Текст книги "Элегия погибшей звезды"

Автор книги: Элизабет Хэйдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

37

Илорк

Так уж вышло, что стража у Проклятых Пустошей, к западу от Кралдуржа, менялась как раз в тот момент, когда драконица выбралась из высохшего русла, служившего границей и первой линией обороны Илорка. В результате в два раза больше солдат увидели появление вирма, и вдвое больше стрел было выпущено из арбалетов, в противном случае его могли бы заметить не сразу.

Однако это также привело к тому, что уже в следующий момент погибло в два раза больше воинов.

Сначала из-под земли раздался глухой грохот, по восточным отрогам Зубов пробежали трещины и сверху посыпались камни. Стражи из клана Глаз, следившие за утесами, попытались спуститься вниз, но большая часть воинов попала в лавину и сорвалась в каньон, находившийся в сотне футов внизу.

Клан Когтя, охранявший внутренние и внешние подступы к Котелку, тоже находился неподалеку от Кралдуржа. Их задачей было вести постоянное наблюдение – все четыре стороны света и небо, – поскольку враг мог появиться отовсюду. И хотя им не раз объясняли, что атака может начаться снизу, им трудно было поверить, что земля, по которой они ходят, вдруг окажется источником опасности. Вот почему, когда каменная твердь неожиданно содрогнулась и разверзлась, точно пасть огромного зверя, выплюнув из своих глубин пламя, воины клана Когтя тут же обратились в слепое бегство, пытаясь спастись от летящих со всех сторон обломков камней. Многие погибли на месте, заживо погребенные под завалами земли и камней.

Представители клана Потрошителей, охранявшие территорию за каньоном, с ужасом наблюдали, как громадный темный зверь поднялся из-под земли и заплясали безумные отсветы пламени на его покрытой чешуей шкуре – это загорелись голые деревья и сухая трава на Проклятых Пустошах. Именно на этих солдат прежде всего обратила драконица свое внимание.

За долгие месяцы путешествия гнев и нерастраченная ярость драконицы набирали силу. И теперь пережитое, но не прощенное предательство, потеря империи, которая когда-то принадлежала ей, смятение и ужас из-за невозможности вспомнить Прошлое, но, главное, ненависть к женщине, чей образ постоянно ее преследовал, придали драконице мужества для первой атаки. Она извергла пламя, томившееся в ее брюхе, а потом втянула в себя воздух и вновь выплюнула огонь, обратив его против всех живых существ, осмелившихся находиться на ее землях. Она трепетала от радости, чувствуя, как они заживо сгорают в смертоносном огне.

В нее вновь полетел град стрел из луков и арбалетов, однако они отскакивали от ее прочной шкуры, не причиняя вреда. Ей стало щекотно, и она принялась хохотать, жуткий утробный звук прокатился по всему каньону.

Затем она поползла вперед, припав к самой земле, чтобы черпать из нее силу, поглощая магию Илорка вместе с несчастными солдатами, оказавшимися в этой части каньона, и становясь с каждым мгновением все более могущественной.

А катастрофа произошла из-за того, что короля, который мог положить конец этому кошмару, сейчас здесь не было.

Драконица продвигалась к вершине ближайшего утеса, чтобы попробовать на вкус ветер, рассчитывая найти след женщины.

Грунтор почти сразу же понял, что в Илорк вторгся дракон, хотя он все еще не знал, откуда он взялся и кто это.

Он закинул голову назад и издал боевой клич, испугавший в равной степени людей и лошадей, поразивший архонтов и вождей кланов, с которыми он вел беседу.

– Хрекин! – завопил он, оттолкнув назад тяжелое дубовое кресло и резко вскакивая на ноги. – Нас атакуют!

Все тут же оказались на ногах и теперь молча ждали указаний.

– Рэлбакс, отведи Харран к туннелям у поста Гриввен, – приказал Грунтор. – Я чувствую, что это дракон. Он опасен в любом месте, так что постарайтесь держаться незаметно, желательно за каменными укрытиями.

Архонты кивнули и направились к выходу из комнаты – оба понимали, что они должны уцелеть любой ценой, чтобы сохранить свои умения и знания.

Без истории, которой занималась Харран, болги вновь быстро превратятся в кровожадных дикарей, какими они были до появления Акмеда, точнее, Рапсодии. Впрочем, Рэлбакс и Харран умели сражаться.

Харран остановилась на пороге.

– Рассказываю, – заявила она. Грунтор сразу же повернулся к ней. – Драконы обладают чрезвычайно полезным для них качеством, которое обычно называют чутьем дракона. Их органы чувств – вкус, зрение, обоняние, слух и осязание – в пятьсот раз лучше развиты, чем у болгов, и имеют следующий радиус действия: полторы лиги, или пять миль, на поверхности либо десять миль под землей. Огненные камни в животе любого дракона, чья чешуя имеет красный цвет или цвет меди, содержат вещество, известное как Красный Огонь, температура которого в полтора раза выше, чем у обычного огня. Кроме того, он имеет кислотную основу, что позволяет пламени оказывать коррозирующее воздействие. Самые слабые места – глаза, точка, находящаяся под ухом, если оно есть, а также место под крыльями, если они есть.

– Уходи! – нетерпеливо рявкнул сержант.

Харран и Рэлбакс скрылись за дверью. Грунтор был рассержен – он достаточно хорошо знал драконов и понимал, какая серьезная опасность им угрожает.

Через несколько секунд из ближайших туннелей послышался топот бегущих ног – уцелевшие наблюдатели из клана Глаз возвращались в Котелок с донесениями. Грунтор повернулся к своему адъютанту.

– Собери командиров, здесь только вожди племен. Ой хочет видеть всех. И побыстрее.

Адъютант исчез в туннеле.

Грунтор повернулся к архонтам и указал на подробные планы внутренних и внешних линий обороны Илорка, висевшие на стенах.

Трое болтов с лицами, испачканными пеплом, вбежали в комнату.

– Докладывайте, – приказал Грунтор.

Его кожа, в обычном состоянии имевшая цвет застарелых синяков, сейчас потемнела, янтарные глаза сияли золотым светом.

– Дракон. Вылез из земли над Кралдуржем, – начал первый на языке своего племени. Грунтор сердито стукнул по столу, и тот тут же перешел на болгиш. – Медная шкура. Ползет по земле, не пытается взлететь в воздух, как тот, во время Совета. Но цвет такой же.

Второй Глаз кивнул.

– Крыло порвано, – быстро добавил он. – Возможно, он не может летать. Сейчас он устроился на утесе Трекслев и наблюдает.

– Проклятые Пустоши горят, – доложила последняя разведчица, женщина. – Огонь стелется по сухой траве, но вскоре пожар прекратится, его остановит снег.

Грунтор кивнул.

– Возвращайтесь на свои посты, – велел он и повернулся к архонтам. – Ваше мнение?

– Обычное оружие бесполезно, – ответил Иен, кузнец. – К тому же мы не сможем использовать жар кузнечных горнов против дракона – огонь не причинит ему вреда. Нужны специальные стрелы и клинки, чтобы пробить шкуру дракона. У нас таких нет.

– Не совсем так, – прорычал Грунтор. – У нас имеется один , но, как водится, его здесь нет. Следующий?

– Брустверы, редуты, линии обороны, рвы, система канализации, туннели – все под угрозой уничтожения, – мрачно заявил Дрикэк, мастер туннелей. – Зверь может ими воспользоваться и пробраться в любое место. Наши линии обороны обернулись против нас.

– Утешительно, – хмыкнул Грунтор. – Что еще?

– У нас много работающих катапульт, – заговорил Врит. – В мирное время мы их использовали, чтобы перебрасывать сено и мешки с зерном через Проклятые Пустоши к дальним поселениям. Быть может, острые камни смогут ранить дракона?

Архонт горных работ, Гриил, быстро добавил:

– У нас осталось много осколков возле Гургуса, после того как он взорвался. Возможно, хороший осколок сможет пробить шкуру этой твари.

Грунтор удовлетворенно причмокнул большими губами.

– Хмм, – пробормотал он.

– И еще одно, – добавил Траг. – Если бы мы больше знали об этом драконе, нам было бы легче с ним бороться.

Неожиданно встал Омет, единственный архонт, не являвшийся болгом. Он ничего не сказал – видимо, ему пришла в голову неожиданная мысль, но он еще не успел ее сформулировать. Сержант понял, что происходит, и поднял руку, призывая всех помолчать.

– Вы ведь были здесь три года назад, когда Совет атаковала драконица Энвин? – спросил Омет, стараясь припомнить все, что знал о событиях, в которых не принимал участия.

– Да, – раздраженно бросил Грунтор.

Омет заговорил еще медленнее, взвешивая каждое слово:

– В той битве Рапсодия рассекла Энвин крыло своим огненным мечом, когда та подняла ее в воздух.

В комнате наступила полная тишина, архонты затаили дыхание, увидев выражение лица Грунтора.

– Ты прав, – прорычал сержант, и его голос стал сухим и ломким. – Но эта сука мертва . Ой видел, как она рухнула с неба и как земля сомкнулась над ней. Она мертва .

Дрикэк нервно откашлялся.

– Прошлым летом патруль доложил, что во время обхода окраинных туннелей они услышали какой-то грохот возле места Совета, – негромко проговорил он. – Тогда они подумали, что это последствия взрыва Гургуса. Мы посылали вам рапорт, сэр.

Последние слова он произнес шепотом.

Лицо Грунтора приобрело бордовый оттенок. Он откинул голову и взревел, и его рев прокатился по коридорам Котелка до самого каньона.

Архонтам пришлось подождать, пока стихнут чудовищные проклятья на языке болгов и бенгардов – языке матери Грунтора и наступит короткая пауза, необходимая, чтобы набрать воздуха в грудь.

– Хрекин, – наконец пробормотал сержант. – Драконы. От этих ублюдков так просто не избавиться. Похоже, их нужно убивать несколько раз. Замечательно.

Распахнулась дверь, и в комнату ввалилось восемь командиров. Сержант принялся обсуждать с ними расположение войск и потери, архонты тихо совещались между собой.

Когда же он вновь повернулся к ним, то увидел, что их глаза возбужденно горят.

Грунтор подозрительно оглядел архонтов.

– Ладно, что вы надумали? – резко спросил он.

* * *

Драконица была слишком озабочена поисками имени зеленоглазой незнакомки, ей так хотелось обнаружить женщину, похитившую ее убежище, что она не обращала внимания на перемещения болгов. Конечно, благодаря своему драконьему чутью она знала, что и где происходит, в мельчайших подробностях: каждый туннель, каждый поворот внутри Котелка, вообще все в радиусе пяти миль. Но ее разум, неспособный к обобщениям, поглощенный одним страстным желанием, воспринимал эти передвижения как бессмысленную суету насекомых. Она лишь одним своим дыханием прикончила несколько сотен жалких человечков и уничтожит еще многих, невзирая на их жалкие попытки спастись. Но сейчас она не станет отвлекаться, ей необходимо найти женщину.

Драконица знала, что они забрали мертвых, чувствовала, как мечутся старые и молодые особи в глубоких туннелях, и их усилия ее позабавили. К тому же она не ощущала присутствия действительно серьезного оружия. Луки и арбалеты не могли причинить ей вреда, и она обрадовалась своей неуязвимости.

Если бы она была лучше осведомлена или озаботилась более тщательно обследовать окружающее пространство, то могла бы заметить руины древнего устройства, которое ненавидела в прошлой жизни – возможно, не меньше, чем золотоволосую женщину. Когда она обладала человеческим телом, являлась королевой огромной нации и командовала могущественной армией, первый приказ, который она отдала после начала войны, был уничтожить любимое детище ее мужа. Ее солдатам потребовалось почти триста лет, чтобы выполнить ее волю.

Но эти воспоминания вместе с большинством остальных были похоронены в глубинах Прошлого, куда она больше не имела доступа.

«Где она? – спрашивала драконица у мчащихся мимо нее ветров. – Где женщина, которую я ищу? И ее имя! Я хочу знать ее имя!»

Ветра завывали в лабиринте скал, но не отвечали ей и уносили на своих крыльях осколки ее слов в бескрайний мир.

Ее ярость вернулась, и она обрушила огонь с утеса, на котором сидела, но внизу не осталось ни одного болга, так что ей пришлось удовлетвориться уничтожением нескольких крепостных башен. Впрочем, она не испытала прежнего удовлетворения, глядя, как они горят.

«Возможно, я ничего не слышу из-за того, что голодна, – подумала она, с удовольствием вспомнив свое пиршество в Хинтерволде, тогда она не только наполнила свою утробу мясом, но еще испытала наслаждение, оттого что несла смерть и видела ужас на лицах беспомощных охотников. – На Пустошах я лишь закусила. Ну, это легко исправить».

Ее драконье чутье подсказало, что большая часть населения находится на западной стороне каньона, в бункерах, расположенных в основании гор, но и в каменной крепости осталось достаточно болгов – ей хватит на достойную трапезу.

Он поползла в сторону туннелей, ведущих в Котелок.

Первая шахта оказалась узкой. Драконица не знала, что это вентиляционная труба для отвода жара из горнов в туннели, чтобы обогревать их зимой, а также для притока свежего воздуха в другие времена года. Она уже собралась протиснуться в шахту, но в последний момент заметила более широкий туннель, двигаясь по которому она могла добраться до любого обитателя Котелка.

На другом конце находилось много мяса.

Ее глаза вспыхнули голубым огнем, она забралась в туннель и устремилась вперед.

Грунтор почувствовал изменения, которые начали происходить в его родной стихии, когда драконица забралась в туннель и направилась к ним, поглощая магию земли.

– Проклятая тварь, – пробормотал он. – Ой думал, что схоронил тебя три года назад. Ну, иди сюда, дорогая. Ой убьет тебя столько раз, сколько потребуется.

Он подождал, пока она сделает первый поворот, после чего обратился к Кубиле, стоявшему у него за спиной.

– Пора, – небрежно бросил сержант.

Архонт кивнул и помчался, словно камень, выпущенный из пращи.

Он бежал по опустевшим коридорам и туннелям, его путь был рассчитан с точностью до одного шага. Ему предстояло преодолеть почти четверть мили, но Кубила мог покрыть это расстояние за минуту с небольшим.

Он уже видел свет в открытом проеме. Остальные ждали его сигнала.

– Пора! – крикнул Кубила, которому оставалось пробежать несколько шагов до центрального туннеля.

Архонты, стоявшие за дверью, переглянулись и кивнули друг другу.

Траг, Голос, эхом повторил приказ сержанта в центральную переговорную трубу, посредством которой можно было передавать сообщения в любые части Котелка.

– Пора!

Дрикэк, мастер туннелей, отвечавший за работу всех вентиляционных труб, ухватился за штурвал, управляющий вентилем, и налег на него всем своим весом, чтобы открыть шлюз.

По всему Котелку его рабочие делали то же самое.

Драконица ощутила изменение потока воздуха в туннеле, но ее гораздо больше интересовала пища, поэтому она продолжала ползти вперед, пока ее чувствительных ноздрей не коснулась вонь сточных вод.

Нечистоты были спущены одновременно и из центральной цистерны, и из специальных отводных труб.

Отвратительный поток приближался к драконице со всех сторон.

Теперь, когда она навсегда утратила человеческое тело, обоняние стало для нее серьезной проблемой, и на нее накатила чудовищная тошнота. То, что для любого другого существа было просто омерзительным амбре, для драконицы стало невыносимой пыткой. Все ее чувства, способность двигаться, умение сохранять равновесие моментально атрофировались из-за чудовищной вони несущихся к ней экскрементов.

Она попыталась выбраться наружу или уйти в глубь земли, но туннели были построены ее давно умершим мужем, который в том числе был и гениальным инженером, а потому не уступили ее натиску. Она могла лишь беспомощно вертеться, и вот наконец волна нечистот покрыла ее, не позволяя дышать. Еще немного, и она утонет.

В хрекине .

С воплями ужаса, глотая дерьмо и давясь рвотой, драконица начала погружаться в отходы жизнедеятельности болгов, еще более отвратительные из-за пищи, которую они предпочитали. Она пыталась дышать, но ее ноздри тут же были забиты фекалиями, она отчаянно махала когтистыми лапами, тщетно пытаясь подняться по отшлифованной стене туннеля, пока не оказалась полностью покрытой вонючей жижей.

На несколько мгновений.

А затем усилившийся напор вышвырнул превратившуюся в затычку драконицу на дно каньона.

Стража под руководством кузнеца Йена, Гриила, мастера рудников, и Врита, хромого счетовода, обрушила на зверя груды острых каменных обломков.

Ошеломленная драконица некоторое время неподвижно лежала на дне каньона, пытаясь понять, что происходит. Едва теплящееся драконье чутье сообщило ей, что враг вновь приводит в действие катапульты.

Забыв обо всем на свете, она начала быстро закапываться в землю. Вскоре ей удалось ретироваться с места, где она потерпела самое бесславное в своей жизни поражение, и она поползла на север подальше от королевства болгов. Однако через некоторое время ей пришлось остановиться – из-за боли и усталости она больше не могла пошевелить даже кончиком хвоста.

Возможно она уползла слишком далеко, а может, виной тому была усталость, но она не услышала победных криков и песен, вырывавшихся из множества луженых глоток до самой глубокой ночи.

Грунтор поднял стакан и произнес тост перед своими архонтами:

– Ну, Ой всегда говорил, что нужно использовать то, что у тебя есть и в чем ты разбираешься. Ой видит, что вы отлично разбираетесь в хрекине .

38

Пещера у Потерянного моря, Гвинвуд

Эши провел ладонью по лбу жены. Кожа стала заметно теплее, но теперь на ощупь она была похожа на старый лист пергамента. Губы Рапсодии побледнели так, что стали почти такого же цвета, как болезненно запавшие щеки, – сказывалась огромная потеря крови.

– Сухо, – прошептала она, – у меня так сухо во рту…

Эши взглянул на Кринсель.

– Ребенок скоро родится? – тихо спросил он у повитухи.

Кринсель покачала головой.

Король намерьенов отвел взгляд от Рапсодии и посмотрел на тех, кто стоял рядом с ним в тусклом свете пещеры. И хотя все они разительно отличались друг от друга, на их лицах застыло одинаковое выражение тихого отчаяния, словно им ничего больше не оставалось, как стоять и наблюдать за мучениями и смертью очень близкой и дорогой для всех женщины.

Он накрыл своим туманным плащом жену, надеясь, что капельки прохладной воды помогут ей избавиться от ощущения сухости. Дрожащей рукой Эши вытащил свое оружие, Кирсдарк, меч стихии воды, клинок которого походил на маленькую частицу бурного моря, пенящегося белыми барашками. Держа меч в левой руке, он приложил правую ладонь животу и сконцентрировался, приказывая воде проникнуть в тело Рапсодии, напитать его влагой, восполнить потерю жидкости.

– Как мы можем вытащить ребенка наружу? – вновь спросил он у повитухи.

Кринсель покачала головой.

– У меня есть кое-какие корни – крушина, примула и черная медуница, – они помогут открыть утробу, но при этом велика вероятность убить мать или ребенка. И тогда придется выбирать, кого сохранить.

– Если ты намерена прибегнуть к таким крайним средствам, разреши мне помочь.

Удивительно красивый женский голос драконицы зазвенел в пещере, наполнив ее мерцающим светом, словно лучи вечернего солнца скользнули по поверхности тихого озера.

Акмед и Эши обернулись и увидели высокую стройную женщину. У нее была кожа цвета спелой пшеницы и глаза, в которых сияли звезды. Ее серебристо-белые волосы волнами ниспадали до колен, а одеяние казалось сотканным из звездного света, от него исходило неземное сияние, озарявшее темную пещеру.

Акмед оглянулся в поисках драконицы.

Она исчезла.

Эши посмотрел на женщину, и впервые с того момента, как вбежал в пещеру, его лицо озарилось улыбкой.

– Благодарю тебя, прапрабабушка, – нежно проговорил он.

Рапсодия, чье сознание ускользало и возвращалось, слегка оживилась, услышав совершенно по-новому звучавший голос драконицы.

– Я думала… ты отказалась от человеческого облика, – прошептала она.

Сияющая женщина широко улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать ее в лоб.

– Ш-ш-ш-ш. – Она положила свои бесплотные руки ей на живот. – Так и есть. Женщина-болг, открой ей утробу.

Кринсель смотрела на прекраснейшую из женщин абсолютно остекленевшими глазами. Но потом она тряхнула головой, вытащила из своей сумки масло примулы, капнула его на кусочек чистой марли и поднесла к губам Рапсодии.

Мужчины молча наблюдали за действиями повитухи, не зная, чем помочь. Время от времени лоб Рапсодии расчерчивали морщины боли, но она не издавала ни единого звука и не открывала глаз, однако Эши знал, что она в сознании.

Он переводил взгляд с лица жены на прапрабабушку, чье лицо, несмотря на всю свою королевскую красоту, сохраняло возбужденное детское выражение, которое он не раз видел, когда она пребывала в облике драконицы. Он продолжал наблюдать за ней со смесью страха и благоговения, пока не почувствовал, как Рапсодия сжала его ладонь.

– Сэм, – прошептала она.

– Да, Ариа?

Она с трудом подняла руку и коснулась его груди.

– Мне нужен свет твоей звезды. Наш ребенок скоро родится.

Эши склонился над Рапсодией и накрыл ладонью ее узкую руку.

– Все, что тебе потребуется. – Он успокаивающе погладил ее пальцы, хотя не совсем понял, что она имела в виду. – Но как я его тебе передам?

С искаженным от боли лицом Рапсодия мучительно искала слова.

– Открой сердце, – прошептала она. – Приветствуй своего ребенка.

Эши сумел лишь кивнуть.

Она начала напевать сереннскую элегию, которой совсем недавно ее научил Джел'си. Песня лилась с ее губ, а по щекам катились слезы. Повитуха и Элинсинос двигались вокруг нее, перешептывались, касались живота, но она их не замечала. Рапсодия слышала лишь музыку, звучащую в груди ее мужа, чистую песнь потерянной звезды.

– Приди, мое дитя, – пела она, и в ее голосе возникла сила Дающей Имя, хотя он и дрожал от чувств, переполнявших мать. – Приди в наш мир и живи.

Она ощущала, как от живота распространяется тепло стихийного огня, который она так долго носила в своей душе, и смешивается с прохладными потоками морской воды, напитавшей ее совсем недавно, и магией отца ее ребенка. Она закрыла глаза и прислушалась к бормотанию женщин и песне Земли, также звучавшей в Эши, шепоту ветра, давшего жизнь ее народу, – симфонии стихий, просыпающейся к жизни в ее чреве и благословенной светом чудесного осколка потерянной звезды.

Она продолжала петь, пока боль не стала невыносимой, а затем она лишь стонала между схватками, ее песня превратилась в историю боли, песню, которая срывается с губ всех матерей, когда они дают жизнь ребенку.

Элинсинос в последний раз о чем-то посоветовалась с Кринсель, и, когда повитуха кивнула, показывая свою готовность, драконица, принявшая облик женщины, подняла руки, а потом они опустились вниз и прошли сквозь живот Рапсодии, словно состояли лишь из тумана и звездного света.

Рапсодия громко застонала, песнь дрогнула, и Кринсель сжала ее ладонь, но потом, когда Элинсинос начала поднимать руки, нежно извлекая крошечный сияющий комочек света из ее тела, полилась с новой силой.

– Назови его, Прелестница, чтобы он мог обрести форму, – попросила сияющая женщина, и ее улыбка ярче солнца озарила пещеру.

Рапсодия свободной рукой потянулась к Эши. Когда их пальцы переплелись, она прошептала голосом Дающей Имя:

– Добро пожаловать, Меридион, Дитя Времени.

Несколько мгновений в руках Элинсинос оставался лишь сияющий свет. Затем он стал обретать форму, появилась крошечная головка, поднятые вверх маленькие ручки, которыми ребенок принялся размахивать. Тихое воркование превратилось в громкий крик, и пещера наполнилась обычной музыкой детского плача.

Кринсель оставалась рядом с Рапсодией, помогая ей завершить роды. Голова Рапсодии бессильно опустилась на пол пещеры. Элинсинос подплыла к Эши, который потрясенно смотрел на происходящее, и осторожно вложила ребенка ему в руки.

Он смотрел на кричащего младенца, и радость трепетала в его зрачках с вертикальными разрезами – точно такие же глаза смотрели на него с крошечного личика. Эши улыбнулся своей прапрабабушке.

– Только теперь, как никогда раньше, я понимаю.

Элинсинос склонила голову набок, как часто делала, находясь в облике дракона.

– Что именно?

Эши вновь взглянул на сына, не в силах надолго отвести от него взгляд. Он наклонился и поцеловал Рапсодию в лоб, а потом неохотно выпрямился и посмотрел в глаза Элинсинос.

– Почему Меритин навсегда потерял свое сердце, увидев тебя, – просто ответил он. – Ты удивительно красива, прапрабабушка.

Сияющая женщина улыбнулась, а затем исчезла, а на ее месте возник бесплотный дракон.

– Благодарю тебя.

Она кокетливо наклонила голову, и в этот момент Кринсель жестом показала, что роды закончены.

И пока они стояли, наслаждаясь чудом, пещера Потерянного Моря наполнилась элегией потерянной звезды, повторяющей новое имя, песню начала жизни.

В единственном темном углу пещеры стоял одинокий Акмед и молча наблюдал.