Текст книги "Влюбить на спор (СИ)"

Автор книги: Елена Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 7

Перебираю в голове детали вчерашнего вечера. Он оставил о себе неоднозначное впечатление. Кречетов сказал, что я ему не нравлюсь, но присматривал за мной (к этому я пришла, сопоставив все факты и фразы), избавил от Макса, и даже предполагаю, что собирался довезти до дома на байке. Если положить на чашу весов слова и поступки, то второе безусловно перевесит. Вот только как найти определение всему этому?! Из-за чего он так себя вел?! Думаю, парень просто не хочет признаваться, что я ему тоже нравлюсь. Почему тоже?! Мне он совсем не нравится! Хорошо, немного нравится. Совсем чуть-чуть. Чувствуется, что я с непривычки охотиться выдохлась.

Снова начинаю мусолить в голове наш прощальный диалог. Так долго мы еще с ним не разговаривали. Признаюсь: Кречетов заинтриговал меня словами о прошлой жизни и определением самого себя. Обычно парни, особенно перед девушкой, понтуются, приукрашивают свои достоинства, а он... Может, все-таки нахал сказал правду, и я ему не нравлюсь?! С удивлением вглядываюсь в отражение зеркала, перед которым стою, и размышляю вместо того, чтобы умываться. Даже сейчас без косметики и укладки я настолько хороша, что не представляю, как могу кому-то не нравиться?!

Все, надо сделать перерыв, иначе я сойду с ума от этих размышлений, планов и прочих мыслительных действий.

– Ну как вечеринка у нищебродов?! – насмешливо спрашивает Милана, едва я равняюсь с ней.

– Ты сама мне выбрала такого парня, – равнодушно отвечаю я, не собираясь делиться впечатлениями.

– Чувствую: Кречетов оказался тебе не по зубам!

Оборачиваюсь, смотрю на девушку, которую просто распирает от удовольствия ввиду моих неудач. А я считала ее подругой! Надо пересмотреть это. Вот только с пари разберусь. Обстоятельство, что мы знаем друг друга с момента, когда еще делили одну песочницу, не является основанием впускать ее и дальше в свою жизнь.

– Мы поговорим об этом, как только закончится неделя.

Сажусь за парту и демонстративно залезаю в телефон, показывая, что больше разговаривать с ней не желаю.

Да, безусловно спор очень негативно отражается на моей жизни: уже какую лекцию подряд я не слушаю преподавателя, а витаю в облаках. Вернее, не в облаках, а в конкретных мыслях и планах. Вот и сейчас рассудив, что в квартиру к брату Кречетова я уже не смогу заманить (эту возможность я по глупости профукала), вечеринок с участием парня не предвидится (по крайней мере, я о них не знаю), то выходит: единственный способ подобраться к нему ближе – это нагрянуть на его территорию. Вариант, конечно, рисковый, но за неимением альтернативного придется останавливаться на нем. Осталось дело за малым – узнать его адрес.

Обратиться к Максу после вчерашнего нет ни желания, ни смысла. Он может не только не сказать, но и преждевременно сдать меня другу.

Есть еще вариант с деканатом, но там работают девушки с ущемленной самооценкой, и при моем появлении она у них вообще разбивается вдребезги. Все мои улыбки, вся моя вежливость действуют прямо пропорционально: чем больше я мила, тем меньше они любезны. В итоге останавливаюсь на единственном варианте со старостой и в перерыве между лекциями решительно подхожу к парню, у которого недавно выведала номер телефона Кречетова.

Мое внезапное обрушившееся на него внимание он воспринимает идеально -растекается на глазах от смущения, и я, не давая ему опомниться, обезоруживаю его звездной улыбкой и плюхаюсь рядом, ласково щебеча:

– Олег, у меня к тебе очень важное и конфиденциальное дело.

Парень молча проглатывает мои слова и кивает, как китайский болванчик. Так и хочется взять его за подбородок и остановить эти раздражающие движения. Беру себя в руки и перемещаю взгляд на глаза.

– Совсем скоро мы сдадим экзамены и разбежимся в разные стороны, а я хочу, чтобы у всего нашего потока осталось что-то на память об этих четырех годах помимо аттестата.

Он смотрит на меня с удивлением, а я продолжаю:

– Я не стану раскрывать всех секретов, ведь я хочу, чтобы для тебя это тоже было сюрпризом, но для осуществления моих планов мне надо знать адреса ребят вашей группы.

Выжидающе смотрю на него.

Олег начинает, как рыба, открывать рот и беззвучно глотать воздух. Какой кретин! Неужели у него есть девушка?!

Молча жду, когда он наконец придет в себя и способность озвучивать слова вернется.

Но у меня нет. Все данные в деканате.

Делаю самое страдальческое лицо на свете, после чего распахиваю глаза, и, смотря на парня так, как моя сестра на того, кто может угостить конфетами (мама не разрешает есть продукты, содержащие сахар), спрашиваю:

– И что никак нельзя узнать?! В начале года нам сбрасывали ссылку, и мы заполняли данные в таблицу. Неужели у тебя нет к ней доступа?!

Олег набирает в легкие воздух и произносит:

– Я узнаю.

Одариваю его самой сладкой улыбкой на свете и поощряю новыми словами:

– Я не сомневаюсь в этом!

Он жутко краснеет, а я, делая вид, что не замечаю его смущения, записываю на обложке лежащей на парте тетради свой номер.

– Жду от тебя смс с файлом!

Приехав домой и поговорив с Игорем, я листаю пультом иконки фильмов в каталоге приложения, выбирая тот, который способен отвлечь от всех мыслей, стучащихся в мою голову, но вдруг пришедшая смс меняет все планы. Краснеющий и нерешительный староста неожиданно оказался проворным и находчивым и выполнил мою просьбу гораздо быстрее, чем я рассчитывала. Посылаю ему в благодарность тонну милых смайликов и ищу в присланном файле нужный адрес.

Поскольку время, отведенное на спор, стремительно исчезает, я решаю не откладывать знакомство с семьей Кречетова. Собираюсь экстремально в короткие для себя сроки и выхожу из дома с твердым намерением всем понравиться. Уж кого-кого, а родителей я очаровываю в первые пять минут, и не было ни одного случая, чтобы после общения со мной взрослые не говорили: «ах, какая милая эта Вики». А еще я надеюсь, что на своей территории, в присутствии близких он будет более приветлив и даст мне возможность показать себя с другой стороны.

По дороге в паркинг заливаю в историю новое видео о том, что вчерашний вечер был продуктивный и я продолжаю наступление, и, просмотрев несколько воодушевляющих сообщений, настраиваюсь на победу.

Вбив адрес в навигатор, я маневрирую по улицам, пытаясь объехать все встречающиеся пробки, но все равно слишком медленно пробираюсь по городу.

Когда наконец доезжаю до цели и вижу дом Кречетова, то замечаю, что он как брат-близнец похож на дом его друга, и не могу отделаться от разочарования. Почему-то мне хотелось, чтобы парень жил в более приличном месте. Отмахиваюсь от своих странных мыслей, ежусь от вчерашних неприятных воспоминаний и выхожу из машины.

Не торопясь, направляюсь к подъезду и размышляю. У меня никогда не было друзей, которые жили бы в подобных местах, и, конечно, контраст элитных апартаментов и пафосных домов с неказистыми малометражками не просто бросается в глаза, а шокирует ту, которая ни разу не задумывалась, что большинство людей живет по-другому. Как тут не вспомнить про параллельные?!

Вхожу в подъезд. Он оказывается таким же мрачным и неприятным, хотя немного чище того, который я видела вчера. Стремительно поднимаюсь по лестнице, чтобы как можно меньше находиться в этом пугающем месте одной со своими прилипшими ощущениями.

Взлетаю на четвертый этаж, перевожу дыхание и звоню в нужную квартиру, приготовившись изобразить на лице свою самую милую улыбку. Секунды несутся в обычном темпе, я послушно жду, когда мне откроют, но ничего не происходит. Еще раз нажимаю на кнопку звонка – тишина. Разворачиваюсь, чтобы уйти, и в этот момент дверь немного приоткрывается, и в появившемся отверстии я вижу высунувшуюся голову девочки на вид примерно возраста моей сестры. Ее внимательные черные глаза впиваются в меня буравчиками и, тщательно просканировав снизу вверх, смотрят с нескрываемым восторгом, как будто перед ней по меньшей мере суперзвезда. Это невероятно подкупает и тешит мое самолюбие, и я звездно улыбаюсь ей и произношу:

– Привет!

– Привет! – отвечает она, все также не сводя с меня глаз. – Ты кто?!

– Я подружка Кр... Димы.

Ее брови становятся домиком.

– Митя ничего про тебя не рассказывал.

Митя?! Давлю смешок и обманываю без зазрения совести.

– Мы недавно подружились. Я Вики.

– Вика?!

– Вики. А тебя?!

– Оля.

Не желая больше стоять в дверях, спрашиваю то, что, итак, очевидно:

– Мити нет дома?!

– Нет. Никого нет.

Я вздыхаю. Обидно приехать к черту на кулички через весь город, по всем пробкам и этого черта не застать. Оля, видно заметив мое расстроенное лицо, внезапно хватает меня за руку и тянет к себе.

– Поиграй со мной, а то мне скучно, а Даша все не идет.

Не успев опомниться, я оказываюсь в коридоре, и следом захлопывается дверь.

– Кто такая Даша?! – спрашиваю, снимая туфли.

– Сестра.

Так понятно: у Кречетова две сестры.

– А родители скоро придут? – уточняю у малышки, чтобы быть морально готовой к этому факту.

Молчание в ответ настораживает. Я оборачиваюсь и вижу в черных глазах маленькой девочки такую взрослую тоску, от которой замирает сердце.

– Они теперь живут на небе.

По телу, словно от разряда тока, пробегает дрожь. Я не представляю, что сказать на это ребенку. Мне в моей жизни посчастливилось никого не терять, и я не знаю, что это за чувство.

– Извини, я не знала, – растерянно бормочу я.

– Митя не говорил?!

Несостыковочка. Я тут же пытаюсь перевести тему:

– Ты хотела поиграть!

Черноглазка, вспомнив об этом, кивает и снова тянет за собой. Хорошо, что дети так легко могут переключаться. Взрослым такое не под силу.

Иду следом, внимательно смотря вокруг. Узкий оклеенный светлыми обоями коридор, коричневая дверь. Мы заходим в маленькую комнату, где на одной стороне стоят двухъярусная деревянная кровать и шкаф, а на другой – письменный стол с навешенными над ним полками и небольшой диван. Все выглядит очень скромно, но не вызывает брезгливости как в квартире Макса.

– И где твои игрушки? – спрашиваю я, оглядываясь и не найдя ни одного признака того, что здесь живет маленькая девочка, кроме броских розовых штор на окнах, розового покрывала и одинокого белого мишки, лежащего в изголовье кровати. Перед глазами вертится комната Ники, больше напоминающая игрушечный магазин, и от контраста я чувствую себя как-то странно, неловко что ли.

Девочка наклоняется и вытягивает ящик из-под кровати. Замечаю яркое месиво. Она поворачивается и обезоруживающе улыбается.

– У меня тут небольшой кавардак.

Снова вспоминаю комнату сестры с разбросанными игрушками и одеждой и понимаю: кавардака в своей жизни Оля точно не видела.

– Во что ты обычно играешь? – спрашиваю я, опасаясь, что не умею этого делать, ведь со своей младшей сестрой я практически никогда не играла. То она была слишком маленькая, и все говорили «не подходи, не трогай», то потом я стала слишком взрослой.

– Я люблю в куклы, – признается девочка и, скользнув по мне взглядом, добавляет:

– Правда у меня они не такие красивые как ты!

Выпадаю в осадок. У них что это семейное?!

– Я похожа на куклу?! – не скрывая обиду в голосе, уточняю я.

Ее глазки снова находят мои, и она, растерянно хлопая ресницами, произносит:

– Ты похожа на принцессу!

Губы невольно ползут вверх. Мне приятно слышать лестные слова даже от такой маленькой девочки. Уста младенца глаголят истину! Так ведь?!

Оля, вручив мне пластмассовую Барби в изношенной одежде, явно купленную не в «Hamleys», который любит моя сестра, достает себе еще одну.

– У меня правда Кена нет, но Митя обещал, что скоро мне купит.

Напоминание о Кречетове возвращает к цели моего визита.

– А он всегда выполняет обещания?!

– Да! – восклицает она и смотрит взглядом «разве может быть иначе?!», а потом гордо добавляет: – И еще он очень умный и добрый!

Киваю, но сомневаюсь насчет второго. Я даже ни разу его улыбки не видела. Хотя, если бы у меня недавно погибли родители, не думаю, что мне хотелось бы улыбаться.

– Привет, меня зовут Даша, – говорит она за свою куклу. – А как зовут тебя?

– Меня... Милана! – включаюсь в игру я и называю пластмассовую страшилку с всклокоченными светлыми волосами, что держу в руках, именем девушки, превратившей мою жизнь в хаос.

– Поможешь мне выбрать одежду?!

– Хорошо.

Малышка ищет в ящике другое платье и, найдя, прикладывает к кукле, и спрашивает:

– Ну как?! У меня есть еще туфли такого же цвета.

– Отличный лук!

Большие удивленные глаза напротив, и моя растерянность оттого, что я не понимаю: в чем дело. Да, играть с ребенком у меня получается не очень.

– Красиво! – исправляюсь я, сообразив, что так удивило девочку, но маленькая любопытная особа не проглатывает незнакомое слово, а интересуется:

– Лук – это на английском красиво?!

Я не влезаю в дебри и не рассказываю ей, что «Look» в буквальном переводе означает «вид» или «образ», а пытаюсь объяснить своими словами:

– Лук – это тщательно продуманное красивое сочетание одежды, обуви, аксессуаров.

Едва я договариваю фразу, как неожиданно слышатся посторонние звуки в коридоре, и Оля убегает, оставляя меня одну.

От ожидания я натягиваюсь словно пружина и морально готовлюсь встретить Кречетова, какой бы ни была реакция парня на мое вторжение на его территорию (сейчас почему-то розовые очки слетели, и мне кажется, что он будет не слишком рад меня лицезреть), но в комнату вместе с Олей входит, как я предполагаю, ее сестра – Даша: те же черные глаза и схожие черты лица. Девушка явно младше, а может, полное отсутствие косметики создает такое впечатление.

– Здравствуйте! – произносит она, внимательно разглядывая меня.

– Привет.

Улыбаюсь самой милой из возможных улыбок.

– Я выгляжу такой древней, что ты мне выкаешь?!

Та растерянно мотает головой.

– Вики, – дружелюбно представляюсь я. – А ты, скорее всего, Даша!

Девушка молча кивает.

– Она Митю ждет, – встревает Оля. – И со мной играла, пока тебя не было.

После этих слов Даша бледнеет и кажется совсем потерянной. В чем дело?!

– Ты против, что я пришла?!

– Нет, что вы! – бросает искренне и исправляется: «Ты».

– Просто... Можете... Можешь не говорить Диме, что Оля впустила тебя, когда я отсутствовала?

Ее щеки от моего взгляда из болезненно белых становятся пунцовыми, но она тараторит дальше:

– Мне надо было уйти, а Оле нельзя было подходить к двери вообще, не то, что разговаривать с кем-то и впускать в квартиру.

– Хорошо.

После моих слов напряжение отпускает фигуру девушки, и она, обмякнув, спрашивает меня:

– А вы... Ты... Вместе учишься с Димой?

^{– Да}.

– Ну да, он сейчас. Мало с кем общается. Ну после всего.

Ее взгляд теряется где-то в дымке прошлого, и я решаюсь задать этот тяжелый

вопрос:

– Что случилось с вашими родителями?

– Разбились на машине, – глухо откликается Даша.

– Когда?

– В ноябре...

Я считаю в уме – полгода назад.

Девушка, не желая распространяться на болезненную тему, переводит разговор:

– А. ты... давно с ним знакома?

– Нет.

– Значит, ты его совсем не знаешь. Ну какой он на самом деле... Был.

Чувствую, как от любопытства загораются мои глаза.

– Так расскажи!

Она прячет взгляд в своих ладонях и бормочет:

– Он сердиться будет.

Мне необходима, как воздух, любая информация о Кречетове, и я пытаюсь ее сломить своим главным доводом:

– Я не скажу ему об этом.

Даша испытующе смотрит на меня и внезапно, словно отбросив свои сомнения, улыбается, и задумчиво начинает:

– Раньше он был.

– Балбесом! – решительно вставляет Оля, потерявшая всякий интерес к игрушкам и, развесив уши, с жадностью поглощающая наши разговоры.

Девушка бросает укоризненный взгляд на сестру и выдает свою версию.

– Веселым! Шутил много, улыбался и...

– Был бабником. – продолжает малышка.

Даша качает головой, произнося:

– Любимцем девчонок.

– У нашей двери его подружки стояли, – закатывая глаза, заявляет девочка.

– Скажешь тоже!

– Я видела! – возмущается она оттого, что ее слова подвергли сомнению.

Улыбаюсь. Да, такого Кречетова мне трудно представить.

– А куда сейчас делись... все эти девчонки?! Разогнал?!

Даша пожимает плечами.

– Потихоньку все сами испарились, после... Дима ведь так изменился.

Потом поразмышляв пару секунд, добавляет:

– Да и времени у него сейчас на них нет. Он же учится и работает.

Я киваю, показывая, что хоть в чем-то я в теме.

– Да, занимается репетиторством.

– Не только. Он еще на мойке в Европолисе подрабатывает... в последнее время.

Видя, что для меня это неожиданность, девушка поясняет:

– Бабушка заболела, ей лекарства нужны, вот он и устроился.

Сейчас я очень отчетливо понимаю про параллельные прямые, про которые он вчера мне говорил. Если бы не этот дурацкий спор, я бы так и летела по накатанной между салонами, магазинами и счастливой ничем не обремененной жизнью и даже не имела представления, что у кого-то может быть по-другому. Что кому-то надо не только закрывать сессию, но и обеспечивать свою семью. Ежусь от прилипшего ощущения никчемности и бесполезности и впервые в жизни думаю, что кайфовать от счастливого лотерейного билета, выданного мне судьбой, уже как-то не хочется.

Видя мое помрачневшее лицо, Даша тут же щебечет:

– Не надо было это говорить, да?! Он и сейчас хороший, просто немного другой.

Он.

Повзрослел.

Мы обе как по команде поворачиваемся и смотрим на малышку. Она пожимает

плечами.

– Чего?! Так бабушка говорит. Ведь он стал единственным мужчиной в нашей

семье.

– Да. Мы во многом от него зависим.

Девушка, видно слегка попривыкнув ко мне, садится рядом и тихо спрашивает, чтобы не слышала ее сестра:

– А у вас с ним серьезно?!

Врать, окунувшись в эти черные глаза, смотрящие с таким доверием, очень сложно, и я просто подтверждаю озвученную ранее версию.

– Мы друзья.

– Жаль, – произносит младшая, которая уловила даже тихо произнесенный вопрос и ответ на него.

– И мне, – добавляет сестра, с улыбкой смотря на девочку.

– Она как принцесса, правда, Даша?!

Девушка кивает, а я смотрю на ее простенькую юбочку, на острые коленки, выглядывающие из-под нее, на неказистый видавший виды пуловер и симпатичное лицо. Да, легко быть принцессой, когда твой шкаф ломится от нарядов и еще в гардеробной ждут своей участи надоевшие вещи, а на посещение салона не надо копить денег.

– Даша тоже красивая, она просто Золушка, которая не встретила свою фею! -произношу я Оле, но очень хочу, чтобы их по-настоящему услышала именно Даша, но та лишь грустно улыбается, видно не особо поверив моим словам.

В эту минуту у меня в голове рождается план. Я настолько расчувствовалась и прониклась симпатией к этим двум милым черноглазым особам, что в кои-то веки желаю не сама блистать, а помочь засиять другой. Да, я хочу стать феей для Даши! И порадовать маленькую очаровательную и неизбалованную, как моя сестра, Олю! Но, помимо этих благих целей, в голове проскальзывает еще и меркантильный факт: Кречетов оценит мой поступок, и он точно расположит его ко мне.

Даша отбрасывает с лица промелькнувшее сожаление и, вспомнив, что она хозяйка, зовет пить чай, и я послушно иду за сестрами на кухню.

Сажусь на выдвинутую для меня Олей табуретку и наблюдаю за слаженными действиями сестер. Младшая достает вазочку с конфетами и ставит на стол, старшая заглядывает в холодильник. В нем – две одинокие кастрюльки, яйца в прозрачной подставке и скромный кусочек, предположительно, сыра, который девушка берет в руку вместе с чем-то еще, что я не заметила. Открывшаяся моему взору картина рождает странное ощущение неловкости, которое никуда не убрать.

Я перевариваю увиденное, так контрастирующее с привычным домашним представлением о норме. Какого бы размера у нас ни стоял холодильник, он всегда был заполнен под завязку, и это при том, что мама с детства внушала: голодными ходить нельзя, а есть что попало – тем более. С тех самых далеких пор в мой рот не попадает ничего, пока я не изучу состав данного продукта или блюда.

Оля кладет на стол батон и начинает расставлять чашки. Я с удивлением рассматриваю его. Мы давно пользуемся доставкой хлебобулочных изделий из «Буше», и этот экземпляр в незнакомой упаковке с надписями заинтересовывает меня. Перевернув батон, я читаю, из чего он состоит, и ужасаюсь: столько там Е! Казалось бы, обычная выпечка, где всего-то надо пару простых ингредиентов, а тут...

Даша, поймав мой растерянный взгляд, удивленно поднимает бровь, а я, не желая ее обижать акцентированием внимания на сомнительном продукте, бормочу:

– Смотрю калории.

– Зачем?!

– Я всегда считаю их, чтобы понимать, сколько съела и сколько еще могу себе позволить, плюс пытаюсь следить за балансом БЖУ.

– Чего?!

– Баланс белков, жиров и углеводов! У меня даже есть специальная программа «FatSecret».

– Но у тебя же нет проблем с лишним весом!

– Потому и нет! Я всегда правильно питаюсь и занимаюсь спортом.

Чувствую: моя привычка ей показалось странной и излишней, поскольку буквально через пару секунд она хвастается:

– А я ем все подряд и не толстею!

– Значит, у тебя хороший метаболизм, но он может нарушиться, – произношу я мягко и больше не продолжаю начатую тему. Навязывать убеждения, привитые с детства, я не хочу. К этому надо прийти. Это образ жизни.

Молча смотрю, как Даша, намазав на булку толстый слой масла и прилепив сверху сыр, кладет бутерброд на тарелку. Автоматически считаю калории. Более 200 в штуке. Кошмар! Это двадцать минут бега!

Скоро предо мной появляется чашка с ароматной горячей жидкостью, а сестры садятся за стол рядом. Оля двигает к себе сахарницу и, орудуя ложкой, накладывает сахар в чай. Я смотрю на крупинки сахарного песка, падающие в темную бездну, и не верю своим глазам. Белые?! Я думала, такой можно найти только в кафе. У нас дома сахара вообще нет, а для тех, кто хочет подсластить напиток, существует стевия, у друзей я замечала исключительно коричневый тростниковый...

Пока я анализирую увиденное, девочка уже успевает звучно поболтать ложкой в чае и хватает бутерброд, в который с удовольствием вонзает свои зубки. Даша, бросив на меня осторожный взгляд, тоже берет булку с сыром и, не думая о количестве калорий, не торопясь начинает поглощать ее. Я молча делаю глоток ароматного напитка и, чтобы не обижать хозяек, беру маленькую конфетку.

В тот самый момент, когда я, вытащив из фантика шоколадный брикетик, отправляю его в рот, из коридора доносятся звуки, говорящие, что пришел тот, ради кого я сюда заявилась.

Оля, тоже услышав это, вскакивает со стула и, забыв о недоеденном бутерброде, несется из кухни с криками «Митя». Даша встает следом и, кинув мне взглядом «я сейчас», исчезает за сестрой. Я прирастаю к мягкой обивке, дожевываю сладкую гадость, поспешно запивая ее чаем, и ощущаю, как на меня волна за волной накатывает паника от осознания: сейчас я увижу не слишком радостную реакцию Кречетова на мое появление в его квартире. Почему-то в этот момент я особенно четко понимаю, что сунула свой нос туда, куда не следовало. Есть же пределы допустимого, и личная жизнь как раз за гранью этого предела – того, куда нельзя вторгаться посторонним людям. Тем более, когда о ней не распространяются и мало кто что-то знает. И особенно мне со своими коварными планами нельзя было сюда вторгаться.

Заставляю себя оторваться от стула и под аккомпанемент сумасшедшего сердца иду в коридор. Скрываться уже поздно, прятаться, зарывая голову в песок – глупо.

Первое, что я вижу, это Оля, висящая на шее Кречетова, и его улыбающееся лицо, обращенное к девочке.

– Почему ты нам не рассказывал о своей принцессе?! Она красивая! – бормочет малышка. И от этих долетевших слов мне уже жутко хочется стать страусом.

Парень поворачивается к старшей:

– О какой принцессе?!

– О Вики, – произносит Даша и показывает глазами на меня.

Его взгляд скользит по коридору в указанную сторону и упирается в мой. От улыбки не остается и следа, а на заострившихся скулах танцуют танец с саблями желваки. Думаю, только присутствие сестер спасает меня от неприятных слов, вертящихся на языке парня.

– Почему?! – повторяет свой вопрос Оля, дергая брата за рукав и привлекая его внимание. Кречетов снимает ее с себя и, повернувшись, произносит:

– Принцессы любят сами устраивать сюрпризы.

Оля хватает его за руку и тянет в мою сторону, и мне кажется, что сейчас сердце лопнет в груди от напряжения, а от пульса, стучащего в висках, я оглохну, а она, приблизившись и встретив мой взгляд, беспечно произносит:

Пойдем пить чай!

Пропускаю всех вперед, глубоко вдыхаю и замыкаю шествие.

На кухне девочка, отпустив руку брата, двигает ему стул, сажая между мной и собой, Даша идет наливать чай, а я опускаюсь на место, где сидела раньше, и, чувствуя каждым миллиметром своей кожи взгляд Кречетова, гипнотизирую чашку. Сейчас мне точно не хочется увидеть шквал бурлящих эмоций в его глазах. Вот пусть сначала успокоится, привыкнет к мысли, что я вторглась на его территорию, и тогда... Надеюсь, я отделаюсь легким испугом!

Поставив перед братом чай и сев на свой стул, Даша спохватывается.

– Может, тебе суп налить?

– Позже, – произносит Кречетов и берет с тарелки бутерброд. Фу! Теперь точно передышка. У меня появилось немного времени прийти в себя, пока он ест.

Минут через пять, когда чаепитие под щебетание Даши и Оли заканчивается, парень встает из-за стола и, смотря на меня взглядом «сейчас тебе мало не покажется», от которого мне становится сразу не по себе, произносит:

– Пойдем.

Не спрашивая куда и зачем, потому что понимаю: все сейчас, итак, узнаю, я встаю и, вымученно улыбнувшись двум не сводящим с меня любопытных глаз особам, молча следую за хозяином.

Через пару секунд выдыхаю и тихо радуюсь: он не спешит сразу выставлять меня на улицу.

Мы проходим комнату, в которой я не была, и Кречетов открывает дверь в другую и пропускает вперед. Смело вхожу, он за мной следом, и мы оказываемся один на один в небольшом помещении. Я волнуюсь настолько, что у меня нет сил рассматривать это место. Все силы брошены на то, чтобы смело смотреть в лицо парня и, видя, как он зол, даже можно сказать больше – взбешен, малодушно не отвернуться. Да, наверно, нагрянуть без приглашения в его квартиру было перебором.

– Зачем ты пришла?! – голос Кречетова звучит тихо, но я понимаю: он просто сдерживается, чтобы не пугать сестер. Слышимость в квартире такая, что, пока мы сидели, я вздрагивала, когда неожиданно чихал какой-то сосед. Вполне можно было пожелать ему здоровья – думаю, тот бы услышал и поблагодарил за внимание.

Понимая, что отвечать тоже надо, держа в узде свои эмоции, чтобы наш разговор не вышел из-под контроля и не набрал не нужных децибелов, я бормочу самую лайтовую версию моего появления, которая, как я надеюсь, способна урегулировать произошедшее без лишних потерь:

– Хотела тебя увидеть!

Он смотрит даже не на меня. Он смотрит насквозь. Думаю, парень не верит моим словам и пытается найти подтверждение этому, пронизывая взглядом.

Увидела?!

Я киваю, а Кречетов бессердечно швыряет:

– Можешь ехать домой.

– Митя...

На лице парня снова начинают ходить желваки. Видимо, ему не нравится, что я назвала его так, как называла младшая сестра.

– Дима! – тут же исправляет он, а я, беспечно успокоившись, что урагана не предвидится, пытаюсь перевести неприятный инцидент в свою пользу и начинаю щебетать:

– Мне понравились твои сестры. Ты не переживай, я никому ничего не расскажу про родителей, про работу. Я понимаю...

Ярость с новой силой начинает сверкать в его глазах, и я осекаюсь.

– Что ты можешь понимать?! Что ты вообще знаешь о жизни, эксклюзивная

Барби?!

Застываю и в растерянности хлопаю ресницами. Кречетов опять разговаривает со мной так, как никто и никогда! Что он себе позволяет?! Я, конечно, понимаю: ему совсем не понравилось, что я так глубоко и бесцеремонно влезла в его жизнь, но он уже ничего не может с этим поделать – я залезла и узнала. Так зачем повышать голос?!

– Я... Я...

Усталость, накопившаяся за последние пять дней, обида за прозвучавшие слова, все остальные маленькие и неприятные мелочи, надавив на какие-то точки, неумолимо превращаются в слезы, которые наполняют мои глаза. Плакать при нем не могу себе позволить, и я нещадно закусываю губу, чтобы этого не произошло, но видно жидкости во мне слишком много, и слезы уже не удержать. Думаю, Кречетов не ожидал от меня такой реакции. Наверно, в его понятии куклы не плачут.

– Ты чего.

Ответить нет сил и желания. Вытираю мокрые щеки и направляюсь к двери. Выхожу из комнаты – он идет за мной. Я чувствую это. В коридоре парень подает мое пальто, я молча одеваю его и замечаю темную голову Оли, выглядывающую из-за двери.

– Ты уже уходишь?!

В каждом слове сквозит разочарование, и я не могу не ответить очаровательной девочке. Как бы ни было сложно управлять губами, я все-таки заставляю их ползти вверх и выталкиваю из себя:

– Мне пора.

– Жаль, – тянет она. – Ты еще придешь?!

Пожимаю плечами.

– Приходи! – звучит почти умоляюще.

К счастью, в этот момент появляется Даша и избавляет меня от ответа.

– Рада была с тобой познакомиться!

– Я тоже.

Машу рукой девчонкам, выхожу на лестничную площадку, все так же не смотря на Кречетова. Молча мы спускаемся вниз, молча идем к моей машине. Останавливаемся.

– Не приезжай сюда больше.

Слова звучат ровно, но они не стали от этого менее обидными. Сердито вскидываю глаза.

– Ты же слышал: Оля хочет меня увидеть!

– Я не знаю, что ты задумала, но не надо впутывать в свои игры мою семью, -теперь в его словах слышится металл, да и смотрит он холодно и жестко, и я понимаю, что ради них он пойдет на все и никто его не остановит.

– Я не собираюсь их обижать!

– Я тебе все сказал! Я надеюсь, ты меня услышала.

Задираю нос кверху и сажусь в машину, зачем-то вымещая скверное настроение на двери. Больше никогда не буду перед ним проявлять слабость! Да, злость лучше, чем обида.

Кладу телефон на торпеду, задерживаясь взглядом на уведомлении, пришедшем в Директ. Конечно, подписчики ждут подробностей. Время поджимает, страсти накаляются, но нет сил ничего писать, а тем более записывать видео. Все завтра. Утро вечера, как говорят в сказках, мудренее – проверим. Сейчас я сердита и раздражена настолько, что хочется вопить, словно сирена. Думаю, такое видео может понравиться только Милане.