Текст книги "Возвращение лорда Рэмси"
Автор книги: Элизабет Фэрчайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 22
– Мне кажется, скоро я возненавижу самый вид обоев! – воскликнула в сердцах Роза и захлопнула каталог, который только что листала. Жалоба ее прозвучала весьма громко, и обслуживавший их клерк, заморгав, как испуганный кролик, тут же поспешил укрыться в глубине магазина в кладовке.
Пруденс витала в облаках. Она витала в облаках уже неделю, думая о Чарльзе Рэмси и проигрывая в мозгу каждый момент, проведенный в его обществе, в попытке понять, как ему удалось обвести ее вокруг пальца. Думала она и о своем кузене. Эдит прислала ей ответ на ее письмо. «Возвращайся, – умоляла она, – дети очень тяжело переживают разлуку с тобой». Джейн с Джулией обращались к ней с той же мольбой в своих посланиях, написанных без единой помарки и прямо-таки каллиграфическим почерком. Но от Тимоти не было ни строчки. Спасибо, Господи, за Розу, в который раз подумала Пруденс.
Они с Розой прекрасно поладили. В первый же день, к полному удовлетворению обеих сторон, была достигнута договоренность относительно положения Пру, ее стола и ночлега, ее жалования и ее обязанностей. И витание в облаках в круг последних явно не входило. Спасибо, Господи, за обои. Если бы не они, ей, вероятно, пришлось бы возвратиться к Тимоти, поджав хвост.
Пруденс перевернула страницу каталога, который рассматривала.
– Что вы думаете об этом? – Она показала Розе один из образцов. Обои были прекрасны: розочки, а по краям зеленые шпалеры и стелющиеся зеленые побеги.
– Чудесно, и все же образцы, которые я заказала у лорда Рэмси, были намного лучше.
Опять Рэмси!
– Да, вы правы. Роза понизила голос: – Я собираюсь отменить этот заказ.
– Отменить? Почему?
– Целовать другую женщину! Он казался мне таким приятным молодым человеком. Глядя, как он держит вашу руку, как смотрит на вас, я думала, он совсем потерял из-за вас голову.
– Понимаю. – Пруденс с силой стиснула зубы, пытаясь унять дрожь в подбородке. – Но даже если это и так, ваш заказ не имеет никакого отношения к тому, что он целует других женщин. И потом, я не имею никакого права требовать от него любви, поскольку с его стороны не было никаких обещаний, о которых я могла бы ему напомнить. Сказать по правде, моя уверенность в том, что он меня любит, основывалась на одних только догадках и предложениях. Он держался со мной весьма сдержанно. Не раз, когда я готова была совершить глупость, он меня останавливал. И теперь я понимаю почему.
Роза по-матерински обняла Пруденс за плечи.
– Несчастная мы с вами парочка, как я погляжу. Ну так как, будем и дальше сидеть и страдать вместе, Пруденс? – В глазах Розы сверкал опасный огонек. – Или забудем о всех наших горестях – мужчинах, строителях, обоях – и попытаем счастья?
– Я не понимаю…
– Не упаковать ли нам, как вы когда-то предлагали, наши вещи и не оставить ли позади все наши проблемы?
Пруденс в изумлении уставилась на Розу.
– Вы действительно хотите отправиться…
– В путешествие, – закончила Роза, – о котором мечтала Эстер. Ну так как, отряхнем прах с наших ног и двинемся в путь?
– Все это так неожиданно!
– Только не для меня. После нашего с вами разговора в банях я почти ни о чем другом и не думала. Эта мысль прочно застряла у меня в голове, не давая покоя. Китай снится мне каждую ночь. Насколько серьезным было ваше предложение насчет совместного путешествия?
В первый раз с того дня, когда она увидела Чарльза целующим другую женщину, в смехе Пруденс прозвучала искренняя радость.
– Серьезным? Дорогая Роза, я была вполне серьезна, когда делала это предложение. Когда мы едем?
Его улыбка, подумал Чарльз, с каждым днем все более становится похожей на гримасу, наподобие странной красногубой ухмылки восточных драконов, что украшали китайские фонарики у него на складе. Дракон его счастья неожиданно отрастил крылья зла, и Чарльз не понимал, как такое могло произойти.
Неделя скачек и в высшей степени примерного поведения наградила его головной болью, неподвластной никакой восточной магии, и чувством, что он, как дракон, начнет изрыгать пламя при малейшей провокации с чьей-либо стороны. И однако он не мог винить скачки в своем настроении. Погода всю неделю стояла прекрасная. Он пожал множество рук, вложив при этом в большинство из них свою визитную карточку. Одна из лошадей, на которую поставил Руперт, пришла первой. И даже с Майлзом Флетчером, вопреки его опасениям, не возникло никаких проблем. Хорошая неделя по всем показателям, и однако он не чувствовал удовлетворения. Не мог он также, как ни старался, обрести и душевный покой. Так он и сидел один на козлах, пытаясь изобразить на лице радость, которой не чувствовал.
Тоска сжимала его сердце, вызывая в голове странные фантазии, когда он наблюдал за мчавшимися по дорожкам лошадьми. Его мысли, как лошади, неслись по кругу, ни к чему не приводя и вызывая в душе раздражение. Ему представилось на миг, как он вскакивает на одну из этих чистокровных и самых быстрых лошадей, каких только можно приобрести за деньги, и мчится на ней за Пруденс Стэнхоуп. Проблема заключалась в одном: он не мог позволить себе лошадей – ни быстрых, ни медленных. И самая большая ирония состояла в том, что он сидел на козлах кареты, принадлежащей человеку, который лишил его этих быстрых, как ветер, лошадей – лишил его возможности их купить и ринуться на них в погоню за Пруденс.
Его чувства были в полном смятении. Сначала он был словно оглушенный: нечувствителен к смеху и ярким краскам, шуму и веселью, неизбежным на скачках. Затем его охватила ярость. Еще неделю назад он полагал, что Пруденс Стэнхоуп ему ближе любой другой женщины, какую он когда-либо знал. И он был уверен, что она сознает глубину его чувств к ней и в какой-то мере отвечает на них. Им вдруг овладели сомнения. Правильно ли он понял ее слова, ее жесты? Чему должно было научить его столь краткое общение с ней? И как ему примирить все то, что между ними было, с ее неожиданным отъездом? Почему судьба распорядилась так, что она уехала, не сказав ему на прощание ни слова? Да, карма ли, кисмет, но это был суровый учитель. Такой же суровый, как некая гувернантка, которая поразила его в самое сердце. Тоска и чувство полной беспомощности терзали его, не давая покоя. Колодец, в котором он черпал обычно отдохновение, казалось, окончательно высох. К концу недели Чарльз понял, что с него довольно солнца, шума, лошадей и людских толп. Как и общества его семьи. Дракон внутри него жаждал простора. Ему требовалось хоть немного побыть одному. Он должен был попытаться вновь обрести душевный покой. Возможно, оставшись наедине со своими мыслями, он сумеет понять наконец, почему Пруденс Стэнхоуп предпочла отказаться от чувства, которое расцвело между ними, как цветок лотоса. Он прибегнул ко лжи, чтобы как-то оправдать свое бегство.
– Мне придется провести целый день у себя на складе, – объявил он. – Я жду потенциального покупателя – он приезжает из Лондона на скачки. А пока буду его ждать, я займусь упаковкой вещей, которые купила у меня миссис Торгуд.
– О нет! – простонала Грейс.
– Черт бы побрал этого твоего покупателя! – сказала Аврора. – Я надеялась, мы проведем спокойный день в читальне Доналдсона. Сегодня камерный оркестр исполняет там некоторые из произведений Вивальди.
– Тебе требуется побыть одному, я прав? – спросил его Руперт, когда они на мгновение остались одни.
– Да, – признал Чарльз. – Дракон возвращается в свою пещеру залечивать раны собственным огненным дыханием. Больше всего на свете мне хочется сейчас, чтобы меня оставили в покое – оставили одного, дав мне возможность забыть, что мое сердце разбито.
– Тебе тяжело находиться рядом с нами, потому что мы пары?
– Ты поразительно догадлив, Руперт. Это причиняет мне боль. Глядя на ваши счастливые лица, я думаю, что мог бы сейчас быть так же счастлив, как и вы. – В нем вспыхнул гнев. – Как она могла уехать в Джиллингем, Ру, удовлетворять потребности человека, у которого уже есть жена?!
Руперт покачал головой.
– Не знаю, Чаз. Мне бы хотелось, чтобы все было совсем по-другому. Жаль, что я ничем не могу тебе помочь.
Чарльз выдавил из себя улыбку.
– Мне просто нужно побыть немного одному.
Он не мог признаться даже Руперту, что в его душе нет больше ощущения покоя, удовлетворенности и порядка. Как нет и прежней твердой уверенности в том, что все в жизни человека происходит с определенной целью, чтобы он мог учиться и духовно расти. Какой урок мог он извлечь из того, что Пруденс Стэнхоуп его бросила? Разве что не доверять отныне своему сердцу и избегать любви. Что хорошего было в этой неожиданной разлуке?
– Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? – спросил вдруг Майлз Флетчер, вежливо воздвигнув препятствие на одинокой тропе, что вела к его душевному покою. – У меня нет особого желания слушать Вивальди, особенно если вместо этого я могу увидеть привезенные вами с Востока сокровища. – Не услышав ответа, Майлз добавил, что ему известна пара джентльменов, которых, несомненно, заинтересуют сокровища Чарльза.
На мгновение Чарльз онемел от изумления. К тому же голова его в этот момент была настолько занята мыслями о Пруденс, что он никак не мог сообразить, как бы ему повежливее отказать Майлзу в его просьбе.
И ему не понравилось, что Майлз считал необходимым предложить ему помощь – даже в поиске возможных покупателей.
– Вы не должны чувствовать, что чем-то мне обязаны из-за совершенной моим братом глупости. Я не допущу, чтобы его проигрыш встал между мной и Авророй.
Вежливо его выслушав, Майлз спокойно проговорил:
– Мне необходимо кое-что обсудить с вами.
Как ни хотелось Чарльзу отказать Майлзу, он не мог отвергнуть предлагаемую ему зятем оливковую ветвь. Нехотя он произнес:
– Ну что ж, добро пожаловать ко мне на склад.
– Отлично! – воскликнул Майлз.
И группа разделилась. Не одна пара глаз округлилась от изумления при виде Чарльза в компании Майлза Флетчера. Руперт даже пошел на то, что попытался отговорить Майлза, но Чарльз взмахом руки тут же остановил поток его слов.
– Сегодня я представляю собой не слишком-то веселую компанию для кого бы то ни было, – предупредил зятя Чарльз, открывая ключом дверь, ведущую в узкое помещение, где хранились его сокровища.
– Вы не должны чувствовать, что обязаны меня как-то развлекать, – сказал, как всегда мягко, Майлз. – Мы теперь одна семья, нравится нам это или нет. Я рад, что вы пригласили меня сюда, хотя у вас были все основания отказать мне в моей просьбе.
– Да уж, вы совсем не тот человек, за которого, как я ожидал, моя сестра выйдет замуж.
Майлз весело рассмеялся.
– Я совсем не тот человек, за которого сама Аврора собиралась замуж.
– До меня доходили слухи, что она избрала своей жертвой лорда Уолша.
Майлз кивнул.
– Да. Но так как он не относится к мужчинам, которые могли бы составить ее счастье, я постарался перейти ему дорогу.
У Чарльза мелькнула мысль, а не следовало ли и ему в свое время проявить большую настойчивость, открыто встав на дороге у Тимоти Маргрейва?
– Почему бы вам не поехать за ней? – спросил Майлз, словно прочел его мысли.
– Что?
– Я говорю об этой женщине, Стэнхоуп. Почему вы не отправились за ней в Джиллингем? – спокойно повторил свой вопрос Майлз, явно не находя в нем ничего странного, и двинулся вперед по проходу, заглядывая в ящики.
Вопрос Майлза застал Чарльза врасплох. Одно дело – позволить Майлзу произвести осмотр своих сокровищ, и совсем другое – открыть ему свои самые сокровенные мысли и чувства. Они с Майлзом были не настолько близки, чтобы он мог позволить себе обнажить перед ним душу.
– Выходит, вы увели Аврору у лорда Уолша из-под носа? Как? Бегая за ней?
Майлз расхохотался. Смех у него был приятный и сразу же располагал к нему. Но, поскольку Чарльз не собирался проникаться к Майлзу симпатией, его смех только вызвал у него раздражение. Флетчеру, подумал он, и так досталось слишком много. Пусть не надеется, что ему удастся с легкостью завоевать уважение и дружбу Чарльза Рэмси.
Майлз поднес к свету резную статуэтку из слоновой кости – прекрасное изображение слона с поднятым хоботом.
– Вы верите в судьбу, милорд? – спросил он вдруг, продолжая разглядывать статуэтку.
Эти слова, которые он меньше всего ожидал услышать от Майлза, мгновенно приковали внимание Чарльза к зятю.
– В судьбу? – повторил он в полной растерянности, как дурак.
Майлз осторожно опустил слоника назад в его гнездышко из оберточной бумаги.
– Да, в судьбу. Причина, по которой я вас об этом спрашиваю, заключается в том, что я уверен: нам с вами было предначертано судьбой встретиться здесь сегодня.
Чарльзу совсем не хотелось признавать, что они с Майлзом придерживаются одной точки зрения в отношении такого величайшего понятия, как судьба. Поэтому вместо того, чтобы откровенно ответить на вопрос зятя, он с сарказмом произнес:
– А мне казалось, нас свела вместе колода карт. – Не желая показывать, что его интересует затронутая Майлзом тема, он вновь занялся упаковкой вещей, которые должен был отправить Розе Торгуд.
Майлз продолжал заглядывать в коробки и ящики, стоявшие по обе стороны узкого прохода. Однако он явно не собирался бросать начатый им разговор.
– А я готов поспорить, что судьба все же приложила к этому свою руку, – внезапно сказал он. – Колода карт, что свела вместе Рэмси и Флетчеров, определила наши судьбы не только в одном аспекте.
– Не понимаю. – Чарльз прекратил работу, не желая пропустить ни слова.
Майлз тоже перестал ходить по проходу и заглядывать в коробки и ящики.
– В тот самый вечер, когда Джек проиграл все ваше состояние в карты моему дяде Лестеру, старик сказал мне то, что оказалось его последним желанием.
– И что же это было?
– Он хотел, чтобы я позаботился об Авроре, проследил за тем, чтобы она ни в коей мере не пострадала из-за проигрыша Джека. Дядя знал, что я собираюсь в Холкэм-холл на стрижку овец и, следовательно, увижусь с вашей сестрой Авророй, к которой он питал откровенную слабость. Он боялся – вполне оправданно, – что проигрыш Джека поставит ее в незавидное положение.
– Что из этого известно Авроре? Майлз покачал головой.
– Я так никогда и не рассказывал ей всей истории.
– Выходит, вы женились на ней из жалости?
Майлз рассмеялся.
– Совсем наоборот. Моим намерением было удовлетворить желание ее сердца.
– Уолш? – Майлз кивнул.
– Уолш. Я не собирался влюбляться. Так что выигрыш дяди Лестера оказался и благом, и проклятием.
– Вижу.
Его сарказм не остался не замеченным Майлзом. Быстро пройдя между ящиками и коробками, он остановился рядом с Чарльзом.
– Вы не поняли. Я предложил выигрыш Авроре. Однако она не пожелала его принять. Теперь я предлагаю эти деньги вам.
– Что?! – воскликнул в изумлении Чарльз, – Почему?
– Я не хочу, чтобы что-то стояло между Авророй и ее счастьем. И если мы с вами не станем друзьями, она никогда не будет полностью счастлива.
Чарльз на мгновение словно окаменел. Было что-то невероятно оскорбительное в том, что тебе вот так, походя, предлагали деньги, некогда принадлежавшие тебе самому.
Прилагая намного большие, чем требовалось, усилия, он закрыл коробку, которую упаковывал, поднял ее и зашагал по проходу прочь от Майлза, бросив через плечо:
– Я не могу принять то, что мне больше не принадлежит. Милостыня мне не нужна, благодарю покорно.
Майлз не сделал никакой попытки последовать за ним. Лицо его сохраняло учтивое, вежливое выражение.
– Я рад, что вы так ответили. Не думаю, что я мог бы стать партнером человека, у которого нет принципов.
– Партнером? – воскликнул Чарльз. – Вижу, вы позволили Грейс заморочить вам голову своими бредовыми идеями.
– Грейс? – На лице Майлза появилось недоуменное выражение. – Нет! Все эти последние дни я слушал только вас. У нас с вами много общего. И мне кажется, будет только логично вложить в наше совместное предприятие деньги, которые мне не хотелось бы брать, а вам не хотелось бы терять.
– Совместное предприятие?!
Говоря, как всегда, мягко, не повышая голоса, Майлз начал рассказывать Чарльзу о продуманном им до мельчайших деталей грандиозном плане, который предусматривал организацию широкой сети складов и магазинов как в Брайтоне, так и в Лондоне.
– Необходим будет постоянный приток товаров, и в этом нам неоценимую помощь окажут установленные вами на Востоке связи. Нам обоим придется много путешествовать.
Прежде чем Чарльз успел что-либо ответить, входная дверь распахнулась, и перед ними появилась Грейс. Дыхание со свистом вырывалось у нее изо рта, шляпка съехала набок, а глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит.
– Господи, Чарльз! Ты не поверишь! Она отправляется в Китай!
– Кто отправляется в Китай? – как всегда, мягко спросил Майлз.
Но Чарльз уже понял.
– Пруденс?!
Грейс, глаза которой сияли, быстро закивала.
– Она, оказывается, и не думала уезжать в Джиллингем, как мы все решили. Я только что встретила ее с Розой Торгуд в читальне Доналдсона. Они зарезервировали билеты на клипер, который отплывает завтра из Лондона!
– Я этого не допущу! – поклялся Чарльз.
– Итак, вы, как я понимаю, уже отправляетесь в деловую поездку, партнер? – спросил Майлз.
– Партнер? – Грейс перевела непонимающий взгляд с Чарльза на Майлза и обратно, Чарльз пристально смотрел на зятя, прикидывая в уме преимущества его щедрого предложения. Пока он раздумывал, Майлз предложил ему еще кое-что. Свою руку.
Чарльз ответил зятю твердым рукопожатием.
– Партнеры.
ГЛАВА 23
Пруденс стояла в одиночестве на палубе, которая слегка раскачивалась у нее под ногами. Отовсюду неслись непривычные звуки: хлопанье парусов, поскрипывание натянувшихся канатов и дерева, непонятные крики и свистки людей, которые работали, чтобы она могла отправиться в свое путешествие по морям из лондонского порта.
Ее жизнь должна была вот-вот коренным образом измениться, и при мысли об этом она почувствовала в душе трепет. Это был конец. Конец ее незнания того, что лежало за пределами английских берегов, конец ее житейской неискушенности, конец ее зависимости от семьи. Одна за другой лопались нити, привязывающие ее к прошлому. Она, вдруг осознала Пруденс, была свободна, как чайки, кружащие над бурным морем у них в кильватере, и могла лететь куда угодно. Она, однако, была не готова к одиночеству, которое всегда связано со стремлением к независимости. Для нее начиналось приключение, о каком она мечтала всю свою жизнь. Ей следовало бы быть вне себя от радости. Она должна была бы испытывать удовлетворение, поскольку добилась того, к чему всегда стремилась. Но на душе у нес было тоскливо. Чего-то не хватало для того, чтобы она могла почувствовать себя по-настоящему счастливой. Чего-то очень важного. Чего-то, что, как ей казалось когда-то, она нашла в обществе Чарльза Рэмси. Она видела это в его глазах, чувствовала обещание этого в его поцелуе.
Почти с болезненной напряженностью она вглядывалась в толпу провожающих на пристани. Но там не было никого, кто мог бы помахать ей платком на прощание и пожелать счастливого плавания.
Чарльз Рэмси не приехал ее проводить. Не стоило даже надеяться на то, что он может последовать за ней в Лондон. Его отсутствие причиняло боль. Слишком поздно она узнала правду. Слишком поздно поняла, что ей следовало бы доверять ему. Слишком поздно, и вот теперь она оставляла позади не только Англию, не только свой пост гувернантки, не только свои проблемы с Тимоти. Она оставляла и свою новую мечту, мечту, которая зародилась в объятиях Чарльза Рэмси.
Соленый фонтан брызг ударил в нос парусника, и на смену запахам пеньки, рыбы и смолы пришел свежий запах океана. Чайки с криками ныряли в бурлящую воду у них за кормой. Их отчаянные, жадные крики находили отзвук у нее в душе. Она тоже в какой-то мере ощущала в себе отчаяние, но и жадность тоже, достаточную для того, чтобы находить удовлетворение в том, что выпало на ее долю.
Душа ее разрывалась при виде тающей на горизонте Англии, где оставалось все, что она когда-либо знала или любила.
Почувствовав холод, Пруденс обхватила себя руками за плечи. Она собиралась наслаждаться этим плаванием, получать удовольствие от каждой минуты, проведенной ею на борту парусника. И начинать это путешествие с сожалений было непростительной глупостью.
Вот и конец, снова подумала она. В последнее время жизнь ее состояла, казалось, из одних расставаний. Только вчера она распрощалась с Грейс Рэмси. Ей будет не хватать ее. Похоже, их дружбе было суждено погибнуть в зародыше.
– Вы отправляетесь в Китай? – воскликнула Грейс, широко раскрыв глаза, когда они вдруг случайно столкнулись при выходе из читальни Доналдсона после концерта Вивальди, на который Роза уговорила ее пойти. – Когда ваш парусник отплывает? Но, Пру, мы решили, что вы уехали в Джиллингем. Неужели я нашла вас только для того, чтобы потерять снова? Чарльз… Чарльз расстроился даже больше меня. Ваше внезапное исчезновение очень сильно на него подействовало.
Пруденс с трудом сдерживалась, слушая эту, как она полагала, приукрашенную правду. Чарльз, она не сомневалась, нашел утешение в объятиях своей красотки, даже если его и в самом деле огорчило, как пыталась ее в том уверить Грейс, ее исчезновение.
– Неужели вы не порадуетесь за меня, Грейс? – наконец, не выдержав, спросила она тогда с непривычной горячностью, поскольку было уязвлено ее самолюбие. – Путешествие, в которое я отправляюсь в качестве компаньонки Розы Торгуд, мечта всей моей жизни. Я уверена, ничто на свете не может дать мне большего счастья, чем возможность совершить подобное путешествие.
Грейс, растерявшись, ухватилась за одно слово из всей тирады, словно оно несказанно удивило ее.
– Ничто? – воскликнула она с изумлением. – Вы уверены? Даже не…
Ее прервало появление Руперта, который в этот момент подошел к ним, с трудом пробравшись сквозь толпу. За ним шли какой-то одетый с иголочки джентльмен и молодая женщина, которую Чарльзу Рэмси так нравилось целовать.
– Мисс Стэнхоуп! – воскликнул Руперт. – Это действительно вы? Мы полагали, вы уехали в Джиллингем.
Внутри у Пруденс все похолодело, когда троица приблизилась. Неудивительно, что Чарльз Рэмси увлекся этой красавицей. Молодая женщина и впрямь была поразительно красива. Волосы ее были яркими, как мех лисицы, а глаза серо-зелеными, почти такого же цвета, как у Чарльза. Молодая леди была…
– Аврора Рэмси, – представилась красавица, вежливо протянув руку. – Я так рада, что мы с вами наконец-то встретились. Мой брат едва с ума не сошел, когда ему сказали, что вы уехали…
Аврора Рэмси! О Господи! Сестра Чарльза! Все это время она ревновала Чарльза к его собственной сестре!
Правда оказалась столь же невыносимой, сколь и прежние ее фантазии. Неужели он действительно был к ней неравнодушен и она вполне могла ему доверять? Неужели она подавила в зародыше возникшее между ними чувство, не дав ему шанс расцвести? Завтра ей предстояло покинуть Англию, и она, скорее всего, никогда больше не увидит Чарльза и так и не получит ответ на свои вопросы…
В последнее время многое в ее жизни подошло к концу. Она восприняла это с чувством неизбежности. Она знала, что так и должно было случиться, и была готова. К чему она была совсем не готова, так это к глупому, нелепому концу своих отношений с Чарльзом Рэмси. Это была настоящая трагедия. Почему она не поверила его словам, тому, как он смотрел на нее, его поцелуям?
Пруденс прижала ладонь к губам. Его поцелуи были так убедительны!
По щеке у нее скатилась слеза, еще одна соленая капля в этом океане соленой воды, что окружал ее сейчас со всех сторон. Не возникли ли океаны, спросила она себя, из слез миллионов и миллионов мужчин и женщин, которые нашли свою любовь, а затем ее потеряли? Сколько же слез было пролито теми, кто выпустил из рук свою любовь, побоявшись в нее поверить?
Пруденс решительно стерла слезу с подбородка. Она не станет добавлять эту свою горькую каплю к волнам, несущим ее навстречу приключению, о котором она мечтала задолго до того, как узнала, что на свете существует Чарльз Рэмси. Она не станет предаваться грусти. Путешествие, в которое она отправилась, охватит целые континенты. Маршрут был разработан ею от начала до конца в мельчайших деталях. Она сама удивилась тому, что сумела справиться со столь сложной задачей, и справиться прекрасно. Правду говорят, ты не знаешь, на что способен, пока не испытаешь себя в деле.
Несмотря на боль в сердце, вызванную чувством одиночества, у нее были все основания быть довольной своей судьбой. Она отправилась в путешествие, о котором мечтала всю жизнь. У нее была прекрасная должность. И она оказалась невосприимчивой к морской болезни, чем Роза, милая Роза, не могла, к сожалению, похвастаться.
– Не пройдет и нескольких дней, как она полностью поправится, – уверил ее капитан, когда она поделилась с ним своей тревогой по поводу состояния подруги.
Розу подобные уверения ничуть не утешили.
– Надеюсь, – простонала она жалобно, сидя в своей каюте с тазиком между колен, – он знает, что говорит.
Столь смущена была миссис Торгуд своим состоянием, что не позволила Пруденс остаться в каюте и ухаживать за ней.
– Ступайте, – приказала она. – Наслаждайтесь свежим воздухом и солнцем. Я не желаю, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.
Пруденс повиновалась, но прежде попросила стюарда принести Розе еще тазики, кувшин с водой и полотенца…
Кто-то подошел и остановился у нее за спиной. Англия окончательно растаяла в туманной дымке на горизонте, превратившись в воспоминание. По щеке у Пруденс скатилась еще одна упрямая слеза. Она не стала оборачиваться, не желая, чтобы стоявший позади нее джентльмен видел ее залитое слезами лицо.
– Я пришел потребовать свои двадцать четыре часа, – проговорил тихо джентльмен знакомым голосом, голосом заклинателя змей, голосом ее любимого, голосом Чарльза Рэмси.
– Вы! – воскликнула Пруденс, резко обернувшись.
– О, так вы меня еще помните? Я уже начал бояться, что вы забыли о всех своих благородных обещаниях и решили не возвращать мне свой долг.
– Нет, – ответила Пру дрожащим голосом. Ей все еще не верилось, что он стоит перед ней, такой же спокойный, как всегда, будто в его внезапном появлении здесь не было ничего необычного. – И как вы собираетесь потратить часы, которые я вам должна, сэр?
– Разумеется, убеждая тебя никогда больше от меня не убегать, дорогая. – Он раскрыл ей свои объятия.
Пруденс же прильнула к его груди, словно это было самой естественной вещью на свете. Щека ее коснулась ткани его сюртука, и ее охватило то же самое чувство начала приключения, какое она испытала, когда их клипер вышел из устья Темзы в открытое море. Руки Чарльза обняли ее, и весь мир вокруг нее мгновенно изменился, засияв небывало яркими красками. Пруденс переполнял восторг, но в то же время в самом потаенном уголке ее души расцветало, как цветок, чувство умиротворения. Прижимаясь к груди Чарльза, слушая стук его сердца, она наконец-то в полной мере осознала, каким должно быть состояние истинного покоя.
Чарльз поцеловал ее. В нос, подбородок, глаза, губы. Не было, казалось, места на ее лице, которого бы не коснулись в приветствии его губы.
– Почему ты не пришла ко мне? – В его голосе она услышала напряженность, когда, перестав на мгновение целовать ее, он задал этот вопрос. – Ты обещала непременно ко мне обратиться, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы.
– Я приходила.
– И что же? Ты нашла меня или оставила мне записку?
– Нет. Ты был занят.
– Занят? И чем это, интересно, я был занят?
– Вы были заняты, сэр, тем же, чем и сейчас. Вы приветствовали молодую леди и целовали ее с такой же страстью, с какой целуете сейчас меня. Я подумала, что вы ее любите, что она и есть то препятствие, о котором вы говорили на пляже, когда отказались меня поцеловать. Я не знала тогда, что она ваша сестра.
– Аврора!
– Да. Надо признать, я очень страдала из-за вашей сестры.
– Страдала?
– Да. Мое сердце едва не разбилось при мысли, что вы любите другую, и все, что вы делали или говорили прежде, чтобы заставить меня поверить в искренность ваших чувств, было всего лишь шуткой, даже еще более изощренной, чем та, которую вы сыграли со мной при нашей первой встрече.
– Никаких шуток. Я боялся.
– Боялся? Чего?
– Я боялся прикоснуться к тебе. Боялся тебя поцеловать. Я знал, что никогда не отпущу тебя от себя, если наши губы встретятся.
– Боялся прикоснуться ко мне? – повторила она изумленно, прижимаясь к нему всем телом. – Почему?
Наклонившись, он прошептал ей в волосы:
– Я не мог тебе ничего предложить. У меня не было никаких перспектив. Я боялся, что сумею убедить тебя согласиться на будущее, которое в тот момент не сулило ни радости, ни надежд. – Он убрал руку с ее плеча и слегка приподнял ей пальцем подбородок, дабы с большей легкостью поцеловать ее в губы. Он запечатлел на них нежный поцелуй и поднял голову, чтобы увидеть выражение ее лица, словно хотел удостовериться, что она не возражает против его поцелуев.
Не открывая глаз, Пруденс замерла, полуоткрыв рот, в ожидании нового поцелуя. Поцелуя, однако, не последовало, и она открыла глаза.
Чарльз улыбнулся ей.
– Выходит, ты совсем даже не против?
В смущении Пруденс опустила голову. Ресницы у нее слегка дрогнули, когда он ласково провел пальцем но ее подбородку. Встав на цыпочки, она поцеловала его так же нежно, как до этого он целовал ее.
– Я мечтала о том, как ты вновь прикоснешься ко мне, с первой нашей встречи в банях Махомеда.
– Нам было предначертано судьбой быть вместе, дорогая.
– Предначертано судьбой?
– Да. То же самое сказал и Майлз, говоря о наших с ним отношениях. Господи, я мог потерять тебя навсегда! – При этой мысли Чарльз еще крепче прижал ее к своей груди. – Ну так как, отправишься ли ты со мной в путешествие, которое продлится всю нашу жизнь? Выйдешь ли ты за меня замуж?
– Да, – прошептала Пруденс, но не успели эти слова соскользнуть у нее с языка, как она застыла, выдохнув. – Нет, я не могу.
Чарльз, наклонившийся было, чтобы ее поцеловать, поднял голову, вне себя от изумления.
– Не можешь или не хочешь?
– Не могу. Я пообещала миссис Торгуд, что буду сопровождать ее в этой поездке. Она была так добра ко мне, поддержав в самую трудную для меня минуту, что я просто не могу оставить ее сейчас.
– Я этого и не хочу, Пру. Есть еще какие-нибудь преграды на пути к нашему счастью? Терзают ли тебя еще какие-то сомнения?
– У нас нет денег, Чарльз. Не будет ли жена слишком большим бременем для твоего и без того тощего кошелька?
Чарльз рассмеялся.
– Деньги не должны стоять на пути истинной любви. Пру. Я был глупцом, позволив этому встать между нами. Но ты можешь не беспокоиться о деньгах. Этого препятствия более не существует. Я теперь компаньон Майлза Флетчера, моего зятя, в торговом предприятии, и мы с ним намерены стать в недалеком будущем богатыми людьми.
