоном ответил он. – А что такое?

– У вас есть какая-нибудь идея, где он может находиться сейчас? – поинтересовался Эллери.

Гранту больше не удалось изобразить безразличие. Он опустил ноги на пол и сдвинул брови.

– Что случилось? Откуда такой внезапный интерес к моей труппе, мистер Квин?

– Только к Миллеру, уверяю вас, – улыбнулся Эллери. – Итак, сэр, где он?

Грант промолчал. Его глаза сощурились.

– Не знаю, – наконец буркнул он.

Эллери глянул на отца, который явно начал выказывать признаки интереса.

– Вы знаете, – начал Эллери, поудобнее усаживаясь в кресле и скрещивая ноги, – я давно собирался вас кое о чем спросить, но постоянно забывал. Мистер Грант, насколько хорошо Миллер знал Бака Хорна?

– Что?! – рявкнул Грант. – Откуда, черт побери, я должен это знать? Я никогда не видел этого парня прежде. Бак рекомендовал мне его, и это все, что я имею вам сказать.

– Откуда вы знаете, что Бак его рекомендовал? Только потому, что так сказал Миллер?

Грант дико рассмеялся.

– Черт, нет. Я же не ребенок. Он принес мне записку от Бака, вот откуда я это знаю.

Инспектор удивленно посмотрел на него.

– Записку от Хорна? – спросил он. – Почему, черт победи, вы не сказали мне об этом месяц назад? Почему вы…

– Не сказал вам? – Грант сдвинул лохматые брови. – Но вы же не спрашивали. Я сказал, что он пришел от Бака, и я не солгал. Вы же не спрашивали про записку, верно?

– Ну-ну, – поспешно вмешался Эллери, – давайте не будем спорить из-за этого. А у вас, случайно, не сохранились эта записка, мистер Грант?

– Где-то в моих лохмотьях. – Он принялся шарить по карманам. Кажется, я… Вот она! Вот, читайте! – буркнул он, швыряя помятый клочок бумаги на стол. – И убедитесь, врал ли я вам.

Они прочли записку. Она была написана расплывающимися чернилами на куске фирменной бумаги отеля «Барклай» небрежным, размашистым почерком.

«Дорогой Билл!

Это Бенджи Миллер, мой старый друг. Очень нуждается в работе – кажется, ему здорово не повезло где-то на Юго-западе. Он приехал в город и разыскал меня. Так что подбрось ему какую-нибудь работенку, хорошо? Он ловок с лассо и отличный наездник.

Я дал ему пару долларов, но на самом деле ему нужна работа. Он безлошадный, так что пусть возьмет одну из моих – Индейца, моего старого голливудского скакуна. А я для удачи возьму коня Кит. Спасибо…

Бак».

– Это Почерк Хорна, Грант? – с подозрением спросил инспектор.

– Ну да.

– Вы могли бы в этом поклясться?

– Я предоставлю вам самим это сделать, – холодно ответил Грант и, встав, подошел к шкафу для хранения документов, потом вернулся с папкой в руках. В ней оказался контракт, заключенный между Грантом и Хорном. В конце каждого листа стояла подпись. Инспектор сравнил небрежное «Бак Хорн» с подписью на записке. Затем молча вернул Гранту контракт.

– Один к одному? – поинтересовался Эллери.

Инспектор кивнул.

– Так вы точно не знаете, где сейчас находится Миллер, мистер Грант? – вежливо спросил Эллери.

Грант резко вскочил и пихнул свой стул ногой.

– Да горите вы все синим пламенем! – заорал он. – Я что, нянька своим работникам? Откуда, черт побери, мне знать где он?

– Ну-ну, – миролюбиво сказал Эллери. – Зачем так сердиться? – Затем он встал и вышел из комнаты. Инспектор остался на пару минут переговорить с Грантом. Что бы он ему там ни сказал, это, должно быть, принесло ему удовлетворение, ибо, когда он вышел из кабинета, он, можно сказать, – впервые за весь день, – улыбался. А Эллери мог слышать, как за стенами кабинета Грант крушил мебель Тони Марса.

* * *

Они опросили дежурных детективов. Не видел ли кто из них, как ковбой с жутким ожогом на лице покидал «Колизей»? Один, как оказалось, видел. Где-то около двух часов назад Миллер вышел из здания. Детектив не заметил, в какую сторону он пошел.

Квины поспешно покинули «Колизей» и направились и отель «Барклай», где размещалась вся труппа.

Миллера там не оказалось. Им не удалось найти хоть кого-то, кто бы видел его днем в отеле.

К этому времени инспектор забил тревогу, и Эллери также стал выказывать признаки беспокойства.

– Это начинает становиться похожим, – проворчал инспектор, когда они, не зная, что делать, остановились в вестибюле, – как если бы…

– Да, да, – возбужденно прервал его Эллери. – Я знаю. Как если бы Миллер проскользнул между нашими пальцами. Странно, очень странно. Боюсь… Знаешь что? Что ты сейчас собираешься делать, отец?

– Собираюсь вернуться в управление, – мрачно ответил инспектор, – и начать действовать. Я найду Миллера и поджарю его на сковородке. Какого черта этот тип надумал бежать, если он всего лишь один из членов труппы?

– Не спеши. Из-за того, что человек на три часа исчез из виду, не стоит пускать в погоню собак. Он мог заглянуть в бар или пойти в кино. Ладно, делай что хочешь, отец. А я, пожалуй, останусь здесь. Нет, я возвращаюсь в «Колизей».

* * *

В шесть часов, с началом сумерек, Квины снова встретились в «Колизее».

– Отец, что ты тут делаешь?! – воскликнул Эллери.

– То же, что и ты.

– Но я просто отираюсь тут. Есть удача?

– Понимаешь, – осторожно начал инспектор, – похоже, что мы напали на след.

– Не может быть!

– Миллер пропал.

– Это точно?

– Теперь уже да. Я проверил все места в городе, где он мог бы быть, – их не так уж много. Вся труппа на месте, кроме Миллера. И никто не знает, где он. Последний раз его видели где-то около двух-трех часов, когда он покидал здание. Затем он как сквозь землю провалился.

– Он что-нибудь взял с собой?

– Ему особо и брать было нечего, кроме той одежды, что на нем. Я разослал описание. Его уже ищут. Мы подняли тревогу. О, мы его найдем!

Эллери открыл было рот, но так ничего и не сказал.

– Я тут немного покопался в истории мистера Миллера, – сообщил инспектор. – И знаешь, что я обнаружил?

– Что? – удивленно спросил Эллери.

– Ничего, вот что. Никаких следов. Не смог нарыть об этом парне ничего. Он просто загадка. Ну да ладно, теперь мы ее скоро разгадаем. Думаю, на этот раз мы напали на верный след. – Он прокашлялся. – Миллер! И Грант тут замешан тоже, помяни мои слова!

– У меня есть все, что надо, чтобы помянуть свои собственные, – возразил Эллери. Он со снисходительной улыбкой посмотрел на отца. – А как насчет угла, под которым пули вошли в тела обоих убитых, а?

Инспектор едва не поперхнулся и сразу же погрустнел.

– Должен признать, что я об этом забыл… – Он в отчаянии всплеснул руками. – Я возвращаюсь обратно на Сентр-стрит.