Текст книги "100 великих свадеб"

Автор книги: Елена Прокофьева

Соавторы: Марьяна Скуратовская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Герцог Фридрих-Вильгельм Курляндский и Царевна Анна Иоанновна

31 октября 1710 года

Все, кто любит историю, знают, что у Петра Великого был старший брат – Иван, рожденный Марией Милославской, первой женой царя Алексея Михайловича Тишайшего. Ну а Петр – от второй, от Натальи Нарышкиной. По закону должен бы трон занять Иван, но был он слаб здоровьем, а кое-кто из современников считал, что и умом тоже. Когда патриарх Иоаким обратился к народу с Красного крыльца в Кремле с вопросом: «Кому быть царем – Петру или Ивану?» – народ прокричал Петра. Уже все знали, что Петр – мальчик бойкий, здоровый и умненький.

Петр к брату относился благодушно, соперника в нем не видел. Даже жениться Ивану позволил на Прасковье Салтыковой. Не побоялся, что рожденные от Ивана дети станут соперниками его детей. К тому же у Петра уже родился к тому времени сын – Алексей. И никто не мог предвидеть, что в будущем отношения отца и сына сложатся так скверно…

Прасковья Салтыкова родила мужу троих дочек – Екатерину, Анну и Прасковью. Екатерина – Свет-Катюшка, как ее называли в семье, – для всех была любимицей: и для матери, и для дяди, Петра Великого. Хорошенькая она была, веселая. Младшая дочка, Прасковья, много болела, и мать ее жалела. А вот средняя, упрямая и замкнутая Анна, была нелюбимой. Никем не любимой.

Анна Иоанновна. Неизвестный художник

Когда восемнадцатилетний Фридрих-Вильгельм, герцог Курляндский, посватался к русским царевнам, ему решили отдать Анну. По обычаю, старшая прежде средней замуж выходит, но Свет-Катюшку берегли для более достойного жениха. Курляндия же – крохотная страна, но важный плацдарм для России в войне со Швецией. То есть породниться-то с герцогом Курляндским Петр хотел. Но отдал ему наименее любимую из своих племянниц – Анну. Однако же это был первый брак русской царевны с иноземным принцем – первый за много веков! – и Петр хотел отпраздновать свадьбу со всей возможной роскошью.

Историк и писатель, специалист по XVIII веку Нина Матвеевна Соротокина рассказывала в книге «Русские принцессы»: «Герцог в сопровождении фельдмаршала Шеремеьева прибыл в Петербург в августе 1710 года и был принят царем в буквальном смысле слова с распростертыми объятиями. Царская семья уже считала его родственником. Приезд его отмечался очень широко – знай наших! Петр не поскупился, в сентябре в честь приезда герцога были произведены флотские маневры. Пирам, балам, пикникам и всевозможным празднествам не было конца. И все время пили. Петр и сам любил это занятие, но себя держал. Зато придворные его должны были написаться до скотского состояния. Бахуса надо было уважать! Небо сотрясалось от бесконечной пальбы и фейерверков. Каждый тост сопровождался 11 пушечными выстрелами. Где-то здесь среди веселящихся людей затерялась наша невеста. О чем и как она говорила с женихом, мы не знаем…»

К венцу царевна Анна шла в бархатном белом платье, в длинной красной мантии, подбитой белым горностаем. Лицо скрывала фата. Конечно, – драгоценностей столько, что более хрупкая девушка с трудом бы на ногах держалась. Но Анна Иоанновна ростом была выше многих мужчин. Была ли она хороша собой? Нет. Но и так некрасива, как в бытность свою царицей, когда и писались с нее многочисленные портреты, в свои семнадцать Анна не была. Конечно, высокий рост в те времена считался недостатком. И смуглая кожа – тоже. Но у Анны, по всем воспоминаниям, были красивые глаза и прелестная улыбка, и она была стройной и статной, в общем – не хуже других принцесс, среди которых красавицы встречаются редко. Несчастливая в материнском доме, Анна мечтала о том, что с мужем обретет покой и счастье. Тем более что герцог Курляндский всего-то на год был ее старше, не слишком умен, но и не зол… И Анна надеялась с ним поладить.

Нина Соротокина подробно описала эту свадьбу: «События развертывались следующим образом. 31 октября в девять часов утра государь Петр, исполняя обязанности обер-маршала, в сопровождении свиты на шлюпках отправился в описанный нами дворец на Литейной стороне. На передней шлюпке немецкие музыканты играли в полную силу своего таланта. На второй шлюпке плыл Петр. Он был облачен в алый кафтан с собольими отворотами, грудь его украшал орден Андрея Первозванного на голубой ленте. На голове напудренный парик, в руках большой маршальский жезл, у которого на пестрых лентах висела кисть, украшенная золотом и серебром. Красиво? Да, еще забыла серебряную шпагу на серебряной же портупее у пояса. Журнал XVIII века подробно описывал царские церемонии.

Государя встретила хозяйка Прасковья Федоровна. Невесту сопровождали сестры, царственные тетки, статс-дамы и фрейлины. После присущих встрече церемоний все направились к шлюпкам, в которых дамы разместились в соответствии с их статусом. Обер-маршал, то есть Петр, подвел к шлюпкам жениха с его свитой. Жених был в белом, затканном золотом кафтане. Про невесту мы уже говорили.

Пятьдесят богато разукрашенных судов! Размещались в них долго. Наконец поплыли. Понятное дело, если свадьба организовывал сам Петр, то без шлюпок и плавания по Неве было никак не обойтись, таков обычай. В нашем случае водный путь был необходим. Плыли во дворец Меншикова, который находился на противоположном берегу Невы на Васильевском острове.

У дворца рота преображенцев под звуки музыки отдала честь прибывшим. Венчал молодых архимандрит Феодосий Яновский. Обряд происходил в полотняной походной церкви, размещенной в самом дворце. Жениху сущность обряда объяснили по-латыни.

А дальше обед. Надо ли говорить, что он был роскошен. Столы были накрыты в двух залах, в одном не разместились. В первом, главном зале сидели новобрачные под лавровыми венками. Опустим подробное описание всех присутствующих. Царь был очень весел, один тост следовал за другим. Каждое заздравное питье сопровождалось залпом из сорока одной пушки. Орудия располагались на плацу, а также на яхте “Лизета”, плавающей недалеко от дворца.

После обеда разговоры, пиво, мужчины курили трубки, и, конечно, танцы. Веселились до трех часов ночи, после чего Прасковья Федоровна отвела Анну в спальню. Позднее государь привел туда герцога Фридриха.

Свадьбу празднуют два дня. На второй день все шло своим чередом, но Петр приготовил для гостей диковинку. На столах стояли два огромных пирога. До времени к ним никто не прикасался. Когда все напились и наелись, государь собственноручно вскрыл пироги, и, к изумлению всех присутствующих, из них выскочили две разряженные карлицы. Восторги, смех! Карлицы с самым серьезным видом раскланялись и прямо на столе исполнили в честь новобрачных менуэт. Можно себе представить, в каком состоянии находились Анна и юный Фридрих. Вечером под руководством Петра на Неве был сооружен великолепный фейерверк с аллегорическими фигурами. После окончания действа молодые уехали в собственный дом. Можно было передохнуть.

Через три дня курляндский пастор благословил новый брак, прочитал соответствующую проповедь, а в воскресенье герцог устроил ответный пир. Но на этом дело не кончилось. Петр придумал новую забаву вполне в духе времени. Он устроил потешную свадьбу карлика с карлицей. До нас дошло подробнейшее описание и этой свадьбы. Как часто ощущается нехватка важнейших документов той эпохи, а тут, пожалуйста, – известно даже имя жениха – Еким Волков. На свадьбу со всей округи и из Москвы везли, собрали 72 карлов и карлиц. Скоморошья свадьба в мельчайших подробностях при общем хохоте повторяла обряд Анны и Фридриха. Венчание в церкви по православному обычаю, сам Петр держал над невестой-карлицей венец, потом на шлюпках все отправились во дворец Меншикова и в тех же залах сели за обеденные столы. Присутствовало все царское семейство, свита и многочисленные гости. Вот цитата из М. Семевского, который в свою очередь цитирует немецкого гостя (“Описание Петербурга 1710–1711 гг”): “Трудно представить себе, какие тут были прыжки, кривляния и гримасы! Все гости, в особенности же царь, были в восторге, не могли навеселиться, и смотря на коверкание и ужимки 72 уродцев, хохотали до упаду. У иного были коротенькие ножки и высокий горб, у другого большое брюхо, у третьего ноги кривые и вывернутые, как у барсуковой собаки, или огромная голова. Или кривой рот и длинные уши, или маленькие глазки и расплывшееся от жира лицо!” Постель новобрачных была устроена в опочивальне его царского величества. Государь, кажется, до конца хотел проследить все явления интересного зрелища.

Чем была эта вторая свадьба – насмешкой, желанием показать, что брак племянницы с герцогом такой же несерьезный, как венчание карликов? Вряд ли… Шутки Петра, при всей его гениальности, были необычайно грубыми, примитивными, часто злыми.

После свадьбы молодые, предаваясь всевозможным увеселениям, еще два месяца пробыли в Северной столице и, наконец, в январе 1711 года отбыли в Митаву. И тут случилось невероятное. Все произошло неожиданно и страшно. 9 января в сорока верстах от Петербурга на мызе Дудергоф герцог Фридрих-Вильгельм Курляндский неожиданно скончался…»

Дальнейшая судьба Анны была печальна. В России ее не приняли. В Курляндии с ней обращались скверно. Она страдала, писала жалобные письма, умоляла разрешить ей вернуться. Но дяде своему, царю Петру, она была не нужна. И мать не пожелала молвить за нее словечко.

Единственной поддержкой и утехой для Анны стал ее любовник: курляндский дворянин Эрнст-Иоганн Бирон. Возможно также, он был единственным мужчиной в ее жизни: осуществился ли брак царевны Анны с Фридрихом-Вильгельмом – неизвестно, зато известно, что во время пребывания в России юный герцог был постоянно пьян, и русские считали забавой еще и еще подливать ему. Собственно, умер-то он от алкогольного отравления: не вынес хрупкий немецкий организм русского гостеприимства.

…Анну вернули в Россию, когда понадобилось посадить кого-то на опустевший трон. Умер Петр Великий, не оставив сыновей. Недолго правила Россией жена его Екатерина I. И внук его, Петр II, тоже недолго пробыл на троне. Оставалась одна претендентка: царевна Елизавета Петровна. Но она была своенравна – «искра Петра», так называли ее! А бояре-заговорщики хотели посадить на трон кого-то, кто будет послушной марионеткой в их руках. И призвали Анну. Тем более что она была старше Елизаветы. И рождена от старшего из братьев – Ивана. И к тому же в законном браке, от русской боярыни, а не от немки приблудной. Все ожидали, что намучившаяся на чужбине Анна Иоанновна будет тихой царицей… Но она принесла в Россию тиранию.

Людовик XV и Мария Лещинская

1725 год

Он был королём, пусть пока и юным, но в будущем – почти всевластным. У него была Франция, а значит, было всё. Она была на семь лет старше, и у неё фактически не было ничего. Но, как ни странно, именно поэтому они и стали супругами.

Людовик XV. Художник М.-К. де Ла Тур

Мария родилась за год до того, как её отец, Станислав Лещинский, стал королём Польши. Однако когда он потерял трон, из «настоящих» принцесс Мария и её сестра превратились в принцесс в изгнании. В конце концов, семья осела в Эльзасе, и там они жили на пенсию от регента Франции. Какой брак мог ожидать Марию? У неё не было никакого приданого, она не блистала красотой, супругу она могла подарить только свой здравый смысл, сколько-то миловидности, а главное, очень приятный, доброжелательный характер и отменное здоровье. Мало? Как окажется, этого вполне может хватить.

Поначалу рассматривалась возможность брака польской принцессы и Луи-Анри, герцога Бурбонского. Однако невеста срочно понадобилась другому человеку.

К тому времени Людовик XV уже несколько лет был обручён с испанской инфантой; но ему было четырнадцать, и вскоре он уже вполне мог вступить в брак, а инфанта была на восемь лет младше его – что, если ждать слишком долго, король умрёт, не оставив наследника? Ведь именно длинная череда потерь в королевской семье и привела на трон этого мальчика. Больше тянуть французы не могли – короля следовало женить как можно скорее и на той, кто столь же быстро родит ему ребёнка. В списке подходящих в королевы Франции кандидатур было около ста имён – среди них были и английская принцесса, и немецкая, и российская (будущая императрица Елизавета), и французские аристократки…

Да, Мария Лещинская была бедна, у её отца не было никакого политического влияния, но зато через этот брак Франция и не оказывалась бы втянутой в очередную политическую проблему. Да, она была старше короля, но зато она могла, не откладывая, тут же обеспечить Франции наследника.

Но, конечно же, Станислав Лещинский был потрясён, когда 2 апреля 1725 года получил письмо от герцога Бурбонского, в котором тот просил руки его дочери не для себя, как предполагалось поначалу, а для самого короля! Семья была и счастлива, и испугана одновременно – огромная, но совершенно нежданная честь.

Через несколько недель, правда, пошли слухи, что у принцессы Марии якобы эпилепсия и она не способна к деторождению. Однако французские доктора обследовали её, опровергли слухи (пущенные, чтобы опорочить эту невесту и подтолкнуть к выбору другой) и сообщили, что она в целом здорова и что, самое главное, способна родить наследника.

Мария Лещинская. Неизвестный художник

15 августа в Страсбурге состоялась свадьба по доверенности, на которой роль жениха исполнил герцог Орлеанский – именно ему, сыну покойного регента Франции, и находившемуся близко (слишком близко, по мнению многих) к трону в случае смерти короля, была доверена эта роль. Для невесты был приготовлен новый гардероб, достойный королевы Франции, на этой церемонии она была в роскошном платье из серебряной парчи, расшитом драгоценными камнями.

Вскоре Мария Лещинская в сопровождении свиты отправилась в Фонтенбло, где должна была состояться настоящая свадьба. Юный Людовик, как говорили, решил не дожидаться прибытия невесты и выехал к ней навстречу, встретившись за день пути – она пересела к нему в карету, и до вечера двадцатидвухлетняя невеста и пятнадцатилетний жених беседовали, оставшись, по всей видимости, очень довольными друг другом.

На следующий день, 5 сентября, они обвенчались в часовне Фонтенбло. Наряд жениха был из золотой парчи, с вышивкой золотом же, с бриллиантовыми пуговицами; на плечи был накинут короткий плащ из золотого испанского кружева. На невесте вновь был роскошный наряд – юбка платья была вышита драгоценными камнями, на корсаже были бриллиантовые застёжки, на плечи была накинута длинная королевская мантия из пурпурного бархата, отделанная горностаем и вышитая золотыми французскими лилиями, а на голове красовалась серебряная, сплошь усыпанная бриллиантами корона. Правда, чувствовала себя Мария в этот день неважно, к тому же в помещении было душно, и она едва не упала в обморок.

В честь свадьбы, согласно обычаю, она раздарила придворным дамам сотни великолепных вееров, сделанных специально для этой цели. Бедная полька превратилась в королеву, купающуюся в роскоши…

После первой брачной ночи молодой муж с гордостью сообщил герцогу Бурбонскому, своему первому министру, что он «доказал жене свою привязанность семь раз» за ночь. Через два года королева, благодаря таким неустанным трудам супруга, сделала то, чего от неё ожидали, – родила ребёнка, а затем ещё одного, ещё одного…

Что ж, Людовик XV подарил ей столько своей любви и, казалось бы, безграничные возможности. Но это не вскружило Марии Лещинской голову. Недаром ей приписывают фразу: «Воображать себя великим вследствие чина и богатств – это воображать, что пьедестал делает героем».

Князь Михаил Алексеевич Голицын и Евдокия Ивановна Буженинова

6 либо 12 февраля 1740 года

Эта «шутовская свадьба» вошла в историю как одно из самых гнусных развлечений императрицы Анны Иоанновны… Как свадьба в легендарном Ледяном доме.

Князь Михаил Алексеевич Голицын приходился внуком Василию Васильевичу Голицыну, фавориту царевны Софьи, и после ее низвержения был вместе с дедом и отцом отправлен в ссылку. Василий Голицын был одним из образованнейших людей своего времени, и в ссылке он сам учил внука. Когда дед скончался, семье было позволено вернуться в Петербург, где мальчик смог продолжить свое образование. Юный Михаил Голицын проявил столько способностей в учении, что император Петр I отправил его слушать лекции в Сорбонну.

О характере Михаила Голицына современники высказывали противоречивые мнения. Одни считали его ничтожной натурой, человеком слабым и глупым. Другие утверждали, что был он умен, прекрасно образован, но излишне романтичен, деликатен и мягкосердечен для тех жестоких времен. Скорее всего, правы вторые… Во всяком случае, романтиком Голицын бесспорно был.

Первым браком он был женат на Марфе Максимовне Хвостовой – женился, как говорили, не то чтобы по любви, но и не по расчету, а из жалости: она была болезненной девицей и к тому же нехороша собой, а Голицын решил составить ее счастье… И составил. Прожили они десять лет, у них родились дети – Елена и Николай, а умерла первая княгиня Голицына от чахотки.

Свадьба в Ледяном доме. Художник В. Якоби

Похоронив жену, Михаил Алексеевич поехал в заграничное путешествие, и в Италии влюбился отчаянно в красавицу, на двадцать лет моложе. Звали ее Лючия, была она не то бедной дворяночкой, не то дочерью трактирщика. Красавица согласилась выйти за «русского принца» при условии, что он переменит веру на католическую. Голицын считал, что все христианские вероисповедания суть едины, веру переменил и обвенчался со своей любимой. В 1732 году Голицын с женой приехал в Россию и узнал, что императрица Анна Иоанновна, оказывается, очень сурово относится к вероотступникам. Но он надеялся, что все обойдется, если не представлять жену ко двору, и тихо поселился со своей Лючией в Москве, в Немецкой слободе. Однако кто-то на них донес. Лючию выслали обратно в Италию, а Михаила Алексеевича в наказание за отступничество сделали придворным шутом. Он должен был за столом подавать квас, за что его прозвали Квасником.

Анна Иоанновна любила грубые шутки, и чтобы порадовать государыню, придворные выбивали черпачок с квасом из рук Квасника, или плескали ему в лицо, так что к концу обеда Голицын зачастую был мокрым с ног до головы… Ему плевали в лицо, били по щекам, заставляли носить шутовскую шляпу… Он все сносил покорно и проявлял такое смирение, что окружающие заподозрили: Голицын от горя и унижений сошел с ума. Впрочем, компании остальных шутов, которые тоже из кожи вон лезли, чтобы развлечь государыню и получить от нее награду – а награждала Анна Иоанновна щедро! – Квасник чурался, и если его не требовали к столу, жался в темных углах и старался не привлекать к себе внимания.

Анна Иоанновна любила устраивать свадьбы шутов. Причем нередко свадьба была ненастоящей, а главным удовольствием был «свальный грех», то есть групповая оргия, которой шуты придавались прямо на глазах у веселящихся придворных. Многие женщины-шутихи, карлицы, или несчастные с иными физическими недостатками, или просто женщины иных национальностей, с непривычным для русских обликом, насильно привезенные ко двору или проданные своими родителями, очень страдали от необходимости участвовать в подобных «свадьбах», и случалось, что их попросту подвергали насилию. Но некоторые умели постоять за себя.

Калмычка Евдокия Ивановна Буженинова карлицей не была: просто она была маленького роста и русские считали ее очень уродливой. Собственно, Евдокией Ивановной она стала после крещения, когда привезли ее в подарок Анне Иоанновне. А фамилию Буженинова ей дали по прозвищу – от нее всегда очень сильно пахло копченым, и кожа ее была покрыта слоем жира. Буженинова утверждала, что у ее народа такие традиции: не мыться, а мазаться жиром. Ею брезговали даже шуты, а кто не брезговал – того она и покалечить могла: из-за способности яростно сопротивляться домогательствам Буженинову считали «злой». Но Анна Иоанновна калмычку любила: за едкое ее остроумие.

Евдокия Ивановна знала, что рано или поздно Анна Иоанновна и ее выдаст за кого-нибудь замуж, и сама решила свою судьбу: она попросила в мужья Квасника. Всем это показалось препотешным: что бывшему князю Голицыну придется жениться на «уродке» и «дуре», к тому же такой отвратительной и вонючей. Буженинова же, будучи женщиной умной, понимала, что лучше мужа, чем кроткий Голицын, ей не найти среди тех, на кого она может претендовать, то есть среди шутов. Возможно также, что Голицын пробудил в ее душе сострадание и она решила взять его под свою защиту.

Анна Иоанновна тем временем затеяла строить Ледяной дом. В словаре Брокгауза и Эфрона об этом строительстве дается такая информация: «Специальная маскарадная комиссия под председательством кабинет-министра А. П. Волынского избрала для постройки “Ледяного дома” место на Неве между Адмиралтейством и Зимним дворцом [еще в 1733 году была выстроена на Неве ледяная крепость; постройки изо льда, в смысле курьезов, встречались и в Западной Европе]; под ее наблюдением и был выстроен дом, исключительно из плит чистого льда, положенных одна на другую и для связи политых водою; он имел восемь сажен в длину, две с половиной в ширину и три в вышину. Впереди дома стояло шесть ледяных пушек и две мортиры, у главных ворот – два дельфина, из пасти которых била горящая нефть. Кровля дома украшена была статуями. Внутреннее устройство дома также сделано было изо льда. По сторонам дома воздвигнуты были высокие пирамиды с примерными часами и с фонарями на окнах; вблизи помещались ледяной слон, из хобота которого бил горящий нефтяной фонтан, и ледяная баня, которую топили соломою».

О самой свадьбе в своих «Записках» оставил воспоминание В. А. Нащокин: «Да того ж 1740 году была куриозная свадьба. Женился князь Голицын, который тогда имел новую фамилию Квасник, для которой свадьбы собраны были всего государства разночинцы и разноязычники, самаго подлаго народа, то есть Вотяки, Мордва, Черемиса, Татары, Калмыки, Самоеды и их жёны, и прочие народы с Украины, и следующие стопам Бахусовым и Венериным, в подобном тому убранстве, и с криком для увеселения той свадьбы. А ехали мимо дворца. Жених с невестою сидел в сделанной нарочно клетке, поставленной на слоне, а прочий свадебной поезд вышеписаных народов, с принадлежащею каждому роду музыкалиею и разными игрушками, следовал на оленях, на собаках, на свиньях».

Ночь после свадьбы Квасник и Буженинова должны были провести на ледяной кровати в Ледяном доме, причем императрица приказала солдатам охранять их и не выпускать до утра. Наверное, они бы насмерть замерзли, если бы не предприимчивость Евдокии Ивановны: она взяла с собой в потайном кармане достаточно денег, чтобы заплатить солдатам, и они принесли ей шубы, завернувшись в которые жених и невеста смогли пережить свою первую ночь… С той первой ночи Буженинова защищала мужа и иной раз даже кусала руки придворных, которые пытались толкнуть или ударить безропотного Квасника.

17 октября 1740 года Анна Иоанновна скончалась. Взошедшая на трон племянница ее Анна Леопольдовна запретила «нечеловеческие поругания» над «дураками», и с тех пор более никогда шутов при российском дворе не было.

Теперь князь Михаил Алексеевич Голицын мог бы признать свой брак с калмычкой Бужениновой недействительным. Но он был человеком добрым и, как уже сказано выше, романтичным. Он был благодарен Евдокии Ивановне. А может даже, и полюбил ее – за то, что она сумела в нем, беспредельно униженном, увидеть все же человека и даже мужчину. Он увез ее с собой в имение Голицыных, признал своей законной женой перед Богом и людьми. Но в конце того же 1740 года Евдокия Ивановна родила Голицыну сына Андрея и после родов скончалась.

Удивительно, но Михаил Алексеевич был женат еще один раз: православному вообще-то позволительно лишь три раза жениться, но поскольку второй его брак совершался по католическом обряду, то вроде как и не считался… Его очередной избранницей стала Аграфена Алексеевна Хвостова, дальняя родственница первой его жены, которая родила князю Голицыну еще четверых детей. Михаил Алексеевич дожил до глубокой старости. Но никогда больше не приезжал в Петербург. Наверное, ему было бы страшно даже взглянуть на то место, где когда-то стоял Ледяной дом.