Текст книги "Дачный роман"

Автор книги: Элизабет Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Ну, если будешь говорить с ней еще, передай от меня привет, – проговорил он, ощущая неловкость. – Да, мы с Кэйт собирались зайти в буфет. Хочешь… э… составить компанию?

– Нет, благодарю, – отрезала миссис Пэрриш. Джефф не сдержал вздоха облегчения. – Там подают рыбу, а ты же знаешь, я не выношу даже запаха рыбы. Тебя, однако, не затруднит принести мне пару сэндвичей и бокал шампанского со льдом?

– Да, конечно, сейчас принесу. – Он увлек за собой Кэйт, откровенно нажимая на локоть. Ей ничего не оставалось, как последовать за ним.

– В чем дело? Я вела разговор прилично, – прошипела она. – Как я могу узнать твою мать поближе, если ты все время меня уводишь?

– Послушай, так надо, – тихо сказал Джефф, проводя ее сквозь толпу. – Моя мать – милая женщина, только если ее не трогать. Жизнь тех, кто ей не нравится, она превращает в ад.

– По-моему, я говорила вполне достойно.

– Не спорю. Но верь мне, для нее это так – только легкая разминка.

Кэйт изумленно вскинула брови.

– Я поняла, зачем она сказала про Памелу. Она красивая, да?

Джефф глубоко вздохнул. Как бы ему сейчас хотелось оказаться с Кэйт в другом месте: где-нибудь, где тепло, уютно, тихо льется приятная музыка и свет свечей не режет глаз, и делать ничего не надо – сиди и смотри в ее чудные глаза. Он мечтал, чтобы сегодняшний вечер стал особым. Но они не пробыли здесь и четверти часа, а уже ясно: дела плохи.

– Знаешь, – вздохнул он, – я не видел Памелу с тех самых пор, как окончил университет. И потом, она – не в моем вкусе…

– Джефф! – Навстречу им шла стройная блондинка, сияющая, как финалистка конкурса «Мисс Америка». – Джефф Пэрриш, сколько лет, сколько зим! Вы неотразимы, как всегда, – я не могу поверить! Вы же помните меня, не так ли? Памела, Памела Данбар!

Памела изливалась Джеффу добрых пять минут, предоставив Кэйт возможность рассматривать себя. У нее была классическая фигура – узкая талия, копна льняных волос по плечам и загар «только что с Ривьеры», очень шедший ее сильно оголенному телу. Это охотница, враждебно подумала Кэйт, разведенная охотница, ищущая себе нового богатого мужа.

– Ваша мама сказала, у вас маленькая дочка, – ворковала Памела. – Она, должно быть, очаровашка – в отца. У меня самой двое мальчиков. Я отослала их на лето в Аспер, к Картеру, и теперь свободна как птица – вдруг вам понадобится товарищ по прогулке на яхте. Вы знаете, я обожаю…

– Боюсь, я уже высушил свои весла, – неуклюже вставил Джефф. – Памела, разрешите представить: Кэйт Валера, одна из самых знаменитых и талантливых женщин Мисти-Пойнт.

– О! – Глаза Памелы просветили Кэйт насквозь, как рентген. – Кажется, что-то припоминаю. Как же, как же, мама говорила как-то, что Джефф встречается с платным клоуном. Как забавно! Почему вы не надели сегодня клоунский костюм? А сколько стоит устроить представление для нас? – Она картинно запрокинула голову назад и засмеялась легким, равнодушным смехом.

Все тело Кэйт напряглось. Потребовалось собрать всю волю, чтобы не произнести вслух те колкости, которые так и рвались с языка.

– По-моему, Джефф имел в виду мое увлечение керамикой, – произнесла она через силу. – Одно из моих произведений выставлено сегодня. Будет продано с аукциона в пользу фонда сбора средств для библиотеки.

– А вы еще и керамикой занимаетесь? – Речь Памелы текла, как патока. – Надо же, какое совпадение – и моя мама тоже! Она раскрасила изумительный посудный набор «Рождество» – вам стоит это посмотреть. Почему бы не нанести ей визит на следующей неделе, раз у вас общие увлечения? Буду счастлива познакомить вас.

– Мм… было бы прекрасно. – Кэйт сходила с ума от усилия не дать волю своим эмоциям. Она чувствовала, что и Джеффу дискомфортно, видела, что и он колеблется, не зная, продолжать ли беседу в том же ключе или увести Кэйт, прежде чем она сорвется на грубость. Значит, нужен тайм-аут. Немедленно. – Вы извините, я на минуточку вас оставлю, – пробормотала она. – Небольшая проблема с одеждой.

И не оглядываясь, устремилась туда, где, как ей казалось, находится женский туалет. Трусливый поступок, ничего не скажешь. Но все же лучше, чем остаться и высказать-таки Памеле Данбар все, что накипело.

Кэйт достигла спасительной комнаты отдыха, плюхнулась в ближайшее кресло перевести дух. Гнев ее обратился теперь на нее саму. Что она делает! Она же подыграла Памеле, позволив добиться желаемого – остаться с Джеффом наедине.

Не выдержав, Кэйт разразилась слезами. Может забирать его! Вместе с матерью, кстати! Кэйт Валера не принадлежит к их кругу. Не принадлежит и этому месту, и этим людям. Ей отвратительна их роскошь, лоск, скупость, замаскированная бриллиантами.

– У вас все в порядке, дорогая?

Кэйт вздрогнула и подняла глаза. Она думала, что осталась одна, но перед ней стояла грациозная седовласая дама лет семидесяти, вышедшая из кабинки и моющая руки в мраморном умывальнике.

– Простите, – пролепетала Кэйт. – Я не знала, что здесь кто-то есть.

– Не стоит извиняться. – Незнакомка вытерла руки и протянула правую Кэйт. – Оливия Кэрлинг. А вы, конечно, Кэйт Валера. Мы будем работать вместе в комитете фонда.

Кэйт пожала ей руку, удивляясь силе ее пожатия.

– Откуда вы узнали, кто я? – спросила она, моргая.

Низкий, с хрипотцой голос Оливии Карлинг напоминал ее собственный.

– Да здесь каждому известно, кто вы, дорогая. Вы – центральная тема нашего маленького кружка. Я, например, рада видеть вас среди нас.

– Кажется, вы единственная, кто мне здесь рад. – Кэйт вздохнула, борясь с нелепым желанием броситься в объятия этой пожилой женщины и расплакаться как ребенок. – Я чувствую себя так, словно меня провели сквозь строй. А ведь вечер только начался.

– Один совет, Кэйт.

– Хоть двадцать один. Это сейчас кстати.

– Ага, вы остроумны. Тем лучше! – Зеленые глаза заблестели. – Послушай меня, девочка, не позволяй этим людям запугивать себя – а они будут делать это, если ты им позволишь. Под шикарными одеждами они скрывают свой страх. Все они – обычные смертные, большинство из которых настолько не уверены в себе, что рыдают в подушку, когда их никто не видит. И эти самые люди стараются унизить тебя. Но не поддавайся им, Кэйт. Все, что у тебя есть, ты заработала сама, и тебе нечего стыдиться.

– Легко вам так говорить. – Кэйт окинула взглядом внушительную фигуру Оливии Карлинг, всю – от изысканной прически до каблучков туфель под элегантным серебристым платьем. – Взгляните на себя – вы прирожденная аристократка! Откуда вам знать, что такое быть изгоем? Вы когда-нибудь заходили в зал, зная, что люди готовы разорвать вас в клочки?

– О, моя дорогая девочка! – В глазах Оливии Карлинг заиграли лукавые искорки. – Сорок шесть лет назад, когда я встретила покойного мистера Карлинга, я была танцовщицей в «Радио-Сити Рокетс»!

– Вы были… кем? – Кэйт словно окаменела, не веря.

– Я до сих пор могу сесть на шпагат, хотя и приучила себя не делать этого на публике. Людям такое дико. – Тонкие загорелые руки коснулись плеч Кэйт. – Видишь, я прошла через все то, о чем ты говоришь. Я сотни раз чувствовала боль и ярость, как ты сегодня. А сколько раз мне хотелось повернуться и уйти… Но я любила одного чудесного человека и не собиралась его терять, поэтому держалась, держалась, как бы мне ни было больно. Постепенно стали появляться друзья – настоящие друзья, уважавшие меня. И с тобой, дорогая, будет то же самое, если у тебя, конечно, хватит мужества.

Кэйт нервно вздохнула, все еще терзаясь сомнениями. Она не такая сильная, как Оливия. Разве ей удастся когда-нибудь переступить через себя и подружиться с такими, как миссис Пэрриш и Памела Данбар?

– Извините, – прошептала она, качая головой. – Я не знаю, что и сказать.

– А ничего и не нужно говорить. Просто вернись и покажи этим людям, из чего ты сделана. Иди, дорогая, – я с тобой…

Твердая рука Оливии Карлинг уже подталкивала ее к выходу. Кэйт, как ей показалось, смогла взять себя в руки. Но стоило ей увидеть толпу танцующих, трусливое желание бежать прочь овладело ею вновь.

Только мысль о Джеффе, ждущем ее возвращения, удержала ее от того, чтобы немедленно покинуть яхт-клуб. Но Джефф сказал, что любит ее, и она сама так его любит, что даже мысль, что она может потерять его, равносильна самоубийству. И их единственный шанс на счастье зависит от того, какой выбор она сейчас сделает.

Вдохнув полной грудью, она расправила плечи, «надела» на лицо любезную улыбку и сделала шаг вперед. «Я сделаю это, – поклялась она себе. – Я буду глуха к издевательским замечаниям за спиной, буду мила, грациозна и любезна. Все пройдет хорошо. Сейчас найду Джеффа, и…»

Кэйт обдало холодом, страх подступил к горлу. Тщетно она раз за разом обводила зал взглядом: Джеффа нигде не было.

«Я бежала, оставив его с Памелой Данбар», – напомнила себе Кэйт. Сердце ее окончательно упало. Она же отлучилась только на несколько минут. Конечно, Джефф не должен… не мог…

Камень упал с души, когда вдалеке она заметила Памелу, танцующую с каким-то незнакомым юношей в очках. Значит, Джефф просто пошел в туалет. Через минуту он вернется к ней.

Она шла бочком по краю зала, стараясь не поддаваться все усиливающемуся волнению. Только начав отчаиваться, она вспомнила, что Джефф обещал принести бутерброды матери. Да, все стало понятно. Двигаясь нарочито неторопливо, она подошла к буфету. Джеффа и там не оказалось – вероятно, он отправился с бутербродами к матери. Без сомнения, они сейчас вместе.

Кэйт еще раз обвела глазами зал. Впечатляющей миссис Пэрриш нигде не было видно. Не зная, что делать, Кэйт взяла со столика бокал шампанского, покрутила его в руках и медленно двинулась дальше.

По чистой случайности Кэйт услышала их голоса: низкий, ровный голос Джеффа и высокий, визгливый – его матери. Кэйт не слышала, о чем они говорят. Сперва она не могла даже понять, откуда раздаются голоса. Потом увидела полуоткрытую дверь на веранду, поставила бокал на ближайший столик и выскользнула в ночь.

Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, что Джефф и его мать ругаются. А также – из-за чего, вернее, из-за кого. Здравый смысл подсказывал ей, что не время вмешиваться, что нужно просто отойти в сторонку и сделать вид, будто она ничего не слышала. Но другой, более требовательный голос любви заставлял ее шагать вперед, держась за мокрые от росы перила, идти на свет, где она уже могла различить очертания фигур Джеффа и его матери.

Они не заметили ее. Со своего места Кэйт могла отчетливо слышать их разговор. Она замерла в тени огромного гибискуса.

– Хватит, мама, я не хочу больше этого слушать. – Голос Джеффа был полон плохо скрываемого раздражения.

– А когда ты захочешь меня слушать? – возразила его мать. – Когда будет слишком поздно? Когда ты позволишь этой женщине сломать тебе жизнь?

– Кэйт не способна что-либо сломать. Она наполнила мою жизнь новым смыслом. Никогда я не чувствовал себя счастливее – неужели ты этого не видишь?

– Я вижу только, что ты слеп, как крот, Джефферсон, раз даже не хочешь позволить мне сказать тебе то, что я узнала…

– Все, с меня довольно. – Джефф повернулся, чтобы уйти, но мать схватила его за рукав, не пуская.

– Подожди, ты должен…

– Нет, сначала ты меня послушай. Если твоя новость касается ее прошлого, я хочу узнать это от нее самой, а не от тебя или кого-то еще. – Он сделал шаг назад. – Я уважаю тебя, мама, и ценю все, что ты сделала для Эллен и для меня. Но стоит мне представить себе: ты нанимаешь частного детектива, чтобы копаться в прошлом женщины, которую я люблю…

– Нет! – вырвалось у Кэйт. Они резко повернулись. Кэйт выступила из тени и спокойно пошла навстречу им. – Перестаньте сейчас же, – сказала она. – Джефф, я не желаю, чтобы ты ссорился со своей матерью, даже из-за меня.

– Тогда сами поведайте ему обо всем. – Миссис Пэрриш выступила из ночного тумана, как айсберг, утопивший «Титаник». – Скажите ему правду, скажите, что никогда не были замужем, что ваша дочь – незаконнорожденная…

– Не сметь! – Кэйт перешла на крик. Холодная ярость овладела ею. – Мне наплевать, что вы там думаете, миссис Пэрриш, но никто, вы слышите, никто не смеет так говорить о моей дочери. Флэннери – невинное дитя…

– Ты не должна ничего сейчас объяснять, Кэйт. – Низкий голос Джеффа выдавал его чувства. – Пойдем, я отведу тебя в клуб. Мы продолжим этот разговор позднее.

– Нет, я намерена продолжить его сейчас. – Кэйт заставила себя говорить спокойно. – Я собиралась сказать тебе правду с самого начала. Хотела открыть все тебе тогда ночью, у меня дома, – но кошка подралась, и я не успела. Потом я решила исповедаться перед тобой сегодня, по пути домой. К сожалению, твоя мама опередила меня.

– Это не касается моей мамы, – сказал Джефф.

– Теперь касается. – Кэйт посмотрела на миссис Пэрриш, которая застыла на месте, оглушенная. – Присядьте оба. Я расскажу вам все перед своим уходом.

– Кэйт… – Джефф сделал движение ей навстречу, но она остановила его одним взглядом. Если она не расскажет им все сейчас, как наберется смелости потом?

– Это случилось летом, через год после смерти моего деда, – начала Кэти, пытаясь справиться с волнением.

Они слушали ее молча: миссис Пэрриш – сидя на краешке кресла, Джефф – стоя, слишком взволнованный, чтобы присесть.

– Я только что закончила школу и собиралась продать дом, чтобы набрать денег и учиться дальше. Моя голова была набита смелыми планами – но меньше всего я планировала влюбиться.

Кэйт сделала паузу, чтобы перевести дыхание, ее взгляд остановился на окаменевшем лице Джеффа. «Скажи мне что-нибудь, – молча взмолилась она. – Скажи, что понимаешь и любишь. Или что ненавидишь меня. Только не смотри так».

Но Джефф ничего не сказал. Кэйт опустила глаза, набрала в легкие побольше воздуху и продолжила:

– Я не назову вам его имени. Достаточно сказать, что он вашего круга. Может быть, вы даже знакомы. Но это уже ничего не значит. Он проводил здесь отпуск с родителями. Мы встретились на берегу. Он был… как бы это объяснить… Красив? Прекрасен? Я полюбила его всем своим юным невинным сердцем, поверила во все, что он мне говорил. И с радостью отдала ему все, что он просил. Его родители смотрели на дело по-иному. Они знали, что со мной у него – так, легкий летний флирт. Но я – наивная девочка! – я этого не знала и была уже на седьмом небе от счастья, грезила о нашем совместном будущем. Я представляла себе наш дом, наших детей – я даже заранее давала им имена. Той ночью, когда он сказал мне, что все кончено – я сначала ему не поверила. Подумала, он дразнит меня, подумала…

Легкий стон сорвался с губ Джеффа. Кэйт услышала, но не стала смотреть в его сторону. Она знала: стоит ей сейчас увидеть его глаза, и у нее не будет сил окончить рассказ.

– В конце концов он открыл мне правду – он был помолвлен с девушкой, которую знал всю жизнь. Его невеста решила поехать летом в Европу, а он… он скучал. И решил, что имеет право на последнюю легкую интрижку перед свадьбой.

Миссис Пэрриш перестала дышать, но ничего не сказала – ничего и не нужно было говорить. Даже молчание Джеффа было красноречивее всяких слов. Кэйт вдруг стало все равно, сочувствуют они ей или нет. Все, чего ей сейчас хотелось, – это поскорей все рассказать и уйти, сохранив достоинство.

– Окончание истории нетрудно угадать, – сказала Кэйт. – Я никогда больше его не видела. Через месяц он женился, а вскоре я узнала, что у меня будет ребенок, о существовании которого он не подозревает до сих пор. Я отказалась от мысли об учебе и решила растить мою дочку в том же доме, где выросла сама. В такой любви… – Голос Кэйт прервался.

Смахивая слезы, она безуспешно пыталась взять себя в руки.

– Кэйт, все в порядке, – осторожно сказал Джефф. – Никто тебя не винит. Ты была молода и неопытна. Каждый может ошибиться…

– Нет! – резко остановила его Кэйт. – Вот что вы должны понять – слышите, вы оба! Флэннери – это подарок судьбы и благословение Божие. Флэннери – гордость и оправдание всей моей жизни! Я ни о чем не жалею! Ни о чем!

Тишина повисла в воздухе. Прошло несколько секунд, прежде чем миссис Пэрриш пошевелилась и заговорила.

– Ну, знаете! – фыркнула она. – Что-то определенно изменилось в этом мире с тех пор, как я была молодой! Никаких сожалений, в самом деле! – Она поежилась, обхватив себя руками. – Что-то становится прохладно. И комары… Простите, вы закончили?

– Почти. – Кэйт расправила плечи, страхи ее теперь почти исчезли от сознания того, что признание уже в прошлом. Но даже сейчас она чувствовала, как замирает у нее сердце. – На этот раз я почти купилась, – сказала она. – Позволила себе представить, что мы с Флэннери сможем вписаться в вашу жизнь. Похоже, прошедшие десять лет ничему меня так и не научили. Прошу прощения, что так сильно захотела, чтобы очередная иллюзия стала реальностью. Точно так же, как тогда.

– Это не одно и то же, Кэйт! – Джефф внезапно охрип. – Ты сама знаешь, теперь все по-другому. Я люблю тебя и никогда не сделаю то, что сделал он…

– Тебе и не придется, – мягко ответила она, сгорая от любви к нему. – Как ты не понимаешь? Если бы я осталась, это стало бы причиной постоянных разногласий в вашей семье. Моя дочь и я навсегда остались бы аутсайдерами, чужаками, теми, кто все портит. Через некоторое время ты начал бы обо всем жалеть, а для меня это в сто раз хуже, чем вовсе тебе не принадлежать.

– Черт возьми, Кэйт, я не могу отпустить тебя вот так…

– Нет, – поспешно оборвала его она. – Я должна уйти сейчас, пока еще есть силы. Не делай из этого фарс, не преследуй меня, Джефф. Кто-нибудь из официантов отвезет меня домой. Флэннери будет тяжело, но, может быть, пришло время ей узнать, что не все в сказках – правда.

– Я вас в последний раз спрашиваю, – тяжело поднявшись на ноги, мать Джеффа почти кричала, – вы все сказали?

– Еще, последнее, – объявила Кэйт, пристально глядя ей прямо в глаза. – Я прожила большую часть жизни в почтении к вам, дачникам, – уважая ваши большие дома, вашу дорогую одежду и шикарные автомобили, – но теперь все изменится. Я не хочу, чтобы моя дочь росла так же, как я, чувствуя себя человеком второго сорта только потому, что живет в Мисти-Пойнт круглый год. Я в состоянии подать ей пример, и первое, что сделаю, – это буду участвовать в вашем хваленом комитете. Обязательно приду на заседание в среду с целым портфелем идей, и если это вас раздражает, можете отменить засе…

– Не надо недооценивать меня, мисс Валера. Я собираюсь присутствовать на заседании. Нам всем не терпится поскорее узнать, чего вы стоите.

Кэйт выдержала пристальный взгляд серых глаз пожилой женщины – и уловила в нем вызов, но вызов равного равному.

– Уж постараюсь удовлетворить ваше любопытство, – спокойно парировала она. – А сейчас, если позволите…

– Кэйт, мы еще можем что-нибудь придумать. – Лицо Джеффа было в тени, но мука в его голосе рвала ей сердце. – Не делай этого.

– Нет, поздно! – Кэйт с усилием отступила от него. – Если я и могу что-то сделать, так именно это. Прощай, Джефф.

Она молниеносно развернулась и ровным шагом вернулась в яхт-клуб.

Глава десятая

Кэйт остановила джип на неосвещенной дорожке перед домом Пэрришей и посигналила. Пальцы на руле отбивали лихорадочную дробь. Она подождала, пока из дома выйдет Флэннери.

Когда четверть часа назад метрдотель яхт-клуба отвез ее в своей машине домой, она сразу перезвонила Флэннери и велела ей собирать вещи.

– Все расскажу, когда приеду, – уклонилась она от требования объяснений. – Поторопись.

Всю дорогу до его дома Кэйт оглядывалась, словно водитель, уходящий от погони. Она боялась, что Джефф захочет встретиться с ней, когда она приедет забрать Флэннери. Но его нигде не было видно. Он, вероятно, остался на балу, и Памела Данбар уже пользуется этим. «И пусть, так и должно быть», – с горечью решила Кэйт. Когда она сказала, что между ними все кончено, то не лгала.

Свет залил крыльцо – открылась входная дверь. На пороге показалась Флосс, а за ней – Флэннери. Ее тонкая тень скользнула к джипу.

– В чем дело, ма? – набросилась на нее дочь, влезая в салон и бросая на заднее сиденье рюкзак. – Ты же сказала, можно будет остаться на ночь! Нам было весело! Так нечестно!

– Да, солнышко, нечестно, – с болью в сердце ответила Кэйт, включая заднюю передачу и разворачивая джип. – Особенно для вас с Эллен. Но ничего не поделаешь. Пристегнись.

– Что случилось? Вы поругались?

– Не совсем. Джефф и я… просто мы решили больше не встречаться друг с другом. – Резко вывернув руль, Кэйт вывела машину на шоссе.

– Не может быть! – завопила Флэннери. – Он же собирался просить тебя выйти за него замуж!

К горлу Кэйт подкатил ком.

– Не придумывай… – прошептала она. – Мне и так плохо.

– Я не придумываю нисколечко, это правда! Эллен подслушала, как он говорил ее бабушке, и сказала мне. Мы должны были стать сестрами! Зачем ты все испортила, ма? – Она откинулась на сиденье, выставив от обиды нижнюю губу.

Кэйт вздохнула, сбрасывая скорость – они въехали в полосу тумана.

– Я не могла поступить иначе, дочка, – с трудом проговорила она. – Я всегда знала, ничего хорошего из этого не получится. Теперь окончен бал, дело прошлое, и Русалочке пора вернуться в море.

– Ты что, хочешь сказать, ты порвала с ним, потому что Пэрриши богаты, а мы нет? Ма, это глупо! Для меня или Эллен это не важно. Почему же вы, взрослые, такие тупые!

– Хватит, Флэннери. У меня голова раскалывается. – Кэйт выключила фары, чтобы не ослепить водителя встречной машины. И в ту же секунду поняла, что это «БМВ» Джеффа. Сердце екнуло – красные огоньки исчезли из зеркала заднего вида.

Может, Джефф не заметил ее? Стоп! Она не должна хотеть, чтобы он заметил. К тому же он, наверное, не один – с Памелой Данбар или матерью. И какая теперь разница? Он просто «дачник», и у них все кончено. Если они встретятся вновь, то только случайно.

«Он же собирался просить тебя выйти за него замуж!» Слова Флэннери звучали у нее в голове как отзвук ее рухнувших надежд. Если даже Джефф был бы настолько сумасшедшим, чтобы сделать ей предложение, а она – настолько безумна, чтобы принять его, – даже тогда их брак стал бы бедствием, решила Кэйт. Правда, Оливия Карлинг пережила похожую ситуацию. Но той, конечно, «не светило» приобрести такую свекровь, как миссис Пэрриш.

Кэйт проехала остаток пути до дома, чувствуя себя глубоко несчастной. На душе было пусто, холодно и одиноко. Только так и следовало поступить, уговаривала себя Кэйт вновь и вновь. Она вышла из игры, не дожидаясь, пока все станет отвратительным и фальшивым. Когда-нибудь она одобрит свой поступок. Но сейчас ей было плохо.

Она снова взглянула на расстроенную дочь. Пройдет немало времени, прежде чем та простит ее. Но еще больше его пройдет, прежде чем Кэйт Валера сможет полюбить вновь.

Джефф мрачно смотрел в свою чашку кофе и, наверное, в двадцатый раз за день делал усилие сосредоточиться на работе. Завтра надо представить госпитальному совету окончательный вариант проекта, а столько еще требуется доделать! Но без моральной поддержки Кэйт его энтузиазм куда-то улетучился. Скажи ему кто раньше, что можно так сильно нуждаться в другом человеке, он бы этому не поверил.

Последние четыре дня он провел преотвратительно. Едва ли хоть час проходил без того, чтобы ему не хотелось схватить телефон и набрать ее номер. С полдюжины раз он уже брался за трубку, но всегда останавливался. Кэйт прекратила их отношения. Кэйт приняла это решение сама. Она должна сама и изменить его.

– Джефферсон! – с лестницы раздался голос его матери, возвратившейся с заседания библиотечного комитета. Без сомнения, ей не терпится рассказать ему обо всем – в частности, о выступлении Кэйт.

– Я у себя. – Готовясь к очередному испытанию, Джефф поднялся и принялся расхаживать по комнате. Все последние дни их отношения оставались крайне натянутыми, но она была его матерью, и он по меньшей мере обязан платить ей вежливостью.

– Ну, как провели время? – спросил Джефф, стараясь быть как можно любезнее. – Аукцион принес достаточно денег? Можно проектировать библиотеку?

– Почти, – выдохнула мать, опуская свое затянутое в корсет тело на краешек кресла и обмахиваясь номером «Города и деревни». – У фонда недостает каких-то нескольких тысяч долларов, но мы планируем собрать их, устроив еще одно шоу: городскую ярмарку и карнавал в честь столетия со дня основания Мисти-Пойнт. Если все пройдет должным образом, у нас окажется нужная сумма. Да, кстати, карнавал и все остальное – идея твоей мисс Валера.

– Она уже не моя мисс Валера, – парировал Джефф, благодарный ей хотя бы за то, что она перестала называть Кэйт «эта женщина, Джо-Джо». – Но идея действительно хороша. Признаюсь, я бы до такого не додумался. Там соберется весь город.

– И в комитете никто не додумался. А она, знаешь, нагло так поднялась и изложила свой план. А когда ее поддержала Оливия Карлинг, у нас не осталось выбора. Ты знаешь, как настойчива бывает Оливия, когда что-нибудь взбредет ей в голову. Дело в ее происхождении, я полагаю. Единственная, кто упиралась, – Лэйси Энн Боделл.

– Неужели? – бесстрастно спросил Джефф. – И что было дальше?

– Лэйси Энн согласилась – только при условии, что твоя мисс Валера исполнит перед всеми на карнавале свой клоунский номер.

– И что, Кэйт охотно согласилась?

– Боже, нет, конечно! Она очень ясно дала понять, что ей хотелось бы появиться на празднике в качестве члена комитета. Но на Лэйси Энн что-то нашло – ты знаешь, какая она иногда бывает, – и тогда, компромисса ради…

– Значит, Кэйт уступила и согласилась быть Джо-Джо! – Джефф едва сдержался, чтобы не произнести грязное ругательство. Он знал, чего стоило Кэйт встать и выступить со своим планом перед комитетом. По крайней мере они могли бы отнестись к Кэйт с уважением, а не отводить ей роль, которая ее унизит.

– Вообще-то я поддержала Лэйси Энн, – продолжала его мать. – Детям нужно какое-то развлечение, и потом, эта женщина – клоун…

– Эта женщина – тонкий художник и очень ранимый человек, – не выдержал Джефф. – И если хочешь знать мое мнение, ваш драгоценный комитет все равно что дал ей пощечину!

– Джефферсон! – Журнал выпал у нее из рук. – Что происходит с тобой последнее время? Ты сам на себя не похож!

– Очень может быть. – Джефф поднял упавший журнал. – Можно спросить тебя кое о чем? – поинтересовался он. – Вы с отцом были счастливы вместе?

– Что это за вопрос? – Она растерянно заморгала.

– Вопрос, который я обязан задать, – осторожно ответил Джефф. – Надеюсь, ответ на него поможет мне лучше понять кое-какие вещи – и прежде всего самого себя.

Мать уставилась в окно, избегая его взгляда.

– Твой отец был отличным бизнесменом. Верным мужем и…

– Ты была счастлива с ним, мама? А он?

– Джефферсон! Ты ведешь себя бестактно!

– Но мне нужно это знать.

Она слабо вздохнула, опустив плечи.

– Твой папа не умел быть счастливым. Его не так воспитали. Все, что он знал, – это правила: как выполнять их, как следить за тем, чтобы их не нарушали другие…

– А ты?

– Мне едва исполнилось восемнадцать, когда я вышла замуж. Я была слишком юна, чтобы принимать собственные решения. Меня воспитали хорошей, послушной женой, поэтому я позволила моему мужу сформировать мое сознание… Как и твоей сестры Джоанны, и твое…

– Джоанна – одинокий, одержимый трудоголик, – грустно усмехнулся Джефф. – И посмотри на меня! Я старался точно так же контролировать Меридит, как отец контролировал всех нас, мне это казалось таким естественным. И никак не мог понять, почему она меня бросила. Теперь я знаю!

– Ерунда, твоя жена была чересчур озабочена собой! – Мать Джеффа вскочила на ноги. – Послушай, Эллен же не такая. Она тихий, умный и послушный ребенок, каким был и ты. Все, что ей нужно, – это такая мать, которая подаст ей правильный социальный пример… Честно говоря, тебе, Джефферсон, пора серьезно задуматься над этим.

Она ушла к себе наверх переодеваться, а Джефф еще долго сидел, неподвижно уставившись в окно. Как, как он не понимал этого раньше? Его отец, негибкий, зацикленный на своих правилах человек, портил жизнь каждого из них: свою жизнь, жизнь его матери, сестры, Меридит и даже Эллен. «Кодекс» отца довлел не над одним поколением Пэрришей, неизменно принося свои горькие плоды.

Пока в его жизни не появилась Кэйт Валера.

Это она, одухотворенная, импульсивная Кэйт, вывела его из летаргии и показала ему, что значит быть живым. Это Кэйт и ее дочь открыли перед Эллен мир фантазии и света, который должен быть частью детства каждого. Это Кэйт научила его любить. Кэйт кардинально изменила его жизнь. А он позволил ей уйти.

Джефф вскочил на ноги, неожиданно приняв решение. Еще не поздно – не может быть слишком поздно. Он позвонит ей, он придумает какой-нибудь предлог увидеться вновь. Стоит ему обнять ее, как она поймет, что они предназначены друг для друга.

Он вернет Кэйт, поклялся себе Джефф. Но сначала нужно справиться с ее уязвленной гордостью. А для этого не помешает иметь союзника. Кэйт нанесли глубокую обиду тем вечером в яхт-клубе, и она может не захотеть видеться с ним – но как она откажется видеться с его дочерью?

– Эллен! – Перепрыгивая через две ступеньки, он побежал вниз, зная, что она рисует в спальне. – Дорогая, хочешь помочь отчаявшемуся человеку?

Его голос эхом отразился от стен пустой комнаты. Эллен там не было.

Джефф остановился в дверях, размышляя, не отправилась ли она на кухню перекусить. Только через пару секунд он заметил записку, приколотую к подушке. Джефф быстро пересек комнату и схватил ее. В сердце медленно заползал страх.

«Дорогие папа и бабушка! Флэннери и я хотим быть сестрами, а вы, взрослые, говорите «нельзя». Поэтому мы уходим в русалки. Прощайте.

С любовью, Эллен».

Кэйт подъехала к своему дому и, выключив зажигание, без сил откинулась на сиденье. Она пережила заседание комитета, но это ей дорого стоило. Впечатление было такое, будто пришлось выдержать схватку со стаей голодных львиц. Теперь она чувствовала себя совершенно измученной, полностью разбитой и отчаявшейся.

В какой-то момент Кэйт показалось, что она победила. Поддержка Оливии Карлинг помогла склонить большинство комитета на сторону ее идеи проведения городской ярмарки. Некоторые дамы прямо-таки загорелись. Даже миссис Пэрриш была предупредительно-корректна. Кэйт начала в душе праздновать победу. Но тут Лэйси Энн Боделл выпустила свои коготки и с быстротой молнии отправила ее в нокаут.

– Ладно, – нежнейше улыбнулась Боделл. – Посмотрим, что за карнавал удастся подготовить за две недели. Но по меньшей мере в нем потребуется участие клоуна. Конечно, мы попросим вас, Джо-Джо.

С этого момента заседание дало трещину. Особенно после того, как Кэйт объявила почтеннейшей публике, что не хочет исполнять клоунский номер, а предпочла бы показать любопытствующим свое искусство за гончарным кругом. Куда там! Жена конгрессмена так надула губки, что и двухлетний малыш расчувствовался бы. У Кэйт не оставалось выбора…