Текст книги "Песня моей души (СИ)"

Автор книги: Елена Свительская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Ох, знали бы родители, что вор дал мне подачку! – с тоской выдохнул мальчишка.

Чуть помолчав, парнишка возмущённо спросил:

– Думаешь, им больше хотелось бы, чтоб ты сдох от голоду?

– Разумеется! – с презрением просипел аристократ.

– Тогда бы и не брал у меня еду!

– Ну… – мальчишка замялся, – Я не хотел… Я б не взял! Но моя рука…

И он надолго затих. Потом в гнетущей тишине отчётливо прозвучал тихий всхлип.

– Ты плачешь? – равнодушно спросил воришка.

– Мужчины не плачут! – просипели в ответ гордым дрожащим голосом.

– Плачут, – твёрдо сказал парнишка, – Только не так часто, как женщины. Мужчина может заплакать, если потерял что-то дорогое. Если он не каменный. А ты не каменный: у тебя живое сердце. Разве стоит стыдиться живого сердца?

Сначала раздавались сдавленные тихие всхлипы, затем они переросли в громкие рыданья. Маленький аристократ долго не мог успокоиться. И не удивительно. Когда чья-то безмятежная сытая и весёлая жизнь заканчивается, да ещё и подобным образом, это ужасно.

Под предлогом «Дай-ка я согреюсь!» вор подобрался к плачущему мальчишке, сел рядом и обнял его.

– К ним подсаживайся! – просипел самый младший пленник, – Мне ты на хрен не нужен с твоими объятиями!

– Боюсь, девчонки меня не так поймут. А тут так холодно… И вообще, тебе повезёт, если не подхватишь тут воспаление лёгких.

Аристократ пробурчал много гадостей о «вздорных простолюдинах». Вор ненадолго выпустил его. Издёрганный, наплакавшийся и голодный юнец быстро начал замерзать. Так что дальше мы сидели по парам: я с Цветаной и мальчик с парнишкой, согревая друг друга в объятиях. И болтали о всяческой ерунде. Говорили, не смолкая. Так как стоило кому-то умолкнуть хотя бы на миг, как тишина каменной глыбой обрушивалась на нас, давила несносно. А обмениваясь умными или нелепыми фразами, мы мешали друг другу думать о том, что случится после, если о нас вспомнят или вообще забудут.

Потом Благовест – так звали паренька – начал рассказывать нам байку про то, как в одной стране скучающий король пообещал подарить мешок золота тому человеку, который гордится самой откровенной нелепицей. И поползла к правителю толпа алчных и бедных, богатых и знатных, и простолюдинов. Кто-то гордился дыркой в заборе, кто-то ласковым котом, который сам по себе штаны хозяину отряхивает своей шубкой, кто-то грязными ушами…

Победил земледелец, который заявил: «Вот смотрю на этот балаган – и горжусь, что я не король, который своими глупостями вгоняет страну в хаос».

Причём, победил он не потому, что короля рассмешил, а потому, что правителю внезапно стало стыдно. От предложенного золота мужчина отказался, сказал, что ему дороже отблески солнца на воде близ его дома, на крыльце которого жена нянчит маленького сына.

Историю Благовест рассказал очень смешно: мы покатывались со смеху. А под конец рассказчик стал серьёзным, напомнив нам о вещах, которые дороже богатства и славы. Если бы Кан его услышал, думаю, ему бы понравилось. Только от этих двух я слышала подобные, добрые истории, временами заставляющие задуматься о чём-то важном. Все прочие болтали о войнах, битвах и прочих гадостях.

– Если б ты стал рассказывать истории за плату – быстро бы разбогател, – задумчиво молвила Цветана.

– За такие истории нынче ничего не дают, – мрачно сказал рассказчик, – Потому можно быстро загнуться с голода.

Мы вспомнили о еде и погрустнели. Опять болтали о какой-то ерунде, потом забылись тяжёлым сном. Разбудили нас жуткие звуки. Поначалу мне показалось, будто орут и бьются за стеной, в другом помещении, потом с отчаянием поняла, что эти звуки ползут из самого города, расползаются по столице. Грохотали алхимические смеси, отколотые куски стен, орали нападающие и защищающиеся. Вскоре отблески света, громкий топот ног и копыт проползли мимо здания тюрьмы…

– Ко дворцу идут, – задумчиво отметил Благовест.

– Значит, враги, – развил его мысль мальчишка, до сих пор не поделившийся с нами своим именем.

Если вороги прорвались в столицу Черноречья, значит, дело плохо. Либо они всех снаружи перебьют, подожгут дома – и мы погибнем в пожаре, либо выволокут, дабы потешиться кровавой расправой, а жестокость всегда голодна и ненасытна, либо вообще тут забудут. И если мы каким-то чудом спасёмся при пожаре, то точно не выдержим голода. Рано или поздно мы уйдём за Грань. Все. И у нас нет ни малейшего шанса спастись. А впрочем, может, и без внезапного вторжения могущественных противников наша участь уже была предрешена? Хотелось кричать от отчаяния и плакать, но мы застыли, заледенели от страха, напряжённо вслушиваясь в творившееся в Связьгороде.

– Я так больше не могу! – отчаянно и жалобно вскрикнула девчонка.

Она вскочила на ноги. Подошла к двери. Послышался непонятный глухой звук, её вскрик.

– Цветана, что с тобой? – испугалась я.

– Ничего, – неумело соврала юная графиня.

Последовал второй странный удар и крик, полный боли.

Вор среагировал быстрее меня: подскочил к ней, схватил, заорал:

– Ты дура, что ли? Искалечиться хочешь?

И я с ужасом поняла, откуда шли странные звуки. Девочка ответила, давясь слезами:

– Если я… разобью руку… то… от… боли… не… смогу… думать… о… другом…

– Дура! – рассердился парнишка.

– Но… я… не… могу… так…

Да, сидеть в темнице города, захваченного врагами, и ждать гибели – это жутко.

– Эх ты, пигалица! – ласково сказал Благовест.

То ли он погладил её по голове, то ли по спине. Словом, бедняжка разрыдалась, уткнувшись в его рубашку лицом, и не спешила его отталкивать. А у меня от его слов ёкнуло сердце: Роман мне когда-то то же самое сказал, когда я плакала.

Братец, как ты там? Жив ли ты? Простишь ли ты когда-нибудь свою глупую сестру, ушедшую вслед за нелепой мечтой и незнакомкой, поманившей обещанием её исполнить? А если ты возненавидишь меня, если ты уже ненавидишь меня за ту боль, которую я тебе причинила моим глупым поступком, то хотя бы иногда, ну, хотя бы только раз, на миг, взгрустнёшь ли ты обо мне?

– Ну, плачь, плачь, если тебе от этого станет хоть чуточку легче, – грустно сказал воришка.

Цветана какое-то время шмыгала носом, потом с отчаянием уточнила:

– Как ты думаешь, Благовест, как нас убьют?

Тот, желая отвлечь её, начал рассказывать историю о прекрасной простолюдинке, влюбившейся в короля. Причём, он очень метко подобрал слова и сцены, которые могли бы заинтересовать особу молодую, женского пола. Романтичностью и красотой веяло от строк, слагаемых им. Чуть погодя, когда шмыганья стали реже и тише, Благовест ввернул неожиданный ход: прекрасный король, уже влюбившийся в девушку, оказался негодяем, зато нищий оборвыш красавицу спас. Далее так всё вышло, что король потерял трон, а девица-красавица его получила. Нищий оказался молодым и, хотя внешности самой заурядной, добрым и мудрым, стал толковым её министром. Сказка эта, звучавшая в полумраке сырой темницы столицы, захватываемой врагами, была рассказана столь умело и удивительно, что я через некоторое время уже перестала обращать внимание на мрачные звуки за окном, а поплыла на волнах слов вслед за мыслью рассказчика.

Прервалась нить истории только раз, когда красна-девица взошла на трон родной страны.

– Эх, если бы я был королём, я бы им всем отомстил! – мрачно заявил аристократ.

– А я бы жила себе спокойно – и у меня было бы что-то поесть и что одеть, – грустно заметила Цветана, которую жизнь в деревне уже отучила от некоторых аристократических замашек и желаний вроде кушать самую лучшую еду, надевать самые нарядные платье и самые красивые украшения.

– А я бы жил спокойно – и подданным бы жить не мешал, – серьёзно признался Благовест.

Я не видела их взглядов из-за полумрака, царившего в темнице, но по затянувшейся паузе поняла, что им интересен мой ответ. Нарочито весело сказала:

– А я бы примирила Враждующие страны.

– Что-о?! – потрясённо возопил мальчишка, забыв о сдержанности.

Тихо уточнила:

– Ну, тогда бы моему народу никто жить не мешал. А так что толку, если я буду беречь своих людей, а в любой миг могут прийти заклятые враги, всех убить и всё разрушить?

И мы ненадолго замолчали. Наверное, они обдумывали мои слова. Я на всякий случай решила прикидываться, что это просто моя мысль и уж никак не заветная мечта. Возможно, что мальчишку или парня мои слова возмутят. Как бы до драки не дошло. А так просто сказала, как будто в шутку, но это заставит их задуматься хотя бы на чуть-чуть.

Чуть погодя, Цветана вспомнила, где и почему мы находимся, прислушалась к шуму в городе и опять захныкала. Так что Благовест торопливо продолжил свою историю. На свадьбе сказитель не остановился: он прилично и красиво описал дальнейшую жизнь молодых, затем затянул про дальнейшие испытания, заготовленные им жизнью.

Когда в коридоре послышались шаги, ни мы, слушающие, ни сам рассказчик не обратили на них особого внимания. Только тогда, когда кто-то остановился за дверью нашей темницы, звякая металлическими подошвами по каменному полу, да связкой ключей, мальчик едва слышно шепнул:

– Там кто-то есть.

А девчонка возмущённо прошептала:

– Да ну их всех! Я хочу дослушать! Продолжай, Благ…

Тут дверь распахнулась, и в темницу хлынул яркий свет. Я закрыла глаза, заболевшие от такой подлости. И запоздало заметила, что в городе сражение прекратилось. Надо же, мы до того заслушались, что не заметили, как всё закончилось! Вот только…

Убрала ладонь и, прищурившись, с подозрением взглянула на человека, переступившего порог.

Худенький парнишка в изрезанной, перемазанной кровью и разноцветной пылью одежде, вспотевший, со слипшимися от влаги, пота и крови волосами и безжизненными глазами смотрел на нас, сжимая окровавленной рукой рукоять меча в серебристых ножнах. Из раны на левом плече сочилась кровь, но незнакомец этого не замечал. Ох, да это же Вячеслав!

Средний принц обвёл взглядом кусок темницы, выхваченный светом факелов сопровождающих его воинов: двое из них были одеты как простолюдины, третий – как аристократ. Вздрогнул, судорожно стиснул обожжёнными пальцами рукоять:

– Что с Цветаной?

– Я тут, – робко отозвалась девочка.

Она выскользнула из мрака и спряталась за моей спиной. Вор поднялся, когда открылась дверь, аристократ вжался в темноту, низко склонил голову, не то боясь быть узнанным, не то не желая смотреть на вошедшего.

– Как вы? – тихо спросил принц.

Отвечаю:

– Живы и здоровы.

– Я рад, – усталая улыбка.

Его спутники недоумённо переглянулись.

– Выходите, – Вячеслав левой рукой указал на коридор, залитый светом искусственных камней и с тусклыми всполохами света факелов на мрачных стенах.

Подруга сжала мою руку, крепко-крепко, выскользнула наружу вслед за мной, опустив голову и стараясь не смотреть на освещающие камни.

– Кто здесь? – продолжил парнишка.

Что-то неуловимо изменилось в нашем знакомом… Он как будто повзрослел всего за день с чем-то. И как будто постарел. Что же случилось в столице? Кто с кем дрался? Судя по крови на одежде Вячеслава и его спутников – они в этом участвовали.

Обернулась. Вор смело вышел вперёд, спокойно посмотрел на принца. Недоумённо повернулся, шагнул во мрак, попробовал вытащить мальчишку, но тот отчаянно сопротивлялся. Вячеслав потёр кулон, камень на грубой серебряной цепочке, тот вспыхнул бледно-голубоватым светом – и выхватил из мрака всю темницу.

Когда я увидела товарища по несчастью в ярком свете, то ужаснулась.

Разорванная одежда, перемазанная грязью, покрытая спёкшейся кровью, многочисленные ранения, часть из которых начала гноиться, спутанные длинные волосы, зигзагообразный ожог на щеке… Но самое страшное – это его безжизненные глаза.

Вячеслав подался вперёд, отчаянно разглядывая лицо пленника, потом потрясённо выдохнул:

– Это ты… Славик?!

Мальчик устало поднял голову, взглянул на него. И такой болью, такой ненавистью вспыхнули его тёмные глаза… В следующее мгновенье он змеёй взвился с пола, вцепился в ворот принца, видимо, намереваясь задушить его. Воины бросились к ним, один из них сильно ударил пленника по руке, так что его обожжённые худые пальцы разжались, а рука безвольно упала. Защитник занёс руку над головой мальчишки. Вячеслав закрыл его своим телом, получив сильный удар по спине. Ударивший побледнел от испуга.

– Прости… если сможешь… – едва слышно произнёс принц, – Это всё из-за меня: я не доглядел за проклятым Бориславом! Если тебе станет легче – ударь меня. Бей, пока не тебе не станет лучше, – мрачный взгляд на воинов, – Не вмешивайтесь!

Мальчик колебался недолго – страх перед нападением на королевскую особу и ненависть сцепились в его душе безумным комком – затем отошёл на шаг и так сильно, как только мог, ударил принца по лицу. Вячеслав пошатнулся от его удара, но устоял, опустил голову, молча ожидая следующего удара.

Аристократ нанёс ему ещё тринадцать ударов, потом ноги пленника подогнулись. Принц вовремя подхватил его. Из глаз мальчишки хлынули слёзы.

– Прости, Славомир, – тихо сказал принц.

Его знакомый промолчал: у него не осталось ни сил, ни желания что-либо говорить. Ему всё стало безразлично. Принц осторожно поставил его на ноги, подхватил за плечи, помогая удерживаться на ногах.

– Пойдём, – твёрдо сказал парнишка.

– Куда? – равнодушно спросил мальчик.

– В мой мир. Пока не вернётся отец, Черноречьем управлять буду я, – серьёзно объяснил средний принц, – Хватит уже глупостей и зверств Борислава! Мы и без того обессилили из-за многолетней вражды с соседями, – он спокойно посмотрел на спутников, – Принесите мне бумаги о заключённых. Я хочу освободить всех, кто сидит тут из-за клеветы и чьей-то ненависти. А пока, Тихомил, – парнишка посмотрел на спутника в дорогой одежде, испачканной грязью, кровью и травяным соком, – Позаботься о том, чтобы пленников хорошо накормили. Если завтра кто-то из них пожалуется на качество сегодняшнего ужина – я велю отрубить тебе голову.

Аристократ взглянул на него недоумённо.

– Я не хочу проливать кровь невинных, – мрачно произнёс Вячеслав, – Но за невыполнение приказов и издевательство над людьми буду карать жестоко. Если понадобится – самолично отрежу преступникам головы. И плевать, как после казни меня будет мучить совесть!

Его спутник усмехнулся и радостно произнёс:

– Вы наконец-то повзрослели, мой король!

– Я – не король, – сердито возразил паренёк, – Я всего лишь хочу сохранить родную страну и наш народ, пока не вернётся мой отец. И не смейте при мне говорить, что он не вернётся! Я верю, что отец всё ещё жив и однажды придёт домой! И не желаю отбирать у него трон!

Похоже, аристократ не ждал появления живого Мстислава, но промолчал. В глазах Славомира, недоумённо выслушавшего тираду принца, зажглась искра интереса. Он хрипло спросил:

– А как насчёт Борислава? Наследник навряд ли согласится…

– Я больше ничего не буду у него спрашивать, – отрезал средний принц, – Всего за шестнадцать дней он натворил столько дряни, что я его теперь ненавижу.

– Значит… – глаза мальчишки радостно вспыхнули, – Ты убьёшь его?

– Не буду я на брата руку поднимать! – возмутился парнишка, – Пусть с ним отец разбирается, когда вернётся.

– Так даже лучше, – хмыкнул Славомир.

– Уж он ему устроит! – мрачно сказал принц, потом повернулся ко второму пленнику, – За что тебя сюда посадили?

– Я украл курицу, – спокойно признался тот.

Внимательный взгляд принца выдержал спокойно.

– Ты не похож на вора. Должно быть, сделал это из-за голода, – принц строго взглянул на спутников, – Велите на королевской кухне как следует накормить его – и отпустите. Пойдём, Славик. Алина, Цветана, следуйте за мной.

Что нам ещё оставалось?

Мы молча вышли из тюрьмы, на грязную улицу.

Ещё не рассвело. Широкие улицы Связьгорода тускло освещались маленькими овальными камнями, укреплёнными сверху резных деревянных столбов. На мостовой кое-где темнели капли крови. Чуть поодаль от выхода из тюрьмы поджидал отряд из пятнадцати воинов: простолюдинов, богачей и знати. Все они почтительно склонили головы, завидев принца. Точнее, нового правителя страны. Хочет ли того Вячеслав или нет – не важно, но свергнув старшего брата, он должен занять его место или уступить кому-то другому. Скорее всего, Мстислава не найдут – у жёсткого правителя Черноречья было достаточно врагов, мечтающих его убить – и тогда королём будет кто-то другой, возможно, второй его сын. Ох, я не ждала, что Вячеслав окажется способен на переворот: я считала его добрым, серьёзным и тихим мальчиком, ненавидящим драки и кровопролитие.

«Он и в правду всё это ненавидит, – послышался поблизости знакомый голос, – Но решил переступить через себя, устроив переворот, чтобы впредь у него было больше возможностей защищать дорогих ему людей».

«Опять ты?»

«Прости за молчанье и моё бездействие, – отозвалась незнакомка виновато, – Я совсем не хотела, чтобы ты и эта девочка сидели в темнице, только не могла ничего сделать: мне надо было дать этому мальчику возможность выбрать свой путь. Он стоял на перепутье и, как и каждый ребёнок Творца, имел свободу выбора, – она ненадолго затихла, потом грустно прибавила: – Даже если дети Творца выбирают путь в никуда, я обязана считаться с их выбором. Да, временами, я могу вмешаться, когда от этого зависит что-то очень важное, но мои возможности ограничены предоставленной вам свободой».

Сердито уточняю:

«Значит, если бы он захотел подчиниться жестокому брату, ты бы бросила нас?»

«Нет, ты слишком дорога для меня, чтобы я оставила всё как есть. Если бы он выбрал иное – я бы вмешалась, как могла. Только мне важен и его выбор» – голос Мирионы звучал грустно.

Вячеслав взмахом руки подозвал к себе молодого воина. Тот почтительно склонился перед новым правителем.

– Как ведут себя горожане?

– Тихо сидят по домам, – доложил простолюдин, – Но на всякий случай один из наших отрядов патрулирует большую площадь, чтобы не дать там собраться большой группе несогласных. Другой отряд ждёт неподалёку, чтобы проводить вас ко дворцу.

Принц глубоко вдохнул, шумно выдохнул, и, неумело пряча волненье, спросил:

– А она?

– Она так и не поднялась после того удара, – грустно ответил воин.

– Вы должны были привести к ней лекарей! – сердито закричал принц, – Вдруг ещё что-то… – голос его дрогнул, – Вдруг ещё что-то можно было изменить?!

– Похоже, она была у Грани, – голос подчинённого зазвучал тише, – И потом… этот…

– Что потом? – с отчаянием уточнил Вячеслав.

– Появился какой-то эльф – и унёс её тело. Мы пытались ему помешать, но он дрался так отчаянно, как будто обезумел – и никто не сумел к нему приблизиться, пока он готовил заклинанье. А потом этот остроухий переместился… вместе с ней… – воин виновато потупился, – Я не уберёг её. Вы должны казнить меня, мой принц.

Новый правитель Черноречья тяжело вздохнул и уточнил:

– Что было на лице того мага? Безразличие? Ненависть? Волнение?

– Когда он увидел её, распростёртую на мостовой, в луже крови, то на лице его появилось отчаяние и большая тревога, – доложил простолюдин, не решаясь взглянуть на предводителя, – И поднял он её очень аккуратно.

– Значит, тот остроухий не враг ей, – тихо произнёс Вячеслав.

– Похоже, что эта девушка очень дорога для него, – добавил мужчина и замолчал, виновато потупившись.

Принц ненадолго задумался, потом требовательно взмахнул рукой, указав влево:

– Возвращаемся во дворец.

Сделав несколько шагов, едва слышно поинтересовался у Славомира:

– Тебе не трудно идти?

– Вот ещё! – сердито соврал тот и гордо поднял подбородок.

У королевских ворот нового правителя поджидало несколько десятков воинов. Поодаль, у высокой громоздкой темной каменной стены уныло сидели пленники. Их руки и ноги туго стянули толстыми верёвками, а оружие проигравших небрежно свалили в одну гору с другой стороны ворот. Кольчуги и шлемы, похоже, разобрали восставшие. Трупов не было, видимо, их уже куда-то перенесли. Многие из неудачных защитников уныло прислонились спинами к стене, словно им жизненно была необходима хоть на миг опора. У одного из мужчин, сидевших прямо, поодаль от стены, из неглубокой раны на лбу медленно стекала кровь, попадала на лицо, лезла в глаза, но он как будто не замечал её, превратившись в камень. Только его редкое глубокое дыхание разрушало иллюзию статуи, безразличной ко всему, происходящему вокруг.

– Вы так и не распорядились, что делать с ними, мой… принц, – громко, но вежливо произнёс аристократ, следовавший за Вячеславом в тюрьму.

– Придержите Славомира, – начал было новый правитель, за что получил убийственный взгляд от измождённого мальчишки и, пусть и неохотно, опустил своего друга или знакомого.

Тот остался стоять, шатаясь, как травинка на ветру. Парнишка подошёл к схваченным стражникам, грустно произнёс:

– Сейчас меня переполняют противоречивые чувства. С одной стороны, я рад: вы столь яростно защищали дворец и Борислава, что только количеством нападающие смогли вас одолеть. С другой стороны, мне горько, что столь рьяных защитников оказалось мало. Если бы не трусливое бегство других стражников, если бы не их низкий переход на нашу сторону, я и мои люди не смогли бы пройти дальше этих ворот.

Лица его воинов и нескольких пленников недоумённо вытянулись. Кто-то из победителей, стоявших среди спутников принца и у ворот, смущённо потупился. Лица одного молодого воина и высокого старика стали пунцовыми от стыда.

– Я не могу вас просто так отпустить, хотя и до глубины души тронут вашей отвагой и преданностью моему брату, – грустно продолжил Вячеслав, переводя взгляд с одного пленника на другого, словно ища в их лицах и глазах хоть искру понимания, – А приказ о вашей казни большими пятнами покроет мою душу.

Повисла гнетущая тишина. В лицах некоторых пленников зажглась надежда, кто-то из них опустил голову, чтобы не позволить другим разглядеть её, понять, насколько глубоко им хочется жить. Лица других исказились от презрения. Один лишь мужчина с раной на лбу по-прежнему сохранял спокойствие. Он понимал: обычно новый хозяин замка сразу же спешит избавиться от слуг прежнего, но возможность переступить Грань в ближайшее время как будто не волновала его.

– Однако, пока не вернётся мой отец, кому-то придётся взять власть в свои руки, – принц смахнул прилипшую к виску прядь, резко развернулся к проигравшим спиной и быстро подошёл к груде оружия.

Там бегло осмотрел кинжалы и мечи, торчавшие снаружи, брезгливо поморщился, вытащил какой-то кинжал, мрачно посмотрел на пятна засохшей крови на лезвии, решительно сжал рукоять и опять приблизился к пленникам.

– Я всего лишь хотел, чтобы чернореченский народ жил спокойно, – устало признался Вячеслав, – Надеялся, что брат, не смотря на его молодость и горячность, сделает хоть что-то хорошее. Но ничего стоящего не дождался. Более того, он начал убивать невиновных из-за какой-то ерунды, вроде примерещившегося ему косого взгляда, – глубокий вздох, – В это трудное время правитель Черноречья или временно замещающий его должен быть мудрым и справедливым. Я не знаю никого, достойного управлять моей родной страной в отсутствие моего отца, – принц задумчиво провёл пальцем по широкой стороне лезвия, потом прямо взглянул на самого невозмутимого из пленников, – Поэтому решил сам на время занять чернореченский трон. Мне повезло: моя затея удалась. Не считаю, что это моя заслуга: тут смешалось много всего, – быстрый укоризненный взгляд на одного из своих воинов, от которого тот смущённо потупился, – В общем, теперь я – правитель Черноречья, – он опять повернулся к побеждённым, – И поскольку власть сейчас принадлежит мне, а я хочу сделать жизнь моего народа спокойной, у меня нет иного выхода, кроме как сделать это.

Моё сердце отчаянно забилось. Цветана до боли стиснула мою ладонь. Глаза защищавших дворец заполнились разными оттенками презрения, ненависти, грусти и отчаяния. Один только продолжал сидеть ровно и невозмутимо. Кровь уже перестала вытекать из его раны на лбу, спеклась некрасивым бурым потоком на его лице и пятнами – на разорванной одежде. К нему-то и подошёл новый король, высоко занёс кинжал – пленник взглянул на него с всё тем же равнодушием – и опустил…

Стражник всё так же сидел, вытянув одну ногу и закинув на неё другую – не хотел опускаться на колени перед победителями – и половина узла, упавшая на его колено, скатилась по ноге и упала на забрызганную кровью мостовую. Вздрогнув, воин посмотрел на остаток узла на верёвке, сдерживающей его руки. Вячеслав спокойно ударил по оставшейся части – и обрезки верёвки упали на ноги пленника. Этот поступок потряс всех.

– Я хочу управлять родной страной достойно, – задумчиво сказал парнишка, – Но я – такой же человек, как и все. И понимаю, что власть портит многих. А ещё мне не хочется, чтобы этой ночью ещё кто-то переступил Грань из-за меня, – он нахмурился, судорожно сжал рукоять оружия, – Поэтому я хочу отпустить вас. Чтобы вы ушли так далеко, насколько захотите, и наблюдали за мной. Если из меня получится дурной правитель, вы вернётесь и убьёте меня. Мне не хочется быть убитым, но страх навредить моему народу, который и без того уже измучен, намного страшнее небытия.

Чуть помолчав – десятки глаз напряжённо наблюдали за его лицом и малейшими движениями – принц добавил:

– Я отпущу всех, кого здесь вижу. Одного за другим. Если кто-то из освобождённых бросится на меня, против него выступят мои воины. Если ему удастся отобрать у меня этот кинжал, – парнишка поднял руку с обнажённым оружием, засохшая кровь с лезвия которого уже почти вся вытерлась о верёвку, – И даже удастся убить меня, всё равно жизнь смельчака будет под угрозой. Если на меня набросятся после того, как я освобожу всех, вряд ли восставшие смогут заполучить оружия, разве что только вырвать из моих пальцев этот кинжал, да вытащить мой меч из ножен – и многие из них выступят против моих воинов безоружными.

Он был прав, поэтому большинство пленников, обнадёженных мыслью о возможной свободе, приуныли. Свои же смотрели на него растерянно или сердито. Мол, что вы творите, наш повелитель? Вы спятили после этой ночи или вы всегда были сумасшедшим?

– Если же вы уйдёте, а я хочу, чтобы вам дали спокойно уйти, – мрачный взгляд на своих прислужников, заткнувший открывшийся было рот аристократа, – Вы сможете потом вернуться. Я постараюсь достойно управлять Чернорьем, но всё-таки… на всякий случай… Мне спокойнее от мысли, что кто-то будет строго наблюдать за мной и прикончит, если я принесу моей родной стране много бед.

Побеждённые и проигравшие недоумённо застыли: такого поворота никто не ожидал. Вячеслав между тем спокойно освободил всех защитников дворца. На какое-то время застыла напряжённая тишина, потом первые решившиеся быстро, едва сдерживаясь, чтобы не броситься бегом, пошли прочь от ворот. Чуть погодя, бросив на нового короля взгляды, переполненные самыми противоречивыми чувствами, пошли по улице ещё четыре недавних пленника.

Мужчина с раной на лбу резко вскочил и заорал:

– А ну стойте, гады!

Шестеро беглецов, а также ещё восемь, вздумавшие к ним присоединиться, напряжённо застыли.

– Чего тебе надобно, Быстр? – возмущённо спросил один из недавних пленников, – У тебя ж у самого дома семеро по лавкам сидят! Вот и радуйся, что будет возможность…

Воин сгрёб его рубашку, рванул к себе:

– Разве ты не клялся верно служить королю, когда поступил на службу?! Мало того, что его сына не уберёг и проиграл мятежнику, так ещё и хочешь смыться как ни в чём ни бывало?!

– Но моих родных кроме меня кормить некому, – твёрдо сказал противник, смело глядя ему в глаза, – Конечно, я вряд ли получу много прибыли с моего скудного участка, когда опять стану земледельцам, но уж хоть как-то семье помогу!

Быстр отшвырнул его от себя, сплюнул на мостовую возле того места, где упал беглец:

– Да иди ты в драконье пламя, сволочь! – с ненавистью прошипел он и развернулся к растерянному принцу, – Я поклялся защищать дворец даже если потребуется отдать за это жизнь! – сердито произнёс воин, – И по мне так лучше сдохнуть, чем нарушать свою клятву, – он обвёл освобождённых стражников мрачным взором, – Если все будут только обещать, а клятву держать не будут, тогда вся эта страна развалится! Мне противно, что у вас у всех кишка тонка! Видеть вас больше не хочу! – мужчина неожиданно опустился на колени перед Вячеславом, – Мой король, если у вас милосердное сердце, убейте меня!

– Ты… я… – потерянно произнёс парнишка, но руку с кинжалом отодвинул подальше от ретивого защитника.

– Тогда дайте мне оружие – я сам зарежусь, – хрипло произнёс воин, резко поднимаясь на ноги.

Принц отпрянул.

– Ну, так пусть меня убьёт кто-нибудь другой: не хочу жить среди стражников короля, забывших свои клятвы! – твёрдо заявил Быстр, решительно подошёл к ближайшему победителю, – Ты поможешь мне или и у тебя кишка тонка?

Молодой аристократ смущённо опустил взгляд.

– Что, все вы тут как цыплята светлые и пушистые?! – с ненавистью заорал неудачливый защитник дворца, – Али вы все как девки трусливые? Что ж, я сам со всем покончу! Сделаю из остатков штанов и рубашки верёвку – и повешусь на ближайшем дереве. Если же ветка обломится или верёвка порвётся, я где-нибудь утоплюсь, – он сердито посмотрел на Вячеслава, – Прощайте, принц! Подчиняться вам я не собираюсь: вы моей верности ещё не заслужили! Для меня вы останетесь всего лишь вторым сыном моего короля, Мстислава, а принцем или королём я вас звать не хочу. Жить после того, как не сумел защитить дворец и наследника, не буду. Так что при следующей нашей встрече вы уже увидите мой труп! – и он решительно пошёл прочь, сжимая и разжимая кулаки.

– Стойте! – отчаянно закричал Вячеслав, – Подождите!

Быстр остановился, обернулся:

– Так вы казните изменника или дадите мне прирезаться самому, мой принц?

– Я хочу предложить вам кое-что другое, – поспешно ответил парнишка.

– Да пошли вы в…

Вячеслав сорвался на крик, помешав ему окончить мысль:

– Я хочу, чтобы вы и впредь служили стражником и охраняли дворец!

На сей раз в растерянности застыл даже дерзкий воин.

– Так вы сможете выполнить свою клятву и, если я не справлюсь, окажетесь достаточно близко ко мне, чтобы убить, – взволнованно объяснил Вячеслав.

– Идея неплохая, – задумчиво произнёс Быстр, – Пожалуй, вы достойны того, чтобы я на некоторое время остался стражником и посмотрел, к чему приведёт ваша затея. Почтительности, увы, пока обещать не могу, потому что вы, принц…

– Пока её не заслужил? – закончил парнишка за него.

Воин добродушно усмехнулся, приблизился к нему и протянул раскрытую ладонь. Вячеслав положил на неё кинжал.

Из остальных никто и слова не сказал – у всех пропал дар речи от такого поведения этих упрямцев.

– Вы даёте мне второй шанс, боитесь того, что станете плохим правителем, а так же готовы доверить мне свою жизнь, – задумчиво отчеканил Быстр и тепло посмотрел ему в глаза, – Пожалуй, вы стоите того, чтобы я защищал вас и был вежлив с вами.