Текст книги "Встреча с мечтой"

Автор книги: Элис Детли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Да, так, – с восхищением согласился муж.

Джессика и Патрик обменялись понимающим взглядом. Именно такими и представлялись ей Джонсы со слов О'Донелла. Интересно, а как бы он описал меня, задумалась Джессика, но в этот момент на террасе появилась Патриция.

– Пожалуйста, извините меня, – тихо сказала Джессика, стараясь не смотреть на Патрика. – Мне надо проверить, все ли готово.

За ужином внешне все выглядело вполне пристойно, и атмосфера за столом казалась непринужденной, но Джессика была так внутренне скованна, что едва могла есть. Усевшись подальше от хозяина, она, тем не менее не смогла избавиться от мыслей о нем и лишь усилием воли подавляла желание полюбоваться мастерством, с каким он превращал простой процесс поглощения пищи в некое таинство.

Николь, жена Жана, была само очарование с непослушными каштановыми кудряшками и огромными сверкающими голубыми глазами. Недавно она оставила работу стюардессы и всецело посвятила себя садоводству. За ужином Николь строго выговаривала хозяину дома за невнимание к цветам и кустарникам в его саду.

– Хорошо-хорошо, – весело рассмеялся Патрик, – когда ты закончишь курсы садоводства, я найму тебя на работу.

– Не забудь! – откликнулась Николь и подмигнула Джессике, с неприязнью наблюдавшей за тем, как щедро О'Донелл расточает свое обаяние на всех, кроме нее.

Потягивая вино, Джессика сосредоточилась на Питере, без умолку болтавшем о своем хобби – рыбалке.

– Я буду ловить целыми днями рыбу, когда выйду на пенсию. Если, конечно, Этель позволит мне, – добавил он с надеждой.

– Конечно, она позволит, – заверила его Джессика.

Гости были заняты горячим, когда вошла Патриция и объявила, что Питера Джонса просят к телефону. Что-то в ее голосе заставило их умолкнуть, а Питера быстро покинуть гостиную. Нахмурившись, Патрик вышел за ним.

– Возможно, очередная неприятность на фабрике, – пожала плечами Этель, продолжая накладывать еду себе на тарелку. – Я буду только рада вскоре избавиться от этих проклятых дел.

На протяжении ужина Джессика внимательно следила за тем, чтобы на столе было достаточно еды и напитков, хотя, надо честно себе признаться, в этот день у нее, по сути дела, работы практически не было. Жан оказался прав. Николь, Анита и Филип были на редкость приятными людьми, прекрасно знавшими друг друга. Все они явно процветали, их вид, непринужденные, раскованные манеры вызывали уверенность в том, что на всей территории этого элитного загородного клуба царит благоденствие. Джессика вдруг поймала себя на мысли, что тоже с удовольствием жила бы здесь, а не в своем изолированном от жизни кукольном домике. О нет, ее дом нельзя было назвать неуютным, неудобным или некрасивым: располагаясь рядом с парком, недалеко от магазинов, он имел все необходимые для жизни удобства. Было лишь одно маленькое «но»: у нее практически не было соседей. Все стоящие рядом дома были раскуплены богатыми иностранцами, просто выгодно вложившими деньги в недвижимость. Джессика даже представить себе не могла, что можно постучать в дверь к соседу и попросить взаймы чашку сахарного песка, как, вероятно, делали Николь и другие. Усилием воли Джессика стряхнула с себя наваждение: а то, глядишь, еще чуть-чуть и ей захочется младенца с пустышкой и погремушкой.

Вернулся Патрик. Его лицо было серьезным. Обогнув стол, он ободряюще положил ладонь на руку Этель и чуть наклонился к ней.

– Вашу невестку доставили в больницу, – мягко сообщил он. – Врачи полагают, что могут начаться роды…

– О Боже! – уронив бокал с вином на пол, взвизгнула Этель. – А я столько гадостей наговорила про нее!

– Успокойтесь, дорогая, – утешал ее О'Донелл. – Врачи постараются сделать все, что в их силах. Но если получится так, что ей придется рожать… Что ж, в наши дни срок в тридцать недель вполне допустим для нормальных родов. – Он слегка сжал плечо Этель. – Все обойдется, я уверен в этом. Доктор, который разговаривал со мной, настроен весьма оптимистично. Давайте я отвезу вас в аэропорт.

– Аэропорт?! – вскрикнула Этель, будто ей предложили лететь на ковре-самолете.

– Ядовезу вас до аэропорта. Питер слишком взволнован, чтобы садиться за руль, – терпеливо объяснил хозяин дома.

– А как же наш обратный билет? – Голос Этель истерически срывался. – Мы должны лететь в другое время.

– Не волнуйтесь, я уже все уладил. Пойдемте за вашими вещами, – спокойно сказал Патрик. – Сейчас Питер разговаривает с вашим сыном, и мы можем выехать, как только он закончит. Джесс, не могла бы ты…

– Яобо всем позабочусь, – быстро ответила Джессика, и он благодарно улыбнулся ей.

Когда супруги Джонс и Патрик уехали, у остальных, казалось, мгновенно пропал аппетит. Джессика подобрала осколки разбившегося бокала и задумалась, что надо сделать, чтобы оживить компанию. Четверо гостей удрученно сидели и бесцельно ковыряли вилками в шоколадном рулете и клубничном торте. Внезапно тишину нарушил Жан, со стуком положивший вилку на стол.

– Не знаю, как вы, но мне кажется, что стоит выпить бренди.

– Неплохая мысль, – подхватил Филип и вопросительно посмотрел на Аниту.

– Можно, конечно, – извиняющимся тоном сказала она. – Вы не будете возражать, если потом я пойду домой? Надо проведать Джонни: у малыша режутся зубки и он часто капризничает. Если он проснется и увидит, что рядом няня, а не мама…

– Никто не возражает, Анита, дорогая, – мягко прервал ее Филип. – Япойду с тобой.

– Надеюсь, с ней все будет в порядке, – неожиданно произнесла Николь, глядя в пространство затуманенным взором. – И с ребенком тоже.

Встав из-за стола, Жан подошел к бару и, достав из него бутылку бренди, поставил на стол.

– Все будет хорошо, – убежденно сказал он, разливая напиток по бокалам. – Если сейчас врачи спасают детей весом чуть больше килограмма, им не составит особого труда управиться с семимесячным младенцем.

После бренди гости выпили черный кофе. Но вечер был безнадежно испорчен, и Джессика не удивилась, когда они поднялись, чтобы попрощаться.

– Поблагодарите Патрика за нас, – попросил Жан, целуя Джессику в щеку.

– Обязательно.

– И не забудьте приглядывать за садом, – вставила Николь.

– С удовольствием, – пообещала Джессика, торопливо прогоняя мысль о том, что завтра ее уже здесь не будет.

Когда гости ушли, она помогла Патриции и Марте убрать со стола и навести порядок, а потом отослала их домой. Сама она никак не могла решить: уехать или дождаться Патрика. Разум подсказывал ей покинуть дом, а сердце, хранившее обеспокоенный взгляд Патрика, требовало остаться. Джессика бесцельно бродила по комнатам, пока случайно не забрела в маленький кабинет, от пола до потолка уставленный книгами. Она с интересом просматривала стоящие на одной из полок тома, когда услышала шум мотора подъехавшей машины и затем стук закрывшейся входной двери. Джессика вопросительно взглянула на вошедшего Патрика.

Глава 7

– Как дела? – задала она вопрос, мысленно молясь, чтобы ответ был хорошим.

– Уже в аэропорту мы позвонили в больницу. – Патрик улыбнулся. – Состояние их невестки стабильное. С минуты на минуту она может родить, но врачи уверены в благополучном исходе.

– Это прекрасно, – обрадовалась Джессика.

– Да. – Он прищурился. – Ты очень понравилась Питеру.

– Правда?

– Гм… – Патрик откашлялся. – И он решил продать мне землю, которую я хочу. Он сообщил мне об этом в машине, как только мы отъехали от дома. Питер очень расчувствовался, когда я прервал вечер, чтобы отвезти их в аэропорт. Это окончательно рассеяло все его сомнения, и теперь он уже не относится ко мне с тем же предубеждением, как прежде.

– Жан сказал мне, что если бы эта сделка сорвалась, то в Ирландии много других земель, которые ты мог бы купить, – заметила Джессика.

– Он так сказал? В чем-то он прав, но этот участок земли значит для меня намного больше, чем все остальные.

– Потому что?..

– Потому что я провел первые двенадцать месяцев своей жизни в тех местах, – после некоторого молчания сказал Патрик. – Моя мама одна растила меня там, пока мы не переехали в Англию.

Склонив голову набок, Джессика о чем-то сосредоточенно думала.

– Значит, ты не англичанин?

– Нет, я ирландец. – Его серые глаза озорно блеснули.

– Но ты говоришь как…

– Я знаю, – перебил Патрик. – Мне очень скоро довелось понять, что преуспевающие бизнесмены не могут позволить себе роскошь говорить с ирландским акцентом. Годы учебы отшлифовали мою речь.

– Но, если бы Питер знал это… – нерешительно начала Джессика.

– …То, не колеблясь, продал бы мне эту землю. – Патрик улыбнулся.

– Почему ты умолчал об этом благоприятном для тебя обстоятельстве? – изумилась Джессика.

– Я хотел, чтобы он принял решение, исходя из деловых соображений, а не из чувства сентиментальности. – Патрик снова подарил ей улыбку.

– Но ведь все равно в итоге победили эмоции, – возразила Джессика. – Ты же сам сказал, что он был растроган твоим поведением, невзирая на то, что считал тебя черствым англичанином, – настаивала она. – Почему ты с самого начала не стал играть по его правилам?

– Наверное, потому что в наше время не модно быть сентиментальным, правильно? – задумчиво спросил Патрик.

– Пожалуй, – согласилась Джессика и, почувствовав, что ее вдруг охватывает уныние, резко переменила тему. – Значит, эта земля, которую ты покупаешь, имеет большой потенциал?

– Не знаю, как лучше тебе описать ее, – с циничным смешком ответил Патрик. – Тянущиеся бесконечной цепью фабрики, масса голых пустырей – вот, наверное, и все. Когда-то это было почти безлюдное место, и оно мало изменилось с тех пор. Единственное его преимущество в наш сумасшедший урбанизированный век – это обширные просторы.

– Так ради чего ты надумал купить этот пустырь? – удивилась Джессика.

– Потому что я всегда верю в свою счастливую звезду, – мечтательно ответил Патрик и, заметив на ее лице удивление, кивнул. – О да, я считаю себя счастливым человеком, Джесс, хотя бы потому, что мне удалось избежать той нищеты, в которой был рожден. Другим повезло меньше. – Его губы сжались в узкую, жесткую линию. – Я дал себе слово, что когда-нибудь построю на этой земле нечто такое, чем другие – не такие удачливые, как я, – смогут наслаждаться, где они будут отдыхать, хоть на какое-то время забыв о своих проблемах.

В этот момент Джессика поняла, что она абсолютно не знает и недооценивает его. Незаконнорожденный, выросший в бедности, он не сломался и, напротив, считал себя счастливым и безоглядно верил в удачу. Все эти годы она навешивала на него различные ярлыки – от сексуального маньяка до ничем не гнушавшегося для достижения успеха в бизнесе дельца. И ей было невдомек, что за внешним бездушием скрывается добрый человек. Жан был прав. Но звание порядочного человека, все же подумала она, вовсе не дает ему права заниматься любовью без согласия партнера. Патрик стрельнул в Джессику глазами, будто уловил ее смятенное состояние.

– Могу принести бренди.

Она бы тоже могла, но…

– Я собиралась уехать, – призналась Джессика. – Домой.

– Не сомневаюсь в этом, – спокойно отозвался он. – Но я не отпущу тебя.

– Будешь вести себя как дикарь, захвативший добычу, – съехидничала она.

– О, это можно устроить, дорогая, – расплылся в улыбке Патрик. – Как я подозреваю, это должно возбудить тебя.

– Прекрати!

Но он уже приблизился к ней вплотную. Затаив дыхание, Джессика выжидала. А что, если он повалит ее на ковер и займется с ней любовью по-настоящему?

– Ты слишком возбуждена, – сухо заметил Патрик и, взяв ее за руку, добавил: – Пойдем.

– Куда ты ведешь меня? – умирая от страха, пролепетала Джессика.

– Боюсь, сейчас ты не подходишь на роль взволнованной героини, – вздохнул он. – Не то, что сегодня днем, когда ты подарила мне в саду одно из самых приятных эротических ощущений в моей жизни. Я веду тебя в гостиную, где мы могли бы сесть и обстоятельно…

– Позволь мне догадаться, что мы будем делать, – с кислой миной прервала его Джессика.

– …И обстоятельно поговорить, – невозмутимо закончил свою мысль Патрик.

Джессика все же позволила отвести себя вниз. В гостиной она села на диван и поджала под себя ноги. Налив бренди, он примостился рядом с ней. Взяв стакан и едва пригубив, она поставила его на маленький столик. Пытаясь собраться с мыслями, долго и деловито расправляла складки на платье, а затем ясными глазами посмотрела на Патрика.

– Так о чем ты хотел поговорить?

– Может, мне для начала надо представить весь список вопросов? – лукаво улыбнулся он.

– Неужели их так много?! – Джессика попыталась обратить все в шутку, но голос предательски задрожал и она испугалась, что вот-вот расплачется.

– Что случилось? – встревожено спросил Патрик.

– Не знаю, – откровенно призналась она, хотела отвернуться, но не успела: он ласково приподнял ее подбородок и пристально посмотрел в глаза.

– Возможно, сейчас не лучшее время для разговоров, – хрипло предположил он и, чувствуя, что она дрожит, придвинулся поближе. – А что, если нам провести время иначе? Как ты на это смотришь?

Джессика ничего не ответила, бессильная перед охватившим ее желанием. Ее сопротивление Патрику начало стремительно таять с той минуты, как она переступила порог этого дома, и сейчас уже полностью исчезло. Она молча сидела, бледная как привидение. Глядя на нее, Патрик содрогнулся! Проклятье! Он не может заняться с ней любовью, когда она печальными глазами раненого оленя смотрит на него.

– Расскажи мне о своем замужестве, – неожиданно попросил он.

Этот вопрос вывел Джессику из задумчивости. Она вздрогнула, обескураженная и самим вопросом, и временем, когда он был задан. Но в глубине души она признала, что, очевидно, нет и никогда не будет удобного времени, когда им двоим можно будет свободно говорить о Джоне, не испытывая при этом чувства вины и стыда. Выпрямившись, Джессика для начала отодвинулась от Патрика.

– Что именно ты хочешь узнать о моем замужестве? – слабым голосом произнесла она.

– Ты была счастлива? – жестко спросил он, стараясь не поддаваться жалости к Джессике.

– Нет, – ответила та и, заметив осуждение в глазах Патрика, добавила: – Не в общепринятом смысле этого слова.

– Из-за твоего вранья?

– Из-за болезни Джона, – отрезала Джессика и увидела, что Патрик смутился. – Это, конечно, наложило неизбежный отпечаток на наши отношения, но мы довольствовались тем, что имели.

– Джон держался молодцом? – после длительной паузы спросил Патрик.

Джессика кивнула.

– Иногда он был на удивление бодр и весел, а порой ужасно напуган. Люди, знающие, что медленно умирают, ведут себя по-разному, Пат. Нет инструкции, которой можно придерживаться. Все зыбко и непредсказуемо, и не знаешь, что может произойти в следующий момент.

– И ты могла открыто смотреть ему в глаза, – взорвался О'Донелл, – после того как так низко предала его?!

– Да, смогла. Потому что его мать отправили в дом для престарелых и я была единственная, кто у него остался, – просто ответила Джессика и, подумав о том, что ее собеседник должен разделить с ней тяжесть вины перед Джоном, мстительно добавила: – Я не могла убежать, как это сделал ты.

– Я не убегал! – горячо запротестовал Патрик.

– Но после свадьбы ты не видел ни разу своего друга! Не встречался с ним, – Теперь уже она обвиняла.

– Как я мог?! – яростно защищался Патрик. – Как мог смотреть ему в лицо, зная, какую подлость совершил?! И мог ли я видеть тебя, Джесс, когда мной все еще владело одно-единственное желание – затащить тебя в первую попавшуюся кровать и…

– Х-хватит! – взволнованно перебила она.

– Мое присутствие на вашей свадьбе стало роковой ошибкой, но иначе без шумного скандала не обошлось бы. Я понимал, что не должен видеть вновь вас обоих. – Патрик закрыл глаза. – А потом, когда узнал, что Джон тяжело болен…

– И что? – вызывающе спросила Джессика. – Почему ты тогда не приехал?

– Я не мог сделать и этого, – глухо отозвался он. – Как?! К тому времени мы не виделись с Джоном так долго, что нельзя было объяснить ему причину разрыва, не раскрыв всей правды. А поступить иначе я не мог.

– Да, Джон и сам бы не принял тебя, если бы ты приехал к нему просто из жалости, – согласилась она.

– Знаю. – Патрик осушил бокал и внимательно посмотрел на нее. – Так что мы теперь будем делать, Джесс?

– Это зависит от твоего желания… – уклончиво начала Джессика.

– Полагаю, ты уже знаешь ответ, – хриплым голосом перебил Патрик.

– … и от того, чего хочу я, – решительно закончила она.

– А наши желания совпадают? – тихо поинтересовался он.

– Ты имеешь в виду, не намерена ли я отправиться с тобой в постель? – уточнила Джессика, с повышенным интересом изучая свою правую руку.

– В общем да… – Патрик казался несколько смущенным.

– В чем дело, Пат? – вызывающе спросила Джессика. – Не привык к тому, чтобы твои женщины так открыто выражали свои мысли?

– Оказывается, ты одна из «моих женщин», Джесс? – рассмеялся он.

Жаль, что именно так он понял ее слова. А возможно, и наоборот, – это оказалось самым лучшим из сказанного им за вечер. Потому что подразумевалось, что Джессика – одна из наложниц его гарема, а эти слова мгновенно убили в ней все романтические надежды. Интересно, почему Патрик так плотно сжал губы? Уж не заметил ли по ее омрачившемуся лицу резкую перемену в настроении?

– Видимо, я ошибся, – натянуто произнес он. – Вероятно, тебе лучше самой сказать, куда ты собираешься отправиться отсюда.

– Куда?! Конечно же в постель! – Джессика с невинным видом посмотрела на него, широко раскрыв глаза.

Патрик был сбит с толку и не сразу нашелся, как отреагировать.

– В постель? – на всякий случай переспросил он, думая, что неправильно расслышал.

Сердце и тело Джессики рвались к нему, но ей удалось сдержать бунтовавшие чувства. Она считала, что сдержанность – наиболее правильная тактика в такой момент.

– Да, в постель, – подтвердила она, видя, как Патрик заворожено смотрит на глубокий вырез ее платья. – Так не может больше продолжаться. Мне не нравится, когда меня дразнят, и, полагаю, тебе тоже. А мы занимаемся этим уже пять лет. Не кажется ли тебе, что пора уже прекратить портить друг другу жизнь?

– Это и есть твоя знаменитая шоковая терапия? – неуверенно спросил он, пытаясь вернуться к действительности. – Таким образом, ты собираешься вычеркнуть меня из своей жизни?

Ничего не ответив, Джессика наклонилась, нежно провела пальцем по его щеке и увидела, как дрогнули его губы, как потемнели глаза, и испытала чувство удовлетворения оттого, что отныне и она обладает той же возбуждающей силой, что и Патрик. Чтобы не упустить свою власть, она должна быть жесткой и непреклонной, не поддаваться дурацким мыслям о любви и не таять, как мороженое на солнце, оттого что он нежно целует ее пальцы…

– Патрик, – позвала она.

– Мм… – мечтательно промычал он, закрыв глаза.

– Так почему ты все-таки пригласил меня?

Чувствуя какой-то подвох, Патрик открыл глаза.

– Только не говори мне всякую чепуху, – предупредила Джессика, – вроде того, что «ты лучшая в своей профессии». Есть много других людей, кто бы отлично справился с твоим пустяковым приемом, и мы оба это отлично знаем.

– Зачем тебе мой ответ, раз уж ты все для себя решила, – сухо сказал он. – Или, по-твоему, Джесс, я пригласил тебя для того, чтобы наказать?

– А может, ты хотел заставить меня влюбиться в тебя? – предположила она.

– Это очень смелое заявление. – Патрик прищурился.

– Знаю.

– А зачем мне это нужно, как ты думаешь? – вкрадчиво произнес он.

Действительно, зачем? Если уж О'Донелл и женится, то не на такой женщине, как она.

– Может, ты собирался сначала разбить мое сердце, а потом с позором выставить меня из своего дома?

– Ну, вряд ли могло случиться первое, а? – не спуская с нее глаз, поинтересовался Патрик. – Ты же не влюбилась в меня, разве нет?

– Еще чего! – Она издевательски хмыкнула, решив солгать.

– Хорошо. – Он откинулся на спинку дивана, – Тогда вопрос о постели отпадает сам собой.

– Да. – Она скромно потупилась. – Извини.

Джессика очень внимательно посмотрела на него, прежде чем приступила к действиям. Подтянув повыше платье, чтобы не мешало, она пододвинулась ближе к Патрику, заметив, как при этом дернулись его желваки. Она уедет отсюда до того, как он решит сам вышвырнуть ее, но сначала подарит ему незабываемую ночь.

– С постелью – да, – вкрадчиво прошептала она, – но ведь остается еще диван.

Наконец поняв, что происходит, Патрик почувствовал, как губы Джессики нежно коснулись его рта, и, крепко прижав ее к себе, ответил пылким поцелуем. Страстно желая ее, он не заметил, как лишился способности здраво мыслить в тот момент, когда предмет его вожделения в роскошном вечернем платье сел к нему на колени. Однако ему удалось освободиться от сладкого плена поцелуя, несмотря на невнятные протесты с ее стороны.

– Ч-что ты делаешь? – заикаясь спросила Джессика, прогоняя мысль о том, что как же велико должно быть его презрение к ней, если он даже не стал целовать ее.

Не разжимая объятий, вместе со своей драгоценной ношей Патрик поднялся с дивана.

– Я хочу отнести тебя наверх, Джесс, в свою спальню. Там я медленно сниму всю одежду с твоего прекрасного тела. Затем уложу на белоснежную простыню и буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока она не захлестнет тебя полностью и ты не станешь умолять меня остановиться.

Дрожь сильного возбуждения пробежала от этих слов по телу Джессики.

– О да! – выдохнул Патрик. – Я чувствую, что ты, как и я, трепещешь от нетерпения. Мы оба охвачены единым желанием. Смотри, дорогая, – в подтверждение своих слов вытянул он свою заметно дрожавшую руку.

Джессика тоже вся дрожала, но от другого чувства. Она дрожала от страха перед тем, что должно было произойти в спальне. Она боялась неизбежных сравнений с опытными красотками, всегда крутившимися вокруг О'Донелла и, несомненно, всячески ублажавшими его. Вероятно, он понял, что она колеблется, потому что, подняв ее подбородок, долго смотрел ей в глаза, стараясь угадать истинную причину охватившей ее паники.

– Что с тобой? – строго спросил он. – Тебе не хочется секса в обычных условиях? Неужели ты можешь получать удовольствие только в неподходящих местах – в лифте или саду? А сейчас тебе вздумалось заняться любовью на узком диване. Будто мы с тобой подростки, которым некуда пойти.

– Не надо! – взмолилась Джессика. – Пожалуйста, не надо!

– Почему? – с деланным удивлением спросил Патрик. – Тебе известно, как называются люди, которым нравится заниматься любовью в общественных местах? Может, тебя возбуждает чувство страха перед прилюдным обнажением? Или ты получаешь удовольствие, когда кто-нибудь наткнется на тебя в тот момент, когда ты беспомощно извиваешься от высочайшего наслаждения?

Кошмар заключался в том, что его слова, призванные оскорбить ее, не ужаснули, а, наоборот, разожгли желание, и Патрик явно заметил это. Он недобро рассмеялся, оглядывая Джессику с ног до головы. От его внимания не ускользнуло и то, как набухли и заострились под платьем соски ее грудей, как судорожно дернулись ягодицы, как изменилось дыхание, став частым и прерывистым, как почернели глаза, приобретя бездонную глубину. Патрик был готов поспорить на все свое состояние, что, запусти он сейчас руку ей под платье и дотронься нежно до бедер под трусиками, она станет умолять его снять их с нее, поэтому решительно повалил ее на диван.

– Значит, тебе нравится так? Гм… А что потом? Скажи мне, как лучше, и я сделаю, – хрипло зашептал он. – Нет, позволь мне догадаться самому. Ты наверняка хочешь, чтобы это было грубо и быстро, правильно? Я должен сорвать с тебя одежду и стремительно войти в тебя? Именно так ты видишь это, дорогая? Жадность и дикость в сексе – вот что больше всего возбуждает тебя! Как готовая еда на вынос – быстро и сердито. Ты хочешь удовлетворить свой голод этим способом, я прав, милая?

Как ей хотелось ударить по его красивому и высокомерному лицу! Но Джессика не могла, была просто не способна пошевелиться, потому что его слова действительно еще больше усилили ее желание.

– Я… – удалось лишь вымолвить ей, и ее голова безвольно упала на спинку дивана, а глаза закрылись.

– О! Значит, ты хочешь этого?! Ты страстно жаждешь меня? Надеюсь, тебе понравится, если я поступлю так…

Джессика застонала от мучительного наслаждения, когда Патрик нежно провел пальцем по шелковистой ткани платья, описывая круги на ее груди.

– Тебе это нравится? Я знаю, как тебе нравится больше всего, Джесс, – удовлетворенно пробормотал он, – но ты этого не дождешься.

– К-как не дождусь? – с тревогой спросила она, открывая глаза.

– А вот так. – Патрик улыбнулся, но в его серебристых глазах, казалось, царил вечный холод. – Я собираюсь показать тебе, как занятие любовью может превратиться в длительное сказочное путешествие, утоляющее голод намного лучше, чем скоропалительное «плюх-плюх, все кончено, ух»! А это платье, – восхищенно произнес он, медленно стягивая тоненькую бретельку с плеча, – просто великолепно, ты специально выбираешь фасоны типа «когда мужчинам некогда»? Эксклюзивная модель для удовлетворения бизнесменов между заседаниями?

– Патрик… – прошептала она.

– М-да? – самодовольно отозвался он.

Джессике хотелось встать перед ним на колени и просить не калечить ей душу, не тянуть, поскорее покончить с этим… Она не рассчитывала на долгое, медленное, чувственное соитие, которое замышлял Патрик: боялась, что не сдержит признания в любви, и так уже просившегося наружу.

– Что такое, Джесс?

Она вздрогнула, когда он стянул вторую бретельку, и поняла, что теперь уже слишком поздно о чем-либо просить. Тем временем Патрик неторопливо приспустил платье, обнажив пышную грудь.

– Ага, бюстгальтера, значит, нет, – укоризненно пробурчал Патрик. – Как нехорошо, Джесс. Неужели ты надеялась, что это сэкономит время? – И кончиком языка он стал ласкать заострившийся сосок, вызывая у нее стоны удовольствия. – Надеюсь, трусики ты все-таки надела, – прошептал он и, проверяя себя, погладил ее бедра. – Ага, надела, молодец! Ты хочешь, чтобы я сейчас снял их с тебя, или еще рано? Или вообще оставить их, а просто слегка отогнуть, чтобы я мог полностью войти в тебя? Что скажешь, Джесс?

Но она не могла говорить, и он был волен делать с ней сейчас все, что хотел: ее тело извивалось от каждого его прикосновения, требуя еще и еще ласки. Но, несмотря на эти движения и страстный поцелуй, Патрик был несколько разочарован такой быстрой капитуляцией перед ним столь известной соблазнительницы. Его возбуждение несколько угасло. Ведь он ожидал… А что, собственно говоря, ожидал? Если Джессика смирилась с тем, что на этот раз они будут заниматься любовью всю ночь напролет, то, вероятно, позже она внесет в его действия кое-какие замысловатые дополнения из собственного богатого опыта. И все же эта загадочно-невинная реакция, никак не вязавшаяся с ее предыдущими поступками, возбуждала его, заставляя чувствовать себя сильным и одновременно беззащитным. Такого с ним еще не было.

Патрик расстегнул застежку на платье, и оно волнами упало на ковёр у его ног. Теперь на Джессике остались только трусики, чулки с подвязками и туфли на высоких каблуках. Глядя на нее, он еле сдерживался, чтобы не овладеть ею так грубо и быстро, как, очевидно, хотела она и, как он поклялся не делать.

Тяжело дыша, Патрик снял галстук и бросил его поверх платья. Джессика наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы, и он, зная это, раздевался нарочито медленно, словно испытывал ее терпение и демонстрировал власть над ней и над ситуацией.

Но внезапно он потерял контроль над собой и не смог бы больше дразнить ее, даже если бы очень захотел, потому что необъяснимая, почти животная страсть захватила его. Патрик вдруг не просто захотел обладать этой женщиной, но страстно возжелал, чтобы она понесла от него ребенка. В нетерпении он рванул свою сорочку, и перламутровые пуговицы разлетелись в стороны.

Настороженно наблюдая за его лицом, Джессика увидела, что внутри у него происходит какая-то борьба, и, не в силах противостоять тому, что так давно желала сделать, сомкнула руки на его шее и пылко поцеловала.

Разлившийся по телу мужчины жар от этого поцелуя заставил его дрожать как в лихорадке, чуть не свел с ума. Пальцы едва слушались его, а движения были такими же неловкими, как у подростка во время первого полового акта. Джессика принялась помогать ему: пока он сражался с молнией на брюках, натянувшейся и не расстегивавшейся из-за заметно обозначившейся выпуклости, она сняла с него ботинки и носки. И вот наконец он стоял перед ней обнаженный, на редкость хорошо сложенный, красивый и неимоверно сексуально притягательный. Патрик снял с нее кружевные трусики чуть быстрее, чем намеревался это сделать, и хотел уже накрыть ее собою, как почувствовал, что она колеблется.

– Что такое? – глядя ей прямо в глаза, спросил он.

– Я не возражаю, если мы пойдем наверх.

Ему показалось, что ее слова прозвучали почти целомудренно. Но, с сожалением покачав головой, он отбросил зародившиеся было сомнения.

– Потом, – пообещал он. – Даже если я и попытаюсь отнести тебя сейчас в спальню, то все может закончиться на ступенях лестницы. Дорогая, я не могу больше ждать…

Джессика услышала, как дрогнул у него голос, когда его напрягшаяся плоть стала настойчиво вторгаться в нее, и увидела, как в потемневших от страсти глазах появилось испуганное недоумение.

– Боже правый, Джесс! – воскликнул он надтреснутым голосом, ощутив на своем пути преграду, о которой читал лишь в книгах. – Почему ты, черт побери, ничего не сказала мне?