Текст книги "Встреча с мечтой"
Автор книги: Элис Детли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Волосы Патрика спутались, щеки пылали, когда он внезапно открыл глаза, почувствовав, что за ним наблюдают. Но над подозрительностью тут же возобладала удивительная истома. Патрик с трудом справился со своим голосом, ставшим скрипучим и невнятным.
– Остановись, Джесс, – прошептал он. – Дорогая, остановись сейчас же, и, пока не поздно, мы поднимемся в спальню.
Но уединение в спальне не входило в планы Джессики. Естественно, что он ждет от нее повиновения. А почему бы и нет? Ее поведение пятилетней давности, как, впрочем, и сегодняшнее, давало Патрику все основания надеяться на это. Хотя кое в чем он был прав: им следовало подняться в спальню, а не заниматься любовными играми в центре сада, словно пьяные от любви подростки.
В комнате она станет абсолютно беззащитной перед чарами многоопытного Патрика, и он сделает все по-своему. Однако на сей раз ему придется довольствоваться тем, что есть. В конце концов, она – его должница и пришло время вернуть долг.
Наконец он сумел разгадать ее коварный замысел, но было слишком поздно, он не мог остановить ее, так как уже не контролировал себя. Нет, никогда еще ему не приходилось бывать в роли побежденного. Обычно О'Донелл господствовал над всем и всеми. Эта мысль была последней, посетившей Патрика перед тем, как, руководствуясь уже инстинктом, а не книжными советами, Джессика наклонилась и мягко сжала его плоть губами. И в этот момент мир для него взорвался миллионами ярких звезд сказочного блаженства…
Глава 6
Некоторое время в саду царила тишина, нарушаемая лишь возбужденным, прерывистым дыханием Патрика и ее собственным. Джессика поспешно откатилась в сторону от расслабленного тела мужчины, чувствуя, как желание бурлит и в ней самой. Она радовалась, что поступила с ним так же, как он когда-то с ней в лифте. Если она уступит своему влечению, то счет опять будет в пользу Патрика.
– А это, случайно, не месть за тот давнишний случай в лифте? – все еще объятый страстью, спросил он. – Если это так, то я выиграл. – На его лице появилась жесткая улыбка.
– Месть? – с наигранным удивлением переспросила Джессика.
– Мм… Неужели ты хладнокровно решила проделать со мной, то же самое, что и я когда-то с тобой? – Пытаясь разрешить закравшиеся вдруг сомнения, Патрик вопросительно посмотрел на нее. – Значит, это была хитро подстроенная ловушка, чтобы сделать меня абсолютно беспомощным в твоих нежных руках?
– Кое в чем ты прав, – осторожно обронила она.
– Понятно. Ну и что? Испытала ли ты сладость мщения, когда смотрела на меня, лежащего на траве в саду среди бела дня, пребывающего на вершине блаженства и ни о чем не подозревающего?
– Видимо, тебе удалось ловко скрыть свои опасения, – сказала, пряча улыбку, Джессика.
– Они просто улетучились с самого начала, – негромко ругнувшись, бросил он.
– Можно сказать, твои опасения были ничтожными, – довольная спокойным течением разговора, заметила она.
– Пожалуй, даже крайне ничтожными, – согласился О'Донелл, закрывая глаза и сладко зевая.
Джессика слегка зарделась, когда, бросив мимолетный взгляд на Патрика, внезапно поняла, что тот абсолютно не стесняется своего вида: наполовину раздетый, он вальяжно лежал на траве. Чего нельзя было сказать о Джессике, которую весьма взволновало увиденное. Она поспешно вскочила на ноги и одернула платье?
– Убегаешь? – тихо спросил Патрик, и Джессика поняла, что все это время он внимательно следил за ней из-под опущенных ресниц. – И опять в самый интересный момент. Тебе не стыдно, Джесс? Мы не можем так больше играть друг с другом.
– Знаю, – неохотно подтвердила она.
Встретившись с ним взглядом, Джессика вдруг поняла, что превращается в отвратительную особу. Очевидно, все ее попытки как-то образумиться были обречены на провал из-за дурной наследственности: гены ее матери, женщины легкомысленной и распутной, постепенно брали верх.
– Знаешь, существует такое понятие, как взаимное удовлетворение, – все так же тихо сказал Патрик.
– А также и такое, как неудовлетворенность вообще, – раздраженно возразила она, уверенная в том, что никогда не последует за ним в его комнату, как овца на заклание.
– Полагаю, вопрос о продолжении действий в спальне решен. – Не поднимаясь с земли, Патрик стал медленно натягивать джинсы.
Джессика не только не отвела взгляда, а, наоборот, буквально пожирала глазами Патрика, намеренно лениво застегивавшего молнию.
– Пойдем?
Какое-то мгновение Джессика боролась с сильным искушением, с которым, правда, могла справиться лишь святая. Устоять перед таким сексуально привлекательным и желанным мужчиной, каким был О'Донелл, вряд ли возможно.
– Ты всегда предлагаешь женщинам подняться в твою спальню в такой откровенно наглой форме? – возмущенно спросила она.
– Нет, – не сводя с нее глаз, медленно ответил Патрик, – Но я никогда не встречал женщин, так совершенно владеющих своим телом, как ты. Или моим, – с ухмылкой добавил он.
– Все слова в твоих устах звучат черство и обыденно, – обиженно заметила Джессика. Почему-то ей очень захотелось услышать хоть немного нежности и ласки в его голосе.
Патрик поднялся на ноги и теперь стоял рядом, возвышаясь над ней как скала.
– Неужели? Но это не совсем так, особенно если речь идет о тебе. Мои встречи с тобой, Джесс, нельзя назвать обыденными, все было абсолютно непредсказуемым и восхитительным.
– Правда? – Джесс постаралась не обращать внимания на его слова, прозвучавшие так, будто Она только что выдержала экзамен на звание куртизанки года.
– Да. – Патрик улыбнулся, – Поэтому давай не будем анализировать то, что сейчас случилось, а просто поднимемся в спальню. Почему бы мне не вернуть тебе частичку того наслаждения, которое ты так любезно подарила мне?
– В спальню? – возмутилась она. – Уж не являешься ли ты сексуально ненасытным?
На мгновение Патрик растерялся, а потом громко рассмеялся.
– Ты льстишь мне, Джесс.
– Ни малейшего желания делать это. – Она вновь одернула платье, постаравшись вложить в этот жест все достоинство, на какое была способна. – Пожалуй, я пойду в дом. Надо поставить цветы в вазы и проверить, все ли готово к приему, – сухо произнесла она.
Упоминание о домашних, рутинных делах, вероятно, полностью разрушило лирический настрой Патрика.
– Джесс! – резко окликнул он, и что-то в его голосе заставило ее обернуться. – Расскажи мне о Джоне, – неожиданно попросил он.
– О Джоне? – испуганно переспросила она, не веря своим ушам. – Зачем тебе понадобилось вспоминать Джона именно сейчас?
Патрик хотел напомнить себе самому о том, как мерзко Джессика поступила с покойным мужем, чтобы не забыть, с какой целью он пригласил ее сюда.
– А почему нет? – В серых глазах появился безжалостный блеск. – Прежде всего, Джон был когда-то моим другом.
– Когда-то – очень растяжимое понятие, – парировала Джессика, понимая, что настала ее очередь нанести удар. – После нашей свадьбы ты уехал за границу, и вся ваша дружба на этом закончилась.
– А как я мог встречаться с ним, помня о том, что сделал с его невестой? Зная, что предал друга самым мерзким образом, какой только можно придумать! Господи, да я не мог смотреть на себя в зеркало, не то, что в глаза Джона!
– И поэтому ты уехал из страны и даже не появился до того…
– …Как ты умело свела его в могилу? – злобно прервал ее Патрик.
– Ты прекрасно знаешь, что Джон умер от рака, – дрожащим голосом возразила Джессика. – И не можешь считать меня виновницей его смерти.
– Но подобные болезни часто возникают от стресса, так ведь? – В голосе Патрика звучала неприкрытая жестокость. – А разве может быть что-нибудь хуже, чем жизнь с такой женой, как ты, получающей удовольствие от занятий сексом в самых неподходящих для этого местах?
Тут Джессика растерялась: Патрик, обвинив ее во всех смертных грехах, вновь загнал ее в ловушку. Он все равно не поверит, даже если она расскажет всю правду. Но кое-какие вещи представлялись ей настолько важными, что она непременно хотела объяснить их.
– Пат, – начала было она, – есть нечто, чего ты не понимаешь…
– Единственное, что я так и не смог понять, – сурово оборвал ее он, – это почему такой умный человек, как Джон, не раскусил сразу твою подлую, двуликую натуру? Скажи мне, Джесс, не бросилась ли ты тогда из моих объятий прямо в его? Тебя в тот день совесть не мучила? Принимала ли ты душ перед тем, как встретиться с ним? Тщательно ли ты вымыла свое великолепное тело, опасаясь, что каждая его клеточка все еще источает аромат преступной любви?
Джессика стойко перенесла осуждающий взгляд Патрика. Но, может, все, что говорилось сейчас, к лучшему? Все эти горькие и обидные слова словно ядовитые занозы застряли в их сердцах на долгие пять лет, отравляя жизнь, и, наконец, вырвавшись на свободу, уже не будут мешать им спокойно жить дальше.
– Да, я вернулась в номер и приняла душ, – задумчиво ответила Джессика, вспоминая, как с удивлением смотрела тогда в зеркало на свое красивое тело, порозовевшее от возбуждения и все еще трепетавшее от испытанного впервые наслаждения.
– А тебе не казалось, что ты начинаешь супружескую жизнь отнюдь не лучшим образом? – продолжал обвинять ее Патрик. – Если ты привыкла к подобному поведению до свадьбы, то, что же, черт побери, было потом?! – Он с укором посмотрел на свою жертву. – Господи, Джесс! Как ты могла жить?
Джессика тяжело вздохнула. Ей стало ясно, что ее собеседник не только не слышит все, что она пытается ему рассказать, но и просто не хочет это услышать.
– Никто из посторонних точно не знает, что в действительности случается в браке, – задумчиво произнесла она.
– И многие подходят к этому серьезному шагу слишком легкомысленно. – В голосе Патрика звучало осуждение.
– Наверное, поэтому ты так и не женился? – предположила Джессика. – Твои требования к будущей жене были, очевидно, чересчур высоки.
– На что ты намекаешь, Джесс? – Он цинично улыбнулся. – На то, что ни одна «современная» женщина не захочет жить со старомодным мужем, соблюдающим супружескую верность?
– Черт возьми, – разозлилась Джессика. – Что ты хочешь этим сказать?
– Пожалуйста, не пытайся представить свою супружескую жизнь в розовом свете. – Патрик презрительно скривился. – Особенно если учесть твои прошлые прегрешения.
Джессика прочитала в его глазах невысказанный вопрос, зная, как тяжело ей будет ответить на него. И все же она рискнула, хотя и не надеялась на то, что Патрик поверит ей.
– Пат, – нерешительно произнесла она. – Я никогда не изменяла Джону после свадьбы.
– Зато много раз до нее, так? – Он неспешно заправил майку в джинсы.
Вспомнив только что случившееся, Джессика смутилась. И тем не менее она нашла в себе силы выдержать этот разговор.
– Грубо говоря, ты не изменила ему и со мной, поскольку я не довел тогда дело до конца, не так ли, Джесс?! – продолжил свои обвинения Патрик. – Но вопрос состоит в том, что считать изменой. Лично я не был бы счастлив, если бы знал, что мой лучший друг неистово ласкает мою невесту и…
В тот момент Джессика с силой влепила ему пощечину. В наступившей тишине было слышно лишь ее прерывистое дыхание. С ненавистью она смотрела на О'Донелла. Криво улыбнувшись, тот потер горевшую щеку.
– Ах ты, маленькая дикая кошка! – прокомментировал он ее поведение, и в его голосе звучало нечто больше похожее на удовольствие, чем на обиду.
– Ты заслужил это, сам знаешь, – заявила Джессика. – Хотя, пожалуй, мне не следовало бить тебя.
– Не следовало? – Патрик покачал головой. В уголках его губ еще теплилась улыбка. – Тебе надо было сделать это намного раньше. Возможно, пощечина отрезвила бы меня.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась она.
– Пора, наверное, признаться самому себе, что я не имею права во всем винить тебя одну, – криво усмехнулся он. – На самом деле я должен разделить с тобой ответственность за все, случившееся ранее и происходящее между нами сейчас, – с усилием выдавил Патрик и отвернулся, уставившись куда-то в пространство. Создавалось впечатление, будто солнечные блики, отражавшиеся в озере, заворожили его. Когда он вновь заговорил, голос его был мрачным. – Конечно, найдутся люди, которые могут сказать, что ты вправе обвинить меня в попытке изнасилования.
– Но это же глупость! – выпалила Джессика.
– Почему же?
– Потому что если я страстно желала тебя и сама соблазнила, как это следует из твоего рассказа, то о каком изнасиловании может идти речь?
– Но тебе было всего девятнадцать, – огрызнулся Патрик.
– Да, правда, – подтвердила Джессика, озадаченная его странным поведением. – Но сейчас в тюрьму за совращение девушки, находящейся в этом возрасте, не сажают.
– А мне было двадцать шесть, – угрюмо напомнил он.
– И ты явно не был старым развратником, – буркнула она.
Поймав на себе его удивленный взгляд, Джессика вдруг обрадовалась, что избрала столь нелегкий путь выяснения отношений, оправдывающий его поведение. Конечно, ей было бы намного проще согласиться с ним в том, что он воспользовался ситуацией, ее возрастом, и, скажи Патрик об этом раньше, она бы так и поступила. Но сейчас она повзрослела и, можно надеяться, поумнела. И будь она проклята, если согласится выставить себя невинной жертвой! Потому что сама хотела того, что произошло тогда между ними, четко представляя себе, какие могут быть последствия, но не остановилась. Ничто на свете не могло бы остановить ее в тот момент.
– Спасибо тебе за эти слова, – с благодарностью произнес Патрик.
Неожиданно Джессика почувствовала себя человеком, не умеющим плавать и заброшенным на глубину. Еще она поняла, что надо скорее бежать от этих вопрошающих серебристых глаз, потому что ощущала, как все еще страстно хочет его.
– Господи помилуй! – воскликнула Джессика, театральным жестом подняла руку и посмотрела на часы. – Скоро приедут Джонсы, а я еще не расставила цветы. Мне нужно встретить гостей и…
– Нет, не обязательно, Джесс. Я отлично справлюсь с этим сам. Просто проверь, все ли идет по плану, и присоединяйся к нам в восемь.
– Пат, а ты уверен, что я вообще нужна тебе на этот уик-энд? – подозрительно спросила она, впервые за все годы работы, чувствуя себя лишней.
– Что за вопрос?
– Будет всего девять гостей, и…
– Ты нужна, – тихо, но твердо отрезал он, – для того чтобы, умело управляя женой Питера Джонса, не позволить ей напиться.
Обычно они постоянно пререкаются между собой на людях, стоит ей выпить лишний бокал, и нельзя допустить, чтобы они поссорились. В твои обязанности входит и общение с застенчивой и немногословной женой Джонса-младшего. Она, можно сказать, на сносях и стесняется своего положения. Ее надо приободрить. Все, с кем бы я ни говорил о тебе, Джесс, в один голос заявляли, что ты – настоящая мастерица ладить с людьми.
– Правда? – неожиданно краснея от похвалы, переспросила она.
– Да, окружающие высоко ценят тебя. Меня удивляет лишь одно: как ты до сих пор не научилась ладить со мной. – Патрик шутливо посмотрел на Джессику и, увидев, что она покраснела, поспешно добавил: – Пожалуй, я выражусь иначе…
– Даже не стоит пытаться, – предостерегла она и нагнулась взять корзинку с цветами.
– Джесс!
Что-то настораживающее было в его голосе, и она медленно разогнулась, ожидая вопроса, который, как подсказывало ее чутье, он должен был задать.
– Что?
– Ты жалеешь о том, что сейчас произошло?
На мгновение Джессика вновь представила себе яркую картину их близости, подумав при этом, что более глупого вопроса нельзя было задать. Жалеет ли она? Да ничуть! Ей не хотелось встречаться с Патриком взглядом, и поэтому она с преувеличенным вниманием перебирала в корзине срезанные цветы, лихорадочно пытаясь найти подходящий ответ.
– Я всегда думаю, что сожаление – это эмоции, потраченные впустую. – Она равнодушно пожала плечами.
– Значит, ты не уедешь?
– Я бы очень хотела, – честно призналась Джессика. – Но в данном случае это не выход.
– А это помогает?
– Что «это»?
– Шоковая терапия, о которой ты говорила мне две недели назад. Вынужденное сосуществование выведет нас из мучительного тупика?
– Пока не могу сказать. – Джессика слабо улыбнулась. – Но дай мне время, Патрик, дай время. Уверена, что чем больше я узнаю тебя, тем легче нам будет расстаться.
– Очень надеюсь, что твоя уверенность не подведет, – лукаво предупредил он.
– Порой мне хочется, чтобы ты поскорее, еще до приема, стерся из моей памяти, – все еще не поднимая глаз, сухо произнесла Джессика и, не оборачиваясь, пошла к дому, неся корзинку на руке. Ей показалось, что сзади раздался тихий дразнящий смех.
Вернувшись в дом, Джессика с облегчением вздохнула и тут же переключилась на дела.
Никаких сожалений о случившемся средь бела дня в саду у нее не возникало. Так она заявила Патрику и теперь убеждала в этом себя, проверяя комнату за комнатой. Все ее мысли о работе неизменно переходили на воспоминания о происшествии в саду. Ей понравилось, лаская его, осознавать свою власть над ним, ощущать беспомощность и уязвимость этого могучего мужчины. Означало ли это, что ей удалось-таки сравнять счет? Или сбываются ее худшие опасения насчет наследственности и она постепенно превращается в подобие распутной матери? Джессика поджала губы. Нет, секс ее не интересует, если, конечно, он не связан с Патриком. О чем это говорит? Видимо, она сумасшедшая, вот и все!
Пытаясь сосредоточиться на деле, Джессика отыскала вазы и, сотворив великолепные букеты из срезанных в саду цветов, расставила их в гостиной. На стол против карточек с именами гостей она также поставила по маленькому букетику. С помощью Патриции Джессика достала самые лучшие бокалы и фарфоровую посуду и эффектно сервировала стол. Затем проверила, есть ли мыло и свежие полотенца в ванных комнатах, и принесла в каждую спальню шоколадные конфеты и минеральную воду.
Войдя в кухню, Джессика почувствовала аромат свежей клубники и увидела, что Марта украшает ягодами воздушный торт.
– Как дела? – поинтересовалась Джессика, едва удерживаясь от соблазна обмакнуть палец в чашку со взбитым кремом.
– Отлично, – отозвалась Марта. – Суп готов, и я сейчас займусь гарниром к семге. Потом сделаю шоколадные рулеты.
– Что ж, по-моему, все прекрасно. – Джессика удовлетворенно кивнула. – Я поднимусь к себе переодеться.
Обычно Джессика гордилась тем, что за двадцать минут успевала принять душ, надеть вечерний наряд и сделать профессиональный макияж. Но сегодня ей понадобилось значительно больше времени на косметические процедуры. На сей раз, она наложила на веки тени медного цвета, черным карандашом подвела глаза, отчего они сделались еще больше, щедро накрасила ресницы. Ярко-красная помада на пухлых губах превратила их обладательницу в обольстительную вампиршу. Результат этих творческих ухищрений несколько смутил Джессику. Одетая в элегантное платье цвета меди, с непривычной для нее «боевой раскраской», она выглядела вполне сформировавшейся женщиной, а отнюдь не девушкой-подростком, как тогда, когда впервые встретила Патрика. С удивлением Джессика рассматривала увеличившуюся грудь: могло ли это произойти на самом деле за столь короткое время, или ей только кажется? Уж не поправилась ли она на несколько фунтов? Так или иначе, но сейчас шелковая ткань платья, подчеркивая достоинства фигуры, плотно облегала пышную грудь и округлые бедра. Даже аккуратно уложенные белокурые волосы, нежным венцом обрамлявшие ее лицо, казались светлее и пушистее.
Разглядывая свое отражение во весь рост, Джессика удивлялась: что с ней произошло? Большие карие глаза сверкали, чувственные губы манили. Неужели она так изменилась после того, что случилось в саду? Встряхнув головой, как бы отгоняя от себя все неразрешенные вопросы, Джессика надела туфли на высоких каблуках и решительно вышла из комнаты.
Когда она спускалась по дубовой лестнице с резными перилами, сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди. Внизу стоял О'Донелл. Ей и раньше доводилось видеть его элегантно одетым. В день ее свадьбы на нем был серый костюм, который очень шел ему. Но сегодня Патрик надел черный смокинг и бабочку, резко контрастирующие с белоснежной сорочкой. Мастерство портного подчеркивало его широкие плечи, узкие бедра и длинные стройные ноги. От этого зрелища у Джессики закружилась голова и задрожали колени. Схватившись за перила, чтобы не упасть, она с горечью подумала о том, что этот сногсшибательный мужчина может действительно желать ее, но никогда не станет по-настоящему уважать. Никогда!
В это время Патрик придирчиво рассматривал ее наряд.
– Ты выглядишь неотразимо, – бесстрастно констатировал он.
– Благодарю, – несколько нервно ответила Джессика, оглядывая комнату и стараясь успокоиться. – А где гости?
– Наслаждаются напитками в саду. Боюсь, младшие Джонсы не приедут.
– Почему?
– Жене младшего Джонса немного нездоровится, все-таки семь месяцев беременности. Поэтому они решили не рисковать и остались дома.
– Тогда мне надо кое-что переставить на столе, – забеспокоилась Джессика.
– Еще успеешь, времени достаточно. Яуже поговорил об этом с Патрицией. Пойдем поздороваемся с гостями и выпьем.
– О'к-кей, – заикаясь, сказала Джессика.
И почему она вдруг так разнервничалась?
Сколько раз ей приходилось играть роль хозяйки на чужих приемах. Ведь, кроме всего прочего, это ее работа! Собираясь с духом, Джессика одернула платье. Патрик предложил ей руку и провел в гостиную.
Через распахнутые окна из сада были слышны голоса гостей, веселый смех и звон кубиков льда в бокалах. Солнце клонилось к закату. Джессика с Патриком спустились в сад. К ним навстречу шла Анита в сказочно красивом, длинном блестящем платье.
– Здравствуй, Пат! Привет, Джесс! – улыбнулась Анита и, заметив восхищенный взгляд Джессики, игриво передернула обнаженными плечами. – Знаю, знаю. Это платье немного слепит глаза, не правда ли? Один французский модельер бесплатно прислал мне его. Хотите верьте, хотите нет, но в магазинах такое платье стоит целое состояние, – добавила она с усмешкой.
– Этот француз полагает, что Анита – лучшая реклама для его одежды, – раздался за их спинами тягучий голос, и, повернувшись, Джессика увидела Филипа Нуаре, держащего два бокала с шампанским. – И, конечно же, он абсолютно прав.
Джессика по фотографиям в журналах не могла заметить, какой высокий Нуаре на самом деле. Он был почти два метра ростом.
– Познакомьтесь с моим будущим мужем: Филип Нуаре, всемирно известный сценарист, – сказала Анита. – А это – Джессика Канингэм. Дорогой, помнишь, я рассказывала тебе о ней? Шампанское для нас?
– Да, конечно, – улыбнулся Филип и с такой нежностью и любовью посмотрел на невесту, что Джессике стало неловко, будто она подсматривала, и она даже была рада близкому соседству О'Донелла, как тень следующего за ней и упорно все это время хранившего молчание. – Привет, Джесс! – Нуаре держал бокалы, как бесценные награды Каннского кинофестиваля. – Мы не будем здороваться за руки, хорошо? Не думаю, что пролитое на это прекрасное платье шампанское улучшит его цвет. Прошу! – Филип осторожно вручил Джессике бокал.
– Благодарю, – произнесла она, отпивая немного. – Мне очень понравился ваш последний фильм. Какой удачный сценарий!
– Подождите, вы еще не видели мой действительно последний, – вкрадчивым голосом сказал Филип и лукаво посмотрел на Аниту. – Я написал сценарий специально для тебя.
– О, дорогой! – пылко ответила Анита, глядя влюбленными глазами на жениха.
– Давай отойдем. – Патрик мягко сжал локоть Джессики и отвел ее в сторону. – Николь увела Джонсов осматривать сад. А пока я представлю тебя Жану.
Жан Дюпон оказался весьма привлекательным человеком средних лет, мгновенно расположившим к себе Джессику заявлением:
– Старик! Не стой рядом с ней с видом грозного Цербера! Пойди найди мою жену, пока она не начала перекапывать твой огород!
– Николь великолепно разбирается в садоводстве, – пояснил, улыбнувшись, Патрик. – И я уже подумываю, не нанять ли мне ее на работу. Извини, Джесс, я ненадолго. – Патрик кинул на нее загадочный взгляд.
– О, уходи на сколько захочешь, – ответила Джессика и вновь встретилась с этим непонятным взглядом.
Джессика и Жан молча смотрели вслед О'Донеллу, черным пятном выделявшемуся на фоне цветущего сада. Когда он скрылся из виду, Джессика подняла глаза на Жана и обнаружила, что тот внимательно изучает ее.
– Вы давно знаете Патрика? – спросила она, чтобы скрыть замешательство.
– Я познакомился с ним в Таиланде, – ответил Жан, испытующе глядя на нее.
– Да? – вежливо поинтересовалась она, побуждая Дюпона к продолжению разговора.
– Гм… – Жан улыбнулся, предаваясь воспоминаниям. – О'Донелл тогда казался яркой иллюстрацией американской мечты. Выходец из низов, но с сильным характером и благородной душой, он был одержим непоколебимой решимостью преуспеть. Это пугало многих.
– Но не вас?
– Нет, не меня. – Дюпон покачал головой. – Я высоко ценю целеустремленность в человеке, и мне нравится О'Донелл. Он не производит впечатления эдакого рубахи-парня с душой нараспашку. Но за его суховатой внешностью скрывается человек, которому я не колеблясь доверил бы свою жизнь. К тому же я многим ему обязан.
– На самом деле? – Джессика искренне заинтересовалась рассказом собеседника, характеризующим Патрика с неожиданной стороны.
– Конечно. Когда я жил у него дома, я познакомился с Николь. – На лице Жана внезапно появилось страдальческое выражение, удивившее Джессику. – Но это совсем другая история. Давайте скажем так: Патрик свел меня и Николь, и я не могу в достаточной мере отблагодарить его за это.
Звучавшие в голосе Жана боль и напряжение затронули какие-то неведомые ей прежде струны в душе Джессики. Она задрожала, словно в ознобе, поняв, что произошло: она любила Патрика так сильно и страстно, как он никогда не полюбит ее. Господи! Зачем ты это сделал?!
– Вам нравится Патрик? – неожиданно спросил Жан. – Очень нравится, правда ведь?
Джессике уже казалось, что она стала прозрачной и окружающие могут легко читать ее мысли. Краснея, она покачала головой.
– Нет. О'Донелл мне не нравится, скорее наоборот. Так получается, что мы все время спорим и ссоримся.
– А! Значит, это серьезно, – улыбнулся Жан и, бросив на нее короткий взгляд, сказал: – Если хотите знать, мы с Николь считаем, что приглашать профессионального организатора для такой маленькой вечеринки – просто абсурд.
– О? – протянула Джессика и взяла с тарелки орешек, чтобы хоть как-то отвлечься. Ей в голову тоже приходила эта мысль.
Улыбаясь, Жан наблюдал за тем, как его собеседница всячески старалась выразить полное безразличие к предмету их разговора.
– Из всех мужчин, которых я знаю, Патрик – единственный, кто не нуждается в подобного рода услугах.
– Да? А почему? – прилагая титанические усилия, чтобы не покраснеть от невинного замечания Жана, спросила Джессика.
– Потому что я могу назвать десяток женщин, которые бы с радостью согласились сыграть вашу роль, и это не стоило бы ему ничего.
– Я не просто изображаю хозяйку вечера, но еще и осуществляю подготовку к нему. Я работала на многих мужчин, не менее достойных, чем Патрик О'Донелл, – сухо парировала она, – и должна сказать, что большинство из них, несмотря на все заслуги в области бизнеса, не знают, как провести простейшее мероприятие на должном уровне.
– О'кей, аргумент принят. – Жан улыбнулся. – Тогда позвольте мне изложить свою идею по-другому. Зачем было вообще нанимать кого-то для этой вечеринки? Ведь это не великосветский прием, не так ли? Филип и Анита, Николь и я – мы все друзья и соседи Патрика и запросто встречаемся все вместе довольно часто и без какого-либо особого повода. Лишь Питер Джонс считает, что наш Патрик – величайший из всех людей со дня сотворения мира.
– Патрик должен уговорить его продать землю. Вот вам и цель приема.
Жан пожал плечами.
– Если Джонс откажется продавать свою землю, есть и другие, не менее прибыльные участки, которые О'Донелл может купить. Поэтому мне все же кажется, что ваше присутствие здесь обусловлено другой причиной, заставляющей меня думать… – Жан озорно сверкнул глазами, интригующе не закончив фразу.
– О чем? – не справившись с искушением, спросила Джессика.
– Что вся эта показуха устроена для того, чтобы заманить вас сюда. – Жан устрашающе понизил голос. – Совершенно очевидно, что вы – та самая женщина, которую Патрик искал всю жизнь. Наверное, у него не было другого пути, кроме как нанять вас, и поэтому он придумал эту вечеринку. – Жан заговорщически подмигнул ей.
Джессике показалось, будто ее ударили обухом по голове: Жан считает, что он поступил мудро?! Только сейчас она поняла, какой глупой и наивной была, полагая, что ей удастся выбить клин клином и что тесное общение с О'Донеллом поможет ей сконцентрироваться на его пороках, а затем забыть навсегда. Влечение к нему, зародившееся в девятнадцать лет, не угасло, а, наоборот, разгорелось ярким пламенем. И только чудо может спасти ее.
– Дорогая, – послышался ласковый и нежный, до боли знакомый голос.
Джессика резко повернулась, уже готовая к атаке, как вдруг увидела перед собой пожилую супружескую пару, по всей вероятности Джонсов, сопровождаемую Патриком. Питеру Джонсу на вид было лет шестьдесят. Он был облачен в новенький черный костюм, весьма уместный для данного вечера. Его жена красовалась в длинном пышном платье из ярко-малиновой тафты.
– Где Николь? – поинтересовался Жан.
– Она с упоением связывает растрепавшиеся ветки жасмина, – широко улыбнулся Патрик, и Джессика непроизвольно пожалела, что так редко видит эту пленительную улыбку.
– Пожалуй, я лучше найду свою жену, пока она не переключилась на розы, – рассмеялся Жан и удалился вглубь сада.
– Позволь представить Питера и Этель Джонс. А это – Джессика Канингэм.
Этель немедленно одарила девушку манерной улыбкой и протянула руку, унизанную кольцами.
– Здравствуйте, дорогая, – кивая головой, пропела она с протяжным акцентом. – Рада познакомиться с вами. Мне не терпится узнать все подробности об известной вам королевской семье. Особенно об одном ее представителе, который, как я знаю, без памяти влюбился в вас.
– Между нами ничего не было. Это все выдумки журналистов, жаждущих видеть принца женатым. – Джессика недоумевающее покачала головой. Она искренне желала, чтобы люди поменьше верили всему тому, что пишут в газетах.
– А заодно и увеличить тираж своих изданий, – цинично подтвердил О'Донелл.
– Этель, ты опять начиталась всяких глупостей, – посетовал Питер.
– Я буду читать, что хочу, – капризно возразила его жена.
– Надеюсь, ваша невестка чувствует себя лучше? – вмешалась Джессика.
– О, это просто игра на публику, – весело отозвалась Этель. – Стоит ей только чихнуть, и все уже суетятся вокруг нее, и в первую очередь мой сын Бенджамин. Должна сказать, что когда я носила наших троих детей, то колола дрова для камина, правда, котик?
