Текст книги "Лидия"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Я потихонечку выбрался из кладовой и поэтому пропустил мимо ушей самые сочные описания своей персоны. Нажав плечом на дверь в комнату Лидии, я осторожно приоткрыл ее и ужом проскользнул внутрь. На столе в изголовье кровати стояла зажженная настольная лампа. На кровати, связанная по рукам и ногам, с заклеенным лейкопластырем ртом лежала Лидия.

Я одним рывком сорвал пластырь и примерно с минуту провозился, развязывая бельевую веревку, которая спутывала руки и ноги девушки. Лидия присела с некоторым трудом; платье ее было разорвано, а на руке багровела длинная царапина; в остальном, похоже, девушка была в полном порядке, если не считать не слишком ласковых слов, которыми она сыпала по адресу Сарбайна.

– Вот подонок! Ну, погоди у меня...

Я жестом остановил ее и даже нашел в себе мужество улыбнуться, представив, как бы она отреагировала, услышав, какими нелестными эпитетами, в свою очередь, только что наградил ее Сарбайн. Впрочем, я ни на секунду не забывал, где мы находимся, и что нам надо срочно уносить ноги. О чем я ей незамедлительно и поведал.

– Только не в этом платье, – отрезала Лидия.

– Что?

– Я прекрасно понимаю, Харви, что ты в очередной раз спас мне жизнь, но в таком платье я – ни шагу.

– Клянусь, Лидия, – прошипел я. – Если ты сию секунду не пойдешь со мной, то я тебя задушу собственными руками.

Похоже, увидев выражение моего лица, Лидия мне поверила. Во всяком случае, беспрекословно выскользнула в коридор, даже не попытавшись прихватить пальто или свитер. Из гостиной доносился голос Сарбайна:

– Убить ее? Что это нам даст? Главное – этот парень. Схватите его, и тогда уже решим, что с ними делать. Они нужны мне оба. Поняли?

В этот миг пустоголовая и тощая безгрудая девка по имени Лидия, которую и ущипнуть то не за что, вдруг решила показать мне язык и дернуть меня за нос. Я схватил ее за руку, протащил через кладовую, выволок на лестничную клетку, но в следующее мгновение все испортил, хлопнув дверью. Лифта уже и след простыл. Плюгавый Майк, до смерти запуганный убийцей-каратистом, все-таки решил смыться, и, должно быть, как раз сейчас названивал Сарбайну.

Не выпуская руки Лидии, я припустил вниз по ступенькам, перепрыгивая сразу через две, а то и через три.

– Харви, что ты делаешь? – крикнула Лидия, которая, споткнувшись, едва не сломала себе шею.

– Устанавливаю рекорд профессиональной трусости, – ответил я. – А ты постарайся от меня не отстать. Хотя бы потому, что я люблю тебя.

Я по-прежнему волочил ее вниз по ступенькам, но уже чуть осторожнее.

– Харви, пожалуйста...

– Господи, глупая девчонка, я же и вправду насмерть напуган. Неужели ты еще не поняла, как мы влипли?

– Если я глупая, то почему ты меня любишь?

– Помолчи, пожалуйста.

Мы преодолели, должно быть, этажа четыре, когда наверху хлопнула дверь. В следующий миг мимо нас прогромыхал лифт, который вызвали наверх.

– Осталось восемь этажей! – выкрикнул я.

– Харви, а ты, кажется, не столь уж умен, – задыхаясь, проговорила Лидия. – Будь у тебя голова на плечах, ты бежал бы вверх, а не вниз.

Лифт уже спускался. Он остановился как раз на нашем этаже, но мы успели проскочить прямо перед открывающимися дверями. К тому времени, как они совсем открылись, мы уже были на следующем этаже. Кто нас охранял, я даже не представляю. Мы были измучены, Лидия еще не оправилась от трех коктейлей, но мы каким-то чудом скатились на первый этаж, ни разу не оступившись, не упав и не пересчитав носом ступеньки, хотя это должно было неминуемо случиться. По дороге я думал лишь о том, что должен овладеть карате, а затем вернуться и переломать все кости одному консьержу.

Со спустившимся вслед за нами лифтом мы разминулись буквально на какой-то волосок. Едва мы выскочили в вестибюль из служебного хода, как двери лифта распахнулись и из него высыпали Сарбайн, его головорез и тщедушный консьерж. Не чуя под собой ног, мы с Лидией рванули к дверям, в которых чуть не столкнулись с двумя пожилыми парами, только что приехавшими на такси. Не успев ни поблагодарить, ни благословить их, я выволок Лидию на улицу и едва не оглушил диким воплем уже трогающегося с места таксиста.

Такси остановилось. Я распахнул дверцу, затолкал внутрь Лидию, сам козлом скакнул следом и захлопнул дверцу.

– Куда прикажете? – невозмутимо спросил таксист.

– Вперед! – выкрикнул я. – И – побыстрее.

Машина заурчала, рванулась вперед и как раз в эту секунду на улицу выскочили Сарбайн со своим сподручным. Обернувшись, Лидия задумчиво произнесла:

– Дядя Марк со своим преданным помощником, Кровавым Сэмом. Телами мы врозь, но душой вместе. Посмотри, Харви, у меня не осталось красного пятна от пластыря?

Я свирепо мотнул головой.

– Слушай, приятель, ты не забудешь сказать, куда мы едем? поинтересовался таксист.

По сравнению со мной, все еще дрожавшим, как осиновый лист, и мокрым, как мышь, Лидия казалась совершенно спокойной. Что ж, как-никак, мне уже было тридцать пять, и я только что кубарем свалился с двенадцатого этажа. Все мои попытки объяснить водителю, чего именно я от него хочу, воспринимались, должно быть, как мычание подвыпившей коровы. Тем более, что я отвернулся от него в другую сторону, высматривая Сарбайна. Нас задержал красный сигнал светофора, но Сарбайн со своим прихвостнем так и стояли в прежней позе, провожая нас взглядами и даже не пытаясь прыгнуть в машину и пуститься в погоню.

Наконец, я исхитрился и объяснил водителю, что мы хотим попасть в Центральный парк, но сначала пару раз прокатиться вокруг. В ответ на мою просьбу таксист обернулся и смерил меня подозрительным взглядом, после чего, убедившись, что я не сбежал из сумасшедшего дома (так, во всяком случае, я себе польстил), последовал в нужном направлении.

Тем временем Лидия безуспешно пыталась заколоть зияющую в платье прореху булавкой.

– Помоги же мне, Харви, – попросила она.

Я попытался, но руки мои так дрожали, что Лидия покачала головой и улыбнулась.

– Бедный Харви, – сказала она. – Ты ведь и в самом деле трусишка. У тебя хоть деньги-то есть, чтобы за такси расплатиться? Я оставила там свои пальто и сумочку... Постой-ка, а, может, я забыла сумочку на столе в баре?

У меня нашлось одиннадцать долларов.

– Я бы не назвал свое поведение трусостью, – с достоинством произнес я, чуть-чуть отдышавшись. – Просто у меня есть нормально развитое чувство самосохранения.

– Бедный Харви, – снова вздохнула Лидия. – А ведь ты и вправду в очередной раз спас мне жизнь,

– Во второй. И перестань называть меня бедным Харви! Что, вообще, ты себе позволяешь? Позволяешь каким-то подонкам силой засунуть тебя в такси. Ты хоть визжать-то пыталась? Лягаться? Кусаться?

– А тебе приходилось кусаться, Харви?

– Вообще-то, по натуре я достаточно кусачий, – криво усмехнулся я. Но речь сейчас о тебе.

– Я не хочу с тобой ссориться, – миролюбиво сказала Лидия. – Честное слово. Скажи мне по правде – ты хоть раз дрался с кем-нибудь? Врезал кому-нибудь по морде?

– Чем? Я вешу всего сто сорок два фунта.

– Ну и что?

– Как бы то ни было, мы с тобой спаслись.

– Да, ты прав. Чего-то я устала, Харви. Мы вернемся в этот отель?

– Нет.

– Куда же нам деться?

– Не знаю.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Ведь не может это продолжаться до бесконечности?

– Что именно?

– Езда на машине. Сколько можно колесить на такси? Слушай, Харви, сколько мы уже с тобой знакомы?

Я призадумался, потом сказал, что около четырнадцати часов плюс-минус полчаса.

– Четырнадцать часов?

– Да, примерно.

– Ты хочешь сказать, что прежде я тебя не знала? И никогда даже в глаза не видела? Неужели это правда?

– Да, Лидия.

Она закрыла глаза, а такси тем временем свернуло к Центральному парку и водитель спросил:

– Слушай, приятель, ты уверен, что хочешь покататься вокруг парка?

– У меня в кармане есть одиннадцать долларов. Этого вполне хватит, чтобы немного прокатиться. У нас выдался тяжелый день и мы устали, как собаки, так что не рыпайся, а покатай нас.

– Не обижайся, приятель, просто уже два часа ночи, а в такси люди ездят, а не развлекаются.

– Займись-ка лучше своим делом, приятель! – рявкнул я. – И отвяжись от нас!

Таксист обиженно хрюкнул и засвистел себе под нос. Лидия мечтательно прошептала:

– Ты так славно разговариваешь, Харви. Круто, как в гангстерских романах. Неужели это правда, что мы только-только познакомились? Может, ты ошибся, и обсчитался на пару дней?

– Нет, это исключено.

– Мы ведь с тобой, по большому счету, не ссоримся, да? Я хочу сказать – мы можем ужиться. Просто я не люблю недомолвки и всегда называю вещи своими именами, а тебя это раздражает, да?

– Нет. Никогда.

– О чем мы говорили, Харви?

Ее голова обмякла на моем плече и в следующую секунду Лидия уснула.

Глава десятая

В районе Сороковых улиц расположен круглосуточный пункт проката автомобилей Херца. Я попросил таксиста высадить нас там. Он выглядел разочарованным – ему так и не удалось объехать вокруг Центрального парка, наблюдая за любовными утехами на заднем сиденье. А все из-за того, что моя подружка в порванном платье и с расцарапанной рукой все это время проспала на моем плече. Я с трудом растолкал ее, когда мы остановились напротив конторы Херца.

– Я спать хочу, Харви, – проскулила Лидия. – Почему ты не даешь мне поспать?

– Пожалуйста, зайка, спи, но только не в такси. – Я завел ее в контору и усадил на стул. – Если хочешь, можешь пока поспать здесь, но только в том случае, если на тебя опять набросятся эти перезрелые орангутаны – ори во все горло.

– Спасибо, Харви, – еле слышно прошелестела Лидия, и мгновенно отрубилась.

Я уговорил сидевшую за столом девушку разменять мне два доллара, а потом уединился в телефонной будке и позвонил своей тетке, Эвелине Боудин, одинокой вдовушке, проживающей в Нью-Хоупе, штат Пенсильвания. Поступок, конечно, жестокий – не всякий обрадуется, когда его будят в два часа ночи, – но мной руководило отчаяние, да и перетрусил я, откровенно говоря, изрядно.

Она ответила со второго звонка, сухим, чуть дребезжащим голосом человека, бесцеремонно выдернутого из самого сладкого сна. Когда я представился, тетка вздохнула:

– Господи, Харви, который час?

– Около двух, тетушка. Поверьте, мне очень стыдно вас будить, но у меня жуткие неприятности. Я попал в беду.

– Говори громче, Харви, – попросила тетя Эвелина. – Я еще не совсем проснулась. О какой беде ты говоришь?

– Я сказал, что попал в беду.

– А, ну разумеется. Чего от тебя еще ждать. Надеюсь, ты разбудил меня не для того, чтобы сказать об этом?

– Тетушка, я прошу вас, выслушайте меня внимательно.

– Я слушаю, Харви.

– Тут со мной одна девушка...

– Ну, ясное дело. Это та самая, которую ты собираешься привезти ко мне на ужин? Тогда почему ты не можешь потерпеть до утра?

– Если так будет продолжаться, то я еще не уверен, останусь ли к утру в живых. Послушайте, тетя. Я хочу приехать к вам прямо сейчас. Немедленно. Я звоню из Нью-Йорка и хочу сейчас сесть в машину и приехать к вам. Вместе с девушкой. Вы меня слышите?

– Как? Посреди ночи?

– Тетя Эвелина, я обещаю, что потом все объясню. Мне нужно только где-то затаиться на эту ночь. Оставьте дверь незапертой, а мы потихонечку войдем...

– Харви, вы с этой девушкой... То есть, ты хочешь, чтобы вы...

– Нет, тетушка, мы с ней не спим. Она еще просто ребенок, который оказался в беде.

– В какой беде?

– Не в той, о какой вы думаете, – заверил я. – Просто за ней гонятся люди, которые угрожают ее убить.

– Что за чушь, Харви? В жизни не слышала подобной ерунды.

– Тетушка, – взмолился я. – Я вам все завтра объясню.

– Завтра уже настало.

– Значит – сегодня. Вы сможете отпереть дверь? Можно, я положу ее в комнате Хиллери, а сам переночую в гостевой спальне?

– Конечно можно, Харви, хотя приличные люди не договариваются о ночлеге в такой поздний час. Я оставлю дверь открытой и постелю вам. Надеюсь, вы останетесь на ужин? Я уже все приготовила.

– Непременно.

– Она... хорошая девушка?

– Ничего. Худовата, разве что.

– Я не это имела в виду. Она из приличной семьи?

– Сами увидите. Только, пожалуйста, не будите нас. Мы уже просто с ног валимся.

– Хорошо, Харви. Только впредь постарайся, пожалуйста, звонить в нормальные часы.

Что ж, теперь, по крайней мере, я нашел место, где Лидия окажется в безопасности. Хоть на время обретет нормальный дом и будет окружена нормальными людьми. Взамен я постараюсь звонить тете Эвелине в нормальные часы.

Десять минут спустя я уже получил напрокат машину, воспользовавшись своей кредитной карточкой. Самым сложным оказалось растолкать Лидию. Она, казалось, впала в летаргический сон. Лишь на мгновение открыла глаза и пробубнила:

– Езжай без меня, Харви. А я тут чуть-чуть посплю.

– Без тебя я не сдвинусь с места.

– Ты хочешь, чтобы я завизжала?

– Визжи, вопи, ори, но ты едешь со мной.

– Куда, Харви?

– В Пенсильванию, к моей тете Эвелине.

– А-аа.

Лидия уже спала беспробудным сном. Наконец, я не выдержал и, сграбастав ее в охапку, отнес к машине и вывалил на заднее сиденье. Менеджер и дежурный поинтересовались, все ли с девушкой в порядке.

– В умственном плане – нет. А в физическом – она просто слишком устала.

– Иди к черту, – прошептала Лидия.

Я уселся за руль и мы покатили. Улицы уже совсем опустели и к туннелю Линкольна мы проехали через вымерший город. Когда туннель остался позади, я впервые за последнее время успокоился. Как ни крути, но хотя бы ближайшие несколько часов мы с Лидией проведем в безопасности. Вы, конечно, скажете, что у страха глаза велики – в огромном Нью-Йорке ничего не стоит потеряться, а Америка еще больше, – но это значит, что за вами никогда не гнались. Человек – по природе сам охотник, он привык гоняться за дичью, и немудрено поэтому, что, оказываясь в непривычной роли жертвы, он полностью утрачивает самообладание.

Ночное шоссе казалось совсем пустынным. Низкие холмы были залиты серебристым лунным светом. За серо-стальной полоской реки Делавэр возвышалась кряжистая горная гряда. Еще четыре мили, и наша машина выкатила на подъездную аллею, ведущую к дому тети Эвелины. Тетушка предусмотрительно спустила собак, которые молча, не лая, подбежали ко мне и, узнав, дружно завиляли хвостами и облизали. Два глупых и добрейших сеттера, у которых, правда, хватило бы здравого смысла, чтобы облаять незнакомца.

Свернувшаяся на сиденье калачиком Лидия долго отбрыкивалась, требуя, чтобы ее оставили в покое, но я не уступал.

– Футах в двадцати от нас, – тихо, но твердо сказал я, – находится огромный каменный особняк, битком набитый мягкими кроватями и теплыми одеялами. Насколько я знаю, убийцы обходят этот дом стороной.

– Мне наплевать, – проныла Лидия. – Пусть убивают.

– Нет, убить тебя я никому не позволю. Я уложу тебя в постель. Только дойти до нее ты должна сама – я слишком устал, чтобы таскать тебя на руках.

Это она поняла. Лидия, пошатываясь, выбралась на свежий воздух, и тут же начала причитать, как она устала, замерзла и хочет спать. Я снял пиджак, набросил ей на плечи и проводил Лидию в дом. Дверь была не заперта и мы тихонько вошли в прихожую, в которой горел заботливо оставленный тетей Эвелиной свет. К дверной ручке гостевой спальни была пришпилена записка.

Мы прочитали, где лежат запасные одеяла и пижама, а Лидию тетка проинструктировала, что, в случае надобности, та может воспользоваться ночными рубашками Хиллери.

– Кто это – Хиллери? – спросила Лидия.

Я пояснил, что речь идет об умершей дочери тетки Эвелины. Лидия выслушала меня вполуха – она засыпала на ходу. Я отвел ее в спальню Хиллери, уложил на кровать, снял с нее туфли и укрыл девушку одеялом.

В гостевой спальне я разделся, облачился в пижаму, закурил сигарету и присел подумать. Ужасно нелепая смерть. Мне пришла на ум моя покойная матушка, погибшая в автомобильной катастрофе вместе с моим братом и кузиной – Хиллери. Вскоре после случившегося мой отец, так и не найдя в себе сил пережить эту трагедию, пустил себе пулю в висок. Да, каким-то непостижимо-трагическим образом его смерть породнила меня с Лидией. Правда, в какой степени – я не знал. Как не знал и того, хочу ли и в самом деле жениться на худенькой, едва оперившейся девочке, которую знал менее двадцати четырех часов.

Внезапно на меня нахлынула дикая усталость. Загасив сигарету, я выключил свет и мгновенно уснул.

* * *

Проснулся я, когда из открытого окна прямо в глаза мне брызнуло яркое полуденное солнце.

Я приоткрыл глаза и тут же зажмурился. На секунду я провалился в небытие, словно был за тысячу миль и за тысячу лет от Сарбайна, его убийц и грозящей нам опасности. Затем, кинув взгляд за окно, я увидел молодое деревце с первыми распускающимися почками, а за ним – поля, обсаженные кустами, и, в отдалении – лес. На вершине далекого холма высился еще один каменный особняк, напоминавший дом моей тетушки.

Я кинул взгляд на часы и обомлел – половина первого.

Я принял ванну и побрился. В гостевой спальне у тети Эвелины всегда была припасена бритва со свежим лезвием. Судя по всему, тетя заходила, пока я спал. Во всяком случае, на месте моего перепачканного серого костюма висели коричневые брюки, чистая белая рубашка и зеленый вельветовый пиджак. Хотя со дня смерти моего дяди прошло уже больше пяти лет, тетушка сохранила всю его одежду. И брюки и рубашка пришлись мне как раз впору. Я прошлепал через холл в комнату Хиллери, но Лидии в ней уже не было, а постель кто-то прибрал.

Внизу, в залитой веселыми солнечными лучами гостиной, миссис Сокол, горничная моей тети, сказала, что тетушка поехала в Нью-Хоуп, а симпатичная девушка гуляет в саду. И еще добавила, что ждала, пока я проснусь, чтобы накормить нас завтраком.

– Очень милая девушка, – с улыбкой сказала она.

Внезапно я почувствовал, что голоден, как волк, и сказал миссис Сокол, что поищу Лидию, а она может пока пожарить яичницу или сварганить что-нибудь по своему усмотрению.

– Яичницу с беконом, Харви?

– С чем угодно – я все уплету.

За садом позади особняка, где резко обрывался зеленый косогор, раскинулось небольшое озерко, на берегу которого я увидел Лидию. Сидя на корточках, она наблюдала, как белая гусыня учит технике плавания и ныряния свой пушистый молодняк. В серой юбке, белоснежном свитере и белых кроссовках, которые без сомнения дала ей тетушка Эвелина, Лидия выглядела лет на пять моложе своих двадцати трех. Отдохнувшая, со свеженькой мордашкой и темными волосами, развевающимися на ветру, она напоминала мне сказочную нимфу. Она не услышала, как я подкрался, и лишь в последнюю секунду подскочила, как ужаленная, и обернулась. В следующий миг она радостно улыбнулась и обняла меня, но почти сразу разжала руки и попятилась.

– Я все время забываю, что не нравлюсь тебе, и что мы еще почти не знакомы, – сказала она.

– Да, это верно, – вздохнул я. – Ты ведь совсем еще ребенок и не должна сближаться с такими пожилыми и прожженными мужчинами.

– Беда в том, Харви, – сказала Лидия, – что ты ведь вовсе не шутишь. Ты – жуткий зануда. Как спал-то хоть? Выспался?

– Спал, как бревно, – усмехнулся я, взял ее за руку и повел к дому. Пойдем, я умираю от голода...

– Я познакомилась с твоей тетей, когда она уезжала. Она – самая милая женщина, которую я когда-либо видела. И такая обаятельная!

– Она была звездой немого кинематографа.

– Врешь!

– Ей-богу. В допотопные времена. Ты, должно быть, даже не представляешь, как можно дожить до таких лет?

– У тебя, по-моему, никак не идет из головы, что я моложе тебя на двенадцать лет, – укоризненно произнесла Лидия.

– Не могу сказать, что ты совсем не права, – кивнул я.

* * *

Позавтракали мы в столовой. На завтрак миссис Сокол подала яичницу с колбасой и беконом, свежие булочки и апельсиновый сок. Я заглотал яичницу из трех яиц и четыре здоровенных ломтя бекона. Лидия съела яичницу, шесть ломтей бекона, два куска колбасы и четыре булочки. Мне хватило одной булочки.

– Я вовсе не всегда столько ем, – извиняющимся тоном пояснила Лидия.

– Я знаю. Тебе сала не хватает.

– Какого сала?

– Масла девушки из Техаса.

– Харви, да я на сало смотреть не могу. В жизни его в рот не брала. Вообще ты ведешь себя со мной удивительно негостеприимно. Даже враждебно.

– Не делай из мухи слона.

– Лучше передай мне мармелад, – попросила она. – Ты же сам видишь, какая я худенькая. Ношу платья для подростков и у меня даже намека нет на этот подозрительный горб, который выпирает у тебя из-за пояса.

В эту минуту зашла миссис Сокол и поведала Лидии, что я всегда отличался завидным аппетитом.

– Кормить Харви – одно удовольствие, – пояснила она. – Он не любит, чтобы пропадали продукты. Что ему ни положишь, он вернет тарелку зеркально чистой.

– Ах, как замечательно! – Лидия восторженно захлопала в ладоши. Какой молодец Харви!

– Видите, как он вылизал свою тарелку? – улыбаясь, кивнула миссис Сокол.

– О, да, я вижу. Наш Харви – просто чудо.

Я извинился и вышел из-за стола. Лидия догнала меня уже на улице, когда я подходил к скотному двору.

– Извини, Харви, – запыхавшись, проговорила она.

Я покачал головой.

– Не могу понять, Лидия, то ли ты надо мной смеешься, то ли так странно кокетничаешь. В любом случае, ты избрала не лучший способ завоевать сердце мужчины.

– Может быть, Харви, я вовсе не пытаюсь завоевать твое сердце.

– Вот – опять. Я не знаю, как мне с тобой держаться, Лидия. Не пойму я тебя.

– Господи, ну почему же ты такой зануда! – в сердцах вскричала Лидия. – Неужели ты не способен протянуть другому руку?

– А вдруг ее оттяпают?

– Ну, конечно! Больно нужно. Ладно, Харви, мы больше не будем обсуждать эту тему. У меня нет ни дома, ни работы, ни друзей, ни будущего зато целая банда придурков строит планы, как бы меня прикончить. А Харви Крим отказывается протянуть мне руку помощи. Ну и пожалуйста. Покажи мне скотный двор.

– Чего там смотреть – обычный хлев.

– Перестань дуться, Харви, и покажи мне его. Это вовсе не обычный хлев, а очень даже интересный.

Я послушно провел ее в очень необычный хлев. Это было совершенно древнее строение, лет, этак, под сто. Я показал Лидии призовую свиноматку тетки Эвелины, очень беременную суку сеттера, пару гнедых лошадей...

– Ты ездишь верхом, Харви?

– Нет, больше не езжу. Когда-то тетя Эвелина любила скакать на лошадях, но потом, после смерти мужа, перестала. Хотя конюшню сохранила. Из сентиментальных соображений, должно быть.

– Но как ты можешь удержаться, чтобы не покататься на таких красавчиках?

– Могу вот. Я много ездил когда-то со своим отцом. А теперь как-то поднадоело.

– А со мной поездил бы?

– Не знаю. Может быть.

Затем я показал ей старинную повозку, косилку, а также собачью упряжь – когда я был маленьким, для меня запрягали нашего волкодава. Слово за слово, Лидия вконец оттаяла, и потом, когда мы покидали скотный двор, уже повисла у меня на руке, рассуждая, насколько замечательно было бы иметь такой загородной дом, чтобы растить своих детишек.

– Ты не согласен, Харви?

Я сказал, что не знаю, но думаю, что детишек лучше растить в городе.

– Что за ерунда, Харви? Ой, вот и твоя славная тетушка вернулась!

По аллее величаво катил джип. В гараже у тети Эвелины стоял хороший современный автомобиль, но она предпочитала разъезжать на этом пугале с открытым верхом. При одном только взгляде на нее, гордо восседающую за рулем уродца полувоенного образца, меня кидало в дрожь, но тетю Эвелину подобные пустяки никогда не волновали. Остановив джип, она лихо выпрыгнула из него, обняла меня, чмокнула в щеку и громко заявила, что Лидия прелесть, и на сей раз я уже не должен упустить своего счастья, непременно женившись на ней. Не самые мудрые слова, подумал я, поскольку Лидия стояла в двух шагах от нас, жадно ловя каждое слово,

– Что ж, вам виднее, – кротко произнес я.

– Помоги мне с этими пакетами, Харви, – попросила тетя Эвелина. – И не бурчи себе под нос. Знаешь ведь, что я этого не выношу. Именно четкая вразумительная речь и отличает человека от животных.

– Бедный Харви, он вечно так расстраивается, когда речь заходит о женитьбе, – сказала Лидия. – Мне кажется – это его больное место.

– Слушай, помолчи в тряпочку, – рявкнул я.

– Как ты смеешь так разговаривать с юной дамой? – воскликнула тетя Эвелина.

– Он всегда так со мной обращается, – вероломно пожаловалась Лидия. Я ведь ему только добра желаю, а он только и думает, что об этом дурацком колье. Как будто оно и впрямь принесет ему богатство...

– Ну хорошо, – вздохнул я. – Вы победили. Могу я теперь занести эти вещи внутрь?

– Сначала извинись, – потребовала тетя Эвелина.

– Я ошень звиняйсь, – расшаркался я.

Мы занесли в дом пакеты и свертки, а тетя предложила угостить нас коктейлем.

– Немного водки с томатным соком тебе не повредит, Харви, предложила она. – И можешь тогда рассказать мне о тех неприятностях, которые ты в очередной раз имел глупость навлечь на свою голову. Только сначала я должна обсудить все приготовления с миссис Сокол, ведь сегодня вечером у меня ужинают четверо гостей. Для меня это большое событие. А ты можешь пока показать Лидии наш дом. Это очень интересный дом, моя дорогая, – обратилась она к Лидии. – В округе Бакс таких довольно много. Разные его части отстраивались в разное время, поэтому в нем полным-полно занятных пыльных уголков, флигелей, пристроек и винтовых лестниц. Некоторым постройкам уже около двухсот лет.

Я послушно повел Лидию на экскурсию. Я показал ей спальни и комнаты для гостей, большую игровую комнату Хиллери и меньшую детскую, некогда предназначавшуюся моему младшему брату – тому самому, который погиб в автокатастрофе. Ничего в ней не изменилось. Игрушки и пластмассовые модели кораблей, которые он с таким восторгом собирал, оставались на прежних местах.

– Шесть лет прошло, но здесь все так же, как и тогда.

– Почему?

– Наверное, потому что она хочет все помнить, – предположил я. Кстати, я не ослышался – она сказала, что к ужину ждет четверых?

– По-моему, да.

– Кто это, хотел бы я знать.

– Спроси у нее.

Тетушка занималась тем, что смешивала свои "дококтейльные аперитивы", как она сама их называла. Довольно простые – водка с томатным соком в равных пропорциях, – но они так замечательно утоляли жажду, что гости обычно поглощали их по несколько штук кряду. Впрочем, на сей раз я поинтересовался, нельзя ли мне получить взамен пиво. Тетя Эвелина с некоторым, как мне показалось, неудовольствием согласилась, но потребовала, чтобы за пивом я отправился на кухню сам.

Когда я вернулся в гостиную, она объясняла Лидии, что никогда не могла взять в толк, с какой стати я вдруг решил стать частным сыщиком в страховой компании. Более нелепого поступка нельзя было, на ее взгляд, и представить. Мои мысли тем временем витали в облаках. Из оцепенения меня вывел голос тетки:

– Что за ерунду ты мне наговорил по поводу того, что вам грозит смертельная опасность?

– Неужели я именно так и сказал?

– Разумеется, Харви, не могла же я ослышаться. В следующий раз...

Я перебил ее, все еще поглощенный своими мыслями:

– Тетя Эвелина, вам никогда не приходилось слышать фамилию фон Кессельринг?

– Харви, ты совсем распустился. Позабыл даже те немногие приличия, которыми владел. Почему ты это спросил?

– Про фон Кессельринга?

– Да.

– А что, эта фамилия вам о чем-нибудь говорит?

– Да, если речь идет о том самом фон Кессельринге. Он когда-то был довольно известным германским актером, но затем примкнул к Гитлеру и дослужился до какого-то высокого чина в СС. После войны бежал и объявился уже здесь, в Америке. Меня как-то расспрашивали про него агенты ФБР – они интервьюировали всех крупных актеров. Дело в том, что он организовал довольно темный бизнес. Он знал многих бывших нацистов, которые осели здесь, а также довольно много эмигрантов, которые прибыли сюда нелегально. Он их шантажировал и за счет этого жил.

– Его, конечно, разыскали?

– Нет. Как ни странно, это не удалось. Предполагалось, что он как-то связан с театром, но нет – он как в воду канул. А в чем дело, Харви?

– Так, глупые мыслишки. Выкиньте это из головы. Мы тут с Лидией гадали – кого вы пригласили на ужин?

– Так дело не пойдет, Харви. Столь легко ты от меня не отделаешься. Раз уж разжег мой интерес – отвечай.

– Мы вернемся к этому разговору позже, тетушка.

– Тебя интересует, кто мои гости?

– Да, – кивнул я.

– Изволь. Конец апреля в округе Бакс – сезон совсем ранний, так что особенно выбирать не из кого. Вчера ты спросил меня, что я думаю про Марка Сарбайна, и я честно ответила тебе, что он – полное дерьмо. Я и вправду так считаю. Так вот, его загородный дом расположен всего в нескольких милях отсюда, а сегодня утром, когда я наудачу позвонила ему туда, выяснилось, что он как раз прикатил на пару деньков, и любезно согласился приехать ко мне.

Лидия уставилась на нее, открыв рот.

– Захлопни варежку, – сказал я, – а то пчела залетит. Так мне говорила тетя Эвелина, когда я был в твоем возрасте. И что, тетушка, Сарбайн согласился?

Лидия закрыла рот.

– Он пришел в восторг. Я даже не знала, что вы с ним знакомы. Он сказал, что будет счастлив снова повидать тебя. Они с женой приедут к семи вечера.

Лидия снова открыла было рот, но я опередил ее и спросил:

– Скажите, тетушка, цел ли еще старый бильярдный стол, который стоял раньше в цоколе?

– Он все там же, Харви. Я накрыла его чехлом, чтобы уберечь от пыли. Им сто лет уже никто не пользовался.

– Ты не возражаешь, если я свожу туда Лидию. Она обожает бильярд и совершенно замечательно играет. Любому жучку сто очков вперед даст.

– Харви...– промолвила Лидия.

– Видите, какая она скромная? – поспешно добавил я, подмигивая Лидии.

– Ступайте, – расплылась тетя Эвелина. – Может быть, попозже я тоже спущусь к вам.

Утащив Лидию в сторонку, я зашипел:

– Когда ты научишься держать язык за зубами? Неужели ты моих знаков не поняла?

– Нет, – грустно ответила Лидия. – Я хочу теперь только одного остаться в живых. Ведь я, кажется, начинаю в тебя влюбляться, Харви.

Глава одиннадцатая

Лидия взяла себе погнутый кий. На стойке было выставлено около десятка киев, но она ухитрилась выбрать единственный погнутый. Я не преминул это заметить.

– Ты разве не видишь, что он кривой?

– А что, разве это имеет значение? – простодушно переспросила она.

– Придется поучить тебя игре на бильярде, – вздохнув, сказал я. Хотя бы самым азам. Так что перестань нести всякий вздор о любви и послушай меня.

– Ты считаешь меня совсем глупой?

– Нет. Не совсем. Но ты, конечно, странная. Признай сама – странная ведь?

– Пожалуй.

– В том смысле, что ты то и дело откалываешь какие-то фортели. Например, сигаешь на машине в бездонный пруд. Бред какой-то.

– Мы непременно должны обсуждать мои недостатки именно сейчас? спросила Лидия.

– Нет. Но только скажи, почему это именно с тобой происходит? Какой в этом смысл?