Текст книги "Без ума от герцога"

Автор книги: Элизабет Бойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14

Минерва покачала головой, она разглядела герб на карете, а этого было достаточно, чтобы понять, куда отправилась Элинор.

– Вот к чему приводит обман, – бормотала она себе под нос. Она, которая провела большую часть жизни в ожидании собственного падения.

Но сегодня не ее катастрофа, а Элинор. Ох уж эта милая, упрямая, глупая Элинор!..

Минерва вошла в дом и увидела в холле Томаса Уильяма, который вопросительно посмотрел на пистолет в ее руке.

В конце концов, это его пистолет.

– Да, я понимаю, вы хотите получить его обратно. – Минерва взглянула на оружие, потом выглянула на улицу. О Господи! Что, если слухи не врут и Элинор попадет из огня да в полымя?

– Вы слышали, что Льюис сказал леди Стэндон?

Скрестив на груди руки, Томас Уильям фыркнул.

Конечно, слышал.

– Полагаю, вы уже знаете, что Сент-Мор – это герцог Паркертон, – предположила Минерва.

Томас Уильям иронично поднял бровь.

– Конечно, – сказала Минерва, шагая с пистолетом в руке. Как Томасу Уильяму не знать? Ведь он долгие годы служил у Джорджа Эллисона, а отец Люси был знаменитым шпионом. – Похоже, все знают правду, все, кроме Элинор. Господи! Что делать?

– Остановить ее, – решительно заявил Томас Уильям.

– Как я могу? Я же не могу явиться на приватную вечеринку герцога Лонгфорда, да и вы тоже.

Томас Уильям покачал головой:

– Тогда пошлите того, кто может войти. – Он снова поднял бровь, словно подгоняя ее.

Ну конечно!

– Паркертон! – выдохнула Минерва. – Вы поможете мне добраться до него?

– Да, миледи, но сначала я должен попросить вас об одном одолжении.

– Да-да, о каком? – нетерпеливо спросила Минерва.

Он протянул руку:

– Мой пистолет.

– Ах да, совсем забыла. – Минерва с горестным вздохом вручила оружие Томасу Уильяму. – Но вы должны взять его с собой, – предупредила она. – Если я ошиблась в Паркертоне, и он совсем не такой, как я думаю, нам придется заставить его силой. – Минерва улыбнулась слуге Люси. – У меня есть кое-какой опыт. Ваш пистолет недавно очень пригодился.

– Еще одна просьба, миледи, если позволите, – поежился Томас Уильям.

– Что теперь?

– Обещайте не рассказывать мне, что вы делали с моим пистолетом.

Джеймс, возмущенный, расхаживал по холлу своего дома.

Где, черт побери, его карета? И если уж на то пошло, все слуги? В его доме все пошло кувырком, как и в его жизни. И если любовь к Элинор – это отличный результат его новых перспектив, то все это – он оглядел пустой холл – нет.

– Что с ними случилось? – бормотал он, в третий раз дергая шнурок звонка.

По-прежнему ответом на его вызов была тишина, ни один слуга не спешил узнать, что нужно хозяину. Его нрав грозил вырваться из-под контроля.

Нрав Тремонта.

Он вытащил карманные часы и проверил время. Он должен был приехать к Элинор больше часа назад. Она, вероятно, считает, что он дурно воспитан, поскольку заставляет ее так долго ждать.

И так весь день – одни отсрочки. Он опоздал на встречу с архиепископом, потому что Ричардс приводил в порядок сюртук, на котором вдруг оторвались две пуговицы.

Фактически чуть не все его сюртуки внезапно потеряли пуговицы. А сапоги явно самостоятельно отправились гулять в парк, поскольку ни единой начищенной пары не было. Карета, которая всегда стояла наготове – за этим следили Уинстон и Кантли, – сегодня отсутствовала. Как и все остальное. Когда, наконец, карета появилась, чтобы отвезти его к архиепископу, кучер объяснил, что заблудился.

Заблудился? По дороге от конюшни к парадному входу, когда всего-то надо было обогнуть дом?

Джеймс начал подозревать тайный сговор.

Из-за опоздания он разминулся с архиепископом, и пришлось три часа дожидаться его возвращения лишь для того, чтобы убедиться, что специальная лицензия не что иное, как подпись архиепископа на обычной.

Оттуда они поехали в магазин, но он был закрыт. Потребовались уговоры и подкуп, но Джеймс все-таки убедил хозяина открыться, как только высказал намерение купить обручальное кольцо. Потом он поехал в церковь поговорить с викарием и убедиться, что сегодня вечером он будет дома, чтобы провести свадебную церемонию. Рассерженный викарий собирался было запротестовать против такой спешки, но когда увидел подпись архиепископа на специальной лицензии, его протесты угасли, как воскресная проповедь о трезвости, особенно потому, что архиепископ гарантировал освобождение от церемонии утром, как обычно в подобных случаях.

У герцога есть определенные преимущества, сообразил Джеймс, но сегодня, похоже, одно из них заключается в том, что у всего штата слуг выходной.

Он изо всех сил дернул колокольчик. Он был готов уйти. Он сделает предложение Элинор, отвезет ее в церковь, они без всякой шумихи поженятся и смогут начать новую жизнь.

Начать с настоящей брачной ночи. Больше никаких украденных поцелуев, сдержанности, тайных встреч. Лишь бурная страсть, которую она разжигала в нем.

Джеймс рассеянно шагал по комнате. Он забегает вперед. Сначала надо пожениться.

Нет. Сначала нужно чистосердечно во всем сознаться. Потом сделать предложение. Потом жениться. Он взглянул на высокие часы в углу. Вряд ли он сумеет это сделать, если торчит тут без кареты.

Он уже собрался пешком отправиться на Брук-стрит, но что дальше? Он не мог предложить своей нареченной пешком прогуляться в церковь на собственную свадьбу.

Стиснув зубы, он снова собирался дернуть шнурок, когда звякнул дверной колокольчик.

Глянув вверх, он навострил уши, ожидая услышать топот ног лакея, экономки, горничной, любого, кто помнит, что им положено открывать дверь.

– Нет, это просто невозможно, – пробормотал он и сам пошел к двери, когда колокольчик звякнул второй раз.

Когда он открыл дверь, его тут же оттолкнула женщина. За ней следовал огромный чернокожий слуга.

– Мне срочно нужно видеть его светлость! – выпалила женщина.

– Что за черт! – Джеймс мгновенно узнал ее. – Леди Стэндон, что вы здесь делаете?

Женщина остановилась в центре холла, слуга встал рядом.

– Силы небесные! Это вы, Паркертон? Сами открываете дверь? – Она шумно выдохнула, потом продолжила: – Я очень надеюсь, что вы не такой ненормальный, как ваши родственники, потому что мне нужна ваша помощь.

«Да, леди Стэндон, мне тоже приятно вас видеть», – едва не сказал он. Но ее последние слова пронзили его сознание… «Мне нужна ваша помощь».

Это могло означать только одно. Элинор!

– Где она? Что-нибудь случилось?

– Конечно, случилось! – воскликнула леди Стэндон. – Это я и пытаюсь вам втолковать. Она уехала к Лонгфорду.

– Лонгфорд? – Едва Джеймс произнес это имя, как его эхом повторили Джек и Миранда. Услышав какофонию звонков, они спустились посмотреть, из-за чего вся эта суета.

Джеймс яростно покачал головой:

– Нет, мадам, вы, должно быть, ошиблись. Она не пойдет к нему. Утром я написал ей и решительно запретил делать нечто подобное.

– Она слушалась твоих приказов раньше? – фыркнул с лестницы Джек.

К своему ужасу, Джеймс не получил поддержки от своей невестки и от леди Стэндон. Обе женщины стояли плечом к плечу, скрестив на груди руки, и смотрели на него.

– Какое письмо, ваша светлость? – сердито тряхнула головой леди Стэндон. – Не было никакого письма.

– Конечно, было. Я самолично его написал и отдал секретарю, велев немедленно его доставить.

Сказав это, Джеймс увидел в дверях холла Кантли и Фоули. Мало того что они не спешили выполнять свои обязанности, они пятились назад, словно… словно…

И весь день вдруг предстал в новом свете. Задержки. Проблемы. Исчезнувшие слуги.

– Возможно, вы написали письмо, – сказала леди Стэндон, – но его не доставили, ваша светлость.

Так он и думал. Письмо не доставили, как и остальные его записки Элинор. И если ужас налицо Кантли и Фоули был уликой, то он знал, кого винить.

– Фоули! – позвал герцог тихим грозным голосом.

Лакей покачнулся и на подгибающихся ногах двинулся вперед. Он посмотрел на суровое выражение лица Кантли, потом перевел взгляд на хозяина.

Яростного выражения лица Джеймса хватило, чтобы слова посыпались как из рога изобилия.

– Я хотел это сделать, ваша светлость… но я… то есть… мы все… мы думали, что вы…

Вперед выступил Кантли.

– Ваша светлость, мы действовали из лучших побуждений и исключительно в ваших интересах. Мы заботились о вашем благополучии. Вы в последнее время сам не свой, мы боялись, что вы… вы…

Миранда разинула рот.

– Вы думали, что он сошел с ума! О Господи! Это катастрофа!

Леди Стэндон еще не закончила, бунт персонала играл незначительную роль в ее насущных заботах.

– Элинор уверена, что вы обманывали ее.

– Обманывал? – возмутился Джеймс. – Это все равно, что обвинить меня в жульничестве!

Потом он почувствовал укол стыда. Он ведь прикидывался Сент-Мором.

– С чего она это взяла? – заносчиво поинтересовался он, вместо того чтобы признать свою роль в этой неразберихе.

– Из-за того, что рассказал ей лорд Льюис, сказала Минерва.

– Льюис?! Что он мог рассказать ей обо мне?

Джек кашлянул.

– Да много чего! Как ты, вернее, не ты, а Сент-Мор обчистил его и забрал опекунство над Тией, что ты опытный мошенник и все время охотился за деньгами Элинор и опекунством над ее сестрой, что ты прекрасно ориентировался в игорном зале и всю ночь играл в мушку.

Джеймс отмахнулся от этих домыслов:

– Элинор знает, что все это чепуха.

– Откуда? – вступила в разговор Миранда. – Игорный зал? – Она оглянулась на мужа: – Ты сказал, что вы оба были в «Уайтсе».

Джек застонал:

– Я не хотел тебя тревожить.

Миранда неодобрительно подняла брови:

– Лорд Джон Тремонт, только не говорите, что вы спустили наши с таким трудом заработанные деньги в этом ужасном месте.

– Ни в коем случае, – заверил их Джек. – Я проиграл деньги Паркертона.

– Не все ли равно, чьи деньги проиграны, – вмешалась леди Стэндон. Суть в том, что лорд Льюис испортил мнение Элинор о вас. Теперь она считает вас мошенником, а не рыцарем, в которого влюбилась.

При всех обвинениях и ужасе ситуации у Джеймса был всего один вопрос.

– Она меня любит?

Леди Стэндон лишь руками всплеснула.

– Любила полчаса назад, а теперь бросилась к Лонгфорду искать его расположения.

– Она правда его любит? – Арабелла тоже услышала шум и спустилась посмотреть, что происходит в их обычно упорядоченном доме. В ее глазах был нежный свет, которого прежде не видели.

– Всем сердцем, – ответила ей леди Стэндон.

– Папа, ты должен спасти ее.

Арабелла взглянула туда, где стоял ее отец, но теперь он исчез. Снаружи донесся стук копыт и скрип кареты.

– О Господи! Он украл нашу карету! – воскликнула леди Стэндон.

– Только не это! – застонал Джек.

Безумный герцог Паркертон умчался спасать женщину, которую любил всем сердцем.

Когда Элинор подъехала к дому, где герцог Лонгфорд устраивал вечеринку, ей следовало бы понять, что она приняла плохое решение. Литтл-Куин-стрит находилась в той части города, где, по слухам, мужчины селили своих любовниц.

Дом был громадный и скорее подходил для развлечений, чем для обители возлюбленной; но адреса было достаточно, чтобы Элинор охватило беспокойство.

Привратник и бровью не повел, увидев, что она прибыла без плаща или накидки. Вместо этого он вручил ей маску и указал на лестницу. Сверху доносился шум голосов и звуки музыки. Никто не встречает гостей. Нет горничных, которые забрали бы верхнюю одежду.

Только палец привратника, указавший на лестницу, и пустой взгляд, свидетельствовавший, что ее появление не стоит особого внимания.

Поднявшись по лестнице, Элинор вошла в бальный зал, ожидая увидеть его ярко освещенным, но он был погружен в тень. Когда она прошла дальше, зал показался ей подобием восточного сераля – кругом кричащая роскошь, пурпур и позолота, широкие диваны, заваленные подушками. А публика!

Элинор осторожно пробиралась сквозь толпу.

Побывав на множестве светских мероприятий, она была не готова к такому смешению гостей. Она считала, что ее платье покажется здесь дерзким, но оно ни в какое сравнение не шло с нарядами других женщин. Дамы были разодеты в шелк и парчу, а декольте такой глубины, что многим грозила опасность вывалиться из платья.

Но казалось, они об этом совершенно не тревожились. Дамы кружили по залу, громко смеясь и цепляясь то к одному мужчине, то к другому.

А мужчины?

Одеты так же смело, как и дамы. На многих такие тугие бриджи, что не скрывают того, что под ними. А у некоторых в определенном месте специальная подкладка, чтобы казаться внушительнее.

Вздрогнув, Элинор оглянулась в поисках двери, но была уже в глубине зала и не могла сориентироваться, откуда пришла.

Элинор знала, что сегодня вечером ей надо сохранить трезвый ум, и составила в карете план. Она найдет герцога Лонгфорда, будет взывать к его чувству чести и умолять о помощи.

А потом как можно быстрее постарается отправиться домой.

Но, судя по тому, что она увидела, идя в полумраке, чести здесь явно не избыток. Пытаясь выяснить, где хозяин, она начала разглядывать гостей в надежде увидеть Лонгфорда. Его трудно пропустить, он высокий и внушительный, но, поскольку все в масках и вызывающе одеты, трудно определить, кто есть кто.

Проходя мимо маленького алькова, она заметила парочку, слившуюся, в страстном поцелуе. Мужчина запустил руку в корсаж дамы… и тут Элинор увидела остальное. Пока он целовал одну даму, другая, встав перед ним на колени, припала губами к… его…

Элинор вихрем повернулась, зажав рот рукой! Силы небесные! Во что она впуталась? Оглядевшись, она поняла, что теперь оказалась в самом сердце вечеринки.

Люди спаривались вокруг нее, а мужчины и женщины, оставшиеся в одиночестве, бродили, выискивая пару, как ночные хищники жертву.

Бедный герцог! Его приватная вечеринка превратилась в настоящую вакханалию. Вряд ли это дружеская встреча, которую он описывал.

Что он тогда сказал?

«Избранное собрание единомышленников».

И она вообразила себе интеллектуальное чтение или художественную выставку.

Элинор быстро проскользнула мимо подвыпившего мужчины и тут же налетела на другого.

– Пойдем, моя прелесть. – Он фамильярно приобнял ее.

– Отпустите меня! – стала вырываться Элинор.

– О, тебе нравится сопротивляться? – крепче сжал ее мужчина.

Элинор запаниковала бы, если бы не уроки, преподанные Люси. Практичной и далекой от светских условностей Люси.

– Сейчас увидим, – пробормотала она и изо всех сил наступила каблуком мужчине на ногу.

Как и предсказывала Люси, прием сработал, и мужчина мгновенно отпустил Элинор.

К счастью, ей не пришлось применить удар коленом в пах, который Люси советовала для более развязных типов.

– Прекрати! Я сегодня не в настроении возиться с грубыми потаскушками Лонгфорда. – Махнув рукой, мужчина похромал прочь.

С грубыми потаскушками Лонгфорда?! Герцог держит таких женщин? Этого не может быть.

И тут она услышала…

– Развлекаетесь? – произнес за ее спиной Лонгфорд, обращаясь к одному из гостей.

– Все прекрасно, ваша светлость. Вы собрали нам очередной цветник красоток для развлечения. Новеньких, как вы и обещали. У вас всегда под рукой прекрасные цветы. Чудесные розы, а шипы лишь добавляют интереса.

– Да-да, – усмехнулся Лонгфорд, – я люблю разнообразие в саду.

Оба рассмеялись.

– Я слышал, – наклонился ближе к герцогу собеседник, – вы ухватили одну из вдовушек Стэндон, и она сегодня будет здесь.

– Да, я ее усердно обрабатывал, – кивнул Лонгфорд. – Она была замужем за Эдвардом Стерлингом. Воображаю, каким гадким штучкам он ее научил.

Элинор бросило в жар. Этот человек не спасет ее, это не рыцарь в сверкающих латах, который бросится ей на помощь и решит все ее проблемы.

– Да уж! – потер руки собеседник герцога.

– Сам не знаю, почему раньше о ней не подумал, – признался Лонгфорд. – А теперь, если не возражаете, пойду пощипать мою новую розочку.

– Удачи, ваша светлость.

Она-то настроилась выйти замуж только за герцога и вдруг увидела всю ошибочность своего решения. Она думала, что титул одаряет человека благородством и чувством чести, делает его лучше обыкновенных людей.

Но оказалось, дело не в этом.

Это сердце, душа, ум делают человека лучше. Любознательность. Находчивость. Стремление помочь другим.

Эти качества делают человека благородным.

Она узнала это от Сент-Мора.

Ох, ну почему она позволила словам лорда Льюиса отравить ее сердце? Она такая же мелочная, как Лонгфорд, если оставила человека, которого полюбила, только из-за того, что у него нет титула.

– Джеймс, – прошептала она, – о чем я думала?

– Что ты предпочла бы вернуться домой со мной?

Хоть Джеймс и чурался светских развлечений, это не означало, что он не знает о происходящем в свете, а приватные вечеринки Лонгфорда всегда давали пищу для сплетен.

И в отсутствие дам добродушное подшучивание сменялось похотливым хвастовством.

Дом Лонгфорда на Литтл-Куин-стрит давно был предметом обсуждения у тех, кого приглашали на эти непристойные сборища, и поводом для домыслов тех, кто туда не попал.

Поэтому Джеймс решил вытащить оттуда Элинор.

Но он быстро выяснил, что попасть на вечеринку Лонгфорда весьма непросто, как и говорила Элинор.

– Проваливай! – рявкнул привратник. – Сюда без приглашения хода нет. – Крупный мужчина скрестил руки на груди и глянул на Джеймса сверху вниз.

План сорвался, и Джеймс отошел, обдумывая, что делать.

– Черт побери, что сделал бы Джек? – бормотал он себе под нос. И тут увидел около конюшен повозку, несколько парней таскали ящики по черной лестнице на кухню.

Вино, сообразил Джеймс. Для гостей.

– На вид тяжелый. – Он кивнул примеривавшемуся к ящику парню.

– Чертовски. А хозяин беснуется, из-за того что мы опоздали.

Джеймс пошел к конюшне, стараясь не попадаться на глаза привратнику, отгонявшему очередных желающих попасть в дом.

– Не возражаете, если я помогу? – предложил Джеймс, потянувшись к ящику.

– Возражаю. – Самый крупный из парней оттолкнул руки Джеймса от ящика. – Хозяин очень разборчивый в отношении тех, кто имеет дело с его вином. – Все трое повернулись к Джеймсу спиной.

Он сжал челюсти. Потом вспомнил один трюк Джека и вытащил кошелек, тряхнув его так, что соверены внутри громко звякнули.

Троица дружно повернулась.

Джеймс вытащил три золотые монеты. Вероятно, это больше, чем парни имели за квартал.

– Позвольте мне облегчить вашу ношу.

Трое парней переглянулись. «Почему бы и нет?» – говорила их взгляды.

– Как говаривал мой отец, чем больше ослов, тем ноша легче, – расхохотался вожак, пряча деньги. – Но не вздумай уронить ящик.

– Или удрать с ним, – добавил второй.

– Хозяин – опасный тип, – заключил третий.

Джеймс кивнул. К несчастью, он уже знал это.

Таща наверх ящик, Джеймс тяжело дышал. Черт побери, какой же он тяжелый, но это его пропуск в дом.

Джеймс последовал за парнями на кухню. Там слуги в спешке заканчивали последние приготовления к позднему ужину и, откупорив бутылки, несли наверх.

В этой суете легко было поставить ящик и, пристроившись к веренице слуг с подносами, подниматься вслед за ними, по узкой лестнице. Коридор вел в темный узкий холл, но темнота никого не смущала, этот проход позволял слугам появляться и уходить незаметно.

После того как последний слуга с подносом скрылся за дверью в конце холла, Джеймс досчитал до пяти, потом вошел в большой сумрачный зал.

И сразу же потерялся в сутолоке. Найти и увести Элинор, пожалуй, труднее, чем пробраться в дом.

Как, черт побери, он собирается ее искать? Не может же он взять свечу и разглядывать каждую парочку?

Но краем глаза он заметил красную вспышку – леди в объятиях мужчины и явно не по доброй воле. Потом она изо всех сил обрушила каблук на ногу мужчины.

Элинор! Джеймс надеялся, что это она.

Пробираясь сквозь толпу, он молился, чтобы Элинор тихо пошла с ним, чтобы не пришла в ярость и не стучала каблуками.

И тут он увидел, что она стоит рядом с Лонгфордом.

Пробормотав проклятие, Джеймс, крадучись, двинулся к ним. Всему свой черед: сначала вытащить ее отсюда, а потом все объяснить.

Лонгфорд что-то сказал одному из своих гостей, оба громко расхохотались, потом отошли. Джеймс с облегчением вздохнул и двинулся вперед.

Оказавшись за ее спиной, он услышал, как она прошептала:

– Джеймс, о чем я думала?

– Что ты предпочла бы вернуться домой со мной, – сказал он ей на ухо.

Она резко обернулась. Он ожидал, что она вскинет кулак, но она бросилась в его объятия.

– Ты пришел за мной!

– С чего ты взяла? – Он прижал ее к себе. – Возможно, я часто бываю на этих пирушках.

Она неделикатно фыркнула, сказав именно то, что ему нужно знать:

– Никогда! Но я была дурочкой! Я думала, ты…

– Я знаю, что ты думала. – Джеймс прижал ее к себе, высматривая путь к побегу.

Лонгфорд кружил по комнате и теперь направился прямо к ним. Его взгляд постоянно скользил по толпе гостей, Джеймс прекрасно знал, кого он высматривает. Нельзя быть пойманным на том, что украл из-под носа у хозяина его персональную гостью.

– Не могу поверить, что позволила Льюису одурачить меня. Да и Лонгфорду, если на то пошло, – сказала Элинор.

– Да-да, – торопливо произнес Джеймс. – Оставим угрызения совести на потом. Мы еще отсюда не выбрались.

Лонгфорд подходил ближе, поэтому Джеймс сделал именно то, что необходимо, чтобы спрятать Элинор от его глаз.

Быстро повернув ее спиной к стене, он закрыл ее своим телом.

– У-ух! – выдохнула она, когда он прижал ее к стене и поцеловал.

Возможно, причиной тому чувственное окружение, вакханалия вокруг них, сорт ее платья, но Элинор отреагировала страстным ответом. Ее бедра поднялись навстречу, она тянула Джеймса к себе. Подняв ногу, она обхватила его и еще крепче прижала к себе.

Ее полная роскошная грудь прижалась к его торсу, грозя вывалиться из платья.

Джеймс прижался к ее бедрам и запустил пальцы в ее волосы, но эта игра, затеянная, чтобы спрятаться от Лонгфорда, быстро превратилась в нечто большее.

То пламя, что вспыхнуло между ними в Колстоне, вновь разгорелось.

Его тело отвердело от желания, пульсировало от необходимости заполнить ее, заняться с ней любовью, найти облегчение, необходимое им обоим.

Разве не об этом он думал весь день, представляя себе, как все это будет?..

Его рука кружила по ее груди, дразнила сосок, пока он не набух. Джеймсу хотелось попробовать ее на вкус, хотелось, чтобы она была нагой.

На миг они замерли, глядя друг на друга.

– Тут наверху есть комнаты, – сказала она с дерзкой улыбкой на припухших от поцелуев губах.

– У меня есть идея получше. – Взяв за руку, он потянул ее в толпу.

Но сосредоточившись на том, чтобы найти дверь, он не заметил, как пьяный мужчина преградил ему дорогу.

– Позвольте, – невнятно произнес он.

Потом, к ужасу Джеймса, мужчина присмотрелся к нему и, узнав, округлил глаза:

– Господи помилуй! Не ожидал увидеть вас здесь. Глазам своим не верю.

– И не верьте. – Джеймс проскочил мимо него, скользнул в дверь и потянул за собой Элинор.

Они сбежали с лестницы и торопливо прошли через кухню.

Никто из слуг не взглянул в их сторону – видимо, такое случалось постоянно, любовники встречались на вечеринке у герцога, а потом ночью бежали в условленное место.

Выскочив из дома, они помчались к конюшням и успокоились, лишь выбравшись на улицу. Под газовым фонарем, лившим уютный теплый свет, они снова бросились друг другу в объятия и стали целоваться.

– Ты мне веришь? – прошептал он.

– Верю?! Я тебя люблю, – призналась Элинор.

– Я надеялся, что ты это скажешь. – Улыбнувшись, он снял сюртук и накинул на ее голые плечи. – Пойдем, моя любовь, моя Элинор.

И в ночи Джеймс молился про себя, чтобы его слуги не оказались небрежными в одном очень важном деле.