Текст книги "Без ума от герцога"

Автор книги: Элизабет Бойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Нет-нет, спасибо, – торопливо ответил Джек, вспомнив кипы приглашений, скопившихся за неделю, которую они провели в Лондоне.

– У вас есть кто-то, кто ей поможет? – настаивала леди Стэндон. – О Господи! Я не собиралась любопытничать, это просто…

– Да, я понимаю. Вы очень добры. – Джеймс обдумывал, как отклонить это предложение, чтобы не выглядеть… гм… глупо. – У меня есть невестка, – сказал он. – Она предложила помощь. И у меня есть кое-какие связи.

Леди Стэндон вежливо улыбнулась, но он понял, что она вряд ли считает это разумным.

– Возможно, вам следует заглянуть в «Холостяцкую хронику» герцогини. Вы можете найти кого-нибудь для дочери.

– Не думаю, – начал он, и лишь потом сообразил, от чего отказался.

От шанса заглянуть в эту ужасную книжицу и увидеть, что там написано о нем.

Но не успел он высказаться, как она продолжила:

– Думаю, вы лучше знаете, что нужно вашей дочери.

– Уверен, она сделает хорошую партию, – ответил Джеймс, все еще проклиная себя за то, что отказался от предложения заглянуть в писанину герцогини.

– Да, конечно, – сказала Элинор. – Вы говорите как настоящий отец.

– Надеюсь. – Он прекрасно знал, что ничего не сделал, чтобы помочь Арабелле найти достойную пару. Совсем наоборот.

– А вы?

– Что я? – поднял на нее глаза Джеймс.

– Вы сделали хорошую партию, когда женились?

Честный заботливый свет ее голубых глаз застал его врасплох.

– Думаю, да, – признался он, шокированный тем, что сказал так много на тему, которую вычеркнул из своего сердца, из своей речи.

– Она давно умерла? – тихо спросила леди Стэндон. – О Боже! Я снова любопытствую. Пожалуйста, простите меня… я не имею права…

Джеймс покачал головой:

– Нет, миледи, это не секрет. Моя жена умерла во время родов.

Элинор вздрогнула.

– Неудивительно, что вы больше не женились. После такого потрясения.

– Да, именно, – ответил Джеймс, но совсем по другой причине.

«Родерик! Родерик! Я выйду только за него! – кричала в лихорадочном бреду Ванесса. – Родерик, где ты?» В ее криках не было ни слова о Джеймсе и о новорожденной девочке. Все ее мысли были только о мужичине, которого она любила и от которого отказалась ради благополучия семьи. Ради того, чтобы стать герцогиней Паркертон.

Ванесса никогда не любила его. Ее улыбки, вздохи, свет в глазах предназначались другому. Джеймс отошел от ее смертного ложа, пронзенный правдой, о которой никогда не подозревал. Она любила его титул, а не его самого.

В ту мрачную ночь и последующие за ней долгие годы Джеймс думал, что сойдет с ума. Но не сошел. И жизнь продолжалась.

А теперь он сообразил, что жизнь проходит мимо.

Он поднял взгляд на леди Стэндон, которая улыбалась над шитьем, решительно настроенная заключить выгодный брак. Все, что он хотел сделать, – это спасти ее от такой судьбы.

– Послушать лондонских швей и портных, такую простую работу, – она кивнула на его сюртук, – могут как следует делать только француженки. Чего только не придумают, чтобы оправдать непомерную дороговизну.

Леди Стэндон поднялась, он тоже встал, они встретились в середине комнаты. Когда она помогла ему надеть сюртук, Джеймс восхитился, как ловко она превратила обноски Джека в нечто почти респектабельное.

Но если дело и вправду в этом, почему он чувствует себя таким повесой?

Она обошла его и потянулась расправить лацканы.

Снова она была рядом, так скандально близко, что он не мог удержаться.

Возможно, он сошел с ума, как это случалось с его предками Тремонтами.

Но как он мог не воспользоваться моментом и не поцеловать ее?

Глава 8

Руки Элинор застыли на грубой шерсти сюртука мистера Сент-Мора. Она разглаживала ткань на его груди, расправляла швы, как заправский камердинер, но в следующую секунду сообразила, что именно она делает.

И это не имело ничего общего с шитьем.

Ее пальцы скользили по его великолепной груди, она не думала, как сидит его сюртук.

Элинор закрыла глаза и хрипло вздохнула.

То, что скрывал сюртук, было более чем желанно.

Под ее руками была невероятная мощь, и не только в стене мышц, но и в его гордой повадке. В загадочном характере.

Этот мужчина не какой-нибудь неженка. Не бездельник в сюртуке с подбитыми ватой плечами и с накладными икрами, дающими лишь иллюзию настоящего мужского телосложения.

Мужчина перед ней был действительно мужественным.

Элинор вспомнила его костюм на маскараде. И его нагую грудь под своими пальцами.

Элинор задрожала, его руки крепко сомкнулись вокруг ее талии… воспоминания захлестнули ее.

«Ох, это случилось слишком быстро, и хотя…»

Ее ресницы взлетели вверх, и она уставилась на пуговицы на его сюртуке.

Мелькнула нелепая мысль, что одну пуговицу она забыла перешить.

Еще одно доказательство того, как этот мужчина нуждается в женщине… нуждается в ней!

Она снова вздрогнула, заставляя себя поднять взгляд от висящей на одной нитке пуговицы и посмотреть ему в глаза.

Но как она могла? Как она могла, если точно знала, что произойдет дальше.

Он поцелует ее, как сделал на маскараде.

Внутри у нее все трепетало, голова кружилась.

Ох, она видела это так ясно… он наклонит голову, накроет губами ее рот и потом…

Колени у нее подгибались, пальцы вцепились в грубую шерсть сюртука. Она цеплялась за Сент-Мора, поскольку не решалась поднять на него глаза. Просто не могла.

«Тогда почему ты купила это платье?»

Элинор украдкой взглянула на лежавший на диване сверток, в котором было платье для любовницы, для страстной женщины.

Если она не может отважиться снова поцеловать мистера Сент-Мора, как у нее хватит духу надеть это платье?

Элинор посмотрела в его глаза, в которых горел страстный огонь.

Казалось, это должно было напугать ее, но не напугало. Сент-Мор прижал ее к себе, теперь их разделяла только одежда, ее тело прилепилось к нему.

Было что-то столь интимное, столь поразительное в том, как он подходил ей, как встретились их тела, что ситуация, вместо того чтобы быть скандальной, стала единственно верной.

Без единого слова он наклонился и пленил ее губы поцелуем с той же вольностью, что позволяла ему держать ее так.

Его губы играли с ее губами, дразнили, и она испытывала невыразимое блаженство. Это было слишком – его объятия, его прикосновения, его поцелуй. Теперь, когда она касалась его бедрами, когда ее грудь прижалась к его торсу, его руки начали исследовать ее тело.

Медленно и дразняще они скользили по изгибам ее тела, как только что делала она. Но она, по крайней мере, сначала, действовала с определенной целью – в конце концов, его сюртук действительно нужно было расправить, – а у него было совершенно иное намерение.

Его руки обхватили ее ягодицы, прошлись по бедрам, кружили вокруг полной груди, зажигая в ней огненные спирали желания.

И все это время он продолжал целовать ее, дразня и пробуя на вкус, его дыхание было жарким, когда он коснулся губами ее шеи.

В этот миг она могла дышать, но только в этот миг, потому что его губы вернулись к ее губам, голодные, опасные.

Она горела в той же лихорадке страсти, обвила руками его шею, прижималась к нему.

Но в ее отрывочные мысли проникло звяканье колокольчиков.

Колокольчики? Так трудно сосредоточиться, когда он притянул ее еще ближе, его горячие губы исследовали ее шею, оставляя дурманящий след желания.

Потом в ее мысли, вернее в чувства, ворвались торопливые шаги, и она осознала что-то очень важное.

Это не небесные колокола эхом отдавались у нее в голове, это дверной колокольчик.

У входной двери ее дома…

А шаги? Теперь они слышны у гостиной. И голос, которого было достаточно, чтобы прояснить ее затуманенные страстью мысли.

– Не думаю, что она вернулась, – сказала Минерва. – Но я могла ошибиться.

Следом за этим дверь скрипнула и начала открываться.

Слава Богу, дом был в таком запущенном состоянии, что ржавые дверные петли дали Элинор и Сент-Мору время отпрянуть друг от друга и занять подобающую и благопристойную позицию подальше друг от друга.

От его рук!

Элинор пыталась выровнять дыхание, пригладить волосы, взглянула на платье, но не было времени привести все это в порядок – дверь распахнулась, и на пороге появились Минерва и Люси.

Еще одна мысль пронзила Элинор: хвала Всевышнему, здесь нет остроглазой тети Беделии: от глаз этой особы ничто не укроется.

Но Люси и Минерва тоже явно ничего не упустили.

– О, Элинор, ты дома, – сказала Минерва. – А я как раз говорила Люси, что не уверена, что ты вернулась, но она настаивала на этом, и вот ты здесь.

Первая леди Стэндон с обычной грацией вошла в комнату, но неуклюже остановилась, заметив мистера Сент-Мора.

Элинор заметила, что он даже не соизволил смутиться, как это случилось с ней, если жар ее щек может служить индикатором.

Скорее он походил на гордого собой повесу, каким она впервые увидела его.

Настоящий дьявол!

– Мистер Сент-Мор, – кивнула ему Минерва, – вы уже знакомы с леди Клифтон.

– Здравствуйте, Сент-Мор, – натянуто произнесла Люси.

Дальнейших любезностей не последовало. Элинор заметила, что ее подруга холодно смотрит на него. Ее взгляд говорил о мрачных намерениях.

Ну уж нет, ей не нужно, чтобы Люси Стерлинг и ее опасные контакты из министерства иностранных дел обрушились на мистера Сент-Мора.

За то, что он просто помог ей выйти за покупками.

Она поежилась. Да, за это и за другое, едва стоящее упоминания дело – за то, что поцеловал ее. Дважды!

Чуть покачиваясь, Элинор изо всех сил старалась хоть как-то исправить ситуацию.

– О Господи! Посмотрите на время. Мистер Сент-Мор, вы говорили, у вас назначена встреча?

Его, казалось, не отпускали воспоминания об их поцелуе, но она многозначительно посмотрела на него, и он вернулся в границы респектабельности.

Настолько, насколько способен такой мужчина.

– Да. Спасибо, миледи, – улыбнулся он. – Когда у меня будет информация, я пошлю записку.

– Записку? – переспросила она. Всего лишь записку? Он не сообщит информацию лично?

– Только чтобы удостовериться, что застану вас дома, когда приду в следующий раз, – добавил он.

Когда он придет в следующий раз… Мысли Элинор пустились вскачь. Возможно, он знает какое-нибудь место, где мог бы сообщить информацию приватно… чтобы они могли продолжить…

– Элинор! – окликнула ее Люси.

– Да, это будет просто замечательно, сэр, – сказала она.

Минерва фыркнула, взглянув на Сент-Мора.

Он вежливо кашлянул, поклонился дамам и ретировался в холл.

Элинор, извиняясь, взглянула на подруг и последовала за ним к двери.

В этом нет ничего неблагопристойного. Она просто соблюдает правила вежливости.

И она не хочет, чтобы он уходил. И, похоже, он тоже, поскольку Сент-Мор задержался у двери.

Он взял руку Элинор и поднес к губам.

– Леди Стэндон, к сожалению, я должен уйти. До следующей встречи. – Его взгляд ожег ее, заставив задрожать с головы до ног, как раньше его поцелуй.

Этот взгляд вновь воспламенил страсть, которая уже пробудилась к жизни.

Элинор хрипло втянула воздух. К сожалению? О да, именно так.

– Мистер Сент-Мор, как продвигаются дела с моим пикником? – спросила с лестницы Тия.

Отпустив руку Элинор, он улыбнулся девочке.

Неисправимая девчонка, молча негодовала Элинор. Выбрала самое неподходящее время. И хуже того, продолжает настаивать, чтобы мистер Сент-Мор организовал это дорогое удовольствие, когда она категорически запретила это делать!

– Замечательно продвигаются, мисс Рэкстон, – ответил он. – Во вторник днем вас устроит?

Надув губки, девочка обдумывала его вопрос.

– Если это…

– Тия! – воскликнула Элинор.

– Ну, если моя сестра настаивает, вторник вполне подойдет, – заключила Тия. Она уже собралась подняться, но передумала и, опасно перегнувшись через перила, добавила, – Я люблю яблочные пирожные, ветчину, мясной пирог. Элинор тоже это любит. И еще она обожает мягкий сыр, французский, если вы сможете его достать…

– Сию секунду отправляйся в свою комнату! – указала пальцем наверх Элинор. – Или единственное, что получишь во вторник, – это урок чистки серебра от миссис Хатчинсон.

Этого было достаточно, чтобы ее младшая сестрица тут же ретировалась.

Наклонившись, мистер Сент-Мор в своей обычной дразнящей манере спросил:

– Ваша экономка даже умеет чистить серебро?

– Сомневаюсь, – ответила Элинор, положив руку на его рукав. – Но моя сестра об этом не знает.

Он рассмеялся, обертоны глубокого мужского голоса дразнили ее чувства.

– Вам не нужно вывозить нас на пикник, сэр.

– Но я предложил и пообещал.

– Вы ничего подобного не делали. И не позволяйте ее выходке впутывать вас в это. Моя сестра неисправима.

– Я привык к неисправимым родственникам, – сказал он.

– Ей не следовало настаивать. Это неприлично, – сказала Элинор. О Господи, она читает тут лекцию о приличиях, хотя сама пять минут назад… Отмахнувшись от этой мысли, она продолжила: – К тому же сейчас вряд ли подходящее время года для пикника. – Она вздрогнула, подчеркивая свои слова.

– Вашу сестру это, похоже, не пугает, – сказал Сент-Мор и выглянул наружу. Думаю, такая погода подержится. – Он улыбнулся. – Что скажете, леди Стэндон? Вам понравится сбежать из Лондона на несколько часов? Вы ведь любите провинцию?

– Да, но…

– Вы не хотите размять ноги и погулять? Дать собакам порезвиться несколько часов?

– Да, но я не могу потакать прихотям моей сестры…

– Это не потакание. К тому же у меня есть собственность… за которой я присматриваю. Ее сейчас перестраивают. Я был бы рад, если бы вы посетили ее со мной и высказали свое мнение о работах.

– Несмотря на мой своеобразный вкус в платьях? – поддразнила его Элинор.

Его глаза блеснули озорством.

– Именно из-за него. Для меня это много значит.

Как она могла сопротивляться подобному призыву?

– Это звучит восхитительно.

– Отлично, – сказал он. – Я все устрою.

Сент-Мор снова поклонился и вышел, Когда дверь захлопнулась за ним, Элинор поплелась назад в гостиную и рухнула на диван, прижав пальцы к губам.

Она не думала, что сможет простоять на ногах хоть секунду.

– Элинор Стерлинг! – воскликнула Люси, как делала тетя Беделия, когда решала, что чье-нибудь платье никуда не годится. – Какая ты проказница! Привела беднягу в ужасное состояние. – Она тоже рухнула в кресло и залилась смехом.

– Не вижу в этом ничего смешного! – скрестила руки на груди Минерва. – Элинор, ты целовалась с ним! Опять! Я думала, после прошлой ночи…

– Прошлой ночи? – вскочила Люси. Она долго смотрела на Элинор. – О Господи! Это ты была на балу у Сетчфилда. Это о тебе все говорят!

– Я боялась, что до этого дойдет, – застонала Минерва.

– Нет-нет, – быстро проговорила Люси, – никто не знает, кто именно была эта парочка. Но предположения сегодня строят самые невероятные. – Она снова выпрямилась и вздохнула: – Какая досада! Знать причину самых жарких дебатов в разгар лондонского сезона и не сказать ни слова.

– Люси, ты ведь этого не сделаешь? – Элинор украдкой взглянула на дверь.

– Элинор Рэкстон Стерлинг, я не болтушка, – заявила Люси. – Мой отец в гробу перевернется, если я стану выбалтывать секреты. Но как приятно знать кое– что неизвестное даже тете Беделии.

– Пока неизвестное, – покачала головой Элинор.

Джеймс вошел в дом, распахнув дверь.

Для большинства людей это заурядное дело, но герцог Паркертон никогда не открывал дверь сам. Скорее всего, он без рекомендаций уволил бы пренебрегшего своими обязанностями лакея, которому полагалось охранять священный вход. Но сейчас Джеймс заметил отсутствие слуг, только оказавшись в середине холла.

Он не знал, что больше выбило его из колеи: то, что некому немедленно позаботиться о его нуждах (которых у него не было), или то, что он осознал ситуацию лишь через полдесятка шагов.

С другой стороны, он был не один, поскольку с лестницы спускался Джек, который явно спешил.

– Вот и ты! А как моя лошадь? Моя карета?

– В конюшне, – ответил Джеймс.

– Но ты пришел пешком. – Джек, скрестив на груди руки, поднял брови. – А это значит, что ты либо потерял мой экипаж, либо его украли.

Боже милостивый, когда это его младший брат начал смотреть и говорить… как он сам?

Одни обвинения без фактов.

– Я поставил карету в конюшню, потом пришел домой. – Джеймс попытался обойти брата, но тот преградил ему дорогу.

– Ты пришел?

С Джеймса было довольно. Теперь Джек начал говорить, как их отец.

– Да, пришел. А теперь мне надо вымыться и переодеться, у меня назначена встреча.

Он двинулся дальше, все герцогское достоинство и высокомерие старшего брата вели его вперед, пока Джек снова не заговорил:

– Что ты сделал с моим сюртуком, черт побери?

Джеймс поежился. Черт! Он думал, что Джек не заметит. Он надеялся, что Ричардс устранит последствия рукоделия леди Стэндон, чтобы его брат ничего не заподозрил.

Но Джек, который всегда смотрел в корень, мог задать тот единственный вопрос, которого Джеймс хотел избежать.

«Что ты делал без сюртука?»

На самом деле важнее, что он делал, когда его сюртук вернулся на место. Но Джек, слывший в свое время самым отъявленным лондонским повесой, считал, что скандальные действия совершаются без сюртука. Джеймс тоже так думал всего час назад.

Когда леди Стэндон втянула его в поцелуй, надевая сюртук.

– Джеймс, что случилось с моим сюртуком? – повторил Джек.

Не обычное «Паркертон» или насмешливое «ваша светлость», но просто Джеймс.

– Леди Стэндон решила, что он плохо сидит…

– Конечно. Ведь это мой сюртук!

– Ну, она этого не знала.

Джек с нарастающим неудовольствием разглядывал свой сюртук.

– Ты мог бы сообразить и сказать ей.

– Ты же знаешь, что я не мог этого сделать, – защищался Джеймс.

Джек встал перед ним с упрямой решимостью, которая веками держала Тремонтов на плаву.

– Почему?

Это был хороший, даже, можно сказать, разумный вопрос.

Переминаясь с нош на ногу, Джеймс смотрел поверх плеча Джека. Что он мог сказать? Уж конечно, он не мог сказать правду.

«Джек, я не могу сказать леди Стэндон правду, потому что тогда она, возможно, не позволит мне снова поцеловать ее».

– Джеймс, что она сделала с моим сюртуком?

И снова сказать правду означало сообщить Джеку, что он снял сюртук в ее присутствии, а это скользкая тема.

– Я дам тебе новый, – предложил он. – Дюжину новых сюртуков, только отцепись, Джек.

– Нет!

– Господи! Джек, это всего лишь сюртук. И нечего причитать, как тетя Джозефина.

– Не хочу я новый сюртук. Даже целую гардеробную сюртуков. Мне нравится этот, – упрямо твердил его брат. – Такой, каким он был.

Если бы Джеймс мог объяснить, что жертва того стоила.

Но у него не хватало смелости. Он сам себя не понимал. Сначала он ввязался в эту шутку с поисками мужа для леди Стэндон, а потом поцеловал ее.

Буквально поглощая ее… словно вычеркивая губами мужчин из ее списка, пока не останется только одно имя.

Подняв глаза, он увидел, что Джек уставился на него, словно догадался о правде.

Конечно, он это сделал.

– И пока мой сюртук погибал, что ты делал без него, Джеймс? Без сюртука?

Черт побери! Тяжело иметь брата, который в свое время был отъявленным повесой.

К счастью для Джеймса, эта инквизиторская пытка прекратилась с появлением Миранды.

Никогда в жизни он не был так рад видеть свою неугомонную невестку.

– Паркертон, вы вернулись. Целый и невредимый, – сказала Миранда, спускаясь с лестницы. – Джек вел себя так, будто вы сбежали с цыганским табором. – Подойдя к мужу, она окинула обоих мужчин взглядом, после чего обратилась к Джеймсу: – Расскажите, чтобы узнали о леди Стэндон сегодня. – Она оглядела пустой холл. – Боже милостивый! Где слуги? И что вы тут делаете? Пойдемте в гостиную и велим подать чай. Думаю, вы проголодались.

– На мой взгляд, он сыт, – пробормотал себе под нос Джек, когда Миранда направилась в гостиную.

– Джек! – предупредил брата Джеймс.

Снова Миранда взглянула на них, и Джеймс изо всех сил старался не переминаться с ноги на ногу и не отводить глаз. Жена Безумного Джека столь же проницательна, каким был ее отец, и видит суть сквозь любые отговорки.

– О чем вы тут оба бормочете? Мне любопытно, что Паркертон узнал о леди Стэндон сегодня.

– Да, Джеймс, – поддержал жену Джек, – расскажи. Все! – Ухмыльнувшись, он многозначительно указал взглядом на сюртук.

Не обращая на них внимания, Миранда дернула колокольчик, потом села, сложив руки на коленях, в позе учительницы, ожидающей ответа ученика.

– Ей нравятся красные платья, – сказал Джеймс.

– Любит щеголять в них или без них? – тихо бросил Джек, проходя мимо брата, и сел рядом с женой.

– Красные платья, говорите? – протянула Миранда. – Я бы о леди Стэндон такого не подумала. Но должна сказать, пурпурный цвет восхитительно ей пойдет.

Вряд ли бы Джеймс использовал слово «восхитительно». Скорее «соблазнительно».

– Что-нибудь еще? – торопила Миранда.

«Элинор идет по полному гостей бальному залу вэтом платье. Ведет меня в какое-то уединенное убежище. Платье падает на пол…»

– Паркертон? – снова окликнула его Миранда.

– Папа, ты наконец дома, – послышалось от двери. Арабелла. На вид до кончиков ногтей царственная особа.

Он улыбнулся ей, что делал нечасто. Дочь действительно была его гордостью и радостью. Но он не хотел, чтобы она об этом знала. Иначе она станет вертеть им, как хочет.

Сев в кресло рядом с ним, Арабелла улыбнулась в ответ:

– Судя по рассказам дяди Джека, ты сошел с ума и скорее всего, закончишь в канаве в Челси.

– Вряд ли… – У него не было времени возразить, поскольку дочь продолжила:

– Ты действительно ездил на Петтикоут-лейн? Должна сказать, дядя Джек все это выдумал.

– Ездил.

Арабелла разинула рот. Она смотрела на отца так, будто у него вторая голова выросла.

– Что ты там делал?

– Сопровождал леди Стэндон, пока она делала покупки.

– Она покупает там? – Потрясение на лице Арабеллы сменилось ужасом.

– Многие это делают, – сообщил дочери Джеймс, – но в светском обществе об этом не принято говорить.

– Это правда? – спросила она Миранду, которую считала главным экспертом во всем, что было за пределами света.

– Да, – кивнула Миранда, – люди из всех слоев общества бывают на воскресных рынках. Поскольку там можно купить все: платья, кружева, ленты, чулки, и очень дешево.

– Сюртуки? – Настойчивость Джека раздражала.

Никто не понял шутки. Миранда ответила, словно вопрос был задан всерьез.

– Да. Часто горничные и камердинеры продают вещи, чтобы выручить деньги для своих хозяев, от которых отвернулась фортуна, но большая часть товаров просто украдена. Так что нужно быть осторожным.

– Какой ужас, – передернула плечами Арабелла. – Надеюсь, я всегда буду делать покупки на Бонд-стрит.

– Совет, которому ты можешь последовать, Паркертон, – сказал Джек, когда Кантли вошел в комнату.

– Пожалуйста, чай, Кантли. – Миранда перечислила, что она хотела бы к чаю, и, когда дворецкий вышел, огляделась. – На чем мы остановились?

– На экспедиции Паркертона за покупками, – напомнил ей Джек.

– Ах да. – Миранда повернулась к Джеймсу. – Вы рассказывали нам о Петтикоут-лейн, это замечательно, но я хотела бы больше услышать о леди Стэндон.

– Да, расскажи нам о леди Стэндон. – Арабелла откинулась в кресле и сложила руки на груди. – Похоже, она в последнее время занимает все твое внимание.

Взглянув на дочь, он заметил в ее глазах те же инквизиторские огоньки, которые видел раньше у Джека.

Что его дочь знает обо всем этом?

Он про себя отметил, что позже нужно будет поговорить на эту тему с Мирандой. Ведь он вызвал Джека и его жену в Лондон, чтобы помочь ему присматривать за Арабеллой.

– Папа, не может быть, что ты серьезно это говоришь, насчет того, чтобы найти этой леди мужа? Наверняка ты шутишь. Не так ли?

– Ну, я… – замялся Джеймс.

– Значит, у нее будет муж, – округлила глаза Арабелла, – а любой джентльмен, который переступит порог этого дома, чтобы поухаживать за мной, может выбирать между долгим путешествием по континенту или, если будет очень настойчив, билетом в один конец до Ботани-Бей note 4Note4
  Место ссылки британских каторжников в Австралии.


[Закрыть]?

– Это совсем не так… – начал Джеймс.

Вскочив, Арабелла уставилась на него. Точно так же, как Джек, когда заметил свой пострадавший сюртук.

– Арабелла, – тихо, но твердо сказала Миранда, – твой отец оказывает леди покровительство. У нее нет твоих преимуществ.

– Не вижу, что у меня есть хоть одно, если в Англии нет человека, который не побоялся бы гнева моего отца и рискнул бы явиться с визитом.

– Тогда они тебя не стоят, – сказал ей Джеймс.

Арабелла фыркнула.

– Что еще вы узнали о леди Стэндон, ваша светлость? – вежливо напомнила Миранда.

Его невестка умела руководить беседой и людьми так, чтобы напряженная ситуация не переросла в скандал.

– Я узнал, что она любит провинцию, – сказал Джеймс.

– Она покупает вещи на барахолке и предпочитает провинцию, – зевнула Арабелла. – Просто образец совершенства. – Она передернула плечами. – Эта леди станет прекрасной невестой какому-нибудь замшелому барону.

– У нее также есть младшая сестрица, которая мне кое-кого напоминает, – повернулся к дочери Джеймс. – Возможно, вам обеим понравится совместное путешествие в швейцарский монастырь.

Эта угроза повторялась слишком часто, чтобы оказать какое-нибудь воздействие, и Арабелла отнеслась к ней так же, как и к другой: выдать ее за американца.

Кантли вернулся с несколькими лакеями и горничными, которые несли подносы. Все было красиво расставлено, в безупречном порядке, но Джеймс поймал себя на том, что ищет взглядом бесформенные лепешки.

Следом за этим парадом еды явился Уинстон и замялся в дверях, словно не решаясь прервать это чаепитие в неурочное время.

– Да, Уинстон, – поднял на него глаза Джеймс.

– Ваша светлость, уже почти четыре.

Четыре? Он через полчаса должен встретиться с Эйвенбери.

– Боже мой! Почему вы мне раньше не сказали? Я опоздаю!

– Я не знал, что вы вернулись. Утреннего поручения не было в вашем плане. – В голосе Уинстона был намек на упрек, своего рода бунт, которого Джеймс прежде никогда не слышал.

И хотя прежде Джеймс был бы недоволен, сейчас он понял, что секретарь просто делает свою работу, а он действительно вернулся поздно.

– Не следуешь своему плану, папа? – хмыкнула Арабелла.

– Кстати, о плане, – щелкнул пальцами Джеймс. – Уинстон, во вторник я еду на пикник. Добавьте это в мое расписание. Арабелла, займи платье у горничной. Лучше даже у судомойки. Поскольку я хочу, чтобы ты тоже поехала.

Арабелла разинула рот:

– Платье судомойки? – Это явно было ужаснее, чем пикник в середине февраля. – Я не поеду!

– Поедешь. Обсудим детали за ужином.

– Тогда я не буду ужинать, – стояла на своем Арабелла. – К тому же у меня на вторник есть планы.

– Перемени их.

Арабелла не сдавалась.

– Папа, я не стану участвовать в твоем маскараде. Не буду помогать тебе ухаживать за леди Стэндон.

– Я не ухаживаю за леди Стэндон, – сказал Джеймс.

Арабелла фыркнула, совсем как тетя Джозефина, на которую его дочь, к несчастью, похожа нравом.

– А я говорю, ухаживаешь! И не думай, что весь свет не видел, что вы вдвоем делали в саду на балу у Сетчфилда. Только одно успокаивает, что никто не знает, что это был ты. В самом деле, папа! В твоем возрасте! Я думала, ты покончил с подобными вещами. – С этими словами Арабелла выплыла из комнаты.

Повисла неловкая тишина, наконец, Уинстон осмелился деликатно кашлянуть.

– Да, Уинстон. Что?

– Герцог Эйвенбери, ваша светлость, – мягко напомнил секретарь.

Джеймс глянул на часы:

– Боже правый! Я со всей этой чепухой опоздаю. Миранда, вы можете поговорить с ней?

Судя по взгляду Миранды, Арабелла не единственная, с кем нужно поговорить.

– Ваша светлость, ваша одежда готова. Фоули отправился за вашей каретой, – объявил появившийся Ричардс.

– Отлично! – Выходя из комнаты, герцог шлепнул Ричардса по спине в знак одобрения.

Бедняга камердинер покачнулся. К счастью, Уинстон, подхватил его.

– Что касается пикника, Уинстон, мне нужна карета, корзины… что там еще берут на пикник? – Джеймс, поднимаясь по лестнице, составлял список, за чем должны проследить его слуги, пока он отправится к Эйвенбери.

Не будь Джеймс так занят, он заметил бы, как переглянулись его камердинер и секретарь, и насторожился бы.

Пикник? Незапланированный выход? Платье судомойки?

Герцог попал в опасные воды, и персонал должен спасти его. Бунт, светившийся в глаза Уинстона, теперь вспыхнул и во взгляде Ричардса.

– Почему папа встречается с герцогом Эйвенбери? – спросила Арабелла, вернувшись в гостиную после ухода отца.

– Герцог в списке потенциальных мужей леди Стэндон, – проинформировал племянницу Джек, пока она пила чай.

Арабелла весьма неизящно поперхнулась.

– Это плохая шутка, дядя Джек. Не дразнитесь, – нахмурилась она, вытирая губы салфеткой. – Подумать только, герцог Эйвенбери!

Но по виду дяди и его жены Арабелла поняла, что они говорят серьезно.

– Но ведь герцог…

– Да, – подтвердила Миранда.

– Разве леди Стэндон не знает, что он…

– Явно нет, – ответил Джек.

Арабелла смеялась, пока не сообразила, что ее отец, ее уравновешенный и благопристойный отец, целиком впутался в это сватовство. Она взглянула на родственников.

– Вы не думаете, что папа…

Они поняли, что Арабелла имела в виду.

Сошел с ума. Спятил. Свихнулся.

Или, как об этом говорили в семье, кровь взяла свое. Необузданная, сумасбродная кровь Тремонтов.

Это обычно происходит, когда Тремонт влюбляется.

– Он нашел свое сердце. Ты так не думаешь? – улыбнулась Миранда.

– Я думала, ты отправилась за покупками, – сказала Минерва. – За платьем. А не за любовником.

Элинор снова бросило в жар.

– Это совсем не так.

– А как? – поинтересовалась Люси, взяв с подноса лепешку.

– Это произошло совершенно внезапно. Я помогала ему надеть сюртук…

– Он был без сюртука? – выпалила Минерва. – Что он делал в таком виде?

– И почему ты помогала ему надеть сюртук? – спросила Люси. – Никогда не слышала, что можно соблазнить во время одевания.

– Ты не помощница, Люси, – застонала Минерва.

– Не думаю, что Элинор нужна помощь, – бросила в ответ графиня Клифтон. – Она сама прекрасно справляется.

– Я бы хотела напомнить вам обеим, что это препирательство, – Элинор выпрямилась и изо всех сил старалась собраться, хотя от поцелуя Сент-Мора вся дрожала, – отбросит нас в прежние времена.

– Это не наши старые перепалки, – возразила Люси. – Минерва думает только о твоих интересах. И я тоже.

– Да уж. – Минерва налила ей чаю. – Тебе удалось найти новое платье?

– Да, – кивнула на сверток Элинор.

– Дай посмотреть, – потянулась к нему Люси.

– Нет! – Элинор схватила сверток. Боже милостивый! Мало того что ее застали целующейся с мистером Сент-Мором, так еще и платье объявит об остальных ее намерениях…

Не столько намерениях, сколько о страсти… мечте…

– Не понимаю, почему ты не могла заказать платье у мадам Вербек, – сказала Минерва.

– Ты знаешь, что я должна свести расходы к минимуму на тот случай, если придется бежать с Тией.

– До этого не дойдет, – заверила ее Люси. – Мы с Клифтоном не допустим. И Холлиндрейк тоже, если ты поговоришь с ним.