Текст книги "Военная клятва"

Автор книги: Элизабет Вон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

– Значит, я буду первым равниником, который узрит этого врага.

Эпор неторопливо положил палицу на кровать. Затем начал возиться с пряжками на броне, но руки сильно тряслись. Айсдра подошла к Эпору и стала помогать. Он уже сильно потел, и я увидела страдание в его глазах, вызванное головной болью. Я постаралась как можно быстрее отмерить дозу лотоса. Айсдра с мрачным видом развязала все пряжки и помогла снять тяжёлую кожу. Эпор пальцем приподнял её подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

– Ты боишься.

Айсдра склонила голову набок.

– Я ничего не боюсь.

– Ты боишься, Айсдра, – мягко, но настойчиво произнёс Эпор.

Айсдра остановилась и взглянула на него.

– Я Айсдра из рода Лисиц, воительница Равнин, и я ничего не боюсь.

Эпор положил руки ей на бёдра и притянул к себе.

– Но ты боишься.

Айсдра вздохнула и замерла.

– Эпор…

Он нежно провёл пальцем по её нижней губе. Это был личный момент, но я не могла отвести взгляд. Наконец Айсдра медленно выдохнула.

– Я боюсь, – призналась она.

Эпор кивнул и устало сел на кровать.

– Неужели это было так трудно признать? – спокойно взглянул на неё Эпор. – Настоящий воин ведь смотрит своим страхам в лицо?

Айсдра зарычала. Эпор усадил её рядом и положил голову ей на грудь.

– Я смогу победить этого врага, и Жоден сложит песню в мою славу.

– Постарайся уж. Иначе Жоден споёт про наши смерти, что безмерно порадует Ифтена и навредит нашим племенам и военачальнику.

– Как так? – спросила я.

Айсдра колебалась лишь мгновение.

– Мы связаны, а это ценно среди племён. Мы говорили об этом раньше. Позор Киру, если он потеряет нас не в достойном бою.

– Правда. – Эпор свесил голову, как будто собираясь с силами, а затем посмотрел на Айсдру. – Но всё будет хорошо, огонь моего сердца.

– Заткнись и помоги мне тебя раздеть, – отрезала Айсдра.

Эпор усмехнулся.

– Эй, Лара. Хочешь услышать историю о силе моей избранницы?

Айсдра зарделась и опустилась на колени у его ног, чтобы расшнуровать сапоги.

От любопытства я даже оторвалась от приготовления лекарства.

– Расскажи, Эпор.

– Ну, в общем, она сказала мне, что мы связаны. Будучи мудрым человеком я согласился на её требования, не желая столкнуться с её гневом.

Эпор схватил низ туники, но не смог снять. Айсдра встала помочь ему.

– В общем, в день установления уз Айсдра села первой, чтобы ей вплели спираль в ухо. Собрались все, а моя Айсдра сидела, такая красивая и непоколебимая, не издавая ни звука.

Голос Эпора смолк, когда Айсдра потянула тунику через его голову. Ткань заглушила слова.

– Было больно, Эпор? Вплетать? – спросила я, размешивая лотос в воде.

– Прокалывать больно, потому что ухо сразу не заживает. Но после того как сделают прокол, всё не так уж и плохо. Но моя Айсдра не дрогнула и не заплакала, потому что она воительница Равнин, сильная, выносливая и гордая.

Айсдра опустилась на колени, чтобы всё-таки снять сапоги.

– Я хотела показать, что достойна тебя.

– И я никогда не забывал об этом.

Эпор сделал глубокий вдох, и я внимательно его осмотрела. Он страдал, я видела это. Я протянула ему чашу. Он взял её и быстро выпил, слегка морща нос от вкуса.

– А затем пришёл мой черёд, – продолжил он рассказ. – Я сидел перед ткачом, и при первом же прикосновении иглы... – он выдержал драматическую паузу, – заплакал, как ребёнок.

Я рассмеялась, представив эту картину.

– Правда?

– Ах, да, – Айсдра откинулась на пятки, – Он вынес ритуал, рыдая и стеная, сказав, что связь со мной стоит любой боли, любых страданий. Он довёл ткача, наблюдателей и свидетелей до слёз от смеха.

– Как же я могу высмеивать остальных, если не могу посмеяться над собой? – хрипло спросил Эпор.

– Я никому не позволю тебя высмеивать, мой храбрый воин, – голос Айсдры дрогнул, когда она встала, закончив раздевать Эпора. Его силы таяли прямо на глазах. Никогда раньше пациент не слабел так заметно, так быстро. Капли пота собрались на его лице. Я потеряла остальных, но его я не потеряю.

Айсдра сложила одежду в стороне, пока я помогла Эпору лечь на кровать. Айсдра хотела положить оружие ему под бок, но Эпор её остановил.

– Нет.

Она в изумлении уставилась на него, затем на меня. Я покачала головой.

– А вдруг он забредит…

Она резко кивнула и положила оружие – всё, в дальнем углу, у очага. Палицу она поставила последней, как если бы она охраняла остальных.

– Свяжи меня, – низко и хрипло произнёс Эпор.

– Я смогу…

– Нет. Не рискуй с этим врагом. Убери своё оружие, Айсдра. Ибо я опасный и умный противник.

Айсдра кивнула, не в силах ответить. У меня самой перехватило дыхание, пока мы привязывали его запястья к кровати, вниз по швам. Он настоял, чтобы мы связали и ноги. Только проверив силу пут, Эпор расслабился и закрыл глаза. Мы накрыли его одеялом.

Айсдра отошла убрать своё оружием, как было сказано. Я взяла необходимые флаконы и перетащила два ведра с водой поближе к кровати. Отжала тряпку и начала вытирать его лицо и грудь. Айсдра сделала тоже самое. Мы помолчали несколько мгновений, как вдруг Эпор резко открыл глаза. Взгляд был расплывчатый и отуманенный, а значит лотос начал действовать. Эпор сосредоточил внимание на Айсдре и улыбнулся.

– Ты моя суженая, огонь моего сердца, и я всецело твой, до самых снегов  и дальше.

– Не говори о снегах, – прошептала Айсдра, вытирая его грудь.

– Пообещай мне... – Эпор откашлялся. – Пообещай мне оставаться рядом с трофеем так долго, как только она будет нуждаться в тебе.

Айсдра отвела глаза, встретилась со мной взглядом и уставилась на пол.

– Нет.

Эпор слегка потянул путы, и Айсдра бросилась накрыть его ладонь своей ладонью.

– Обещай мне.

Она наклонилась к нему и поднесла губы к самому уху.

– Борись, Эпор.

– Хорошо. – Он подарил ей слабую улыбку, тень былой усмешки. – Но ты должна обещать.

Айсдра закрыла глаза. Долгое время тишину нарушало лишь дыхание Эпора. А затем Айсдра распахнула свои серые глаза и медленно кивнула.

– Я обещаю.

***

Я должна была послушать старую целительницу, должна была внять её предупреждениям. Она была права. Болезнь течёт слишком быстро. Слишком быстро, чтобы лекарства подействовали. Слишком быстро, чтобы сбить жар. Слишком быстро, чтобы привести в баланс жизненные начала и восполнить жидкости.

Сначала всё было хорошо. Лотос, казалось, успокоил его. Но Потница – коварный враг, и так же быстро, как мы сбили жар, она снова вернулась опалять его кожу. Мы старались изо всех сил, меняли постельные принадлежности, использовали пресную воду и розовое масло, чтобы вытереть пот. Сначала Эпор отвечал нам обеим, послушно глотая лекарства. Но жар становился всё сильнее, и теперь Эпор открывал глаза только на голос Айсдры, но из взгляда исчезло понимание. Но со временем он перестал реагировать, и даже Айсдра больше не могла разбудить его.

Но худшее ждало нас впереди.

– Где Айсдра? – пробормотал Эпор, тяня путы.

Айсдра склонилась над ним.

– Я здесь, Эпор. – Он еле-еле приоткрыл глаза, но не увидел Айсдры. – Где моя избранница? Почему её здесь нет?

Айсдра втянула воздух, но я вышла вперёд ответить:

– Она прямо перед тобой, Эпор.

– Нет, нет, она ушла, моя суженая бросила меня, – Эпор начал яростно биться в путах, сотрясая кровать. – Куда она пропала?

Айсдра молчала, побелев и дрожа. Я тронула её руку.

– Это жар, Айсдра. Он бредит.

– Но у него открыты глаза... – посмотрела она на меня с сомнением.

– Он не видит. – Я потянулась за водой и тряпками.– Продолжай говорить с ним, Айсдра.

Она дёрнула головой в согласии, но боль не покидала её глаз. Мы всё время разговаривали, пытаясь убедить Эпора, что Айсдра рядом, что она никогда не покинет его. Но он не мог успокоиться. Он распалился, требуя, чтобы мы освободили его и он смог отправиться на поиски Айсдры. Боль в его голосе разбивала наши сердца.

Что ещё хуже, потом он впал в оцепенение, так и не поняв, что она рядом. Айсдра сдерживала слёзы, пока Эпор не уснул и не проснулся. Тем не менее, мы пытались влить в него жидкости, но без успеха. В итоге мы просто сидели в тишине, держа его за руку. Каждое дыхательное движение стало болезненным скрежетом, каждый вдох – победой, выдох – страхом.

В конце концов, Эпор открыл глаза в последний раз. Айсдра наклонилась погладить его голову. Он сосредоточился на её лице, одарил слабой улыбкой, закрыл глаза и выдохнул. Стук его сердца под моими пальцами остановился, дыхание оборвалось…

Айсдра уставилась на меня, медленно осознавая произошедшее, пока лицо не исказилось от боли, а глаза закрылись.

Я упала на пятки, ослабев от гнева и страха. Пот струился по моему лбу, в висках пульсировала боль. Что могло убить здорового человека за несколько часов? Что я сделала не так?

– Эпор, – с надломом произнесла Айсдра.

Словно зачарованная, я смотрела, как она взяла его за правую ладонь в ожидании отклика. Но ответа просто не могло быть, и она потянулась к его левой руке.

– Эпор, Барсук.

– Айсдра, он…

Я осеклась, так как она кивнула и встала взять его за левую ступню. Она снова назвала его по имени. Слёзы катились по её лицу. Тишина звенела. Айсдра схватила Эпора за правую лодыжку и глубоко втянула в себя воздух. Вздох оборвался всхлипом.

– Эпор, отрада моя, любимый, пожалуйста.

Мой плач стал её единственным ответом.

Она упала на колени, голова рухнула на грудь, и долго-долго молчала. Когда она наконец подняла голову, её лицо испещряли дорожки слёз. Айсдра поднялась с усилием, подошла к оружию и достала свой кинжал, острый и яркий. Она вернулась освободить Эпора от пут, от бренных оков. Покончив с этим, она опустилась на колени у изголовья. Погладила его волосы и прижала губы к уху.

– Увидимся за снегами, огонь моего сердца.

Она откинулась на пятки и повернула ко мне заплаканное лицо. Я предложила платок, но она отказалась.

– Пусть их заберёт ветер, трофей.

Я вытерла платком свои слёзы, пытаясь собраться с духом, а затем стала теребить ткань.

Возможно, мы могли сидеть так часами, утонув в своей скорби, но малышка заплакала и стала сучить ножками. Айсдра машинально подняла голову и встала проверить ребёнка. Я вспомнила про другого своего пациента и повернулась к кровати, только чтобы найти его бездыханное тело,забытое и оставленное без ухода. Я накрыла одеялом его лицо. Вина вызвала ещё больше слёз. Я ни разу не взглянула на него, после того как заболел Эпор. Какой из меня целитель! Все мои пациенты умерли на моих руках. Вся деревня мертва. Я опустила ноющую голову на ладони и зарыдала из-за потерь и моей глупости.

Я слышала, как Айсдра укачивает малышку, даже сквозь слёзы. Её низкий голос успокаивал, и мне удалось взять себя в руки. Голова болела слишком сильно, чтобы думать об ужасе последних часов. Но, в конце концов, я почувствовала прохладные пальцы на своей шее и позволила Айсдре отнести меня к очагу. Она опустила меня в кресло и вытерла лицо прохладной тканью. Дав мне напиться, она села на пятки и окинула серьёзным взглядом.

– Малышка? – прохрипела я.

– Здорова.

Айсдра продолжила молча меня изучать.

Я скользнула взглядом по телам на кроватях. Я чувствовала себя такой беспомощной. Сил не осталось, чтобы двигаться дальше. Я опустилась в кресло и закрыла глаза в отчаянии.

– Враг добрался до тебя, Лара.

Потребовалось немало времени, чтобы слова Айсдры дошли до моего сознания, и ещё больше, чтобы открыть глаза и признать правду. Я в онемении уставилась на Айсдру. Она вытерла моё лицо влажной тканью. Я пощупала лоб.

– Я больна?

Она кивнула. Во взгляде читалось смирение. Значит больна.

Я глубоко вдохнула и выпрямилась в кресле.

– Ты здорова? А малышка?

– Да.

– Забирай ребёнка и уходи. Омойтесь в уксусе. Держись подальше от остальных в течение сорока дней, Айсдра. Сорок дней. Если ты и малышка за это время не заболеете, то сможете безопасно вернуться к остальным после этого срока. Ты поняла?

Она склонила голову набок.

– А ты, Лара?

Я втянула воздух через нос и рукавом вытерла глаза.

– Ты уйдёшь и подожжёшь деревню. Так ты позаботишься о мёртвых, Айсдра. Сорок дней, поняла?

Она смотрела на меня, не повторяя вопроса, на который я не дала ответа.

Я рыдала. Боль в голове усиливалась.

– Айсдра, я прошу о милосердии. Убей меня.

– Это не твой путь, Лара.

Она нахмурилась, явно не принимая мою просьбу.

– Я поставлю под угрозу тебя, малышку или остальных. Даруй мне милость, Айсдра, сожги деревню и уходи. – Я набрала в грудь воздуха: – Я приказываю. Как военный трофей я прика…

Айсдра встала.

– Я сделаю то, что должна, трофей.

Она помогла мне встать. В голове начало стучать, и я уже больше не могла думать. Я с благодарностью опёрлась об Айсдру. Ноги еле волочились от боли.

Айсдра вывела меня на площадь и усадила у колодца. Камень приятно холодил спину. Я зажмурилась от солнечного света. Айсдра опустилась на колени рядом со мной и убрала влажные волосы с моего лица.

– Ты должна быть уверена в своём решении, Лара.

– Айсдра, даруй мне милосердие. Убей меня, забери младенца и беги. Но обещай мне, – я вцепилась в её руку, – Обещай мне, что не подойдёшь к людям. Сбереги Кира ради меня, Айсдра. Пожалуйста?

– Итак. – Она расправила плечи, как будто с облегчением, благодарная, что ей дали задачу. – Скоро ты сойдёшь с ума от лихорадки. Я привяжу тебя здесь, чтобы ты не ушла.

Она крепко обхватила мои запястья, и я стала наблюдать, как она на совесть связывает их бинтом. Как только дела было сделано, она подняла мои запястья к лебёдке и закрепила на толстой деревянной рукоятке. Я закрыла глаза, держа руки как можно выше, чтобы облегчить ей задачу.

Она снова опустилась на колени передо мной.

– Я должна подготовить деревню, Лара, а затем выполнить то, что должна. Понимаешь?

Я прикусила губу.

– Обещаешь?

Она кивнула.

– Я держу свои клятвы.

Я закрыла глаза и откинула голову на камни, слушая, как удаляются её шаги. Теперь тишину нарушало лишь моё прерывистое дыхание. Даже жаворонки не пели. Но в голове я слышала слова литании, молитвы за умирающих и мёртвых. Она раздавалась в ушах, как если бы я слышала, как слова эхом раздаются в храме во время заупокойной службы по моему отцу…

Милостивая Богиня, Леди Луны и Звёзд, будь со мной в час моей смерти...

Ох, я умру и никогда не увижу снова своего Кира, никогда не попрошу у него прощения и не испытаю единения наших тел. Слёзы навернулись на глаза. Я плакала от своей потери, потери своей любви, что могло бы произойти между нами, если бы он не разозлился, так разозлился...

Милостивая Богиня, Леди Луна и Звёзд, Всепрощающая, забудь мои обиды и пороки...

Я совершила так много ошибок. Гордыня заставила меня возомнить, что я смогу справиться с этой болезнью и вылечить этих людей, а теперь они мертвы, и всё по моей вине, по моей вине. Ох! Прости моё высокомерие и...

Раздался звук. Я открыла мутные глаза и увидела, что Айдсра ставит подле меня огромную корзину. Внутри, завёрнутая в дополнительные одеяла, спала малышка в обнимку с чашкой для кормления. Такая прекрасная девочка, чьё имя теперь утеряно, только потому что я не хотела признать, что могу потерпеть поражение. Я вытерла слёзы об рукав и уронила голову.

Милостивая Богиня, Леди Луна и Звёзд, Всепрощающая, узри моё покаяние...

… ибо я глубоко пожалела о своих ошибках. Не позволь остальным страдать из-за моих действий, пожалуйста, сбереги Маркуса и Кира, о, мой Кир, и Озара с Анной, сбереги, и дражайшая Богиня, пожалуйста... мой народ и его народ... сбереги...

Стук сердца становился всё хуже, моя одежда насквозь промокла от пота, но я всё равно горела. Я закрыла глаза, казалось на часы, но когда открыла их, то увидела, как Айсдра ходит из дома в дом, распахивая двери и разливая горючую жидкость.

Милостивая Богиня, Леди Луна и Звёзд, Сострадательная, приклони ухо Своё к молитве моей…

И Она пришла, ибо я увидела в сгущающихся сумерках первые мерцающие звёзды над горами. Но я не смогла удержать глаза открытыми, чтобы увидеть её дар, потому что пот застилал глаза и жёг. Я попыталась вытереть их о рукав, но на ткани не было и сухого клочочка.

Милостивая Богиня, Леди Луна и Звёзд, Блаженная, отведи меня в сад Свой и позволь познать успокоение.

Я понимала, что с успокоением возникнут сложности. Моя смерть создаст такие проблемы для Озара и королевства. Двоюродные братья попытаются претендовать на трон, и все пострадают. Но я не смогла найти в себе силы для волнения. Я буду в саду Богини с отцом, и мы будем жить там вместе в покое. И Кир, мой Кир, будет в безопасности, дикий и свободный на своих Равнинах. Я улыбнулась, представив, как он скачет под солнцем на своём чёрном коне, дикий, свободный и невредимый. О, Богиня, пожалуйста, пусть у него всё будет хорошо.

В какой-то момент я отключилась и, проснувшись, увидела, как Айсдра кладёт тело Эпора на погребальный костёр, который он соорудила из стола. Она положила его рядом с колодцем, на видное место. Пригладила его волосы и, похоже, что-то сказала, но я не была уверена до конца. Я разглядела лишь палицу Эпора у неё за спиной. У меня перехватило дыхание.

Наконец она подошла ко мне и встала на колени, чтобы предложить воды и вытереть лицо. Она тоже сделала большой глоток.

– Почти готово, Лара.

Она встала и, казалось, огляделась с удовлетворением.

– Достойные похороны для моего Эпора. – Она опустила взгляд. – Мне остаётся только зажечь костры, Лара. Будь готова.

– Ты... ты потеешь.

Страх клокотал в моей груди.

– От физического усилия, не более того.

Милостивая Богиня, Леди Луна и Звёзд, Блаженная, прими мою душу.

Я закрыла глаза, готовая к концу. Все мои родные и друзья будут невредимы, и Кир, мой возлюбленный Кир, тоже будет в безопасности. Слёзы текли по щекам. Я больше не могла сдерживать рыдания. Он был так зол…

Айсдра возвышалась передо мной, серебристая фигура в лунном свете. Стало темнее, и я не могла различить её лица. Но я видела смоляные факелы в её руке, и она стояла надо мной, освящаемая пламенем. А затем она побежала, и пламя оставило за собой след из света и искр. Она бежала, бросая факелы в дома, и они один за другим становились жертвами огня. Языки пламени танцевали где-то по бокам.

Пот застилал мне глаза, но я изо всех сил старалась держать их открытыми. Айсдра стояла у погребального костра Эпора. Она откинула голову, и из её груди вырвался вопль, возможно, крик ястреба, а, может, это была песнь её скорби.

Айсдра бросила факел…

Костёр взорвался светом, и дым воскурился к небу, источая ароматы трав, которые она, должно быть, нашла в доме целительницы. Я закашлялась, когда дым до меня добрался, и закрыла глаза. Почти кончено. В безопасности, они в безопасности.

Милостивая Богиня, Леди Луна и Звёзд, Блаженная, прими мою душу.

– Трофей.

Я нашла в себе силы открыть глаза и увидела Айсдру на коленях рядом со мной. В её руке блестел кинжал Эпора. Мой взгляд не отрывался от ярких бликов, танцующих на лезвии.

– Я готова, Айсдра.

Она грустно улыбнулась и кивнула. Я закрыла глаза, почувствовав её ладонь на моей руке, и запрокинула голову, чтобы обнажить шею.

Милостивая Богиня, Леди Луна и Звёзд, Блаже…

Глава 7

Только вот у Айсдры были другие планы.

Лезвие скользнуло по бинтам, привязавшим меня к лебёдке. Айсдра перебросила меня через плечо и подхватила корзину с младенцем, прежде чем я поняла, что происходит.

Языки пламени танцевали вокруг нас, трещали сухие дрова, в небо прыгали искры. Дым наполнял воздух. Я задыхалась от дыма и осознания того, что я всё ещё жива, когда Айсдра развернулась на пятках и побежала к главным воротам.

– Айсдра, НЕТ! – закричала я, сопротивляясь изо всех сил, ударяя её по спине связанными руками.

Она не понимает всех рисков, она должна остановиться.

Айсдра лишь хмыкнула, но не сбавила темп.

Ворота, должно быть, были открыты, и она с лёгкостью вынесла меня за пределы деревни. Свет пламени сменила прохладная бархатистая тьма. Глаза не сразу привыкли к темноте, но мне и не надо было смотреть.

Там был Кир.

Сквозь размытое зрение я различала лишь землю и ноги Айсдры, но я чувствовала, что Кир там, ожидает за воротами. Я заморгала сквозь пот, когда он снял меня с плеча Айсдры и заключил в свои объятия. На счастливый момент я порадовалась теплу его тела и силе его рук. Радость наполнила меня при виде его лица, но лишь на короткое мгновение. А затем грянул ужас.

– Что ты делаешь? – прошептала я.

Кир ничего не ответил, просто посмотрел на меня. Странный свет мерцал на его каменном лице.

– О, нет, нет, Кир, любимый, зачем?

Боль в моём сердце не имела никакого отношения к тому жару, что терзал мою плоть.

Свет шёл от факелов, которые держал Маркус, по одному в каждой руке. Айсдра поставила корзину на землю и бросила сухую траву к воротам. Кир отошёл на несколько шагов, а Маркус начал поджигать трут.

Малышка забеспокоилась, и Айсдра посмотрела на неё прежде, чем взяла второй факел у Маркуса и подожгла ещё больше травы, которую побросали по бокам от ворот. Даже в воспалённом состоянии я смогла различить, что трут был разложен вдоль всех стен.

Я отчаянно сопротивлялась в объятиях Кира, но он лишь крепче меня сжал. Его сильные руки не сдвинулись. Мне просто не хватало сил его побороть.

– Нет, Кир, не делай этого. – Я попытался оттолкнуть его. – Я хотела, чтобы вы были в безопасности, пожалуйста, пожалуйста…

– Ш-ш-ш. – Его голос был нежным, но твёрдым.

Он положил мою голову под свой подбородок. Я рухнула на его грудь, мгновение радуясь уюту. Но чувство вины и злость заставили меня возобновить борьбу. Он не понимал опасности, не знал, что делает.

– Ш-ш-ш, – тепло и твёрдо прошептал он мне на ухо. Его объятие не давало мне шевельнуться. – Береги силы, Лара. Сражайся с врагом, а не со мной.

Я обругала его, используя каждую фразу и слово, которое смогла только придумать.

– Что она говорит? – Вопрос Маркуса заставил меня осознать, что я кричала на ксианском. Я обвисла, все силы ушли просто на попытку дышать. Жар костра, Кира, нет, моего собственного тела стал сильнее. Я горела. Я положила голову обратно на грудь Кира, обессилив даже для слёз.

– Она злится, – сухо ответил Кир. – Айсдра, отчитайся.

Они продолжили говорить всю обратную дорогу. У меня не было сил вслушиваться. Все в деревне умерли, и теперь Кир приговорил к погибели себя и Маркуса.

Голос Айсдры раздавался то громче, то тише. Я чувствовала, как напряжены мышцы Кира, пока он сжимал меня в своих объятиях, преодолевая расстояние длинным шагом. Запах его кожи успокоил головную боль. Его голос отдался в ушах, когда он задал Айсдре вопрос, но я не смогла достаточно сосредоточиться, чтобы понять, о чём они говорят. Просто не хотела слышать пересказ событий и смертей. Я держала глаза закрытыми, чтобы не видеть лицо Кира, когда он узнал о моём провале.

А затем мы оказались в палатке, и меня опустили на кровать, и ощупали тёплые руки. Я открыла глаза и увидела Кира подле себя. Айсдра всё ещё говорила, повторяя часть о том, какие именно действия я предприняла, чтобы попытаться вылечить пациентов.

– Лотос? Ты уверена, что это был лотос?

Я дёрнулась на голос Гила. Этого не могло быть, и всё же когда я медленно повернула голову, рыжеволосый Гил с нескладными руками никуда не исчез. С решительным видом на веснушчатом лице он расставлял лекарства.

– Нет... – прошептала я и повернулась к Киру, который снимал сапоги. – Ох, Кир, почему ты это сделал? Почему?

Кир поднял взгляд, его глаза блестели.

– Я не потеряю тебя, Лара, – уверенно произнёс он.

– Борись, Лара. Борись ради меня. Ради нас, – добавила Айсдра, и я разделила её горе. Такие же слова она говорила Эпору всего несколько часов назад. Её глаза заволокло слезами и потом.

– Айсдра, почему? Почему ты это сделала?

– Мой военачальник приказал, и я повиновалась.

Я страдальчески уронила больную голову на грудь и зашлась плачем. Кир опустился на колени рядом со мной и разрезал путы на моих запястьях.

– Ох, Кир, ты должен был послушаться. Дурак.

Но Кир просто продолжил раздевать меня.

– Я слушал, Лара. Ифтен взял командование над армией, они примерно в миле отсюда. Мы останемся в стороне от них и будем ухаживать за тобой, пока ты достаточно не окрепнешь, чтобы продолжить путешествие на Равнины. Всё будет хорошо, огонь моего сердца.

– Выпейте.

Я взглянула в лицо Гила. Он стоял с чашей, стараясь выглядеть уверенным и сведущим. Именно тогда я почувствовала, что впервые стала пациенткой. Я облизала пересохшие губы, посмотрела на чашу, а затем снова на юное лицо.

– Лотос, – сказал он и бросил самый строгий взгляд. – Пейте.

Я подняла дрожащую руку, но Кир взял чашу, сел рядом со мной и заставил меня выпить. Меня не потребовалось долго упрашивать. Я была лишь рада дремоте, вызванной действием лотоса. Как только чаша опустела, Кир закончил раздевать меня и ровно уложил под грубое одеяло.

– Она потеет, Гил.

– Я позабочусь о ней, – ответил Гил не в силах скрыть дрожь в голосе. – Нам потребуется больше воды.

– Ручей совсем рядом. Мы с лёгкостью принесём ещё, – ответил Маркус, собрав несколько вёдер. Он помолчал и посмотрел на меня с беспокойством. – Если Потница так ужасна, как вы говорите, может быть, нам отстричь ей волосы. Иначе они быстро загрязняться и спутаются.

– Нет, – нежно ответил Кир, убирая волосы с моего лица. – В этом нет необходимости. Я заплету ей косу. Я не позволю их остричь.

Маркус фыркнул и вышел из палатки. Айсдра пошла за ним, но я на мгновение увидела её лицо, на котором читалось беспросветное горе. Гил был занят, готовя полотенца. Я уставилась на Кира, который ловко управлялся с моими волосами, обхватив мою голову рукой. Его пальцы нежно массировали скальп, ещё больше усмиряя боль. Или, быть может, это начал действовать лотос. Я будто немного парила, но не хотела говорить ему об этом. Печаль наполнила моё сердце, и из глаз хлынули слёзы. Я убила его, моего сильного красивого любовника, убила своей гордыней и высокомерием. Я потянулась вслепую и почувствовала его холодную ладонь. Сосредоточилась, изо всех сил попыталась сконцентрироваться.

Он опустил своё лицо ко мне.

– Лара?

– Это всё я виновата, – чётко прошептала я. – Мне так жаль, так жаль.

– Лара, – его голос был таким нежным и настойчивым, но лотос окончательно взял надо мной вверх.

«Папа? Папа!»

Так жарко, так темно. Где папа? Сад засох, солнце опалило мою кожу. Я бежала по тропе, пытаясь найти папу. Позади меня бежал Ксиманд, такой злой и сердитый. Он собирался убить меня. Он схватил меня, и я заплакала, стала вырываться. Папин голос прорезал пламя, но он говорил не со мной, не поддерживалменя. Что я такого натворила, что он рассердился на меня?

– Папа? Что такое «папа»?

– Имя для мужчины-тхиэ. Она думает, что ты её отец.

– Её тхиэ?

– Поговори с ней. Заставь её выпить хоть что-нибудь.

«Тише, Лара».

Папин голос звучал как-то странно, но глубоко и нежно. Его холодные руки коснулись моего лица.

«Всё хорошо. Я здесь, малыш».

О мои зубы ударился край чаши.

«Пей».

В рот потекла вода, и я проглотила её, сухость прошла. Я расслабилась в папиных объятиях, успокоилась. Я в безопасности, в надёжных руках. Ксиманд меня не обидит. Хотя пламя всё ещё могло причинить мне вред, но папа качал меня в своих объятиях.

Но когда он успел так сильно обгореть?

Я стояла у колодца на деревенской площади. Было тихо и темно. Я осмотрелась и увидела мёртвых жаворонков на земле. Их маленькие лапки застыли, песни смолкли. Стоило мне закрыть рот от ужаса, как двери домов распахнулись, и начали появляться мертвецы. Они двигались медленно, бормоча что-то под нос, спотыкаясь, но верно направляясь ко мне. Их глаза горели огнём.

Дверь в храм открылась, и вышел Эпор. Его нежное улыбающееся лицо прогнало мои страхи. Я окликнула его, и он пошёл ко мне. Но когда он приблизился к толпе, его лицо исказилось в рыке, и он присоединился к сельчанам в их песнопении.

«Ты убила нас. Ты убила нас».

Нет, нет, нет, о Богиня, прости меня, пожалуйста, прости меня, Эпор.

Я прижалась к колодцу, чувствуя, как лебёдка врезается мне в спину. Они всё наступали, давили, выкрикивая свои обвинения. Среди мертвецов была и Рахиль. Она подняла руки, проклиная меня, и её голос разрезал небеса.

Я повернулась и глянула в колодец, ища спасения. Но мёртвые были и в колодце. Они протягивали ко мне руки, как будто желая утянуть на глубину. Я опять закричала и в ужасе оглянулась. Эпор стоял передо мной, занеся палицу.

«Эпор, пожалуйста, не трогай меня!»

– Эпор никогда не навредит тебе, Лара.

– Она не слышит тебя, Айсдра.

В ужасе я искала дорогу к воротам. Но мёртвые лежали у моих ног, их разложившиеся сухие тела лежали на моих ступнях, точно дрова на похоронный костёр.

А затем появился Ксиманд. Безумие плясало в его глазах, подобно пылающему факелу, что он сжимал в руке.

«Умри, шлюха.»

Он бросил факел мне под ноги.

Вспыхнуло пламя —я закричала...

Я горела.

В замке было темно, но камни холодили ноги. Я с радостью восприняла тишину и спокойствие. Но пока я ходила по залам, камни начали нагреваться, и на ногах выступили волдыри. Знакомые коридоры превратилась в лабиринт, и я потерялась в нём на веки вечные.

– Она перестала пить.

Я ввалилась в кухню. Анна лежала на полу, потея и стоная от боли. Озар сидел за столом с кружкой эля в руке. Я тронула его за плечо, и он рухнул на пол, словно сломанная кукла.

– У неё запали глаза, как у Эпора.

Я бежала, неслась, взывая к Богине о помощи. Ворвалась в церковь, но скамейки были полны мёртвых и умирающих, жертв Потницы.

Архиепископ Дризен и дьякон Бродус стояли перед статуей Леди. Их пропитавшиеся потом мантии волочились по полу. Двое алтарников, мужчин из дома Рахиль, помогали со службой.

– Может, ты вспомнишь, что ещё можно попробовать? Из её уроков?

Все они игнорировали мои мольбы и крики, расхаживая у ног мраморной статуи. Прохладный покой часовни наполнил меня, и я опустилась на колени. Богиня потянулась ко мне, и с радостным сердцем я протянула руку, чтобы коснуться её, желая лишь покоя её садов, где буду пребывать вечно.

Но она отдёрнула руку прежде, чем коснуться меня, и лишь тогда я посмотрела на лик Леди и поняла, что и она потеет. Страдает, как и её народ. Треснул мрамор, и Леди подняла руки и призвала своего супруга, Священное солнце, и пламя обрушилось на мою кожу…

– У меня есть идея.

Я горела.

***

…смерть земли, рождение воды...

Я горела.

Жар охватил всё моё тело. Бежать было некуда. Он был в моей крови, в лёгких, в каждой конечности моего тела. Я попыталась облизать губы, чтобы найти драгоценную влагу во рту, но безуспешно. Мой язык высох и стал безжизненной плетью, а губы потрескались и жгли. Пот тёк по моим грудям и коленям, высыхая также быстро, как и проступая. Остался лишь жар. Я горела. Я попыталась открыть глаза и увидеть, что происходит, но мир расплылся в одни гигантские пятна. Не осталось никаких ощущений, кроме боли в висках и жара языков пламени, что лизали мою плоть. Я попыталась потянуться, но мои руки схватили лишь сухой воздух.