Текст книги "Уроки колдовства. (Дилогия)"

Автор книги: Елизавета Шумская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Позже, – прошептал он.

И знахарке захотелось улыбнуться, глядя на ту тень улыбки, что изогнула губы Бэррина.

– Эй, Дэй!!! – заорал вдруг тролль.

Гаргулья на полном ходу развернулась. В тот же момент в нее врезался огромный снеговой ком. Снежком назвать это огромное чудовище было нельзя.

Дэй не просто получила им в мордочку – ее буквально снесло ударной волной. Грым хохотал как безумный. Пара мгновений – и взорам друзей предстала доведенная до точки кипения гаргулья, и снежки посыпались в тролля со скоростью эльфийских стрел. Спасаясь, тролль спрыгнул с конской спины и принялся бегать зигзагами, что ничуть не мешало ему отвечать на обстрел.

Смотрелось это на редкость смешно и красиво: на фоне заката крылатая тень черной гаргульи, на снегу – то ли убегающая, то ли догоняющая фигура здоровенного бугая, а между ними – беспрерывная очередь белых снарядов.

Поле битвы оглашалось воинственными, торжествующими и злобными воплями. Через пару минут уже никто не помнил, куда они едут, с чего начался этот бой и какие цели преследуют соперники. Ива и Златко невольно засмотрелись на драку. И хотя все потасовки между непримиримой гаргульей и азартным троллем были несерьезными, но каждый раз они сражались так, будто речь шла минимум об их жизнях, максимум – о спасении мира. Направление Бой, что тут еще скажешь?

Калли непередаваемо изящно передернул плечиками и бросил в момент относительной тишины:

– Дети.

Одно это слово остановило битву, вернее, приостановило. На миг Дэй и Грым замерли, переглянулись и со слаженным воплем, то бишь боевым кличем, бросились на эльфа. Тот, не будь дураком, мигом скатился с коня и кинулся наутек. Причем удавалось ему это весьма легко. Как и всего соплеменники, Калли двигался так, будто под ним не было двухаршинного слоя снега, – не проваливался, не падал, оставляя па поверхности следы в толщину пальца.

Очень быстро он включился в игру, и снежки полетели вновь. Светлый носился как угорелый, заливисто хохоча и уворачиваясь от «снарядов» друзей.

Златко и Ива покатывались со смеху, наблюдая за этим сражением. Через какое-то время немая сцена повторилась. В какой-то момент три бойца замерли и оглянулись на согнувшихся от хохота в седлах друзей. В глазах воинствующей троицы недобро сверкнуло красное закатное солнце, и через мгновение снежки врезались в знахарку и Синекрылого. Раздались возмущенные и торжествующие вопли – и вызов был принят.

В общем, в таверну со странноватым названием «Золотистое яблоко» все пятеро влетели, целиком и полностью вывалявшись в снегу, в начинающей леденеть одежде, но довольные аж жуть. Хозяин заведения мгновенно признал в Златко молодого господина и рассыпался в любезностях. Синекрылый дружелюбно улыбнулся и попросил предоставить две комнаты, и притащить в них корыта для купания.

– Девушки, воду вы наколдуете? – обернулся он к гаргулье и знахарке, нервно притопывающим позади него. – Так просто быстрее будет.

– Наколдуем-наколдуем и подогреем, только давай быстрее уже, ща сдохну от холода, – буркнула Дэй.

Ива попыталась смягчить ее тон улыбкой, но и в ее глазах плескалось то же нетерпение. Хозяин уже отдавал распоряжения, с ужасом вспомнив, что действительно третий сын Бэрринов этим летом уехал учиться магии. Трактирщик мигом сообразил, что его спутники, очевидно, новые друзья из Университета. Оставалось только надеяться, что они не напьются и не устроят драку с применением колдовства. Впрочем, надежда на это была слабая. Молодые отпрыски дворянских фамилий любили покуражиться. А если еще и маги…

– Прошу вас пройти.

Мальчишка из тех, что всегда на подхвате, склонился в поклоне, заметив суровый взгляд хозяина, за глаза прозываемого Гусем за странную походку, большой живот и не уступающий ему зад, что, впрочем, не мешало ему быть очень резвым, когда того требовали обстоятельства. А уж про силу его и говорить не приходилось. До сих пор не было никого, кто мог бы победить его на «локтях».

Девушки резво поскакали на верхний этаж, Дэй, однако, не преминула бросить замечание про ужин. Златко чуть изогнул губы: гаргулья не была бы гаргульей, не оставь за собой последнее слово. Он мигом договорился и об ужине, и о корме для лошадок, и о чистке оных, и о многом другом. Синекрылый был прирожденным организатором.

Бэррин уже поставил ногу на ступеньку, чтобы подняться вслед за спутниками, чуть помедлил и все же вновь обернулся к терпеливо ожидающему хозяину:

– Будь спокоен, мы не устроим разрушений. По крайней мере, постараемся. – Он тихонько усмехнулся, глядя в расширившиеся глаза трактирщика. – Но и ты постарайся утихомирить особо горячие головы до того, как они полезут к нам.

Златко скользнул вверх, а трактирщик с ужасом вспомнил, что маги умеют читать мысли (хотя в данном случае Синекрылый в этом не нуждался: все было написано на лице мужчины). Бэррин же подумал, что в Стонхэрме успел отвыкнуть от раболепия. Слишком много в этих местах зависело от того, кто правит в родовом замке. Если вновь северные племена объединятся, то людям из подобных маленьких деревушек не остается ничего другого кроме как бежать именно в эти родовые замки. Под защиту каменных стен, надеясь на милосердие их владельца.

Бэррин вздохнул. Быстрее бы уже добраться до дома.

– Так, – разглагольствовал Златко спустя примерно полтора часа, опасно размахивая ложкой, – я все узнал. Брат тут еще не появлялся. Так что ждем пока.

– Какие новости в округе? – проворчала гаргулья. – А то я уже стала побаиваться вынужденно останавливаться в каких-либо местах. – (Все хмыкнули, вспомнив свои последние приключения.) – С нашей-то способностью влипать во всякие переделки…

– Да ладно тебе, Дэй, – оборвал ее тролль. После сытного и вкусного ужина настроение у него было более чем благодушное. – Можно подумать, мы одни такие. Да весь универ грешит этим. Вспомни, сколько раз за последний месяц Огненные из компании Деррика умудрились спалить башню астрологии?

Все разом хихикнули. Бедная башня астрологии чем-то особо приглянулась Огненной пятерке. Ива даже подозревала, что те тоже ищут что-то типа того загадочного артефакта, как и они с подачи Калли в самом начале осени, – Стонхэрм и Университет были полны тайн. В результате же активности группы Деррика разнесчастная башня уже несколько раз подвергалась пожару. Спасали ее только новейшие антипожарные заклинания. Да и то не всегда.

– А помните, в прошлом месяце они же нарвались на какую-то банду грабителей и разнесли ее в пух и прах? – Эльф довольно сверкнул глазами. – Там еще маг был, поэтому их так долго и найти не могли. Какая-то хитрая задумка была.

Задумка была действительно хитрая. Дознаватели городской стражи и прикрепленные к ним же маги долго не могли понять, как то, что происходит, вообще возможно. Но против лома нет приема – и именно таким ломом стали Огненные, случайно – абсолютно случайно, нарвавшиеся на банду.

– А эти… вторая пятерка Воды подралась на той неделе с Воздушными. На каком-то пустыре. Выбрали, значит, место для «дуэли», – Златко хохотнул, – что-то там напортачили в заклинаниях и провалились всей толпой в заброшенный подземный ход. Выбраться не могут, проплутали полдня но катакомбам, наткнулись на какое-то чудовище, что их охраняло… Как вообще целы остались, непонятно.

Лучшие ученики факультета Земли рассмеялись.

– Ну целыми не остались, – хмыкнула Ива. – Досталось им крепко, но, главное, что живы, а там маги-лекари поставили их на ноги. Правда, ругались – жуть! Я даже специально ходила этих бедолаг проведать в лазарет. Послушать историю из первых уст не получилось, прогнали. Там много таких желающих было.

– А помните…

Воспоминаний хватило на час с небольшим, общим выводом к которым стало высказывание Златко:

– Нет, это не одни мы такие. Это общемагическая проблема – постоянно влипать в истории. Поэтому маги и гибнут так часто, хотя, кажется, именно у нас есть все шансы па долгую жизнь.

– Веселенький итог ты подвел, Синекрылый, – поморщился тролль. – Лично я собираюсь жить вечно… – Грым посмотрел на остальных, друзья не подкачали, хором выдав продолжение жутко бородатой, но любимой шутки:

– Пока все в порядке!!!

Заржали и отправились но комнатам. Было еще совсем не поздно, но дорога дала себя знать, и они чувствовали усталость.

Эх, знал бы Златко, что он напророчил-накаркал.

Девушки завалились в свою комнату и тут же упали на кровати. Ива скинула сапоги и блаженно уставилась в потолок. Ей на живот тут же взобрался Щапа. Дышать сразу стало тяжелее, но гнать нахального зверька знахарка не стала: если уж шуш приглядел себе местечко, спровадить его оттуда еще никому не удавалось. В упрямстве Щапа превосходил даже тролля.

Травница лежала, разглядывала деревянные балки над головой и постепенно мрачнела. Не глядя, нащупала под кроватью сумку и, вытащив из нее учебник но теории магии, открыла его па заноженной странице. Заметив это, Дэй чуть не свалилась с койки.

– Ива, не говори только, что будешь сейчас учиться?! – возопила гаргулья, оскорбленная таким пренебрежением к законным каникулам.

– Я и не говорю, – бросила девушка, перелистывая страницу и даже не поворачивая к подруге головы.

– Но ты же учишь!!!

– Дэй, ты чего хочешь? – Ива наконец посмотрела на возмущенную собеседницу.

– Мне кажется, что с тобой что-то не так. – Гаргулья никогда не славилась логичностью мышления.

– И из-за чего тебе так кажется? Из-за тога, что я в кои-то веки взялась за учебник?

– Да! И вообще, ты какая-то странная в последнее время!

Ива вновь посмотрела на потолок. «Может, рассказать Дэй про эти гадские сны с Кошкой, что меня преследуют?.. – Сны о кратковременной спутнице преследовали знахарку уже давно. В них она раз за разом то ли общалась с ней, то ли видела кусочки ее жизни, причем такие странные, что оставалось только диву даваться. – Нет. Это не Дэй надо рассказывать. Златко или Калли… Они поймут… подскажут, может, посоветуют, что делать. Не будут как Дэй или Грым сразу устраивать разборки. Хотя… нет, не буду пока никому ничего рассказывать. В конце концов, негоже втягивать друзей в эту заварушку, и так сама уже по самые уши…»

– Все нормально.

– Врешь!

– А вот и не вру.

– Врешь!

– Не вру!

– Врешь! Я все вижу! У тебя глаз дергается!

– Это от ярости!

– А нечего злиться на правду!

Обе тут же отвернулись и сердито засопели.

– Ладно, – минут через пять проговорила Ива, – скажу. – И замолчала.

– Ну? – поторопила ее гаргулья.

– Но дому скучаю, – неожиданно для себя самой выпалила травница. Перед внутренним взором тут же появился их с тетушкой маленький домик, комнатка, насквозь пропахшая лечебными травами, сварливая дверь и стол с самоваром и пирогами. – Я так соскучилась, – отчего-то с трудом произнесла девушка. – Уже скоро год будет, да точно – скоро год… Как там тетушка и Хонька?

Знахарка резко перевернулась к стене, скрывая резанувшие глаза слезы. Щапа с испуганным писком съехал с живота, Ива тут же подтянула его к себе и прижала к сердцу. Нельзя сказать, что зверенышу понравилось такое перемещение, но он послушно затих, почувствовав, что временной хозяйке сейчас не до его капризов. Девушка стала быстро вытирать слезы. Было стыдно за собственную слабость. Да еще и перед Дэй, которая и слова-то такого не знала.

– Я тоже соскучилась но дому, – раздалось через минуту тягостного молчания. (Ива от неожиданности даже повернулась. Щапа опять с писком поболтал лапками по воздуху.) Гаргулья же смотрела в потолок. – Дом. Родные… – Она на миг прикрыла глаза, но потом вновь посмотрела вверх, явно не видя деревянных перекрытий. – Может, все же стоило поехать? В наших горах сейчас такой холод. II ветер, что пронизывает все. Даже скалы, кажется, стараются сжаться, чтобы укрыть от него все свои трещинки и пещеры. А еще сейчас сезон испытаний. Молодые гаргульи улетают вслед за северным ветром. Мой брат отправится в свой первый самостоятельный дальний полет, а я ему даже не скажу, как горжусь им… Мы никогда не были особо близки, но он у меня молодец. Красавец каких поискать. Самый быстрый из своих сверстников. Надменный и гордый, как первые воины нашего племени. Когда-нибудь он обязательно войдет в Совет Стаи… – Дэй говорила медленно, будто выдавливая из себя слова. Раньше она никогда не рассказывала ни о семье, ни о стае, ни о родине. – И совсем скоро северный ветер примет его в свои попутчики… – Гаргулья замолчала. – Я должна была бы его встречать, когда он вернется обратно. А я не встречу.

– А когда он вернется? – спросила Ива, завороженная рассказом.

Черная помолчала.

– Не знаю. По-разному получается. Я вернулась через месяц.

– Может, тебе все-таки стоит поехать?

– А Университет?

– Да ну его, – пожала плечами знахарка. – Опоздаешь на пару недель. Скажешь, снега помешали добраться.

– Надо подумать, – мотнула головой гаргулья. Вылететь из Университета боялись как конца света.

Так девушки и лежали на своих кроватях, словно в первый раз чувствуя единство душ – по крайней мере, такое. Разные, как два мира, они все-таки нашли точки соприкосновения.

Неожиданно они обе одновременно вскочили и ошарашенно уставились друг на друга.

– Ты тоже это слышишь? – недоверчиво спросила гаргулья.

– Ага. – И они обе высунулись из двери.

Рядом открылась дверь в комнату парней, и оттуда появились все три головы их друзей. Лучшая пятерка Земли переглянулась и синхронно прислушалась. Сомнении быть не могло.

– Циркачи!

И друзья кубарем скатились по лестнице вниз.

В единственном зале таверны и правда расположилась бродячая труппа актеров. Нельзя сказать, что это был полноценный цирк, какие сейчас очень популярны в Стонхэрме. Но здесь были жонглер, кидающий в воздух не банальные шары, а кинжалы (правда, всего три штуки, но все равно захватывающе), фокусник, глотатель шпаг, музыканты всех мастей, танцовщица, кто-то еще.

Музыканты не переставая наяривали что-то развеселое. Тем временем зал набит путешественниками под завязку. Сейчас все с удовольствием наблюдали за «дышащим огнем». Все прекрасно знали этот фокус, но посмотреть все же было приятно. Справа от него появился жонглер, а слева – глотатель шпаг. Полупьяные барды еще яростнее ударили по своим инструментам. И веселье пошло по новому кругу. Вокруг вино лилось рекой, звучал смех, а кое-где и песни. Даже юные маги подпали иод эти чары всеобщей беззаботности.

Потом появился клоун, и вот уже весь зал хохотал как безумный. В этот момент Ива, случайно бросив взгляд в сторону, увидела…

Он сидел в самом дальнем конце комнаты, держа в руках лютню. То же желчное острое лицо, худоба и, словно давно немытые, волосы до плеч. Он поднял голову, и его бледные, почти бесцветные глаза уставились прямо на знахарку.

Мгновение – два взгляда уперлись друг в друга.

Ива уронила кружку и бросилась навстречу распахнутым объятиям.

– Гамельн!

Гамельн – менестрель с волшебной флейтой, с него-то все и началось! II вот он здесь! Рядом. Совсем рядом.

Это казалось невозможным. На другом краю земли, на маленьком постоялом дворе, случайно и вот так неожиданно…

– Гамельн! Гамельн, это ты?!

Мужчина, обнимающий ее, откинул голову и расхохотался.

– Более глупого вопроса я еще не слышал… – И голос у него был все гот же – чуть резкий, высокий и неуловимо оскорбительный, но теперь знахарка воспринимала его совсем по-другому. Поэтому она тоже рассмеялась и погрозила ему пальчиком. Менестрель же улыбнулся, скривив тонкие губы, отстранил девушку, держа ее за вытянутые руки, и принялся рассматривать, не боясь поворачивать во все стороны.

– А ты изменилась, красавица моя, – го ли довольно, то ли удивленно произнес он. – Не узнать. Совсем не узнать, – покачал он головой. – Прямо-таки записной маг, ни следа от прежней знахарки не осталось.

– Так уж и не осталось? – хохотнула Ива, в которой каждый второй узнавал травницу из Восточных Лесов.

Однако Гамельна, похоже, это не заботило, он поймал пальцами ее подбородок и внимательно всмотрелся в карие глаза.

– Нет, совсем не осталось, – выдал он резюме спустя мгновение, впрочем не отпуская личико девушки, – счастье в глазах появилось. Уверенность. А вот злоба прошла. Хм… – Менестрель помолчал, то ли вглядываясь в смеющуюся мордочку, то ли прислушиваясь к себе. – Как интересно… и кто этот счастливчик?

– Что?! – распахнула Ива очи в удивлении, потом хитро прищурилась. – Который из них?

Менестрель громогласно рассмеялся.

– Ну и ну, а ты, девочка, времени не теряла. Хон тебя и не узнает.

– Хон… – Голос девушки оборвался. – Гамельн! Ты был в нашей деревне после того, как я уехала?! Скажи, был?! – Ее взгляд умолял ответить «да». – Скажи, как они там? Я почти год там не была! Гамельн, миленький, расскажи, как они?! У меня сердце все как будто там осталось…

Нет, это не было правдой, сердце Ивы там совсем не осталось, и тут были ее друзья, а где-то по неизвестным морям плавал черноволосый эльф и возил с собой ее любовь, да и в своем домике на территории Университета сейчас практиковался в боевой магии один совсем не безразличный ей вампир, но там… в богами забытой деревушке на краю земли осталось то, что было Домом,в котором всегда хорошо, в котором всегда ждут, в котором тебя любят безусловно, просто за то, что ты есть, в который возвращаешься зализывать раны и который рвет сердце на кусочки, если не можешь туда приехать. Вот и сейчас Иве казалось, что ничего важнее в мире больше нет и не было никогда.

– Нет, милая, не был, – покачал головой менестрель. – Я к Восточным Лесам с тех пор вообще не приближался.

– Не был? – Хрустальная капелька задрожала в распахнутых глазах.

– Нет. Но я уверен… – бард впервые за их знакомство по-доброму улыбнулся, – действительно уверен, что все с ними в порядке. И они за тебя рады. И гордятся тобой. – Он аккуратно стер все-таки выкатившуюся слезинку со щеки девушки. – И скоро ты их обязательно увидишь. – Голос менестреля чаровал похлеще ментальной магии вампира. – Ты мне веришь?

Острый взгляд – и Ива отшатнулась назад.

– Ты все такой же! – засмеялась она, шутливо пихнув его кулачком в плечо. – Твой голос завораживает, а ведь ты еще не начал петь!

– Да, я такой же. – Усмешка, смешок… – И таким останусь. А тебе советую возвратиться к твоим друзьям, что уже довольно угрожающе на меня посматривают. Скоро будет звезда представления. Тебе поправится.

Знахарка только покачала головой. Это же надо? Здесь, на другом конце земли, и такая встреча. Друзья тут же набросились на травницу с вопросами, стоило ей только подойти к столу, но она только отмахнулась.

– Потом расскажу. Сейчас будет… звезда представления, – ответила она, только чтобы отстали.

Соратники тоже это поняли, но в тот момент музыка резко оборвалась, и на сцене, сооруженной из нескольких сдвинутых столов, появилась закутанная в яркие драпировки девушка. Видны были только щедро подведенные чем-то темным глаза. Тихонько запела флейта. Не так хорошо, как у Гамельна, но тоже очень и очень прилично. Часть огней в зало погасили, создавая приятный полумрак. Зал замер в предвкушении. И девушка начала двигаться. Её фигура, совершенно невидимая за разноцветными тканями, только угадывалась. Но все невольно подались вперед, пытаясь разглядеть хоть что-то. Миг – и тишина, потом все инструменты разом взорвались радостным звоном, и развеселая музыка выплеснулась в зал. Девушка развела в танце руки и скинула с плеч верхнее покрываю – и показалась маленькая аппетитная фигурка в ярких шелковых шароварах, с загорелым обнаженным животом, короткой кофточке и бесчисленных украшениях, какие носили красавицы из южных пустынь. Все это качнулось, и девушка продолжила танец. Сверкнули ее глаза, хлестнули но воздуху волосы – где распущенные, где заплетенные в топкие косички – и тоже включились в танец. Музыка струилась вокруг. И пело в пляске гибкое, змеиное тело. Девушка кружилась и изгибалась, взлетали и падали тонкие руки, мелькали прелестные ножки, плыли по воздуху черные локоны, вспыхивали звездами глаза совсем юной девочки с розовыми щечками, в которых сквозило искусство обольщения шакнейских наложниц.

Звуки все летели и летели, плели невиданные нити, обнимали и зачаровывали души. А танец девушки довершал начатое. Когда музыка оборвалась, потребовалось еще несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Зал взорвался аплодисментами и одобрительными воплями. Танцовщица с абсолютно счастливым видом раскланивалась. Действительно совсем еще девочка.

– Похоже, наши парни нашли за кем волочиться, – хмыкнула гаргулья, плюхаясь на свою постель, когда девушки вернулись в свою комнату через несколько часов, оставив ребят внизу.

– Да ради богов! – усмехнулась Ива, подливая воды в мисочку Щапы.

– Главное, чтобы ничего не подцепили.

– Не подцепят, у них амулеты соответственные есть, – меланхолично ответила знахарка, расшнуровывая сапоги.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Дэй.

– Сама делала, – поделилась травница.

– Да? Вот кобели! – ругнулась гаргулья для порядка. Помолчала немного и неожиданно спросила: – А ты хорошо делаешь такие амулеты?

– Хорошо. Никто еще не жаловался. – Ива повернула голову к подруге: – А что?

– Сделаешь и мне?

– А что, есть кто-то на примете?

– Да ну тебя! Скажешь тоже. Так сделаешь?

– Сделаю. – Ттравница не стала допытываться дальше, зная, что выбить что-то из Дэй, пока та сама не решит рассказать, невозможно. – Только когда до дома Златко доберемся. Выделят мне там какую-нибудь каморку иод знахарские эксперименты, как думаешь?

– Златко не жадный, – пожала плечами гаргулья, потом, помолчав, продолжила: – Слушай, Ив, а тебе ничего не показалось странным в этой девушке-танцовщице?

– Нет, – подумав, отмахнулась та. – Дэй, у тебя паранойя.

– Точно не показалось? – Крылатая уже привыкла к подобным обвинениям. – Подумай, Ив!

Знахарка постаралась вспомнить свои ощущения, когда девушка танцевала.

– Нет, Дэй, правда, ничего необычного. Танцует, конечно, хорошо. Никогда ничего подобного не видела. Но… все мы что-то хорошо делаем. Может, у нее в роду все танцуют, и все дело в наследственности. А может, просто примесь какой-нибудь расы, где гибкость больше человеческой. Вон видела, как наш Калли уворачивается от меча или стрел? Обзавидуешься! Да и вообще, когда человек – мастер, это производит впечатление. А что, ты что-то странное почувствовала?

– Ну как тебе сказать? – Гаргулья перевернулась на живот. – Сейчас после твоих рассуждений даже и не знаю.

– А все-таки?

– Мне показалось, что магия какая-то вместе с… то ли с музыкой, то ли танцем в воздухе полилась…

– У тебя действительно паранойя. Хотя… надо тебе Гамельна послушать, вот уж где магия!

– Это тот менестрель, с которым ты обнималась? Кто он?

– Не помнишь? Я же рассказывала.

– А, это этот, который к вам в деревушку приезжал, ты еще сначала думала, что он убийца?

– Ага.

– Странный какой-то.

– Да, он такой.

– Познакомишь? Охота на эту флейту посмотреть. Небось, артефакт какой-то жутко крутой…

– Договорились, – кивнула Ива.

– А все-таки… действительно ли это была магия или у меня на самом деле паранойя?

– Знаешь… мне всегда казалось, что… в музыке больше всего магии. – Ива тоже перевернулась и горящими глазами уставилась на подругу. – Ведь магия есть во всем, если оно… если оно прекрасно. Помнишь, я рассказывала тебе о Марино и Ференце. Вот там тоже была магия. Но я сейчас говорю не об этом. Я просто считаю, что мастерство, талант, душа, вложенные в то или иное творение, пусть это делает и не маг, но, если что-то сделано с талантом и душой, оно… приобретает волшебство. Вот знаешь памятник Анко и Мерене? Я каждый раз как мимо пробегаю, так мне кажется, что они мне подмигивают. Пли вот помнишь тот меч, что мы видели в музее на мосту? Учи теля еще говорили, что в нем ни капли магии нет… Но его держала рука Короля Всех Людей! Да в этом мече магии больше, чем во всем Университете! Пли та книга… помнишь, мы читали? Про эльфа и человеческую девушку. Разве там не было магии? Я, когда читала, все глаза выплакала, я там жила, понимаешь? И знаешь, мне кажется, что я очень много для себя из этой книги вынесла. Я, наверное, сумбурно говорю, но… я уверена, что талант и чувство – это такая же магия как то, что мы, чародеи, делаем.

– Я поняла тебя. Только все равно то, про что ты говоришь, – это все-таки аллегория, а я говорю о совершенно традиционной магии.

Ива надула губки.

– Ну тогда разбирайся сама, я ничего такого не почувствовала.

Люди на стене кричали. К ней летел огромный, размером с телегу, огненный шар, и никто не мог ничего сделать. Только кричать. Даже бежать все были не в состоянии – ноги словно приклеились к полу.

Какофонию звуков дополнил тонкий голосок десятилетнего мальчишки, на одной ноте орущего что-то. За его спиной распахнулись огромные синие призрачные крылья. Как он тут оказался? Что делает на пути огненного шара, который через миг уничтожит всю стену вместе с немногими защитниками, что остались на девятый день осады? Откуда эти странные крылья?

Мальчик вытягивает руки вперед в жесте защиты, словно пытаясь остановить верную смерть. А невиданные крылья закрывают людей полупрозрачным занавесом.

Огромная огненная смерть мчится на стоящего на зубце мальчишку. Орут воины, кричит хозяйка дома, признавшая в худенькой фигурке своего младшенького, ревет армия врагов под стенами. И время будто остановилось.

Так рушатся надежды.

И вдруг – чудо. Огненный шар, не долетев до вытянутых рук мальчика пары локтей, на миг приостанавливается и, словно натолкнувшись на не преодолимое препятствие, рикошетит обратно. Он падает с самую гущу вражеской армии, совсем незащищенной от магии, так как в обороняющемся замке волшебников нет уже много лет. Проносится по строю до самого конца, выжигая все на своем пути.

И в ту же секунду невероятная сила отдачи толкает синекрылого мальчика назад. Проносясь через стену, он падает вниз с высоты в несколько человеческих ростов на каменные булыжники двора.

Кажется, что сейчас он заплатит своей жизнью за чудесное спасение родного замка, но нет – синие крылья словно самостоятельно борются с силой удара, постепенно выравниваясь и укладывая мальчишку в полубессознательном состоянии на землю.

К нему несутся отец, обезумевшая мать, слуги, лекари.

Руки юного спасителя обожжены до локтей, а на золоте волос багрянится кровь.

Златко дернулся как от удара в живот и тут же проснулся. Схватился за меч и, выставив руку в стандартном заклинании «щита», готовый отразить любое нападение, несколько мгновений пытался прийти в себя, пока наконец не сообразил, где он. Убрал клинок и «щит» и вытер нот со лба. Уф, давно ему не снился этот кошмар.

Синекрылый попытался унять бешеное сердцебиение. Получалось плохо. Он тихонько повернул голову. Эльф с троллем спали, как Щапа после обильной кормежки. Еще бы – столько выпить. Тролль еще и громогласно храпел. Как только сам от такого звука не просыпается?

Бэррин тяжело поднялся. Голова гудела. Не только от выпивки – для похмелья еще рано. Боги, когда же этот сон перестанет ему сниться? Юноша дошел по окна. Безумно хотелось свежего воздуха. И голову в холодную воду опустить. Окно, разумеется, не открывалось. Златко немного подумал, прихватил плащ, меч и направился к двери. Хорошо, что он не удосужился раздеться: в чем был – так и рухнул на кровать, вернувшись в комнату после обильных возлияний.

– Ты куда? – Ну конечно же на то Калли и эльф, чтобы все слышать.

– Воздуха дыхну.

– А-а. – Через мгновение Светлый снова спал.

В коридоре было темно, как в погребе. Синекрылый подождал, пока зрение более-менее адаптируется, и тихонько прокрался мимо комнаты девушек. Не хватало еще, чтобы Ива и Дэй проснулись и тоже стали допытываться, куда он, зачем и надолго ли. «Что за компания? – про себя возмутился юноша. – По нужде лишний раз не сходишь, чтобы все четверо тут же не задали сотню вопросов, в том числе и главный – все ли с ним в порядке?»

Однако, несмотря на опасения Златко, никто из девушек не проснулся. «Вот так всегда, – тут же подумал он. – Когда не надо – все тут. А когда друг своими воплями чуть не перебудил весь трактир, никто даже не шелохнулся». То, что вопли были в его личном кошмаре, Синекрылого ничуть не волновало: главное сейчас – возмутиться лишний раз.

Коридор вывел на лестницу, а там и в общий зал. То тут то там виднелись заснувшие прямо за столами постояльцы, а также менее везучие путники, которым комнат не досталось, и они вынуждены были спать на полу (все-таки время горячее – на праздники все спешат, кто домой, кто по делам. Кстати, торговля сейчас отлично идет, все сметают с ходу). Народу в помещении много, но никто не проснулся, хоть в набат бей.

Наконец вожделенная дверь, и воздух… Боги, вот это блаженство! Златко первые мгновения не мог ни о чем другом думать. Только о холодном морозном воздухе, что наполнял легкие и отбрасывал прочь кошмары и страшные воспоминания. Потом он все-таки огляделся. Двор был пуст. Нигде ни щелочки света, ни малейшего звука. Только тишина, ночь и снег.

Синекрылый улыбнулся и шагнул вперед, сразу по щиколотку уйдя в белое морозное богатство: весь вечер снег падал с темного неба не переставая. «Да, – вспомнилось ему, – Ива предупреждала, что так и будет». Сейчас снег прекратился, но не было ни малейших сомнений, что это ненадолго. Златко отошел немного от здания, зачерпнул полные пригоршни холодного искристого сокровища и прижался к нему лицом, чувствуя, как тот тает и холодная вода борется с лихорадкой в крови. Парень фыркнул, заулыбался и вновь набрал снега в ладони, зарываясь в него лицом и чувствуя, как вода сочится сквозь пальцы.

Вместе с метелью расползлись по каким-то своим делам и тучи, и на темно-синем небе нехотя стали появляться неяркие звезды. Златко запрокинул голову и посмотрел вверх. Темнота ночи казалась абсолютной, особенно по сравнению с белым царством внизу. Самые длинные ночи сейчас. Скоро, уже совсем скоро начнутся Зимние праздники с гуляньями похлеще, чем осенью. Ночи день ото дня будут короче. А там совсем скоро весна. Но сейчас… все это далеко, есть только снежное царство, звезды над головой и холодная, стекающая по лицу и пальцам вода.

– Что, перепил? – раздался где-то рядом ехидный голосок.

Разворачиваясь с максимально возможной скоростью и уже заготавливая боевое заклинание, Златко успел обреченно подумать, что стоит только размечтаться, как кто-нибудь обязательно все испортит. Обернувшись, Синекрылому пришлось поискать глазами этого неведомого кого-то.

Гибкая фигурка сидела на какой-то бочке, подобрав под себя ноги. Бэррин пригляделся и в свете выглянувшей луны опознал в ней танцовщицу, искусством и внешностью которой еще не так давно восхищался. Сейчас без своих украшений, эффектного костюма она совсем не выглядела как мечта мужчины. В этих штанах, широкой рубахе и отороченной мехом куртке она казалась скорее мальчишкой-сорванцом, чем юной чаровницей, какой была еще недавно. Впрочем, все равно в ней было что-то влекущее, что не давало оторвать от нее взгляд, что манило и заставляло вновь и вновь рассматривать это юное живое личико, а может, это воспоминания самого Златко делали ее таковой.