Текст книги "Побег"

Автор книги: Елизавета Манова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

А потом стало светло.

Они стояли в грубо вырубленном коридоре, и Майх глядел на какой-то наручный прибор.

– Порядок, – сказал он, наконец, и отстегнул шлем. Он что-то еще говорил, Хэлан видел, как шевелятся его губы, и знал, что надо тоже... Но страх еще не ушел... еще не весь... Он уходил, вытекал по капле, и ничего не оставалось внутри, совсем ничего. Майх сам отстегнул его шлем, запахло камнем, губы все шевелились, Хэлан услышал: "корабельное имущество" и вяло спросил:

– Что?

– Скафандры надо сдать.

– А потом? Времени-то...

Майх усмехнулся.

– В обрез. Еще карантин и регистрация.

– А это зачем?

– Чтобы попасть в жилую зону. Сейчас осмотр, а потом в службу обеспечения. Зарегистрируют и обдерут.

– Как?

– Есть деньги – наличными, нет – отметка в контракте.

– За кислород, что-ли?

– За все. Ладно, Хэл, потопали.

Осмотр был, что надо. Врач – молодой, но весь какой-то измятый, сперва все ворчал, что у них нет бумажек о прививках, а потом взялся задавать вопросы. Майха он сразу отпустил, а вот Хэлану пришлось попотеть. И чего завелся? Два ножевых, пуля в легком – по моей жизни и говорить неловко.

Потом была обычная процедура – уже автоматы. Анализы и физиокарты. Интересно, полиция имеет доступ к медицинским архивам?

Когда одевались, Майх вдруг спросил:

– Хэл, вот этот шрам на спине...

– Ну и что?

– Странно, что на спине. Как-то не вяжется...

– А это друг у меня был. Пять лет вместе.

– За что?

– За деньги, конечно. Как раз хвост кое-кому прижал.

– Он... жив?

– Вполне. Работу, правда, сменил. Ну, теперь куда?

И правда, еле успели. Чуть было не завязли в службе ЖО, так что пришлось вытаскивать жетон. Ну, дальше уже без проблем – вся регистрация в пять минут. Поплутали, пока нашли главный тоннель, а там захочешь – не заблудишься.

Оч-чень неуютная штука – жилая зона на Тенаре. Главный тоннель – это, считай, главная улица, все тут. Низкий, широкий, упрятанный в светлый пластик, налитый неживым розовым светом. Надписи, таблички, округлые проемы боковых ходов и неподвижные, равнодушные кучки людей. Стоят по трое, по четверо, не смотрят друг на друга – просто стоят.

Они тоже постояли, пока явился Стет. Его-то не носило от стенки к стенке, шел себе, как по Столице, только лысина сияла в ядовито-розовом свете. Подошел, поглядел, усмехнулся.

– Что-то вы зелененький, Керли!

– Свет такой.

Нырнули в боковой проем, и пошли, запетляли коридорчики, обсаженные тяжелыми дверями, налитые мутным красным светом, покойные и уютные, как в тюрьме.

Наконец-то Стет остановился. Нажал кнопку, и толстенная дверь медленно поехала вбок. Комнатка, как на корабле. Мебели – стол да пара сидений, украшений – видеоэкран да куча приборов. Да еще пейзажик – море.

Сам хозяин сидел за столом с черным бинокуляром на лбу и копался в приборе. Здоровенный он был и весь широкий. Широченные плечи, широкий насупленный лоб, да и рот, хоть завязки пришей.

– Привет, Лен, – сказал Стет.

– Здорово! – Лен вылез из-за стола и оказался ростом с Хэлана – весь ушел в ширину. – Ты как, надолго?

– С утра разгружусь и уйдем. Вот, клиентов привел.

– Сразу двоих, что ли?

– Только двоих, – сказал Хэлан.

– Ладно, потолкуем. – С сомненьем оглядел комнату, подошел к стене, выдвинул койку. – Устраивайтесь.

Устроились. Хэлан с Майхом на койке, а Стет с хозяином у стола. Только сел – опять замутило. А Стет времени не теряет, втолковывает что-то втихомолку... послушать бы... не могу!

– Да ты спятил! – сказал Лен. – Во всей программе два больших зонда! Один в этом сезоне, один – в том. Что мне, программу срывать? Сразу вылечу.

– А если в один?

– Вин, грузарик ты мой, – ласково начал Лен и усмехнулся – как-то нехотя, – ты не надо, а? Это твой груз есть не просит. Что я их, в капсулу запаяю? Пять дней дышать, пить-есть, ну, и наоборот. А зонд – он хоть большой, а маленький, горючего ни черта и приборы не выкину. Не будет телеметрии – с Латена подшибут. Нет, еще одного...

– А если без еды? – медленно сказал Майх. – Электросон, а? Воздуху на одного и никаких припасов.

– О-го! – сказал Лен и почесал в затылке. – Пять дней, мальчики!

– Ничего, выдержим. Аппаратик не из сложных, а там...

– Значит, сговорились? – спросил Стет.

– Не знаю. Потолкуем, – хмуро ответил Лен. – Страшно, ребята!

– Бывает страшней, – сказал Майх.

Хозяин отправился проводить Стета – видно, было что сказать. Вернулся хмурый, покосился на них, порхнул к столу, но не сел – просто придержался за крышку.

– Вы как, уже устроились?

– Нет, – ответил Майх. – Сразу сюда.

– Паршиво. Можете пролететь. Полный набор – с жильем туго. Вы в каком статусе?

– Ни в каком. Свободный.

– Вот как? – спросил Лен довольно подозрительно.

Майх весело поглядел на Хэлана, словно позабавиться приглашал, и он нехотя улыбнулся в ответ. Да, пожалуй, стоит. Если заврешься...

– Вот так. Ловкость рук. – Он вытащил из кармана жетон, показал, подкинул на ладони.

– Можно сказать, одолжил.

– Взял и одолжил?

– Покажи ему, Эр, – попросил Майх.

Вот поганец! Я же всю реакцию потерял, опозорюсь...

– Куда мне! – ответил он устало. – Подыхаю. Ваш лекаришко, тот прямо сказал, мол, стар для нормальной адаптации. Ладно, попробую. Дай руку, а то улечу.

Лен нехотя протянул руку; Хэлан встал, как раз так, чтоб взлететь. Дал Лену себя приземлить и на миг навалился на него. Руки не подвели. Детский фокус – все мы через это проходили, главное – сноровку не потерять. Ладонь его неощутимо скользнула по груди Лена: один карман, другой – есть!

Он отстранился и показал пластинку с выбитым номером – какой-то пропуск.

– Твое?

Лен глянул удивленно и полез по карманам.

– Ловко! Ты что, этим занимался?

– Зачем? Так... для дела.

Поймал руку Майха, сел и закрыл глаза. Опять покатило. Сдохнуть бы, что ли...

– Ты гляди, – сказал Лен, – правда, доходишь. Где ж это вас пристроить? Тут, что ли? – оглядел с сомнением комнату. – Вы как?

– Лишь бы мы тебя не стеснили, – ответил Майх.

– А что мне? Прокантуюсь. Вас хоть как звать-то, гости дорогие?

– Эрас, – ответил Хэлан, не открывая глаз.

– Тиэм, – сказал Майх.

...Он шел по лестнице. Железная лесенка без перил текла из ниоткуда в никуда. Ни начала, ни конца, только тьма под гремящим железом и клубящийся страх внутри. Тот особый бесформенный страх, от которого слабеют колени.

Он шел, лестница грохотала, звук удвоился, кто-то спускался навстречу – из никуда в ниоткуда: маленькая фигурка на блестящей черте. Он рос и страх рос, лестница грохотала, бездна была вокруг, черное, ледяное ничто, и был только он и твердое под ногами, и тот, кто стоял на пути, и надо было бить; Хэлан ударил первый прямо в это ничье, никакое лицо. Тот улыбнулся. Медленно, равнодушно улыбнулся и столкнул Хэлана вниз.

Он летел, летел, страх погас, только стылая звенящая пустота росла, ширилась, раздвигалась, раздирала на части. Он не хотел, он боролся, он сжимал себя в твердый комок, что-то мелькнуло мимо глаз, руки поймали твердое, вцепились, тело потянуло вниз, оно было тяжелое, как свинец, пальцы закостенели на твердом, он все пытался подтянуть безвольный мешок тела. Что-то коснулось руки, это был тот, он молча отдирал вцепившиеся пальцы, разжимал их один за другим.

И Хелан, оскалясь, схватил эту подлую руку, рванул – и они вместе полетели вниз. Они летели, сцепившись, и не было ни страха, ни холодной пустоты падения – только отчаянное желание заглянуть в это ничье лицо. Увидеть – и узнать.

Он коротко застонал и открыл глаза. Все тот же неживой свет стоял в комнате, и та же ватная тишина. Лена не было. Майх один сидел за столом и работал. Занятно это у него получается: не он работу ищет, а она его находит. Это он себе корчится – Майх вкалывает. Ему легче.

Майх вскинул голову на движение, улыбнулся.

– Ну как, Хэл?

– Лучше. А хозяин где?

– На работе. Часа три как ушел. Встанешь?

– Ага, – сказал Хэлан и встал. Вроде ничего, только противное такое чувство, будто стоишь на тоненькой жердочке над ямой: шевельнись – и вниз.

– А как насчет перекусить?

– Можно.

Здесь, на Тенаре, было паршиво с водой – скудной порции, которую выдал автомат, еле-еле хватило умыться. А до столовой прыгали минут 12 целое путешествие по здешним масштабам.

Разменяли монету на жетоны, взяли по порции подогретого мяса. Майх мигом управился, еще и за добавкой пошел, а Хелан ковырнул и отодвинул.

Вернулись к Лену; Майх опять сел за работу, а Хелан пошел по комнате. Проклятый сон! Он не верил снам и не искал в них предсказаний. Он очень верил снам, потому что знал: всякий кошмар – это какая-то дневная мысль, не додуманная тобой до конца. Дневная мысль или дневной страх, то, что ты днем прятал от себя... почему?

– Опять плохо? – спросил Майх.

– Да нет. Неспокойно. Вроде бы я что-то упустил. Что-то где-то...

– Ты не бегай, – сказал Майх. – Ложись, скорей втянешься.

Хэлан спорить не стал: лег, заложил руки за голову, уставился в потолок. Что-то, что-то, где-то... Старая, назойливая мелодия, словно капли по голове. И уже ясно, что оплошал. В чем? Он честно прошел линию с Мланта до Тенара и покачал головой. Нет. Это не тут. Хвостики, конечно, есть, но чтоб вот так под ложечкой... Вроде и спину не жжет, быстрей "Сати" сюда никто бы не добрался, а Кенен будет молчать... Кенен? Ему даже жарко стало: сначала очень жарко, а потом очень холодно. Вот он прокол! Почему я его так легко сделал? Почему он не попробовал на кольцевой? Ведь я же ждал... должен он был... значит, уже решил? И ведь не удержался, намекнул: Легко, мол, умрете. Ох, дурак! Он даже заерзал, до того глупая и стыдная была ошибка. Отправил, а сам по внутренним каналам в космический контроль: есть, мол, сведения. Он же ничем не рискует, они ведь не дураки – убьют и обыскивать не станут. А вдруг обыщут? Жетон все-таки. Хэлан вспомнил усмешку Кенена, холодную, настоянную ненависть в его глазах и вздохнул. Не побоится. А вот когда?

– Прямо сейчас, – сказал он себе. – Тут и гадать нечего.

Что мы могли выбрать? Только Тенар. Две сотни народу, кой-какие рейсы, и учти: все жестяночки, Майхова компания. Должен был поспешить. Небось сидел, дни по пальцам считал. Ох, паршиво!

– Майх, – сказал он вслух. – Знаешь, что я дурак?

– Пока не замечал. А что?

– Здесь... на станции, как нас можно найти?

– Никак, – ответил Майх спокойно. – Только, если полезем в группу жизнеобеспечения. Ну, и на выходе, конечно, – сверки на право пользования скафандрами.

– А мы имеем право?

– Да. Зарегистрированы по группе контроля.

– Ты придумал? Молодец!

– Твоя наука, – так же спокойно ответил Майх.

Гордость и печаль: как бы мы с тобой работали! И сразу: нет, нельзя тебе в нашу грязь... затопчут.

– А нас, похоже, уже ищут.

– Кто?

– Контроль космический, кто еще?

– Прощальный подарок того красавчика?

– Догадался?

– Он честно предупредил.

– Говорю же: я дурак!

– Брось, Хэл! Пока мы летели, он ничего не мог: тогда надо всех убивать... как наших.

– Да, уж это был бы шум – так шум!

– Хэл, но ведь это только предположение?

– Как сказать, малыш. Я на чутье не грешу. Раз уже спина взмокла...

– Когда они узнали?

– Вчера или сегодня. Скорей, вчера.

Майх подумал немного и сказал – словно о пустяке:

– Тогда где-то послезавтра. Лен говорил: полный набор. Пока контракты сверят... по идее, сюда без контракта не попасть.

– А медицина? Отдел регистрации?

– Медики к своим машинам никого не подпустят, а по регистрации ясно только, что мы есть. Значит, искать будут. Ходить, смотреть... ну, по расходу кислорода, конечно, попробуют просчитать.

– Успеваем?

– Нет, Хэл. Засекут, едва наденем скафандры. А поверхностные перемещения регистрируются. Исчезнем у Лена...

– Да, твоя правда. Конец тогда Лену. Нельзя. А что можно?

– Проверить, – спокойно сказал Майх. – Подождем Лена.

Испугался Лен. Виду не подал, а глаза забегали, и ладони вспотели Хэлан приметил, как он украдкой вытер их о колени. А голос нормальный:

– С чего взяли?

– Вычислили, – легко ответил Майх. – Надо бы проверить.

– Как?

Майх только улыбнулся. Смотрел с улыбкой ему в глаза, и Лен тоже улыбнулся через силу.

– Ну, проверим. А если?..

– Тогда сами будем уходить.

– Как это?

– А спасатели?

Хэлан быстро взглянул на Майха: спасатели – это что-то новенькое.

– Кончай треп! – угрюмо сказал Лен. – Сам получил, сам и отправлю.

– Нет, Лен, – тихо сказал Хэлан. Добрая такая печаль: еще один хороший человек на пути. Словно судьба раздобрилась напоследок, и отсыпала щедрую горсть того, чего не додала до сих пор. – Нельзя. Сам понимаешь: если сигнал, за поверхностными перемещениями особо следят. Погоришь и дружка подведешь.

– К-какого дружка?

– Ну, который в наблюдении. Он же тебя до сих пор покрывал?

– Откуда взял?

– Вычислил, – ответил Хэлан без улыбки.

– Хорошо считаете... математики! А вы случайно...

– Нет, – спокойно сказал Майх. – Ты это зря, Лен.

Снова они долго глядели друг на друга в глаза, и Лен, наконец кивнул.

– Поверим. Сколько ж это у нас?

– Не меньше двух дней.

– Спо-окойные вы парни! "Не меньше", говоришь?

– Ничего, Лен! А из ваших спасателей Хафти никто не кончал?

– А что?

– Я в Хафти учился.

– Понятно, – сказал Лен. – Ну что ж, может быть. Может быть.

Лен ушел ночью. Хэлан проснулся, почуяв движение, лежал и глядел, как тот спешно влазит в комбинезон. Как-то пусто, равнодушно было внутри. Пусть здесь другой закон и другие люди, да я тот же – старый волк-одиночка, и ничего тут не поделаешь. Лезешь сквозь жизнь, как сквозь чащу, ушки на макушке и зубы наготове: сегодня жив, а завтра – посмотрим. Всю жизнь... Он вдруг подумал, как нелепа и безрадостна была его жизнь и удивился. Почему? Жизнь, как жизнь, всего хватало, даже любовь была. Ненадолго, правда. А ты чего хотел? Молодая, красивая... словно, бабочка на рукаве посидела. Теперь-то знаю: на славу прилетела, на газетный шум. Как раз Кровавого взял... самое, считай, знаменитое дело. Прилетела и улетела, а потом Дел... Черт его знает, даже не сержусь. Вроде так и надо: в спину стрелять. Просто других уже не подпускал. Спину берег. На минутку он пожалел себя: никому не верил, от всех закрылся, думал: так и надо, чтобы я был один, а ведь как хорошо, когда не один.

Лежал, слушал тихое дыхание Майха и думал... нет, знал: выпутаемся. Помогут. Как-то странно это было... не по жизни. Не из страха, не из корысти – просто потому, что здесь иначе нельзя. Потому, что это Космос, все живое с Планеты давно сюда ушло.

И все-таки это было странно. Так странно, что он заставил себя думать о другом. О будущем. Тоже глупо, что ни говори. Смерть в затылок дышит, а он туда же: "будущее".

– Ну и что? – сказал он себе. – Лапки задрать? Врешь!

Жить хочу. В первый раз себя человеком чувствую. Понравилось.

Никого я вам не отдам. Ни себя, ни Майха, ни тех двоих на корабле. Правда, до корабля еще доберись... Ничего! Не загнемся – так пробьемся... а дальше? Какие тут варианты? Погибнуть всей шайкой. Смыться, черт знает куда. Пробиться обратно на Планету – вчетвером. Сыграть в такую игру, чтоб выиграть... ну, жизнь хотя бы. Все? Все. Первые три сразу к черту. Умирать не стоит, улетать не хочу, вчетвером на планете не спрячешься. Сыграть?

А с кем?

Единственная зацепка и единственный факт: они перебили экипаж "Звезды" и они не подключили к этому делу армию. Ну, экипаж и беготню за Майхом по третьему индексу – это мы в один карман. Страх. Боятся корабля.

Почему? И даже очень. А вот армия... Когда ее не подключают? А собственно, что она такое? Он даже сел, так нелепа была эта мысль. Есть вещи очевидные, данность, так сказать. У меня – нос, а у государства армия. Так ведь зачем нос всякий знает, а зачем армия? Полтора миллиона накормленных, обученных, вооруженных... А военный флот? Чертовы вопросы, посыпались, как из прохудившегося мешка, и каждый прикладывает так, что глаза на лоб лезут. Грузовой флот. Пассажирский флот. Корпус космических разведчиков. А Военный зачем? С пришельцами воевать? Так о них, до сих пор, вроде, никто и не думал. Почему у военных особый отдел называется контрразведкой? "Против разведки", значит? А откуда разведка, если один Мир, одно государство, один народ?

Ладно, попробуем уцепиться за другое. Аппарат. Корабль – и внутренние дела аппарата. Осталось только задуматься, что такое аппарат! Вот тут ему и стало страшно, потому что он задумался – и не нашел ответа. Он сам всегда входил в аппарат. Был винтиком, шестереночкой – пусть своевольной, но все-таки исправной деталькой, работал сам и знал, как работают другие шестерни, и как они сцепляются друг с другом, и где и почему проворачиваются вхолостую. И все-таки он не мог бы сказать, как и для чего устроен весь аппарат. Он верил в его целесообразность, просто заставлял себя верить, потому что эта целесообразность как-то не стыковалась с жизнью; была жизнь с ее болячками, ее логикой и ее здравым смыслом, и был аппарат, который пронизывал собой все, существовал, жил, работал, невзирая на ее болячки, вопреки ее логике и ее здравому смыслу. Просто об этом не надо было думать, и он не думал.

Ну, какой вопрос в проклятом мешке? Есть мир, есть аппарат, а что на макушке? Правительство? Ладно: что такое правительство? "Верховный", подумал он и скривился, потому что это было просто слово, за которым ничего не стоит. Он не знал, старый тот или молодой, умный или глупый. Кто он такой и как его зовут. Менялся или во всю жизнь был один и тот же. Правда, был случай: Юл Тассен из общего схлопотал статью. Ляпнул при ком не надо – сказка, мол, вроде Верховного. Других таких случаев он не знал. Никто не говорил о Верховном. Может быть, никто и не думал, как не думал он сам: Верховный – это что-то далекое, условное, такое, что никак не влияет на жизнь. На жизнь влияют те, что рядом: ближайшие два-три яруса аппарата. Обычно дальше никто и не знает. Он знал дальше: все восемь ярусов, включая министерства. На министерствах кончалось все. Правда, над ними маячило еще нечто: канцелярия. Личная канцелярия Верховного. Грозное и таинственное, предел всякой информации. А что за этим пределом?

Какое-то удивление – испуганное, что ли? – он ведь неплохо знал все три кодекса: уголовный, трудовой и имущественный. Мелкой сошке надо хорошо знать законы, чтоб безопасно их нарушать. Законы, дополнения, уточнения, особые акты. Но нигде – ни в кодексах, ни в наросших на них бумажных сугробах – он не встречал ни слова о структуре государства. Он и сам не знал, чему больше дивиться: тому, что не встречал, или тому, что никогда об этом не думал. А собственно, чему удивился? Думай – не думай, сделать-то ничего не можешь, разве что в тюрьму загремишь.

Странное чувство – и страх, и злость, и непонятная ему самому радость: а ведь придется узнать. Ах, черт меня возьми, ну и задачку я себе выбрал!

Лен вернулся часа через три. Покосился настороженно, встретил взгляд Хэлана и вздохнул.

– Проверил?

– Похоже. Тэф говорит: всю вахту над душой торчали.

– Контроль?

– Они, проклятые дармоеды! Дорвались!

– Работа такая.

– Работа! Я бы их, ублюдков! Живешь, как крыса: вышел за дверь – и рот не открой! Хорошо, еще в ЖО люди, хоть по отсекам ячейки не работают.

– Брось, Лен. Везде так.

– Везде! Сам попробуй! Третий контракт торчу... седьмой год... взбесишься! На станции один, тут один... на люди вышел – и то язык за зубами.

– А на Планету не тянет?

– Что я, ненормальный? Тянет, конечно. Знаешь, не могу. Раз полгода прожил... удрал! Прямо не люди, а гадюки, только б друг друга жрали.

– Брось, и там люди есть.

– Люди везде есть, только тут свои, а там... Я ж привык: если что, вытащат и считаться не станут. А там на улице пришибут – ни одна сволочь не глянет. Переступят.

– А не страшно?

– Ты об этом? Страшно. Да ведь кто ко мне идет? Кому совсем край. Ну вот, накроет меня камушками, ты полезешь вытаскивать?

– Не знаю. Наверно, полез бы. Сроду дурак.

– А это еще безопасней. Половина на половину.

– Эх, не хотелось бы тебя подвести!

– А! Не бери в голову! Первый ты, что ли?

– А этот твой... Тэф, он как?

– С Авлара.

– Ясно. Лен, а вот спасатели – что они за ребята?

– Нормальные парни. Слабак в спасатели не пойдет.

– Это в шахте, да?

– Нет, там аварийщики. Это – летуны. Мы же столица все-таки. Где-что на астероидах, ближе нас никого.

– Что, и корабли есть?

– Да не то, чтобы корабли. Боты спасательные – две штуки.

– Эй, полуночники! – весело сказал Майх и очутился рядом. – О чем разговор?

– Да так, – отозвался Хэлан. – Про жизнь.

– А я тут прикинул... у меня, вроде, знакомый на Тенаре. На два года раньше кончил, мы с ним еще на Авларе немного пересеклись. А потом пропал. Наши говорили, на Тенар завербовался. Нол Энх. Пилот.

Лен внимательно поглядел на него.

– Есть такой. Только мы с ним не очень... ну, не сталкивались как-то.

– А зачем? Этот... из наблюдения, он же его знает?

– Еще один? – хмуро спросил Хэлан.

– Не мне тебя учить... Эр. Лену сейчас нельзя суетится. А парень все равно рискует – хоть так, хоть так.

– Риск риску рознь. Кто тебя с этим пилотом сведет, тому ведь узнать придется. Еще одного под пулю?

– Ты не прав, – мягко сказал Майх. – Своих надо уважать. Почему тот, кто нас ловит, должен знать больше, чем тот, кто нас прячет? Это честно?

– А расплата та же. Да. Майх, а без шуму не выйдет?

– Вряд ли. Все-таки корабль.

– Погодите, – сказал Лен, – вы о чем?

– Все о том же, – буркнул Хэлан. – Он вот считает, что мы тебе правду должны рассказать. А за эту правду уже не одного пришили. Если кто подумает, что ты знаешь...

– Ну, вы чудаки, ребята! Если попадусь... все равно. – Подумал и добавил серьезно. – Но это, если сами хотите. Или для дела надо.

– Лен, – тихо сказал Майх, – ты не обидишься, если я скажу только половину? То, что они уже знают.

– Что? А, понятно. Нет, конечно. Кто же знает, как я... если кишки мотать начнут. Нет.

– На самом деле меня зовут Майх Валар. Я был пилотом на "Звезде Надежды".

– Гварам? – Лен даже отодвинулся, и Хэлан с запоздалым злорадством подумал, какую же глупость спороли те ублюдки на Гвараме. Жестяночники там или нет, а в этом деле все космачи заодно. Скажи я "Звезда Надежды" капитану Кавасу, так и он бы – чем черт не шутит! – нам помог.

– Да, – сказал Майх. – Гварам. Так уж вышло... только я ушел. Ребята... не знаю. Капитан не успел. Мы...

– Хватит! – перебил Лен. – Ты лишнего-то не болтай! Вдруг ненароком на след наведу. Может, я вас все-таки отправлю, а?

– Нет, Лен, – сказал Хэлан. – Не в тебе дело. След. Если поймут... на Ктене нас достать просто.

– Вам видней. Ну, ложимся, ребята. Завтра все сделаю. А вы уже там... сами.

К Тэфу они попали только под вечер – если, конечно, считать ночью время, когда в подземном городке гасят свет. Такая же каморка, правда здесь не то, что у Лена – жильем попахивает. Приборов поменьше, картинок побольше и на неубранной постели груда одежды.

Лен только сказал хозяину пару слов, кивнул на прощанье, и ушел. Они остались втроем. Стояли и глядели друг на друга.

Тэф был длиннющий костлявый мужик; лицо, как топор, а глаза спо-окойные. Такие спокойные, что Хэлан сразу вспомнил Стета.

– Ты – Валар? – спросил, наконец, Тэф.

– Да. А ты?

– Тэф Нилан, оператор службы наблюдения. – Шевельнул губами, словно хотел было улыбнуться, да передумал, покосился на Хэлана. – Что, Хафти кончил?

– Да, – спокойно ответил Майх. – В тридцать седьмом. А ты?

– В тридцать третьем.

– Не помню, – сказал Майх с сожалением. – Я никого из ваших не запомнил. На общем был.

– Это что, у старины Нирри?

Майх очень удивленно на него поглядел.

– Да нет. Нирри у нас с третьего читал. Внештатку.

– Ну да, – невозмутимо отозвался Тэф. – Перепутал. А сам ему пять раз сдавать ходил.

– Я с первого проскочил. Правда, он потом на предварительных отыгрался – одних вводных закатил двенадцать штук.

– Значит, пилот? 0,4?

– Ноль две, – сказал Майх.

– Не худо! И где ж ты со своими двумя десятками зацепился?

– У Лобра и Юсо, где ж еще? А ты?

– Там же ошивался, на Авларе, – сказал Тэф уклончиво. – Локаторщик, нашему брату все-таки попроще.

Он снова покосился на Хэлана, и тот заметил сочувственно:

– Со мной хуже. Не учился. Не проверишь.

Тэф опять сделал это странное движение губами, словно совсем уже собрался улыбнуться, да как-то не вышло – промолчал. Сто против одного: из Эсси мальчик, лет пятнадцать назад все они под Сого-душителя играли. Сказать ему, что ли, что это я их любимчика в газовую камеру отправил?

– Слышь, Тэф, а может не надо? Кто меня привел и с рук на руки сдал, тот в курсе, наверное?

– Все-таки видел я тебя где-то, – задумчиво сказал Тэф. – Вот стреляй ты меня...

– Может быть. Только ты уж про себя вспоминай. Спокойней.

– Ладно. Энх сейчас будет. Обещал сразу, как освободится. Только учтите, мужики, – он ни при чем.

– Я тоже, – сказал Майх.

...Энх не вошел, не влетел – возник. Знакомая картинка. Вроде бы дверь только что поехала в бок, Майх лениво повернул голову – и вот уже без всякого перехода оба стоят на середине комнаты. Хэлану показалось, что они сейчас обнимутся. Нет. Даже рук не пожали.

– Привет, Нол, – спокойно сказал Майх.

– Здорово, Майх!

И все. Только почему-то сразу стало легче дышать.

– Ну, я пошел, – сказал Тэф. – Пересменка. Можете не спешить, Кери на контрольном, дай бог, к утру воротится.

И опять они остались втроем. Даже вдвоем, Хэлана с ними вроде бы и не было.

– Значит, так? – задумчиво сказал Нол. Ладный парень, а все-таки рядом с Майхом... простоват, что ли?

– Как видишь.

– Ушел все-таки?

– Только я. Капитан велел сматываться по одному.

– Жаль, – сказал Нол. – У нас вас жалели. Кого хошь спроси: такого на жестянках не бывало. Может, и на флоте. Настоящий.

– Он жив, Нол.

И Хэлан опять удивился, как сразу все переменилось, даже воздух опять загустел. И лицо у Нола было уже не грустное, а просто хмурое, только в глазах задержалось что-то такое: жалость? одобрение?

– Понятно. Ну что же, смерть всякий по себе выбирает!

– Вот мне и надо уходить. Догнали.

– А он? – в первый раз Нол показал, что заметил Хэлана, и тот усмехнулся. Нет, ребятки, я пока молчу. Давайте сами.

– Со мной.

– Понятно, – снова сказал Нол. – Майх, но хоть какого черта? За что?

– А мы один корабль нашли. По аварийному.

– Ну?

– Вот за "ну" нас и... Не надо, Нол. Целей будешь.

– Твое дело. Значит, корыто?

– Да. Что у тебя?

– Пара лоханок. Тип БДС-5. Ограниченной дальности.

– Ограничение?

– По инструкции. Максимум возьмут.

– Ты что, за старшего?

– Ага. Как в прошлом сезоне Ферана камушком пригрело – так я.

– Нол, – сказал Майх тихо, – а ты понимаешь? Даже если без стука пройдем, все равно лет пять будешь под стеклышком.

Нол как-то неприятно улыбнулся, даже голову набок наклонил, разглядывая.

– Сказал? Ну и заткнись! Я не Хок, чтобы один за столиком сидеть.

– Спасибо, Нол.

– Бог подаст! Как делаем?

– Так, чтобы не на вас подозрение.

– Значит, перестрелять нас, – все с той же неприятной усмешкой сказал Нол. – По-другому не будет.

– Ну, это мы запросто, – буднично отозвался Хэлан.

Все-таки реакция восстановилась, лингер точно лег в ладонь, и по Нолу видать, что движения не засек. Правда, брать бы его уже на прыжке пришлось... могу не успеть. Расчетливо-неторопливым, ленивым движением он повернул дуло вбок, выщелкнул капсулу на ладонь, протянул Нолу.

– Видал такое?

Тот взял осторожно, положил обратно.

– Догадываюсь.

– Ага. Полицейская капсула. От четырех до шести часов здорового сна. Потом даже голова не болит.

– А что шестеро, усек? Стоять не будем.

– Ничего, – сказал Хэлан равнодушно. – Управлюсь.

– Ну, он у тебя хвастун! – сказал Нол Майху.

– Так все правда, Нол. Со мной управился.

Нол покосился недоверчиво, но спорить не стал. Спросил хмуро:

– Ладно, уложили. А потом?

– Ну, если бот на готовности... если один на ремонте, другой должен стоять в нулевой, так?

– Так.

– А как посудину ни холь...

– Найдется. Вон Ги скулил, что у восьмерки синхронизация не того. Можно. Только больно уж просто, Майх.

– Ничего, – сказал Майх. – Только так и выходит. Со временем туго. Завтра нас уже будут к ногтю брать.

– Успеем. Тут у нас камушки ожидаются – орисский рой. Как раз повод панику поднять. Значит, с утра в семерку. Проверим, заправим под завязочку. Аккурат в середине вахты все в бункер залезем... схемы смотреть.

– Нол, а какой вычислитель?

– "Каэф". Нормальная машинка. У нас здесь навигация хитрая, считаем по расширенному.

Они еще кое-что обсудили, и Нол стремительно встал.

– Ну, если все...

– Наверное, все.

Опять они с Майхом стояли друг против друга, и опять Хэлану показалось, что они сейчас обнимутся. Нет. Молча поглядели друг другу в глаза, потом Нол кивнул и так же молча ушел.

Они шли по зияющей черно-белой равнине прямо в щербатую пасть горизонта. Только раз Хэлан поднял голову, чтобы взглянуть на корабли, и они ему показались очень большими. А может быть, очень маленькими. В этом бездарном мире просто не было масштабов: он словно пульсировал, то разбегаясь в бесконечность, то сдвигаясь в пятачок, и все, что было вокруг то вырастало, то падало вместе с ним.

Это было очень страшно, но Хэлан уже отключил страх. Запер его где-то внутри, в самый надежный чуланчик. Надо идти и надо дойти. Надо.

Он шел, не поднимая глаз, методично рассчитывая каждое движение. Майх рядом... поможет. Нет! Он – это он, а я – это я, каждому свое, я своего не отдам. А сумею?

Хэлан знал, что сумеет. Уже поверил. Те двое засели в скафандровой. Неглупо, потому что дверь за спиной уже закрывалась, а наружная не откроется до конца сверки. Умно, но не очень, потому что у одного из скафандров оказалась двойная тень, и Майх отшвырнул меня за дверцу открытого шкафа. Сам он просто стал в простенок между двумя скафандрами, и они не могли в него попасть. Чтобы попасть, одному пришлось высунуть руку, но тут уж попал я. А потом я достал второго, и теперь мы идем, и надо дойти, все равно надо дойти, назад не повернешь.

...Железная дверь тяжело вылезала из стены, они ждали, согнувшись в переходе.

– Уверен? – тихо спросил Майх.

Он усмехнулся. Уверен. Теперь уже – да. Это не работа: уложить шестерых... какие б они ни были. Ты бы видел, Майх, каких я укладывал, сам потом поверить не мог, но когда это приходит, и руки думают быстрей головы... Знаешь, Майх, когда я брал Кровавого, их тоже было шестеро. Отборные парни, самый цвет, только я уже знал всякое их движение, и их пули не успевали за мной...

Это уже пришло, когда сдвинулась последняя дверь, и к ним обратилось шесть пар глаз. Они были очень разные эти парни и очень одинаковые, но если поймут...

– Ну что там? – недовольно спросил Энх. Очень точно сыграл, и за это Хэлан уложил его первым. Вот тебе алиби.

Секунды растягивались; они еще провожали глазами оседающее тело, а лингер уже успел дважды дернуться в руке.