Текст книги "На острие клинка"

Автор книги: Эллен Кашнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Майкл был потрясен, но ему удалось совладать с собой и не показать виду. Он нежно гладил Диану, наслаждаясь каждым мгновением, желая навечно сохранить его в памяти. Молодой лорд сдерживал себя, великолепно понимая, что, если страсть вспыхнет с новой силой, он никуда не уйдет.

Его одежда осталась в красной комнате. Диана, накинув на себя волочившиеся по полу шелка, проследовала за ним, раздавая распоряжения. Майкл понимал, что должен чувствовать усталость, но вместо этого тело приятно покалывало. Примерно то же самое он ощущал после уроков фехтования… И тут, словно обухом, в сознание ударили воспоминания о случившемся. Он наклонился, закрепил на поясе бесполезный меч и не сказал ни слова.

Герцогиня, улыбаясь, опустилась в кресло и, покачивая белоснежной ножкой, стала смотреть, как он одевается.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказала она. Майкл подумал о розах, перчатках и платках. – Будешь это хранить ради меня, и никто не посмеет тебя этого отнять, разве что ты отдашь сам по доброй воле. Впрочем, я уверена, что ты не захочешь этим делиться. Я говорю о тайне. Моей тайне.

Полностью одевшись, Майкл чинно, точно так же, как во время первой встречи в особняке у леди Холлидей, поцеловал Диане руку.

Ахнув, герцогиня промолвила:

– Я не ошиблась в тебе тем утром, а ты не ошибся во мне. Правда, Майкл. Мечников, погибших на дуэли, – я говорю о Линче и Де Марисе, – нанял не герцог Карлейский. Линча наняла я, а Де Марис просто вмешался. Я хотела преподать герцогу уроки заставить его понять, что я весьма серьезно отношусь к одному делу, о котором, как он полагал, я шутила. Герцог никогда не воспринимал меня всерьез. Он нанял Сент-Вира, и его ставленник победил… Однако герцог знает, что ему, в конечном итоге, суждено проиграть, поскольку против него действую я. И если он воистину мудр, этой весной он в городе не покажется.

Больше она ничего не собиралась рассказывать Майклу, полагая, что остальное он узнает сам, однако молодой лорд вместо ликования скорее чувствовал волнение и некоторый испуг.

Герцогиня протянула руку и погладила его по шершавой щеке.

– До свидания, Майкл, – произнесла она. – Если все пройдет гладко, ты вскоре вернешься.

На этот раз молодой лорд покинул обитель Тремонтенов через потайную дверь. Особняк остался позади, Майкла ждала прогулка по весенней прохладе до дома, где ему предстояло отдать необходимые распоряжения, а потом – дальняя дорога. На поясе вновь висел меч: ноша тяжелая, но в темное время суток очень полезная.

Глава 18

Когда дверь открылась, Ричард, сидевший в кресле напротив, не сдвинулся с места. Кошка, которая устроилась у него на руках и вот уже час безропотно терпела его ласки, почувствовала, как рука мечника напряглась, и, спрыгнув на пол, бросилась навстречу вошедшему.

– Привет, Ричард, – произнес Алек. – Ну и дела, на дворе еще утро, а ты уже встал.

Студент выглядел ужасно: одежда измята, лицо не брито, вокруг глаз темные круги, зловеще отливавшие зеленоватым оттенком. Алек замер посреди комнаты, не желая садиться. Он прикладывал видимые усилия к тому, чтобы стоять прямо и не шататься. Дверь за ним захлопнулась.

– Я рано лег спать, – ответил Ричард.

Если Алек не хочет, чтоб его трогали, что ж, придется подождать.

Сент-Виру было довольно и того, что он видел: друг цел и невредим и может держаться на ногах. На лице Алека следов побоев не было, а тон друга казался таким же беспечным, как и прежде, если не считать сонных ноток, добавившихся к его голосу.

– Я слышал, что ты запорол задание Горна, – промолвил Алек.

Откуда?

– Прямо из уст… заказчика. Годвин жив.

– Я мечник, а не убийца. Горн приказал мне вызвать Годвина на смертный бой, а не убивать его. Я сделал, как он хотел. Вызов взял на себя другой. Этот человек и принял смерть.

– Ну естественно.

– Не понимаю, что тебя так волнует. Горн должен быть доволен, в противном случае он бы не… Алек! – Ричард пристально посмотрел на друга, словно пытаясь заглянуть ему прямо в душу. – Ты что, сбежал?

– Сбежал? – Алек презрительно улыбнулся. – Я? Да у меня не получилось бы сбежать, даже если бы все двери были нараспашку. Это ты у нас умелец в таких делах. Нет, он отпустил меня, сразу же, как только узнал о состоявшейся дуэли. Во имя чести. Кажется, он сказал именно так. Ты разбираешься в этих нобилях лучше, чем я. Думаю, – Алек зевнул, – я ему не понравился. – Он потянулся, подняв руки высоко над головой, и на пальцах всеми цветами радуги вспыхнули драгоценные кольца. Ричард вздохнул и поперхнулся. – Ой! – Алек одернул манжеты. – Боюсь, я потерял один из твоих перстней. Тот, что с розой. Его у меня забрал один из, с позволения сказать, мечников, что на меня напали. Можно попробовать выставить Горну счет за это колечко… Господи, как же у меня от одежды воняет! Я уже три дня хожу в одном и том же. Завяжу ее в узел и выкину в окно, пусть Мария подберет. Потом лягу спать. Я все пытался уснуть в экипаже, но у него не было рессор, а всякий раз, когда я погружался в дремоту, мне вдруг начинало казаться, что пахнет цибетином.[4]4
  Цибетин – ароматическое вещество из желез виверры или циветты, употребляется в парфюмерии.


[Закрыть] Большую часть дороги я проехал высунув голову в окно. А потом они высадили меня у Моста, и оттуда мне пришлось идти пешком! К счастью, это оказался ближний мост, а не дальний, но все-таки…

Каждый обитатель Приречья знал, как выглядят отметины от кандалов. Ричард отвел друга в постель и попытался поцеловать его в израненные запястья, но Алек отдернул руки.

– Что он еще с тобой делал? – резко спросил Сент-Вир.

– Ничего. Что тебе еще нужно?

– Он…

– Ричард, он ничего со мной не делал, а сейчас просто оставь меня в покое.

Чуть позже, с наступлением темноты, когда Алек уже был пьян, возбужден и мало на что обращал внимание, Ричард все-таки осыпал поцелуями следы от оков. Он касался их губами и думал о лорде Горне.

* * *

На следующий день Ричард ушел по делам и вернулся только поздно вечером. Поднимаясь вверх по лестнице, он думал, что Алек уже спит, потому что друг, решив изменить обычной привычке, сегодня встал на рассвете. Однако, к удивлению Сент-Вира, раскрыв дверь, он обнаружил Алека, стоявшего на коленях перед горящим камином. Студент распустил длинные волосы, и теперь они обрамляли его лицо, создавая ореол загадочности. Длинноногий и длиннорукий, в черных одеждах, сейчас Алек напоминал волшебника из детской книжки, силящегося разгадать тайны огня. Впрочем, на самом деле он был занят кое-чем другим. Вдруг Ричард с ужасом понял, что Алек методично, аккуратно вырывает из книги страницу за страницей и бросает их в пламя. Когда Сент-Вир закрыл за собой дверь и вошел в комнату, Алек даже не посмотрел на него.

– Алек, я вернулся, – тихо произнес он, не желая пугать друга.

– Правда? – мечтательно произнес студент. Он шевельнул рукой, и страницу, которую он только что сжимал, поглотило пламя. Алек не отводил от огня взгляда. Его лицо, озаренное пламенем, сделалось похожим на маску идола, а глаза напоминали черные прорези в ней. – Хорошо провел время?

– Неплохо. А что ты жжешь?

Алек повернул книгу и кинул взгляд на обложку, будто бы забыл ее название:

– «О законах природы», – ответил он. – Мне она больше не нужна.

Книга была подарком Ричарда, однако теперь она принадлежала Алеку, и он мог поступать с ней так, как считал нужным. Сент-Вир встал у огня и потянулся. Как же хорошо, что он наконец дома!

– Я думал, ты будешь зубрить этот трактат гораздо дольше. Даже буквы на обложке толком не истерлись.

Алек выдирал каждую страницу неспешно, аккуратно, плавно – одно это уже должно было насторожить мечника. Сент-Вир встал с кресла и, взяв Алека за плечо, попытался повернуть к себе друга.

– Перестань, – с легким раздражением произнес тот, – мне больно. – Однако он не стал сопротивляться пальцам, оттянувшим в стороны его веки. Алек спокойно смотрел на Ричарда огромными, зелеными, словно пара изумрудов, глазами с черными точечками зрачков.

– Господи, – выдохнул Ричард, сжав пальцы сильнее, – ты пил «Радость дураков»!

– Конечно, – точеные губы расплылись в улыбке, – а чему тут удивляться? Отличная штука, Ричард. Тебе как-нибудь надо обязательно попробовать.

– Вот уж нет. – Сент-Вир невольно отпрянул, но руки не отпустил. – Ненавижу эту дрянь. Становишься глупым и неуклюжим.

– Какой ты скучный! У меня тут кое-что еще осталось…

– Алек, я сказал – нет. Как… Ты давно ее пьешь?

– С Университета, – оказавшись под воздействием наркотика, Алек стал растягивать слова еще больше. – Мы с Гарри ставили эксперименты. Вели записи. Ты тоже можешь вести записи. Вместо меня.

– Я не умею, – ответил Ричард.

– Да это же просто. Просто записывай все, что я говорю… А потом мы издадим книгу. Она еще долго будет влиять на грядущие поколения.

– Где ты достал наркотик? – сжал его плечо Ричард. – Сколько ты принял?

– Ну… – Алек неопределенно помахал рукой. – А тебе-то что? Тоже хочешь хлебнуть?

– Нет, не хочу. Ты часто его принимаешь?

Какой же он дурак! Как же он раньше об этом не подумал? Он считал, что знает Алека, разбирается в его пристрастиях и привычках…

– Редко. – Друг благодушно на него посмотрел. – Теперь очень редко. Я уже давно не брал в рот «Радость дураков», был занят… кое-чем другим. Ричард, ты так взволнован. Отчего? Я ведь тебе оставил.

– Очень мило с твоей стороны, – сухо промолвил Сент-Вир.

Осторожно обхватив возлюбленного за шею, он поцеловал его, ощутив на языке сладкий привкус наркотика. Другой рукой он вытащил книгу из пальцев Алека, бросив ее на пол подальше от очага. Потом мечник повел друга в спальню. Сейчас Алек был не лучший собеседник, однако его тело чутко отвечало на ласки – Ричард это ощутил, когда принялся его раздевать.

– Зачем ты так? Ну зачем? – то и дело спрашивал Алек всякий раз, когда Сент-Вир расстегивал очередную пуговицу или развязывал шнуровку.

– Чтобы ты не замерз, – отвечал мечник, – чтобы я мог тебя поцеловать. Вот тут, тут, а еще тут.

– Мне это нравится, – Алек расплылся в довольной улыбке. – И ты мне нравишься.

– Спасибо. – Ричард нежно пощекотал его.

– Ты мне нравишься, – повторил Алек. Вдруг он напрягся и отстранился. – Что это было?! – закричал он.

– Ничего, – растерянно произнес Ричард, – это просто у меня бьется сердце. Не волнуйся…

– Ричард, они на меня смотрят! Они пялятся на меня, понимаешь?! – Безмятежное состояние сменилось нервным приступом, которого Ричард надеялся избежать.

– Никто на тебя не смотрит, – успокаивающе проговорил Сент-Вир, но Алек вырвался из его объятий и полуодетый приник к окну. Устремив взгляд к небу, он прижал к стеклу ладони с растопыренными пальцами, словно стараясь ими прикрыться.

– На меня смотрят звезды, – произнес он голосом, преисполненным лютой муки. – Пусть они перестанут! Скажи им!

– Будет тебе, будет. – Ричард оттащил Алека от подоконника и закрыл ставни. – Ну вот, теперь им тебя не увидеть.

– Я пытался скрыться. – Алек вцепился в мечника и зарылся лицом в его плечо. – Мы со Стоуном и Гриффином… Мы были так уверены… Ричард, мы сделали расчеты. Они были верны, понимаешь, верны, я это знал… Мне-то что, – плевать, но они хотели получить степень. Что теперь станет с сестрой Гарри?! – дико вскричал он.

– Все обойдется…

– Ты не понимаешь, ректоры все погубили! Я все не верил… Не думал, что они так поступят…

– Ректоры Университета?

– Доктор Свинорыл.

– И поэтому тебя отчислили? – Ричард с самого начала подозревал нечто подобное.

– Нет. Не меня. Со мной все обошлось. А вот за тебя я волнуюсь…

– Это ни к чему, Алек.

– Ричард! Ты должен меня защитить. С риторикой… Знаешь, что это такое? Так вот, с риторикой, историей, геометрией у меня все было в порядке… Но только подумай, под каким углом поднимается солнце, а звезды описывают дугу без тангенса… И они смотрят на меня… все время смотрят…

Алек вздрогнул и устремил дикий взгляд на стену, в которую с яростью постучали. Ричард крепче прижал его к себе. Неужели Алек написал какой-то трактат, который отверг университет, и теперь из-за этого его друг искал себе погибель? Видать, он вложил в свой труд всю душу. Если таким образом он пытался бежать от общества нобилей, тогда все встает на свои места. Ну а если Алек был простолюдином, Университет давал ему единственную возможность заняться наукой…

– Все хорошо, все хорошо, – машинально повторял Ричард. – Не бойся, теперь тебя никто не обидит.

– Не выдавай им меня. Ты не понимаешь, каково это – знать, что тебя не тронут. Только твоих друзей… А все вокруг думают, что ты шпионишь на нобилей… Я всего-навсего хотел…

Снова кто-то с яростью постучал, на этот раз в дверь. Ричард догадывался, из-за чего к нему могли прийти. Он с головой накрыл друга одеялами и, тщательно подбирая слова, произнес:

– Алек, оставайся в постели и не шевелись. Все в порядке, просто кто-то решил меня навестить. Я скоро вернусь.

Ричард обнажил меч и одним рывком открыл дверь. На пороге стояла женщина в бархатном плаще.

– Т-а-а-к, – протянула Джинни Венделл, окинув взглядом клинок. – Как я погляжу, ты на взводе.

– Нет, просто настороже.

– Это правильно. Ты один?

– Честно говоря, нет. Что, дело до утра не ждет?

Увидев, как Сент-Вир чуть опустил меч, она решила, что Ричард приглашает ее войти. Джинни проскользнула мимо него, остановившись посреди комнаты.

– Судить тебе, дорогуша. Я не отниму много времени.

– Значит, все-таки не горит.

– Слушай, – промолвила она, – я пришла сюда одна, да еще в такой час не для того, чтоб меня выставляли за дверь исключительно потому, что тебе лень одеться.

– Ладно, – сдался Сент-Вир, – выкладывай.

– Меньше часа назад в Гансерском переулке нашли два трупа. Их отыскал Дозор, и эти тупые бараны никак не могут взять в толк, почему жертвы были убиты мастерским ударом меча. Кстати, я тоже. В обоих случаях удар направлен снизу вверх, и опять же в обоих случаях – в самое сердце. Рано или поздно кто-нибудь шепнет Дозору, что на такое в городе способен только один человек.

– Скорее всего, так оно и будет.

– Погибшие были не из Приречья. – В ярости уставилась на него Джинни. – Ты не нобиль! Ты не имеешь права, не заключив договора, резать людей направо и налево и при этом рассчитывать, что это сойдет с рук. Если хочешь убрать людей с дороги, дело твое, только смотри, где оставляешь трупы. Нам ни к чему, чтобы сюда являлись дозорные в поисках приключений.

– Никто сюда не придет. К тому же я все проверил. Ошибки нет. Ты притворяешься или вправду не знаешь, кем были люди, которых я прикончил?

– Ричард, – вздохнула она, и ее взгляд утратил былую суровость, – как же я надеялась, что не услышу от тебя этих слов!

– Все обойдется, – успокаивающе произнес он. – Лорд, который послал их за Алеком, не станет требовать правосудия. Он человек иного склада. Я, право, не понимаю, из-за чего ты так переживаешь. Никто не станет прочесывать Приречье из-за каких-то двух наемников. Я просто позаботился о том, чтобы происшествия подобного рода больше не случались. Хьюго должен быть доволен. – Он подошел к двери и раскрыл ее. – Спокойной ночи, Джинни.

– Погоди. – Рука женщины взметнулась вверх и коснулась горла. – Это не имеет никакого отношения ни к Приречью, ни к Хьюго, ни к кому-либо другому. Будь осторожен. Такое за пределами Приречья не прощают. – Она опустила ладонь и огладила ею бархат плаща. – Дорогуша, если дело дойдет до официального расследования, тебя повесят вне зависимости от того, что сотворил тот лорд.

– Спасибо. Спокойной ночи.

Вместо того чтобы уйти, она придвинулась к мечнику поближе и посмотрела ему в глаза. В свете догорающего камина он увидел лучики морщинок в уголках ее глаз и губ.

– Я знаю, что говорю, – суровый тон голоса Джинни был под стать выражению ее лица. – Сейчас я с Хьюго, до него работала с Ходом Линчем, а еще раньше с Томом Куком. Не хочешь умереть в богатстве и достатке – твое дело. Хочешь водить дружбу с людьми, которые тебя ненавидят, – ладно, это твой выбор. Просто не забывай, что я тебе сказала.

– Я понял, – бросил Ричард, желая поскорее избавиться от нее.

Она говорила спокойно, не отводя от него взгляда, поэтому не заметила ни изорванную книгу, лежавшую на полу, ни ошметки обгоревших страниц в камине.

– Нет, Ричард, ты не понял, – покачала головой Венделл.

Ее пальцы скользнули вверх, пройдясь по волосам мечника, сплелись у него на затылке, нежно притянув Сент-Вира к женщине. Ричард никогда прежде не целовался с Джинни Венделл. Даже сейчас, охваченная порывом страсти, она оставалась осторожной и умелой. Ричард ощутил мягкость ее губ и почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Он прижался к ней плотнее, желая почуять жар, исходивший от ее бедер. Мечник заключил ее в объятия и разомкнул губы, как вдруг Джинни резко вырвалась, оттолкнув его прочь.

На лице женщины было написано такое отвращение, что Ричард невольно отступил назад. Тяжело дыша, он изумленно воззрился на нее.

– «Радость дураков», – с омерзением произнесла она. – Это для тебя что-то новенькое. Вот чем ты сейчас пробавляешься?

– Я этого не пью, – покачал он головой.

Джинни кинула взгляд на спальню, но так и не произнесла имя Алека. Она запахнула плащ и пожала плечами.

– Удачи, – бросила она.

Несколько мгновений он стоял, вслушиваясь в звуки ее шагов на лестнице. Потом раздался еще один женский голос – должно быть, Марии, которая впустила Джинни в дом. Вдруг совсем близко скрипнула половица. Алек прокрался в комнату почти беззвучно, что было для него весьма необычно. На нем все еще болталась рубаха.

– Мне показалось, я что-то услышал, – пояснил он, вроде бы уже успев забыть о звездах.

– Меня навещал один человек, – ответил Ричард, но Алек его не слушал.

Он подошел к изорванной книге, лежавшей в круге света, что отбрасывал затухающий огонь в камине. Золотые буквы на обложке сверкали в пляшущих язычках пламени.

Алек нагнулся. Длинные пальцы сомкнулись на книге и подняли ее с пола, ласково прошлись по мятым страницам, стерли сажу с обложки… Сверкая огромными, темными глазами, Алек прижался щекой к кожаному переплету.

– Видишь, – прошептал он, – мне нельзя ничего дарить.

– Перестань. – Сент-Вир был рассержен и напуган. Лицо юноши казалось бледным, как у призрака, но мечник знал, что все это – результат воздействия наркотика.

– Ричард. – Алек уставился на него, не моргая. – Не говори, что мне делать. Никто не смеет мне указывать. – Он повернулся к огню, словно для равновесия выставив назад левую руку с книгой. Правой рукой он потянулся к переливающимся пышущим жаром углям. Сент-Виру на мгновение померещилось, что Алек хочет показать ему некий фокус, который вполне может получиться…

Прежде чем Алек успел коснуться углей, Ричард прыгнул на него и резким движением оттащил его от камина. Друзья растянулись на полу.

– Ну вот, – вздохнул Алек, обмякнув под весом мечника, – какой же ты все-таки трус.

– Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – упрямо произнес Ричард, будто бы он проигрывал в неком споре.

– Оно того не стоит, – мечтательно произнес Алек, – ты ведь не всегда будешь рядом. На этот разу них все получилось. Интересно, что они от тебя захотят в следующий раз.

Значит, Алек все понял. Ричард и прежде вставал на его защиту, однако теперь впервые это стоило мечнику очень многого. Но наркотик здесь не поможет – он лишь на время приносит забвение.

– Не волнуйся, – успокаивающе произнес Ричард, – такого больше не повторится. Я уж об этом позабочусь.

Мечник был рассержен на Джинни за то, что она сунула нос не в свое дело. Она не раз помогла ему, и лишь поэтому он сдержался и не сорвался, когда она не захотела его понять. Даже Алек осознавал, что она неправа. Все должны были знать, что люди, взявшиеся выполнять поручение лорда Горна, приняли смерть от меча Сент-Вира.

Глава 19

Для званого вечера под открытым небом погода еще была прохладной, однако желающих отказаться от приглашения герцогини Тремонтен не нашлось. На самом деле вечеринка получилась импровизированной и, вероятно, именно поэтому такой милой. По крайней мере, так говорили друг другу дамы, играя в крикет. День выдался на удивление теплым, еда вкусной, а компания – превосходной. Какая же Диана умница, хоть и с причудами! Джентльмены, сопровождавшие дам, скучали. Мужчины могли флиртовать, но что толку, ведь делать ставки на любовные победы, когда речь шла о женах и сестрах достойных людей, считалось верхом неприличия.

Лорду Феррису стало интересно, отчего его любовница с таким постоянством приглашает Горна. Неужели она считала, что Горн его забавляет? Обычно так оно и было, однако на этой неделе Феррис не горел желанием с ним встречаться. Успокоив взбунтовавшихся ткачей, Феррис вернулся в город, став героем в глазах пэров, поэтому сейчас для него важнее всего как можно чаще появляться у них на виду, выслушивая в свой адрес дифирамбы. И в настоящий момент переживания этого человечишки не имели для Энтони никакого значения, однако Горн не хотел отступать и раз за разом, желая привлечь внимание, ударом молоточка отправлял деревянный шар в сторону Ферриса, причем делал он это, даже когда всем было очевидно, что подобный ход лишь повредит игре.

Диана, как обычно, проявляла осторожность и старалась не выказывать особого интереса к Феррису, несмотря на то, что не виделась со своим любовником несколько недель. Феррис тоже был начеку. Лорд помнил, как впервые уехал из города незадолго до заключения их союза. Вернувшись, он направился сразу в ее особняк, чтобы рассказать о поездке и, задыхаясь от желания и воспоминаний о сладких минутах, сорвать шелка с ее тела. Сейчас он стал более опытен и осторожен. Он не желал, чтобы его появление в доме у герцогини сразу же после приезда вызвало кривотолки. Чуть позже ему предстояла важная встреча за ужином, но Феррис надеялся, что после того, как разойдутся гости, у него еще останется время уединиться с Дианой.

От солнечных лучей, беззаботно игравших на поверхности воды, веселой музыки, заливистого смеха и ярких туалетов, извлеченных на свет после долгой зимы, у лорда Ферриса стала разламываться голова. В первую очередь его сейчас раздражал голубой камзол Горна. Ну вот, опять! Заметив приближающегося нобиля, Феррис резко отвернулся и сделал вид, что целиком и полностью захвачен содержанием беседы стоящих рядом гостей.

– Этой зимой мы теряем одного за другим, – рассказывал кучке аристократов нобиль по имени Галэно – худощавый мужчина с резкими чертами лица. – Если так пойдет и дальше, город совсем опустеет, и голосовать на весеннем Совете станет некому.

– Неужели? – поднял бровь лорд Феррис, не обращая внимания на Горна, отчаянно жестикулировавшего на заднем плане. – И кто же отсутствует сейчас?

– Во-первых, еще до Нового года из-за болезни уехало семейство Филисэндов, – со всей обстоятельностью принялся перечислять Галэно, – потом у Раймонда умер тесть, затем состоялась дуэль, после которой нас покинул герцог Карлейский, а теперь куда-то подевался юный Годвин. Его не видели уже много дней, и особняк заперт.

– Теперь понятно, отчего Горн себе места не находит.

– Надеюсь, с ним ничего не случилось, – участливо произнес Феррис.

– Ровным счетом ничего, – успокоил Галэно. – Слуги сказали, что приказ запереть особняк они получили от него лично. Другое дело – никто не знает, куда он уехал. Никто, даже юный Бероун, на которого обычно можно положиться.

Должно быть, что-то сорвалось. Не повезло Асперу, очень не повезло. Впрочем, совершенно ясно, что лорд Майкл оставил город, а быть может, даже страну, и это вполне вписывалось в планы Ферриса. «А что, если Годвин вообще никуда не уезжал, а просто прячется в особняке у Дианы?» – неожиданно подумал Энтони, но тут же отбросил эту мысль. Она не станет ни утруждаться, ни идти на такой риск. Да, она проявляла к молодому человеку определенный интерес, но у всего есть свои границы. Скорее всего, Годвина предупредили об опасности, он и уехал. Большего Феррису и не нужно.

– Скажите, лорд Феррис, а во время вашей поездки на юг вам довелось встретиться с герцогом Карлейским? – поинтересовался кто-то из проницательных гостей. – Он всегда очень радушно встречает гостей, а сейчас, наверное, и вовсе помирает со скуки. Думаю, он был бы рад любой компании, даже политическому противнику.

– Нет, я его не видел. – Если хотят, пусть верят, не хотят – не надо. Но Феррис действительно к нему не ездил. Во-первых, не надо внушать герцогу мысль, что его фигуре придают значение, во-вторых, Энтони хотел быстрее вернуться в город и приступить к плану, в котором был задействован Сент-Вир. Лорду Холлидею он скажет, что герцог проявил смирение. Впрочем, сейчас не слишком важно, что от него услышит Холлидей. – Что нам герцог Карлейский? – обратился лорд Феррис к пэрам. – Лишь безумец станет пытаться в следующем месяце сменить Великого канцлера.

– Но закон…

– Объявим о чрезвычайных обстоятельствах и отменим. Вечно случается что-нибудь чрезвычайное.

Все одобрительно засмеялись, вспомнив о ткачах.

– Вот, значит, каков у вас план, – ворчливо произнес Тилман. – Сослаться на чрезвычайные обстоятельства? На пожар, угли которого никогда не гаснут и продолжают вечно тлеть?

Резко повисла напряженная тишина. Тилман принадлежал к поколению герцога Карлейского, к поколению, которое выросло на сказках о злых королях и суверенных правах нобилей. Феррис почувствовал, как его обдало волной жара. Сейчас все внимание оказалось прикованным к нему. Гости, стоявшие на лужайке, причем даже те, кто не знал о содержании беседы, стали поворачивать головы к Энтони. Феррис не имел ни малейшего желания вступать в пикировку и защищать Холлидея, но в то же время сторонникам Великого канцлера не повредило бы лично убедиться, что у них есть союзник.

– Милорд, – он впился здоровым глазом в старика, – ваши слова никому не делают чести.

Дракон-канцлер обладал и властью, и весом в обществе, поэтому Тилман предпочел пойти на попятную.

Я искренне надеюсь, милорд, – с достоинством промолвил он, – что сказанное вас не оскорбило. Однако вы сами понимаете, дело крайне важное, и мы здесь не шутки шутим.

И очень зря, – прозвенел чей-то голосок. Это была герцогиня. Быстро почувствовав перемену в настроении гостей, она тут же поспешила к стоявшей кружком компании. На этот раз она взяла Ферриса под руку. Ветер играл с зелеными и серебристыми лентами, украшавшими ее шляпку и платье, – Я чувствую, вы завели речь о политике. Я об этом сразу догадалась, ведь вы ввели запрет на шутки. А я вам говорю, на этой вечеринке должно царить веселье, поэтому мы все ждем веселых острот. Вы только поглядите, что за чудный день стоит. Как будто его ссудило нам лето. Ума не приложу, почему вы, джентльмены, вечно ищете повод для ссоры. – Голос Дианы развеял последние остатки повисшего напряжения. – Ну а коли вы все-таки не можете удержаться от раздоров, то пусть причиной им будут женщины или еще что-нибудь стоящее… – Так, не умолкая ни на мгновение, она отвела Ферриса в сторону. Те, кто оказался к ним ближе всего, увидели, как она склонила головку к Энтони, и услышали, как она с упреком произнесла: – Право, милорд, вы буквально ничем не отличаетесь от них. – Не понижая голоса, она продолжила: – Идемте же, найдем вам местечко, где у вас не получится влезть в очередной спор и где я смогу за вами приглядеть. Не думаю, что вам удалось приобрести шерсть за разумную цену, однако…

Энтони покорно позволил подвести себя к широкой скамейке под липой. Диана расположилась на ней, раскинув юбки и оборки так, что Феррису практически не осталось свободного места, однако лорд, элегантно одернув манжеты, ловко примостился на самом краешке.

Устроившись на скамейке, он тут же стал жертвой лорда Горна. Оставить хозяйку считалось верхом неприличия, поэтому, как только Феррис заметил устремившегося к нему нобиля, он решил принять бой и как можно скорее избавиться от Горна с помощью Дианы. К смятению Энтони, герцогиня не выказала ни малейшего желания прийти на подмогу:

– Аспер! – воскликнула она. – Какой у вас чудесный наряд! Вам всегда надо носить голубое, вам так идет этот цвет! Вы не находите, Тони?

– Вне всякого сомнения. – Феррис почувствовал, как у него снова начинает болеть голова. – Хотя я всегда считал, что лишь зеленый цвет оттеняет порочность.

– Неужели? – самодовольно спросил Горн. – А вы, милорд, полагаете, что порочность следует пестовать?

«Господи!» – простонал про себя Феррис. В отчаянии он уставился на играющих в крокет.

– Мадам! Герцогиня! Вы прервали игру, никого не оставив взамен себя. Позвольте завершить ее за вас.

– Крокет, милорд? – Губки герцогини насмешливо скривились. – Вы не находите эту игру несколько скучной?

– Все зависит от настроения, – пожал плечами Феррис. – Меня научили в нее играть мои сестры. И даже несмотря на то, что у меня один глаз, я обещаю довести ваш мяч до конца партии.

– Благодарю, Тони, я польщена до глубины души, однако, боюсь, вам не удастся выполнить обещанное. Видите ли, мой мяч треснул. Так что вынуждена отказаться от вашей услуги.

– Давайте на время забудем о крокете, – любезно улыбнувшись, предложил Горн. – Вы не могли бы немного прогуляться со мной, мой милый?

– И правда, Тони! Покажите Асперу коллекцию скульптур у меня в саду. Думаю, он еще не имел удовольствия лицезреть все мои новые приобретения. Хотя, насколько мне известно, саму коллекцию моего покойного мужа он успел повидать еще в те годы, когда дорогой Чарльз был еще жив. Понимаете, Тони, я не могу бросить гостей, поэтому я очень надеюсь на вас, и если вы не возражаете…

– Разумеется. С огромным удовольствием. – Кипя от злости, Феррис поклонился, признав свое поражение.

Храня ледяное молчание, Энтони направился с Горном через лужайки к украшенному статуями саду.

– Какая чудесная женщина, – заметил Горн, очень довольный тем, что все-таки добился своего.

Лорд Феррис ничего не ответил. Нобили пошли по гравиевой дорожке, обсаженной кустами. Листья на них еще только начинали распускаться, создавая светло-зеленую полупрозрачную завесу, отделявшую обоих мужчин от остальных гостей. Первая статуя изображала нимфу, окунавшую ножку в воображаемый ручей, который должен был течь на уровне глаз Горна и Ферриса. На постаменте позади девушки притаился изготовившийся наброситься сатир, закованный навеки в плен мрамора.

Нобили прошли мимо, не проронив ни слова. Под легкими атласными туфлями Горна мерно похрустывал гравий, покрывавший дорожку, которая уводила вглубь лабиринта кустов. Запах растительных соков и земли перекрывал аромат духов, исходивший от джентльменов. Возле следующей статуи Горн остановился. Сюжет скульптурной композиции был классическим: невинная жрица зачинала ребенка, которому суждено стать великим героем, от древнего, теперь уже полузабытого бога, принявшего образ овна. Несколько мгновений Горн рассеянно разглядывал статую, а потом, выставив резную трость из слоновой кости, принялся с отсутствующим видом постукивать ею по постаменту, выбивая нервный ритм, – словно пальцами барабанил.