Текст книги "Злые куклы"

Автор книги: Елена Юрская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7
ДАША И ВСЕ. ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ

Она проснулась оттого, что в спальню вполз страх. Сначала, играючи, тронул пятки, потом быстро пробежал по спине и вонзился в голову длинной тонкой иглой. Она проснулась и долго-долго лежала с закрытыми, глазами, стараясь понять, откуда… Откуда идет волна липкого мерзкого пота и почему так холодеют пальцы.

Сердце стучало громко и ритмично, заглушая привычный стрекот часов. Получалось, она слышала только свое сердце, только то, что обрывалось внутри.

А еще шорохи, звуки, которым не было объяснения. У нее был собственный каталог шумов – вот капнула вода, вот скрипнул диван, беспокойно вздохнул супруг, причмокнула губами Лялька, соседи включили утюг в розетку… Да, она слышала и это… Она слышала все. Понятная спокойная жизнь большого дома – некрасивого, нефотогеничного, слишком похожего на многие другие.

Но что это? Сердце подпрыгнуло и гулко ударилось о кровать. Этот странный протяжный скрип… Если бы в доме жила собака, если бы она согласилась на кошку, если бы читала Стивена Кинга… Но нет. Она отчетливо слышала звук, не поддающийся объяснению и не описанный в ее каталоге.

– Там кто-то ходит? – прошептала она, трогая мужа за плечо.

– А? Что? – Он встрепенулся и приподнялся на локте. – Что ты хочешь? – спросил он хмуро.

– Там кто-то есть? – Она прижалась к его спине и постаралась дышать чуть ровнее.

– Совесть твоя там ходит. Подружилась с привидением, и теперь они вместе тебя изводят. Когда-то она должна просыпаться, жалко только, что вы с ней пробуждаетесь в разное время.

Кирилл лег на спину и мечтательно поглядел на потолок. Сон куда-то ушел. А что, если?.. А что, если они догадаются? А что, если они уже догадались и теперь ищут доказательства? Впрочем…

– Дура, – раздраженно сказал Кирилл и, распрощавшись с остатками спокойствия, пружинисто спрыгнул с супружеского ложа. – Дура, – еще раз повторил он, наткнувшись на икебану из арабских цветов, багульника и пятилетнего кактуса. – Можно не держать эту дрянь возле кровати?

Даша осторожно открыла глаза и недоверчиво посмотрела на пол.

– Я сейчас умру, – тихо прошептала она.

– Ты только обещаешь, – бросил Кирилл, вынимая из пятки редкий экземпляр шипа.

– Нет, точно. Он там не стоял. Я убирала. Я помню. Здесь кто-то был, – вдруг взвизгнула она. – Это твоя сумасшедшая дочь! Это она! Давай спросим!

– Заткнись! – Кирилл нервно повел плечами. Неужели все так просто – Лялечка снова взялась за старое? Дочь терпеть не могла Дашку. Даже своим скудным умишком она умудрилась найти брешь в ее здоровом оптимистичном мировосприятии: вещи, попавшие не на свое место, вызывали у Даши приступы бешенства, плавно переходящие в нудные длительные депрессии. Кстати, от этого тоже можно лечиться. Но две психопатки в одном доме? Нет, Глебов не потянет.

Можно даже не заикаться. Кирилл чуть успокоился.

– Даш, девочка просто шалит. Она, наверное, ходит во сне. А ты испугалась. Давай спать. – Кирилл подошел к трюмо и выдвинул нижний ящик. Все, что должно было лежать в нем, осталось на месте. Пожалуй, теперь это стоит сжечь. Он легко натянул шорты и нырнул между узкими швами в футболку. – Черт, включи свет, ни хрена не видно.

– Ты будешь спать одетым? – обиделась жена.

– Нет, мне надо пройтись. Я сам закрою… Зажечь тебе свет?

Даша не ответила. Она опять почувствовала, что боится. И не вот этих – привычных, постоянных отлучек мужа, а того, что сидит у нее внутри. Даша не верила, что Лялька взялась за старое. Нет. Даша прислушалась к тишине и посмотрела на свои руки. Нет. Нельзя. Нельзя, чтобы это случилось именно с ней. И именно теперь. Если племянник Костик – когда же он только приедет? – сможет окрутить эту чертову дуру, то это уже почти гарантия. Хотя Глебов – надежнее. Только вряд ли он возьмет ее в подруги жизни, если узнает. Сердце снова застучало громче часов. Часы? Вот именно! Даша перестала дышать, но противный мотор никак не хотел заглохнуть. Она прислушивалась изо всех сил, но надежного спокойного «тик-так» не услышала. Она готова была дать голову на отсечение, что в спальне не было будильника. И если бы ей не было так страшно, она непременно прошлась бы по квартире, поискала его, если бы ей только не было так страшно.

– Кирилл, – на всякий случай прошептала она, стараясь не шевелиться. – Кирилл, кто-то у нас есть. Есть. Есть! – Даша примерзла к холодной шелковой простыне и не могла пошевелиться. Утро? Скоро ли утро?

Кирилл выскочил во двор и, сделав несколько приседаний, задумался. А чего это он, собственно? Что случилось? Кто? Кто может заподозрить его, во всех отношениях замечательного, в чем-то паскудном? Да, он любил женщин. Но практически на всех своих возлюбленных он женился и только с одной имел долгую внебрачную связь. Однако и это еще нужно доказать. И все же небольшой набор полуцветной бумаги жег ему руки. Избавиться. А там, в сейфе, – пусть. Там – дела Афины. Здесь – только его. Так отречемся от старого мира? Кирилл повертел головой и подумал, что просто выбросить ненадежно. При теперешнем усердии бомжей его тайны могут украсить стены подвалов, а кому это надо?

Значит, сжечь? Костер… Но с другой стороны, ведь это все могло бы пригодиться… Ах как могло бы. Жаль, что поздно. Кирилл поднял голову и обнаружил, что небо над ним стремительно светлеет. Через некоторое время народ начнет просыпаться и потянется на пробежки, с собаками – на прогулки.

– Привет. Не спится? – раздался почти знакомый голос из кустов.

– Что? – Кирилл подпрыгнул на месте. – Кто здесь? А?

Кирилл от неожиданности выпустил из рук то, что вынес из дома, и про себя выругался. Неприятный холодок тронул спину, сковал мышцы. Мамочки родные, маньяк, что ли? Ветки кустов жутковато подрагивали. Кто-то там ворочался. Ну надо же так влипнуть!

– Иди сюда и пакетик подбери, – позвал невидимый собеседник и протянул к пакету длинную розовую руку. – О, да тут интересно.

– Ах, ты еще и не маньяк, – возмутился Кирилл, мгновенно приходя в себя. – Ах, так ты просто подглядываешь. – Он ринулся в кусты и практически поймал за шкирку своего утреннего знакомца.

– Попрошу! Я при исполнении, между прочим.

– Кузя, опять ты? – Кирилл нехорошо прищурился и поплевал на кулаки. – Ну, все, мое терпение лопнуло. Сейчас сколько? Пять? Шесть? Значит, тебя избили хулиганы. Причем без свидетелей…

– Ты успокойся. – Петров-Водкин в принципе понимал глубокое душевное волнение Кирилла. Он кинулся собирать рассыпавшиеся из пакета бумаги. От кулака Кирилла он сумел увернуться. Ладно, пусть человек пар выпустит.

– Я тут по делу пробегал, – миролюбиво объяснил Петров-Водкин. – Знаешь, я подумал… Сейф, наверное, к себе заберу. Мы его откроем, а потом к делу приспособим. Твоего там ничего? Ну, кроме этого. – Кузьма Григорьевич протянул ему пакетик. Одним глазком он туда уже, конечно, глянул, профессионал ведь. Там лежали фотографии каких-то девиц, на оборотах были написаны странные цифры: 20–50-100 или 10–15–35. Кроме карточек, были в пакете еще списки, то ли зашифрованные, то ли каракулями выведенные. Но Петров-Водкин понял одно – все эти девицы как-то связаны с Кириллом. Может, это все его бывшие… Архив, что ли?

– От жены, что ли, спрятать хочешь? – усмехнулся он.

Лицо Кирилла покрылось пятнами.

– Ты поосторожнее, – попросил Петров-Водкин, снова увернувшись от удара. – Я действительно здесь по делу, и твои увлечения меня интересуют мало.

– Ты… – вспыхнул Кирилл. – Извини…

Что-то надо было говорить. К бабе собрался, что ли? Или сказать, что вышел на пробежку? А может, Дашка была права? Может, это он бродил по их квартире, попирая демократические свободы? Странный он какой-то, этот рыжий мент Кузя.

– Как живете? – спросил Петров-Водкин, располагаясь на бортике детской песочницы. – Что нового с тех пор? Давай-ка сядем, покурим. – Кузьма благостно улыбался.

Кирилл нервно подергивал скулами. Интересно, этот мент вообще-то себя в зеркале видел – шмотки свои, причесочку, шкары? Да на него же смотреть смешно. Придурок какой-то. Кирилл повертел головой. Господи, уже люди выходят… Все, сегодня не успею… Сорвалось.

– Я понимаю, что отрываю тебя от важных забот, но, видишь ли, мне пришло в голову: а не занимались ли вы с Афиной каким-то промыслом?.. – Петров прищурился.

Кирилл опустил глаза и задумался. Свалить все на покойницу? Но ведь потянется ниточка, многое всплывет… Тогда уж не менты будут «в гости к нам»…

– Например, чеканку не делали? – Петров-Водкин решил совершить отвлекающий маневр. Не бить прямо так сразу в лоб: «Где оружие, наркотики, деньги?» Потому что больно уж Афину красиво отправили. Тихо, мирно, чистенько, без всяких лишних выстрелов на улице.

Из детективов, которые они с Леночкой читали всю жизнь, Петров-Водкин знал, что самые запутанные мафиозные убийства – это как раз чистые и бесшумные. Те, что не привлекают внимания из-за своей обыденной простоты.

– Ну, чем вы с ней занимались? Пластиковые пакеты? Сигареты? Шурупы для винтовок? Зеркала для оптических прицелов? Дистиллированная вода для морфия?

– Кузя, я знал, что ты дурак, – процедил Кирилл и рванул на себя пакет. Петров держал его крепко. Они немного подергали его туда-сюда и сохранили статус-кво. Оба тяжело вздохнули.

– А спишь ты хорошо? Кошмары не мучают? – вдруг участливо поинтересовался Кузьма Григорьевич.

Кирилл молчал и ругал про себя на чем свет стоит и эту страну, и свою жизнь, и Дашу, и даже святую женщину – мать Кузьмы Григорьевича.

– И писем вам не пишут? – почти без надежды спросил Петров. – Никаких-никаких? А? – Он вытянул шею, пытаясь заглянуть в глаза Кириллу. Тот глядел на него с преувеличенным изумлением.

– А ты как? – вдруг спросил Кирилл, не отнимая рук от пакета. – Ты-то как? Слушай, не помню, ты с Лялечкой тогда тоже?

Петров-Водкин настороженно оглянулся. Если Леночка пошла его провожать на встречу с бандитом, то должна быть сейчас неподалеку.

– Нет, почти. – Кузьма виновато опустил глаза.

Все-таки тогда Лялечка была женой Кирилла, и вряд ему приятно будет узнать что-то новое о прошлом своей супруги.

– Но ты-то тоже любил Жанку? А барахтался с покойницей? – Ответный удар был мягким, щадящим. Кузьме вдруг стало грустно. Макушка Кирилла, некогда щедро увитая кудрями, светилась гладкими проплешинами, да и вообще…

Он очень постарел с этим нездоровым образом жизни, с этими бабами…

– Все они будут покойницами, – уныло сообщил Кирилл.

– И Даша? – Вот это будет номер. Кузьма поднял глаза к их балкону. Просидеть под квартирой чуть не всю ночь и пропустить новую жертву… – И Жанна? – Вот кого ему было особенно жалко.

Получалось, что она вообще так и не успела ни минуты пожить для себя. Время от времени Петрову приходилось сталкиваться с Артемовой по разным делам – то по ситро, потом по водке, потом – по поводу хулиганского поведения сторожа областной администрации, который держал в вахтерской собаку… Она укусила однажды жену Самого… Поведение собаки расценили как теракт, и дело передали в отдел борьбы с организованной преступностью. Там, кажется, замяли, потому что пес был срочно вывезен в деревню.

– Сейчас-то Даша жива? – Кузьма нахмурился.

– Да, – оживился Кирилл, исподтишка дернув на себя пакет. – Когда я уходил, она, то есть Даша, была очень даже теплой.

– Ну, покойники, они не сразу остывают, – заметил Кузьма Григорьевич. – Так, оформим явку с повинной и разойдемся по камерам? – пошутил Петров.

– Только давай сразу разберемся – ты ее убил или я? – согласился Кирилл.

– Заметано. Веришь, Кирилл, до сих пор не пойму, почему из них из всех ты остановился на Дашке? – Петрова потянуло поговорить «за жизнь», потому что понять психологию преступника – это семьдесят процентов успеха следователя.

– Чего, ты бы Натаху выбрал?

– Да нет, – заметил верный страж порядка. – Но Даша всегда казалась мне такой пустой…

– Это правда – дура она, – согласился Кирилл, считая, что в его положении лучше не спорить.

И действительно, как это он вляпался в Дашку? Удивительно даже. И немного смешно… Именно с ней всегда было смешно и легко. А с Жанной трудно. Когда мужчину все время заставляют соответствовать, он рано или поздно спасается бегством. В жизни Кирилла все получалось само собой. Он даже особенно не задумывался о том, кто будет следующей и что станет с предыдущей. Жанна все время сражалась с врачами и таскала Ляльку по санаториям, Даша кормила, развлекала и заполняла своим идиотизмом семейные пустоты. По взаимному трехстороннему согласию в квартире Жанны всегда были тапочки, зубные щетки и дежурная ночная рубашка для Дашуни. Когда Жанна уезжала, Даша создавала в ванной фотолабораторию, в квартире – особенный праздничный бардак, а в холодильнике – запасы экзотической пищи.

– Сегодня мы будем есть лягушек. Потому что фотографировать их мне уже надоело. Мясо похоже на куриное, только слаще, – предупреждала она, вынимая из просторной холщовой хозяйственной сумки трехлитровую банку.

– Может, лучше курицу? – уныло спрашивал Кирилл. В душе он понимал, что отвертеться не удастся.

– Нет, только лягушек. Но сначала мы их заморим голодом. Потому что убивать – это как-то… Или ты сможешь свернуть им шею? – Даша морщила маленький носик и напряженно вглядывалась в хищные от голода глаза Кирилла.

Он совсем не умел с ней разговаривать. И не понимал, когда она шутит, а когда говорит всерьез. Обманывала Даша его легко. Но и жертвы приносила огромные. Только женившись на ней, он понял, как трудно давался ей этот бардак и неупорядоченность существования.

– А давай их топить. Или убивать током…

– Ну топить долго, давай – током, – поддразнивала его Даша и выпускала на пол всех этих несчастных квакающих существ. Метры пленки она изводила, чтобы заснять лягушиную охоту. Разумеется, эти фотографии никуда не брали.

Метод соцреализма не терпел надругательства над животными, да и над рабочим временем. А в результате они все равно ели курицу…

А как она оказалась у него в постели, Кирилл даже не мог вспомнить. То ли Жанна повезла Ляльку на каникулы в Тбилиси, то ли положила в клинику в Москву и жила там, в коридоре… Жанки не было. Образовалась пустота, с белым-белым романтическим снегом за окном… Новый год такой тоскливо-одинокий… Да, точно, это было зимой. Кирилл сидел дома и тупо глядел «Голубой огонек». «Был час пик, бежали все куда-то…» – пел Леонтьев, а Кирилл бродил по квартире, вдыхая уже почти неуловимый запах Жанкиных духов. Он ее любил. Вот тогда он понял, что всегда любил именно ее. Поэтому Дашка была как бы не в счет. Она забежала в два часа ночи с очередным, вдрызг пьяным ухажером. Парень едва мычал и все пытался пританцовывать. Кажется тогда они разбили в прихожей зеркало.

– Скучаешь? – спросила Даша, мазнув ладонью по лицу Кирилла.

– Да. Тоска, – ответил он и вздрогнул. Дашин ухажер громко всхрапнул, пристроившись на коврике в туалете. – Все, теперь будем ходить на двор.

– Не беда, – сказала Даша и стянув через голову туго связанный свитер, села ему на колени. – Замена на поле? Устраивает? – Она дышала не только туманами, но и застарелым крепким перегаром. – Жанна оценит мое стремление сохранить вашу семью. – Это заявление было абсолютно искренним. Даша считала, что короткий пересып с ней не может считаться супружеской изменой, потому что сама она не имела в виду ничего такого. Все произошло стремительно. Дашин жених еще не успел проснуться, как стал рогатым.

– Я, собственно, что хотела, – деловито сказала Даша. – Мне нужны туфли на шпильке и вечернее платье, которое Глебов подарил Жанке на именины. Она разрешила. А то, знаешь, завтра в гости с этим, – она кивнула в сторону стонущего жениха, – идти. Так чтоб не опозориться. Когда твои будут звонить, скажи, чтобы и мне звякнули. Мне еще у Жанки нужно денег занять.

– Займи у меня, – глухо предложил Кирилл.

– Это будет проституция, – обиделась Даша.

– А так что?

– А так – дружба семьями, непонятно?

Или это было на майские? Но про вечернее платье Кирилл помнил особенно хорошо. Она его так и не вернула. Или на ноябрьские?.. А потом пару лет, как ни в чем не бывало, Даша изображала друга семьи. По-своему она была очень привязана и к нему, и к Жанне, и даже к Лялечке, при виде которой изо всех сил скрывала брезгливость.

– Только пусть она меня не слюнявит, единственная просьба. Ну пожалуйста. – Даша носилась по квартире, прячась от пылких объятий дочери Кирилла. А та, бедная, считала, что с ней играют. И еще Даша всегда съедала Лялечкины конфеты – все до единой и все обещала ей обязательно принести таких же. Зато сколько снимков дочери она сделала совершенно бесплатно. Один даже поместили в учебник по психиатрии, изданный местным светилом. Среди дебилов, расставленных в ряд, Лялечка выглядела самой умной…

И еще Даша всегда нравилась его маме… Как же он вляпался… Как вляпался…

Кирилл осторожно посмотрел на Петрова, который, широко разинув рот, глядел на восходящее солнце.

– Красиво? – ехидно спросил Кирилл и облегченно вздохнул. Рядом с этим несчастным сыщиком все его ночные страхи мгновенно улетучились. Ничего такого. Ничего такого… И даже сейф – не беда. Он снова рванул на себя пакет.

– Да я так отдам, – спокойно сказал Кузьма. – Только посмотри, она-то живая… Вон, по балкону носится…

– Афина? – Кирилл чуть отодвинулся и проследил за взглядом Петрова. – А, так это Даша. У нее сегодня ночь с привидениями… Пришлось вот из дому уйти.

– Да можешь не оправдываться, это со всеми бывает, – участливо заметил Кузьма. – Ничего, сейчас за это и статьи-то нет. Да и раньше не было. Ты в это малолетних не втягивал?

Кирилла будто обдали кипятком. О чем это он? Что он этим хочет сказать? Самообладание. Но как же его сейчас не хватает.

– Я не понял, она кричит? – спросил Петров, пружинисто вскакивая на ноги. – Она что – с прощальным салютом? Прыгать будет? Кирилл?! – Он испуганно посмотрел на Матвеева и укоризненно покачал головой.

– Да никуда она не прыгнет! – Кирилл сплюнул под ноги и побежал к подъезду. В свете произошедшего с Афиной ему совсем не хотелось, чтобы Даша выпрыгнула с балкона на глазах у всей милицейской управы. – Стой, зайди в комнату, я уже дома! Стой, Даша! – прокричал он, скрываясь в подъезде родного дома.

Петров, немного поколебавшись, занял позицию на улице. Он решил в случае чего криками отгонять Дашу Матвееву от бортика. Созданный Кузьмой Григорьевичем шумовой эффект мог привлечь внимание соседей. Таким образом несчастную жертву можно было спасти.

– О, дайте, дайте мне брезента, я свой позор сумею искупить!!! – во всю мощь сильного, но противного голоса запел Кузьма Григорьевич.

Даша вдруг перестала метаться по балкону. На несколько мгновений она застыла на месте и с интересом посмотрела вниз. Кроме нее, вниз посмотрели еще десятка два человек.

– Мужик, ты что, дурак? – спросили с пятого этажа.

– А одеяло подойдет? – поинтересовались со второго.

– Мама, несите ведро воды, сейчас мы этого тореадора искупаем, – раздалось с балкона, явно принадлежащего соседнему, не имеющему к происходящему никакого отношения подъезду.

– Трубадура, – огрызнулся посторонним наблюдателям Петров, а всем другим объявил: – Женщина хочет выброситься с балкона.

– Нет! – отчаянно завопила гражданка Матвеева, размахивая руками. – Нет! Ни за что! Никогда!

– Так хочет или нет? – строго спросил мужчина с пятого.

– Хочет, но стесняется публики. Дайте брезент, тогда обойдемся малой кровью, – попросил Петров.

– Коля, Коля, просыпайся, отгони машину. Или сейчас на ней таки будут мозги, – с характерным акцентом заверещали где-то над Кузиным ухом.

– Нет! – в истерике вопила Даша. – Нет…

Но ей никто не верил. Наверное, потому, что она плохо выглядела. Еще бы – бессонная, полная страхов ночь. Сердце Даши рвалось на свободу. Она вдруг поняла, что попала в ловушку, искусно расставленную собственным мужем. Он все это подстроил. У него есть сообщники. Теперь у них будет масса свидетелей, что она выбросилась, как и Афинка, по собственному желанию. Что делать? Вернуться туда, где все лежит не на своих местах, где дышит кто-то чужой? Это Кирилл… Сначала Афина, теперь вот она, Даша. Она посмотрела вниз. Только земля, пробитая стеблями худосочной травы. Только пыльный треснувший асфальт. Только это. Больше ничего. Там, в квартире, сумасшедшая падчерица и сбрендивший муж… Хорошо, что она успела выскочить сюда, прежде чем они схватили ее. Пусть натянут брезент… Даша поправила рукой светлые растрепанные волосы, сильно прикусила губы и пребольно ущипнула себя за щеки.

– Нет, – игриво, но громко сказала она. – Пока вы все тут торчите, я не прыгну…

– Так одеяло не надо? – расстроился кто-то.

– Нет! – снова игриво крикнула Даша. – Спектакль отменяется!

– Даша, это я. – Кажется, такая формулировка была лучшей из всех возможных.

Насколько Петров-Водкин знал женщин, они не любят делать глупости при знакомых людях.

– Даша, это я. Говори, что ты сегодня, то есть вчера ела и пила. Записываю!

– Нам зарплату годами не платят, а эта сейчас будет аппетит возбуждать, – возмутился мужчина на соседнем балконе.

– Граждане, – взмолился Кузьма Григорьевич. – Как же вам не стыдно. На ваших глазах предотвращается страшное, а вы…

– Нечего и предотвращать, как нажрутся такие вот дамочки, так и предотвращается…

– Говори, что ела, возможно, тебя отравили! – выкрикнул Петров, не желая сдаваться.

– Кирилл? – уточнила Даша, радуясь, что все проясняется. В ушах у нее шумело, она плохо соображала. В голове мелькали образы, понять которые было невозможно: взъерошенный муравейник, серые лица, чьи-то руки, серые обшарпанные стены. Она, кажется, сходила с ума. И страх никак не оставлял ее. Может, и правда ее отравили.

– Я уже здесь. – На балконе рядом с Дашей возник Кирилл и требовательно взял ее за локоть. – Пошли в квартиру. Не позорь меня, – процедил он довольно громко для человека, скрывающего свои делишки.

– Не пойду! – завопила Даша. – Я боюсь! Там убийца.

– Уйди с балкона, дура. Какой убийца? – возмутился Кирилл, затягивая Дашу в комнату. – Прекрати истерику.

– За мной следят. Там – кто-то есть. Вещи не на месте, – заверещала она.

– У тебя климакс! – заявил Кирилл и, бросив Дашу, ушел. Он решил, что это лучший способ прекратить тягостную сцену.

– Я еще родить могу! Только не от кого, – посетовала она и поискала глазами Петрова. Но того под балконом уже не было. Что есть духу Кузьма Григорьевич понесся к лифту. Он был единственным человеком, который полностью поверил в серьезность ее намерений. В этом деле он ожидал еще смертей. Смерть Афины только начало…

Даша наконец покинула балкон. Она пересекла комнату и вышла на лестничную площадку.

– Я очень счастливая женщина, – сказала Даша. Она стояла у почтового ящика и внимательно рассматривала его содержимое. – У меня очень хороший муж. А будильник стоял на кухне… Я – очень счастливая женщина. На редкость. – По щекам ее текли слезы. Дарья сглатывала их и радовалась, что ручьи не оставляют черных тушевых потеков. Она плакала, но дышала уже ровно. Отпустило. Даша уже понимала, что происходит. За истерику было немного стыдно…

– Я очень счастлива. Честно. И там никого нет… Мне просто показалось. А в ящике я нашла это. Вот. – Она протянула Петрову, буквально выпавшему ей в объятия из лифта, сложенное вчетверо письмо.

Самое интересное, что его содержание он уже знал.

Самое ужасное, что Даша, кажется, тоже…

Самое печальное, что осторожный Кирилл остался к этому практически безучастным.

Значит, маленькая комедия для старого Кузи?

– Ребята, кого из них вы убили на этот раз? – тихо и грустно спросил Петров-Водкин.