Текст книги "Фальшивая нота"

Автор книги: Эллен Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

3

Женщина, что волнует кровь. Горы на восходе солнца… Для Тора наступал многообещающий день.

Оседланный Пегас стоял на вершине холма; отсюда открывался вид на насыпь, где суетилась съемочная группа. Рядом с женским силуэтом, как на медленно проявляемой фотографии, вырисовался силуэт тигра. Две грациозные фигуры на фоне восходящего солнца.

Тор дрожал от нетерпения. Мучительное возбуждение, не дававшее ему покоя всю ночь, снова набирало силу. Кэм Стирлинг занимала все его мысли. Вечером он еще надеялся, что ее будоражащее влияние на него скоро пройдет, но часы с подсветкой на ночном столике высмеивали эту тщетную надежду. Чем решительнее он пытался забыть Кэм Стирлинг, тем чаще она возникала в его мыслях.

Тор встряхнулся, и насмешливая улыбка скривила его губы. Да что это на него нашло? Вчера он вел себя как неандерталец, а сегодня всю ночь думал об этой женщине, подобно влюбленному мальчишке. "Я всегда считал себя счастливым, спокойным, уверенным и независимым", – твердо и сдержанно произнес Тор вслух и порадовался, что хотя бы внешне не проявляются обуревающие его чувства. "Это просто сумасшествие, а я идиот".

Наклонившись вперед в седле, Тор проговорил на ухо Пегасу: "Нам нужно следить за скотом, ловить браконьеров, сводить дебет с кредитом, а мы с тобой торчим здесь с пяти утра в ожидании, когда едва знакомая женщина спустится с горы!"

Тор вновь перевел взгляд на насыпь. Кэм и ее тигр начали движение – сначала медленно, затем все быстрее и наконец столь стремительно, что трудно было поверить своим глазам. Как и вчера, женщина и тигр поражали кошачьей грацией. Казалось, они не замечают, что находятся на высоте около двух тысяч футов, что под ногами осыпается известняк и они в любую секунду могут сорваться вниз.

Но Тор это заметил. Его будто подбросило в седле. Он попытался крикнуть, но голос сел, и Тор не смог издать ни звука. Он лишь с бьющимся сердцем следил, как Кэм скользит с уступа на уступ, пока ее силуэт не вырисовался наконец на фоне розовеющего неба на вершине скалы. Еле переведя дух, Тор вытер холодные мокрые руки о джинсы; странная слабость охватила его тело.

Вращающийся винт вертолета вспорол воздух, нарушая утреннюю тишину. Тор повернулся в седле, поднял глаза к взлетающей машине. Он слышал, но не мог разобрать слова команды, подаваемой режиссером через громкоговоритель.

Вскоре и второй вертолет, по размеру больше первого, поднялся в небо. У его дверцы Тор разглядел оператора с камерой. Понаблюдав за его маневрами, Тор снова отыскал взглядом Кэм. Она и тигр вернулись на исходную позицию. Вертолет с оператором неподвижно завис над утесом.

Тор закусил губу, его сердце подскочило и лихорадочно билось где-то в горле; он затаив дыхание наблюдал, как Кэм вновь и вновь повторяла свой опасный маршрут, а оператор снимал ее с разных позиций.

Два часа спустя, когда съемки завершились, Тор еще долго приходил в себя: каждый мускул его тела был напряжен, он никак не мог расслабиться. Страх за Кэм, который не отпускал его все это время, сменился восхищением и желанием узнать все об этой удивительной женщине…

Когда Кэм наконец спрыгнула на площадку, где приземлился вертолет, ее встретили восторженные аплодисменты всей съемочной группы. Джек Кэньон, продюсер и режиссер в одном лице, похвалил ее, щелкнув пальцами и даже присвистнув. Заведующая реквизитом, поздравив Кэм, накинула ей на плечи теплый халат.

Отвечая на приветствия и принимая поздравления, Кэм искала глазами только одного человека. Она уже смирилась было с мыслью, что его нет, как вдруг увидела его. Тор стоял в трехстах футах от нее под сенью высокой осины, держа под уздцы гнедого жеребца. Восторженная улыбка засияла на лице Кэм.

Бросив пару фраз помощнику режиссера, она направилась к Тору. Ее походка была такой же медленной и осторожной, как и ее мысли. Она подняла воротник халата, чтобы скрыть заигравший на щеках румянец смущения. Тор занимал все ее мечты. Это были мечты романтические, никак не связанные с какими-либо практическими соображениями, бытовым устройством жизни. "Химия…" Это слово всплыло в памяти. Так ее бабушка называла то состояние, когда закипает кровь и здравый смысл тонет в море желания. Ее смех эхом отдавался в ушах Кэм, и ей вдруг самой захотелось рассмеяться. Бабушка, значит, тоже испытывала такое, но… но тогда было другое время, другие нравы. Сегодня романтику вытеснил бизнес, всем некогда. Теперь ухаживают по-иному: долгое и блаженное томление исключено, секс при втором, а то и при первом свидании. Если ты говоришь "нет", тебя считают ханжой или женщиной со странностями.

Кэм нравилось жить одной, и ей не нужен был мужчина, чтобы чувствовать себя настоящей женщиной. А кроме того, она не могла забывать о карьере: каскадерам нужна ясная голова, никаких отвлекающих эмоций. И потому "случайный секс" – не ее амплуа.

Подняв глаза, Кэм снова обвела глазами стройную, мужественную фигуру Тора, и ее захлестнуло непреодолимое желание почувствовать его губы на своих. Куда же делась ее привычная сдержанность?

Кэм пригладила растрепавшиеся волосы. Еще минута – и ее смущение прошло. Спокойствие и рассудительность, которыми она всегда руководствовалась во время работы, взяли верх. Подойдя к Тору, она дружелюбно улыбнулась:

– Доброе утро. – Он не ответил, и это озадачило ее. – Какой великолепный рассвет!

Ни один мускул не дрогнул на лице Тора. Достав из кармана кусочек сахара, Кэм протянула его Пегасу; тот благодарно фыркнул.

– Наконец-то хоть какая-то реакция.

Но Тор по-прежнему не произносил ни слова. Кэм вгляделась в его лицо, спрашивая себя, что могло случиться. Вчера они так тепло беседовали и улыбались друг другу, а сегодня он холоден как лед.

– Может, вы из тех людей, кто считает полезным для души молчать до полудня?

Он наконец разомкнул уста:

– Кажется, я еще не отошел от шока.

Странно, что это признание вырвалось у него: он не хотел говорить об этом. Она вопросительно подняла брови:

– Что-нибудь случилось на ранчо?.. С мальчиками?

Глубоко вздохнув, Тор попытался остаться бесстрастным, но эмоции, сдерживаемые целых два часа, прорвались наружу:

– Нет… Здесь. С вами… Могло случиться все что угодно. Так высоко! Камни часто осыпаются. Это же опасно! – Он остановился, сообразив, что говорит отрывочно и невразумительно.

Кэм была удивлена и тронута его заботой. Она нежно коснулась его плеча и успокаивающе проговорила:

– Вы напрасно беспокоились: никакой опасности нет. Но если вы так решили, значит я хорошо выполняю свою работу. – Ее ясные голубые глаза улыбнулись его встревоженным. – Мне и нужно сделать так, чтобы люди верили: опасность существует.

– Это вы мне говорите, что там безопасно? Найдите более простодушного слушателя.

– Я никогда не рискую попусту. Я провела здесь всю прошлую неделю, чтобы убедиться, что ни один камень не осыплется у меня под ногами. И знаете, что интересно, – вспомнила она с улыбкой, – там живет целая колония коричневых сурков; они наблюдали за каждым моим движением не менее внимательно, чем люди. Очень смешные!

Заметив, что Тор приходит в себя, Кэм продолжала:

– Честно говоря, сложнее всего с пумой. Тыква терпеть не может летать на вертолете: боится высоты. После вертолета у нее всякий раз портится настроение.

Смешинки наконец заплясали в глазах Тора, чего она и добивалась.

– Как вы просто к этому относитесь!

– Это для меня обычное дело, – ответила Кэм. – Все равно что для вас – ездить на лошади.

– Ну-у… ездить на лошади совсем не опасно…

– Да?.. Найдите более простодушного слушателя! – с удовольствием повторила его слова Кэм. – Из тех, кого никогда не сбрасывала лошадь. Все может случиться.

Тора охватило неодолимое желание быть уверенным, что с ней никогда ничего не случится. Пусть она убедит его в этом.

– Вы бежали так быстро, и одно неверное движение…

– Я бежала довольно ровно. Джеку даже пришлось поставить на камеру широкоугольный объектив, чтобы создать ощущение скорости. – Увидев его недоумение, она объяснила: – Чем шире угол съемки, тем быстрее действие, потому что только ширина охвата и создает ощущение скорости… Я работаю в мире фантазий, где иллюзии кажутся более реальными, чем сама реальность. Ничто в этом мире не является тем, чем видится.

Он положил руку на ее запястье, ощущая под пальцами бешеный ритм ее пульса, и хрипло спросил:

– А как насчет вас, Кэм Стирлинг? Вы – та, кем кажетесь, или нет? Настоящая вы или еще одна фантазия Голливуда?

Она пристально посмотрела ему в глаза и протянула:

– О-о, я вполне настоящая, Лютер Дэвлин. И… – Ее ресницы дрогнули, но в глазах плясали смешинки. – И очень голодная. Надеюсь, что в этих сумках – завтрак.

– Потрясающий завтрак, – просто ответил он.

То ощущение спокойной радости, которое он испытал с Кэм прошлым вечером, снова вернулось.

Она наблюдала, как он распаковывает седельные сумки. Услыхав его радостное насвистывание, она довольно улыбнулась. Взгляд ее задержался на сильных загорелых руках, развязывающих ремни сумок, на мускулистой спине под легкой тканью рубашки. Она перевела глаза на давно не стриженный затылок. Густые каштановые завитки спускались на воротник рубашки; она представила, как запускает пальцы в эти чудные волосы, и словно сразу опьянела.

Сила влечения к этому человеку вдруг испугала ее. "Господи! – Она даже зажмурилась. – Откуда берутся эти чувства, эти мечты? Я работала с самыми привлекательными мужчинами в кино и на телевидении и оставалась к ним равнодушной".

– Почему он?!

Тор обернулся.

– Что вы сказали?

Кэм похолодела: неужели она произнесла что-то вслух?

– А завтрак? – пробормотала она. – Где же обещанный завтрак?

– Здесь. – Он протянул ей большой термос.

– Это что, кофе? – Кэм скорчила гримаску. – Каскадеры не могут питаться одним кофе. – Она встряхнула контейнер, чтобы убедиться, что там какой-то напиток.

– Горячий шоколад, – поправил он. – А вот еще два термоса. Пойдемте пировать. – И он направился к уютной полянке у подножия горы, скрытой от чужих взоров кустарником.

– …Я восхищена вашим вкусом, мистер Дэвлин! Красно-белая скатерть, ярко-синие чашки и… Боже мой!.. – Она удивленно подняла брови. – Белые льняные салфетки!

– Не нужно столько восторгов, – хмыкнул он. – Вы вгоняете меня в краску.

Кэм посмотрела ему прямо в глаза:

– Мне нравится скромность в мужчинах. – Но, заметив, что он и впрямь смутился, она торопливо сменила тему: – Для меня такой завтрак – просто роскошь, – призналась она, опускаясь на траву с грацией балерины. – Обычно по утрам у нас кофе в пластмассовых стаканчиках, пончики да пара холодных вареных яиц. Тор поморщился:

– Не лучший способ начинать день, мисс Стирлинг. – Он разлил по чашкам шоколад, добавив в него горсть маленьких зефиринок, и потянулся за следующим термосом. – Здесь у нас фруктовый салат. Могу поспорить, что клубника в Монтане гораздо крупнее, чем в Калифорнии. – Он высыпал фрукты из пузатого термоса в большое блюдо.

– Пожалуй, я с вами соглашусь. – Она рассмотрела весь набор фруктового салата. – Только не убеждайте меня, что эти бананы, персики, груши и виноград тоже выросли в Монтане.

Он рассмеялся от души, вызвав в ней бурю эмоций.

– Следующий номер, – продолжал Тор. – Домашние бисквиты с ветчиной и сыром, сосиски и отнюдь не холодные, а все еще теплые вареные яйца.

Кэм с трудом сосредоточивала внимание на его словах – так влекло ее к его рукам, губам, ко всему его сильному, гибкому телу. Их взаимное притяжение росло, воздух словно наполнялся электричеством.

Он положил ей и себе на тарелки всего понемногу.

– Ну как? Согласны, что завтрак потрясающий?

– Люблю мужчин, которые выполняют свои обещания. – Ее тон был беспечным и немного дерзким, что вовсе не соответствовало ее характеру.

Подняв глаза от тарелки, Тор хотел продолжить ничего не значащую застольную беседу, но не смог выговорить ни слова. Эта женщина заполняла все вокруг. Она заставляла его испытывать доселе неведомые чувства. Она казалась беззащитной, но поразительно сексуальной, хотя и была закутана с ног до головы в халат. Когда нежный ветерок откинул ее спутанные волосы, он испытал странное чувство ревности. К кому он ревновал? К ветру, что ласкает ее лицо? Тор хотел, чтобы только он мог гладить ее волосы. И чувствовал непреодолимое желание поцеловать ее алые губы, провести рукой по ее нежной коже.

Кэм тоже смотрела на него как зачарованная. Вдруг он рассмеялся.

– У вас сейчас упадет клубника! – Тор подхватил было ягоду, но Кэм тоже попыталась ее поймать – их руки столкнулись, а ягода оказалась у нее между грудей.

– Ой-ой! – Тор попытался помочь ей извлечь ягоду, но Кэм, смеясь и смущаясь, остановила его руку.

– Это моя ягода.

– Хорошо, пусть она останется вашей. А следующую мы разделим пополам.

Его голос стал хриплым и почти гипнотизировал Кэм. Ее соблазняли, и ей это очень нравилось. Наклонившись, Тор положил клубнику ей в рот. Она и не могла подумать, что его загрубевшие от физического труда пальцы способны на такое нежное прикосновение. Ее дыхание стало неровным, грудь напряглась. Внезапно она стала ощущать каждый дюйм своего тела, ждущего его прикосновения. Придвинувшись, он нежным поцелуем осушил сладкий клубничный сок на ее губах.

Клубника была забыта. Рука Кэм задержалась на волевом подбородке Тора, его усы покалывали ее ладонь. А когда его легкий поцелуй перешел в более настойчивый и страстный, она тихо и удовлетворенно вздохнула.

Это так естественно и прекрасно, думал Тор, когда его язык проникал все глубже во влажные глубины ее рта. Платиновые локоны вились вокруг его пальцев, он гладил шелковистые волны волос. Снова и снова его рот накрывал ее губы. Легкие поцелуи. Настойчивые поцелуи. Нежные поцелуи. Голодные поцелуи… Его тело переполнилось желанием. Хотелось прижаться к ее телу, узнать каждый ее женственный изгиб.

Тор понимал, что сейчас не время, что ему следовало бы остановиться, поостыть. Но он не делал этого. Не мог. Какая-то сила изнутри толкала его, управляла им, требовала, чтобы он сделал что-то, после чего эта женщина будет принадлежать ему. Навсегда.

К реальности их вернул Пегас. Из-под его копыт посыпался гравий, когда начал взлетать вертолет. Вскочив, Тор подхватил поводья и попытался успокоить испуганного коня, пока тот что-нибудь не опрокинул.

– Слава Богу, все цело, – объявила Кэм, поднимая упавший термос и смахивая сосновые иголки со скатерти. Она отчаянно пыталась понять, как одна-единственная клубника могла привести к таким ошеломляющим последствиям… «Пожалуй, Ева думала то же самое после случая с яблоком, – поддразнила она себя. – Но Ева потеряла рай, а я обрела».

Кэм отбросила прядь густых волос. Ей вдруг захотелось, чтобы "эпизод с ягодой" был сценой из фильма, где все гораздо проще: каждая мысль, каждое движение, каждая строчка уже написана и тщательно отредактирована. В реальной жизни возможны и тяжкие ошибки. Одна неосторожная фраза, одно необдуманное действие – и рай может оказаться утраченным.

Она перевела взгляд на Тора, все еще успокаивавшего испуганного жеребца. "Интересно, какие женщины ему нравятся? Кокетки? Агрессивные соблазнительницы? Наивные простушки?.." Кэм могла бы сыграть любую роль. Но какой она была на самом деле? Иногда робкой. Иногда дерзкой. Иногда кокетливой. Иногда наивной. Хотя она не испытывала комплексов в общении с мужчинами, все ее предыдущие романы разочаровывали ее.

Кэм потерла виски. Чем дольше она обдумывала ситуацию, тем больше запутывалась. Поэтому решила наконец не мучить себя анализом случившегося, различными гипотезами, а просто быть самой собой. Никакой фальши. Никаких наигранных эмоций. Не нужно пытаться воплотить чьи-то чужие идеалы. Разве три недели назад она не начала двадцать девятый год своей жизни под девизом: "Принимай меня такой, какая я есть"?

Решив, что события развиваются слишком быстро, Кэм не позволила своим чувствам взять верх над разумом. Когда Тор вернулся, она с приятной улыбкой протянула ему тарелку:

– Ваш завтрак остывает.

Улыбка скользнула по его губам.

– Спасибо. Сомневаюсь, что я бы это заметил. – Не обращая внимания на тарелку, он провел рукой по ее щеке. – Вы очень мило краснеете. – Он коснулся ожерелья из клыков медведя на ее шее.

– А вы слишком много себе позволяете, – изысканно-вежливым тоном сказала она, ставя его тарелку на скатерть.

– Обычно я очень скромен и застенчив, – тем же тоном ответил он.

– Да?.. Не очень-то верится.

Он убрал руку и отвел взгляд. Сказал печально:

– Хотел бы я посмотреть, как вы себя ведете со всей этой голливудской публикой.

Она удивленно подняла брови.

– У вас такое предубеждение против голливудских актрис?.. Но вы забыли, что я не принадлежу к голливудской публике.

– Вы общаетесь со всеми этими людьми.

– Я работаю на них, – поправила она. Затем вернулась к его самохарактеристике: – С каких это пор инженеры стали скромными и застенчивыми? Не верю я вам!

– А как вы узнали, что я инженер?

– Очень просто: видела диплом на стене в вашем кабинете. Послушайте…

Шум мотора второго вертолета заглушил слова Кэм и снова напугал бедного Пегаса. Раздосадованному Тору вновь пришлось успокаивать гнедого жеребца.

– Черт возьми, чем они там занимаются? – прокричал он.

Кэм наблюдала за маневрами вертолета, ожидая, пока не прекратится шум и не успокоятся лошадь и ее хозяин.

– Они отвозят Бриджит на насыпь, чтобы снять пару кадров крупным планом.

– Зачем им для этого насыпь? – Тор вновь опустился на траву рядом с ней.

– Пару раз снимут ее там, а затем скомбинируют с кадрами, в которых снималась я.

– Вновь иллюзии!

– Пожалуй, даже больше, чем вы думаете, – усмехнулась Кэм. – Сорок процентов этой картины занимают спецэффекты и оптические иллюзии. Джек орал, что горы кажутся слишком мирными на пробном материале. Пришлось заказать специальные декорации. После их установки горы станут громадными, мрачными и… устрашающими, – прорычала она, смеясь.

– А что это за пробные съемки?

– Вначале снимается несколько реальных кадров, чтобы режиссер убедился: это именно то, что ему нужно.

– А что за специальные декорации?

Кэм отхлебнула горячий шоколад.

– Их используют почти в каждом фильме, – пояснила она. – Например, чтобы создать иллюзию высоты. В "Звездных войнах", помните, когда Люк шел по перекладине высоко над пещерами? – Тор кивнул. – Там был использован рисунок на стекле, а актер находился не выше двенадцати дюймов над землей. Та же самая техника применялась и в фильме об Индиане Джонсе. Да и во многих фантастических фильмах и вестернах, которые снимают в Голливуде.

– Ну-у, мастера! Никогда бы не подумал, – уважительно протянул он.

– Большинство зрителей и не думают об этом, – ответила она с улыбкой. – Некоторые спецэффекты требуют месяцев напряженной работы: приходится делать всё новые дубли, переснимать одни и те же сцены с разных ракурсов… Из всей отснятой за эти два часа пленки в фильм войдет всего несколько кадров. Да и то если нам повезет. Недавно я вернулась после шести недель съемок в мексиканской пустыне. Сорок один день мы потратили на установку оборудования для взрыва, а промелькнул он на экране всего-то за две секунды по ходу фильма.

– И как, вы говорите, называется фильм?

– Вроде бы остановились на "Императрице Армагеддона", а когда съемки только начинались, это была "Богиня войны".

– Волшебная сказка?

– Сие известно только Джеку, – рассмеялась Кэм. – Он каждый день изменяет сценарий, снимает сцены не по порядку, включает всё новые спецэффекты… Насколько я поняла, действие происходит после ядерной войны. Люди и животные вернулись в первобытное состояние, за исключением императрицы…

– Бриджит Лоусон.

– Правильно. Императрица – воплощенное совершенство, она красива и умна. Она единственная, кто знает, как использовать ядерную энергию против первобытных людей и монстров, чтобы освободить оставшихся в живых собратьев.

Заметив скептическую усмешку Тора, Кэм добавила:

– Поверьте, это произведет сенсацию в мире кино! Джек никогда еще не терял ни цента на своих фильмах. Люди смотрят их снова и снова, восхищаясь спецэффектами и каскадерскими трюками.

У Тора комок встал в горле. Еще недавно ей удалось рассеять его страхи, но теперь, после рассказа о трюках и взрывах, страх снова охватил его. Даже не страх – настоящая паника! А что, если при очередном повторе каскадерского трюка произойдет несчастный случай? Она принимала участие в подготовке оборудования для взрыва – а если что-нибудь взорвется раньше времени и она погибнет? Он не хочет, не может терять ее!..

Все в Кэм казалось ему потрясающим: платиновые волосы, мягкий овал лица, строгие его черты, мелодичный голос, изящные манеры. Замечательная женщина. И такая беззащитная! Нуждающаяся в его защите.

– Камилла, прости, что прерываю, но нам пора работать, – произнес чей-то голос за спиной Тора. – И не делай такое лицо, дорогая: работа есть работа.

Тор резко обернулся. Серые пронизывающие глаза сверлили обоих. Мужчина в розовом спортивном костюме подошел к Кэм:

– Давай-ка снимай свой халат. – Он бесцеремонно потянул ее за полу.

Увидев, как гнев исказил лицо Тора, Кэм поспешно представила пришельца:

– Это Даррэл Бут, наш гример.

– Художник по гриму, – поправил Даррэл, картинно поправляя волосы пальцами с наманикюренными ногтями. – Я заслуживаю «Оскара» за свою работу. – Он обращался к Тору. – Вы знаете, кем нужно быть, чтобы превратить две дюжины мужчин в неандертальцев? Хорошо, я скажу вам: нужно быть гением. Я потратил три с половиной часа на каждого неандертальца!

– Тяжело вздохнув, Даррэл кивнул Тору:

– Приятно было познакомиться. Мне нравятся ваши усы.

Теперь он сосредоточил внимание на Кэм.

– Твой загар пропадает, ты утрачиваешь сходство с Бриджит. Нужно побольше оставаться на солнце. Мне не нужны лишние стрессы, Камилла. Где мой номер третий? – Он открыл крышку металлического сундучка и принялся перебирать коробочки, кисти, тюбики.

– Но ведь мы не планировали ничего больше снимать сегодня.

– Кэньон решил переснять сцену с летающим динозавром под другим углом.

Он выдавил на ладонь немного тонального крема и принялся втирать его в плечи и спину Кэм. Она поморщилась и взглянула на Тора.

– Простите меня. Иллюзорные динозавры испортили наш роскошный завтрак.

– Ты позволяешь себе роскошный завтрак? При живом-то Джеке Кэньоне? – Он перевел взгляд на Тора. – Иногда мне кажется, что иллюзорные ссадины, шрамы и переломы кое-кому надо бы заменить настоящими. И первый претендент на это – Кэньон.

– Даррэл! – Она тщетно пыталась удержаться от смеха.

Даррэл удивленно обернулся.

– Я серьезно, дорогая. Я знаю, что фильмы Кэньона получают большие сборы и кучу призов, но могу поклясться: у этого человека интеллект, как у улитки, и полнейшее отсутствие такта в общении с людьми. Это мой первый и последний фильм с ним, независимо от того, получит он приз или нет. Я не знаю, в скольких его фильмах ты работала… в трех? в четырех?

– В шести.

– В шести?! И до сих пор ничем в него не запустила? – Даррэл подмигнул бесстрастно взирающему на него Тору. – Где же мой тюбик? – Он принялся быстро наносить крем на ее грудь. – Не знаю, как ты удержалась… О-о, а это что такое? Клубника! – Он удивленно поднял бровь. – Как она туда попала, Камилла?

Кэм, став пунцовой, убрала ягоду:

– Вы слишком уж тщательны в работе, мистер Бут.

– Неужели? – фыркнул Даррэл, но осекся, заметив суровый взгляд Кэм. Он достал из кармана небольшой блокнот. – Вот вроде бы и всё. Осталось разве что создать видимость пота на теле.

– Это маслянистая жидкость, которая разбрызгивается по всему телу, – объяснила Кэм Тору.

– А что, естественный пот вас не устраивает? – угрюмо спросил гримера Тор, стараясь не взорваться от наглости Даррэла.

– Нет, естественный пот – это вода, – с готовностью объяснил гример, – а вода не может так подчеркнуть формы тела, как струйки масла. Именно это нужно Кэньону: он хочет показать волшебную красоту женских форм… Ладно, крошка, нам пора. Я возьму твой халат. Иди осторожно, не поднимая пыли.

Кэм торопливо попрощалась с Тором. Даррэл увлек ее к съемочной площадке.

Внешне Тор оставался бесстрастным во время всей этой безобразной, по его мнению, сцены. Его страстное и светлое чувство к Кэм было сметено одним-единственным жестом чужих рук.

Руки. Не его мускулистые, загрубевшие от физического труда, а тонкие, элегантные, с тщательным маникюром руки Даррэла Бута были на Кэм Стирлинг. На ее бедрах. Ее спине. Плечах. Шее. Между грудями… Тор застонал при этом воспоминании, затем выругался и разъяренно разметал тарелки, чашки, остатки еды.

Гнев прошел, уступая место усталости. Тор долго сидел, пытаясь выбросить из головы и сердца Кэм Стирлинг.

«Работа! – подумал он и поднялся на ноги. – Вот что мне нужно. Денек тяжелой физической работы – и в голову перестанет лезть всякая ерунда».

Оглядев беспорядок, учиненный им самим на поляне, Тор вздохнул и принялся все убирать. "Мне нужно заниматься ранчо, ухаживать за животными. И выкинуть из головы этого зеленоглазого монстра".