Текст книги "Приручить чудовище"
Автор книги: Элизабет Хойт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 18
А принцесса Симпатия тем временем жила во дворце своего отца и все же была печальна. Удалось ли ее благородному рыцарю спастись от чародея? Беспокойство за воина переполнило ее мысли, так что она больше не могла ни спать, ни есть и ночами бродила по комнатам. Король, ее отец, начал волноваться за здоровье дочери и приглашал ко двору бесчисленных лекарей и целителей. Никто из них не мог ответить, что беспокоит принцессу. Никто, кроме нее, не знал о Говорящем Правду, о его храбрости и о том, что он остался в плену у чародея.
И когда однажды ночью в ее окно влетела птица и оставила ей лист с тисового куста, принцесса сразу поняла, что это значит.
– Ты думаешь, он действительно друг сэра Алистэра? – спросил Джейми у Абигайль.
– Конечно, – ответила она уверенно. – Он ведь назвал имя Прудла.
Абигайль сомневалась, идти с незнакомцем или нет, но когда высокий человек со смешным лицом пришел в детскую, казалось, он знал, что делает. Он отпустил слуг и сказал детям, что он друг сэра Алистэра и заберет их к сэру Алистэру и маме. Что важнее всего, он сказал, что сэр Алистэр сообщил ему имя Прудла. Это убедило Абигайль, что лучше уйти с незнакомцем, чем оставаться в герцогском доме. Так что они последовали за высоким джентльменом, спустились вниз и сели в ожидающую их карету. Джейми впервые за эти дни выглядел счастливым. Когда они отъезжали, он едва не подпрыгивал от радости.
Сейчас они бок о бок сидели на обтянутом атласом диванчике в просторной комнате. Джентльмен покинул их под каким-то предлогом, и они остались одни. Лишь сейчас Абигайль подумала обо всех тех ужасных вещах, которые этот забавный джентльмен мог сделать с ними, если он не был другом сэра Алистэра.
Конечно, она постаралась скрыть свой страх от Джейми.
Джейми тут же повернулся и сказал:
– Ты думаешь…
Его прервала открывающаяся дверь. Джентльмен пришел снова, но теперь за ним следовала леди, за которой семенил маленький терьер.
– Маус! – крикнул Джейми, и собачка бросилась облизывать его руки.
Потом и Абигайль узнала его. Они с Джейми встречали Мауса и его хозяйку в Гайд-парке. Девочка поднялась и вежливо поклонилась леди Вейл.
Леди внимательно рассматривали Абигайль, пока Маус облизывал лицо Джейми.
– Как вы?
– Хорошо, миледи, – прошептала Абигайль. Словно огромный камень упал с ее сердца. Теперь все будет хорошо. Леди Вейл поможет им.
– Нужно послать за чаем и печеньем, – сказала леди Вейл. Она слегка улыбнулась, и Абигайль улыбнулась в ответ.
А потом случилось нечто совсем-совсем прекрасное. В коридоре послышались громкие голоса, и вбежала мама.
– Мои дорогие! – закричала она и, раскрыв объятия, бросилась к ним.
Джейми и Абигайль подбежали к матери. Ее руки были такими теплыми, она пахла так знакомо, что Абигайль вдруг расплакалась, уткнувшись в ее, плечо. И все они были так счастливы, даже Маус. И это было так чудесно!
Прошло довольно много времени, прежде чем Абигайль увидела сэра Атистэра. Он стоял в стороне и смотрел на них с едва заметной улыбкой. Сердце девочки счастливо дрогнуло. Абигайль отступила от матери, вытерла слезы и медленно пошла к сэру Алистэру.
– Я так рада видеть вас снова!
– Я тоже рад видеть тебя.
Его голос был глубоким и серьезным. Абигайль собралась с духом и решительно сказала:
– Простите меня за то, что я позволила Прудлу намочить ваш ранец.
Он помолчал, а потом слегка откашлялся и тихо сказал:
– Это ты прости меня. Я не должен был кричать на тебя, малышка. Это был всего лишь ранец. – Он протянул ей руку: – Простишь меня?
На глазах у Абигайль почему-то снова появились слезы. Она подала Алистэру руку. Его ладонь была твердой, большой и теплой, и когда она прикоснулась к ней, то почувствовала ее надежность.
Это было так, как будто она была дома.
* * *
Спустя час Алистэр стоял возле городского дома Вейлов и смотрел, как Хелен и дети прощаются с леди Вейл. Он обернулся к виконту:
– Спасибо, что помог их освободить. Вейл небрежно пожал плечами:
– Не стоит. К тому же ты единственный, кто понял, что твое с миссис Фицуильям присутствие на официальном завтраке в Бланшар-Хаусе ослабит бдительность наблюдателей. Так что дом Листера остался почти без охраны.
– И все же риск был. Он мог оставить много больше слуг для охраны детей.
– Мог, но не сделал этого. И единственный, кто пытался воспрепятствовать мне, был твой прежний слуга Уиггинс. – Вейл посмотрел на него, почти извиняясь: – Смею надеяться, ты не в претензии за то, что я спустил парня с лестницы?
– Вовсе нет, – ответил Манро с мрачной усмешкой. – Я только хотел бы, чтобы он сломал при этом шею.
– Ну, согласись, не все наши желания выполняются.
– Не все. – Алистэр смотрел, как Хелен улыбается и пожимает руки леди Вейл. Ее золотой локон упал на розовую щечку. – В любом случае я твой должник, Вейл.
– Не о чем говорить. – Виконт потер подбородок. – А ты не боишься, что Листер снова приедет за ними?
Алистэр решительно мотнул головой:
– Сомневаюсь. Он отказался от них в присутствии короля и своего наследника. Если этого мало, в интересах Кимберли оградить отца от любого общения с внебрачными детьми. Если слухи истинны, Абигайль и Джейми не единственные его внебрачные дети. К тому же у Кимберли достаточно законных братьев и сестер, и он должен увериться, что отец не растратит его наследство на всяких бастардов-полукровок.
– Действительно. – Виконт кивнул. – Между прочим, я слышал, что Хасселторп был на этом завтраке. Полагаю, ты воспользовался случаем поговорить с ним?
Алистэр посмотрел на карету и повернулся к виконту:
– Я видел его, и мы обменялись парой слов. – И?..
Алистэр помедлил лишь долю секунды. Как отметил Хасселторп, Сент-Обин был лучшим другом Вейла. С другой стороны, он давно умер. Пусть мертвые позаботятся о мертвых. Он повернулся и встретился с Вейлом взглядом.
– Он не знает ничего относящегося к делу. Я сожалею. Вейл поморщился:
– Конечно, это было маловероятно. Хасселторпа ведь там не было. Боюсь, мы никогда не узнаем, кто оказался предателем.
– Вероятно, так.
Леди расстались, дети и Хелен повернулись к карете.
– Просто… – тихо проговорил Вейл. Алистэр посмотрел на него:
– Что?
Вейл прикрыл глаза.
– Иногда я почти грежу о Рено. Он на том проклятом кресте, руки распяты в стороны, одежда и плоть истерзаны, черный дым поднимается к небу. – Он открыл потухшие глаза. – Я хочу, чтобы возмездие настигло того, из-за кого он там оказался.
– Я сожалею, – сказал Алистэр, потому что это было единственное, что он мог сказать.
Через мгновение он пожал руку Вейлу, поклонился леди Вейл и сел в ожидавшую их карету. Дети с воодушевлением махали Вейлам на прощание, когда карета покатила по улице. Хелен смотрела на них, улыбаясь. Потом она посмотрела и на Алистэра с той же улыбкой, и от этой улыбки он почувствовал почти физическую боль. Она была такой ласковой, такой любящей. Как будто он и не был уродливым мизантропом, живущим в своем безобразном замке. Он даже не обсуждал с ней, вернется ли она с ним в Шотландию. Может быть, когда-нибудь вдруг она изменит свое мнение, увидит, что замок Грейвз просто глухое провинциальное местечко, и покинет его. Он должен поговорить с ней об этом, о ее планах на будущее, но правда состояла в том, что он не хотел становиться соискателем ее сердца. И если это означало, что он трус, то так тому и быть.
Целый час, пока карета пробиралась через лондонскую толчею, дети не унимались, вспоминая происшедшее. В основном говорил Джейми. Он рассказал об их похищении и долгой дороге в Лондон с вероломным Уиггинсом. Алистэр заметил, что мальчик редко упоминал отца, а если это случалось, то всегда называл его герцогом. Дети словно и не воспринимали его как родителя. Возможно, так оно и было.
Как только они выехали из Лондона, карета свернула к небольшому постоялому двору и остановилась.
Хелен приникла к окну.
– Почему мы здесь остановились?
– Небольшое дельце, – ответил Алистэр уклончиво. – Подожди здесь, пожалуйста.
Он выпрыгнул наружу прежде, чем она смогла задать ему другие вопросы.
Кучер тоже сошел со своего места и спросил: – Вы сказали «полчаса», сэр? Алистэр кивнул:
– Точно.
– Как раз хватит времени, чтобы подкрепиться, – пробормотал кучер и вошел в здание.
Алистэр оглядел двор. Это было довольно маленькое заведение, другие кареты отсутствовали. Только в стороне, под ивами, стояла коляска, запряженная кобылой. Из дома вышел джентльмен и, прикрываясь рукой от солнечного света, стал осматривать двор. Заметив карету и Алистэра, он медленно направился к ним. У джентльмена были седые волосы, но когда он приблизился, Алистэр увидел его яркие глаза василькового цвета.
Джентльмен посмотрел на карету:
– Она? Алистэр кивнул:
– Я зайду в гостиницу. Я предупредил кучера, что мы задержимся на полчаса.
И, не дожидаясь ответа, пошел к дому.
– О чем это он? – пробурчала себе под нос Хелен, пока они ждали в карете.
В дверцу кареты постучали, и Хелен удивилась еще больше. Алистэр не стал бы стучать в свою собственную карету. Затем дверца распахнулась, и Хелен воскликнула:
– Папа! – Сердце ее едва не выскочило из груди.
Хелен не видела отца четырнадцать лет, но отчетливо помнила его лицо. Чуть больше морщин вокруг глаз и на лбу, короткий серый докторский парик, вот только губы сжаты больше, чем ей помнилось.
Отец смотрел на нее без улыбки.
– Могу я войти?
– Конечно.
Он забрался в карету и сел напротив. В черной куртке, черных бриджах и черном плаще он выглядел очень мрачным. Казалось, он не представлял, что ему теперь делать.
Хелен обняла своих детей и прижала к себе. Она кашлянула, а потом представила их:
– Это мои дети. Абигайль девять лет, а Джейми пять. Дети, это мой отец. Ваш дедушка.
Абигайль спросила:
– Как поживаете, сэр? Джейми просто смотрел и молчал.
Хелен подождала, не скажет ли отец что-нибудь, но он, казалось, немного смущался.
– Как мои братья и сестры? – спросила она немного официально.
– Все женаты и замужем. Тимоти женился только в прошлом году, на Эни Харрис. Ты помнишь ее? Она жила через два дома от нас.
– О да, малышка Энн Харрис!
Хелен улыбнулась с некоторой горечью. Энн было, всего пять, как Джейми, когда она ушла из дома к Листеру. Она провела почти целую жизнь вдали от своей семьи, от ее забот.
Отец кивнул, теперь у него была привычная и безопасная тема для разговора.
– Рейчел замужем за молодым доктором, моим бывшим учеником, и ждет второго ребенка. Рут вышла за моряка и теперь живет в Дувре. Она часто пишет, и каждый год приезжает в гости. У нее всего один ребенок, девочка. А у Маргарет целых четверо, два мальчика и две девочки. Два года назад она родила мертвого ребенка, тоже мальчика.
Хелен вздохнула:
– Мне жаль слышать это. Отец кивнул:
– Мама беспокоится, что Маргарет все еще горюет. Хелен разволновалась:
– А как мама?
– Ничего. – Отец рассматривал свои руки. – Она не знает, что я приехал сюда встретиться с тобой.
– Понятно…
Что она еще могла сказать на это? Хелен взглянула в окно. На крыльце дома в солнечных лучах нежилась собака.
– Я не должен был позволять ей отречься от тебя. Хелен в удивлении обернулась к нему. Ей никогда не приходило в голову, что отец с матерью не во всем могут быть согласны.
– Твои сестры еще не были замужем, и мать беспокоилась об их будущем, – сказал он, и морщины на его лице, казалось, стали еще глубже. – Ну и герцог Листер – могущественный человек, он вел себя уверенно и ожидал, что ты пойдешь с ним. Было легче просто отпустить тебя и умыть руки. Но вся эти годы я сожалел о своем решении. Надеюсь, ты сможешь меня простить.
– О, папа! – Хелен бросилась к отцу, чтобы обнять его.
– Прости меня, Хелен.
Она вернулась на свое сиденье и посмотрела на отца сквозь слезы.
– Боюсь, тебе нельзя вернуться домой. Твоя мать твердо стоит на своем, но я верю, что она передумает, если ты напишешь мне. И я надеюсь, что мне еще доведется увидеть тебя.
– Конечно, папа.
Он кивнул и коротко прикоснулся к щечке Абигайль и макушке Джейми.
– Мне надо идти, но я напишу тебе в замок сэра Алистэра Манро. – Он помедлил и сказал хрипловато: – Он кажется мне хорошим человеком.
Хелен улыбнулась, хотя ее губы дрожали:
– Так и есть.
Отец кивнул и вышел.
Хелен закрыла глаза, прижала руку к дрожащим губам, едва сдерживая слезы.
Дверца кареты снова открылась, и Алистэр сел напротив.
Когда Хелен открыла глаза, он внимательно смотрел на нее.
– Что он сказал? Он обидел тебя?
– Нет, нет. – И она во второй раз бросилась к противоположному сиденью, чтобы поцеловать Алистэра в щеку. Хелен села обратно и посмотрела на него: – Спасибо тебе. Огромное тебе спасибо.
Глава 19
Принцесса Симпатия собрала все волшебные снадобья и зелья, амулеты и заклятия, какие смогли бы дать ей силу, ведь она знала, что должна быть хорошо вооружена, когда встретится с чародеем. Однажды ночью она совсем одна вышла из своего дворца и отправилась в путешествие. А дорога была долгой и опасной. Страшно было возвращаться в замок чародея, но принцессе помогали воспоминания об ее бескорыстном спасителе.
Спустя несколько недель она стояла перед черным замком, а из-за горизонта поднималось солнце, возвещая новый день…
Возвращение в замок Грейвз длилось неделю. За эту неделю они сменили не один гостиничный номер, и все это время дети были рядом с ними. Хелен не могла выпустить их из виду, и Алистэр не был против того, чтобы и ночи она проводила вместе с ними. Может, именно поэтому в первый же вечер их возвращения в замок, едва часы пробили девять, Алистэр вышел из своей спальни и направился к ее комнате.
Он и сам не мог полностью объяснить свои действия. Он хотел, нуждался в том, чтобы восстановить отношения с Хелен. Ему необходимо было удостовериться, что все остается как прежде. Он нуждался в ней и не хотел, чтобы их время закончилось. Он ощущал в себе эту слабость, и это лишь подгоняло его.
И еще он боялся, что теперь у нее нет причин оставаться, с ним в замке. Хелен не нуждалась в работе, во всяком случае, в обозримом будущем. У нее было достаточно драгоценностей, которые ей подарил Листер когда-то. И к тому же ей больше не было необходимости скрываться от него.
Но теперь напрашивался вопрос: как скоро она захочет оставить его?
Алистэр отбросил тягостные мысли и постучал в комнату Хелен. Затем осторожно толкнул дверь, и та легко открылась. Перед ним стояла Хелен в одной рубашке. По всей видимости, она ждала его.
Алистэр взял ее за руку и повел за собой к своей комнате. Его желание было чудовищно сильным, и он боялся, что не сможет управлять собой. Едва они вошли в его комнату, как Алистэр обнял Хелен и прижался губами к ее губам. Она была такой мягкой и податливой!
Его руки пробежали по ее плечам, вниз, к нежным изгибам, затем накрыли грудь.
– Алистэр!.. – Хелен, задыхаясь, оторвалась от него и подняла на него широко открытые глаза.
– Ш-ш-ш… – Он подхватил ее на руки и понес к кровати.
– Нам необходимо поговорить, – сказала Хелен.
– Не сейчас. Просто позволь мне… – Алистэр нежно опустил ее на свою большую кровать, и золотые локоны Хелен разметались по подушке. Она была прекрасна! Он не был богом и не заслуживал ее, но он брал что мог, пока ему было позволено.
Он сбросил с себя одежду и навис над Хелен. Она смотрела на него снизу вверх, и он не мог оторваться взгляда от ее прекрасных глаз. Они были огромные и такие невозможно невинные! Хелен нежно и заботливо погладила его покрытую шрамами щеку. Она ничего не говорила, но ее взгляд, выражение лица, ее прикосновения заставляли кипеть его кровь.
Он долго целовал Хелен, а потом снял с нее рубашку и лег сверху.
Люди говорят о райском блаженстве загробной жизни, но это было единственное блаженство, которого он хотел в этой жизни и после нее: чувствовать обнаженную кожу Хелен. Вжимать свою возбужденную плоть в нежный бархат ее живота. Ощущать ее интимный женский запах и чувствовать тепло ее кожи. Боже, если б была для него надежда на рай, он отказался бы от нее и с радостью навсегда остался бы в объятиях Хелен!
Он прошелся ладонями по ее бокам, талии, плавным округлостям бедер и коснулся пальцами ее жаркого лона. Она была влажной, готовой принять его. Он и сам не мог больше ждать ни мгновения.
Он вошел в нее, в ее тепло, ее мягкость.
Домой.
Она была тесной, несмотря на готовность.
Алистэр стиснул зубы и старался продвигаться мелкими толчками, раздвигая ее складки, проникая все глубже. Хелен принимала его, и он боялся излиться слишком рано. Он чувствовал, как ее руки скользят по его спине, прижимая ближе. Она целовала его и раздвигала ноги, стремясь охватить его бедра своими. Он двигался – он не мог сдерживаться более. Скользил, терся, толкался в ней. Она продолжала целовать его без всякого стыда, ее рот принимал его язык, как тело принимало его плоть.
Это было все, чего он хотел. Это и был рай.
Но его тело властно требовало завершения, пренебрегая роскошью медленного слияния. Алистэр ускорил движения. Он не отрывал взгляда от ее тяжелых век, полуприкрывших глаза, от румянца на ее лице. Ее дыхание было учащенным, но Хелен еще не подошла к разрядке. Он раздвигал складки лона, легко обводил пальцем, нежно поглаживал ее плоть. Хелен вцепилась пальцами в его плечи, голова ее металась, приминая подушку. Он смотрел на нее, подводя к краю, и когда голова ее безвольно откинулась назад, он понял, что пришло его время. Единственный рывок… Он успел выйти и в то же мгновение излился на ее бедра. Сердце его тяжело, бухало в груди, дыхание прерывалось. Он скатился в сторону, чтобы надавить на нее, и не двигался, обессиленный и опустошенный.
Он уже засыпал, когда она пошевелилась. Ее пальцы пробежались по его груди.
– Я люблю тебя, – прошептала Хелен. Конечно, он знал, что должен что-то сказать в ответ, но слова не шли. Казалось, его поразила немота. Теперь уже слишком поздно. Их время истекло.
– Хелен…
Она села рядом с ним.
– Я люблю тебя всем сердцем, Алистэр, но не могу остаться с тобой, если ты хочешь только мое тело.
* * *
Раньше, когда она была юной и совсем наивной, Хелен считала себя влюбленной, хотя всего лишь была заворожена титулом и властью мужчины. Та любовь, которую она теперь чувствовала к Алистэру, была совсем другой. Хелен знала его недостатки, знала о его тяжелом характере и цинизме, но она также и восхищалась многими его чертами. Его любовью к природе, отзывчивостью, которую он скрывал от всего мира, его безусловной преданностью.
Она видела и худшее, и лучшее в нем и видела, как эти качества сочетаются в нем. Она даже знала, что есть в нем то, что до сих пор остается скрытым от нее, и она хотела, чтобы у нее была возможность познать это. Она любила его, несмотря ни на что, любовью зрелой женщины. Любовью, которая принимала и его человеческие слабости, и его благородство.
И все же Хелен понимала, что этой любви, какой бы чудесной она ни была, для нее недостаточно.
Алистэр по-прежнему лежал возле нее, руки были сцеплены за головой, грудь высоко вздымалась. Он не сказал ни слова, когда она призналась ему в любви, и этот факт почти уничтожил ее. И все же ей было не важно, признается он в ответ или нет.
– Останься со мной, – выдохнул он. Лицо его было спокойно, но черты выражали отчаяние.
Это почти разбило ей сердце.
– Я не могу жить как прежде, – сказала она. – Я сбежала от Листера, потому что осознала, что я нечто большее, чем покорная игрушка мужчины. Я должна быть чем-то большим – ради себя и ради моих детей. И хотя я люблю тебя в тысячу раз больше, чем когда-либо любила Листера, я не повторю своей ошибки.
Его прекрасный глаз закрылся, и он отвернулся от нее. Она ждала, но Алистэр лежал безмолвный и недвижимый. Точно так же он мог превратиться в камень.
Наконец Хелен поднялась с кровати, взяла с пола рубашку, надела ее и пошла к двери. В последний миг она оглянулась, но Алистэр даже не шевельнулся. Тогда Хелен открыла дверь и выскользнула из комнаты, оставляя в ней его – и свое сердце.
На следующее утро Алистэр отправился в свою башню, но все там было не как прежде. Трактат о барсуках, которые раньше так интересовали его, казался едва ли не смехотворным. Его наброски, заметки и дневники, все в этой комнате было бессмысленным и бесполезным. И худшее из всего – это то, что из окна он мог видеть Хелен. Она следила за тем, как грузят в экипаж ее багаж, и выглядела совершенно спокойной. Зачем он вообще поднялся сюда этим утром?
Его несвязные мысли были прерваны стуком в дверь. Он посмотрел на дверь и сказал:
– Входите!
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Абигайль.
– А, это ты.
– Мы хотели попрощаться, – сказала девочка невероятно серьезным голосом.
Алистэр кивнул.
Абигайль вошла, а следом за ней Джейми, со щенком на руках.
– Мы хотели поблагодарить вас за то, что вы приехали в Лондон и спасли нас, – сказала Абигайль. – И за то, что были добры к нам, позволили жить в вашем замке и показывали нам, где живут барсуки. Она замолчала.
– Все верно, – ответил Алистэр и потер переносицу. – Ты знаешь, твоя мама любит тебя.
Абигайль подняла на него васильковые глаза.
– Она любит тебя… – он остановился и прокашлялся, – просто за то, что ты – это ты.
– О! – Абигайль опустила взгляд на носки своих туфель и глубоко вздохнула, словно сдерживая слезы. – И еще мы хотели поблагодарить вас за то, что вы позволили придумать имя вашей собаке.
Алистэр приподнял бровь.
– Мы решили назвать его Баджер, барсук, – объяснила она, – потому что он бегал с нами к барсучьим норам. К тому же он не может вечно оставаться Прудлом. Все-таки это детское имя.
– Баджер – это очень хорошее имя… А вам не жалко оставлять его? Ведь вы гуляли с ним каждый день и присматривали, чтобы он не ел слишком много?
– Но он же не наш.
– Я знаю. Когда-то я сказал, что Баджер – мой пес, но я взял его для вас.
Она смотрела на него с тем же выражением лица, что и ее мать.
– Нет. Он не наш.
Она подтолкнула Джейми, имевшего совершенно несчастный вид. Мальчик шагнул вперед и протянул ему щенка:
– Вот. Он ваш. Абби сказала, что вы нуждаетесь в нем больше, чем мы.
Сбитый с толку Алистэр взял в руки вырывающегося щенка.
– Но…
Абигайль решительно подошла к Алистэру и потянула его за руку, чтобы он нагнулся. Потом обняла его за шею.
– Спасибо вам, сэр Алистэр. Спасибо. Всхлипнув и поймав ручонку брата, она утащила его из комнаты прежде, чем Алистэр смог что-либо сделать в ответ.
– Черт! – Он посмотрел на щенка. – И что мне с тобой делать?
Алистэр подошел к окну и стал смотреть, как Хелен помогает детям сесть в экипаж. Абигайль подняла голову, взглянула наверх, и ему показалось, что она смотрит на него, но девочка быстро отвела взгляд, так что, вероятнее всего, он ошибся. Затем Хелен села сама, и экипаж тронулся.
Они уехали из его дома, из его жизни. И Хелен ни разу не оглянулась.
Душой Алистэр рвался за ними, но его разум удерживал его на месте. Ведь нельзя было отрицать очевидное: сегодня или позже – он всегда знал, что Хелен должна была покинуть его.
