Текст книги "Напиши мне про любовь"

Автор книги: Элизабет Питерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

4

О'Брайен припарковал машину под знаком «Стоянка запрещена». Колеса еще крутились, а Жаклин уже резво скакала по монументальной лестнице, оставив спутников далеко позади.

К тому времени, когда О'Брайен с Бетси добрались до входа, Жаклин скрылась из виду. Охранник у дверей долго и нудно объяснял, что музей вот-вот закроется, еще один охранник предложил сдать рюкзак Бетси в камеру хранения. Решительно избавившись от обоих стражей порядка, О'Брайен беспомощно оглядел огромный холл, от которого в разных направлениях ответвлялись галереи.

– Где выставка костюма?

– Это вы меня спрашиваете? – Бетси многозначительно глянула на свою потрепанную армейскую форму.

О'Брайен вынужден был обратиться к охраннику.

Они прошли через египетские залы, продираясь сквозь поток посетителей, и спустились по эскалатору. Здесь им вновь сообщили, что музей закрывается, и О'Брайен представился. В замешательстве оглядев искусно затемненный выставочный зал, где манекены в человеческий рост демонстрировали экстравагантные одеяния, он подошел к девушке за прилавком, торгующей сувенирами и открытками.

– Сюда только что заходила женщина?

В любое другое время этот вопрос был бы встречен в лучшем случае с улыбкой. Однако девушка живо отозвалась:

– Рыжая, высокая? Сбежала вниз по эскалатору и пролетела мимо меня, прежде чем я успела ее остановить. Она из полиции? Что происходит?

Вместо ответа О'Брайен обернулся к Бетси:

– Стойте здесь. Задержите ее, если попытается выйти.

– Есть! – Бетси замерла в стойке кунг-фу.

О'Брайен окунулся в полумрак. Охранники тактично оттесняли посетителей к выходу. Отмахнувшись от опеки, лейтенант, все больше нервничая, двинулся по полутемному залу. Манекены были отделены от зрителя лишь веревочным барьером. Их замысловатые и вычурные костюмы выглядели совершенно достоверно – все эти туалеты когда-то носили живые люди, в них щеголяли красотки и кавалеры былых времен. Почему-то от этого становилось не по себе. Контраст между настоящей одеждой и пустыми, безглазыми лицами, затянутыми коричневой тканью, создавал жутковатый эффект, который усугублялся освещением: сами фигуры были подсвечены, а разделяющее их пространство тонуло во мраке, «Венский вальс», лившийся из скрытых динамиков, неизвестно почему навевал ассоциации с пляской смерти.

Завернув за угол, О'Брайен невольно отпрянул, наткнувшись на фигуру, закутанную в черное с ног до головы: от шляпки с плюмажем до кончика черного зонтика, поднятого в угрожающем жесте. С полей шляпки свисала прозрачная черная вуаль, лишенное черт лицо, задрапированное черной тканью, казалось, вопросительно уставилось на лейтенанта пустыми глазницами.

Из-под черной руки, сжимавшей черный зонтик, высунулась голова Жаклин.

– Ее здесь нет!

О'Брайен достал из нагрудного кармана носовой платок и вытер лоб.

– Откуда вы знаете? Да здесь почище комнаты ужасов в музее восковых фигур.

Жаклин мельком оглядела нависший над ними зловещий манекен.

– Сто лет назад так полагалось одеваться вдовам. Забавно, правда? Лори не смогла бы замаскироваться под одну из этих красавиц, даже натянув на голову чулок, если вы об этом. Она слишком большая. Эти наряды рассчитаны на женщин, которые носили такие тугие корсеты, что вздохнуть как следует не могли. Немудрено, что они то и дело в обморок грохались.

– Я сюда пришел не на лекцию о моде, – процедил О'Брайен. – Вообще-то я не знаю, зачем сюда пришел. Идиотская затея, миссис Кирби. Если девчонка и была здесь, то ее и след простыл.

– Была. Ее запомнил один из служащих. Так, я возвращаюсь к главному входу. Может, поймаю ее в дверях.

И Жаклин исчезла, прежде чем О'Брайен успел ее остановить. Уклонившись от объятий синего оборчатого платья искусной работы и от игривого кружевного пеньюара, лейтенант вернулся к сувенирному прилавку, где его ждала Бетси. Забыв о боевой стойке, она с робким интересом рассматривала экспонаты.

Расспросив служителей музея, О'Брайен убедился, что залы костюма уже очистили от посетителей, но когда один из стражей предложил лейтенанту поговорить с директором, О'Брайен отказался. У него не было никаких оснований настаивать на тщательном обыске здания. Да, Лори запомнили. Никто не видел, как она выходила, но все в один голос твердили, что выходов несколько.

Ругаясь вполголоса, О'Брайен поднялся по лестнице.

– Все это нелепо и смешно, – бросил он, оглянувшись на Бетси. – И как только я позволил этой женщине затащить меня сюда!

– А в общем-то тут интересно, – отозвалась Бетси. – Вы заметили вон то коралловое шелковое платье, с плиссированной юбкой и хрустальными бусинками? Конечно, такие наряды – символы угнетения женщин, но все же они довольно...

Злобно рыкнув, О'Брайен понесся прочь.

В вестибюле Жаклин не оказалось. Последних посетителей настойчиво спроваживали через парадные двери, но ее среди них не было. О'Брайен с Бетси вышли на улицу. Стоя на верху лестницы, лейтенант внимательно огляделся, благо окрестности были ярко освещены. Слева, за балюстрадой, он заметил мелькнувшую копну рыжеватых волос и устремился туда.

Увидев его, Жаклин яростно замахала руками. О'Брайен и не подумал остановиться. Перегнувшись через перила, он поинтересовался:

– Чем занимаетесь?

– Вы не могли бы испариться? – прошипела Жаклин. – Мне показалось... вон в тех кустах мелькнуло что-то большое и белое. Если Лори решит, что я одна, то, возможно...

– Бросит в вас камень, – закончил О'Брайен. – Где она... оно... в общем, то, что вы видели?

– Там!

– Стойте здесь. – О'Брайен свирепо глянул на подошедшую Бетси: – Обе! – И не спеша двинулся по дорожке вдоль здания музея.

– Самонадеянный болван! – буркнула Жаклин.

– Да нет, он не так уж плох, – весело возразила Бетси. – Где-то даже симпатичен – если тебе нравятся язвительные здоровяки. Может, мне лучше пойти с ним, мало ли что?

– Отличная идея!

Не успела Бетси отправиться следом за О'Брайеном, как Жаклин устремилась в противоположном направлении. Она шла очень быстро, почти бежала, но ведь фасад музея простирается аж на два квартала. Когда О'Брайен, весьма поверхностно обследовав указанный ею район, вернулся, то увидел, как она сворачивает на тропинку, ведущую в парк с южной стороны музея.

– Черт, я же велел ей стоять на месте!

– По-моему, она просто пыталась от нас избавиться, – заметила Бетси. – Очень в духе Джекки. Никогда не позволит...

О'Брайен, не слушая, кинулся за Жаклин. Бетси не отставала, продолжая выкрикивать на бегу:

– Она никогда не позволяет, чтоб ей мешали. Может свести с ума, но свое дело знает. Возможно, Джекки действительно видела девочку.

Пешеходная дорожка вдоль южной стороны музея сначала идет параллельно Семьдесят девятой улице, а затем разветвляется. Не раздумывая, О'Брайен свернул направо. Не сказать, чтобы там было совсем безлюдно: просторы парка отважно бороздили редкие бегуны да собачники, но по мере того как О'Брайен с Бетси углублялись в темные дебри, становилось все пустыннее. Наконец впереди мелькнула «дичь»: Жаклин шла неторопливо, небрежно размахивая сумкой; в неверном свете фонарей растрепанные волосы отливали ярко-красным.

– Миссис Кирби! – разорвал тишину крик лейтенанта.

Жаклин обернулась, и, резко свернув с тропинки, нырнула в темноту.

О'Брайен припустился со всех ног. Бетси на мгновение замешкалась, а когда догнала лейтенанта, тот уже крепко ухватил Жаклин за руку. Та буквально оцепенела от ярости, но не сопротивлялась. О'Брайен властно спросил:

– Если я вас выпущу, будете стоять на месте?

Жаклин коротко кивнула.

– Все равно мы опоздали. Лори сбежала.

Лейтенант отпустил ее, Жаклин потерла руку и принялась поправлять взъерошенные волосы.

– Ты правда ее видела? – спросила Бетси.

– По-моему, да. Кто-то шел за мной, прячась в темноте.

– Вполне возможно, уличный грабитель, – буркнул О'Брайен. – Миссис Кирби, вы что, рехнулись? Неужели не слышали о веселых приключениях в ночном нью-йоркском парке?

– Я прекрасно знаю...

– В некоторых местах тут и десяти минут не продержишься! – с жаром продолжал лейтенант. – Пойдемте-ка отсюда.

Жаклин молча поплелась в сторону Пятой авеню, остальные последовали за ней. Немного погодя О'Брайен произнес:

– Я позвоню и сообщу, что видел девчонку. Хотя, ей-богу, я-то никого не видел... Может, кто-нибудь исхитрится ее поймать, когда она будет выходить из парка.

Но Лори отыскали лишь на рассвете следующего дня. Заметивший ее бегун поначалу решил, что девушка спит: она лежала, по-детски подложив ладони под голову, юбка прикрывала колени. И только приглядевшись, он понял, что у нее проломлен затылок.

Глава 8

1

В восемь тридцать, едва получив рапорт, О'Брайен уже стоял у двери номера Жаклин. Поспешность, с которой она ответила на его стук, и ее напряженное, застывшее лицо подсказали лейтенанту, что она не спала. О'Брайен еще и рта не раскрыл, а Жаклин уже все поняла – хватило одного взгляда. Лицо ее разом обмякло и состарилось.

– Мне очень жаль, – вымолвил О'Брайен. – Мы старались.

– Сукин сын, – отчеканила Жаклин и, потуже завязав пояс своего павлиньего халата, отступила на шаг: – Зайдите.

О'Брайен покосился на свернувшийся калачиком силуэт на одной из кроватей:

– Не хотелось бы потревожить... ее?

– Ваши остроты сегодня особенно не к месту, – отрезала Жаклин. – Это, как вам известно, Сьюзен Моберли. Садитесь и рассказывайте.

– Спасибо, я постою. Мне вообще не следовало приходить. По официальной версии, Лори стала жертвой уличного грабителя. Ей пробили голову и украли сумку.

– Где ее нашли?

– Неподалеку от музея. Знаете игровую площадку в районе Восемьдесят шестой? Вот там она и лежала, под кустами. Девочку обнаружили около семи утра. По заключению коронера, к тому времени она была мертва шесть или семь часов.

– Что-нибудь необычное? Бросьте жеманничать, О'Брайен, – вас бы здесь не было, кабы вы решили, что бедную Лори попросту ограбили.

– Нет никаких оснований сомневаться. Разве что... – О'Брайен замялся. – Дело в том, что ее как будто аккуратно уложили – расправили одежду, сложили руки, закрыли глаза, И вообще, она выглядела... умиротворенно, что ли.

– Так... А что еще?

– Ваш гипотетический убийца не оставил лоскута своего галстука в ее сжатом кулаке, если вы об этом.

– Орудие убийства?

– Камень. Валялся рядом на земле, со следами крови и волос. Да, да, – продолжал лейтенант, предвосхищая следующий вопрос Жаклин, – на отпечатки пальцев проверили. Но на такой неровной поверхности отпечатков не остается.

– Что вы намерены делать?

– Возвращаюсь на работу. Дел по горло: два ограбления, шесть нападений, парочка изнасилований, три пьяных дебоша. А день только начался. Всего доброго, миссис Кирби.

– О'Брайен...

– Да? – откликнулся тот уже с порога.

– Сегодня последний день конференции. Вечером – бал.

Лейтенант внимательно посмотрел на Жаклин. Распущенные волосы бронзовым потоком разметались по плечам, на ногах были все те же драные шлепанцы, в которых она накануне устремилась на поиски Лори.

Уголки губ О'Брайена дрогнули.

– Миссис Кирби, желаете, чтобы я стал вашим эскортом?

Лицо Жаклин исказилось от ярости, и бравый лейтенант тотчас пожалел о своем предложении.

– Забудьте, – коротко бросил он.

– Это костюмированный бал, – проворчала Жаклин. – Джеймсу, конечно же, не понравится, но... лейтенант, почту за честь, если вы согласитесь меня сопровождать. – Она расцвела в ехидной улыбке. – Даже подберу для вас наряд!

– Уж здесь вы бы отвели душу! Премного благодарен, но костюмом я займусь сам. Во сколько?

– В девять. Если, конечно, вы не захотите прежде со мной поужинать.

– Нет, спасибо. Сегодня меня что-то не тянет на гамбургеры. Итак, до встречи в девять.

Едва он ушел, фигура на соседней кровати зашевелилась, и на Жаклин уставились два сонных голубых глаза.

– Мне снился такой забавный сон, – промурлыкала Сью. – Будто приходил тот симпатичный полисмен и приглашал тебя на бал.

– Это был не сон. – Водворив очки на место, Жаклин погрузилась в раздумье. – Он бы все равно туда заявился, – пробормотала она, обращаясь скорее к себе самой, чем к Сью. – Это его последний шанс поймать убийцу. К завтрашнему утру подозреваемые расползутся на все четыре стороны, и задерживать их он не вправе. Гибель Лори не изменила официальную точку зрения на это дело. Поэтому он...

– Л-лори? – Сьюзен поперхнулась. – Погибла?!

Пока девушка одевалась, Жаклин все ей рассказала.

2

Джеймсу и впрямь не понравилось.

– Ты же сама говорила, что я смогу пойти с тобой. Решила соблазнить О'Брайена или нанять его телохранителем?

– Я могла бы ответить, что вовсе не говорила, будто ты сможешь со мной пойти, что я вообще не звала тебя в Нью-Йорк и что твои нападки на О'Брайена – чистейшей воды ребячество и наглая клевета. Но вместо этого просто замечу, что ввиду недавней трагедии твоя реакция на редкость бестактна.

Джеймс положил в кофе очередную ложку сахара и стал лихорадочно размышлять, как бы сменить тему. Они завтракали в кафетерии недалеко от его отеля. Жаклин пришла первой, рядом с ней на столике лежала книга.

– Вижу, ты читаешь последний роман Валентайн, – осторожно проговорил он.

Отвлекающий маневр сработал успешнее, чем Джеймс надеялся, и по причинам, которых он и не предполагал.

– Угу, стараюсь понять, что нынче в ходу, – пояснила Жаклин. – Для моей книги, сам знаешь.

– Нет, не знаю... Во всяком случае... я думал, ты шутишь. Ты ведь шутишь, правда?

– Отнюдь.

– Интересное название. О чем? – Он кивнул на творение Валери Валентайн, оставив без внимания литературный почин Жаклин, чем оскорбил ее до глубины души. Глаза ее сузились.

– Героиня теряет возлюбленного, который уходит к другой женщине, а сама она, в надежде вернуть его, обращается к сатанизму и черной магии.

– Звучит банально.

– Ничего подобного! Валери Валентайн внимательно изучила Алистера Кроули с компанией – отвратная была шайка сатанистов, если помнишь, – и изобразила подобную секту. Бедняжка Магдалена и не подозревает, во что вляпалась, пока не становится почти слишком поздно. Есть несколько очень сильных описаний ее борьбы со злом – в секте и в своей собственной душе. Полагаю, – плавно продолжала Жаклин, – ты сообразил, откуда взято название?

Джеймс тут же продекламировал:

– «В такую ночь Дидона, с веткой ивы грустно стоя на берегу морском, манила друга вернуться в Карфаген»[4]4
  Шекспир У. Венецианский купец (пер. с англ. Т. Щепкиной-Куперник).


[Закрыть]. «Венецианский купец», акт пятый, сцена... э-э...

Жаклин ждала. Джеймс заулыбался, чрезвычайно довольный собой. Жаклин скупо улыбнулась в ответ.

– Ну а теперь, если ты закончил с литературными комментариями, – заговорила она с подозрительной кротостью, – может, вернемся к тому, что вынудило меня вырвать тебя из объятий Морфея? К гибели семнадцатилетней девочки.

– Мне жаль Лори, – мрачно отозвался Джеймс. – Но ведь я едва был с ней знаком. И если ты хочешь, чтобы я скорбел по каждой жертве растущей ныне преступности, то мне придется носить траурную повязку до конца жизни.

– Ее убили. – Глаза Жаклин были холодны и темны, как жадеит.

– Конечно, убили. Надо же было додуматься – болтаться ночью в Центральном парке...

– Джеймс, умерь свою глупость! Ее убил тот же тип, что расправился и с Дюбреттой.

Джеймс наверняка возразил бы, дай Жаклин ему возможность. Но она не дала.

– Сегодняшний бал – наш последний шанс поймать убийцу, прежде чем делегаты конференции покинут Нью-Йорк. Ты мне поможешь или нет?

– С каких это пор тебе нужна моя помощь? – Однако две из четырех морщин на лбу Джеймса разгладились, и Жаклин раздула чахлое пламя интереса, пустив в ход грубую лесть.

– Как по-твоему, зачем я попросила тебя сопровождать Джин на балу?

– Чтобы избавиться от меня и самой заняться О'Брайеном.

– О'Брайен мне нужен, чтобы произвести арест, как только я разоблачу убийцу. Я читала об арестах, но не уверена, что смогла бы...

– Да ты не шутишь! – Джеймс внимательно посмотрел на нее. – Ты действительно думаешь... Кто?

Жаклин ответила ему кристально чистым взглядом:

– Один из трех, Джеймс. В этом я уверена. Если ты мне поможешь, мы сумеем исключить двоих из подозреваемых еще до вечера.

– Ну нет! – Джеймс истово затряс головой. – Надоело мне сидеть и выслушивать твои туманные намеки, прямо как в классических детективных романах. О помощи просишь ты, а не я. Так что давай выкладывай, кого ты подозреваешь и почему, – особенно почему, – а уж потом я, возможно, и помогу тебе. Но только возможно.

– Ты форсируешь события. – Жаклин задумчиво взглянула на его заляпанную яичницей тарелку, позволяя Джеймсу полюбоваться своими длинными загнутыми ресницами. – Честно говоря, не хотелось раскрывать карты раньше времени – ведь я могу ошибаться. Но ты мне нужен. Если только так я смогу рассчитывать на твою помощь...

– Только так, черт возьми! – угрюмо подтвердил Джеймс, расправив плечи.

– Ладно. Подозреваемых трое – Хэтти, Макс и... Джин.

Последнее имя пробило броню невозмутимости Джеймса.

– Джин? Да как такое могло прийти тебе в голову?! Неужели ты впрямь думаешь?.. Значит, поэтому ты хочешь, чтобы я ее сопровождал?

– Да! – Жаклин подалась вперед, пригвоздив Джеймса взглядом. – Пока что убиты двое. И думаю, опасность угрожает еще одному человеку. Убийце необходимо избавиться от него сегодня ночью, прежде чем делегаты разбегутся в разные стороны. Если мы не сумеем исключить никого из подозреваемых, придется наблюдать за всеми тремя, глаз с них не спускать. Это будет нелегко. Наша задача – предотвратить очередное убийство, но не предотвращать покушение на убийство!

– Иными словами, ты предлагаешь использовать невинного человека как приманку, – медленно произнес Джеймс. – Дьявольская затея, Жаклин.

– Ничего другого придумать не могу. В любом случае этот человек в опасности.

– Ты могла хотя бы предупредить... Кто это?

Жаклин прерывисто вздохнула и скромно вымолвила:

– Я.

3

На углу Пятой авеню и Пятьдесят третьей улицы они расстались. Джеймс решительно зашагал в сторону Шестой авеню, чтобы сесть там на автобус, идущий к городским окраинам.

– Не слезай с этого своего химика, пока не получит результаты, – напутствовала Жаклин. – Мне все равно, что ты ему скажешь, лишь бы он понял, что дорога каждая минута.

Как только Джеймс скрылся из виду, Жаклин устремилась в библиотеку. Конечно, нехорошо было обманывать Джеймса, но она утешалась тем, что все же сказала ему часть правды. Наглой ложью было только одно заявление. Не ее вина, если он сделал ошибочные выводы.

Она провела в читальном зале час, но вышла оттуда сумрачная. Жаклин была уверена, что находится на верном пути, вот только никак не могла отыскать весомых улик. Лавируя меж студентами, туристами и прочими бездельниками, загоравшими в компании каменных львов, она взвешивала возможные альтернативы и пришла к выводу, что консультации со специалистами вряд ли чем-то помогут. Большинство из них черпали опыт из книг, которые она уже прочла.

Удрученно пожав плечами, она достала свою тетрадку и обдумала следующий шаг. Возможно, за день что-нибудь да произойдет.

На Пятой авеню, между Сорок второй и Пятьдесят девятой, осталось всего пять крупных книжных магазинов. Жаклин не купила ни единой книжки, однако, закончив обход, получила отличное представление о том, что пользуется спросом в романтической области. Позиции Валери Валентайн, Королевы Любви, были незыблемы. В продаже имелось не меньше шести ее книг, и везде они занимали самые почетные места на полках, а вдобавок кучами громоздились возле касс в картонных коробках, которые Жаклин про себя окрестила помойками. Далее, со значительным отрывом, шла Ви-Ви – в продаже три книги, одна «помойка» на каждые пять «помоек» Валентайн; и следом в спину ей дышал Виктор фон Дамм. Вместе эти трое занимали почти половину пространства, отведенного любовно-историческому роману. Если Хэтти и не монополизировала рынок, то уж точно контролировала весомую его долю.

Один из магазинов оформил целую витрину в духе любовной конференции (бумажные сердечки и купидончики) и представил там последнюю книгу мисс Валентайн. Опус вышел сразу в двух видах – подарочное издание в твердом переплете и подешевле, в мягкой обложке. Правда, «экономичное» издание превосходило форматом обычные карманные и напечатано было на более приличной бумаге. Как Жаклин успела уяснить, сие являлось отступлением от правил и свидетельствовало о высоком спросе на Валентайн. «Дорасти» до твердой обложки удалось лишь немногим ведущим романистам – и это всего за несколько лет! По большей части такие книги выходили в дешевых бумажных переплетах. Очевидно, издатели Валентайн полагали, что ее читатели раскошелятся на вчетверо большую сумму, лишь бы книга жила дольше. И судя по всему, их расчет оправдался.

Когда Жаклин закончила обход, время близилось к обеду, так что она заглянула в итальянскую закусочную и подкрепилась спагетти и клубничным пирогом со взбитыми сливками, убеждая себя, что недосып надо компенсировать хорошим питанием.

Заморив червячка, Жаклин перешла к следующей стадии расследования и, реализуя свой план, возникла в холле отеля, где проводилась конференция. Семинары и лекции шли полным ходом – по-видимому, известие о гибели Лори не испортило настроения участникам. Единственным исключением была группка, сгрудившаяся вокруг стенда с аляповатым плакатом.

Жаклин неохотно приблизилась, терзаемая смутным ощущением вины за случившуюся трагедию; ничем не оправданное чувство, но его явно разделял кое-кто из поклонниц Валери Валентайн. Несколько девочек отошли при ее появлении. Мередит, напротив, шагнула вперед. Ее квадратное, некрасивое лицо было лишено всякого выражения, однако карие глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, смотрели жестко и осуждающе.

– Я пыталась! – воскликнула Жаклин. Вовсе не это она собиралась сказать, но слова будто сами вырвались из глубокого омута вины в душе.

– Молодец, – процедила Мередит, Жаклин с мрачной иронией подумала, что сама она ответила на аналогичное заявление О'Брайена куда резче.

– Как вы узнали? – спросила Жаклин.

– Этот ваш фараон рассказал. О'Брайен, кажется?

– Угу. Мередит, можно тебя на минутку?

Пожав плечами, девочка отделилась от компании. Жаклин тщательно подбирала слова. Важно было узнать, доверилась ли Лори подружке, но меньше всего ей хотелось втянуть Мередит в историю, которая уже унесла две жизни.

– Лори не говорила тебе, чем она вчера занималась?

– Вы имеете в виду эту возню насчет блокнота? Нам О'Брайен рассказал. Нет. Лори ни словом не обмолвилась.

– Но ты ведь знала, что она злится на Дюбретту Дюберстайн.

– На нее многие злились. – Мередит покосилась на стайку перешептывающихся с сумрачным видом девиц. – Дюбретта писала всякие гадости о конференции и о нас, фанатах. Мол, она бы подумала, будто нам залили мозги розовой патокой, если в точно не знала, что ни у кого из нас вообще нет мозгов.

– Если она так говорила, значит, не была знакома с тобой.

На сей раз лесть не возымела действия.

– Мне хватает ума сообразить, что вас с О'Брайеном что-то беспокоит, – холодно заметила Мередит. – К чему все эти вопросы?

– Не могу рассказать.

– По крайней мере откровенно. – Мередит обиженно поджала губы.

– Не могу даже задавать вопросы, – буркнула Жаклин себе под нос. – Еще один, Мередит, последний. Скажи, из вашей группы только Лори тесно общалась с мисс Валентайн, тетушкой Хэтти и прочими авторами?

– Только она. Нам разрешалось поклоняться на расстоянии. И платить взносы, разумеется.

– И ни одна из вас не выполняет никаких поручений Хэтти или Валери?

– Нет. Вы задали уже два вопроса. – Но вместо того чтобы отвернуться, Мередит колебалась. Наконец сказала: – Вы ведь своя в их компании...

– Едва ли. А о чем ты хотела меня попросить?

– Пусть они... пусть... – Мередит подыскивала слова. И вдруг ее прорвало: – Такое впечатление, будто Лори была просто... всего лишь вещью. Только что она была здесь, и вот ее нет, а всем до лампочки!

– Кажется, я тебя понимаю. Ты хочешь, чтобы Хэтти каким-то образом выразила сожаление...

– Ну... да.

– Попробую что-нибудь сделать. А что бы ты хотела? Несколько слов в память об умершей?

– Лори была бы очень рада. Знаете, она сшила для Валентайн платье. Просто изумительное, я видела, Она так старалась... Если бы Валентайн надела его вечером, а Хэтти что-нибудь сказала... – Голос девочки сорвался, по щеке скатилась огромная слеза.

– Узнаю, как бы это устроить, – пообещала Жаклин.

– Ладно. – Мередит поджала губы. – Спасибо.

– Не надо меня благодарить. – И Жаклин отошла, оставив Мередит с ее командой.