Текст книги "Академия проклятий. Книги 1 - 7 (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 105 страниц)

Вопреки моим ожиданиям, наследник империи не перестал все так же усмехаться, причем насмехалось его величие явно надо мной.

И, потешаясь, Дарг произнес:

– Назови мне его имя. С удовольствием сделаю тебя вдовой еще до бракосочетания.

Интересно, а может? Да нет… А вдруг?! Он же будущий император…

Наверное, что-то изменилось в моем лице, потому что улыбаться принц перестал. Стремительно поднялся, подошел и сказал:

– Все, теперь можешь.

– Что могу? – в ужасе спросила я.

– Падать в обморок, теперь поймаю.

В абсолютном изумлении взираю на наследника империи. Он пояснил:

– Ты побелела вся.

И вдруг послышался грохот. Потом крик, звон металла… Шипение магии и звук взрыва… И еще, на сей раз ближе… Снова крики! Чей-то вопль: «Пускать не велено», мгновенно сменившийся хрипом…

В следующее мгновение запертая дверь была охвачена ревущим алым пламенем и практически сразу осыпалась черным пеплом. А в облаке искр и дыма показалась внушительная фигура лорда-директора… С почерневшим от ярости лицом, черными, вздувшимися вокруг глаз венами и гневным, едва ли не звериным оскалом…

Я бросилась к нему! И не от страха или радости, что меня спасли, я просто ужасно соскучилась, и даже причина его появления казалась несущественной – главное, что он здесь.

Риан подхватил, крепко обнял, и тихий полушепот-полустон в мои волосы: «Дэя».

Вот так и понимаешь, что все остальное совершенно не важно… для тебя, а для лорда Тьера еще как.

– Испугалась? Он тебя не обидел? Ты…

– Все хорошо. – Я прижалась щекой к его замшевой тунике, услышала, как мощно бьется сердце магистра Тьера и повторила: – Все совсем хорошо.

– Дэя, – Риан осторожно погладил по волосам, затем мягко отстранился, обошел меня.

Когда магистр вошел в покои наследного принца, первое, на что он посмотрел, – на стены. Резко выдохнул, увидев, что они задрапированы, потом произнес:

– Вам, – он с такой издевкой это «вам» сказал, – бесконечно повезло, что моя невеста не видела всю ту мазню, что является столь любимой частью декора ваших покоев!

Так как я стояла позади Риана, изумленно-удивленный взгляд, который метнул на меня Дарг, увидела. А все равно промолчала, не ради принца, просто не хотела, чтобы Риан переживал. И вообще меньше всего мне хотелось, чтобы у магистра из-за меня были какие-то неприятности. Торопливо забрав тетрадь, я подошла к лорду Тьеру и тихо сказала:

– Все хорошо, правда. Идем?

Но Риан стоял и не отрываясь смотрел на кронпринца, а на его лице вновь проступали черные вены. Обернувшись, я тоже посмотрела на Дарга и не сразу поняла, что вызвало ярость магистра, потом увидела – в руке наследника империи находился ремешок, прежде стягивавший мои волосы. И Дарг не собирался ни прятать его, ни скрывать факт своего грабежа от лорда Тьера.

– Милая вещица! – Кронпринц поднес ремешок к лицу, вдохнул запах. – И пахнет очаровательно. Оставлю себе… на память.

Взметнулось алое пламя!

Но прежде чем меня утянуло в переход, я увидела, как Риан бросился на кронпринца, даже не вынимая оружия, в то время как у того в руках вспыхнули пламенем оба клинка.

* * *

Когда я оказалась стоящей на мягком ковре в уже знакомой комнате, мне хотелось выть от отчаяния! От страха, от ужаса, оттого, что магистр может пострадать. Упала на пол тетрадь, сползла у стеклянной стены я, в ужасе вглядываясь на сверкающий в лучах зимнего солнца императорский дворец.

Я в отчаянии сжимала кулаки, чувствуя, как ногти ранят кожу, да и во рту давно вкус крови, потому что губу я прикусила, боясь, что сейчас действительно орать начну… И все, что я слышала, – это грохот собственного сердца… и стоны, прорывающиеся сквозь зубы. Вот так и понимаешь, что такое страх, самый ужасный и самый жуткий страх за родного человека.

Взметнулось пламя.

А я сидела все там же, у стеклянной стены, смотрела, как гаснут всполохи огня, и с замиранием сердца ждала… когда Риан будет виден весь… и только бы не пострадал!

– Дэя? – Риан шагнул из пламени, с удивлением посмотрел на меня.

Целый и невредимый магистр подошел ко мне, наступив на тетрадь и, судя по хрусту, сломав карандаш. Резко нагнулся, поднял… Остатки карандаша упали на пол.

– Прости, – тут же извинился лорд-директор, – не увидел… Прости, пожалуйста…

И все! Я сорвалась окончательно…

– Да гори этот карандаш синим пламенем! – заорала я. – И тетрадь! И Смертельные проклятия вместе с рефератом! Лучше бы я штудировала БЭП! Да лучше бы я не сдала автоматом и вообще вызубрила весь курс заново… О Бездна, какая я вообще дура, можно же было попросить Дару найти мне эту хрестоматию в общежитии и просто забрать у какого-нибудь адепта на несколько часов… Зачем я сунулась в эту императорскую библиотеку?! Я…

Риан мягко подошел, сел, осторожно обнял мое лицо ладонями и тихо спросил:

– Испугалась?

Я прекратила истерить в то же мгновение и прошептала:

– За тебя.

Лорд-директор нахмурился, потом задумался, затем посмотрел на дворец, на меня, оценил, где валялась тетрадь, и, кажется, все понял.

– Дэя, – меня сжали в объятиях, – Дэя, маленькая моя, нашла, о чем волноваться. Да если бы я знал… даже не стал бы в драку ввязываться. Дэя…

Я же, от души прокляв Смертельные проклятия и свою глупость, обняла могучую шею магистра и пыталась успокоиться и понять, что вот он, целый и живой, и все хорошо…

Просто у меня в прошлом другая картинка перед глазами была, когда мама у окна выла от отчаяния и не слышала ни наших просьб, ни слов тети. А она плакала, сходя с ума от тревоги и ужаса, потому что вечером отец ушел на охоту… а спустя примерно час магически усиленный голос над деревней объявил о том, что близ Загреба был замечен загрызень. Ради собственной безопасности всем жителям приказали не покидать дома. Вот так в наш дом пришла беда… Офицеры Ночной стражи принесли отца в полночь. Младшие уже спали, тетя ушла, у нее дом рядом, и с мамой, которая так и не смогла успокоиться и уже только всхлипывала, была лишь я…

Когда принесли отца, его ноги представляли собой неровные куски истерзанного мяса… Лицо, грудь, плечи – все было покрыто рваными глубокими царапинами, но именно ноги тварь действительно ела. При виде искалеченного папы мама потеряла сознание… Говорить, куда его нести, перевязывать раны пришлось мне.

В той схватке со зверем Ночные стражи потеряли собственного лекаря и не смогли помочь отцу – они и так вытащили его из лап загрызня и остановили кровотечение, сохранив жизнь. Они сделали все, что могли в той ситуации, но отцу нужен был маг. Очень сильный маг и, соответственно, очень дорогой. У нас таких денег не было, но был лорд земли, к нему я и побежала на рассвете. И, вопреки расхожему мнению, что лорд Градак злой и безразличный к бедам своих крестьян, он принял меня, успокоил и пообещал помочь. Глупая, наивная, я поверила каждому слову. Раздавленная горем и отчаянием мама поверила тоже, моя добрая мать не могла даже подумать, что именно подписывает практически не глядя. А лорд Градак, он ведь очень умно поступил, приехав сразу с магом, и мама… мама была поставлена в ситуацию, когда от спасения отца ее отделяла только подпись. Она и подписала, не сумев прочитать, да и как она могла – мама плакала непрерывно, просто не в силах успокоиться.

И отца исцелили. Лорд Градак привез действительно сильного мага, у папы даже старые травмы исчезли, и он больше не хромал. Как же мы все были счастливы! Это был самый настоящий праздник, самое невероятное чудо. Мама обнимала отца и плакала уже от радости, не в силах поверить, что все обошлось, младшие носились вокруг, сестрички повисли на папе, как спелые сливы, а я…

Я побежала вслед за лордом Градаком, чтобы сказать самое искреннее и полное радости спасибо.

Лорд покивал, слушая путаную эмоциональную речь тринадцатилетнего ребенка, проводил мага, который покинул нас, использовав портал, а затем… Я вдруг оказалась резко прижата к забору, да так сильно, что весь воздух словно вышибли из груди, а из глаз брызнули слезы… Но я тогда не испугалась, я испугалась, когда лорд Градак, касаясь моей щеки противными холодными губами, прошептал: «Ты поблагодаришь меня, Дэя, поверь. Ты будешь благодарить меня долго, девочка. Мне лишь искренне жаль, что тебе так мало лет и еще целый год я буду вынужден просто облизываться… Но время летит быстро, маленькая, через год ты получишь шанс благодарить меня очень часто!»

Тогда же меня и поцеловали… впервые.

Меня потом долго рвало за домом, где я сидела в промежутке между сарайчиками и терла губы снегом чуть ли не до крови. Я знала, чего хотел от меня наш земельный лорд, не могла не знать – деревенские дети очень рано понимают, что животные занимаются не играми, а кое-чем другим, от чего потом появляются щенки, козлята, телята… Так что я знала, понимала все очень отчетливо, и меня мутило от отвращения и страха… А потом пришла наша кошка, начала тереться об меня, мяукать, подталкивать к дому. Наверное, если бы не она, я замерзла бы в снегу…

Отец узнал обо всем спустя несколько дней. Нет, мы и так знали, что лорд оплатил папино лечение, а мы ему в залог оставили дом, просто папа никак не мог понять, отчего такая щедрость со стороны лорда. А еще ему очень не понравилось, что я ходила как в воду опущенная, папа несколько раз спрашивал, но я лишь отмалчивалась. Никогда не забуду тот вечер – мы ужинали, я держала на руках и кормила маленького Нэку, мама – младшенькую Сиру. Отец поел быстро, потом встал, начал искать те бумаги, нашел, сел у окна…

А потом сильный и решительный мужчина поседел на глазах. Его так не испугала даже схватка с загрызнем, потому что израненный отец оставался темноволосым, а страх за меня остался ледяной изморозью на висках.

Отец тогда промолчал, просто вышел на улицу и долго не заходил в дом. Мама поняла – что-то не так, посмотрела на меня… Осознание беды, наверное, накрыло ее именно тогда. Нет, скандала не было, криков и слез тоже. Мы покормили детей, уложили всех спать… Потом родители вышли на улицу, и вот там он на нее орал. О Бездна, как же он кричал! А я сидела у печки и слышала все, каждое слово… Про то, что лучше бы он сдох… лучше бы загрызень его просто сожрал… что лучше бы он остался калекой, но только не это… Мама не оправдывалась, она давилась слезами, стараясь не плакать громко, чтобы не разбудить младших… А потом отец вошел в дом, увидел сжавшуюся на лавке меня и прямо спросил: «Ты знаешь?» Пришлось сказать правду. На маме после моего рассказа лица не было, отец опять вышел.

Вот так я стала «живым покойником» в доме. Мама просила прощения… всегда, постоянно, непрерывно. Словами, прикосновениями, поступками. Она старалась освободить меня от любой работы по дому, запрещала младшим доставать или дергать меня, и больше не было: «Дэя, принеси» или «Дэя, сделай», началось: «Хочешь чего-нибудь?», «Испечь твой любимый пирог?», «Иди отдохни, солнышко». Не могу сказать, что раньше меня сильно заставляли, просто я была старшей в семье, я была маминой помощницей, а стала… Стоило маме посмотреть на меня, в ее глазах появлялись слезы, она годами поедом себя ела за то, что подписала не глядя.

А я? Я была старшей в семье, и я понимала – погибни отец, что стало бы со всеми нами? Я не обиделась бы на родителей, даже знай они, что отдают меня в долговое рабство, но… отец не отдал. Съездил в город, обратился к офицерам Дневной стражи. К сожалению, даже их посещение лорда Градака ничего не решило. Бумаги оказались подготовлены отменно, и лазеек у отца почти не осталось. Кроме одной – до тех пор, пока выплачивается определенная сумма в год, забрать меня в долговое рабство земельный лорд не мог. И отец практически перестал бывать дома – он стал лучшим охотником не только в Загребе, но и во всей округе. А однажды ночью, когда он пришел на недолгую побывку, как всегда, принести деньги и мясо, я услышала, как папа сказал маме: «Я занял деньги у торговца мехами. Долг большой, но я выплатил лорду Градаку за три года. Выплатил в присутствии офицеров Дневной стражи, потому что… он не хотел деньги брать. Ему не деньги нужны, но я не отдам Градаку нашу дочь, обещаю тебе. Три года у нас есть, я буду много работать, мы сможем и детей поднять, и сберечь Дэю. У нас все будет хорошо».

Хорошо было, но не совсем.

В наших местах девушки рано выходят замуж. В четырнадцать уже бегают на посиделки в доме свахи зимой, летом на танцы за деревней, к шестнадцати идут в семью мужа. Так и мои подруги строили глазки, влюблялись, ходили на свидания, я – нет. Я запретила себе даже думать об этом раз и навсегда. Робкие ухаживания деревенских парней, оставленные у ворот букеты полевых цветов, сваты, иной раз появляющиеся на пороге нашего дома. Я говорила «нет» всегда. Мама лишь украдкой вытирала слезы, отец сжимал челюсти, но что он мог мне сказать? Он и так работал на износ, я знала об этом.

Время шло, три отпущенных мне года заканчивались, но однажды, возвращаясь из города, я увидела нашу кошку. Кошке полагалось сидеть дома, но она почему-то оказалась в Ринсе. Я бросилась за ней, пробежала через всю улицу и поймала Царапку только у отделения Дневной стражи. Подхватив кошку, уже хотела уходить, как услышала доносящееся из окна: «Вот покидаете вы нас, мастер Нэбер, а кого на ваше место? И ведь место-то хорошее, и государственное обеспечение, и жилье казенное, и паек, и в долговое рабство за пристрастие к азартным играм не упекут, государство, если что, прикроет, ведь мало у нас проклятийников-то».

И я увидела выход!

Выход из той западни, в которой оказалась. Домой бежала, придерживая кошку и юбку и стараясь не потерять корзину с покупками. Каково же было мое удивление, впрочем, и недовольство, когда путь мне преградил всадник на черном крылатом коне. Спрыгнув с лошади и не обращая внимания на шипящую Царапку, лорд Градак схватил меня за подбородок, заставив смотреть на него, и, усмехаясь, сообщил две вещи: время мое почти истекло, во-первых, и на сей раз у отца не хватит денег, во-вторых.

Молча согласилась со всеми его сообщениями. Впечатлилась размером моих неприятностей, прослушала, что именно со мной сделают и как именно. Я выдержала все. Гладила и успокаивала кошку, кусала губы, но слушала молча. Досадуя и негодуя, лорд в итоге меня покинул, я вернулась домой и поговорила с мамой. С мамой, не с отцом, отец бы не отпустил. Мама сходила к бабушке, взяла у нее деньги и ночью провела меня к почтовому экипажу.

Вот так я покинула родную деревню и прежнюю жизнь.

Прибыв в Ардам, остановилась у почтенной госпожи Нурхи, тещи того самого торговца мехами, у которого отец когда-то занимал деньги. Я готовила, выдраивала дом, выслушивала все капризы престарелой гномихи и по ночам готовилась к вступительным экзаменам в Академию Проклятий. В то лето истек срок, купленный моим отцом у земельного лорда, и вскоре за мной пришли. А меня дома у родителей уже не было. Даже мой отец, который знал, что я в столице Приграничья, и бросился за мной на второй же день, как я уехала, найти не смог, так домой и вернулся. А я сдала экзамены, поступила и к тому времени, как люди лорда Градака меня обнаружили, уже являлась адепткой и, следовательно, отчуждению в личную собственность не подлежала. Правда, пришлось повторно выслушать, что именно лорд со мной сделает, когда тупую крестьянку отчислят из академии, а в том, что отчислят, он не сомневался – я даже читала с трудом, так как школы в Загребе не было, мне пришлось алфавит учить самой. Но я выслушала молча, потому что в отличие от него точно знала – я сделаю все, что в моих силах и даже выше моих сил, но не вернусь домой отчисленной из академии.

И я действительно сумела справиться.

Когда мне предоставили комнату в общежитии, ушла от госпожи Нурхи и начала искать работу, потому что почтенная гномиха считала, что платит за мою домашнюю работу возможностью спать под крышей, а мне нужны были деньги на учебники, тетради, одежду и подкуп преподавателей. Увы, до лорда-директора Тьера взятки у нас были нормой…

– Дэя, – Риан осторожно погладил меня по спине, вырывая из малоприятных воспоминаний.

– Интересно, – прошептала я, – а ты сам осознаешь, как много дал адептам академии?

– Ты о чем? – не понял магистр.

– О чем? – Я отстранилась от него, села на ковер, вытерла слезы и призналась: – Это из-за тебя мне не досталось хрестоматии.

Изумление на его лице трудно описать словами.

– В академии не хватает учебников? – переспросил лорд-директор.

Я улыбнулась и сказала правду:

– В академии не хватало тебя.

Риан улыбнулся, хотя явно смотрел на меня и думал, что кое-кому не хватает логики в построении беседы, но говорить ничего такого не стал и просто произнес:

– Меня сейчас очень не хватает на переговорах, но… подождут.

Он поднялся, протянул мне руку. Отрицательно покачав головой, я попросила:

– Давай так посидим.

– Никак, – простонал он. – Очень хотел бы, но… – Пришлось вставать. И тут Риан спросил: – Одного понять не могу, как получилось, что вы… встретились? Я четко перенес тебя в нужный сектор и… – Губы лорда-директора поджались, глаза сузились в мгновение, и он обо всем догадался: – Даргханаш находился у стеллажей с книгами по Смертельным проклятиям?

Я припомнила момент и добавила:

– Он не мог там что-то найти, из-за чего нервничал.

Вспыхнуло алое пламя.

Когда всполохи огня угасли, мы вновь оказались в той самой библиотеке у того самого стеллажа. Лорд-директор некоторое время осматривал книги, затем рявкнул:

– Эжкар!

Воздух перед нами заклубился серым, являя очертания гнома.

– Какой книги не хватает на данном стеллаже? – резко спросил магистр.

Дух влился в книжные полки и через мгновение вновь материализовался, дав ответ:

– Нет на месте шестого тома хрестоматии по Смертельным проклятиям издания второго периода империи и рукописной книги морской ведьмы, принесенной вами двадцать лет назад.

– Проклятия человеческой рабыни, – прошипел магистр, и тут же очередной вопрос: – Кто брал?!

Дух заколебался, в черных провалах глаз вспыхнуло что-то серое, и он, извиняясь, ответил:

– Не имею права, мой лорд.

Магистр не стал ни уговаривать, ни требовать, он лишь произнес:

– Дара!

Дух смерти материализовалась в своем угрожающе-устрашающем виде. Дух гнома сполз вниз, превратившись в кучку расплавленного чего-то, и пробормотал:

– Императрица, мой лорд, это была императрица…

Где-то бабахнула дверь.

Я начала испуганно оглядываться, а Риан стоял как громом пораженный и словно ничего не слышал. И тут послышались шаги, ругань, и в проходе показался наследный принц, который, увидев нас, мгновенно остановился. А я смотрела исключительно на венценосную физиономию, и почему-то в голове крутилась только одна фраза: «Вот что значит дали в морду».

Лицо Даргханаша представляло собой нечто – нос сломан, под одним глазом кровоподтек, второй просто не открывался, губы также разбиты. Одет наследник оказался иначе, чем тогда, что наталкивало на размышления по поводу степени потрепанности магистром его одежды. А еще – если в одной руке Дарг держал тот самый многострадальный шестой том, то вторая висела как-то странно.

И тут лорд-директор выдал:

– Он сам упал. Случайно.

Ладно я – степень удивления наследника вообще описать невозможно было.

Зато у меня появился вопрос:

– А ремешок мой где?

Магистр машинально потянулся к карману, но, заметив мой взгляд, руку убрал и честно солгал:

– Не знаю.

Я сдержала смех и предложила:

– Могу еще что-нибудь подарить…

– А я согласен. – Риан мне улыбнулся и добавил: – Себя подари. Я буду самый счастливый, правда.

Я только голову опустила, пытаясь скрыть улыбку. Счастливую такую. И тут лорд-директор спросил:

– Тебе еще книга нужна?

– Не-е-ет, выкручусь как-нибудь, – решила я.

– Хорошо, – согласился он.

Вспыхнуло адово пламя.

* * *

Перемещалась я одна, что не могло радовать, к сожалению. Зато, едва всполохи огня угасли, я оказалась в собственной гостиной. Постояла, тяжело вздохнула и уже собиралась вновь идти в библиотеку… как вспыхнуло алое, пламя.

Из огня торопливо шагнул Риан, положил на стол мою тетрадь, упаковку новых карандашей и какое-то накрытое крышкой медное блюдо. Самое неприятное, что огонь продолжал полыхать, то есть переход магистр держал открытым, а значит, сейчас уйдет обратно. Но он подошел ко мне, обнял, нежно поцеловал мои волосы и прошептал:

– Мне действительно нужно идти.

– Иди, – покорно согласилась я.

В мерцающих черных глазах такая тоска отразилась, что стало сразу ясно – уходить он вообще не хочет. И я прошептала:

– Дарю.

– Что? – Он явно ушам своим не поверил.

– Себя дарю, – выдохнула я. – Только в карман засовывать не надо, хорошо?

Риан стоял, смотрел на меня и даже не улыбался, хотя глаза смеялись.

– Люблю тебя, – прошептал он, склоняясь к моим губам, – как же сильно я тебя люблю…

Это был наш первый поцелуй, на который я отвечала с такой же нежностью, как и он, и, обнимая лорда-директора, прижимаясь к нему всем телом, я безумно не хотела его отпускать…

И тут опять появилась Дара!

Стою, уткнувшись лбом в грудь лорда Тьера, слушаю быстрый отчет духа смерти по поводу того, когда именно была взята книга императрицей. Выясняется, что еще даже до того, как темная эльфийка Лаллиэ применила Связующее проклятие… Напряглась я, едва осознала, как эта самая эльфийка могла его заполучить. Кажется, Риан пришел к тем же выводам. Но мне задал совершенно не связанный с произошедшим вопрос:

– Когда ты едешь?

– Завтра ночью, – с тяжелым вздохом сообщила я. – На почтовом экипаже, в дороге проведу четыре дня, навещу заодно бабушку, которая папина мама, и дядю. Потом домой.

Риан покивал, задумался и, издав глухой стон, сообщил:

– Могу не вырваться.

Нет, я все равно ни капли не расстроилась. Потому что правда не представляла, как буду знакомить блистательного лорда-директора с родителями.

Магистр мое счастливое выражение лица заметил и опять сник, пришлось исправляться:

– Я смогу их подготовить заранее. Всех.

– И все же я постараюсь приехать лично, – после небольшой паузы произнес Риан. – Для меня это важно.

Дальше – хуже:

– Ты возьмешь наемный экипаж, его подберет Дара.

– Да, хозяин, – тут же согласилась возрожденный дух смерти. – И охрану.

– Да, правильно, и проследи, чтобы она тепло оделась, – это все также было сказано Даре.

Я с тяжелым вздохом поинтересовалась:

– И как я смогу навестить бабушку и дядю, передвигаясь в наемном экипаже с охраной?!

Но, к моему искреннему удивлению, магистр просто прорычал:

– Никуда не поедешь!

– Охрана так охрана, – пришлось согласиться мне.

Улыбка, нежный поцелуй и очередной приказ:

– Золотого дракона возьмешь с собой.

– Хорошо.

Меня опять поцеловали.

– Без меня от родителей не уезжаешь!

– Ладно…

И еще один поцелуй.

– Я тебя очень люблю, – прошептал Риан.

Взметнулось алое пламя.

* * *

На блюде, принесенном лордом-директором, оказался целый ужин, состоящий из какого-то мяса с зелеными фруктами и сырным соусом. Никогда не ела ничего подобного, но мне понравилось, котенку тоже, и в столовую идти не пришлось, что значительно сэкономило время.

А потом появилась Дара и принесла мне книгу магистра Тесме.

– Он все равно уехал в город, так что наслаждайся. – И она вновь исчезла.

Первое, что я начала искать в уже знакомой и понятной книге магистра, было то самое проклятие Забвения – Хагаэро Тшха. А еще я вдруг подумала: что, если этим проклятием неугодных сановников убирал не император, а императрица? Ведь проклинал же их кто-то? Да и сведения о Связующем проклятии тоже кто-то эльфийке Лаллиэ дал… И это возмущенное императорское заявление о том, что он устал от обвинений… И подумалось мне еще: а что я вообще знаю об императрице?

– Дара! – не отрываясь от книги, позвала я.

Дух смерти явилась почти сразу, уселась на моем столе, молча ожидая вопроса.

Я и спросила:

– А где сейчас императрица?

Чуть сощурив глаза, Дара неожиданно резко произнесла:

– Никогда не лезь в это!

– Но…

– Вообще! – прошипела Дара и исчезла.

Почему-то после этого я взялась за работу свою и Янки, написала обе, а потом взяла новую тетрадь и стала… выписывать все заклинания противодействия, все, какие были, вплоть до снимающих проклятия десятого уровня.

Зачем я это делала? Ответить было сложно, просто это казалось важным. А быть может, сработало деревенское «чтоб было». К тому же будет что учить в дороге, а путь предстоял не близкий. Так что старательно находила и переписывала заклинания.

А их там оказалось немало…

Потом приходила Дара, утаскивала котенка на улицу, он с моих колен слезать не хотел, мяукал и царапался, но его все равно унесли.

Затем снова пришла Дара, долго стояла надо мной, в итоге произнесла:

– А ничего, что уже рассвет?

Я оторвалась от книги, из которой переписывала дивный коктейль из трех заклинаний уничтожения, коий, по определению, должен был убивать умертвие, кивнула и вернулась к переписыванию.

– Ты и Тьер – два сапога пара, – вдруг сказала дух смерти. – Когда он находит что-то важное, с его точки зрения, он тоже забывает обо всем на свете и работает сутками напролет.

Я, улыбнувшись, продолжала писать, а Дара, устроившись на столе, продолжила свои рассуждения вслух:

– Знаешь, это удивительно, но вы как две родственные души, и чем дальше, тем больше я думаю о том, насколько вы похожи…

Вскинув голову, я посмотрела на Дару и спросила:

– А у лорда-директора было много женщин?

Возрожденная сводня улыбнулась и растворилась в пространстве. Обидно, с другой стороны, я и так знала ответ – много. Явно очень много, что не удивительно совсем.

И тут над ухом прошептали замогильным голосом:

– С тех пор, как увидел тебя, – ни одной. И что-то мне подсказывает – ты так и останешься для него единственной.

Дара потянулась, властно забрала у меня книгу Тесме и скомандовала:

– Спать.

Сижу, улыбаюсь и думаю о ее словах, потом прошептала:

– Спасибо.

– За что? – не поняла дух смерти.

– За те два «да», – была вынуждена признаться я.

Она пожала плечами, подмигнула и исчезла, на этот раз окончательно. А я приняла душ, переоделась в платье, любовно сложила в шкафу форму, разложила все учебники и помчалась в учебную часть.

* * *

– Уезжаешь? – Леди Верис смотрела на меня и загадочно улыбалась. Увидев мое смущение, добавила: – Что не учуяла, то по твоей счастливой мордашке видно. Очень рада, что вы помирились. Тьер с тобой едет?

– Не может. – И грустить по этому поводу у меня никак не получалось.

– Значит, догонит, – капитан продолжала хитро улыбаться, – и, судя по перчаткам, кольцо снова у тебя на пальце.

Медленно краснею, а Верис, откинув голову назад, весело расхохоталась. Потом стремительно поднялась, обошла стол, обняла меня и по-доброму сказала:

– Поверь, самой большой ошибкой в твоей жизни будет разрыв с Тьером. Он, конечно, собственник, и скорее с жизнью расстанется, чем с тобой, и я совсем не одобряю многих его поступков, но ты мне просто поверь на слово – никто и никогда не будет любить тебя так, как любит Риан Тьер.

Молчу. Верис смотрит на меня, улыбается, потом добавляет:

– Были у него женщины, но только до тебя.

– Ага, – нет, я и раньше подозревала, – Дара сплетница.

– Шутишь? – капитан снова рассмеялась и вернулась за стол. – У нас на глазах такая история первой и страстной любви разворачивается, а мы не будем сплетничать? Это для меня с Дарой живейшая тема для обсуждения и источник постоянных пари.

Весело было потом думать, что тебя постоянно обсуждают и кто – те, от кого что-либо в принципе скрыть невозможно.

Однако значительно веселее было позже, когда мы с вернувшейся только утром Янкой пошли сдавать рефераты… написанные одной рукой. Моей. Тимянну я не ругала – бесполезно, да и с кем она ночь провела, я тоже догадывалась, зато Яна мне с покровительственными нотками заявила:

– Не переживай, он на тебя больше не злится. Он вообще больше ни на кого не злится.

– Ты его убила? – съехидничала я.

– Давай не будем. – Яна залилась краской. – Мы просто чудесно провели вечер… и ночь… и утро…

И тут мы подошли к кабинету магистра Тесме. Работы я сдала два часа назад, как и полагалось, теперь нужно было получить «засчитано» и с этой отметкой вернуться к куратору, чтобы взять увольнительную на время каникул.

Кто бы знал, что с этим возникнут проблемы?!

– Все вон, – взревел Тесме, едва вошли мы с Яной, – а вы двое ко мне!

Толпа наших одногруппников прошествовала мимо растерянных нас, и двери были закрыты.

Магистр Тесме почему-то пристально смотрел исключительно на меня, меня же и спросил:

– Обе работы писали вы, Риате?

– Нет, – почтительно соврала магистру.

– Риате! – взревел он. – Это твой почерк! Так старательно пишешь только ты на всем потоке!

Это потому что писать я научилась позже всех и до сих пор старательно выводила буквы. Но ранее Тесме на почерк внимания особо не обращал, я же не первый раз за Янку работу делаю, как и она за меня, и ничего… раньше. А сейчас почему-то крайняя степень бешенства.

– Ты! – заорал Тесме, поднимаясь. – Ты!!!

Медленно отступила к двери, готовясь, если что, прикрыться Яной, но поздно – у соседки с сообразительностью получше, она уже заняла позицию у самой двери и даже за ручку схватилась.

– Моя книга! – продолжал орать магистр. – Ты указала сведения, которые могла прочесть только в моей книге!

В такой ситуации единственное, что я могла сделать, – это покаяться. Но я об этом в тот момент даже не подумала. Быстро подошла к столу магистра и, глядя на его перекошенное от гнева лицо, тихо спросила:

– Магистр Тесме, а что произошло с императрицей и почему то дело о проклятии Забвения было закрыто?

Профессор грохнулся на стул, не сводя с меня потрясенного взгляда. Затем глухо произнес:

– Тимянна, покиньте мой кабинет!

Янку дважды просить не пришлось.

Когда мы остались вдвоем, Тесме устало потер лицо и начал читать мне мораль:

– Адептка Риате, в высшей степени отвратительный поступок. Я не желаю даже знать мотивы этого, мне просто крайне неприятно, что вы позволили себе опуститься до кражи.

Я отвела взгляд: действительно стало стыдно.

– Однако я не могу не понимать, что самостоятельно вы взять ее не могли, и возникает вопрос: кто помогал вам и как вы связаны с лордом-директором? И я бы не спросил, однако сейчас, в свете обстоятельств, имею полное право потребовать – снимите перчатку с левой руки!

Молча, но решительно спрятала руку за спину. Потому как мне Дары и леди Верис хватает вполне, а перед магистром Тесме просто будет стыдно. Преподавателя подобное не устроило, и началось:

– Не так давно вы начали носить перчатки, ранее этого не наблюдалось. Также я не могу не отметить факт наложения лордом-директором на вас защиты высшего уровня – абсолютной защиты. Магистр Эллохар назвал это экспериментом, но я слишком хорошо знаю Тьера – о своих женщинах он всегда заботился.