Текст книги "Уроки колдовства. (Дилогия)"

Автор книги: Елизавета Шумская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Да прекрати ты на меня каждый раз смотреть, когда вспоминаешь того… то существо!!! – рявкнула гаргулья. – Как вы меня достали своим тактом, дипломаты гоблинские!!!

От такого напора опешили все, кроме Грыма.

– Не бойся, клыкастая, больше не будем, – засмеялся он. – Можешь на меня в этом положиться!

– А ты меня доконал своим хамством! – не осталась в долгу Дэй.

– Ну так тем и живем! – Столь довольной рожи даже у тролля увидишь не каждый день.

Гаргулья хотела уже что-то сказать, как Синекрылый вдруг тихо, но отчетливо произнес:

– Еще слово – и прибью обоих.

И почему-то не захотелось проверять, правду он говорит или нет. Бэррин умел охлаждать шальные головы, особенно когда они мешали серьезному разговору.

– Продолжай, Ива, – более мягко, но с какой-то непередаваемой ноткой предупреждения распорядился он.

– Э-ээ… ну короче, я хотела напомнить вам, о чем рассказывал нам Фей этой осенью, когда в универе началась вся эта паника по поводу убийств девушек. Так вот он говорил нам о том, что ментальная магия начинается и не с магии вовсе… – Знахарка наморщила лоб, вспоминая. – Особенно когда дело касается магов, ведь волшебники могут почувствовать чужую волю, попытки чужого воздействия на разум. И поэтому тот, кто воздействует, начинает с подготовки…

– Да, что-то такое было. – Грым кивнул. – Что-то там про дыхание, жесты, манеру говорить… Про важные для объекта факты.

– Ага. – Ива уже вознамерилась продолжить, как ее прервал Златко:

– Но это про гипноз. Все-таки сны – это чуточку другое.

– Но ведь мы уже решили, что воздействие на сны происходит через чувства, – возразил Калли. – А гипноз тоже, как правило, влияет не на разум, а на подсознание. То есть, Ива, ты хочешь сказать, что изначально была подготовка, которую мы просто не заметили?

– Угу, это и позволило обойти ментальную защиту Златко, да, наверное, и на тебя, Калли, как на эльфа не так легко повлиять.

Светлый неопределенно пожал плечами.

– Ну и к чему это ты говоришь? – поинтересовался Синекрылый. – Даже если нас подготавливали к этой магии, то что?

– Какой-то ты сегодня странный, Златко, – фыркнула гаргулья. – Обычно ты любой проясняющей хоть что-то мелочи не пропускаешь, любой отгадке радуешься, а сейчас «ну и к чему это?». Фи, даже противно. Это на тебя так близость родных земель действует? Последние мозги потерял?

В глазах Бэррина отразилось желание придушить одно милое, доброе и славное существо.

– Зато ты язык свой дурной не потеряла, – все-таки сдержался он. – Я иногда понимаю Грыма. Так и хочется иной раз попробовать выбить эту дурь из тебя!

– Так что же не выбьешь?

– Не обучен бить женщин.

– Ой-ой-ой, какие мы благородные! Скажи лучше, что боишься!

– Тебя? Не смеши меня. Тебя только кошки на крышах боятся! И то вряд ли сильно!

– Да? А что же не попроб…

– Прекратили! – вдруг рявкнул эльф, которого в отличие от наслаждающего перебранкой Грыма раздражала эта ругань. – А то на обоих успокоительное заклинание наколдую. Будете тут на коврике спать в обнимку!

– Тут нет коврика, ушастый! – не смог удержаться тролль.

– И на тебя тоже, Грым!

– Действительно, народ, – Ива прижала к себе слезшего уже с балок и стен шуша. – Нам только поругаться не хватало, – чувствуя себя противно от этих сверхправильных слов, она добавила: – Все равно драку в комнатах я вам устраивать не дам, а на улице сейчас заниматься этим некомфортно.

Все дружно глянули в окошко. За ним по-прежнему снег несся куда-то с сумасшедшей скоростью. Да и прекращаться явно не собирался. Друзьям вдруг показалось, будто весь маленький постоялый двор, а возможно, лишь эта комната – все, что осталось в мире, а вокруг только одно снежное царство, и скоро и их тоже погребет эта нескончаемая белая пустыня. Если, конечно, не заставит сойти с ума и покончить с собой какое-то неведомое создание, что один за другим отправляет постояльцев туда, откуда, как говорится, не возвращаются. И как-то сразу все, кто сидел в этом маленьком уголке живого мира, почувствовали друг к другу необъяснимую симпатию. Будто не было и не будет больше никого роднее и ближе.

А может, эльф все-таки колданул…

Уже после обеда вся великолепная пятерка сидела в общем зале. Народу там в это время не очень много. Одни сгрудились в кучу в дальней части зала. Другие сидели по своим комнатам. Хозяин с обслугой и вовсе не показывались.

Настроение у большинства постояльцев было паршивое-препаршивое. Пусть у многих и не было подозрений каких-то особых, как у лучшей пятерки факультета Земли, но все равно череда смертей выглядела чрезвычайно подозрительно. Да и не внушала оптимизма. Некоторые даже недоверчиво, а порой и злобно поглядывали на юных магов. Правда, задираться пока никто не спешил, но мысли людей легко читались на лицах: колдунам не доверяли. Хотя присутствие Бэррина, Светлого эльфа и совершенно безобидной на вид знахарки всех немного смущало.

С другой стороны, многие только в них и видели спасение.

Златко, положив ноги на соседний стул, закинул голову и смотрел в потолок. Не надо быть телепатом, чтобы понять, о чем парень думает: Синекрылый продолжал прокручивать в голове проблему, пытаясь все-таки найти решение, обнаружить то, что они не учли. Тролль приводил в порядок меч. Причем вид у него был счастливый, будто у ребенка, что играет с любимой игрушкой. Гаргулья в своем человеческом обличье спокойненько попивала чай. О чем думал эльф, знают только звезды. А знахарка, с интересом уставившись в кружку, разглядывала плавающие там травинки, пытаясь распознать, что еще, кроме чая, туда добавили. Нет, не было сомнений, что это что-то неопасное и ни в коем случае не галлюциногенное, но мягкий привкус какого-то незнакомого растения уже который день не давал ей покоя. Хозяин отказывался раскрыть секрет столь вкусного напитка, утверждая, что это семейная тайна его жены и она дорога его благоверной больше, чем трактир, постояльцы и он сам, уж точно. Найти подход к строгой трактирщице тоже не удалось.

А у стойки на некотором расстоянии от дружной компании сидел Гамельн. Сегодня он был в особо неразговорчивом настроении. Все быстро понимали это, сникая под колючим, злым взглядом, и не беспокоили его больше. Поэтому сейчас менестрель сидел в относительном одиночестве на высоком табурете, опираясь то ли спиной, то ли боком о стойку, и меланхолично перебирал струны лютни. И тоскливая лирическая мелодия лилась из-под его пальцев.

Ива краем уха слушала оную, стараясь не поддаваться ее настрою. Иногда менестрель начинал тихонько напевать. А порой музыка становилась чуточку веселее, но лишь чтобы потом вновь вернуться к прежней грусти.

 
Кружится ветер над песками,
В пляске вихри поднимая.
Ты танцуешь тут веками,
Дань смертями забирая.
 
 
Ты не манишь, как сирена,
Лишь за страхами приходишь.
Наши души, лишь арена,
И ты ими нас изводишь.
 
 
Не боишься ты ни смелых, ни…
Не страшна тебе и сила.
Только я, глупец, все брежу
Черных глаз твоих могилой…
 

– М-да, что-то у Гамельна сегодня совсем невеселое настроение, – усмехнулась Дэй.

– Да уж, песня странновата… – согласился Калли, ради такого случая даже оторвавшийся от разглядывания снега за окном.

В этот момент Златко тоже вполне осмысленно посмотрел на друзей и необычайно серьезным тоном выдал:

– А про кого песня?

Ива внезапно сообразила, что действительно смысл ей непонятен, если это не одна из многочисленных и нежно любимых менестрелем элегий. Хотя… как можно назвать глаза прекрасной женщины могилой? Ужас какой, брр! Это как – провалы что ли вместо глаз? «Не поймешь этих бардов, как придумают чего…»

– Эй, Гамельн, а про что песня? – ни капельки не считаясь со странным настроением менестреля, заорал Грым.

Певец поднял голову, с каким-то блаженным видом осмотрел зал, нашел посмевшего его потревожить и равнодушно смерил взглядом. Вообще для здоровья очень полезно не спорить с троллями и желательно также не выводить их из себя. Но когда это барды отличались благоразумием? Поэтому после долгого и в чем-то неуловимо оскорбительного осмотра Грыму предложили следующий ответ:

– Про любовь.

Тролль, разумеется, оскорбился таким к себе неуважением и начал вставать. Гамельн не мог насладиться всем грозным величием этой картины, зато им могли полюбоваться все остальные, а Ива тут же поняла, какая беда ожидает ее неосторожного друга.

– Нет, Грым! – вскрикнула она и повисла на его лапе. – Грым, ты не так понял!!!

– Что я не так понял?! – взревел тролль, без каких-либо усилий поднимая девушку, болтающую у него на руке, до уровня своих глаз.

– Э-э-э… это была аллегория!!!

– Еще и ругается он!!! Да я его сейчас!..

– Нет, нет, Грым! Это не ругательство!!! – Знахарка оглянулась в поисках поддержки друзей. (Дэй покатывалась со смеху, Златко и Калли явно не спешили на помощь.) – Ну… это… как бы… он же менестрель! А они, барды, все немного… того…

– Блажные, – подсказала гаргулья.

– Неправда, никакие не блажные! – возмутилась Ива. – Просто… немного не от мира сего!

– Ну вот, я и говорю: блажные, – хихикала Дэй.

– Да нет же!!! Грым, ты куда?! Ну Грым!!!

Троллю надоела эта перепалка, и он решительно двинул к первоначальной цели. Травница уперлась ногами в пол, из-за чего Грыму пришлось некоторое расстояние ее протащить, что, впрочем, нимало не замедлило его движения.

– Ну Грым! Прекрати!!! Ну прошу тебя! Грым!!! Кормить перестану! – видя, что ее больше не слушают, пригрозила она самым страшным.

Тролль остановился, вновь поднял ее на уровень глаз.

– Ты мне угрожаешь? – удивился он.

– Нет! – тут же сорвалось у травницы с языка при виде этой зверской рожи. Оглянулась на заинтересованные лица друзей. – Предупреждаю, – выдала она стандартную формулировку, но тут же ее сменила на более мягкую: – То есть прошу.

Грым какое-то время рассматривал это чудо природы, потом вздохнул и опустил ее на пол.

– Вот всегда ты, Ива, всем развлекуху испортишь, – даже расстроился он.

– Ну, Грымушка, ну не серчай, мы как приедем, я твой любимый пирог с печенкой испеку, хочешь? – заюлила та, видя, что надо ковать железо, пока горячо.

– Нет, ну какая же ты лиса, – расплылся в довольной улыбке тролль. – Конечно же согласен! Ни один хмырь не стоит твоего пирога с печенкой! – Парень притянул ее к себе, обняв локтем за шею и потрепав другой лапой по макушке.

Калли, Златко и Дэй рассмеялись.

– Ребята, а у Грыма оказывается есть слабое место, – хихикнул Златко нарочно громко, чтобы тролль его услышал.

Эльф и гаргулья посмотрели на Синекрылого заинтересованно, Грым – настороженно, а Бэррин, торжествующе всех оглядев, выдал:

– Это Ива!

Калли и Дэй гнусно заухмылялись. А тролль тут же возразил:

– Неправда!!!

Вот тут уже обиженно на него уставилась знахарка, уперев руки в боки, – а у нее это была самая опасная для окружающих поза. Грым опасливо глянул на девушку.

– Это еда, – неожиданно по-доброму улыбнулся он, и травница расплылась в ответной улыбке.

– А я знаю, про кого эта песня, – вдруг раздалось откуда-то со стороны. – О да, знаю, – через некоторое время повторил странный тип в чалме, какие носили только на юге.

В этом трактире, расположенном далеко на севере, это казалось более чем странным. Да и весь вид мужчины не внушал доверия. От него хорошо несло спиртным, а одежда давно нуждалась даже не в чистке и руке швеи, а в смене на другую. Лицо было то ли смуглым, то ли грязным, а скорее всего и то и другое вместе. Вообще южное происхождение так и сквозило в его облике: некоторые элементы одежды, акцент, характерные жесты, а самое главное – черные глаза и быстрый нервный взгляд.

– Это переделка одной ста-арой песни шакнейских пустынь. Мелодия другая, слова кое-какие переделаны, но в целом смысл остался прежним, – закивал говорящий. – Так странно слушать ее здесь! В этом варварском зимнем крае.

– Эй, ты поосторожнее! – возмутился Златко. – Это моя родина!

– О, прошу прощения, достопочтимый юноша, – тут же стал кланяться мужчина. – Прошу прощения за свой глупый язык, славные волшебники, да продлятся ваши года, да прославятся деяния ваши в летописи веков, пусть впишут их мудрые боги золотыми чернилами в свитки истории сего славного великого и сурового края, известного своими доблестными героями и мудрыми мужами, а также прекрасными девами, краше которых нет в целом свете, чьи прекрасные очи сияют подобно звездам на южном темном небе, а губы прелестнее распустившихся бутонов чайных роз, что увивают белые дома шакнейских владык, да продлятся их годы, да прославятся деяния их…

Когда мужчина пошел по второму кругу, «славным волшебникам» удалось подобрать челюсти со стола, за которым они сидели, и все-таки прервать этот нескончаемый поток красноречия, хоть Златко и Калли втайне пожалели об этом: такое дивное умение говорить долго, витиевато и абсолютно без смысла встретишь нечасто.

– Так о чем эта песня? – Грым исподлобья глянул на этого любителя изящной словесности.

– О ком, уважаемый тролль, – подобострастно потряс чалмой тот. – О ком. Не о чем. Ибо то, что может дышать, двигаться и потреблять пищу, есть существо живое, как учат нас мудрые Свитки Первозданной Истины, что изучают все юноши из приличных семей с самого раннего детства, ибо мудрость не появляется из ниоткуда. И хотя ее заложили в нас боги Семи Врат, да прославим их…

Мужчина начал биться лбом о стол. Чародеи, опять пребывающие в ступоре, даже испугались, что действительно разобьет. Причем Калли, Златко и Ива боялись, что разобьет лоб, а Грым и Дэй, что – стол. Однако спустя примерно минуту такого высокоинтеллектуального занятия мужчина остановился и с абсолютно счастливым лицом продолжил говорить:

– Так вот, несмотря на зачатки мудрости, что есть в каждом, даже самом неразумном, существе, для настоящего постижения истины и обретения высокого знания нужно развивать их с самого детства, чтобы не упустить ни одну минутку познания, только так, изучая священные свитки, юноша способен вырасти в мужчину, мужа достойного называться таковым, и прославить свой народ, вписав еще одну славную главу в историю человечества и оставив о себе память добрую о жизни порядочной и скромной, ибо как учат нас те же Свитки Первозданной…

Глядя, как глаза Грыма и Дэй наливаются кровью, а обалдевшая Ива пытается прийти в себя, Калли и Златко тихо хихикнули, а потом Синекрылый все-таки прервал столь занятного собеседника:

– И все же о ком эта песня?

– О! Это история славная, наполненная легендами и домыслами, что невозможно проверить, потому как мало кто – а может, и никто – в состоянии похвастаться тем, что смог на своем примере испытать все, о чем повествуют древние сказания. Однако какая история возможна без вымысла? Тем более история, давно превратившаяся в сказку, какие рассказывают доверчивым чужеземцам и непослушным детям на сон грядущий. В страшную, полную непонятного сказку, в которой вымысел и правда сплетись так, что не развязать самым усердным и искусным ткачихам ковров при дворах шакнейских владык, а, как известно, шакнейские ковры славны своими…

– Можно я его убью? – жалобно попросила Дэй.

Мужчина испуганно замолчал, глядя на грозную даму. Златко напоказ задумался, потом кивнул Грыму. Тот тут же склонился над говорливым южанином.

– О ком? – Голос у него был такой, что становилось ясно, что ответ должен быть очень коротким и быстрым, иначе можно досрочно отправиться к богам. Например, к богам Семи Врат.

– О змее.

Так долго ожидаемый ответ буквально огорошил будущих магов.

– Как это о змее?! – возмутился Бэррин.

Рассказчик опасливо покосился на Златко, потом на грозного тролля и торопливо начал объяснять:

– Да, именно о змее. О крылатой волшебной змее гюрзе-иле.

– Про гюрзу знаю, – кивнул Грым. – Очень ядовитая. А что за гюрза-ила? – На морде тролля было прямо-таки написано подозрение, что его разыгрывают.

– Да-да, все правильно, – закивал южанин. – Есть такая змея гюрза. И как правильно сказал достопочтенный господин тролль, очень-очень ядовитая. Ни одному мужу не посоветую с ней встречаться, ибо тут как с женщинами – внешний вид не всегда соответствует опасности, что несет она его сердцу и кошельку…

– Та-ак! – гаргулья уперла руки в боки. – Щас я кому-то и без змеи устрою опасность…

– Прекрати, прекрати, Дэй, – засмеялся Златко, глядя, как Грым удерживает пытающего сбежать мужичонку. – Он не подумал и вообще пошутил. Так ведь? – Синекрылый повысил голос.

Неудачливый рассказчик судорожно затряс головой.

– Вот видишь, – удовлетворился этим Бэррин. – Не серчай. Я еще хочу дослушать историю про эту крылатую змею. Продолжайте, уважаемый, но больше не шутите столь изрядно.

Южанин наконец собрался и заставил себя не рассусоливать. Сильно.

– Гюрзу видели многие и знают ее многие. Но есть еще и гюрза-ила. Так говорят караванщики, а они немало повидали, хоть и приврать любят изрядно. Но легенда сия древняя, дошедшая до нас из глубины веков и записанная даже в Свитки Первозданной Истины, что изучают…

– Это мы уже поняли, – не дал свернуть ему Златко. – Так что с этой змеей?

– Да… так вот… – Мужчина явно не мог сразу перейти к сути дела. – Рассказывают эти легенды, что появляется порой у щедрых оазисов змея крылатая, а за ней приходит беда. Начинает она свой танец в ночи, и смерть одного за другим забирает людей. По одному, а то и по два за ночь. Говорят, что не сама она приходит, а по воле богов Семи Врат, да прославим их… – Рассказчик снова хотел повторить ритуал с битьем головой, но тяжелая лапа тролля удержала его за плечо. Южанин глянул на святотатца, оценил его рост и телосложение и не решился возмущаться таким пренебрежением к его религии. – …И что карает она за грехи, жизнь неправедную и бесчестную. Есть и те, кто утверждает, будто дела никакого ей нет до того, как прошел свой жизненный путь человек. Да только в одном сходятся все – питается гюрза-ила страхами людскими, тоской их, виной, отчаянием. Начинают люди вспоминать вдруг все самое ужасное, что с ними происходило. Перед глазами как наяву встают подлости, что они совершили. Кому-то глаза черные в ночи видятся, губы манящие да тело желанное, запах роз в жарких садах южных городов. А кому-то дети погибшие или друзья самые верные, которые с того берега реки, что в конце каждого жизненного пути будет, машут, к себе зовут, рай своих объятий, теплоту беседы доброй обещая. И начинает это все грызть души с силой неимоверной. Так, как никогда не грызло. И нет сил больше терпеть, и один за другим начинают мужи сильные, притом на самом пике своей жизни, один за другим накладывать на себя руки, не в силах побороть свой собственный страх, свои тайные желания и тоску свою, ведущую к бездне, из которой не возвращаются. А гюрза-ила пьет эти чувства, вдыхает их – каждая смерть для нее как наиприятнейшее из блюд. И нет от нее спасения. Коль пристала к каравану, то уж не отстанет, пока всех не изведет.

Друзья потрясенно молчали.

– Вам это ничего не напоминает? – пророкотал тролль.

– Нет-нет-нет! – замахал руками южанин. – Даже и не думайте! Это просто одна из легенд, что рассказывают, попугать чтобы. А даже если и нет, то все равно существо это теплолюбивое, только в жаре жить и может. Это я вам точно говорю. Не приспособлены они для жизни в таких холодных местах. Да…

– А как поймать эту змейку? – словно небрежно спросил Златко.

– Как поймать? – мужчина задумался. – Я в таких вещах не мастер. Да, с караванами ходил, да-а… А вот сам гюрзу-илу не видел. За что благодарность великая богам Семи Врат… – На этот раз Грым не успел удержать южанина, и друзьям пришлось вытерпеть еще один сеанс битья головой о стол. – А вообще, – рассказчик поднял голову, – как можно поймать тварь колдовскую? Я не разумею как. Да и говорят, что она ядовита почище своей тезки. И не только кусает, но еще и плюется ядом. В общем, не советую вам с нею связываться, коли наткнетесь на нее в шакнейских пустынях, что жарче колесницы, на которой светлый бог Араа несется по небу, погоняя коней своих тонкошеих…

Говорил этот странный человек еще очень и очень много. Лучшая пятерка Земли и так и этак пыталась добыть из него нужные сведения, да только ничего не выходило. То ли не знал ничего более южанин, то ли они не ясно спрашивали. Кончилось дело тем, что рассказчику поставили выпить и, не дослушав благодарностей, не менее витиеватых и многословных, чем вся предыдущая речь, перебрались в свою комнату.

Гамельн по-прежнему с отсутствующим видом перебирал струны лютни.

– Ну что думаете? – Златко уселся на стул.

– Очень интересно. – Калли забрался на подоконник.

– Что, теперь змею будем искать? – недовольно пробурчала Дэй. – Сначала крыс искали, теперь змей, да?

Бэррин явно задумался над этой идеей.

– Все-таки змеи не крысы, попробуй их найди, – поддержала подругу Ива. – Что стоит одной змейке спрятаться в таком огромном здании?

– И если допустить, что мы имеем дело все-таки с этой… как ее?.. – Синекрылый вопросительно посмотрел на друзей.

– Гюрзой-илой, – подсказал Грым.

– Точно. Если это она, тогда что она делает в таком холоде? Насколько я понимаю, она или сдохнуть должна, или уснуть. Ведь так со змеями происходит?

– А я как-то видела змею зимой, – вспомнила Дэй. – В цирке, когда мы с семьей на Зимние праздники ездили в гости к отцовым человеческим друзьям.

– Ну, сравнила! – произнес Грым. – В цирке о ней заботятся, в местах теплых держат, может, даже магию какую используют.

– А цирк-то у нас есть, – пробормотал эльф.

– Но номера со змеей у них нет, – повернула к нему голову гаргулья.

– Сбежала? – предположил Синекрылый. – Привезли ее по незнанию, а она возьми да сбеги.

– Если сбежала, то как выжила? – покачала головой Ива.

– Думаешь, есть какой-то злоумышленник среди этих циркачей? – заинтересовался тролль.

– Не знаю, все-таки это магическая змея. Я как-то не могу представить себе волшебное существо, которое позволило себя поймать и куда-то насильно привезти. Тем более каким-то циркачам.

– Тоже верно, – кивнула гаргулья.

– А если не насильно? – тихо, но отчетливо произнес Златко.

– Что ты имеешь в виду? – Друзья тут же насторожились, слишком хорошо они знали этот тон. Ничего хорошего он никому не предвещал.

– Я вот подумал… помните, как пел Гамельн? – Синекрылый покопался в памяти. – Что-то там про смелых и сильных, и про глаза…

 
Не боишься ты ни смелых, ни…
Не страшна тебе и сила,
Только я, глупец, все брежу
Черных глаз твоих могилой… —
 

напел Калли, абсолютно точно воспроизведя и слова, и мелодию.

Ива и Дэй мысленно сделали пометку, что все-таки надо будет уговорить эльфа на пару баллад.

– Вот! Точно! – обрадовался Бэррин. – Разве так поют о змее? Так поют о девушке!

– Думаешь? – уточнил Грым. – Они, барды, вообще существа странные.

– Ну не настолько же! – даже опешил Златко.

– Точно? – Казалось, тролля это действительно интересует.

– Точно-точно, – покивал Синекрылый.

Пока шел этот странный разговор, остальные обдумали предложенную Златко идею.

– Ты что же, считаешь, это не змея, а девушка? – осторожно поинтересовалась Ива.

– Я думаю, это и змея, и девушка, – поправил Бэррин.

– Оборотень? – деловито уточнил Грым.

– Быть такого не может. Если это магическое существо, оно не может быть оборотнем, – покачал головой Калли.

– Почему не может? – удивился тролль. – Вон наша клыкастая.

Гаргулья привычно ощерилась на прозвище.

– А ведь правда, – обрадовалась Ива. – Дэй, ты сама говорила, что вас изначально именно создали, а значит, вы изначально магические существа. Но ты имеешь две ипостаси. Значит, по сути – оборотень.

– Не классический, – буркнула представительница славного племени каменных чудовищ. – Да сейчас мы уже не магические существа, а обычная раса, каких полно.

– Ну может быть, – отмахнулась травница. – Почему в случае с этой гюрзой невозможно чего-то подобного?

– Чего только не бывает, – поддержал ее Грым. – К тому же эта песнь…

– Тогда почему этот южанин не сказал, что она может превращаться в человека? – спросил эльф.

– Не знал, – пожал плечами Златко. – Или же не подумал, что это так важно…

– Ничего себе такое неважное! – возмутился тролль.

– Вот уж кто-кто, а эти южане странные, дальше некуда, – поделилась своим мнением Ива.

– О да! – согласилась Дэй. – Честное слово, еще не встречала таких!

Калли и Златко лукаво переглянулись. Грым тоже, похоже, и не с таким сталкивался.

– Зато становится понятно, как она выжила в таком холоде, – вдруг перескочила на другую мысль гаргулья. – Человек-то может одеться!

– Слушайте, а почему мы решили, что это девушка? Может, это парень? – Ива сняла шуша с головы, почему-то зверьку очень нравилось залазить именно туда.

– Но в песне… – начал Синекрылый.

– Мало ли что в песне! Вечно у вас, мужиков, женщины во всем виноваты! – тут же возмутилась гаргулья.

– А что, нет? Поведение так точно ваше! – Грым фыркнул. – От вас вообще одни проблемы! Вот от тебя, к примеру! Ива хоть готовит!

– А-а-а! – Травница чуть не задохнулась от возмущения, а Дэй тут же швырнула в нахала колдовской «камушек».

– Я тебя сейчас! – завопила она.

– Давай, подруга! – Знахарка спрыгнула с кровати, еле успев скинуть с себя Щапу. Тот возмущенно запищал уже в полете, забавно барахтаясь в воздухе. Ива же застыла в боевой стойке, готовясь применить, что потяжелее из своего уже и не такого маленького арсенала. Однако тут ситуация резко изменилась. Кто-то обхватил девушку сзади. По изящным кистям травница опознала Калли и тут же резко ударила локтем назад, как учили на уроках по боевым искусствам. Однако почему-то Светлого локоть не задел. То ли не рассчитала угол удара, то ли эльф как-то умудрился его избежать – они, эльфы, вообще вредные.

– Перестать, Ива! – прошипел насколько это возможно при таком звонком голосе Калли.

Пока знахарка разбиралась с эльфом, Златко перехватил Дэй. С трудом удерживая беснующуюся гаргулью, он прикрикнул:

– Всем прекратить, мать вашу!!! Грым, лично придушу! Какого гоблина ты их провоцируешь?! Немедленно извинись! Да мать твою, Дэй, хватит меня молотить!!!

– А чё я должен извиняться?! Еще скажи, что я не прав!

– Не прав!!! – рявкнул доведенный до белого каления Синекрылый, уже, кажется, готовый собственноручно передушить не только тролля, но и всех остальных, включая эльфа. – Нам только между собой подраться не хватало!

– Да Ива! Прекрати! – возмутился одновременно Калли, которому травница все-таки оттоптала ногу.

– Дэй, еще одно резкое движение – и вырублю! – уже на гаргулью заорал Бэррин. – Грым, считаю до трех и, если не извинишься, отпущу Дэй с Ивой и сам к ним присоединюсь! Р-р-а-аз!!!

Глянув на знахарку, которая как раз пыталась открутить эльфу кисть, тролль сдался. Не то чтобы он испугался, но портить отношения сразу со всеми не хотелось.

– Два!!!

– Ладно-ладно. Извините, Ива, клыкастая, – буркнул он, – не всегда и не во всем бабы виноваты.

Гаргулья хотела было возмутиться по поводу этого весьма сомнительного извинения и обращения, но тут уже сама получила нагоняй от Златко. Да и Ива явно решила считать, что большего от тролля ожидать и не приходится.

Команда разошлась по своим местам. Все хмуро и сердито поглядывали друг на друга, но затевать новую потасовку никто не решался. Златко исподлобья рассматривал друзей-противников.

– Калли, ты не сходишь вниз, не попросишь, чтобы самовар принесли?

Эльф согласно кивнул и направился к двери, все еще потирая пострадавшие от Ивы запястья.

– И варенья, – буркнул Грым.

– Тогда пошли вместе, – бросил из-за плеча Светлый, очевидно, не собираясь стараться больше, чем считал нужным.

Тролль недовольно скривился, но последовал за уже выходящим из комнаты эльфом.

– Ладно, – произнес Златко, – давайте пока будем считать, что все-таки это девушка.

Они уже сидели вокруг самовара и в полном молчании распивали чай с вареньем и пирожками.

В ответ на услышанное замечание гаргулья хмыкнула, но промолчала. Синекрылый покосился на нее и продолжил:

– Основываясь, так сказать, на песне.

– К тому же со змеями частенько так, – подхватил Калли, единственный из всей компании, кто выглядел спокойно. – Помните, есть такие существа – наги? – (Все закивали.) – Кто-нибудь слышал, что есть мужчины-наги?

– Должны быть, – нахмурилась Ива. – Как же они размножаются?

– Не знаю, – беззаботно ответил эльф. – Как-то размножаются. Я не говорю, что у них нет мужчин. Может, и есть. Просто более активными являются именно женские особи.

– Сомнительный какой-то аргумент, – высказала свое мнение травница, но ровным, и лишь слегка недовольным голосом.

– И тем не менее – вновь перехватил инициативу Златко, – давайте будем считать, что это так. А коли так, то что у нас с подозреваемыми? – Похоже, Синекрылому очень нравился весь этот сыскной жаргон.

– Да что тут думать? – махнул лапой тролль. – Танцовщица это. Кто еще?

– Ага, – как ни странно, но согласилась Дэй. – И в песне сказано, что она танцует, и тот мужик с чалмой обмолвился, что она «начинает свой танец». Я тогда подумала, что это аллегория, ну для красного словца, а сейчас… сейчас все ясно!

– Что ясно? – буркнул Златко. – Ничего не ясно. Что у нас, кроме танцев, есть?

– Двигается она как-то странно, – послушно, словно прилежная ученица на уроке, ответила Ива. – Дэй это первая заметила. Красиво, но ощущение как от магии присутствует. Движения будто смазываются перед глазами. Мы вчера еще хотели у Калли спросить, как с его острым зрением, но он так завороженно на нее смотрел, что не оторвать было. А потом забыли.

– А вот то, что вы, кобели, на нее так пялились, уж очень странно. – Гаргулья не могла долго удерживать свой язык на привязи.

– Дэй!!! – завопила травница, пока парни не успели ничего сказать. – Договорились же, что не будем друг друга злить!

– Ничего я ни с кем не договаривалась, – буркнула та, но уже тоном более смущенным, чем язвительным. – Но… ладно… просто хотела сказать, что если какая-то красиво двигающаяся девка сумела так заворожить даже Калли, то это неспроста.

– Да, я с тобой согласна, – поддакнула Ива. – А вы что по этому поводу скажете? Не могло быть так, чтобы вы вообще ничего не почувствовали.

Парни выглядели смущенными.

– Ну, вообще было ощущение… глаз, прям, не оторвать, – поделился тролль. – А вы что хотели – такая фигурка, ножки, попка, си…

– Мы поняли! – оборвал его Златко.

– Можно подумать, ты мало фигурок видел, – произнесла Ива.

Грым не замедлил рассмотреть и ее тело, насколько оно было видно из-за стола, особо задержавшись на глубоко расшнурованном вырезе рубахи.

– Видел, конечно. Только как представил, что коли она так танцует, то как же она тра…

– Грым! – снова Бэррин.

– Да что я-то?! – возмутился тролль. – Можно подумать, вы о чем-то другом думали, когда на нее пятились?!