Текст книги "Победа над прошлым"
Автор книги: Элизабет Олдфилд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Глава 3
Товарищеское сотрудничество оказалось нереальным, размышляла Сорча, застегивая шелковую индийскую рубашку и заправляя ее под пояс серо-коричневых замшевых брюк. Она вздохнула. Меньше всего ей хотелось вступать в еще одну долгую недружелюбную схватку. Но не в ее правилах поддакивать: «Так точно, сэр! Никак нет, сэр!» – лишь для того, чтобы потрафить Рун де Брагансе. Зачем? Разумеется, он является специалистом своего дела и имеет большой опыт работы в «Клубе Марим», однако она, как компаньон-директор, также может рассчитывать на признание и уважение, а кроме того, на информацию.
Сорча вошла в ванную комнату, чтобы наложить на лицо макияж. Она не претендовала на подробную информацию, но хотела иметь право голоса и присутствовать хотя бы иногда на докладах, а порой комментировать их и вносить свои предложения, которые воспринимались бы серьезно. Это дело принципа. Сорча наложила на веки бронзовые тени и при помощи туши нарастила ресницы. Неужели Рун не понимает, что надо уважать мнение других людей? Или ему неведомо равенство полов? Она не сомневалась в том, что, если бы разговор шел в масштабах всего человечества, он бы ответил на эти вопросы положительно. Однако в результате промывания мозгов со стороны ее отчима Рун был неискренним с ней и все время упрямо хитрил.
Губы она подвела блеском цвета персика. Если бы кто-нибудь другой сказал, что не может продлить свое пребывание в стране, Рун, конечно же, воспринял бы это нормально, но по отношению к ней он тут же назвал это легкомыслием и несговорчивостью. Сорча состроила сама себе гримасу перед зеркалом. Надо признаться, что она не сказала ему, по какой причине ей необходимо срочно уехать. Поэтому он и назвал ее несговорчивой. Надев на шею тонкую золотую цепочку и продев в уши золотые кольца-серьги, она приняла решение объяснить ему ситуацию и таким образом завоевать его симпатию.
Бар был уставлен креслами с обивкой из ситца зелено-белых тонов. Кресла стояли вокруг легких столиков из пальмового дерева, дневное освещение и пышные растения в больших керамических кашпо создавали иллюзию сада. Как и ресторан, бар был обращен в сторону бассейна, куда вели широкие каменные ступени. Днем стеклянная стена раздвигалась, но теперь она предохраняла посетителей бара от вечерней апрельской прохлады, какая бывает в Альгарве в это время года. Сквозь стеклянную стену в свете со вкусом развешанных фонарей виднелись очертания покачивающихся пальм, кусты алой герани в близко поставленных друг к другу кадках и переливчатая синева воды бассейна.
Хотя бар еще не был заполнен посетителями, несколько гостей уже наслаждались аперитивом, и когда Сорча вошла в зал, она не сразу увидела Рун. Он вел беседу с двумя мужчинами, но, как только она подошла, он принес извинения собеседникам и повел ее к столу.
– Что будете пить? – спросил Рун, когда возле их столика появился широко улыбающийся официант.
– Белое вино, пожалуйста.
– А мне большой стакан виски, – заказал он.
Официант пересек зал и передал заказ бармену, то взглянул в сторону Сорчи и Рун и тоже широко улыбнулся.
– Они думают, что я ваша девушка, – заметила Сорча, когда бармен с официантом явно начали обсуждать появление шефа с дамой.
– Точно, – язвительно ответил Рун, – это кажется им особенно пикантным потому, что я никогда не захаживал сюда с дамой.
– Видимо, вы, подобно Хорхе, не смешиваете развлечение с бизнесом? – спросила она. Он усмехнулся.
– Возможно.
Официант вернулся и с улыбкой до ушей поставил перед ними напитки.
– У меня не было времени поблагодарить вас раньше, и теперь я хочу сказать вам «спасибо» за то, что вы так заботливо относитесь к моей матери, – произнесла Сорча, отпив глоток вина из бокала. – Она рассказала, что вы звонили почти каждую неделю и справлялись о ее самочувствии. Это очень любезно с вашей стороны. У нее все в порядке. Когда ее покинул мой отец, для нее это стало большим потрясением, и я даже опасалась, что смерть Хорхе окончательно сломит ее. Но к счастью, этого не случилось.
– Не те обстоятельства, да и взаимоотношения тоже не те, – заметил Рун.
– Совершенно справедливо, – согласилась она, бросив на него украдкой взгляд. Из его слов ей стало ясно, что отчим, изливая Рун душу и рассказывая о женитьбе, сообщил и о первом браке ее матери. Но насколько подробно, она не знала.
Рун поднял бокал.
– Вы все поняли из того, что вам сегодня рассказывал Хосе? – спросил он.
Тон у него был небрежный, но блеск его глаз предупреждал, что в вопросе кроется намек на ее некомпетентность в роли директора «Клуба Марим». Сорча стиснула зубы. Она не собиралась признаваться в своих слабостях человеку, который и без того был невысокого о ней мнения.
– Разумеется, – весело отозвалась она.
– Лгунишка, – возразил Рун. – Когда Хосе рассказывал о концессионных налогах, вы ничего не поняли.
Сорча отхлебнула вина. Как ей лучше поступить? Заявить ему, что он ошибается? А если ему взбредет в голову начать ее расспрашивать?
– Может быть, я и не смогла вникнуть во все тонкости, – сказала она, но это не значит…
– Вы – полнейший профан в этих вопросах! – произнес он, четко, по слогам выговаривая слово «профан».
– Это не доказывает, что я никогда в жизни не смогу разобраться в финансовых вопросах, если буду общаться с Хосе, – не отступала Сорча.
Ее ответ заставил Рун некоторое время помолчать, затем он отхлебнул немного виски и снова заговорил:
– Когда Хосе спросил, устроит ли вас получать дивиденды один раз в квартал, как это делаю я, вы согласились, – сказал Рун, – однако, если вам удобнее получать чек каждый месяц, скажите – оформим. Кроме того, можно снимать деньги со счета до того, как поступит оплата.
– Нет, спасибо.
– Не надо смущаться. Все мы в свое время нуждались, и…
– Вы ощущаете в себе потребность покровительствовать? – резко спросила Сорча. – Неужели я похожа на человека, находящегося за чертой бедности?
– Нет, не похожи, – оценивающе взглянув на девушку, согласился Рун. Я не бедна. Может быть, вы гений в области индустрии отдыха, – тут она возвысила голос, – но я неплохо рисую. Он огляделся по сторонам.
– Я был бы вам признателен, если бы вы не превращали наш приватный разговор в публичную лекцию.
Сорча перевела дух.
– Я хочу, чтобы вы кое о чем узнали, – сказала она решительно, но уже потише. – Во-первых, я должна уехать домой в пятницу потому, что забираю моих братьев-близнецов на выходные и мы уезжаем в субботу утром, сразу после завтрака. Я пробуду с ними два дня, так как моя мать отправится в Дублин к подруге. Если я не вернусь в Англию вовремя, матери придется аннулировать рейс, и выходные пойдут насмарку.
– Почему вы не сказали об этом сразу? – возмутился Рун.
– Потому, что я не люблю, чтобы мне указывали.
Он нахмурился и отпил еще виски.
– А куда вы поедете с близнецами? – спросил он.
– В Девон, мы остановимся на ферме, где можно поездить верхом, покормить свиней, посмотреть, как доят коров, и т. п.
– Им это должно понравиться, – улыбнулся Рун.
– И мне тоже. Я ушла из дому, когда они были еще совсем маленькие, и мы никогда не проводили много времени вместе, – сказала Сорча с сожалением, – поэтому мне очень хочется узнать их поближе. Затем я хотела вам объяснить, – продолжала она, – почему не могла приехать в Португалию раньше. Дело в том, что я была связана сроками выставки моих картин.
Рун нахмурился.
– У вас ведь уже была выставка, – чуть ли не сурово заявил он.
– Да, то была моя вторая выставка. Она закрылась в пятницу. Во время похорон я готовилась, а когда выставка открылась, мне следовало находиться в галерее, чтобы встречать посетителей. Личные контакты создают необходимые связи и стимулируют продажу картин.
– И много вы продали? – поинтересовался он.
– Почти девяносто процентов, – ответила Сорча, засияв, не в силах скрыть торжества. Рун усмехнулся, несколько удивленный.
– Вы и в самом деле гениальный живописец.
– Стараюсь.
Он отбросил волосы со лба.
– Однако Хорхе уверял, что вы безнадежно бездарны и никогда ничего не продали.
– Он не знал, что я продавала картины.
– Вы ему не рассказывали об этом?
– Конечно, нет, я не посвятила в это даже свою мать и Майкла. Правда, теперь они уже знают. Но в день похорон они еще не знали. Я не могла и вам рассказать тогда о выставке, потому что и время и место были неподходящими.
– Но если б Хорхе узнал о вашем успехе…
– Он был бы вынужден пересмотреть свое отношение ко мне, – закончила Сорча его мысль. – Я знаю. И хотя отчим никогда не видел ни одной моей работы, он продолжал настаивать, что я – бездарь, и отрицал всякую возможность для меня зарабатывать на жизнь этим «идиотским» путем, как он выражался. Поэтому, когда я почувствовала, что ко мне приходит успех, я подумала: «Черт с ним!» – и не стала ничего рассказывать. – Она пожала плечами. – Его отношение ко мне, признаюсь, бесило меня.
– Видимо, это обстоятельство сделало вас упрямой, – заметил Рун, – что в свою очередь порождает сопротивление с другой стороны.
– Возможно, – согласилась она, – но с тех пор прошло много времени, я успела повзрослеть. Вначале мои картины никто не покупал и мне казалось, мой отчим прав, – припомнила Сорча и неожиданно улыбнулась. – Вы не можете себе представить, как я обрадовалась, когда люди стали интересоваться моими работами.
– И оказалось, что Хорхе не прав?
– Это подсластило мою радость, – согласилась она.
Рун отпил еще виски.
– Он говорил, что, когда вы посещали студию живописи, ваш отец поддерживал вас. Она кивнула.
– Папа учился лепке, пока не понял, что может стать лишь второстепенным скульптором. Поэтому он отнесся с пониманием к моим увлечениям. Однако он владел не слишком доходным книжным магазином и не мог накопить приличную сумму, поэтому на каникулах я подрабатывала, где и чем только возможно. Как, например… Ну, об этом не стоит говорить. – Сорча ожидала, что он улыбнется, но улыбки не последовало. – Потом я работала в торговом центре на контроле, убирала гимназию, летала в Грецию собирать огурцы и маслины.
На его левой щеке пролегла суровая складка, и когда он улыбался, она становилась глубже.
– Греция, это хорошо звучит, – сказал Рун. – На каком же острове вы были?
В это время к столику подошел официант и зашептал что-то на ухо своему боссу.
– Нам накрыли стол, все готово, – сообщил Рун, и, когда Сорча закончила рассказ о Греции и они допили спиртное, пора было переходить в ресторан.
Интерьер ресторана оказался еще более великолепным. Кресла были обиты темно-зеленым бархатом и розовой камчатной тканью. На столиках мягко мерцали свечи, повторяясь в блеске бокалов, толстого резного хрусталя и сверкающих серебряных приборов. Едва они успели сесть, как старший официант принес им меню на пергаментной бумаге и дал несколько дельных советов; его сменил другой официант, подающий вино. Вскоре после того, как неторопливо и тщательно был принят заказ, появилось первое блюдо.
– Нас обслуживают на уровне самых важных персон? – спросила Сорча, озираясь по сторонам, чтобы убедиться, так ли обслуживают других посетителей или нет.
– Нет, хотя персонал знает, что я терпеть не могу небрежности в обслуживании и, если что не так, сразу сделаю замечание. – Рун сдержанно улыбнулся. – Я считаю, что в «Клубе Марим» все должно быть по высшему классу. Когда впервые выставлялись ваши картины? – спросил он, пока они наслаждались фруктово-грибным ассорти, приготовленным на мексиканский манер.
– Это произошло года два тому назад. Моя подруга разбила лагерь за оградой Гайд-Парка и предложила мне выставить там мои картины, – объяснила Сорча. – Владелец галереи в Найтсбридже [3]3
Найтсбридж – фешенебельный район Лондона.
[Закрыть]проходил мимо и, увидев мои работы, предложил их выставить в его галерее. Вскоре он заглянул ко мне и сообщил, что половина картин продана, к тому же я еще получила комиссионные. А после второй выставки я уже смогла отдать долг отцу. Теперь я могу оплачивать жилье, есть, пить и одеваться на заработанные мною деньги. Поэтому я не нуждаюсь в авансах, а также и в более частом получении дивидендов. – С этими словами она доела последний гриб в розовом соку. – Разумеется, я не отказываюсь от дивидендов, но они не решают для меня финансовую проблему.
– В настоящее время один процент наших доходов переводится на счет отдела финансов, в качестве возврата нашего долга, но, как только мы погасим долги, дивиденды будут весьма значительными, – сказал Рун. – «Клуб Марим» обладает большим экономическим потенциалом, а наша задача состоит в том, чтобы поддерживать высочайший класс обслуживания гостей, – заявил он, словно лектор на курсах начинающих бизнесменов. – Если мы не свернем с нашего пути, то, несомненно, в самое ближайшее время наши доходы возрастут. Впрочем, если мы хотим в будущем повысить качество обслуживания, не следует сразу гнаться за большими деньгами.
Сорча вздохнула: в этот день она выслушала слишком много лекций.
– Если даже «Клуб Марим» не является элитным, значит, пришел конец мировой цивилизации? – опрометчиво спросила она.
Рун нахмурился, но, прежде чем он успел что-либо ответить, к ним подошел официант.
– Cataplana для мадам, – провозгласил он и поставил дымящееся блюдо из моллюсков, свинины и свежих овощей перед Сорчей. – Бифштекс с кровью для вас, сеньор де Браганса.
– Великолепно, – сказала Сорча, отведав типично португальское блюдо, как его и отрекомендовал старший официант.
Во время обеда она без конца восхищалась и нахваливала португальскую кухню. Шоколадный мусс на десерт также был необыкновенно вкусным. Ей понравился и местный сыр, который подавали с сухими бисквитами и сладким белым виноградом.
– Я бы хотела приехать сюда еще и остаться подольше, – заметила Сорта, когда они пили кофе.
– Когда же? – спросил Рун. – И что значит «подольше»? Она задумалась.
– Наверно, в июне, и поживу здесь с месяц.
Рун осторожно поставил чашку на блюдце.
– Целый месяц? – повторил он. Сорча уже хотела объяснить, как она собирается здесь заниматься живописью, но, услышав нотки усталости в его голосе, передумала.
– С первого до тридцатого, – уточнила она.
Рун заставил себя улыбнуться.
– Если у вас так хорошо идут дела с картинами, может быть, не стоит разбрасываться?
– Чтобы мой интеллект развивался только в одном направлении, как у вас? – возразила Сорча. – Нет, покорно благодарю.
По тому, как Рун сжал губы, она поняла, что попала в «яблочко», но он тем не менее промолчал, правда, чуть позже вдруг решительно заявил:
– Мне бы хотелось устроить здесь вашу выставку. Все, что вам следует сделать…
– Все, что мне следует сделать, – это забронировать заранее номер в гостинице, – перебила она.
– На июнь все номера уже забронированы, – ответил Рун.
Сорча сощурила зеленоватые глаза. Неужели правда? Или он сознательно ставит препятствия на ее пути?
– Тогда я арендую одну из вилл, они, я надеюсь, еще свободны? – резко спросила она.
– Представьте себе, что все виллы тоже забронированы, но… – Рун поднял руку, предупреждая ее протест, – вы можете жить в коттедже. Он принадлежал одному местному фермеру, но потом его выкупил голландский бизнесмен, – объяснил Рун, – отремонтировал, частично обновил, соорудил бассейн, высадил сад, и тут внезапно разорился. «Клуб Марим» приобрел у него недвижимость, конечно, коттедж не такой шикарный, как виллы, но есть все необходимое. Я и сам иногда там остаюсь, когда задерживаюсь на работе, и должен сказать, что в нем очень удобно жить. – Он помялся. – Единственный недостаток: этот коттедж стоит несколько обособленно от других домов.
– Звучит потрясающе! – воскликнула Сорча, подумав о том, что одиночество только поможет ей в работе над картинами.
Рун сжал салфетку.
– Целый месяц без людей вам не будет скучно?
– Скучать, когда мне предстоит знакомиться с достижениями «Клуба Марим»? – произнесла она высокопарно. – Сомневаюсь.
– А что касается ваших комиссионных, вы еще будете ими заниматься?
– Если и буду, то смогу привезти их с собой, – ответила Сорча со вздохом.
После ее объяснений отношения между ними, казалось, стали проще, но она не сумела полностью завоевать его доверие. До этого было еще далеко. Рун смотрел на нее как на неизбежное зло, которое хочешь не хочешь, а придется терпеть. Он по-прежнему относился к ней настороженно. Один Бог знает, почему. Когда к ним подошел официант, на губах Сорчи заиграла чуть заметная хитрая улыбка. Девушка расправила плечи. Если ее партнер ждет от нее неприятностей, может быть, стоит вознаградить его за ожидание и устроить небольшой скандал?
– Еще кофе, мадам? – спросил официант.
– Да, пожалуйста. – И совершенно неожиданно для Рун положила ладонь на его руку:
– Я помню, вы говорили, что мы с вами можем разделить ложе.
Он нахмурился.
– Извините, я не понял.
– Разделить ложе, – промурлыкала она, соблазнительно вытянув губки. Неужели забыли?
Рун с испугом покосился на официанта.
– О… да… я помню. Но…
– Вы разве не хотите на мне жениться? – спросила Сорча.
Он выдернул свою руку из-под ее руки.
– Соблазнительное предложение, но нет, не хочу.
– Еще кофе, сэр? – поинтересовался официант, который, несомненно, все слышал.
– Черный, пожалуйста, – смущенно пробормотал Рун.
Сорча вздохнула с обреченно-драматическим видом.
– Значит, вас интересует только мое тело? Это старая песенка, но, если секс…
– Я это сказал только ради красного словца, – перебил Рун сдавленным голосом, словно она вцепилась ему в горло. – И вы это прекрасно знаете!
Она широко раскрыла огромные невинные глаза.
– Значит, мы не будем заниматься любовью?
– Нет!
– Мадам? – Официант подошел с подносом мятной жевательной резинки. Она взяла одну. – Сеньор де Браганса?
– Поставьте поднос, я сам возьму, когда захочу, – сухо ответил Рун.
– Хорошо, сеньор. – Поставив поднос, официант снова засуетился. Желаете еще чего-нибудь, сеньор?
– Нет! – гаркнул Рун, и официант быстро попятился прочь. Рун посмотрел на Сорчу через стол. – Благодарю вас, огромное спасибо, – прошипел он. Благодарю за то, что вы предоставили персоналу уйму пищи для всевозможных предположений и сплетен.
Сорча ухмыльнулась.
– Я всего лишь подстегнула события. А в чем, собственно, дело? – спросила она, поскольку он продолжал сердиться. – Вы опасаетесь, что эта сплетня дойдет до одной из ваших подружек?
– У меня нет подружек, – проскрежетал Рун. – Когда вы занимаетесь таким объектом, как «Клуб Марим», то свободного времени не остается.
– Мало того, что вы работаете по четырнадцать часов в сутки, у вас даже нет выходных? – спросила она.
– Почти.
– Но вы так заняты работой, что ваша светская жизнь, наверное, смахивает на жизнь амебы, – заметила Сорча, подливая сливки в кофе. – Вы относитесь к вашему клубу слишком серьезно, как, впрочем, и к тому, что я сейчас говорю. Подумаешь, поболтали, ну и что? Нечего лезть в бутылку.
Вторую чашку они выпили молча и вскоре вышли из ресторана.
– У меня кое-какие дела завтра утром, так что, я думаю, мы увидимся в половине одиннадцатого, – сообщил Рун, когда они вошли в вестибюль.
Сорча кивнула.
– Спасибо за компанию, – вежливо произнесла она, в то время как они подошли к лестнице, ведущей в номера. Глаза ее озорно сверкали. – Я получила большое удовольствие, мне было весело.
– Я рад, что вы так считаете, – пробормотал он.
– Guten Abend! [4]4
Добрый вечер! (нем.)
[Закрыть]– услышали они вдруг и посмотрели вверх, откуда разговорчивая немка приветливо махала им рукой.
– Добрый вечер, – ответила Сорча и тут же хитро сжала губы. Шутка еще не кончилась: когда немецкая дама стала спускаться с лестницы, Сорча повернулась к Рун. – Я понимаю, как вы жаждете лечь со мной в постель, сказала она звонким голосом, – но я боюсь, что это…
Она не смогла закончить фразу. Его глаза вспыхнули, шагнув вперед, он запустил пальцы в копну ее золотисто-серебристых волос и, притянув к себе, поцеловал в губы. Оказавшись прижатой к нему, Сорча почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Подобная реакция с его стороны означала, что она хватила через край. Ее била дрожь, и она пыталась освободиться. Но, даже когда, выпростав руки, девушка уперлась ими в его грудь, он не отпустил ее и продолжал сжимать в объятиях. Сорча понимала, что должна вырваться, но внезапно ослабела.
Ощутив перемену в ее поведении, он немного ослабил хватку. Губы стали нежными, и, когда его язык прикоснулся к ее губам, Сорча приоткрыла рот, невольно отвечая на поцелуй. Жар охватил все ее тело, а сознание словно поплыло куда-то. Исчезло ощущение и времени и места; она забыла, где они находятся. И даже не заметила, как немка, широко раскрыв глаза, прошла мимо. Все будто исчезло для Сорчи. Остался только Рун и вкус его поцелуев. Он явно был опытен в этих делах. Кровь застучала в висках Сорчи, тело ее затрепетало. Она отчаянно вцепилась в лацканы его пиджака, но тут внезапно, без всякого предупреждения, он отступил от нее.
Сорча оторопело взглянула на него.
– Что… что вы делаете? – проговорила она, жадно, словно ныряльщик, хватая ртом воздух.
– Заставил вас хоть немного помолчать, вот что, – грубо ответил Рун и повернулся на каблуках. – Спокойной ночи!
