Текст книги "Военная клятва"

Автор книги: Элизабет Вон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Сломано? – поинтересовался Жоден.

– Да. – Я поискала в сумке бинты. – Помоги его держать.

Жоден помог мне, и мы закрепили предплечье в правильном положении для перевязки. Я начала с основания большого пальца и стала разворачитывать бинт. Маркус и Рэйф вернулись в одно время и помогли перевязать руку, закрепить лубки и обмотать их кожей.

Я закончила, когда Ифтен начал приходить в себя, что дало мне возможность перевернуть его на бок, прежде чем случилось бы неизбежное. Конечно, после недолгих стонов и кряхтения его вырвало в грязь.

– Не делай резких движений. У тебя головокружение от удара, – предупредила я.

Моим предупреждениям не внемли. Ифтен изо всех сил хотел подняться, пытался ползать на четвереньках. Мне удалось направить его прочь от рвоты, но он вскочил на колени, шипя от ярости, когда его рука соприкоснулась с землёй. Он стоял на коленях, схватившись за голову одной рукой и вытянув в сторону ведущую, и в удивлении смотря на неё.

– Что произошло?

Жоден положил руку на спину Ифтена.

– Я всё объясню в палатке.

В глазах Ифтена плясали звёздочки, но он пытался сфокусироваться на руке.

– Что это?

– Лубок. – Я встала и отряхнула колени. – У тебя сломана рука.

Ифтен моргнул и попытался сосредоточиться на толпе, которая глазела на него. Кир тоже наблюдал. И тут Ифтен всё вспомнил. У него расширились глаза. Он зарычал и попытался подняться на ноги. Жоден подхватил его, Уэсрен тоже бросился помочь.

Ифтен оттолкнул их и нетвёрдым шагом направился ко мне.

– Я не желаю твоей помощи, ксианка. – Он сдёрнул кожу и разорвал бинты. – Меня излечат элементали или же схожу к воину-жрецу, когда мы доберёмся до Равнин.

Пришла моя очередь прожигать его взглядом.

– Не глупи. Кость…

Он снова покачнулся, срывая повязку и бросая её в грязь.

– Я буду веками бродить в снегах, если приму твою грязь, ксианка.

Я нахмурилась, обижаясь на его тупость, и открыла рот, чтобы возразить. Но Ифтен поковылял прочь от меня, пошатываясь точно пьяный. Жоден взял Ифтена за здоровую руку и повёл к своей палатке. Кир покачал головой. Я стояла посреди разбросанных бинтов и смотрела, как уходит этот дурак.

***

Гил был последним заболевшем.

У меня ушло почти два дня на это открытие, но после его смерти эпидемия больше не выбрала новых жертв. Как только я сказала Киру, что мы можем отсчитывать сорок дней, он созвал сенель. Жоден явился на собрание без приглашения. Он не присел, а всю встречу стоял подле Кира, как безмолвный страж собрания.

Командирам было неприятно и неуютно поначалу, но Кир вёл себя как обычно, и все расслабились.

Получив исчерпывающие ответы на свои вопросы, Кир объявил:

– Я чувствую, что мы должны очиститься после этой войны. Это земля Кси, но не ксиане, бросила нам вызов, с которым ни один воин Равнин не сталкивался сотни лет, а может быть и никогда. Мы приняли бой и погребли павших с честью. – Жоден захотел возразить, но Кир остановил его жестом. – Я понимаю, что окончательное решение относительно этого вопроса принимать старейшинам.

Жоден расслабился, довольный ответом.

– В десятидневный срок мы проведём обряды очищения. Не потому что я верю в проклятие или болезнь элементалей. Очищение успокоит наш дух и уравновесит элементали в теле. Тем не менее, я запрещаю воинам спешить, опасаясь ослабления тех, кто только идёт на поправку.

Это было моё условие.

– После десяти дней к нам вернутся прежние силы. Тогда я проведу соревнование и выберу нового телохранителя для трофея. Эпор ушёл в снега, и я хотел бы почтить его память, проведя поединки за его должность. Однако я оставляю за собой право окончательного утверждения победителя. Все битвы будут до первой крови.

Командиры закивали, одобряя подобное решение. Я прикусила губу, но промолчала. Я сильно сопротивлялась этому решению, не желая видеть замены Эпору. Но Кир переспорил меня, и когда я повернулась к Айсдре за поддержкой, она согласилась с Киром. Трёх охранников недостаточно, и Айсдре нужен напарник.

Кир пообещал, что посоветуется с Айсдрой насчёт окончательного кандидата, удостоверится, что она сможет с ним поладить. Он отметил, что поединки и отсев пройдут в двадцать дней и займут воинов, как мы того ждали. Айсдра считала, что подобное соревнование – великое уважение к памяти Эпора. Мне пришлось с ней согласиться. Но мне будет непривычно видеть кого-то нового подле Айсдры.

– Далее я предлагаю провести то, что трофей называет шахматным турниром, чтобы определить сильнейшего в наших рядах. – Кир хулигански усмехнулся. – Участие могут принять все, как и в поединках.

Я постаралась не закатить глаза. Игра захватила весь лагерь, и, казалось, каждый воин мысленно играет хотя бы в одну партию за раз. Если Кир считал, что поединки поднимут боевой дух, то я была уверена, что шахматный турнир ещё лучше. После шахмат хотя бы лечить никого не нужно.

Ифтен выглядел угрюмым. Как я знаю, игре он учиться не стал, что неудивительно. Я также не удивилась, что он теперь держит ведущую руку под странным углом к груди, словно стремясь её защитить. Я прищурилась, пытаясь разглядеть, насколько сильно опухла рука. Ифтен это заметил и так на меня посмотрел, что у меня поджались бы пальцы, если бы меня только заботило его мнение.

Кир распустил сенель, и все разошлись. Ифтен и Уэсрен пошли поговорить с Юзайной. Остальные задержались переговорить с Киром, и я воспользовалась моментом, чтобы поболтать с Жоденом. Он бросил на меня мрачный взгляд, как только я подошла. Его широкое лицо излучало беспокойство.

– Я хочу поблагодарить тебя за…

Он прервал меня жестом.

– Не думаю, что что-то для тебя сделал, трофей.

– Но…

– Если бы Ифтен вызвал Кира на бой, я бы не вмешался. Не уверен, что имел право останавливать Айсдру. – Он отвёл взгляд. – Я лишь отложил все эти вопросы до старейшин.

– Но Кир сможет за себя постоять, и ты поддержишь его.

Жоден избегал моего взгляда.

– Жоден?

Внезапно я поняла, что в моём друге что-то переменилось.

Он посмотрел на меня, его привычное спокойствие исчезло.

– Я не поддержу Кира перед старейшинами, трофей. Я буду говорить против него.

– Против него? Против м-м-меня? – я едва смогла выдавить слова от удивления.

Его лицо потеплело.

– Нет, Лара, не против тебя. Но… – он осмотрелся, словно собираясь с мыслями, – Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как я опустился на корточки подле Симуса и увидел его рану. Традиция требовала, чтобы я даровал ему милость, избавил его от страданий и не допустил пленения.

– Но ты его не убил.

– Нет. – Он повернулся и посмотрел мне в глаза взглядом полным боли. – Я пытался перевязать его рану, как нас схватили.

– И это привело к исцелению Симуса и моей встречи с Киром, – улыбнулась я. – Мы должны благодарить тебя за это, Жоден.

– И за эти смерти ты меня тоже поблагодаришь?

Его вопрос выбил из меня весь воздух.

– Жоден…

– Ты спасла жизнь моего друга, – продолжил Жоден дрожащим голосом. – Ты стала трофеем, несущим дары своего знания. Но всё что я увидел в итоге – смерть. Уродливая позорная смерть.

– Ты винишь меня, – прошептала я.

Он заглянул в мои глаза затравленным взглядом.

– Ты нежная, заботливая душа, Ксилара. Я не могу винить тебя. – Его лицо помрачнело, ладони сжались в кулаки. – Я виню Кира за идею объединить наши народы и традиции. То, что произошло здесь, говорит мне об опасности его руководства.

Я с трудом сглотнула ком в горле.

То, что произошло здесь…

Я сморгнула слёзы.

– Что я могу тебе сказать, Лара? – Его прекрасный голос дрогнул. – Ты дала мне надежду, сохранив жизнь Симусу, но ещё больше веры ты вселила в меня, когда я понял, что ты готова пожертвовать собой ради своего народа. Но теперь мой народ мёртв, и дым с их погребальных костров поднимается в воздух. Потеряна драгоценная жизнь, и я не могу избавиться от мысли, что это наказание за то, что Кир пошёл против элементалей.

Жоден покачал головой.

– Кир попросил тебя стать равнинницей, а нас объявил ксианами. Из этого ничего хорошего не выходит и не выйдет. – Жоден сделал вдох. – Решение принято. Прости меня, тро… – Он осёкся. – Прости меня, Ксилара. Я должен сообщить военачальнику свои истины.

Голос Жодена был мягок, но он повернулся и оставил меня без лишних слов.

***

Я вернулась в кладовую и увидела Айсдру. Она перематывала кожу на рукояти палицы. Её руки касались гладкой кожи, точно она была драгоценной.

Свинцовым шагом я подошла перемешать угли в одной из маленьких жаровен, раздувая топливо, пытаясь отвлечься на разогреве каваджа. Я ничего не говорила, и Айсдра хранила молчание. Мы обе погрузились в воспоминания о золотоволосом мужчине, который всегда улыбался.

Я рухнула на пенёк и стала смотреть на котёл, онемевшая и усталая. Хотя бы несколько мгновений мне хотелось думать только о кавадже. Ни о болезни, вызовах, неудачах… смертях.

Айсдра закончила перевязывать и закрепила концы кожаной полоской. Она немного посидела, опустив руки на оружие, которое лежало на коленях.

Она тихонько заплакала.

Я опустилась на колени рядом с ней, положила голову ей на руку и предложила такое утешение, которое только смогла предложить.

Кипение в котелке вернуло меня обратно в реальность. Я разлила кавадж по кружкам. Айсдра вытерла лицо. Она взяла протянутую кружку, и мы попили кавадж в тишине.

Я нарушила молчание.

– Маркус сказал мне: «солнце встанет вновь. Я не могу предложить ни больше, ни меньше».

– Зачем ему вставать? – прошептала Айсдра, опустив взгляд в чашку. – Ему лучше скрыться в печали и скорби. – Она подняла голову и посмотрела на меня. – Моя жизнь сломана, но жизни других продолжаются. Словно ничего не произошло. Словно его никогда не существовало. – Она прерывисто задышала. – Никогда мне больше не услышать его голос, не почувствовать его прикосновений. Только если…

Я посмотрела на свои руки, внезапно устыдившись своих просьб.

– Айсдра, я не знаю, что сказать. Ты воительница, моя телохранительница и друг. – Голос дрожал, на глаза навернулись слёзы. – Я не хочу терять ещё и тебя.

Она молчала.

– Кроме того, – я постаралась выдавить из себя улыбку, – кто же вырастит Миру? Или малютку, который, надеюсь, у меня будет? Кто же научит их жизни Равнин, кроме тебя, Айсдра? – Я накрыла её ладонь своей ладонью. – Моя малютка будет ребёнком обоих миров, и ей понадобятся наставления обоих народов.

Я не думала об этом прежде, но это правда. Всем детям, которых я выношу, понадобится тхиэ. Я представила, как Анна и Айсдра спорят о вопросах воспитания в детской замка.

Ладонь Айсдры накрыла мою ладонь.

– Так оно и есть, Лара.– Её лицо потемнело. – И мой Эпор будет отомщён. – Она отвела глаза, взгляд стал далёким. – Но впереди ещё много закатов. Множество моментов… – Она осеклась и замерла, её лицо исказила печаль. – Я вынуждена уйти, трофей.

Я вскочила на ноги. Айсдра вышла из палатки и заняла позицию у одной из жаровен. Я вяло повернулась и села на пенёк напротив столов с различными бутылками и банками. Кавадж казался горьким на вкус. Боль в груди усиливалась до тех пор, пока меня не накрыло горе и чувство вины. Горячие слёзы быстро и тяжело закапали по коленям.

Я встала, захлопнула полог на входе и перевязала створки. Мне хватило здравого смысла, чтобы обернуть колокольчики на одном из узлов. Я не желала видеть гостей, здоровых или больных.

Спотыкаясь, я подошла к самому дальнему ко входу пню и села. Сквозь слёзы я потянулась за тканью и зарылась в неё лицом. Я не хотела никого видеть или слышать. Ткань заглушила мои всхлипы, и я отпустила себя, всю боль из своего сердца. Я согнулась, плечи затряслись, и я заплакала.

Я хотела увидеть Анну, дом и отца. Это была настоящая боль, из глубин сердца, тоска по дому. Мне не стоило покидать его безопасных стен, выходить на дорогу к Киру. Это я во всём виновата, во всём, и боль этой истины разрывала мне сердце и рвала горло.

Я убрала ткань от лица только чтобы сделать глубокий вдох, и закачалась из стороны в сторону. Боль и ужас от последнего вздоха Эпора никогда не сотрётся из моей памяти. Я снова прижала сырую ткань к лицу и застонала.

Почему я настояла пойти в ту деревню? Почему разрешила Эпору и Айсдре пойти со мной? Во всём виновата моё высокомерие, я виновата в его смерти и смерти остальных, сожжённых на пепелище деревни.

Всё казалось неправильным. Всё было подёрнуто в беспросветную тьму. Я не видела надежды. Одно отчаяние куда ни глянь. Мне ничего не решить. На самом деле мои действия приводят только к плохому.

Мира, милая кроха, перестала дышать в моих руках, я до сих пор чувствовала её холодные пальчики в своей ладони. Гил, о Гил, я когда-нибудь говорила, как горжусь им? Он упал к моим ногам, беспомощно бился в конвульсиях, и не в моих силах было спасти его. Ох, они были правы, даровав ему милосердие, и возможно, это было единственное лекарство от моей боли, ибо я не знала другого способа остановить печаль и горе.

Все мертвы, сгинули в огне разрушенной деревни, сотни мужчин и женщин. Всех забрала напасть, которую я была не в силах остановить, чтобы ни говорили о моих так называемых навыках исцеления.

Ифтен стал сильнее, намного наглее в своих действиях, и теперь у него новые союзники, включая Жодена.

Жоден потерял веру в меня, Кира и в самих элементалей.

Он больше никогда не назовёт меня трофеем.

Желудок связало узлом, и я проглотила ком в горле. Я жаловалась, что все обращаются ко мне по титулу, но Жоден был одним из первых, кто назвал меня трофеем после того, как Кир объявил меня своей. Его отказ от меня причинял нестерпимую боль. А ещё я высказывала все свои мелкие страхи и проблемы Жодену, обнажала перед ним душу. Как он это использует? Ранит Кира? Меня? И Кир…

Армия уничтожена, командиры повернулись против него, его планы на будущее обратились в прах, и я не буду винить Кира, если он в ярости отвернётся от меня. Уныние охватило меня, и я ещё сильнее прижала промокшую ткань и запричитала.

О Богиня, почему я ему солгала?

Он никогда меня не простит, никогда. Да как он может меня простить после всего зла, что я совершила его людям?

Нам?

Последствия, видимые и невидимые. Никакие мои действия не вернут моих друзей, не восполнят потерю. Я тряслась от рыданий, которые не могла остановить. Я солгала, и всё стало очень, очень плохо…

Мозолистая ладонь коснулась моей руки, нежно убрала ткань от лица, и я вернулась в реальность. Я знала, что это Кир, пусть он и стоял на коленях сбоку от меня. Я узнала его по прикосновению и пряному запаху кожи. Я не могла смотреть в его лицо, не могла поднять свои заплывшие глаза. Я знала, что увижу в его глазах, знала, чего заслуживаю. Злость, презрение – в конце концов он возненавидит меня за всё произошедшее.

Я села, трясясь всем телом, стараясь остановить рыдания, смотря на колено, где его ладонь накрыла мою ладонь. Он ничего не говорил, и я постаралась выровнять дыхание, подготовиться увидеть отвращение в этих изумительных синих глазах. Если повезёт, он просто бросит меня, оставив бултыхаться в пучинах отчаяния.

Но его сильные пальцы шевельнулись и подняли мой подбородок. Я подняла глаза и увидела лицо моего военачальника…

Глава 12

В этих ясных синих глазах я увидела понимание и любовь.

Я снова расплакалась и бросилась в его объятия. Кир прижал меня к груди своими сильными руками и позволил вцепиться в него, точно ребёнку. Я плакала, а он убаюкивал меня и нежно гладил по спине, отчего мои рыдания становились лишь сильнее.

– Мне так жаль, так жаль… – Я засопела носом и попыталась ровно дышать, но смогла лишь еле выдавить из себя: – Это всё я виновата…

–  Тсс.

Кир погладил меня по спине и накинул на нас одеяло. Тепло его тела окутало меня, и я обвисла в его сильных объятиях, продолжая плакать.

Кир ещё долго держал меня, но всё-таки отпустил и подошёл ко входу в палатку. Он снова перевязал его, добавив ещё больше колокольчиков уединения в ленту. Вернулся ко мне, усадил на соломенную постель и продолжил закутывать нас в одеяла, накрыв для начала плащом. Тихо и успокаивающе мурлыкая, он устроил меня точно в колыбели. Кровать начала нагреваться, и я наконец-то успокоилась. Кир вытер мои слёзы. Я лежала неподвижно, под его защитой, чувствуя как с души спадает камень и тело расслабляется.

Я дышала глубоко, вдыхая ароматы кладовой и пряный запах его кожи. Тепло его тела успокаивало, и я позволила Киру утешить меня, чувствуя, как таю под его прикосновениями. Он прошептал что-то об элементалях, но это было не важно. Имело значение лишь прикосновение, сила и любовь, что вливались в меня без единого слова. Одного стука его сердца под моим ухом и дыхания на коже было достаточно.

Его пальцы начали нежно распутывать мои спутанные волосы.

– Ты вошёл при колокольчиках.

Я зарыла лицо в одеяла, пока он продолжал гладить мои волосы.

– Вошёл.

– Разве это не грубо?

Дыхание вырвалось с трудом, я намотала одеяла на ладони.

– Да, – еле прошептал он. – Но я не позволю ничему встать между мной и моим военным трофеем.

Из горла вырвался очередной всхлип. Кир стал гладить меня по спине, успокаивать. Я лежала неподвижно, пытаясь собраться с мыслями. Я слышала далёкие звуки лагеря, но меня это не заботило. Не хотело заботить. Я хотела забыть о них изо всех сил.

– Поговори со мной, Лара, – произнёс Кир глубоким успокаивающим голосом, и на мои глаза снова навернулись слёзы. Я не стала вытирать их ладонями, не стала подавлять свою грусть.

– Всё так ужасно, болезнь, столько смертей и Эпор, о Кир… – Я судорожно глотнула воздух и откинула голову, чтобы посмотреть в его глаза. – Айсдра так страдает. И Гил, он же был просто ребёнком, так старался и … – Я не смогла закончить предложение. – Я видела его мучения, и кинжал… – Я застонала и зарыла лицо в его тунику. – Богиня помоги мне. Но хуже всего, что я солгала тебе, Кир, я не сказала…

Его пальцы накрыли мои губы, и я плакала, пока не осталось слёз и сил. Голова гудела, нос заложило, стало невозможно дышать. Кожаная броня тёрла щёку, залитая моими соплями и слезами. Киру было всё равно, но не мне. Я заставила себя поднять голову, попыталась отказаться от утешения, которого не заслужила.

– Это всё моя вина, Кир.

Он не выпустил меня из объятий. Он вытащил руку из нашего кокона, схватил чистый платок и протянул его мне.

– Высморкайся.

Я подчинилась и вытерла глаза и лицо. Он отложил платок в сторону и снова обнял. Его дыхание было сладким и тёплым. Боль в сердце немного улеглась.

– Итак, – нежно прошептал он. – Ты ответственна за всё? За болезни? За смерть?

Я закрыла глаза и кивнула.

– Как?

Я открыла глаза и заглянула в его ясные синие омуты.

– Я не должна была настаивать идти в деревню. Не должна была лгать тебе по поводу срока изоляции. – Я проглотила ком в горле и выдавила из себя правду: – Не должна была мнить себе, что смогу сама справиться с эпидемией.

Кир снова передвинулся и лёг полностью на спину, позволив мне обнять его за бок. Как только мы устроились, он тяжело вздохнул.

–Ты не единственный воин, кто взвалил на себя слишком много.

Я положила голову на его грудь.

– Может быть, ты права, Лара. А с другой стороны, враг мог уже находится среди нас, тихий и невидимый, пока мы спорили какие действия предпринять. Ветер дует, и никто не может ему помешать. Если бы я отверг тебя… если бы отослали гонцов и продолжили дальше путь, враг мог застать нас на Равнинах… кто знает?

– Мне так жаль.

– Такие нежные плечики не созданы для подобного горя. – Кир выдержал паузу. – Задумайся вот над чем. Чтобы произошло, если бы тебя здесь не было, если бы мы остались без предупреждения, не знали бы о болезни? Если бы Гил плохо слушал и не учился?

Я задумалась на мгновение и честно ответила:

– Не знаю.

– Это тяжелейшая истина, Лара. Нам неведомо что могло и как могло быть. Мы знаем только то, что произошло. – Он обнял меня чуть крепче. – Я говорю тебе эту истину: все наши действия, все до единого, привели нас в это место и некого за это винить.

– Жоден и Ифтен винят…

– Ифтен назовёт траву красной, если я скажу, что она зелёная. – Кир тяжело вздохнул. – Жоден подошёл ко мне честно и озвучил свои истины. Я его уважаю, а значит должен выслушать и тщательно обдумать его слова. Он тоже должен сделать собственный выбор и придти к самостоятельным выводам.

Я потёрла словно забитые песком глаза и положила голову ему на грудь.

– Я не понимаю, Кир. Как Жоден мог поддержать Ифтена?

Кир фыркнул.

– Жоден не поддерживает Ифтена. Жоден противостоит мне. Это совсем иное.

– Правда?

Кир стал медленно и долго гладить мои волосы.

– Ифтен пытается подорвать мой авторитет, строит козни в тени с целью отвернуть от меня моих командиров и армию. Он действует исподтишка и пытается спровоцировать меня на глупость. Жоден выступает против меня честно и открыто, так чтобы это узрели Небеса.

Я втянула воздух носом.

– Ксиманд убил бы Ифтена.

Мой военачальник тихо рассмеялся.

– Твой брат слышал не умных советников, а только тех, кто спорил с ним. Роковая ошибка лидера. Мы, равниники, не затыкаем рты нашим оппонентам, чтобы остаться сильными. Камень точит остриё меча. Хороший лидер не отмахивается от своих врагов; он выслушивает их слова и тщательно обдумывает. Иногда ведь они бывают правы? – Кир лёг поудобнее. – Жоден поделится своими истинами, и я выслушаю его.

– Кир…

– Я разочарован, что ты скрыла от меня правду, прежде чем войти в деревню.

Дыхание вырвалось приглушёнными рыданиями, вернулись слёзы. Я подняла голову, посмотрела в глаза Кира и попыталась заспорить. Но Кир покачал головой, останавливая меня.

– А также я разочарован в себе: ты не смогла мне довериться. Это моя вина.

Он подтянул меня и прижал мою голову к своему плечу.

– Ложь твоего брата чуть не уничтожила нас, но вместе мы одолели его. Мы будем всё преодолевать вместе. Но всё-таки признаю, я не думал, что ты будешь манипулировать людьми в таком духе.

Горло сжало от всхлипа, но мне удалось прошептать:

– Я думала, что сделала правильный выбор.

– Только если для наших людей. Но не для нас. Не для тех чувств, что мы друг к другу испытываем. – Кир вздохнул, крепче меня обнимая. – Маркус предупредил меня. Сказал, что узы сложнее, чем я это осознаю, и требуют больше усилий, чем «перекинуть женщину через плечо и объявить её своей».

Я кивнула.

– Эпор говорил тоже самое. Он сказал, что ты должен быть у меня на первом месте. Кир, – Я напрягла голос, пытаясь убедить его в искренности своего сердца, – Обещаю, я никогда больше…

– Нет, – покачал головой Кир. – Доверие не так легко завоевать. Оно требует усилий и работы обоих сторон, ведь так?

Я обняла его и кивнула. Печаль никуда не исчезла, но зародилась искорка надежды.

– Давай пообещаем верить друг в друга, – продолжил Кир. – И через всё пройдём вместе.

– О да, мой Кир. – Я нежно поцеловала его и ткнулась носом в его ухо. Он поднёс мою ладонь к губам и поцеловал. Завёрнутые в одеяла и полностью одетые, я ощущала этом момент более интимным, чем если бы мы были обнажены.

– Я могу остаться здесь навсегда, – прошептала я.

– Я тоже, – прошептал он в ответ. – Иногда я мечтаю взять двух лошадей и ускакать с тобой за горизонт.

Я удивлённо изучила его лицо. Он пристально посмотрел на меня в ответ.

– Мы можем сбежать, Лара. Далеко и быстро, стать свободными, как птицы, чтобы только небо осталось нашим свидетелем. Мы будем друг у друга. Никаких забот, помимо необходимых, никаких обязанностей, никакого…

– Ифтена?

– Никакого Ифтена, – прорычал он. – Идеальное будущее.

– Согласна.

Он сладко вздохнул, и мы немного полежали в тишине, пока я чуть не сместилась и сказала ему на ухо:

– Но это не в твоём духе, Кир из рода Кошек, военачальник Равнин.

Я почувствовала, как он кивнул.

– И не в твоём, Ксилара, дочь Кси и мастер-целитель.

Я кивнула, но продолжила хранить молчание.

– Маркус будет беспокоиться. – Кир грустно улыбнулся. – Если бы я только мог, то взял бы тебя на руки со всеми этими одеялами и понёс бы прямо в шатёр. Но боюсь, если попытаюсь, то просто упаду и уроню тебя.

Я улыбнулась сквозь слёзы.

– Тогда пошли вместе, поддерживая друг друга.

***

Что могу сказать, «очищение» для этих людей синоним «полного обновления». Всё в лагере было настолько тщательно вымыто и выдраено, что даже Анна бы осталась довольна. Палатки перенесли на новую землю, лошадей помыли. Что нельзя было помыть и прокипятить, почистили и отполировали, пока не засиял весь лагерь. Жаровни расставили по определённым местам и разожгли так называемую звёздную траву, чтобы очистить воздух и духов. Единственное, от этой травы мне жутко чихалось.

Уборка заняла много времени и сил. Сначала воины двигались медленно, ещё не до конца оправившись после болезни. Но прошли дни, силы вернулись, настроение улучшилось. Кир уже мог свободно ходить по лагерю. Вскоре к нему вернётся прежняя уверенность.

Мира тоже сильно изменила лагерь.

Стоило любому воину увидеть её нежные карие глазки и тёмные ресницы, как он бросался поддержать её за пальчик. Я не часто её видела: малышку передавали от воина к воину, и каждый нянчился с ней хотя бы часть дня. Сначала я сильно беспокоилась, но каждый раз как я её проведывала, она всегда улыбалась и радостно махала ручками и ножками, лёжа в корзине. Она излучала жизнь, и её присутствие поднимало всеобщий дух.

После очищения почти все восстановили полные силы, а приближение запланированных соревнований заставило всех быстрее вернуть себе лучшую форму. Лагерь потонул в лязге мечей и криках сражающихся. Кир тоже ходил тренироваться, объявив, что ему это просто необходимо. Но насколько могу судить, он был в отличной форме. Мне нравилось наблюдать за его тренировками. Такой грациозной, не зря его прозвали Кошкой. Казалось, он наслаждался, что я наблюдала за ним в любую представленную возможность, но все же не все вернулось на круги своя. Хотя, казалось, он полностью поправился, Кир не предпринимал никаких действий, чтобы восстановить… наши физические отношения. Я не слишком волновалась, но все же…

А ещё по лагерю постоянно разносились крики воинов, объявляющие шахматные ходы друг другу. Каждый хотел поучаствовать в турнире и завоевать почётный титул чемпиона. Некоторые даже приходили ко мне в кладовую пожаловаться на «проблемы с желудком» и коварно выведать про шахматные стратегии. Я бодро отвечала на их расспросы, давала самое плохо пахнущее и ужасное на вкус лекарство от флюса и отпускала на все четыре стороны.

Мало кто возвращался повторно.

Из города Водопадов пришли ещё письма с заверением, что в городе всё нормально. Озар продолжал жаловаться на поведение Симуса, но теперь также упомянул дополнительные проблемы с лордами, включая некоторые пограничные споры, которые, по его мнению, не решатся без кровопролития. Значит в королевстве Кси всё как всегда.

Симус же в открытую требовал, чтобы мы писали более подробные ответы и прислали ему ещё больше каваджа. Он даже поделился содержательными подробностями своих амурных приключений. Я едва смогла сдержать смех, представив, что чувствовал в тот момент писец. Уверена, бедняга чуть не лишился чувств от подобной диктовки.

Из письма Эльна было приятно узнать, что Атира вылечила ногу и научила его барабанной технике. Он успешно использовал её на своих пациентах и остался доволен результатом. Конечно, он продолжал искать травы от того, что он прозвал Свирепой Потницей, но ему не на ком было их испытывать. Я чувствовала его разочарование между строк, но поблагодарила Богиню, что никто не заболел. Озар и Эльн написали мне не возвращаться в город. Я ничего бы не смогла исправить, а совет хочет, чтобы я закрепила своё положение на Равнинах.

***

Кир созвал вечерний сенель с целью обсудить поединки и шахматный турнир. Это была очень приятная встреча, командиры были расслаблены. Даже опытные воины соблазнились шахматами, и я даже услышала, как при входе в шатёр кто-то продолжал обмениваться ходами. Глаза Ортиса так и сияли, словно он только что поставил кому-то мат.

Маркус потрудился на славу. Кавадж, поджаренный хлеб и тушёная баранина с гартом. Баранина была хороша, но я незаметно убрала расплавленный гарт в сторону.

После того как все набили животы и разлили по чашам ещё больше каваджа, Кир стал выслушивать предложения по поединкам. Отборочные матчи быстро согласовали и расписали так, что каждый смог увидеть хотя бы некоторые из них. Было неловко осознавать, что пост моего охранника для них столь вожделенная должность, но я видела, как это было важно для общего духа, и молча терпела.

Пришла Сэл. Она уверенно шла на поправку. Цор сильно похудел, буквально сгорел от лихорадки. Маркус дал ему две порции баранины и больше гарта, которые тот живо уплёл за обе щёки.

Ифтен тоже пришёл, как того велели правила, но я заметила, что он ест только здоровой рукой. Он делал вид, что всё в порядке, но я-то видела. Он надел тунику с длинными рукавами и кожанами напульсниками на предплечьях. Он пытался избегать моего взгляда, но я заметила, как у него сильно опухли пальцы. Богиня знает, как сейчас выглядит его рука. Он держался довольно тихо и говорил, только когда Кир задавал ему прямой вопрос. Кир наставил Йерса по поводу судейства над матчами и бросил несколько косых взглядов на Ифтена, но никто ничего не сказал.

Я уставилась в тарелку. Что будет, если у Ифтена не заживёт рука? Я оглянулась на Маркуса, который наливал кавадж Киру. Раны Маркуса не так сильно его искалечили, как я это описывала, даже если потеря глаза означала, что он больше не боец. Он доказал свою ценность, когда спас меня от клинка моего сводного брата. Но он жив только благодаря защите Кира. Если ведущая рука Ифтена онемеет, а пальцы превратятся в бесполезные клешни, что будет? Он покончит с собой?

Я откусила мяса и задумчиво прожевала.

Кир посмотрел на меня с улыбкой.

– Как только пройдут поединки, и мы выберем нового телохранителя, начнём шахматный турнир. Он тоже займёт несколько дней.

Поднялась Арет

– Военачальник, у меня есть предложение.

– Говори.

– Эти игры будет тяжело увидеть из-за большого скопления народа. Предлагаю сделать живую шахматную доску, чтобы воины играли роли разных фигур. Тогда все всё увидят и насладятся игрой, даже на расстоянии.

Многие заулыбались от подобного предложения, и Кир кивнул.

– Мне нравится твоя идея, Арет. Давайте, как только останется восемь игроков, перейдём к живым шахматам. Арет, это твоя мысль. Можешь организовать всё как пожелаешь.

Арет улыбнулась.

Кир сделал глубокий вдох.

– Наши мёртвые скачут вместе с живыми до самых снегов, но живые несут бремя боли и печали. Ближе к отъезду я устрою траурную церемонию, чтобы почтить память погибших. Жоден, я прошу тебя распланировать церемонию и спеть для мёртвых.