Текст книги "Дачный роман"

Автор книги: Элизабет Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава восьмая

Кэйт заметила мигающий красный глаз автоответчика сразу, как только вошла в дом. После секундного колебания она отложила пакет с продуктами и включила пленку. Может быть, какие-нибудь хорошие новости – агентству сделали новый заказ для Джо-Джо или, еще лучше, владелец галереи сообщает, что продал ее работы.

Увы, она не угадала.

– Кэйт, дорогая, – потек приторный женский голос. – Говорит Лэйси Энн Боделл, жена конгрессмена Энниса Боделла. Я только что от мэра – какая отличная мысль назначить в комитет именно вас! Хочу поздравить вас самой первой! Как я мечтаю познакомиться с вами! Причем с самого дня рождения бедной девочки Пэрриша! Маффет рассказывала о вашем представлении поразительные вещи…

Стиснув зубы, Кэйт заставила себя дослушать сообщение до конца. Оно было произнесено самым сладким тоном, но, конечно, только идиот мог не уловить за вежливыми фразами едкой иронии. Когда запись закончилась, у Кэйт все внутри дрожало от ярости.

Как, ну как она сможет пройти через все это?

А с другой стороны – как она может не попытаться?

Позорно бежать, оставив поле битвы за миссис Боделл и миссис Пэрриш. Что скажет мэр, что скажут соседи и, главное, что скажет Флэннери?

– Ма! – В кухню, пританцовывая в обнимку со вторым пакетом, вошла Флэннери. – Если я уберусь в своей комнате, можно пригласить Эллен посмотреть видео сегодня вечером?

– Кажется, мне предлагают взятку? Вот что, милая, убери свою комнату. А там посмотрим.

– Но я собираюсь ей сейчас позвонить, – настаивала Флэннери. – Бабушка Эллен говорит, что невежливо звонить и приглашать гостей в последнюю минуту.

Кэйт вздохнула, борясь с неприятным осадком, ожившим в душе при упоминании матери Джеффа.

– Ладно, звони. Только сначала помоги мне разобраться с покупками. Потом можешь идти звонить ей и сразу – слышишь: сразу – немедленно убираться. Идет?

– Идет! – Флэннери просияла и принялась перекладывать в холодильник овощи.

– Не раздави помидоры – они дорогие! – инструктировала Кэйт, перекладывая «китекэт». Она завидовала дочери – ее бесстрашию перед досужими сплетнями. Однажды она тоже позволила себе быть открытой и доверилась одному мужчине. Но это было давно.

– Бабушка Эллен вовсе не жадная, – неожиданно сказала Флэннери, будто прочитав ее мысли. – Она просто несчастная и всего боится. Она боится, что ее сын женится, а она станет старой и никому не нужной. Вот почему она так нервничает, когда видит тебя.

– Как ты догадалась, мисс Знаток Человеческих Душ? – спросила Кэйт, на самом деле пораженная проницательностью дочери.

– Это у нее в глазах. Каждый может заметить. – Флэннери потрясла коробкой попкорна. – А что ты собираешься надеть на бал?

– Надеть? – Кэйт уронила банку колы. Флэннери нагнулась за ней, а Кэйт осталась стоять, пригвожденная к месту совсем простой мыслью. До сей минуты ей и в голову не приходило, что ей просто нечего надеть на официальный прием.

– Спорим, ты хочешь быть одетой лучше всех! – прокричала Флэннери из-под стола. – Спорим, папа Эллен только посмотрит на тебя и тут же сделает тебе предложение!

Кэйт не сдержала стон.

– Дорогуша, это не одна из твоих сказок, к сожалению. В реальной жизни таких вещей не случается.

– А тебе что, не хочется, чтобы это случилось? Тебе не хочется выйти замуж за красивого мужчину, который тебя любит? – Флэннери вылезла из-под стола с банкой в руках и с улыбкой удачливого ловца жемчуга. – Не хочется? А?

– Вы чересчур настойчивы, юная леди! – Кэйт забрала у нее банку и тут же принялась яростно перекладывать в буфет приправы. – Я знаю, Флэннери, тебе это небезразлично. Но нельзя предаваться бесплодным мечтам. Иначе в конце концов будешь разочарована.

– Может быть. – Улыбка продолжала играть на губах дочери, как будто девочка была посвящена в какую-то тайну. – Мы переложили все. Я иду звонить?

– Иди. Скажи, мы можем заехать за ней, а потом отвезем домой. Просто чтобы ее отец не волновался… И бабушка тоже.

Кэйт закрыла холодильник, пошла в гостиную и бессильно опустилась на диван. Из-под подушек появилась Митабель и, мурлыча, прыгнула ей на колени.

Нечего надеть…

Кэйт гладила кошку по шелковой шерстке, но мысли были далеко. Нечего надеть… А так хочется быть одетой шикарно – и ради Джеффа, и ради себя самой. Но в ее гардеробе нет ничего подходящего. Даже близко…

В шоп-центре, где она давала представление в прошлый раз, был и бутик. Там она видела одно платье – простое, но элегантное, из бирюзового шифона. Она, честно говоря, любовалась им, пусть из-за витрины.

Но зачем попусту распалять себя? Платье стоило почти четыреста долларов, а она истратила последние деньги на сегодняшние покупки. На ее кредитной карточке одни нули. По правде говоря, все, что у нее еще осталось, – это пять тысяч сто двадцать долларов, отложенные на учебу Флэннери. Может, взять на время хоть немного оттуда?

Ну нет. Вопрос снят с повестки дня. Она поклялась не трогать ни цента из этих денег, и она не нарушит своей клятвы – даже ради городского бала.

«Все равно, должен быть какой-нибудь выход», – твердила она себе. «Всегда находится выход» – эту аксиому любила повторять ее бабушка. Кэйт была тогда маленькой, но слова врезались в память на всю жизнь. Но где же выход на сей раз? Если бы бабушка была здесь, с нею…

И тут Кэйт вспомнила про «траурное» платье.

Она думать забыла, сколько лет платье висело у нее в шкафу и кому оно когда-то принадлежало. Бабушка надевала его, сколько Кэйт себя помнила, – но только на похороны. «Выразить сочувствие» – так она говорила.

Еще ребенком Кэйт поражалась элегантности платья. Сшитое из черного шелкового бомбазина, оно было отделано по корсажу вышитой бисером каймой. Теперь платье лежало, завернутое в папиросную бумагу, на дне старенького чемодана в мастерской Кэйт. Оно отлично сохранилось.

Проблема была только в том, что бабушка была крупной женщиной. Кэйт подумала, что платье будет выглядеть на ней как плащ-палатка. Но у нее же есть швейная машинка! Перешить наряд будет делом нескольких часов.

Да, кажется, выход нашелся.

Остается лишь уповать на то, что бабушка, упокой Господь ее душу, не обидится.

– Эллен сможет приехать в семь! – Флэннери ворвалась в гостиную, описывая пируэты вокруг кофейного столика. – И нам даже не придется за ней заезжать. Ее подвезет отец. Поможешь мне приготовить шоколадное печенье?

– После того, как увижу твою комнату убранной. – Кэйт встала, сбросив кошку на пол. Ей все равно, что сейчас приедет Джефф, уверяла она себя, отряхивая с джинсов рыжую кошачью шерсть. Возможность увидеть его – еще не повод, чтобы у нее щемило сердце.

Тогда почему же это происходит?

«Я слишком увлеклась Джеффом Пэрришем», – решила она, доставая из кладовки пылесос и втыкая вилку в розетку. В тот день, на пляже, когда всё смеялись и были счастливы, она поддалась чарам. На секунду поверила, что он любит ее. Она почти поверила в то, что они четверо станут одной семьей – она, Джефф и их дочери.

Теперь пора прийти в себя и посмотреть в лицо реальности. Как бы он ни был нежен с ней, ему надо понять, что он ей не пара. Даже если он на время забыл про это, его мать уж точно помнит.

А его мать – не последняя проблема, стоящая перед ними.

Джефф богач и сноб, а она ненавидит снобизм. Его жизнь расписана заранее, а она ничто так не ценит, как свободу импровизации. В Мисти-Пойнт он гость – она здесь живет постоянно.

Потом – проблема со сказками. И не только с ними. Далеко не только.

Любой из проблем хватило бы, чтобы обречь их роман на неудачу. Если у Кэйт есть хоть капля здравого смысла, она теперь же, немедленно прекратит его сама – не дожидаясь неизбежного грустного финала. Как бы Кэйт ни относилась к Джеффу, она не может больше притворяться, что все идет замечательно. Слишком дорого обойдется ей их неизбежный разрыв.

Кэйт включила пылесос и принялась чистить ковер. На душе у нее становилось все мрачнее.

И как ей пришло в голову, что, если она переделает в вечерний туалет платье, сто лет как вышедшее из моды, ей удастся мило улыбаться с беззаботными, шикарно одетыми дачниками и делать вид, будто она принадлежит их миру? Да она сейчас грезит, как Русалочка, пожелавшая иметь ноги, чтобы танцевать с Принцем, забыв о том, кто она, и о том, что мир Принца никогда не станет ее миром.

Надо вырваться из этого порочного круга. Сегодня же, пока не передумала. Вот единственно правильный путь. Как только девочки усядутся смотреть видео, Кэйт попросит Джеффа поговорить наедине. Тут она соберет все свое мужество и сделает то, что давно должна была сделать.

Она пойдет на благотворительный бал одна, если уж вынуждена идти. А может, подвернется какой-нибудь удачный предлог не пойти вообще. Что там делать? Подвергать себя лишний раз унижению?

Выключив пылесос, Кэйт подошла к окну и принялась следить за одиноким альбатросом, носящимся над дюнами. «В жизни есть вещи страшнее, чем остаться одной, – решила она. – В конце концов, не так уж плохо я жила все эти годы». Но после знакомства с Джеффом она вновь обрела вкус к тому, чего ей так недоставало, – семейной жизни.

Забыть про это будет непросто.

Митабель вылезла из своего убежища под софой и начала тереться о ноги хозяйки. Кэйт нагнулась и взяла кошку на руки. Ее пальцы нежно гладили пушистую бархатную шубку, а по щеке медленно катилась слеза.

Звонок в дверь раздался ровно в семь, как раз когда Кэйт вынимала последний противень с печеньем. Она заставила себя не обращать внимания на участившийся пульс и пошла открывать нарочито не спеша, но ее опередила Флэннери, распахнувшая дверь настежь, и Кэйт вернулась на кухню.

Присутствие Джеффа наполнило дом уютом, как запах елки на Новый год. Кэйт почувствовала это еще прежде, чем увидела его, и сердце снова сжалось от предчувствия грядущей потери.

Девочки радостно визжали и топали ногами, заставив кошку в панике бежать под кухонный стол. Стиснув зубы, Кэйт решила-таки следовать своему плану. Да, сейчас она увидит Джеффа, но только для того, чтобы тут же расстаться с ним навсегда.

Когда он вошел в кухню, Кэйт перекладывала очередную порцию из духовки на стол. Она вздрогнула и задохнулась – он обнял ее сзади, притягивая к себе.

– Порцию девочек я видел в гостиной. Значит, все это для меня? – он кивнул в сторону печенья.

– Только если будете очень хорошим мальчиком…

– Я всегда такой. – Губы Джеффа касались ее шеи. – Мы одни, и сейчас ты узнаешь, каким хорошим я могу быть.

Кэйт прижалась к нему.

– Девочки… – слабо прошептала она.

– Они заняты. – Его руки скользнули под ее черный шерстяной свитер. Кэйт закрыла глаза, жаждая его прикосновений, желая принадлежать ему, полностью и навсегда. Желая его – и зная, что с тем же успехом она могла бы желать дотянуться до солнца.

– Ведите себя как следует! – Кэйт с шуткой отстранилась от него. – Попробуйте лучше печенья!

Она хотела положить кусочек ему в рот, но печенье осыпалось на пол. Воспользовавшись моментом, она схватила вафельное полотенце и принялась тереть им линолеум.

– Почему у меня все время такое чувство, что ты явно избегаешь меня? – спросил Джефф, присоединяясь к ней с другим полотенцем.

Кэйт смотрела в сторону, боясь случайно встретиться с ним глазами.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – догадался он.

У Кэйт упало сердце.

– Угу, – вздохнула она. – Нам надо серьезно поговорить. Не при девочках.

Его глаза вспыхнули, но он скрыл свои эмоции под улыбкой и помог ей подняться.

– Эй, что за унылое выражение? Кто-то умер?

– Никто. – Она снова взялась за противень и обожгла себе палец. От боли на глазах выступили слезы. Она старательно сморгнула их, автоматически вороша рукой горячие печенья.

– Кэйт! – Джефф взял ее за подбородок, повернув лицом к свету. – Черт возьми, что я еще наделал?

– Ничего, – прошептала она, пораженная неподдельной заботой, прозвучавшей в его голосе. – Дело не в тебе. Пойдем прогуляемся.

– Пошли. Может, и мне найдется, что тебе сказать.

Кэйт вела Джеффа сквозь полумрак мастерской, борясь с желанием взять его за руку. Почему, ну почему ей так плохо? Почему он не такой же грубый, бесчувственный или гулящий, как большинство мужчин? Почему нельзя сказать ему «прощай»? Почему Джефферсон Пэрриш такой… чудесный?

Руки Кэйт тряслись, она не сразу открыла черный ход.

Наконец ржавая задвижка поддалась с характерным скрипом. Кэйт толкнула дверь плечом. Та отворилась, как дверца волшебного ларца, открыв Кэйт самый великолепный закат, какой она когда-либо видела.

Гряды облаков протянулись вдоль горизонта золотыми, мандариновыми, ярко-красными и розовато-лиловыми полосами, как тончайшие паутинки. Забыв на мгновение обо всем, Кэйт замерла, открыв рот и глядя на это великолепие.

– Я заказал закат специально для нас. Неплохо, правда? – Джефф обнял ее сзади. Его чисто выбритый подбородок коснулся ее виска.

– Сколько же пришлось заплатить? – пролепетала Кэйт, ловя тепло его дыхания над ухом.

– Пустяки, шесть монеток.

– Вы не зря потратили деньги. – Ее дыхание вновь пресеклось: руки Джеффа скользнули ей под свитер. Прикосновения его пальцев она почувствовала, как разряды электричества. Время будто остановилось. Небо медленно превращалось из красного в малиновое, из бледно-фиолетового в темно-синее. Потом мир как будто перевернулся – это он заключил ее в объятия, жадно прильнув к ее пересохшим губам.

Все благие намерения Кэйт испарились в мгновение ока – скорее, чем испаряются капельки дождя, попавшие в горящую лаву. Ее рот приоткрылся, вкушая сладость языка Джеффа, пальцы судорожно ласкали его густые волосы. Все перестало для нее существовать – все, кроме того, что она хочет Джеффа Пэрриша, что он нужен ей больше воздуха, больше, чем солнце, чем жизнь.

Кэйт застонала, когда он ослабил пояс ее джинсов и погладил ее живот. Дрожащие пальцы скользнули к груди Кэйт, потом вверх – ослабить бретельки лифчика. Нежные прикосновения к груди отозвались во всем теле. Она снова громко застонала, и это вернуло ее к реальности.

– Нет, – внезапно поддаваясь панике, шепнула она. – Хватит, Джефф, довольно, Джефф…

Не обращая внимания на мольбу Кэйт, он еще нежнее обнял ее, и, вздохнув, она робко прижалась к нему, пораженная силой своего желания.

– Нам лучше вернуться в дом, – шептала Кэйт, но Джефф лишь крепче прижимал ее к себе.

– Кэйт… – Сердце его стучало у самого уха. – Я же люблю тебя, Кэйт…

Слова, которые ей так хотелось услышать, вызвали у Кэйт новый приступ страха – такой сильный, что у нее подкосились ноги.

– Не надо, – проговорила она, отпрянув от него. – Как ты не понимаешь, что только делаешь все хуже?

Руки Джеффа исчезли.

– Все, что я вижу перед собой, – это прекрасную испуганную женщину, – сказал он. – Что-то не так, Кэйт? Я здесь, с тобой, и я готов тебя выслушать, но ты молчишь… – Видя, что она колеблется, он схватил ее за руку. – Пойдем.

И они пошли, сплетя пальцы, в сторону дюн, слушая, как нарастает шум далеких волн. Кэйт пыталась заговорить, но слова застревали в пересохшем горле.

– Ты что, боишься, что я много наобещаю, а потом уеду?

Кэйт молча кивнула. Если бы все было так просто…

– Этого не будет, – произнес он, больно сжав ей пальцы. – У нас есть шанс, у тебя и у меня. Мы можем быть вместе, только помоги мне. Я не могу пройти весь путь один.

– Помочь тебе – и отдать себя на заклание твоей матери и ее приятельницам?

– Они – всего лишь люди, обычные люди. Некоторые хорошие, а некоторые – слабые и напуганные. Но нельзя позволять им запугивать себя.

– Тебе легко говорить. Ты с ними вырос. – Кэйт закрыла глаза, чувствуя, как ветер колышет ей волосы. Почему она не может решиться и рассказать Джеффу все? Он с отвращением повернется и уйдет, конечно. Но по крайней мере он поймет.

– Чего ты боишься на самом деле? – Вопрос отвлек ее от мыслей о другой, давней ночи на другом пляже.

– Чего я боюсь? – Кэйт постаралась говорить спокойно. – Того, что я позволю себе любить тебя, а ты исчезнешь. Или хуже того: ты не уйдешь, но станешь стыдиться меня.

Руки Джеффа легли ей на плечи, он тихонько повернул ее к себе лицом.

– Неужели не понимаешь? – вспыхнула Кэйт. – Я не из твоего мира. Даже если б я могла в него вписаться, все равно не стала бы этого делать, потому что не хочу быть такой, как эти люди…

Он снова обнял ее. На сей раз нежно, как ребенка.

– Дорогая, любимая Кэйт. – Губы его касались ее волос. – Как я могу просить тебя стать похожей на кого-то другого? Я люблю тебя всю, целиком, такой, какая ты есть! Я люблю твою волю, твою душу, твои страстные порывы…

Кэйт млела в его объятиях, жадно слушая долгожданные слова. Джефф любит ее! Любит! И если это их шанс, пусть единственный, они должны им воспользоваться. Но прежде всего она должна быть с ним абсолютно честной.

– Мне нужно завтра утром уехать в Рэйли, – сказал Джефф. – Будет заседание совета госпиталя, на котором я представлю мой проект. Настал момент истины, Кэйт.

Кэйт заглянула в его восторженное лицо, впитывая в себя каждую черточку.

– Они одобрят твой проект! – прошептала она. – Иначе и быть не может.

– Дай Бог! – Он крепче обнял ее. – Я вернусь в субботу вечером, как раз перед балом, на котором мы появимся вместе.

– Джефф…

– Все! – Он в шутку ущипнул ее за подбородок. – Не спорьте, мисс Кэтрин Валера. Если госпитальный совет одобрит мой проект, я буду в настроении праздновать. И когда мы войдем в яхт-клуб, я буду счастливейшим из смертных.

Кэйт прижалась к нему, неожиданно снова почувствовав страх,

– Да я не спорю, – объявила она, в ужасе от того, что ей предстоит сделать сейчас. – Но прежде хочу кое-что рассказать о себе. Кое-что, что тебе не понравится…

– Я слушаю… – Его руки вновь обвились вокруг нее.

Кэйт сглотнула, не зная, как начать.

– Ну, это очень долгая история, но я не могу от тебя скрывать… После того, как ты меня выслушаешь, ты…

Зверский визг прорезал тишину. Визг раздавался из кустов олеандра, переходя в адскую какофонию рыков, стонов и воя.

– О нет! Митабель! – Кэйт разжала объятия Джеффа и бросилась в кусты.

Две тени, светлая и темная, сцепившись, кубарем катались по траве. Когда Кэйт подбежала к ним, темная тень метнулась и исчезла в ночи, оставив Митабель шипеть и извиваться у Кэйт на руках.

– Ну что ты… все, все, малышка, – успокаивала она кошку.

– Она ранена? – спросил подошедший Джефф.

– Не знаю, – Кэйт покачала рыжей головой. – Сейчас отнесу Митабель к свету – посмотри, везде клочья ее шерсти. Туго пришлось старушке.

– Я видел, она была в доме. Наверно, прошмыгнула вслед за нами.

– Наверно, – кивнула Кэйт, чувствуя себя виноватой. – Я никогда не выпускаю ее по ночам. Здесь водятся огромные, злейшие коты, а она уже слишком стара, чтобы дать им отпор.

Из дома выбежали Флэннери с Эллен.

– Ма, я слышала ужасный визг. Где Митабель? На нее напали? Она дралась?

– Я ее держу, – ответила Кэйт. – По-моему, у нее все в порядке, но надо отнести ее в дом.

Она возглавила процессию с кошкой в руках. Они вошли в кухню, общими усилиями разложили на столе полотенце и водрузили на него раненое животное. Флэннери, у которой в пальцах была почти хирургическая чуткость, принялась ощупывать пострадавшую. При первом же прикосновении к левому плечу Митабель взвыла.

– О Господи! – прошептала Флэннери, заметив большую, глубокую рану под шерстью. «Рану придется зашивать, – решила Кэйт, стараясь унять дрожь в коленях. – И срочно нужен укол антибиотика».

Набирая номер ветеринара, она встретилась глазами с Джеффом. До бала у них больше не будет времени поговорить. На Митабель уйдет остаток вечера, а завтра рано утром он уедет. Она не сможет рассказать ему ничего до того самого момента, когда он заедет за ней, чтобы везти на бал.

Но Джефф любит ее, повторяла она себе. Он так сказал, а слова Джеффа Пэрриша кое-что да значат. Как ни мал их шанс, возможность счастья зависит теперь от того, поверит ли она ему.

Кэйт не отвела взгляда. Ей хотелось высказать глазами все, что она не могла произнести вслух. Теперь по крайней мере она верит в него. И готова принять то, что ей еще предлагает жизнь, и она будет молиться, чтобы, когда он все узнает, у него хватило сил понять и простить.

Глава девятая

Звонок в дверь застал Кэйт за вдеванием в ухо сережки с фальшивыми бриллиантами. Вслед за звонком послышались легкие шаги Флэннери в гостиной и приветствия, произносимые приятным, бархатным баритоном. Баритоном Джеффа.

Выскользнувшая из задрожавших пальцев сережка упала и покатилась.

– Как наша кошка? – сквозь тонкую стену расслышала Кэйт вопрос Джеффа. В это время она, ползая на коленях, лихорадочно искала сережку.

– Пять швов и укол антибиотика! Поболит – перестанет. – Голос Флэннери эхом отражался от стен – девочка носилась по комнате, как молодой Бемби. Перспектива ночлега в доме Эллен восхищала ее. – Как вы считаете, моя мама красивая? – пританцовывая, продолжила Флэннери.

– Я нахожу, что твоя мама восхитительна, – галантно ответил Джефф. – Восхитительна даже в образе Джо-Джо.

– Подождите, вы еще не видели ее сегодня! Она похожа на фею из сказки!

– Неужели? А как считаешь, ее крылья уместятся в моей машине или пойдем откинем верх вашего джипа?

Послышался смех. Кэйт наконец нащупала сережку под кроватью. Достав ее, она наклонилась к зеркалу, пытаясь справиться с упрямой вещицей. Голос Джеффа звучал весело. Пожалуй, чересчур весело. И он не позвонил ей из Рэйли. Наверное, госпитальный совет отверг его проект. Может, он шутит, чтобы скрыть свое отчаяние?

Если он потерял контракт из-за нее, она никогда себе этого не простит.

Наконец каким-то чудом ей удалось вдеть сережку. Потирая руки, она сделала шаг назад, чтобы получше рассмотреть себя.

Что ж, она неплохо потрудилась над траурным платьем бабушки, резюмировала итоги осмотра Кэйт. Решившись на крайние меры, она срезала весь правый рукав до верха, оставив плечо обнаженным, и а из другого рукава сделала оборку. Потом вставила новую молнию и ушила в талии. Теперь тяжелый шелк подчеркивал плавность изгибов ее тела, спадая вниз мягкими складками.

– Вы выглядите шикарно и соблазнительно, Кэйт Валера, – прошептала она, желая себя подбодрить.

«Спустись на землю, – казалось, возражало ее собственное отражение в зеркале. – Ты выглядишь как рыжая Мортиция Адамс [2]2
  Жена второго президента США. Деревенская женщина, отличавшаяся простотой манер. (Прим. перев.)


[Закрыть]».

Тряхнув головой, Кэйт заставила себя отвернуться от зеркала и выйти из спальни. Не выставляет ли она себя в глупом свете? Один взгляд Джеффа подскажет правильный ответ.

Уняв дрожь, Кэйт пересекла коридор. Джефф стоял посередине гостиной, нервно щелкая пальцами. Теплая улыбка озарила его лицо, едва он заметил ее. Все, успокоилась Кэйт, она выглядит отлично.

– Расскажи скорей, как все прошло в госпитале, – попросила она, подходя ближе. – Я так старательно скрещивала пальцы, что думала, они так и не разойдутся. Что?

Она заметила его колебание. Увидела, как он хмурится. И у нее защемило сердце.

– Хорошо, я скажу, как все прошло, – начал Джефф, протягивая к ней руки. – Все прошло… потрясающе!!!

Его ладони сомкнулись на талии Кэйт, он приподнял ее над полом и закружил в воздухе под одобрительные возгласы Флэннери.

– Я хочу слышать все! – Кэйт слегка задыхалась, когда он снова поставил ее на пол. – Ты убедил их? Им понравился проект? Они очень придирались?

– И да, и нет. – Он, смеясь, обнял ее. – Это была настоящая битва – я же говорил, в совете одни консерваторы. Но в конце концов им пришлось признать функциональность проекта. Когда я доказал им, что такой дизайн сэкономит кучу денег, а может, спасет немало жизней.

– Твой проект принят! Принят! – Кэйт порывисто обняла его. – Боже, как я люблю вас, мистер Джефферсон Пэрриш!

Джефф вздрогнул. Потом взял Кэйт за подбородок и повернул лицом к себе, чтобы видеть ее глаза. Как ей когда-то могло прийти в голову, что у него в глазах сталь? Сейчас их взгляд был сама теплота и надежда.

– Как ты сказала, Кэйт? – прошептал он. Кэйт почувствовала, что сердце у нее замерло. В горле пересохло, и она смогла лишь кивнуть. Признание, сорвавшееся с ее уст, было искренним: она действительно полюбила Джеффа Пэрриша с самой первой встречи на празднике Эллен. Полюбила эту его сумасшедшую гордость, его силу, его гнев и нежность.

Она будет любить его всю жизнь.

– Это надо отметить, – объявил Джефф низким голосом. – По-моему, кое-кому предстоит неплохой вечер. – Он обратился к Флэннери, улыбаясь: – Собирайтесь, юная леди. Эллен строит грандиозные планы в расчете на вас.

Флэннери, перепрыгивая через ступеньки, исчезла на лестнице. Джефф заключил Кэйт в объятия.

– Ты выглядишь изумительно! – прошептал он, водя пальцами по изгибам обнаженного плеча Кэйт. Каждое движение отзывалось во всем ее теле. Сходя с ума от нетерпения, она представляла себе, как они вдвоем возвращаются в пустой дом, как она чувствует руки Джеффа, обнимающие ее в темноте комнаты, как теряет себя от его необузданных поцелуев.

Боже, о чем она думает? Не поцелуи ее ждут, а очень тяжелый разговор.

Кэйт отправится на благотворительный бал с Джеффом и будет изо всех сил стараться быть со всеми милой и очаровательной. Потом, в конце вечера, она ему все расскажет.

Она расскажет ему, пока у нее еще хватит сил уйти.

– Ты сводишь меня с ума, – шептал Джефф, покрывая поцелуями ее шею. – Ты заставляешь меня чувствовать себя юным, и живым, и счастливым, как будто мне снова шестнадцать…

– Тише, Флэннери возвращается. – Кэйт ускользнула от него, нервным движением поправляя на себе платье. В комнату вошла ее дочь.

– Я готова, – объявила она, размахивая рюкзаком. – Пошли, ребята!

– Леди… – Джефф с улыбкой пропустил их мимо себя к машине. Следуя за ним по пятам, Кэйт не переставала представлять себе грядущий бал. Она будет мила со всеми – даже с его матерью. Она спрячет свои истинные чувства под непроницаемый покров вежливости. На любую колкость ответит улыбкой. Короче, постарается вести себя как настоящая леди. Чего бы это ей ни стоило.

Джефф будет вправе гордиться ею.

Когда они вошли в яхт-клуб, Джефф почувствовал, как Кэйт крепче сжала его руку.

– Все будет хорошо, – прошептал он. – Ты прекрасна.

«Она действительно прекрасна, – думал он. – Черное шелковое платье так ей идет, оттеняя белизну кожи, а слегка подкрашенные глаза кажутся огромными, как у лани. Ее волосы – огонь, контрастирующий со строгим цветом платья. Все мужчины сразу начнут бросать на нее тайком взгляды, завидуя мне. А что касается женщин…» Сердце Джеффа замерло. Большинство женщин будут вежливы и дружелюбны. Некоторые, однако, могут обидеть ее.

«Но Кэйт – дитя своего класса, – напомнил он себе. – Если она столкнется с враждебностью, она найдет, что ответить».

Яхт-клуб Мисти-Пойнт, отделка которого завершилась лишь в прошлом году, оборудовали раздвижными стенами, так что он мог выдержать любой наплыв гостей. Сегодня вечером помещения клуба превратились в один большой зал для танцев, украшенный разноцветной подсветкой и написанными готическим шрифтом плакатами. На балконе играл оркестр, специально приглашенный из Атлантик-Сити. В дальнем конце зала был устроен буфет.

– Не отходи от меня, – прошептала Кэйт, цепляясь за рукав его роскошного белого пиджака. – А то я опозорю тебя.

– Ты не можешь опозорить меня, – произнес Джефф, нежно поглаживая ее пальцы. – Я уже счастливейший из людей, поскольку ты со мной.

Зал быстро наполнялся народом – мужчины в вечерних костюмах, с усталым выражением на лицах, чинно вели под руки своих дам, сверкающих драгоценностями, по яркости не уступающими окраске тропических птиц. В дальнем углу зала Джефф заметил свою мать, крупное тело которой было затянуто в розовато-лиловое платье, блестевшее жемчугами. Кэйт тоже заметила ее. Она приникла к нему, как маленький преданный терьер, но глубоко вздохнула и произнесла:

– Пойдем поздороваемся с твоей матерью?

– Мы можем немного подождать, если хочешь. – Настроение Джеффа стремительно падало: он представил себе в красках очередную встречу обеих женщин и испугался за Кэйт. – Может, лучше заглянем в буфет? – предложил он, чтобы отвлечь ее.

– Нет! – Кэйт выразительно помотала головой. – Я должна сделать это теперь. Если я смогу выдержать разговор с твоей матерью, то выдержу его с кем угодно в этом зале.

Она повернулась и, не оглядываясь на Джеффа, направилась сквозь толпу гостей в дальний конец зала. Джефф тяжело вздохнул, потом ринулся за ней и схватил ее за руку.

– Кэйт, послушай…

– Ага, сейчас. – Она бросала ему вызов отчаянной улыбкой. – Я не дурочка, Джефф, и знаю, я для нее – олицетворение всего, что она ненавидит. Но не бегать же от нее весь вечер. Я должна сделать это, и если ты не хочешь идти со мной, что ж…

– Да ладно, чего уж там. – Он крепко прижал к себе ее руку. – Я полезу с тобой и в пасть дракона.

Его мать заметила их. Джефф вздрогнул, увидев, как она мгновенно подобралась, упрямо выставив вперед подбородок. Джефф любил Кэйт, но он любил и мать. Кто бы ни победил в схватке, сам факт такого сражения причинял ему страдание.

Теперь скорее Кэйт вела его. Она скользнула вперед, заранее протягивая руку и расплываясь в любезной улыбке.

– Миссис Пэрриш, как приятно видеть вас вновь! – воскликнула Кэйт. – Я хотела бы поблагодарить вас за заботу о моей дочери. Флэннери так нравится бывать у Эллен в гостях.

– Мы рады вашей дочери, – ответила мать Джеффа холодно, касаясь руки Кэйт так, словно притрагивалась к лягушке. – Признаюсь, для меня стало настоящим сюрпризом, когда Лэйси Энн Боделл сказала, что вы назначены в наш маленький комитет. Уверена, у вас море умных идей, как собрать пожертвования.

– Конечно. – Выражение любезности не сошло с лица Кэйт. – Хотите, поделюсь с вами одной-двумя прямо сейчас?

– Безусловно, это потерпит до ближайшего заседания. Сейчас едва ли время и место, знаете…

– О, конечно. – В уголках глаз Кэйт появилась обида, но она тут же стерла ее. Сердце Джеффа сжалось от боли и любви. – Я собираюсь изложить свои идеи в письменном виде, – добавила Кэйт. – Так их легче будет понять.

– Это точно. – Взглядом мать Джеффа старательно изучала танцевальный зал. – Взгляни, Джефферсон, вон Данбары. Ты же помнишь Данбаров из Рэйли, не так ли? Бьюфорда, Филлис и их прелестную дочь Памелу?

Джефф молча кивнул. У него были смутные воспоминания о старших Данбарах, а Памела, кажется, училась в университете на два курса младше. Симпатичная девушка, но слишком дитя своего класса. «Точно, – вспомнил он, – она вышла замуж за моего однокурсника, владельца небольшой табачной фабрики».

– Памела разведена и сейчас отдыхает с родителями здесь, в Мисти-Пойнт, – продолжила его мать. – Я только что с ней говорила. Она осведомлялась о тебе.

Джефф почувствовал, как дрогнула рука Кэйт, и понял, что пора отступать.