Текст книги "Мятежник Пакс (ЛП)"

Автор книги: Элисса Эббот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– В моем прошлом есть большой позор… – говорит Пакс после долгого молчания. – То, что я надеялся никогда не рассказывать тебе.

У меня учащается сердцебиение. Если он несет тяжелое бремя, я хочу взять на себя часть его веса, весь вес.

– Причина, по которой я отказался от своего статуса короля и ушел в изгнание, была…

Такое чувство, что пол уходит из-под меня. Раздается взрыв и от ударной волны шаттл качает. Я смотрю на задние камеры и вижу шаттл Гая, преследующий нас. Солдат с ракетной установкой свисает с одной из боковых дверей и готовит еще одну ракету.

Я пытаюсь повернуть налево, но управление не отвечает. Мы резко падаем, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить это.

Прежде чем я успеваю запаниковать, Пакс отрывает меня и мое кресло от пола шаттла и проводит нас через ближайшую дверь. Мощным ударом он открывает дверь наружу, и мы падаем. Ветер ревет в моих ушах и ветвях, проносящихся мимо, когда мы падаем.

Через несколько секунд я слышу взрыв, наш шаттл, столкнулся с соседним деревом. Волна тепла омывает нас, и я чувствую что-то очень большое пронеслось мимо моей головы. Пакс держит меня и мое кресло в одной руке, а другой рукой – которая стала пушистой и большой с острыми когтями – впивается в ближайшее дерево чтобы замедлить нас. Используя только одну руку и ноги, он поднимается почти на двадцать футов, пока мы не достигнем гнезда ветвей, чтобы отдохнуть. Он отрывает меня от ремня безопасности, и я падаю с сиденья на колени, дрожа.

– Это ты или я? – Спрашиваю я, когда я наконец-то отдышалась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду… – я уклоняюсь от фрагмента корабля, который летит над головой, встаю, стряхивая грязь со штанов, хотя жест бесполезен. – Я имею в виду, что один из нас должен быть проклят. С тех пор, как я встретила тебя, это происходит друг за другом.

Он пожимает плечами.

– Великая сила притягивает большие неприятности. – Я закатываю глаза. – Значит, это твоя вина.

– Я говорил о тебе, – говорит он, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться.

Слова ударили меня, как электрическим током. Сколько себя помню, я была в тени своей старшей сестры. Я хотела быть такой же сильной, как она. Я хотела, чтобы люди уважали меня так, как они уважают ее. Я хотела этого, но никогда не верила, что это произойдет. Пакс не может знать, как сильно я жаждала этих слов. И почему-то я знаю, что он тоже знает это. В этот момент, глядя в его красивые золотые глаза и на его протянутую руку, я знаю, что я принадлежу ему. Даже если кажется, что весь мир рушится вокруг нас и пытается не дать быть нам вместе, я знаю, что я бы ни за что не предпочла провести еще минуту своей жизни, делая что-то, кроме как быть с ним. Даже если это означает жестокий конец. Но то, что его беспокоит, все еще создает, между нами, раскол, и я знаю, что это должно быть исцелено, чтобы он действительно был счастлив со мной.

Он помогает мне, и я обнимаю его руками, плача в его жесткие мышцы живота. Я переполнена облегчением, счастьем, радостью и смесью менее приятных эмоций, которые все борются за освобождение. Каждая волна рыданий словно изгоняет годы разочарования и гнева от несправедливого осуждения. Это, как если бы эти четыре слова были своего рода ключом, чтобы разблокировать боль, которую я держала внутри, вне моей досягаемости.

Когда рыдания стихли, я тихо смеюсь.

– Ты знаешь. Надеюсь, ты не планировал избавиться от меня. Потому что ты всегда говоришь о том, что я твоя, и мистер мужественный инопланетянин собирающийся защитить маленького человека – ты мой. И ты от меня не избавишься. Мне все равно, какой ты большой. Так что тебе придется с этим смириться.

Я хотела рассмешить его, но мои слова совершенно по-другому влияют на него. Его глаза сужаются, и я вижу в них жар страсти.

Меня одолевает внезапное желание угодить ему – доказать, что ему не нужна другая женщина. Что ему не нужно думать ни о ком другом. Я хочу, чтобы он знал, что пока он жив, я буду рядом с ним, готовая сделать его счастливым. И я с удивлением осознаю, что быть сильным для него достаточно. Я чувствую это в своем сердце. Если бы я могла просто взять его и быть его, этого было бы достаточно.

Мои руки находят его грудь, гладкая синяя кожа твердая под моими кончиками пальцев. Я встречаю его глаза, таща один палец вниз к соску. Его руки исследуют меня, находят мои бедра и задницу. Я ухмыляюсь, а затем встаю на цыпочки, чтобы укусить его сосок. Поначалу я только хотела покусать его игриво, но меня одолевает более глубокая похоть. Я сосу его кожу, зажимаю ее между зубами и целую. Он начинает мурлыкать. Это не мягкий звук – он глубокий и низкий, как скалы, грохочущие под оползнем. Я обхватываю его за спину рукой, перебегая пальцами по волнам его мышц и порезам.

Отдаленно, я понимаю, что мы безрассудны. Гай и его люди, вероятно, ищут нас прямо сейчас. Но нет, они, вероятно, думают, что мы мертвы. . Мысль облегчает мой разум и уходит.

Его член напрягается напротив меня. Я оборачиваюсь и наклоняюсь над все еще теплым куском обломков, выгибая спину и глядя через плечо. Я наблюдала за ним мгновение, как он смотрит на мою задницу, ухмыляясь с уверенностью. Он двинулся ко мне, расстегнув ремни на кожаных штанах и потянув их вниз. Я вижу, как его полная эрекция освобождается и на мгновение восхищаюсь ею. Он длинный и толстый, идеальной формы и синий, как и все остальное. Его мощные ноги вырезаны из мышц, я кусаю губу, когда смотрю, как они сгибаются и разгибаются, когда он идет ко мне, член слегка дрожит с каждым шагом.

Он совершенен, как статуя. Более совершенный. Ни один скульптор не мог придумать, как выточить смелые линии его лица. Ни один художник не мог уловить опасность в его глазах или жгучее вожделение, которое они сейчас выражают. И хотя я полностью доверяю ему, зная, что он никогда не причинит мне вреда или не позволит причинить мне вред, я все равно чувствую опасность. Потому что я знаю, что он не совсем приручен, как будто более первобытная его сторона скрывается прямо под поверхностью. К моему удивлению, опасность волнует меня. Мои трусики уже мокрые к тому времени, как он достигает меня, ожидая, что он возьмет меня. И я хочу, чтобы меня взяли. Заклеймили.

Он грубо рвет мои штаны, и я чувствую холодный воздух на своей коже. Он останавливается, глядя на меня, и я не чувствую в этом стыда. Вместо этого я чувствую гордость за его взгляд. Быть в центре его похоти – это все, чего я хочу в этот момент. Но чтобы заставить его, я еще больше выгибаю спину, прижимая свою задницу и киску к нему. Я ожидаю, что почувствую его член, но вместо этого я чувствую его рот на тыльной стороне моего бедра. Его губы и рот настолько теплые, что они почти горячие. От температуры мои нервы более чувствительными к его прикосновениям.

Пакс целует мои ноги, двигая руками по моему телу, пока не находит мою грудь под рубашкой. Ощупывает их, его рот находит губы моей киски. Я задыхаюсь, невольно подталкивая себя к нему и заставляя его язык входить в мое отверстие. Внезапное удовольствие заставляет меня снова стонать, теряя чувство собственного достоинства. Я выгибаю спину и прижимаю его голову глубже, желая, чтобы мой вкус наполнил его рот и его язык наполнил меня.

Пакс даже не коснулся моего клитора, но я чувствую, что уже могу кончить. Его язык невероятно проворен, и он скользит по внешней стороне моей киски, скользя по расселине, прежде чем погрузиться дальше в мою щель, глубже чем это возможно. Он прижимается к моей точке G своим вибрирующим языком, толкает и кружит, пока я не сжимаюсь возле его рта, моя задница прижата к его лицу так сильно, что я не уверена, что он может дышать.

– Я собираюсь… да, ты заставляешь меня… – я задыхаюсь.

А потом он останавливается. Он стоит, переворачивает меня грубо, а затем тянет меня за ноги к нему, пока его член не упирается в округлую плоть моего холма. Его глаза как золотой огонь, но губы изогнуты с едва заметной ухмылкой.

– Я заставлю тебя кончить, – говорит Пакс. – Я буду трахать тебя, насаживать на мой член, но только при одном условии.

Я качаю бедрами вверх, умоляя, чтобы он наполнил меня, глаза закрыты от необходимости, которую я чувствую.

– Что угодно. – Говорю я.

– Умоляй меня.

– Пожалуйста… – выдыхаю я.

– Я хочу, чтобы ты заставила меня поверить, что ты не проживешь еще минуту, если мой член не окажется внутри тебя.

– Пожалуйста. Трахни меня, – говорю я, слово кажется странным, когда оно исходит из моего рта. В отличии от сестры, я никогда не выражалась грязно, но лишь произнесение слова посылает свежий трепет через меня. – Я хочу, чтобы ты трахнул меня так сильно, что я не смогу думать. Я хочу каждый твой дюйм внутри меня. Пожалуйста, – говорю я.

Он кивает, его ухмылка растет.

– Как пожелаешь.

Не используя свои руки, он направляет свой член в меня. Я такая мокрая, что он сразу же скользит. Он не вонзается в меня сразу, но каждое движение его бедер вдавливает в меня его член глубже, чем готова моя киска. Сначала я вздрагиваю от боли, желая сказать ему двигаться медленнее, но я слишком сильно хочу быть заполненной, чтобы останавливать его. Медленно, боль становится запутанной, как прикосновение к чему-то настолько холодному, что жарко. И в порыве эйфории, каждый укол боли, становится неотличимым от удовольствия. Я знаю, что он контролирует и боль, и удовольствие. Но знания меня не пугают. Меня это волнует.

– Трахни меня, – повторяю я, простонав, когда слова покидают мой рот. – О Боже мой. Я не знала, что это… может… быть… так…ох… хорошо.

Он толкается в меня своим членом, находя ритм, когда моя киска, наконец, привыкает к его полной длине. Больше всего на свете, зная, что кто-то настолько мужественный находит удовольствие в моем теле, заводит меня. Его плечи настолько широки, что они закрывают большую часть горизонта, когда он заполняет меня, бедра стучат об мои снова и снова влажными хлопающими звуками. Мы оба потеем сейчас, и соки из моей киски повсюду. Я чувствую запах секса, его запах смешался с моим, и аромат сводит меня с ума, выводя что-то звериное внутри меня на поверхность, заставляя меня раскачивать мои бедра яростно, отчаянно жаждая его член.

Пакс тяжело дышит, не от напряжения, а от удовольствия. Его рука крепко сжимает мою грудь, и я вздрагиваю, но боль только усиливает мой экстаз. Я сильно кусаю губу, глаза зажмурились, когда я натыкаюсь на него так быстро и так сильно, как могу.

Он рычит, увеличивая свой темп. Я думаю, что это мои слова подталкивают его ближе, поэтому я не останавливаюсь.

– Я хочу, чтобы твой прекрасивый член был внутри меня. Я хочу, чтобы ты заполнил меня во все дыры, – я тяжело дышу. С толчком я понимаю, что я только что сказала, и вижу, как в голове Пакса формируется идея. Он немедленно переворачивает меня на живот и наклоняется, чтобы коснуться губами моей задницы. Я борюсь с желанием уйти, приходя в сознание, когда его язык исследует меня. В течение первых нескольких секунд я краснею так сильно и чувствую себя так неудобно, что думаю, что могу заплакать. Но я также боюсь остановить Пакса в этот момент. Он так полон похоти и власти, что я не знаю, смогу ли я.

За исключением… как только застенчивость исчезает, ощущение… чудесное. А потом он перемещается, прижимая свой член к моей заднице. Я инстинктивно напрягаюсь, но он мягко прижимается к моей нижней части спины, заставляя меня расслабиться, когда я становлюсь на колени и опираюсь на локти, поддерживает руками мою верхнюю часть тела. Я оглядываюсь на него, глаза широкие и испуганные, щеки алые.

Он прижимает свой член ко мне, сначала медленно, а затем более сильно. На мгновение ничего не происходит. Я чувствую только давление его на меня. Он снова потирает мою поясницу, побуждая меня расслабиться. И когда я, наконец, расслабляюсь, головка его члена скользит внутрь моей задницы. Мой рот широко раскрывается, и я глушу тихий крик. Это больно, но я не боюсь боли. Я терплю это, зная, что это пройдет и не отталкиваю его в сторону, потому что больше всего на свете хочу угодить ему.

Медленно, он входит и выходит из меня, постепенно разрабатывает меня, пока это не становится болезненным. И вскоре, когда большая часть его ствола находится внутри меня, это совсем не больно. Я чувствую только тугость моего ануса, сжимающего его член, и то, как он медленно двигается во мне. Но каждый толчок зажигает мои нервы, заставляя мой клитор пульсировать и мое сердце трепетать. Я падаю на одно плечо и использую руку, чтобы найти свой клитор. Пакс видит и отталкивает меня, взявшись за руку.

– Тебе это нравится? – Спрашивает он, пальцы ловко кружат по моему клитору и скользят по губам моей киски, в то время как его таз ритмично шлепает по моей голой заднице. Он вставляет два пальца в мою киску и использует третий, чтобы дразнить мой клитор.

Я задыхаюсь, толкая свою задницу на его член и пальцы. Я слышу, как его дыхание учащается. Оглядываясь через плечо, я вижу, что его лицо вытянуто в выражение первобытной жестокости. Он двигается быстрее, толкая себя глубже внутри меня, пальцы дарят горячие линии блаженства, когда они работают над моей точкой G и клитором. Его член двигается внутри меня, наполняя меня глубже, чем я думала.

Когда я вижу, что даже его желание дразнить и доминировать надо мной перешло к абсолютной животной похоти, я кричу от удовольствия, зная, что мое тело заставило одного такого сильного мужчину потерять контроль. Оргазм потрясает меня. Мое тело дрожит от него, когда Пакс еще больше увеличивает свой темп, направляя толчками неописуемое удовольствие через меня.

Он ревет так громко, что я чувствую звук в груди. Моя киска пытается доить его пальцы для его семени, пока он заполняет мою задницу своей спермой.

Когда он заканчивает, он отрывается от меня и смотрит на меня, ухмыляясь.

– Я никогда не устану от этого. Не с тобой, – говорит он. – Моя пара.

Я смотрю на него, его сперма еще стекает между моих ног. Я все еще чувствую, где он был во мне, как дрожь эйфории потрясает меня. Его пара… Мне нравится, как это звучит. Мне это очень нравится. Прежде чем я смогу ответить, раздается звук, нарушая спокойный тихий полдень – как будто небо разрывается надвое.

Корабль появляется возле огромного дерева Лорис позади нас, тяжело накреняясь. Гай, должно быть, понял, что мы пережили катастрофу и искал нас. Не хорошо. Корабль приближается. Я вижу, как человек с ракетной установкой снова высовывается, целится в нас. Я снова рефлекторно затягиваю штаны, несмотря на смехотворность беспокойства о скромности, когда я собираюсь взорваться. Я закрываю глаза, зная, что придет конец. То есть, пока тень не блокирует солнце от моих закрытых глаз. Я открываю их, чтобы увидеть Пакса.

Он встает передо мной, ломает ветку, а затем делает два мощных шага, прежде чем швырнуть ее как копье в шаттл. Ветка летит прямо как стрела, вклиниваясь в один из крылатых двигателей. Шаттл сразу же загорается, толкая корабль и мужчина отправляет ракету мимо. Она раскалывает дерево над нами и осыпает нас осколками. Шаттл ударяется об дерево, и я вижу, как несколько тел вылетают из шаттла, прежде чем он взрывается.

Один человек лежит рядом с нами, перекатываясь несколько раз, прежде чем остановиться. Он изо всех сил пытается подняться, но падает вниз. Пакс уже обезвредил человека. Он не потрудился надеть штаны, и даже в хаосе момента я благодарю того, кто несет ответственность за это решение. Его мускулистая, твердая задница, вероятно, единственная причина, по которой я близка к тому, чтобы идти с ним в ногу, потому что я не хочу выпускать это из виду.

Когда Пакс достигает сбитого человека, мужчина защищает свое лицо.

– Пожалуйста, я всего лишь пилот. Мне пришлось…

Пакс бьет мужчину по ноге, и я слышу хруст костей.

– Пакс! ОСТАНОВИСЬ! – Кричу я, набегу, чтобы догнать и остановить его.

Пакс поднимает мужчину за летный костюм и отводит мускулистую руку, готовую к удару.

– Остановись! – Кричу я. – Он говорит правду. Это пилот. У него не было выбора.

Пакс долго смотрит на мужчину, явно разрываясь между его желанием отомстить за покушение на мою жизнь и его желанием сделать меня счастливой. Наконец, он бросает человека в сторону. За исключением того, что, когда человек приземляется, он достает пистолет из ботинка. Он направляет его на Пакса и стреляет три раза, прежде чем Пакс настигает его. Хотя оружие имеет человеческий дизайн и стреляет только пулями, каждый выстрел прочно приземляется в торс Пакса.

Он выхватывает пистолет из руки мужчины и становится на колени, чтобы поднять его. Я вижу три раны в животе и груди, куда попали пули. Кровь бежит по телу Пакса, но он все равно поднимает человека над своей головой. Он смотрит на меня, как будто просит разрешения.

Я вздрагиваю и отворачиваюсь. Похоже, Пакс воспринимает это как позволение. Я слышу, как что-то качается в воздухе, а затем влажный звук удара. Только по звуку я знаю, что этот человек мертв. Осторожно, чтобы не смотреть на тело, я двигаюсь к Паксу, глаза ищут раны на его мускулистом туловище от пулевых ранений. Есть небольшое отверстие в его животе, в центре груди, и рядом с плечом. Красная кровь сочиться из ран.

– Это плохо, – говорю я.

Пакс качает головой.

– Ничего. Они заживут. – Он двигается вперед, но его ноги подгибаются.

– Остановись. Тебе нужно отдохнуть. Мы пойдет, как только тебе станет лучше.

– Гай все еще на свободе, – говорит Пакс. – Если я позволю ему уйти снова, он будет продолжать пытаться убить тебя.

– Ты не поймаешь его в таком состоянии. Кроме того, нам нужно добраться до Кольки. Гай может подождать. Если бомба взорвется, то Тольтек объявит войну Умани. Как только это произойдет, даже я не смогу уговорить короля Като вывести Умани из войны. Он слишком гордый.

Пакс рычит.

– Так тому и быть. Примусы постоянно воюют. Сильные выдерживают и баланс сохранен.

– Нет, – я говорю яростно. – Ты не понимаешь. Это другое дело. Вы всегда сражались между собой. Теперь ты имеешь дело с людьми. Мы не так сильны, как ты, но мы манипулируем. Думай об этом. Какие два самых могущественных клана Примуса на Маркуле?

Пакс вздрагивает, оседая на спину, грудь вздрагивает от боли из-за ран.

– Умани сильнейший. Тольтек второй по силе. Есть также Магнарии из лавовых отходов, но они затворники и редко принимают участие в наших войнах. Они были бы третьими по силе.

– Хорошо, поэтому Умани, скорее всего, победит, но понесет много потерь в этом процессе. И кто в настоящее время в союзе с ними? Человек. Если мое предположение верно, Гай будет притворяться союзником Умани, пока не увидит их в уязвимом положении. И тогда он нанесет удар, безжалостно и быстро. Поверь мне, если бы ты увидел, что мы сделали с нашей родной планетой, ты бы не хотел, чтобы этим местом управлял человек.

Пакс встает, снова вздрагивает и падает.

Я стиснула зубы от разочарования.

– Ты большой, глупый, сексуальный идиот. – Ворчу я. – Ты не мог бы остановиться на минутку?

Пакс смотрит на меня с выражением упрямой решимости на лице. Он снова встает, на этот раз сумев удержаться на ногах. Он проникает пальцами внутрь пулевых отверстий и одну за другой вытаскивает пули.

– Я уже исцеляюсь, – говорит он. – Мы сделаем, как ты говоришь. Я не могу поверить, что кто-то будет так трусливо делать то, что ты говоришь, но я могу поверить тебе. Если ты так говоришь, то так и есть.

Я скрестила руки и пошла рядом с ним, раздраженная тем, что он не слушал меня, и еще больше раздраженная тем, что я ошибалась. Видимо, ему не нужно было отдыхать. Хорошо для него. Но я также тронута его словами. Даже удивлена. Там, где я думала, что он был жестоким убийцей, я начинаю видеть, что под всей его дерзкой и грубой внешностью есть прикосновение чего-то заботливого и милого, хотя он никогда не признает этого. Тем не менее меня также пугает насилие, которое он проявил к пилоту. Неужели я действительно собираюсь привязать себя к кому-то с такой яростью, скрывающейся прямо под поверхностью? Столько власти?

Он надевает штаны только после того, как я отчитала его, что он не может ходить и позволять другим женщинам видеть его наготу. Это мой член, и я не хочу им делиться. Я определенно не хочу делить вид его задницы.

– На шаттле, до того, как нас сбили, ты собирался что-то сказать. Что-то насчет твоего изгнания? – Говорю я, пытаясь казаться менее заинтересованной. Он вздрагивает, хотя я не уверена, что это из-за моего вопроса или трех пулевых ранений.

Пакс не отвечает в течение очень долгого времени. Я иду рядом с ним, боясь говорить, поскольку он, по-видимому, ищет правильный способ сказать мне, что у него на уме. Мы идем по очень толстой и длинной ветке, которую Пакс называет «линией жизни», потому что она, по-видимому, проходит почти горизонтально на десятки миль, и она ведет к Кольке. Мы уже прошли несколько чужеродных видов, кроме Примуса, включая группу женщин Колари, носящих воротники, во главе с пурпурной кожей Примуса.

– В последние годы перед моим изгнанием, когда я был еще королем, – говорит Пакс медленно, после нескольких долгих минут молчания. – Мы воевали с небольшой группой экстремистов с юга, «Серебряными кулаками». Они думали, что заслуживают защиты от Тольтека, и мы думали, что они должны прекратить выбирать бои, которые они не могут выиграть. После нескольких месяцев напряженности Серебряные кулаки оказались не на той стороне клана Парта. Я отказался предложить помощь, когда война начала плохо для них оборачиваться. В отместку три серебряных кулака пробрались в Колку со взрывчаткой. Мне удалось поймать их и захватить, прежде чем они могли ее использовать. Все мои советники говорили мне, чтобы террористы были убиты. Но я верил, что им можно помочь. Что они могут научиться жить среди нас и, возможно, даже начать исправлять ущерб, нанесенный нашим людям. Поэтому я встречался с ними каждый день, ел с ними, разговаривал с ними. Мы стали хорошими друзьями. И, наконец, я освободил их. Мои советники были в ярости, но они подчинились моим желаниям, так как я был королем. Через два дня, вся западная часть города была подожжена. Сотни умерли до того, как пламя можно было контролировать. Женщины, мужчины, дети. Мой советник Феррус лично выследил трех террористов и заставил их признать свое преступление. Он не проявил к ним милосердия.

– Итак, – говорю я. – Ты отправился в изгнание?

– Да. Я подвел своих людей. У них не было возможности отстранить меня от власти, поэтому я сделал сам то, что должен был сделать. После этого единственным способом сохранить мою честь было найти достойную смерть. Я начал с боевых арен, но оставил после себя больше тел, чем хочу вспомнить. Тогда я попробовал свои силы в войнах, но все равно не смог найти желаемой смерти. Поэтому я, наконец, сбросил свои доспехи и оружие, поклявшись использовать только свои природные способности для борьбы с монстрами в Мертвом море. После рассказов я подумал, что обязательно найду там свою смерть. Но все же… Этого было недостаточно.

– Потом пришла я и разрушила твои планы, – говорю я.

Медленная улыбка ползет по его губам.

– Да. Ты действительно испортила их.

Я обнимаю его руку, когда мы идем.

– Ты сделал то, что считал правильным, Пакс. Это все, что каждый может сделать.

Он выглядит так, будто собирается что-то сказать, но затем замолкает.

– Что? – Спрашиваю я.

Он колеблется.

– Твои слова добры. Я не хочу их сбрасывать со счетов. Только то, что можно сделать больше, чем то, что они считают правильным. Если стремление к справедливости приводит к несправедливости, они могут посвятить себя исправлению несправедливости. И вместо этого я выбрал более слабый путь. . Я сдался. Я не думал, что это была капитуляция в то время. Я думал, это достойная жертва. Но теперь я вижу, насколько это было глупо. Пытаясь сделать то, что было благородно, я обесчестил себя, бросив свой народ и ища того, чего хотел.

– Ну, выслушав тебя, – говорю я, – кажется, тебе нужен был опыт, чтобы расти. Я знаю, что ты станешь лучшим королем, когда вернешься.

Он смотрит на меня.

– Я не могу снова стать королем. Когда Примус отбрасывает свое право, он также отбрасывает свою родословную. Мой позор известен. Этого не может быть. Я лишь могу помочь своим людям. Я больше никогда не буду ими управлять.

– Ты можешь им помочь. Подумай об этом, если ты расстроишь план Гая, это будет своего рода искупление. Ты спасешь больше жизней, чем было потеряно. Тогда ты сможешь простить себя?

Пакс выглядит задумчиво, но не отвечает. Благодаря нашей связи, я чувствую в нем растущую надежду.

Мы идем тихо почти час, в тишине комфортно. Когда мы добираемся до Кольки, становится темно. Территория Тольтека является домом для более бесплодных деревьев, где ветви растут до зубчатых, тонких вершин.

– Эти деревья называются Соковыжималками, – говорит Пакс, когда мы проходим мимо первого из шипованных деревьев.

Мы все еще идем по ветви линии жизни, но она становится тоньше с каждой шагом.

– Почему вы называете их Соковыжималками? – Спрашиваю я.

– Потому что это то, что они делают с людьми. Выжимают их.

– Умно, – говорю я с хитрой ухмылкой. – И они говорят, что Примус грубый!

– Да! Они правы, – говорит Пакс, который лучится гордостью, поскольку полностью игнорирует мой смысл.

Колька не кажется таким же укрепленным, как Джектан с первого взгляда. Город разрастается во всех направлениях, не имея четких границ. Кажется, что атака может исходить сверху, снизу или даже со стороны. Я не вижу ни ворот, ни охраны, ни стен. Но когда мы идем по коварному пути из шипованного дерева на главную улицу города, я замечаю движение теней. За исключением того, что это не тени, это то, что находится в тени. Самцы примуса ждут в трещинах между зданиями, крышами, под деревьями, закопанные в листьях, и я даже вижу фигуры среди местных жителей, которые внимательно смотрят на нас.

– Кто они такие? – Спрашиваю я Пакса так тихо, как могу.

– Наблюдатели. Отец моего отца назвал их, установив порядок. Это наша армия и наша полиция. Они дают врагу ложное чувство безопасности. Те, кто их видит, не совершают преступлений из страха быть пойманными. Те, кто их не видит, пытаются совершить преступления и оказываются пойманными. Это очень эффективная система.

– Понимаю. И террористам удалось поджечь половину вашей деревни с ними на страже? – Спрашиваю я, видя еще больше затененных фигур, скрывающихся везде, куда я не посмотрю.

– Да, – говорит Пакс, хотя я чувствую, что у него есть давние сомнения по этому поводу. – У меня было много друзей среди Тольтеков, и мы посмотрим, правда ли это.

18

Пакс

Мы входим в бар в верхней части Кольки. Я не горжусь тем, что привожу Миру в такое место, но я знаю, если, где и найду моего старого друга Давосо, то здесь. Интерьер купается в мягком розовом свете из биолюминесцентных грибов. Женщины, носящие очень прозрачное и очень минимальное количество одежды, перемещаются от стола к столу, часто оставляя руки на плечах слишком надолго или прижимая свои сиськи к лицам посетителей, когда они наклоняются, чтобы взять напитки. Наверху, я слышу различные ритмичные удары, и я знаю, чем бар зарабатывает на свое содержание сегодня.

Я удивлен, обнаружив, что раньше я мог позволить своим глазам задержаться на этих женщинах, но теперь у меня нет интереса. Для меня они могут быть просто камнями. У меня перед глазами только Мира.

Мира осматривает бар, и я вижу неодобрение, четко написанное на ее лице. Женщина, носящая только тонкие стринги, проходит мимо нее, бормоча что-то знойное Мире, чего я не слышу.

– Так это то, что ты делал до нашей встречи? – Спрашивает Мира. В ее словах есть боль. Яд тоже.

– Нет. Я не придавался разврату.

– Но, если такие места существуют, как король ты, конечно, мог положить этому конец.

Я вздыхаю.

– Да. Но воины нуждаются в удовлетворении плоти, чтобы бороться изо всех сил. Правитель, который лишает их этого, не будет править долго.

Она скрещивает руки, не глядя мне в глаза. И затем я вижу, как ее глаза сужаются, расширяются и, наконец, застывают в гневе. Я следую за ее взглядом и вижу, как Давосо спускается по лестнице, все еще завязывая шнурки на своей тунике, когда спускается. Три женщины Колари спускаются вскоре после этого, их волосы взъерошены и одежда в беспорядке.

Давосо смотрит вверх и видит Миру, останавливаясь на середине шага. Он поднимает бровь. Потом видит меня и поднимает еще одну бровь. Он убирает свои беспорядочные волосы от лица, нюхает палец, вздрагивает и вытирает его об штаны, прежде чем протянуть мне руку.

– Если бы я знал, что встречаюсь с королевской семьей, я бы надел нижнее белье, – говорит Давосо.

– Ты носишь нижнее белье? – Спрашиваю, ухмыляясь. – Трус.

Давосо смеется и шлепает меня по плечу. Его внимание переключается на Миру. Мои кулаки напрягаются. У Давосо – ненасытные аппетиты к женщинам, и я не буду долго стоять, пока он смотрит на Миру.

– Мира, – говорит он. – Не думал, что увижу тебя снова…

Мое сердце екает. Снова? И откуда он знает ее имя? Я представляю себе мои руки вокруг его шеи, мой кулак сжимается, чтобы ударить его.

Мира вежливо улыбается, не давая понять, что ей стыдно.

– Рада увидеть тебя снова, Давосо.

Я сужаю глаза, глядя между ними. Мира замечает мой взгляд, и ее рот слегка открывается, и ее брови поднимаются в понимании.

– Нет, нет, нет, – смеется она. – Когда Лиандра и я были в бегах от Алтака, Давосо спас мою жизнь несколько раз. Като оставил меня с ним, когда не мог никому доверять.

Моя челюсть сжимается и зубы стискиваются. Логическая мысль отражается где-то во тьме моего подсознания, но сейчас я чувствую только красный цвет. Слыша, как Мира говорит об этом человеке, защищающем ее, посылает через меня кинжалы боли. Она под моей защитой. Я забочусь о ней больше, чем любой мужчина. Я стараюсь молчать, но мой гнев слишком жестокой.

– Уверен, что он очень хорошо тебя защищал, – говорю я тихо. – Давосо очень любит женщин.

Давосо замечает мой тон и поворачивается ко мне, колени слегка согнуты, а рука лежит возле пистолета у бедра. Он думает, что я собираюсь напасть на него. Может и так. Я еще не принял решение. Я понимаю, что мои кончики пальцев сдвинулись и длинные когти тянутся от них.

– Он никогда не прикасался ко мне! – Говорит Мира, почти кричит.

Шум голосов в баре приближается к шепоту, когда все поворачиваются к нам.

Давосо поднимает ладони вверх, его голос спокоен.

– Пакс. Я присматривал за ней из-за друга. Я не смешиваю бизнес и удовольствие. И ты знаешь, что я никогда не пробовал женщину, на которую ты претендовал.