Текст книги "Лидия"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Не знаю. Хотя тогда я решила, что для меня будет лучше инсценировать смерть.

– Почему?

– Чтобы расчистить себе дорогу к колье Сарбайнов. Теперь же, поскольку я немного нервничаю из-за того, что нам придется ужинать вместе с Сарбайном и его мерзкой женой...

– Постой, Лидия, – перебил я. – Я просто пытался намекнуть тебе, чтобы ты помалкивала по поводу наших отношений с Сарбайнами. Пусть приедут на ужин. Чего тебе их бояться: как-никак, ты же проработала у них целых восемь месяцев.

– Да, но до того, как он принял решение расправиться со мной.

– Думаешь, он и сегодня попробует прикончить нас?

– А почему бы и нет? Кто его остановит? Не ты ли?

– Очень лестного ты обо мне мнения!

– А чего ты ожидаешь, Харви? Ты ведешь себя совсем не так, как те сыщики, про которых я читала или слышала. У него наверняка будет при себе пистолет. Думаешь, ты сможешь его взять?

– Взять?

– Ну – справиться с ним. Так говорили в одном фильме, когда на главного героя направили револьвер. Как бы повел себя ты в таком случае? Ты мне очень нравишься, Харви, но ведь ты страшный трус. Как можно быть сыщиком и даже ни с кем не подраться?

– А зачем мне драться? Тебе что, очень нравится, когда люди раздают друг другу тумаки?

– Мне, может быть, нет, но ведь я не детектив.

– Я, кстати, тоже. Я, между прочим, занимаюсь страховым бизнесом. Потом, подумай сама – с кем мне драться? Во-первых, противники должны быть совсем плюгавыми и тщедушными. Ведь тот, кого я ударю, ударит меня в ответ. И, если он окажется здоровяком – что от меня останется? Слушай, о чем мы говорим? С какой стати мы завели этот идиотский разговор?

– Ты собирался поучить меня играть на бильярде, а я сказала, что мне вовсе не улыбается провести ужин в обществе некого Сарбайна. А вдруг он и есть тот самый фон Кессельринг, который тебя так интересует?

– Допустим, что это так. Я бы тем более хотел отужинать с ним вместе. Недооценивать Сарбайна, конечно же, нельзя. Ни в коей мере. Мы о нем почти ничего не знаем, зато ему известно про нас почти все. Во всяком случае, про меня он успел выяснить достаточно, чтобы заподозрить, что я привезу тебя именно сюда, к тете Эвелине...

– Почему?

– Почему? Пораскинь мозгами, Лидия. Он сообразил, что мы прячемся здесь, и именно поэтому и прикатил сюда. Кстати, надеюсь, ты не думаешь, что он оставил фальшивое колье в своей нью-йоркской квартире?

– А почему бы и нет?

– Хотя бы потому, что в эту самую минуту мы могли бы мчаться в Нью-Йорк, имея на руках ордер на обыск. Нет, ему куда интереснее поиграть с нами в кошки-мышки. Он рассчитал точно – что нас интересует не он сам, а колье, и полицию мы впутывать не собираемся...

– Тогда я за то, чтобы привлечь полицию, – решительно заявила Лидия. – Послушай, Харви – это мое колье... И черт с ним! Мне на него наплевать! Я хочу вырваться из этого порочного круга. Мне все надоело, понимаешь? Я хочу лишь одного – чтобы меня оставили в покое и не пытались больше убить.

– Лидия, подумай хорошенько...

– А я что делаю! Это мое колье и я имею полное право решать...

– Раз и навсегда, Лидия, – заорал я. – Уясни себе – это не твое колье! Даже если тебе и удастся подкупить какого-нибудь судейского крючкотвора, который докажет твои права на колье Фредерикса, то ведь его больше нет! Наверняка его раздергали на отдельные бриллианты, которые давно уже проданы. А то, что осталось, это жалкая подделка ценой в несколько сотен...

Я приумолк и уставился на Лидию.

– В чем дело? Почему ты на меня так пялишься?

– Харви, я тебя не узнаю! Ты рассуждаешь, как настоящий частный сыщик! Продолжай же!

– Во мне говорит элементарный здравый смысл, – отмахнулся я. – Если под личиной Сарбайна и в самом деле скрывается фон Кессельринг, то бьюсь об заклад, что его кто-то доит. Шантажирует. Именно поэтому четверть миллиона долларов превратились для него в вопрос жизни или смерти. Богатство богатством, но ведь никто не застрахован... Опять ты за свое?

– Продолжай, Харви, – улыбнулась Лидия. – Обожаю, когда ты говоришь жестко и уверенно. Как... Сэм Спейд.*)

– Спасибо. Я очень рад, что это тебе нравится.

– Не дуйся, Харви.

– Хорошо, – кивнул я. – Я вовсе не дуюсь. Главное состоит в том, что в руках Сарбайна находится фальшивое колье, которое стоит для _______________________

*)Главный герой знаменитого гангстерского романа Дэшила Хэммета "Мальтийский сокол".

него четверть миллиона, если он получит страховку, а для меня пятьдесят тысяч, если он ее не получит. Если же колье окажется в лапах полиция, то ни он, ни я не получим и ломаного гроша.

– Но ведь колье-то поддельное, Харви! Как оно может представлять для тебя хоть какую-то ценность?

– Лидия, неужели тебе невдомек, что моя страховая компания вовсе не собирается продавать его? Мои боссы хотят только одного: не выплачивать страховку. Что до них, то колье может быть сделано хоть из пластмассы. Да, оно им необходимо – но лишь для того, чтобы доказать беспочвенность притязаний Сарбайнов.

– А как насчет сегодняшнего вечера, Харви?

– Сегодняшнего вечера? – переспросил я. К тому времени я уже разбил пирамидку и начал уверенно загонять шары в лузы. Не столько для того, чтобы похвастать перед Лидией своим мастерством, как для того, чтобы она не заметила, как у меня дрожат руки.

– Да, именно.

– Будем играть с листа, – сказал я. – А пока начнем с азов бильярдного искусства – смотри, как нужно правильно держать кий.

Тетя Эвелина спустилась к нам, когда Лидия нанесла неуклюжий удар по шару, едва не пропоров кием сукно. Старушка заметила, что совершенно не понимает, какой интерес мы находим в этой вульгарной игре; вот и пришлось нам вместо

того, чтобы наслаждаться самым гуманным и мирным видом спорта, подниматься с ней наверх и идти осматривать теплицу. Бедная Лидия, похоже, никогда прежде не сталкивалась с сельским хозяйством, поэтому в теплице ее постиг полный провал. Ну кто бы из вас, например, назвал бобы кукурузой? Чтобы спасти положение, я быстрехонько увлек ее на луг. Несмотря на то, что денек выдался ясный и солнечный, Лидия выглядела мрачнее тучи. Припертая к стенке, она призналась, что перспектива сидеть за одним столом с людьми, которым она еще недавно прислуживала, одновременно пугает и отталкивает ее.

– Не говоря уж о том, что они упорно пытаются со мной расправиться.

– Ничего, рядом с тобой буду постоянно находиться я, да и к тому же нам скрывать нечего. Все карты уже на столе. Нам уже известно про Сарбайнов довольно много, а они вообще знают нас как облупленных. Поэтому ты просто держись естественно и спокойно, а дальше все само получится.

– Пока нас не прихлопнут их наемные убийцы, – сказала Лидия. – Как думаешь, Харви, когда они это запланировали?

Ответил я довольно невнятно и мы стали возвращаться к дому тети Эвелины. Любезная тетушка отыскала прелестное белое платье, которое когда-то принадлежало ее дочери и, похоже, провела последний час, укорачивая его. Под стать платью она подобрала и туфельки. Лидия отправилась переодеваться, а я спросил тетю:

– Много у вас еще таких вещичек в запасниках?

– Достаточно, Харви. Кстати говоря, твой костюм уже почищен и ты тоже можешь переодеться. Если, конечно, не хочешь рассказать старой тетке эту дурацкую историю с колье, в которую замешаны Сарбайны и эта миленькая и очень мне симпатичная девушка. Хочешь?

– Очень хочу, но не знаю, с чего начать. Боюсь, что до ужина не успею.

Она кивнула.

– Хорошо, Харви.

Я отправился наверх, чтобы переодеться.

* * *

Я вертел в руках галстук покойного дяди, когда в дверь постучали.

– Войдите, дверь не заперта, – воззвал я.

Вошла Лидия – женщина двадцати трех лет, очаровательная и – впервые прекрасно одетая.

– Я вижу – ты потрясен, – улыбнулась она, довольная произведенным впечатлением.

– Да, – признал я.

– Твоя тетушка Эвелина, Харви, – само обаяние. Самая замечательная женщина на свете. Сначала я было даже заподозрила ее в сговоре с Сарбайнами, но теперь уже передумала.

– У нее денег куры не клюют, да и в любом случае твои подозрения были совершенно бредовыми. Да, в этом платье ты просто сногсшибательна.

– Спасибо, Харви.

Когда мы спустились в гостиную, Сарбайны уже сидели там, а тетя Эвелина хлопотала над коктейлями. Во время церемонии представлений Лидия держала меня за руку.

– Мой племянник, Харви Крим, – сказала тетя Эвелина. – А это – его подруга, Лидия Андерсон.

Чувствовалось, что Сарбайн слегка ошеломлен тем, как изменилась его бывшая служанка, хотя вида он старался не показывать и держался вполне достойно. Он встал, поклонился Лидии, обменялся рукопожатием со мной и заметил, что очень рад нашей новой встрече. Затем сказал своей жене:

– Ты ведь знакома с мистером Кримом, дорогая?

– Да, и я очень рада видеть его снова. А еще более счастлива познакомиться с вами, милочка, – кивнула она Лидии. – Как, вы сказали, вас зовут? Лидия? Очаровательное имя!

Моя тетя Эвелина на самом деле куда проницательнее, чем можно подумать, но мне было трудно судить, насколько она раскусила развернувшуюся у нее на глазах игру. Она старательно играла роль гостеприимной и задушевной хозяйки, добиваясь того, чтобы стороннему наблюдателю показалось, что на ужин собралась славная приятельская компания. Подобную роль обычно играла у себя дома Хелен Сарбайн, но тетя Эвелина превосходила ее по всем статьям – сказывался более чем четвертьвековой опыт актерского мастерства. Когда мы направились к столу, миссис Сарбайн повисла у меня на руке, сама обольстительность. Подготовились к приему супруги неплохо, ни один даже не съязвил по поводу исчезновения южного акцента. За столом мы сразу заговорили о погоде, посетовали на отсутствие весны – апрель в этом году выдался жаркий и солнечный, как лето. Тетка моя вставила, что, как и любая старуха, обожает лето – можно хотя бы погреть косточки, – тогда как зимой не знает куда деваться от стужи. Даже подумывает, добавила она, не продать ли ей этот особняк. Сарбайны тут же принялись громко возражать. Ну разве можно продавать такое великолепие?

От погоды разговор переключился на еду. Все наперебой захваливали расставленные на столе угощения. Хелен Сарбайн сказала, что много слышала про чудодейства миссис Сокол, но все равно не ожидала, что яства окажутся столь легкими и восхитительными. Ведь чешская кухня традиционно считается довольно тяжелой.

– Почему вы решили, что миссис Сокол – чешка? – удивилась тетушка.

– По фамилии.

– Ах да, разумеется. А ведь знаете, миссис Сарбайн, в нашей стране национальные корни столь перепутаны, что по фамилии человека уже трудно судить, откуда он родом.

– Это верно, – поддакнул Марк Сарбайн. Внимательно следя за ними, я решил, что больше никогда не стану недооценивать свою тетку. Ведь она, похоже, вплотную подобралась к самому уязвимому месту Сарбайна.

– Миссис Сокол считает, что в ее жилах течет кровь первых переселенцев из Голландии. Пенсильванские голландцы, так и сейчас их называют. Впрочем, как вы сами отлично знаете, большинство пенсильванских голландцев – вовсе не голландцы, а американизированные немцы. Тем не менее они традиционно называют себя голландцами... Я уверена, что вы это знаете лучше, чем я.

– Нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.

– А я уже все сказала, – улыбнулась тетя Эвелина. – Она вышла замуж за молодого фермера по фамилии Сокол. Он сам, кажется, выходец из Польши. Словом, как видите, фамилии бывают обманчивы. Я бы, например, ни за что не догадалась, какие этнические корни скрываются за фамилией Сарбайн.

– Да что вы? – Сарбайн пожал плечами. – Американские, миссис Боудин. Чисто американские.

– Надо же – какой приятный ответ. Но вы согласны, что фамилия у вас весьма необычная?

– Возможно. Но не более необычная, чем ваша – Боудин.

– Ах, моя, – вздохнула тетушка. – Она ровным счетом ничего не значит. Она скрывает за собой типичный обман, к которому прибегают разные эмигранты. Мой муж был наполовину еврей. Фамилия его отца была Бодинский, но старик поменял ее на Боудин.

– Вот как? – вскинула брови миссис Сарбайн.

Здесь Марк Сарбайн вдруг резко и, как мне показалось, довольно неуклюже сменил тему разговора, заведя речь о последних театральных постановках. Меня поразило количество спектаклей, которые успела уже в этом сезоне посмотреть моя тетушка, а также ясность и цельность ее оценок. Беседа заметно оживилась, но мы с Лидией только слушали, не принимая в ней участия.

– Неужели наша молодежь совсем не любит театр? – спросил Сарбайн, глядя в упор на Лидию.

Девушка смутилась.

– Моя профессия, мистер Сарбайн, – извиняющимся тоном ответила она, почти не оставляла мне времени для посещений театров.

– Что ж, вполне понятно. А вы, мистер Крим?

– Боюсь, что я не разделяю ваших интересов, – чистосердечно признался я. – Не подумайте, чтобы мне претило театральное искусство – вовсе нет, но просто мне кажется, что театр стал в наши дни каким-то предсказуемым, а значит – скучным.

– Что значит – предсказуемым, Харви? – спросила тетя Эвелина. – Я не поняла.

– Просто – предсказуемым, когда все можно предугадать наперед, предвосхитив события. Когда исчезает изюминка. Это все идет от излишней заученности. Бесконечные репетиции губят самый дух импровизации.

– Дух импровизации? – улыбнулся Сарбайн. – Сильно сказано. Я с вами совершенно не согласен, мистер Крим. Ведь театр – отражение нашей повседневной жизни, не так ли? А наша жизнь вполне буднична и предсказуема. В ней тоже почти не остается места для импровизации.

– Я бы так не сказал, – покачал головой я. – Вот, взять, например, тот случай, над которым я сейчас работаю. Вам ведь, кажется, известно, что я служу сыщиком в страховой компании...

– Ну, разумеется, – прервала тетя Эвелина. – Это ведь у него украли колье!

Марк Сарбайн понимающе усмехнулся. Мы уже перешли к кофе, поэтому Сарбайн позволил себе закурить.

– Надеюсь, дамы не возражают? Угостить вас сигаретой, Крим?

– Нет, спасибо, – отказался я.

– Пожалуйста, курите, – засуетилась тетушка.

– Спасибо, – поблагодарил Сарбайн. – Мне кажется, что мистер Крим просто искусно подвел нас к той теме, которая сейчас его больше всего волнует. Во всяком случае, больше, чем театральная жизнь. Что ж, мистер Крим, поговорим об этом вашими словами. Мне кажется, что не только непредсказуемым, но и даже абсолютно невероятным исходом этого дела станет его успешное для вас разрешение. Ведь, судя по всему, никто всерьез не считает, что вам по плечу найти и вернуть колье? Не так ли?

– Так, – признал я. – Я тоже не верю, что смогу его отыскать. Кстати, не считаете ли вы, что не менее невероятное случится, если я отыщу не подлинное колье, а только его точную копию?

– Не знаю, – улыбнулся Сарбайн. – Порой то, что кажется невероятным, на поверку оказывается самым тривиальным. Например, владельцы дорогих драгоценностей часто заказывают для себя их точные копии. Поэтому я бы не стал удивляться, если и в этом случае обнаружится какой-нибудь дубликат.

– Да, наверное именно поэтому нас так притягивает невероятное – в силу своей тривиальности. Вот, скажем, живет себе какой-нибудь старик. Каждое утро он выходит из дома и отправляется на работу. А в один злосчастный день вдруг погибает под колесами автомобиля, который скрывается с места происшествия.

– Харви! – выкрикнула тетя Эвелина. – Ведь именно так погиб вчера бедный мистер Горман!

– Ужасная трагедия, – пробормотал Марк Сарбайн. – Чудовищная. Да, старость – не радость. Реакция уже не та...

– Мне кажется, – сказала моя тетка, привставая, – что будет лучше, если мы – я имею в виду женщин – перейдем пока в гостиную. А вы, господа, можете покурить за столом. Харви, ты знаешь, где находится бренди.

Я кивнул и пробормотал что-то насчет женщин и табачного дыма.

– Прошу прощения, – развел руками Сарбайн. – Мне не следовало курить.

Я налил ему и себе по рюмке бренди.

– За колье! – провозгласил Сарбайн, поднося рюмку к губам.

– О, да! – кивнул я.

– Порой вы меня просто поражаете, Крим.

– Неужели?

– Да вот, представьте. Вы со вчерашнего дня в полицию не захаживали?

– Нет.

– Иными словами, – победно улыбнулся Сарбайн, – сделка, которую вы заключили со своей компанией, исключает участие полиции.

– Что за ерунда!

– Нет, это не ерунда, – уверенно сказал Сарбайн. – Меня на мякине не проведешь, мой мальчик. Я – стреляный воробей. Я прекрасно понимаю, что вы хотите сорвать куш. И куш, судя по всему, довольно жирный. Сколько они вам предложили – тысяч двадцать пять?

– А почему бы вам просто не отдать мне колье?

– Нет, – жестко отрезал Сарбайн. Я попытался было заговорить, но он жестом остановил меня. – Выслушайте меня, мистер Крим. Я собираюсь получить страховую премию за это колье. Если вы сейчас поклянетесь, что, начиная с этой минуты, умываете руки и перестаете вмешиваться в это дело, то я выплачу вам некое вознаграждение... допустим – пять тысяч долларов. Если вы откажетесь – мне придется вас уничтожить. Поверьте – мне это раз плюнуть. Мне не повезло, когда этот старый дуралей Горман распознал, что колье поддельное. Пришлось договориться, чтобы его подстерег невероятный случай. Зарубите себе на носу, мистер Крим – я не позволю, чтобы кто-нибудь еще осмелился встать у меня на пути. Так что – можно считать, что мы договорились?

Признаться, соблазн был сильный. Чрезвычайно сильный. За исключением пятидесяти тысяч долларов, ни перед чем и ни перед кем обязательств у меня не было. Однако, как заявила впоследствии Лидия, я настолько ненавидел Сарбайна, что никогда не пошел бы на сделку с ним. Особой любви я к нему и вправду не питал. Не прибавило теплых чувств и его обещание уничтожить меня. Тем более, что я не имел абсолютно никаких оснований сомневаться в том, что он приведет свою угрозу в исполнение.

Словом, я все обдумал и сказал:

– Нет, мистер Сарбайн, боюсь, что ваше предложение мне не подходит. Я хочу получить колье.

– Это ваше последнее слово, мистер Крим?

– Да.

– Вы – безмозглый осел, мистер Крим. Жалкий, чванливый и ничтожный осел. Мне вас даже не жаль. Вы – естественное порождение хаоса, того самого алчного, вдохновленного евреями бардака, который в вашей стране гордо именуют цивилизацией. Вы мне омерзительны.

Я только кивнул, не в состоянии придумать достойный ответ на подобный выплеск души. Сарбайн встал и прошагал в гостиную. Я засеменил следом. Я нисколько не удивился, когда он стал извиняться, уверяя, что страшно торопится по неотложным делам.

– Но ведь еще только десять часов, – засуетилась тетя Эвелина.

– Я сегодня встал с рассветом, а дел еще невпроворот, -развел руками Сарбайн. – Поверьте, я страшно огорчен, миссис Боудин.

Последовали церемонные поклоны и рукопожатия, затем тетя Эвелина проводила гостей к дверям. Я закурил, наполнил до краев рюмку и залпом опрокинул ее. Лидия смотрела на меня во все глаза.

– Плохо дело, Харви? – не выдержала она.

– Да. Бывает лучше.

Я услышал, как снаружи завелась машина.

– Они нас укокошат?

– В каком смысле? Неужели нельзя называть вещи своими именами?

– Мне не нравится все время повторять, что нас убьют. А "укокошить" звучит чуть менее страшно.

– Я согласна, – кивнула тетя Эвелина, присоединяясь к нам. – Может быть, в лучших домах такие слова и не употребляют, но лично я с удовольствием укокошила бы самих Сарбайнов.

– Жаль, что нельзя этого сделать, прежде чем они доберутся до нас, вздохнула Лидия.

– Ты не шутишь, дитя мое? – вскинулась тетушка.

– Нет.

– Харви, она не шутит?

– Нет, – покачал головой я. – Увы.

– Черт побери, но почему, в таком случае, вы не обратитесь в полицию?

Я помотал головой.

– Харви и полиция несовместимы, – фыркнула Лидия. – Как кошка и собака.

– Может, расскажете мне, что случилось? – спросила тетя Эвелина.

– Нет.

– Ну, хорошо. Только, по-моему, если хотите знать, это черная неблагодарность. Вы искали прибежище. Спали на моих кроватях, носили мою одежду, ели мою пищу, пили мои напитки...

– Я знаю, – уныло кивнул я.

– И не можете...

Я горестно потряс головой и поманил пальцем Лидию.

– Вы правы, милая тетя. Я – последний подлец. Я потом постараюсь написать вам письмо. А пока самое разумное для нас – как можно быстрей унести ноги.

– Прямо сейчас?

– Боюсь, что да.

– Что ж, – сварливо произнесла тетя Эвелина. – Раз нужно, то нужно. Но знай, Харви Крим, что я о тебе не лучшего мнения. – Она повернулась к Лидии. – Оставь себе это платье, милочка. И загляни в комод – там полно свитеров. Выбери себе какой-нибудь по вкусу, а то ночь обещает выдаться прохладной.

Лидия заспешила наверх, на ходу утирая слезы. А тетя присела на кушетку и свирепо уставилась на меня.

Глава двенадцатая

Я медленно вел автомобиль по аллее в сторону шоссе, до которого от дома тети Эвелины было около двухсот ярдов – так уж раньше строили подобные особняки. Лидия без умолку твердила мне, чтоб я не смел так грубо обходиться с такой замечательной тетей, а я уже готовился пояснить, почему в данных обстоятельствах поступить по-другому было никак нельзя, когда мои фары выхватили из темноты машину, которая, стоя поперек дороги, полностью перегораживала проезжую часть.

Я притормозил и был вынужден остановиться. Марк Сарбайн прошагал перед носом моего автомобиля и распахнул дверцу с моей стороны.

– Вылезай, Крим, – коротко приказал он, для вящей убедительности помахав у меня перед носом толстым, 45-го калибра, уродцем с обрубленным рылом. – И ты тоже, Южная Роза, – кивнул он Лидии. – Вылезай из машины и не двигайся.

За спиной Сарбайна возникла его жена – высокая, величественная и великолепная. И ни в коей мере не озабоченная происходящим.

– Стой на месте, Крим, – прикрикнул на меня Сарбайн. – Не шевелись

– Я уже понял, – согласился я. – И стою смирно. Но это ведь просто ребячество, мистер Сарбайн.

– Позволь уж мне судить, – ухмыльнулся он.

– Я хочу сказать... Как вы собираетесь поступить с нами?

– Убить, конечно!

– Нет, – я выдавил слабую улыбку. – На мокруху вы не пойдете.

– Почему, хотел бы я знать?

– Потому что это глупо. А вы – человек разумный. Разумные люди не убивают всех подряд, кто действует им на нервы. Так поступают только слабаки и психи.

– Харви, – тихо произнесла Лидия. – Он вовсе не шутит, Харви.

– Нет, ерунда, – отмахнулся я.

– А что мне остается, Крим? – спросил Сарбайн. – Может, посоветуешь?

– Так сейчас дела не решают. К тому же, убив нас, вы подставитесь. Моя тетка знает, что вы нам угрожали.

– С ней я тоже расправлюсь. А заодно и с поварихой.

– Вы, верно, шутите? – пролепетал я.

– Харви, он ни капли не шутит, – проскрежетала Лидия изменившимся до неузнаваемости голосом. – У тебя осталось всего секунд шестьдесят, чтобы вырасти из коротких штанишек и понять, что рано или поздно все мы умрем. И вы, мистер Сарбайн.

– Что ты мелешь, черт побери! – взорвался Сарбайн. – Хелен, заткни этой дуре глотку...

– Нет! – выкрикнула Лидия. – Не двигайтесь, Хелен! Ни шагу с места! И вы, Сарбайн – не двигайтесь! И не крутите пистолетом! Посмотрите на меня! Видите? Я держу в руке парабеллум, надежнейший немецкий пистолет. Курок взведен, патрон уже в камере, а ствол направлен на вас. Будьте уверены – на таком расстоянии я не промахнусь. Я знаю этот пистолет. Из него мой отец пустил себе пулю в висок, когда вы его облапошили, а я с тех пор тренировалась каждую неделю. Да, каждый четверг, в свой выходной день ваша придурковатая горничная из Техаса ходила на полицейское стрельбище. И могу теперь похвастаться – я заткнула за пояс всех полицейских из четыреста пятьдесят седьмого участка. И сейчас я тоже попаду прямо в "яблочко"...

При свете фар было видно, как ее крохотная рука твердо сжимает пистолет.

– Что ты задумала, чертовка? – пролаял Сарбайн. Хелен шагнула к Лидии. Та крикнула:

– Ни с места! Прикажите ей, мистер Сарбайн – или станете вдовцом! Я вышибу из нее мозги с такой же легкостью, как из гремучей змеи!

– Хелен, не двигайся, черт побери! – 0н перевел взгляд на Лидию. Хорошо, ты меня убедила. Давай заключим перемирие. Убери пистолет, а я уберу свой.

– О, нет! Этот номер не пройдет, мистер Сарбайн. Или – фон Кессельринг? Не забудьте – преимущество останется на моей стороне. Да, вы можете убить Харви, но я тут же убью вас. Со мной вы ничего сделать не успеете. Только шевельните пистолетом – и я стреляю. Поверьте: мне это только доставит удовольствие. Я много лет ждала этой минуты.

– Лидия! – прошептал я. – Ты в своем уме? Ты понимаешь, что говоришь?

– О, да! И я наслаждаюсь каждым мгновением этой игры в супермена. Смелей, мой Нибелунг – проверим, какой вы храбрый. Хватит у вас отваги нажать на спусковой крючок? А я сейчас досчитаю до трех и пуля из парабеллума продырявит вам череп. Она разнесет вам висок, так мне будет приятнее. Кровь за кровь.

Сарбайн судорожно сглотнул. Пистолет в его руке начал дрожать. Облизнув пересохшие губы, Сарбайн спросил Лидию, чего она добивается. Голос его заметно охрип.

– Полной и безоговорочной капитуляции, – произнесла Лидия.

– Ты рехнулась!

– Возможно. Я давно считаю, что весь мир сошел с ума. Плевать мне на все, я стреляю. Слишком давно я мечтала, Сарбайн, как убью вас...

– Крим! – взвизгнул он. – Поговори с ней!

– Лидия, Бога ради...

– Заткнись, Харви! Я убью этого мерзавца, а ты мне еще спасибо скажешь.

– Пощади, умоляю! – взмолилась Хелен Сарбайн.

– Неужели вы любите эту гадину? – Лидия прицелилась. – – Не могу поверить.

– Марк, сдавайся! – крикнула Хелен.

– Хорошо, я сдаюсь, – прохрипел он. Пот градом катился по его лицу.

– Бросьте пистолет, – приказала Лидия. – Не так! Разожмите пальцы – и выпустите.

Сарбайн повиновался. Тупорылый револьвер с глухим стуком шлепнулся на землю.

– Теперь отступите на три шага.

Он послушался.

– И вы, миссис Сарбайн! Бросьте сумочку и отойдите на три шага назад.

Хелен Сарбайн сделала так, как ей приказали.

– Повернитесь кругом – оба!

Сарбайны повернулись к нам спиной.

– Руки за спину!

Пленники повиновались.

– Подбери его пистолет, Харви, и сунь в свой карман.

Я быстро нагнулся и спрятал тяжелый револьвер Сарбайна в карман.

– Теперь – свяжи их!

– Чем?

– Не будь дураком, Харви. Сарбайна – галстуком. Ее – ремнем. Только пригибайся ниже – не перекрывай мне линию огня.

– Господи, вот не ожидал, что ты окажешься такой кровожадной, только и пробормотал я.

– Благодари Бога, что я такая, Харви.

Я поспешно содрал с себя галстук и принялся связывать запястья Сарбайна у него за спиной. Он тем временем пытался уговорить меня пойти с ним на сделку. Уголком глаза я заметил, что Лидия копается в сумочке Хелен Сарбайн.

– Что скажешь, Крим? – лихорадочно шептал Сарбайн. – Мой пистолет у тебя. Она ведь и тебя шлепнуть может. Она же чокнутая.

– Да замолчите вы! – прикрикнула на него Лидия.

В этот миг нас ослепил свет дальних фар – свернувшая с шоссе машина неслась к нам на бешеной скорости. Завизжали тормоза, машина остановилась и двое патрульных в форме полиции Нью-Хоупа кинулись к нам с пистолетами наперевес.

– Не двигаться! – выкрикнул один из полицейских. – Кто из вас Харви Крим, а кто – Лидия Андерсон?

– Крим это я. А вот мисс Андерсон.

– Да, это Крим, – сказал его напарник с нашивками сержанта. – Я его помню. Заносчивый малый, никогда ни с кем из ребят не здоровался.

– Он и сейчас такой, – хихикнула Лидия.

Я отдал ему револьвер Сарбайна.

– Отнимите у нее пистолет! – истерически выкрикнул Сарбайн.

Патрульный подошел к Лидии и протянул руку:

– Все в порядке, мисс Андерсон, отдайте оружие мне.

Она уронила пистолет в его раскрытую ладонь.

– Что это такое? – изумленно спросил сержант.

– Парабеллум – не видите разве? – ответила она и всхлипнула.

Я шагнул к полицейскому и взял в руки ее пистолет. Это и в самом деле был парабеллум. Только игрушечный. Точная пластмассовая копия настоящего боевого оружия, которую мой брат собрал из полутора дюжин деталей лет пятнадцать назад. Я вернул игрушку сержанту, который орал на Лидию, что нельзя так безрассудно поступать.

– Любой болван увидел бы, что пистолет игрушечный! – кричал он.

У Сарбайна отвалилась челюсть. Его глаза налились кровью. Хелен Сарбайн шагнула было к Лидии, но второй патрульный остановил ее.

– Не навлекайте на себя неприятности, мадам, – предупредил он.

– Как вы здесь оказались? – поинтересовался я.

– Ваша тетя позвонила нам. Вы ведь служите сыщиком в страховой компании?

Я утвердительно кивнул.

– Могу я взглянуть на ваши бумаги?

Я полез за удостоверением, а Сарбайн принялся вопить, что я дешевый и продажный мошенник.

Я ухмыльнулся и заметил, что на воре шапка горит.

– Но он ведь ни в чем не виноват, верно? – спросил меня полицейский.

– Да, ни в чем. Если не считать мошенничества, покушения на убийство, похищения человека и предумышленного убийства.

– Какого убийства? Что вы имеете в виду?

– Убийство Дэвида Гормана, который погиб вчера утром в Нью-Йорке. Не знаю, удастся ли это доказать, но все остальное – проще пареной репы. Мошенничество и обман страховой компании. Похищение человека. Покушение на убийство. Блеск – пальчики оближешь! Как только упрячете эту парочку за решетку, возвращайтесь – я к тому времени подготовлю подробные письменные показания. Вполне возможно, что он – беглый нацистский преступник фон Кессельринг, за которым охотится ФБР.

– Вы останетесь здесь?

– Да, в доме миссис Боудин.

Сержант взял меня под локоть и увлек в сторону.

– Слушай, Харви, – прошептал он. – Эта история как-нибудь связана с похищением бриллиантового колье, о котором трубят все газеты?

– Это он, пострадавший, и есть, – прошептал я в ответ. – Сарбайн. Колье Сарбайна.

– Черт побери! А я ведь видел его в Нью-Хоупе.

– У него здесь загородный дом. А квартира – в центре Нью-Йорка, на Парк-авеню. Там он и попытался провернуть эту аферу с колье.

– Аферу?

– Ну да. Настоящее колье он давно загнал, рассчитывая содрать с моей компании страховку за пропажу фальшивки.

– Ну да!

– Чтоб мне не сойти с этого места!

– Черт побери, как обидно!

– Почему?

– Мы с Джимми – это мой напарник Джимми – рассчитывали получить вознаграждение, если бы нашли колье. Но – коль скоро оно фальшивое...

– Никакого вознаграждения, – развел руками я. – Кстати, настоящее или фальшивое – где оно?

– Ты уж проверь сам, Харви, – вздохнул полицейский.

* * *

Минут десять спустя, когда я развернул машину и мы тронулись к особняку тети Эвелины, Лидия сказала:

– Я уже пришла в себя, Харви.

– Очень рад за тебя.

– Неужели ты и вправду поверил, что я хотела, чтобы он убил тебя?

– Еще бы! Ты его почти уговорила.

– Я просто пыталась вывести его из себя, Харви.

– Знаешь, кого ты вывела из себя? Меня. Да-да, меня. Своими дурацкими россказнями про полицейское стрельбище и четыреста пятьдесят седьмой участок. Мне кажется, такого участка в Нью-Йорке и в помине нет. Господи, кого ты надеялась провести?