Текст книги "Воссоединение"

Автор книги: Эливан Боган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Первым, что-то неладное заметил Плофорд – он увидел, как с высоких сосновых ветвей замертво упала птица. Потом другая. Плофорд огляделся по сторонам: таких птиц на земле лежало с десяток.

– Посмотри, Янлос, птицы валятся замертво, – сказал Плофорд. Янлос нахмурился, глядя в глубину леса:

– Смутные времена наступают, недобрые. Нам нужно поскорее добраться до Агвиррета! Идти недолго, но безопасен ли путь?

Ответа на этот вопрос никто не знал.

Глава 10
Лесной тропой

Всё произошло так неожиданно, что Фобди, оказавшись в ледяном стремительном потоке, первые мгновения никак не мог понять, почему его не держат ноги. Но, осознав, что его мчит подземная река в неизвестном направлении, истошно заорал. Где-то рядом он услышал, как вопит один из гномов, но кто это был, Ламтир или Ломги – он так и не распознал. А тем более разобрать слова, смешивающиеся с грохотом бушующего потока, Фобди был не в состоянии.

Вода вырвала из его рук потухший факел. Фобди несколько раз перевернуло мощное течение. Ничего не видя вокруг, отчаянно пытаясь оттолкнуться от скользкого дна, Фобди то и дело резко выпрыгивал вверх, чтобы глотнуть воздуха.

Он с кем-то столкнулся – кто-то нёсшийся рядом, попытался ухватить Фобди за ногу, но не вышло – ледяной поток вытолкнул одного из его друзей и унёс куда-то вдаль.

Сделать хоть что-нибудь вопреки течению было невозможно: очень скоро, осознав это, Фобди прекратил любые попытки сопротивляться, и, замерзая, болтался из стороны в сторону, с неимоверной скоростью уносясь в неизвестном направлении.

Подземная река то замедлялась, то ускорялась, а затем понеслась с такой силой, что у Фобди начали мелькать в голове мысли о том, что отсюда он живым не выберется и вода разнесёт его на части. Руки и ноги онемели, дна он не ощущал, дышать было нечем – в конце концов, он почувствовал, что его разворачивает вправо. В следующее мгновение он больно ударился головой о стену туннеля…

– Фобди! Фо-о-о-бди! – услышал он над собой громкий голос. Он вглядывался во мрак, но ничего не увидел. Голос принадлежал Ламтиру – вода с его бороды стекала прямо на Фобди. Рыжий поморщился и громко чихнул.

– С ним всё в порядке! – уверенно сказал гном.

– Где мы? – спросил Фобди, медленно поднимаясь с каменного пола.

– Судя по всему, довольно далеко от тех, кого мы оставили за стеной в начале водного туннеля, – услышал он голос эльфа, находящегося где-то поблизости.

– Какая непроглядная темень! – донёсся из темноты голос Ломги.

– А я кое-что вижу, – ответил Менгелат.

– И что же ты видишь? – спросил Норс, делая, судя по звукам, несколько осторожных шагов.

– Я вижу неясные очертания очередного туннеля – это единственный выход отсюда, не считая той стремительной дороги, которая сама вынесла нас сюда.

– Как я выбрался из этого страшного потока? – поинтересовался Фобди.

– Никак. Менгелату удалось ухватиться за край стены. Течение в этом месте спокойнее, и он сумел выбраться на эту площадку. Его несло первым, и он просто выловил нас из воды! – ответил Ламтир.

– Хороший улов! Никого не потеряли, – согласился Норс.

Постепенно их глаза привыкли к темноте и Фобди, наконец, смог разглядеть всех спасшихся друзей. Они отдыхали рядом, на ровной прямоугольной каменной площадке, которая вела в низкий и узкий туннель, начинающийся полукруглой аркой. Рыжий с гномами и Норсом легко очутился бы внутри, а вот Менгелату пришлось бы пробираться согнувшись в три погибели.

Все сошлись на том, что нужно подождать, когда появится возможность зажечь факелы и только при свете продолжать путь. Но прошло немало времени, пока во влажном и тёмном воздухе вспыхнуло яркое пламя.

С площадки действительно вёл лишь один выход в туннель, а безвольно барахтаться в подземной речке больше никому не хотелось. Так что успев немного отдохнуть, друзья вошли в небольшую арку туннеля, слыша, как удаляются звуки бегущего в недрах земли потока.

Туннель был выложен простым камнем – где-то стены были темнее, где-то светлее. Ничего странного и необычного в этом туннеле друзья не замечали. Он постоянно вёл вверх, но ступать нужно было крайне осторожно: пол был мокрым и скользким, а подъём становился всё круче. Друзья набили синяки, ободрали колени и ладонями, громко ругая непродуманный ход в туннеле. Лишь эльф молчал, несмотря на то, что он всё время шел, сгибая спину, и помогал другим подниматься на ноги.

Трудный отрезок пути неожиданно закончился глубокой и широкой трещиной в полу. Ломги увидев, что потолок над продолжением туннеля стал выше, и там начинаются ступени, радостно бросился вперёд. Одной ногой он не почувствовал опоры и, громко охая, завис над пропастью: Ламтир вместе с Норсом успели ухватить его сзади за пояс и рукав. Подоспел Менгелат: он взял за руки висящего над бездной гнома и быстро вытянул обратно.

– Спасибо всем! – с благодарностью произнёс Ломги, наблюдая за Фобди, который лёг на край трещины и опустил факел вниз, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть.

– Ничего не увидишь! – предупредил его Ломги, – Знаешь, я уверен, что там очень и очень глубоко. Обычно гномы чувствуют, насколько глубоко находятся под землёй, сколько под их ногами толщи и пустоты, но сейчас, после того, как вода меня потрепала, я ничего не ощущаю! Просто знаю, что там бездна.

Ламтир посмотрел на другую сторону туннеля, где виднелись ровно выложенные ступени:

– Могу поспорить с кем угодно и на что угодно – кое-какие места в этом подземелье строили не гномы!

– Согласен! – подтвердил Ломги.

Фобди ничего не увидел, разглядывая трещину с кривыми краями. Он поднялся, и эльф помог ему перебраться на другую сторону.

Туннель всё время тянулся вверх – ступеням не было конца. Пару раз им приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть – они садились на ступеньки и гадали, зачем понадобилась такая длинная лестница, и может ли она, в конце концов, вывести их на поверхность.

Звук водного потока стал слышен вновь. Им показалось, что он был ещё громче, а следовательно, сам поток мог быть в несколько раз мощнее.

В воздухе снова появилась неприятная сырость, но стало гораздо теплее.

– Мне кажется, что нам опять-таки придётся побывать в воде, – предположил Фобди. Со всех сторон послышались недовольные возгласы.

– Накликаешь! – буркнул Ламтир.

– Хватит с нас воды! Брр! – недовольно ответил Ломги.

– Надеюсь, этого не случится, – осторожно возразил эльф.

– Только не в воду! – почти умоляюще произнёс Норс.

Не ожидая такого недовольства, Фобди притих. Но то, что он увидел, к сожалению, подтвердило его догадки. На него посмотрели, как на виновника всех бед: из-за поворота, сужаясь, нёсся поток разъярённой пенистой воды.

– Ну уж нет! В воду я больше не полезу! – сложив руки в замок, возмутился Ламтир.

– Но насколько я понимаю, другого выхода отсюда нет, – тихо, почти неслышно сказал эльф и попросил всех погасить факелы.

– Там свет! – воскликнул Норс, когда факелы погасли, – Вы видите?

– Придётся прыгать в воду, Ламтир! И как можно скорее! – воскликнул Ломги.

Ламтир чуть ли не зарычал от злости, глядя на бушующий поток. Не оборачиваясь, он, неожиданно для всех, сам прыгнул в воду.

Его примеру последовали и все остальные. Пересиливая себя, они спрыгивали в ледяной поток один за другим. И всё началось сначала: они захлёбывались их вертело и подбрасывало, заносило и топило. Но друзья должны были рисковать. А куда вела подземная река, они, естественно, не знали, но надеялись, что это безумие вскоре закончится.

Каждый замечал, что вокруг становится светлее. Туннель всё сильнее сужался, а подземная река неслась всё быстрее и быстрее. Путники не один раз пожалели о том, что без опаски спрыгнули в стремительный поток, и, когда казалось, что сильнее и страшнее течения не будет – их крутило и вертело с удвоенной силой.

Потеряв счёт времени, измученный Фобди увидел, что их несёт к чему-то очень яркому. Прошло несколько мгновений, и свет ослепил его. Он словно завис в воздухе, и полетел вниз, прибиваемый водным потоком. Фобди сжался в комок и зажмурился…

Вдруг всё стихло. Воздух стал таким плотным, что трудно было пошевелить рукой. Дышать Фобди не мог. Наконец он понял, что находится под водой. Фобди посмотрел наверх, где сквозь сине-голубую толщу пробивалось расплывчатое сияние солнца, и разглядел две пары чьих-то ног быстро отдаляющихся от него. Рыжий, чувствуя, что ему не хватает воздуха, поплыл за этими ногами, минуя мощный водный поток позади.

Оказавшись на поверхности, он долго откашливался и привыкал к яркому солнечному свету. Осознание того, что он выбрался, заставило широко улыбнуться, и у него сразу же прибавилось сил, чтобы доплыть до берега.

Стояло ясное утро. В чистом синем небе светило яркое тёплое солнце. Друзья оказались в небольшом озерце, наполняемом искрящимся водопадом, обрушивающимся с высокой скалы, покрытой глубокими трещинами, из которых росли скрюченные маленькие кустарники. Около водоёма, ровным, жёлто-зелёным полотном раскинулась небольшая уютная поляна, а за ней высились огромные старые сосны, за их кронами начинался густой лес. Несомненно, друзья оказались в Эмлидте, близ Агвиррета. Фобди выбрался на берег. У воды лежали обессиленные друзья и тяжело дышали. Он рухнул рядом и поднял вверх указательный палец:

– Мы всё-таки выбрались!

– Хорошо, что Менгелат оказался рядом! – улыбаясь, почти шёпотом произнёс Норс, – Я и плавать-то не умею!

– Значит, ты из нас самый смелый, если, не раздумывая, прыгнул в воду, – переводя дух, заметил Ламтир.

– Остаться одному в этом подземелье, намного страшнее, – издал неуверенный смешок Норс, – Так что это не смелость, а скорее страх подтолкнул меня!

Из-за шума воды, падающей со скалы, не было слышно того, что происходило за пределами поляны. Во время отдыха, эльф, не выпуская из рук лука, который он каким-то чудом не потерял в подземной реке, несколько раз обошёл вокруг озера, но ничего подозрительного не заметил.

– Менгелат, присядь, отдохни! – позвал его Ламтир, – Здесь никого, кроме нас, нет!

Эльф ещё раз обвёл пристальным взглядом доступные взору деревья, растущие вокруг озера, и присел у края воды.

Фобди поинтересовался:

– Я не совсем понял, а как мы попали в озеро?

– Там, за водопадом, – Менгелат указал рукой на сверкающее лёгкое облако над водой, – есть довольно узкий выход из туннеля, его невидно из-за низвергающегося потока, ведь вода в озеро поступает не только со скалы, но и изнутри – подземная река пронзает её насквозь.

– Столько раз бывал в Эмлидте, а такого места не видел, – тихонько присвистнул Фобди, и с тяжёлым вздохом добавил, – Я проголодался!

Как только Фобди произнёс эту фразу, на поляне неожиданно появился всадник на гнедом коне. Все как один подскочили, а эльф натянул тетиву лука. Фобди с радостью обнаружил кинжал за поясом. Но вынимать его не стал. Во всаднике рыжий распознал Арродэю. Издалека её можно было принять за невысокого худенького юношу: на ней была простая одежда воина из Агвиррета – светло-зелёная рубашка, поверх которой был надет расстёгнутый, коричневый кожаный камзол и светлые узкие штаны, заправленные в короткие сапоги, такого же цвета что и камзол. И только чёрные роскошные локоны выдавали девушку – они рассыпались по плечам, обрамляя её утончённое и бледное лицо.

– Фобди?! – радостно воскликнула дочь Тагвира и крепко обняла его. От сильных объятий он поперхнулся, но был несказанно рад.

– Что вы здесь делаете? – спросила девушка, замечая, что на всех мокрая одежда, – Купаетесь?

Фобди недовольно фыркнул:

– Какое там купание! Мы только что выбрались из подземелья!

– Подземелья? – переспросила Арродэа, внимательно оглядывая эльфа.

– Ну да! Из того самого подземелья, которое начинается в библиотеке!

Арродэа перевела взгляд на Фобди:

– Опять твои выдумки! Где Янлос, Свеламин? Где королева?

Фобди насупился и хотел что-то сказать, но от обиды из его горла вырывались лишь непонятные звуки.

– Фобди говорит правду, – мягко возразил эльф, оборвав недовольный, почти гневный выкрик Фобди. Рыжий разнервничался, сложил руки на груди и встал к Арродэе спиной. Девушка осторожно развернула Фобди лицом к себе.

– Он не лжёт! – подтвердили гномы.

Арродэа смутилась. Менгелат поклонился и назвал своё имя. Ломги тоже представился и познакомил дочь князя с Норсом. А когда успокоившийся Фобди сообщил, что Менгелат – эльф, Арродэа очень долго не отводила от него глаз, а потом словно спохватилась:

– Так где же мои братья, королева Тивелин и Свеламин?

– Они, наверное, ещё не выбрались, – предположил Фобди, – В этот раз мой путь под землёй был значительно короче, чем тогда, семь лет назад.

– Значит, есть надежда, что королева жива! – грустно улыбнувшись, произнесла Арродэа.

– Что происходит на поверхности? – нетерпеливо спросил Ламтир.

– Силмел сгорел, дворец захвачен. В Агвиррете очень много силмельцев – тех, кому удалось спастись. По Эмлидту бродят разрозненные отряды улратов. Они собираются в одну большую армию, и медленно приближаются к нашей крепости. Так что прогулки по лесу вовсе не безопасны, как кажется на первый взгляд.

– А что ты здесь делаешь одна? – спросил Фобди.

– Я не одна, – ответила Арродэа. Она громко свистнула и быстро повернулась в сторону сосен. Через минуту на поляне стало тесно – три десятка хорошо вооружённых воинов вышли из своих укрытий. Чуть позже появились ещё двое всадников.

– Отлично! – радостно воскликнул Ломги, – Так-то безопаснее!

На поляне стало довольно шумно, но вдруг из глубины леса донёсся неожиданный и громкий звук ломающихся веток – один из двух всадников-агвирретцев упал с лошади на землю. Менгелат тотчас натянул тетиву лука:

– Он мёртв – ему в спину попала чья-то стрела!

Второй всадник быстро спрыгнул на землю. И вовремя: стрела попала в грудь коня, а вторая и третья следом в шею. Животное с жалобным ржанием повалилось на бок.

Того, кто стрелял, разглядеть не смогли. Первыми заметили врагов Арродэа и Менгелат. Фобди наблюдал за девушкой и эльфом и не мог понять, куда они целятся. Но по звукам, доносящимся из чащи леса, было понятно, что их стрелы достигают цели – кто-то взвизгивал и, обламывая сучья, падал с деревьев. Рыжий сразу же узнал глухое рычание, а Норс, сидящий рядом, прошептал:

– Опять эти дикари! – и осторожно достал кинжал Вамила.

Фобди заметил поблескивающий клинок в руке Норса:

– Ты тоже сохранил своё оружие!

– Пока меня вертело в воде, я всё время держался за рукоять – очень боялся обронить. Ведь сейчас без него, как без рук!

И без мечей не обошлось: со всех сторон поляны друзей окружили дикари. Отступать было некуда, нужно было обороняться или прыгать обратно в озеро. Улраты не выносили воду и не умели плавать. Один дикарь с разбега налетел на эльфа, но Менгелат вовремя увернулся, и тот с оглушительным визгом упал в озеро. Он неуклюже барахтался, поднимая в воздух сотни брызг, и вскоре пошёл ко дну.

На поляне перед озером было не развернуться. Улратов становилось всё больше. Они убили ещё четверых воинов Агвиррета и пристрелили двух оставшихся коней, один из которых принадлежал Арродэе. Дикари, несмотря на многочисленные потери, медленно подбирались всё ближе и с дикой жадностью смотрели на несчастных животных. Улраты всеми силами старались оттеснить в сторону обороняющихся, и это им в конце концов удалось: как только они оказались рядом с поверженными лошадьми, бой прекратился.

От неожиданности, эльф, гномы, Фобди, Норс и люди из города-крепости, готовые сражаться без устали до самого заката, опустили мечи и луки, наблюдая страшную и неприятную картину. Забыв обо всём, дикари облепили пронзённые не одним десятком стрел безжизненные туши животных и принялись их поедать, раздирая кривыми пальцами и острыми зубами ещё не остывшую плоть.

– Они хотели жрать, – простонал Норс, отворачиваясь от кровавого зрелища.

– Нужно немедленно уходить, – вполголоса произнёс Менгелат, – Сейчас их не интересует ничего, кроме еды.

– Ты прав. Уходим! – сморщившись, и качая головой, поддержал его Ламтир.

Арродэа выпустила несколько стрел в дикарей, нависающих над животными. Остальные уже не разбирали, что едят – то ли застреленных коней, то ли своих сородичей. Они рычали друг на друга, дрались из-за куска мяса и жадно давились свежатиной.

Не дожидаясь, когда улраты окончательно насытятся, сберегая силы и стрелы, для возможного нового боя, Арродэа со своими воинами и друзьями Фобди, направились в сторону Агвиррета, следуя по еле заметным тропам северного Эмлидта.

Солнце светило необычайно ярко, но лучи его были не такими обжигающе жаркими, как в июле или в августе. Они обогревали землю чуть косо, но всё же дарили много тепла. Чистые, синие лоскуты неба радовали путников, когда те устремляли свои глаза вверх, к густым кронам деревьев. Но всё же, каким бы тёплым ни был день, во всём угадывалась наступающая осень. Щетинистая трава под ногами была уже не такой сочной и зелёной, какой она обычно бывает в летние месяцы, а в густом и немного душном воздухе стояла особая, редкая прозрачность, какой не заметишь в другое время года. Лес неторопливо готовился к предстоящим холодным дням, хотя в Силмеле никогда не было суровых зим. Сейчас птицы пели осторожнее, чем летом, казалось, что треск ломающихся веток под ногами слышен далеко вокруг, и привлекает к себе внимание всех лесных жителей. Но обитателей Эмлидта друзья почему-то не замечали.

Между стволами деревьев растянулись тончайшие сети мелкой блестящей паутины. Они не вызывали такого отвращения, как грязные лохмотья паутины подземелья, но Норс и Фобди старались обходить кропотливую работу лесных пауков, а Ломги, напротив, ничего не замечал вокруг, и, через какое-то время его голову и густую бороду опутали белые тонкие нити.

– Столько паутины – к тёплой осени! – хохотнул Ламтир, посмотрев на Ломги, – Твоя борода теперь похожа на мою – она стала совсем белой!

– Много паутины – к тёплой осени? – переспросил Ломги, – Откуда тебе знать об этом, Ламтир, ведь гномы мало интересуются мелочами, происходящими на поверхности?

– Согласен. Но сейчас припомнил, как однажды я приезжал на Осенний праздник, и мне об этой примете рассказала Венсалор.

Фобди, громко вздыхая, помог Ломги избавиться от паутины.

– Не расстраивайся, Фобди, с Венсалор не могло случиться ничего плохого. Тем более на Видамлии. Пусть дикари совершенно безмозглые, но если они хоть малость соображают – на остров к Лелинею эти твари не сунутся ни за что! – попытался успокоить рыжего Ламтир.

Фобди только пожал плечами и переглянулся с Норсом, вспоминая деревянный обломок, который им показал Фибар перед праздником.

– Утешает то, что воду они не переносят! – вступил в разговор Менгелат, и если сестра Свеламин на острове, то вряд ли улраты отправятся туда вплавь: они не смогут управлять и самой простой лодкой – побоятся, не говоря уже о большом корабле.

– Всё же, у меня не укладывается в голове: Венсалор – дочь простой бедной женщины, даже имя её неизвестно! – возмутился Ламтир. Эту фразу он произнёс чуть громче, и, спустя мгновение, рядом с ним оказалась Арродэа.

– О чём ты, Ламтир? Или я ослышалась, или ты нахлебался озёрной воды?

– Ни то и ни другое, – немного обиженно ответил белобородый гном и его кустистые брови сошлись на переносице, – Тебя ведь не было в королевском дворце перед праздником, а значит, ты не слышала разговор между Ламгратоном и королевой Тивелин!

Шагая лесной тропой, Арродэа внимательно слушала рассказ Ламтира о визите Ламгратона. Она с недоумением глядела на остальных, пытаясь услышать опровержение или то, о чём говорит гном, всего лишь неуместная шутка.

– Венсалор – приёмная дочь Тамверта и Тивелин, и королевской крови у неё нет, – закончил Ламтир и развёл руками.

После долгого молчания, озадаченная Арродэа воскликнула:

– Немыслимо!

Фобди быстро закивал головой и, догнав Арродэю, спросил:

– Как можно поверить в то, что она дочь простой безродной женщины?!

– В словах Тивелин я сомневаться не смею, но и не могу осознать эту новость до конца.

– Что же в ней такого особенного? – не выдержав, спросил Норс, который уже не раз слышал разговоры о Венсалор. Медленно ступая по пыльной траве, Арродэа задумалась, а затем заговорила, обращаясь к Норсу:

– Не всё можно рассказать словами…я была уверена, что Венсалор приходится мне сестрой, и, сейчас, когда я узнала, что она не королевская дочь, очень сожалею об этом.

Норс всплеснул руками:

– Сколько я был в Силмеле, столько и слышал имя Венсалор. О ней говорят все, но толком объяснить, какая она, никто не может!

Арродэа пристально посмотрела на пунцового Норса, который после своей взволнованной речи осёкся и стыдливо оглядывался: всё же, Венсалор была всеобщей любимицей. Пусть Свеламин в Силмеле любили не меньше, но, по крайней мере, так открыто ею не восхищались.

– Могу себе представить, сколько ты всего услышал о Венсалор за время праздника, – улыбаясь, заговорила Арродэа, – Я, наверное, не смогу поведать тебе ничего нового, но красота её несравненна, перед ней всё меркнет. Если она рядом – то всё остальное будто бы перестаёт существовать. Мой старший брат Янлос всегда говорил мне, что Венсалор обладает особыми чарами, но мне, женщине, сложно судить об этом. Скорее, у неё доброе и благородное сердце, и это удваивает редкую утончённую красоту Венсалор. Когда она говорит, кажется, что и птицы замолкают, чтобы насладиться её голосом. Если же грустит, то всё вокруг мрачнеет, а если радуется, то днём солнце светит ярче, а ночью разгораются звёзды. А удивительнее всего то, что она считает себя самой обыкновенной жительницей Силмела. Венсалор с любым разговаривает на равных и никогда не обидит высокомерием и гордостью. Её величие в том, что она его не выказывает. В ней, наверное, скрыта какая-то сила, которую чувствуешь, лишь когда находишься рядом, и противостоять этой силе невозможно. Но, возможно, я ошибаюсь – она так хороша собой, что невольно приходит смущение и смирение.

Норс кивнул, поблагодарив за рассказ, и пошёл быстрее, разрывая босыми ногами пожелтевшие листья, сброшенные старыми дубами. Арродэа с любопытством наблюдала за своим собеседником, который легко обходился без обуви, но тревожить его расспросами не стала. Норс был явно озадачен. Появилось ещё больше вопросов, а он больше никому не хотел докучать.

Стало очень душно. Лёгкие серебристые тучи поглотили лучи солнца, и в лесу смягчились краски. Теперь, кроме шагов, где-то недалеко, был слышен шум реки. Над головами путников с ветки на ветку, перелетала мелкая и стремительная птица. Лес то вставал стеной, то разворачивался маленькими уютными полянами. Но тропа к Агвиррету была не безопасна для беззаботных прогулок – Эмлидт просто кишел дикарями. Они тоже продвигались в сторону города-крепости и пересекались с отрядом Арродэи и её старыми и новыми друзьями. Улраты не нападали открыто, они стреляли из луков из-за деревьев или пытались напасть со спины. Они были неплохими бойцами, когда действовали вместе, и нападали по три-четыре на одного, но если какой-нибудь дикарь сталкивался с противником один на один, то предпочитал бежать без оглядки или поскорее примкнуть к своим уродливым собратьям. Среди них, конечно же, встречались отдельные смельчаки, но они были повыше ростом и отлично владели оружием. Только эта смелость помогала им недолго: таких отчаянных улратов, первыми примечали Менгелат и Арродэа, и оба пускали по стреле: эльф обычно попадал противнику в лоб, а стрелы Арродэи попадали туда, где по её предположению у дикарей билось сердце.

Короткие, но утомительные бои отнимали силы и затрудняли путь. Приходилось двигаться медленно и с предельной осторожностью. За весь долгий пасмурный день в лесу Арродэа потеряла ещё пятерых воинов. В отряде появились раненые, но они ещё могли сражаться. Несмотря на угрожающую со всех сторон опасность, друзьям удалось сделать в середине дня небольшой привал, и помочь пострадавшим в бою.

Тёплый день сменился коротким вечером, а следом незаметно подкралась ночь, не дав сумеркам повластвовать в Эмлидте, словно небо неожиданно накрыли плотным непроницаемым полотном.

Чтобы не привлекать внимание чужаков, факелов ночью не зажигали. Надеяться на луну или свет звёзд не приходилось: тучи не пропускали их сияния. В лесу, всё же, было не так темно – путники, конечно, не видели подсушенной осенней травы под ногами, но стволы деревьев и движение веток в лёгком ветре, приносимым дыханием моря, они различали с лёгкостью.

Пришло время остановиться на ночлег. Выбрали довольно безопасное место, между двумя старыми высокими соснами, которые росли у подножия широкой скалы, поросшей травой и мхом. Ночью казалось, что деревья словно поддерживают оголёнными корнями эту слегка наклонившуюся к путникам каменную громадину.

Расставили караульных и многие сразу же уснули, выпив лишь несколько глотков воды.

У каждого воина из Агвиррета имелся дорожный мешок, так что все смогли утолить голод.

Самым голодным, конечно же, оказался Фобди, он по-хозяйски рылся в мешках, сложенных в кучу, и всех угощал, при этом, успевая набить себе рот сухарями и сушёными фруктами.

– Это офень хаашо, что мы фстетиись! – невнятно говорил Фобди, кивая головой, и с благодарностью глядя на спящих воинов Агвиррета. Что он там бормочет себе под нос, никто не понимал, но ясно было одно – Фобди был несказанно рад, что не пришлось голодать в пути.

Вокруг стояла тишина. Тёплый воздух леса вперемешку с густым сосновым ароматом успокаивал, и все, кто ещё не спал, клевали носами, а остальные, расположившись прямо на земле и прикрывшись плащами, погрузились в глубокий сон.

Теперь, кроме караульных не спали только Фобди и Норс, они, наконец-то, наелись и шёпотом разговаривали о городе-крепости Агвиррете. Фобди рассказывал о смотровой площадке в замке Тагвира, и о том, какой замечательный вид открывается оттуда в ясные дни.

Их разговор прервал шум веток. Фобди осмотрелся по сторонам, а Норс поднял голову вверх и легонько толкнул собеседника в бок: он указал на вершину одной из сосен, стоящей около скалы.

– Это ещё что такое? – спросил Фобди.

– Сосна мотает своей верхушкой, будто головой, – предположил Норс, но его слова не убедили Фобди.

– Знаешь, скорее всего, её кто-то раскачивает!

Норс не стал возражать и не отрываясь, всматривался в глубину пышных ветвей.

Негромкое потрескивание разбудило Менгелата. Он дремал, сидя прямо перед сосной. Эльф вскочил на ноги и стал наблюдать за верхушкой дерева:

– Что за нечисть? – спросил Норс, подойдя ближе к Менгелату.

– Я вижу неясное плотное облако, оно как будто застряло в ветвях, и не может выбраться.

– И не ветерка! – добавил Фобди, оглядываясь по сторонам.

Нарастающий шум разбудил Ламтира и Арродэю. Гном спросонья, глядя на сосну, буркнул:

– Снимите этого буйного с сосны, давайте поспим хотя бы до рассвета! – а спустя мгновение воскликнул, – Только я один это вижу, или мне снится сон?!

Теперь сосну мотало во все стороны, казалось, что она вот-вот надломится от чьих-то яростных ударов. Кроме шума и треска до слуха доносились короткие повизгивания, а затем отчаянный вой.

Арродэа выпустила стрелу, и движение в ветвях сосны прекратилось, а чуть позже, бесформенная масса на верхушке дерева начала белеть и издавать слабое свечение. Все кто стоял рядом, почувствовали неожиданный резкий холод и увидели, как что-то сползает вниз по стволу.

– Смотрите, рука ползёт! – завопил Фобди, показывая на ствол, по которому медленно, словно змея, вниз спускалась полупрозрачная рука с костистыми пальцами. Менгелат тоже выпустил стрелу, но она прошла насквозь, хотя и остановила страшную кисть. Вновь раздался вой, визг и скрежет одновременно – всем пришлось прикрыть уши. Существо взмыло вверх. Оно на какое-то время затихло и сжалось в едва видимый глазу серый сгусток. Внутри призрачного существа разгорался бледный свет, обволакивающий всю сосну, от неё исходил настоящий зимний холод. Призрак завертелся в сумасшедшем вихре. Все кто стоял рядом и наблюдал за ним, попадали на землю, чтобы ледяной ветер не сбил их с ног. Крона и верхняя часть ствола со скрипом и треском стала оборачиваться вокруг себя, в разные стороны полетели сучья и крупные ветки. Призрак отчаянно пытался вырвать сосну из земли. Путникам пришлось будить остальных, кто ещё не проснулся, и бежать подальше от скалы. Корни дерева медленно отрывались от земли, выбрасывая в воздух большие крупные комья. Их тут же подхватывал ледяной вихрь и всасывал в себя всё, что находилось рядом: мелкие камни, траву и вещи оставленные рядом.

Но сосна не поддалась: часть корней оборвалась, а часть осталась под землёй. Светящееся бесформенное облако оставило попытки вырвать старое дерево из земли и отпустило его. Дерево стало падать прямо на друзей – пришлось отбегать в сторону. Старая, но мощная сосна с жалобным треском рухнула.

Всё стихло. Злобный призрак исчез. Ночь напомнила о себе расчистившимся небом. Показалась луна и мерцающие звёзды. Но той ночью больше не спали. Расположившись недалеко от изувеченной сосны, путники с сожалением смотрели на её мохнатые ветви.

С наступлением рассвета, перед ними предстала странная картина: ещё до восхода солнца, в утреннем свете, дерево сморщилось и почернело. А на кончиках его безжизненных ветвей поблескивал тающий бело-серый иней.