Текст книги "Захват замка (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Дир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Элизабет Дир
Захват замка

Моргану, он же Морги. Я так рада, что ты написал мне в Instagram, и я взволнована, тем что теперь могу называть тебя своим другом. Твоя забота о моих словах помогла сделать эту историю особенной.

ПРОЛОГ

НОЙ – 12 ЛЕТ

– Н

ооой!

Я побежал быстрее. Крики Джоли были отчаянными, и я должен был найти ее.

Кто-то причинял ей боль.

– Джоджо! – Я в панике позвал ее.

– Ной, помоги мне!

Где она была? Все эти залы выглядели одинаково.

Офисы, конференц-залы, комнаты отдыха с большими холодильниками и маленькими столиками.

– Ной!

Из открытой двери в конце коридора лился свет. Я бросился к ней, каким-то образом зная, что это нужное место.

– Джоджо!

Я споткнулся обо что-то и упал в комнату. Беннетт и Зак уже были здесь, стояли у стены и смотрели в середину комнаты с отсутствующим выражением на лицах.

Джоли лежала на полу. Из ее головы текла кровь, и она плакала.

– Боже мой! Беннетт! Зак! Мы должны что-то сделать! – Закричал я, подбегая к ней.

Они не ответили. Я посмотрел на них, совершенно сбитый с толку, почему они не помогают ей, а затем снова уставился в пол.

Она ушла.

– Нет!

Я проснулся, мой крик больно отдавался в моем охрипшем горле.

– Эй, – прошептал Беннетт рядом со мной. – Ной. Это был просто сон. – Он схватил меня за руку, лежа рядом со мной в наших спальных мешках на полу моей комнаты.

– Хотя это был не сон, – сказал я, и громкий всхлип вырвался из моего горла. – Это был не сон. Она действительно мертва!

Беннетт ничего не сказал. Он просто держал меня за руку, пока я продолжал плакать, выплескивая все слезы, на которые не был способен прошлой ночью, когда наши родители убили нашу лучшую подругу и ее родителей прямо у нас на глазах.

По причинам, о которых мы понятия не имели. Чтобы проверить нас.

– Где… где Зак? – Спросил я, икнув. Спальный мешок с другой стороны от меня был пуст.

– Тут, – тихо сказал Зак.

Я посмотрел на подоконник в моей спальне, где Зак сидел, примостившись на подушке, прислонившись к запотевшему стеклу.

Его глаза были усталыми – с красными ободками и налитыми кровью в слабом свете городских огней, проникавшем через окно. Его черные волосы были растрепаны.

В руке он сжимал большой кухонный нож, его взгляд был прикован к двери, как будто он высматривал захватчиков.

Я понял, что он не спал.

Беннетт сел в своем спальном мешке, притягивая меня к себе.

– Я... – начал он, тяжело сглотнув. По его щеке скатилась слеза, и я знал, что он изо всех сил старается сдержаться ради нас. – Я не знаю, почему наши родители так поступили. Отец Джоли, должно быть, сделал что-то действительно плохое, чтобы заслужить такое... наказание.

– И все же она ничего не сделала! – Воскликнул я. – Почему они так с ней поступили?

– Отец сказал, что таковы правила, – печально ответил Беннетт. – Правила Четырех семей, когда одна Семья предает другую.

– К черту правила, – пробормотал Зак из окна. – Правила отстой. Наши родители – психи.

Я кивнул. Я никогда не думал, что мой отец сумасшедший. Или злой. На самом деле я видел его не так уж часто, но всякий раз, когда я это делал, он всегда улыбался мне и пытался сказать что-нибудь приятное.

Папа Беннетта и мама Зака были страшными людьми.

Но мой отец согласился с этим ужасным убийством. В конце концов, оказалось, что он такой же, как они.

– Как ты думаешь, что теперь заставят нас делать наши родители? – Спросил я. – Они сделали вид, что это было своего рода посвящение.

– Я не знаю, – ответил Беннетт. – Но я готов поспорить, что наши Семьи не достигли бы того, что есть, – не стали бы такими могущественными, какими они являются в этом Сити, – не совершив некоторых плохих поступков.

– Я могу быть плохим, – задумчиво произнес Зак, глядя на нож, который все еще держал в руке. – Если это то, что они заставят нас сделать.

Я верил ему, но не хотел этого для Зака.

Для любого из нас.

Потому что я бы тоже научился быть плохим, если бы это означало защиту Беннетта или Зака. Если бы я знал, что нам нужно защитить Джоли, я бы украл пистолет и ограбил десять банков только для того, чтобы у нас были деньги, чтобы убежать далеко-далеко и никогда не оглядываться назад.

У меня заныло в груди от этой мысли, и мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не сломаться снова.

– С этого момента, – сказал Беннетт после долгой паузы. – Мы не доверяем никому за пределами этой комнаты. Мы всегда прикрываем друг друга. Мы делаем ровно столько, чтобы наши родители были счастливы, пока не получим доступ к нашим трастовым фондам после окончания Холиуэлла. А потом мы решим, чем хотим заниматься после этого.

– Согласен, – ответил Зак. – Если наши родители способны на это, никто не знает, что еще они могли бы сделать. Это должны быть только мы. Больше никто.

– Верно, – вмешался я. – Я думал, мой папа был добрым. Но это невозможно – он лгал мне всю мою жизнь! С этого момента здесь только мы.

– И мы позаботимся о том, чтобы ничего подобного больше никогда не повторилось. Мы потеряли Джоджо, но мы не потеряем друг друга, – сказал Беннетт, его решимость прорывалась сквозь грусть в голосе.

Я наконец перестал плакать. Это было важно – мы должны были понять, как двигаться дальше и защищать друг друга.

Мы снова замолчали, погрузившись в свои мысли, пока Зак, наконец, не нарушил тишину.

– Я скучаю по ней, – прохрипел он.

– Я тоже, – тихо сказал я.

– Она всегда будет частью нас, – добавил Беннетт, слегка шмыгнув носом, прежде чем вытереть глаза рукавом. – В наших сердцах и наших воспоминаниях. Неважно, что сделал ее отец. Она была хорошей, и мы будем помнить ее такой.

Я бы держался за это. Годы спустя я даже иногда думал, что это было к лучшему, что она избежала втягивания в подноготную Семей. Она была слишком хорошей, слишком счастливой, слишком невинной для всего этого – и в наших воспоминаниях она могла остаться такой навсегда.

Но, как оказалось, этот Сити проглотил Джоли и выплюнул ее точно так же, как и нас троих, и она несла на себе шрамы Семей так же, как и мы.

Это была наша судьба.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

НОЙ – СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ

– Я

просто хочу еще раз сказать, как благодарны Семьи за то, что мисс Найт нашли живой спустя столько времени. Однако нас всех печалит, что она решила устроить такую странную вендетту Семьям, которые намерены лишь приветствовать ее возвращение с распростертыми объятиями.

Симпатичная блондинка-робот, нынешняя фаворитка фирмы по связям с общественностью, которую Семьи держали на контракте, ослепительно улыбнулась в камеру, прежде чем изобразить сочувствие на лице.

– Мы начали расследование авиакатастрофы, в результате которой трагически погибли Джеффри и Керстин Найт, и мы будем сотрудничать с багамскими властями, чтобы определить, каким образом мисс Найт была ошибочно объявлена погибшей. Семьи также тщательно изучили предполагаемые ‘доказательства’, которые мисс Найт предоставила средствам массовой информации относительно своих утверждений о смерти ее родителей, и определили, что каждый предмет является чрезвычайно хорошо продуманной мистификацией.

Я поерзал на стуле, не утруждая себя просмотром пресс-конференции, которая транслировалась по телевизору с плоским экраном, висевшему на стене кабинета Джеймса Спенсера, вместо этого делая вид, что поглощен своим телефоном. Я чувствовал, как Зак ерзает рядом со мной.

– Мы попросили мисс Найт пройти психологическое обследование, поскольку Семьи подозревают, что она могла получить травму головы или другие продолжительные повреждения в авиакатастрофе, которые заставляют ее выдумывать такую нелепую ложь о Семьях. До сих пор она отказывалась, но будьте уверены, мы продолжим настаивать. Единственное желание Семей чтобы она получала наилучший из доступных уходов, чтобы она могла снова стать счастливой, здоровой Наследницей, какой мы все когда-то ее знали.

Джеймс выключил телевизор и швырнул пульт дистанционного управления на крышку стола. Он обвел комнату яростным взглядом, скользнув мимо того места, где Андреа чопорно сидела на диване рядом со своим телохранителем, и туда, где Зак, Беннетт и я сидели в креслах напротив его стола. Как и ожидалось, сегодня утром нас первым делом вызвали на ковер.

– Я не могу поверить, что вы трое целый семестр смотрели в лицо этой девушке и каким-то образом не поняли, кто она такая, – кипел он. – Ваши головы все это время были полностью засунуты в задницы? Это чертова катастрофа!

– Честно говоря, отец, – сказал Беннетт, изображая спокойствие, поскольку он давным-давно превратился в непроницаемый щит, когда дело касалось гнева его отца. – Она выдавала себя за студентку-стипендиатку. У нас редко были причины общаться с ней или даже замечать ее вообще.

Какая это была ложь, но никто из наших родителей не заподозрил бы этого. Они ожидали бы, что мы будем держаться особняком, уделяя свое время и внимание только тем ученикам, которые этого заслуживают. Для них это имело бы еще меньше смысла, чем для нас в то время, как мы – все, блядь, трое – были так заинтересованы Джоанной Миллер, наглой, раздражающей, но также дико соблазнительной студенткой-стипендиаткой из бедного Сайтсайда.

Что ж, теперь все обрело смысл, не так ли?

– К сожалению, мы не можем заявить, что она самозванка, – вмешался мой отец из своего видео, которое в данный момент транслировалось по второму телевизору с плоским экраном в кабинете Джеймса. Конечно, даже это не было настолько важным, чтобы он вернулся в Сити. – Ее ДНК исследовали в пяти разных независимых лабораториях, прежде чем она заявила об этом. Ни одна из лабораторий не входит в нашу сеть, поэтому мы не можем изменить результаты. СМИ знают, что ДНК Джеффа есть в материалах того фальшивого иска об установлении отцовства двадцатипятилетней давности, так что ее примут за настоящую.

Я посмотрел в его сторону, зная, что он сможет видеть всю комнату, включая меня. Я надеялся, что он увидит разочарование на моем лице из-за того, что он снова избегает своих проблем вместо того, чтобы встретиться с ними лицом к лицу.

– Это позор, – холодно ответила Андреа, скрестив ноги под обтягивающей красной юбкой и поджав губы, накрашенные красным в тон. – Если бы мы только знали, что она ползает по Академии, как маленький таракан, мы могли бы решить эту проблему. Никто бы не пропустил паршивую уличную крысу из гетто.

Зак, который был одет в парадный костюм с галстуком для наших родителей, еще больше ссутулился в своем кресле. Он скрестил руки на груди и бросил на мать вызывающий взгляд. Без сомнения, эта задача легла бы на нас – просто еще одно испытание – но все они обманывали себя, если думали, что Зак, Беннетт или я когда-либо тронули хоть волос на голове Джоли.

Не после того, через что мы прошли в первый раз.

Не то чтобы она поверила бы, что мы ничего не имеем против нее. Джоли совершенно очевидно решила не доверять нам – своим самым близким друзьям в течение первых одиннадцати лет ее жизни – защищать ее. Вместо этого она предпочла солгать нам, и теперь мы ходили по острею, как и наши родители, пытаясь понять, что делать со всем этим гребаным бардаком.

Для меня это была горькая пилюля, которую пришлось проглотить.

– Да ладно тебе, малыш, – проворковала Андреа Заку, как всегда забавляясь его поведением. – Она больше не твоя подруга детства. Она маленькая грубая шлюшка, от которой теперь разит Саутсайдом.

Беннетт вмешался прежде, чем Зак успел открыть рот. – Значит, приказа об убийстве в отношении нее не будет? – Его пресыщенный тон был произведением искусства.

– К сожалению, нет, – выплюнул Джеймс. – Пока нет. Похоже, что как только она закончила прятаться, красть у нас, она поняла, что нам будет гораздо труднее убить ее, если она объявится. Как сказала Андреа, никто бы не хватился какой-нибудь случайной сучки из трущоб, но если она сейчас исчезнет, Семьи будут выглядеть виноватыми.

Мы были виновны. И до сих пор казалось, что жители Сити разделились относительно того, кому они верят.

– Джеймс, мы справимся с этим точно так же, как мы справляемся со всем, – сказал мой отец, даже не глядя больше в камеру, хотя он явно что-то делал на своем компьютере. Его седеющие светлые волосы были искусно зачесаны за уши, и он был чертовски загорелым для середины декабря. Мне было интересно, какой из его пляжных отелей он посещал и какая из его любовниц была с ним. – У нас есть все. У нее нет ничего. Это ее слово против нашего.

– Я уже проиграл одну крупную сделку с иностранным инвестором! – Рявкнул Джеймс, стукнув кулаком по столу. – Они не хотели бороться даже с потенциально плохим пиаром, связываясь со Спенсерами, поэтому они ушли в последний чертов момени. Так больше не может продолжаться.

– У нее на самом деле нет ничего, – добавила Андреа. – Мы знаем, что в ту минуту, когда она вышла из той катастрофы на вечеринке прошлой ночью, она инициировала процесс возвращения ей своего наследства от Фонда Найта.

Джеймс посмотрел на меня. – И что из этого следует?

Я прочистил горло. Я был осведомлен по этому конкретному вопросу, потому что входил в правление фонда. – Все личные активы мистера и миссис Найт на момент их смерти, а также трастовый фонд Джоли были использованы для финансирования фонда в соответствии с их завещаниями. Вся сумма досталась бы Джоли как их выжившей Наследнице. Фонду также принадлежит пентхаус Найт, который, как вы знаете, в настоящее время сдан в аренду Андерсу.

Теперь Джоли была миллиардершей. Но у нее были только деньги – Спенсеры, Харгрейвзы и Ферреро набросились, как стервятники, на империю "Knight" еще до того, как остыли тела ее родителей, и теперь мы владели всеми акциями Джеффри Найта в различных коммерческих предприятиях, которые составляли очень прибыльный портфель «Knight».

Джеймс задумался – его гнев, наконец, прошел, – откинулся на спинку стула и сцепил пальцы домиком. – Несмотря на это, Питер высказал отличную мысль. Мы и есть Семьи, черт возьми. Она сирота – теперь богатая, – но это не меняет того факта, что годы своего становления она провела, посещая дерьмовые школы на Саутсайде и воспитываясь посторонними. Она Наследница только номинально, и она не является Наследницей ничего. Империя «Knight» наша и будет оставаться нашей. За спиной у нее нет ничего, кроме денег, приемного отца, бывшего спецназовца, который научил ее пользоваться парашютом, и приемного брата, который неплохо обращается с компьютером. Пройдет совсем немного времени, и весь Сити поймет, что ее нельзя воспринимать всерьез.

Беннетт продолжал бесстрастно смотреть на своего отца, в то время как мы с Заком просто кивнули, как будто это имело для нас полный смысл.

Никто из нас – даже Беннетт – не собирался говорить нашим родителям, что мы подозревали, что за Джоли стоит гораздо больше, чем просто ее новая семья. Мы начали предполагать, что она что-то скрывает, даже когда думали, что она просто Джоанна Миллер. В дополнение к нашему растущему беспокойству о том, что один из наших сверстников в конце концов сделает с ней что-нибудь, что на самом деле убьет ее, тот факт, что мы находили ее все более подозрительной, заставил нас дистанцироваться и еще сильнее настаивать на том, чтобы она бросила академию.

И теперь, когда мы знали, кто она на самом деле?

Она не была идиоткой. Нельзя просто публично объявлять войну Семьям из-за дерьма и смешков, но это все равно было так невероятно безрассудно, даже если бы у нее была какая-то помощь.

– Вот именно, – сказала Андреа, сияя своей порочной белозубой улыбкой Джеймсу, прежде чем посмотреть на нас. – Это может быть искоренено в Холивэлле. Студенты увидят, что эта девушка, которая по-настоящему родом из Саутсайда, никогда не сможет конкурировать с настоящими Наследниками. Ее незаконнорожденность просочится от студентов к их родителям, и ее уничтожат вместе со всеми ее дикими историями о нас.

Мы трое просто кивнули. Конечно, нам, как обычно, придется разбираться с их беспорядком.

– Я организую несколько встреч с моими более крупными инвесторами и партнерами, – добавил мой отец. – Нам просто нужно успокоить крупных игроков, чтобы они не нервничали. Все будет хорошо.

– Беннетт, я продолжу сотрудничество с Янсенами, – небрежно добавил Джеймс, как будто для Беннетта это соглашение не было грандиозной сделкой. – Не то чтобы я беспокоился, что они отвернутся от нас, но заключение сделки запрет их в тюрьме. Мы не можем позволить себе потерять партнерство с крупнейшим хедж-фондом в Сити.

Беннетт небрежно кивнул своему отцу, но легкое напряжение его челюсти и раздувание ноздрей не прошли мимо меня. Предстоящая помолвка не слишком волновала его.

– Хорошо, заседание закрыто, – сказал Джеймс, лениво махнув рукой. – Мы будем держать друг друга в курсе любых событий в связи с этим фиаско. И вы трое... – Он свирепо посмотрел на нас, когда мы встали со своих стульев. – ... лучше, блядь, исправьте это. Это из-за вашей некомпетентности мы оказались здесь.

Зак ухмыльнулся, но его темные глаза были жесткими. – Я думаю, что именно убийства, которые вы трое совершили, привели нас сюда. Но не волнуйся – этим занимается твоя команда по уборке.

Андреа фыркнула, закатив глаза. – Закари, прекрати это.

– Вон! – рявкнул Джеймс, указывая на дверь.

Мы вышли, не сказав больше ни слова.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЗАК

Я

бросился на огромный кожаный диван в гостиной пентхауса Харгрейвзов, уже сняв пиджак и ослабив галстук. Мы сели в драгоценный электромобиль Ноя и поехали прямо сюда, потому что дом Ноя был Семейным домом, в котором у нас было меньше всего шансов столкнуться с кем-либо из наших родителей.

– Черт, это было раздражающе, – сказал я, потягиваясь. – Потрясающе, что нас обвиняют в этом.

Ной плюхнулся рядом со мной, а Беннетт подхватил кресло с откидной спинкой.

– Я совсем не спал прошлой ночью, – пожаловался Ной, опустив голову на руки. – А вы, ребята?

– Ни минуты, – ответил я.

– Нет, я тоже, – сказал Беннетт, сердито срывая галстук. – Я все еще просто... не могу, черт возьми, в это поверить.

– Ага, – сказал я с широкой ухмылкой. – Джоджо вернулась, и она – гребаная эротическая мечта. Я не могу дождаться начала семестра, чтобы мы могли сделать ее нашей девушкой.

Они оба уставились на меня как на сумасшедшего.

Я не был сумасшедшим. Это был единственный возможный способ, и им нужно было принять участие.

– Ты что, с ума сошел? – Беннетт наконец выдавил из себя: – Она здесь, чтобы уничтожить нас.

– Я знаю, – сказал я, моя улыбка стала еще шире. – Будет так горячо.

– Зак, – упрекнул Ной своим покровительственным учительским тоном. – Она к нам так не относится. Я не уверен, что она вообще что-то чувствует к нам. Она заявилась в кампус, солгала нам в лицо и обокрала нас.

Я пренебрежительно махнул на него рукой. – Я бы на ее месте тоже здорово разозлился. Ты что, не слушал? Она слышала все.

Ной поморщился, и даже Беннетт выглядел подавленным.

– Мы не убивали ее родителей, – заметил Ной приглушенным, печальным голосом.

– И все же она обманула нас и объявила войну, – добавил Беннетт. – Все, что ты думал, что испытываешь к ней как к Джоанне Миллер, было ложью, Зак.

Я выгнул бровь, глядя на него. – Все, что мы трое чувствовали к Джоанне Миллер, было потому, что она Джоли Найт, вы, тупицы.

За те пять минут, что наш мир перевернулся с ног на голову на Праздничном балу, я пережил множество стадий горя. Шок, отрицание, гнев, глубокая печаль и так далее, но после того, как мы посмотрели, как наша Джоджо вальсирует из зала, выглядя одновременно как секс на палочке и ангел мщения, я понял единственное, что, как я знал, я мог чувствовать, когда она снова была с нами.

Чистая, неподдельная радость.

Тот факт, что теперь она была высокой, остролицей, великолепной богиней, было глазурью на торте. Она была нашей четвертой, нашей недостающей частичкой, и ее место было с нами.

К черту буквально все остальное.

– Ты сумасшедший, – сказал Беннетт раздраженно – его обычная манера в эти дни. Я умел игнорировать это, и я также не упустил из виду, что он не смог отрицать тот факт, что у него были какие-то чувства к нашей вздорной принцессе с Саутсайда. – Она заманит тебя, а затем выпотрошит, Зак. Ты не можешь доверять ей – она не та девушка, которую мы знали.

Я закатил глаза. – Мы тоже не те парни, которых она знала. Семьи жестоко обошлись со всеми нами, Беннетт.

– Мы хотя бы согласны с тем, что наши родители недооценивают ее? – Спросил Ной, беспокойно покачивая ногой, элегантно перекинутой через колено. – Возможно, у нее и нет империи, но ей удалось проникнуть в три самых безопасных места во всем Сити и выйти из них совершенно незамеченной.

– Согласен, – ответил Беннетт. – Но она все еще не может сравниться с мощью Семей, особенно теперь, когда мы знаем, что она придет.

– Мы должны убедить ее отказаться от этого крестового похода, – добавил Ной. – Я не хочу смотреть, как ее убивают. Только не снова. Она должна забрать свои деньги и сбежать.

Наверное, ей следовало бы, но я был эгоистом – я хотел удержать ее.

– Мы можем защитить ее, – уверенно сказал я. – Помнишь нашу клятву, Беннетт? Мы заботимся друг о друге – никто другой не имеет значения. Она была причиной этой клятвы, и она одна из нас.

– Как ты предлагаешь нам это сделать, в то время как она также активно пытается разрушить Семьи? – Возразил Беннетт.

– Не говоря уже о том, что наши родители были бы вне себя, если бы подумали, что мы слишком мило с ней играем, – добавил Ной.

Наши родители теряли самообладание из-за многих вещей, и мне было все равно. Моя мама всего лишь разыгрывала из себя любящую родительницу, а мне давным-давно было наплевать на Ферреро. Я был в режиме выживания, терпя это изо дня в день, но теперь у меня было то, чего я хотел.

Мы с братьями вернем себе нашу Джоджо и снова станем единым целым.

– Вам обоим нужно отрастить яйца, – прорычал я. – Мы говорим о нашей девушке. После всего, что она пережила в прошлом семестре или, черт возьми, за последние семь лет? Ее яйца больше, чем у всех нас, вместе взятых. Заткнитесь, или она нас не захочет.

Я переводил взгляд с них двоих, надеясь, что они поняли, насколько я серьезен. Ной застопорился в фазе грусти, и ему понадобится немного времени, в то время как Беннетт, скорее всего, застрянет в фазе гнева до тех пор, пока не вытащит голову из задницы.

Прекрасно. Я подожду и надеюсь, что Джоджо сделает то же самое.

Они обменялись взглядом, который определенно говорил: "Давай сменим тему, чтобы он отвязался", прежде чем Ной вздохнул и сказал: – Академия обещает быть... интересной.

Беннетт усмехнулся. – Шоу дерьма, которое было в прошлом семестре, было легкой прогулкой по сравнению с тем, что будет в этом.

Я мог только рассмеяться, моя маниакальная ухмылка вернулась. Было так забавно наблюдать, как наши одноклассники наконец-то поняли, кто обращался к ним на Праздничном балу. Наблюдать за тем, как каждый из них осознал, что девушка, которую они целый семестр называли – мусором из трущоб, на самом деле была гребаной Наследницей Четырех Семей, было все равно что наблюдать за автокатастрофой в замедленной съемке.

Будущая невеста Беннета выглядела так, будто она укусила что-то очень кислое. Это должно было стать интересной динамикой, и Беннетту будет совсем не весело ориентироваться.

Мне было только немного жаль его. Ему пора было послать своего отца ко всем чертям, даже если у нас еще не было доступа к нашим трастовым фондам. Я так устал наблюдать, как он пытается угодить этому мужчине.

– О, доброе утро, господа, – сказал Гиффорд Бакли, хныкающий семейный дворецкий Ноя, врываясь в комнату. – Могу я, эм... предложить вам поздний завтрак? Может быть, выпить, чтобы снять напряжение?

Прислуга гудела от новостей о возвращении мертвой Наследнице – Найт, сплетням всегда удавалось распространяться подобно лесному пожару между теми, кто был ближе всего к Семьям.

– Нет, спасибо, Бакли, – ответил Ной со своей вежливой улыбкой. Бакли был любителем целовать задницу и ябедой, который до чертиков раздражал Ноя, но он держал его в узде уже несколько лет. – Есть какие-нибудь новости о том, когда может вернуться мой отец?

– О, э-э... никаких, сэр, – ответил он. – Он отметился, как обычно, этим утром, но не сообщил мне о планах вернуться. Твоя мать также прислала сообщение, что не приедет домой на каникулы.

– Понятно, – растерянно ответил Ной. Мама Ноя сбежала, когда ему было десять лет, и с тех пор редко показывалась в Сити. Она была замужем за отцом Ноя только на бумаге, и Ной много лет назад перестал позволять этому беспокоить его. – Ты свободен, спасибо, Бакли.

Он выскочил из комнаты, как хорек, каким и был.

Мгновение спустя у меня в кармане зазвонил телефон.

– Черт, – выругался я, увидев сообщение от матери. – Мама хочет встретиться со мной через час.

– Я уверен, что мой отец хотел бы того же, – пробормотал Беннетт, ссутулившись в кресле и глядя в окна от пола до потолка на темные воды реки Обсидиан, сверкающие, как черные бриллианты, в лучах утреннего солнца. – Просто чтобы еще раз довести все это до конца.

Я встал, отправив сообщение своей прислуге, чтобы они прислали машину обратно к "Ferrero Tower", потому что не дай Бог Наследнику пройти четыре квартала под открытым небом.

Я посмотрел сверху вниз на угрюмых ублюдков, которые были моими лучшими друзьями, моими братьями, людьми, которых я считал своей настоящей семьей, и я знал, что мы справимся с этим, как делали всегда.

– Взбодритесь, парни, – сказал я. – Мы разберемся, как со всем справиться. Мы гребаные Наследники.

И наша Джоджо была жива.

Их решимость, казалось, немного укрепилась, и я понял, что моя работа здесь выполнена.

Пока.

– Закари, детка, я обеспокоена тем, что ты недостаточно серьезно относишься к этой маленькой заминке.

Моя мама сидела за богато украшенным золотым столом в своем домашнем офисе, расположенном на первом этаже нашего пентхауса, рядом с нашей большой, сверкающей белизной кухней, в которую, насколько мне известно, ее нога никогда не ступала. Она достала зеркальце для макияжа и заново накрасила губы кроваво-красной помадой, прежде чем отправиться в Клуб, чтобы заманить свою следующую жертву в какую-нибудь интригу, которая была в центре ее внимания.

Рамон, ее давний телохранитель, а иногда и приятель по сексу, стоял в дверях и наблюдал за ней со своей обычной сосредоточенностью, в то время как Фрэнки, прислонившись к стене офиса, играл в какую-то бессмысленную игру на своем телефоне и вполуха слушал, как она дуется.

Я одарил ее своей самой очаровательной улыбкой. – Мам, я когда-нибудь воспринимал что-нибудь настолько серьезно?

Она издала звенящий смешок, как будто я был таким смешным. Это была игра, в которую мы играли. Она заискивала передо мной, я очаровывал ее, и мы вот так танцевали друг вокруг друга, пока я не сделаю что-то, что действительно разочаровывало ее.

Она обычно отдавала меня Рамону или Силовикам, чтобы они преподали мне урок, чтобы она могла продолжать притворяться моей милой, заботливой матерью.

Пока я не начал сопротивляться. Я убедился, что стал самым опасным из них всех.

Итак, теперь мы оказались в своего рода тупике. Обычно я был хорошим маленьким солдатиком, убирал за Семьей, когда мне этого хотелось.

В данный конкретный момент мне этого не хотелось.

– Просто очень важно, чтобы Сити рассматривал эту девушку как претендентку, безусловно, не имеющую права носить титул Наследницы, – продолжала мама, теперь нанося пудру на щеки. – Конечно, если она захочет поссориться с Семьями, мы раздавим ее, как надоедливую маленькую букашку, которой она и является. Но вся эта дурная слава очень раздражает, детка.

– Я уверен, что это так, мам, – лениво ответил я. – Но у нас есть люди для этого.

Теперь она посмотрела на меня, наконец-то оторвав свои темные глаза от своего отражения. – Тебе просто нужно помнить, что она тебе больше не подруга, милый. Я была бы очень признательна, если бы ты не бросал мне вызов в этом вопросе .

– О, мам, – сказал я, возвращая ей акулью улыбку. – Я бы не посмел.

Она прищурилась, глядя на меня, все еще продолжая улыбаться, пока ее взгляд не переместился на ничего не замечающего Фрэнки, и улыбка тут же сползла с ее лица.

– Мне не нужно напоминать тебе, братишка, – прошипела она. – Что это твоя ошибка. Если бы ты просто всадил пулю в эту маленькую сучку до того, как она спрыгнула с крыши «Spencer Tower», ничего из этого не произошло бы.

Фрэнки невозмутимо взглянул на нее. – Мои глубочайшие извинения, Андреа. Должен ли я предстать перед поркой? Десяти должно хватить, тебе не кажется?

– Ты не смешной, маленький психопатичный засранец, – рявкнула она. – Ты думаешь, я не смогу забрать фамилию Ферреро так же легко, как дала ее тебе? У тебя есть место в этой Семье до тех пор, пока ты остаешься полезным мне. И позволить мертвой девушке втоптать наше доброе имя в грязь – это. Не. Блять. Полезным.

Он только усмехнулся ей. Он привык к ее отношению к нему, надоедливому маленькому ублюдку, сводному брату, которого она бросила много лет назад, но я ненавидел это. Фрэнки пролил кровь за эту Семью так же, как и я, и он заслуживал лучшего, даже если был немного... не в себе.

– Я думаю, что неспособность убить ту девушку с самого начала была ошибкой, дорогая сестра, – ответил он. – Всемогущие главы Семей не смогли застрелить беззащитную маленькую девочку! Как жаль.

Она швырнула зеркало на стол, и треск эхом отразился от сводчатых потолков ее кабинета.

– Вон! Вы оба, – скомандовала она, затем остановилась с натянутой улыбкой, посланной в мою сторону. – Закари, уладь это в Академии для меня, пожалуйста.

– Конечно, мам, – сказал я, небрежно махнув рукой, и последовал за Фрэнки к двери.

Я направился к лестнице, намереваясь захватить сумку с одеждой из своей спальни, прежде чем вернуться к Ною на время каникул, когда Фрэнки зашагал рядом со мной.

– Где спасибо за маленький подарок, который я тебе оставил, – практически пропел он, обращаясь ко мне.

– Что ты имеешь в виду? – Я ответил, не обращая на него внимания, пока поднимался по лестнице, и он последовал за мной.

– Твоя девушка. Я позволил ей спрыгнуть с крыши.

Я резко остановился на лестничной площадке второго этажа, развернулся, схватив его за воротник потрепанной футболки и толкнул в угол полутемного коридора.

Он ухмыльнулся мне, нисколько не обеспокоенный моим грубым обращением с ним.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Я стянул с нее рюкзак во время драки, так что она оказалась в ловушке на крыше, – сказал он, его ухмылка стала маниакальной. – Я загнал ее в угол, и когда я стянул с нее маску, я сразу узнал ее. Не могу поверить, что вы, идиоты, этого не сделали.