Текст книги "100 великих свадеб"

Автор книги: Елена Прокофьева

После брачной церемонии начиналось обильное застолье ( лат.cena nuptialis). Вечером после пира девушка окончательно покидала своих родителей: начиналась церемония «отведения» ( лат.deductio) – проводы невесты в дом жениха. Невесту «похищали» в память о древних традициях: «делать вид, будто девушку похищают из объятий матери, а если матери нет, то ближайшей родственницы». Затем пару отводили в дом мужа в сопровождении насмешливых, а также непристойных песен ( лат.versus Fescennini – так назывались, возможно, потому, что считалось, что они оберегают от колдовства ( лат.fascinum), песен, гимнов, шуток. Невесту вели за руки двое мальчиков, третий нес перед ней факел из терновника ( лат.spina alba), который зажигали от огня на очаге дома невесты. За невестой несли прялку и веретено, как символы женских занятий в доме мужа. Прохожим раздавали (бросали) орехи как знак плодородия, которые должны были обеспечить новой семье обильное потомство.

Муж переносил жену через порог нового дома, чтобы жена не споткнулась о него, что считалось плохим знаком. После этого жена оборачивала дверной косяк шерстью и смазывала жиром (по словам Плиния Старшего, использовался волчий жир как воспоминание о волчице, вскормившей Ромула и Рема) и маслом, что, возможно, должно было отпугивать злых духов в первую ночь. Гости уходили и продолжали праздновать в другом месте.

Жену раздевали женщины, которые лишь единожды состояли в браке, и отводили к кровати мужа.

На следующий день жена появлялась впервые в наряде матроны и еще раз приносила жертвы ларам и пенатам, а также получала подарки от мужа. В этот день молодая семья устраивала праздничное застолье у себя дома в кругу близких родственников и друзей ( лат.repotia).

Роскошь свадебных праздничных пиров император Август пытался ограничить законодательными мерами: затраты на свадьбу и последующее торжество не могли превышать 1000 сестерциев. Сумма слишком маленькая, поэтому этот закон, вероятно, не соблюдался. Сумма увеличивалась еще и за счет того, что гостям в благодарность за оказанную дому честь преподносили денежный подарок. Пары, не желавшие шума и больших растрат, предпочитали жениться в сельской местности…»

Итак, семнадцатилетний Гай Юлий Цезарь «похитил» свою одиннадцатилетнюю супругу из объятий ее матери, перенес через порог своего дома, а на следующий день Корнелия Цинилла впервые появилась в наряде матроны… Но безмятежное счастье, которое во все времена окружало счастливых новобрачных, было разрушено уже через несколько дней после свадьбы.

Дело в том, что отец Корнелии Циниллы – патриций Луций Корнелий Цинна – был сторонником римского военачальника и консула Гая Мария, который захватил власть в Риме, но проиграл в битве с другим претендентом на власть – Луцием Корнелием Суллой. Вряд ли перипетии большой политики интересовали юную Корнелию Циниллу, хотя Гай Юлий Цезарь бесспорно следил за «положением на фронтах». Его тесть и отец Корнелии Циниллы до конца оставался верен Гаю Марию и погиб… А Сулла, прибыв в Рим в качестве победителя, немедленно приказал изгнать всех сторонников Гая Мария и даже родственников погибших сторонников, а также демонстрацией верности Сулле со стороны его подданных должны были стать разводы с женщинами из семей сторонников Гая Мария. Многие развелись… Но Гай Юлий Цезарь отказался. Слишком дорога ему была его маленькая Корнелия Цинилла. Дороже карьеры, которой он рисковал. Дороже жизни, которую у него могли отнять: его имя едва не внесли в «проскрипционные списки» людей, объявленных вне закона и приговоренных к смерти. Спасли его только многочисленные прошения со стороны его родных, а также людей, которые видели в этом юноше яркую личность и считали, что его смерть будет утратой для Рима. Однако же Гай Юлий Цезарь был лишен престижной должности и всего своего состояния, а Корнелия Цинилла – своего приданого. Супругам пришлось покинуть Рим и уехать в Малую Азию. Однако они остались вместе и уже этим были счастливы…

Гай Юлий Цезарь, как любой римлянин, мечтал о сыне. Но из-за юного возраста вступавших в брак девушек гибель от родов стояла на первом месте среди причин женской смертности в Древнем Риме, превосходя даже ущерб от эпидемических заболеваний: достаточно почитать эпитафии на сохранившихся римских саркофагах и надгробиях, чтобы убедиться, сколько юных жен не смогли пережить рождения первого же ребенка. В благородном сословии это было столь серьезной проблемой, что, по словам польского историка Александра Кравчука, «высокая ранняя смертность среди женщин приводила к так называемой маскулинизации старших возрастных групп – мужчин в них было значительно больше, чем женщин».

Первые роды Корнелия Цинилла пережила, хотя дались они ей тяжело: свою дочь Юлию Цезарис она произвела на свет в первый же год после свадьбы, то есть сама была еще ребенком, когда родила ребенка. После Корнелия Цинилла долго хворала. Несколько последующих беременностей закончились выкидышами. Но Гай Юлий Цезарь любил свою жену также горячо, как в день их свадьбы.

Они вместе пережили многое: и изгнание, и возвращение в Рим, когда Сулла умер…

Они прожили вместе четырнадцать счастливых лет.

Корнелия Цинилла успела застать начавшееся возвышение Гая Юлия Цезаря, когда в 68 году до нашей эры она умерла, рожая их второго ребенка. Это был мальчик, и он тоже не выжил.

Гай Юлий Цезарь женился еще дважды: ведь ему нужен был сын.

Всего через год после смерти Корнелии Циниллы он женился на красавице Помпее Сулле – кстати, внучке Суллы, своего гонителя! – но эту женщину выбрала для него мать, а мнение матери Гай Юлий Цезарь уважал. Однако за шесть лет совместной жизни Помпея Сулла не принесла ему детей, и Гай Юлий Цезарь с легкостью развелся с ней, потому что считал ее глупой, болтливой транжирой.

Затем он женился на Кальпурнии Пизонис, молодой благоразумной девушке из богатой и знатной семьи. Но она тоже не смогла родить ему детей… Однако эту жену Цезарь не бросил: Кальпурния Пизонис смогла вызвать его уважение. Уважение, но не любовь.

Если бы не необходимость продлить род, возможно, он бы остался верен памяти Корнелии Циниллы: все считали, что она была его единственной истинной любовью… Вернее, оставалась единственной и истинной, пока он, на закате лет, не встретил легендарную Клеопатру. И вот как удивительно сплетает судьба свои кружева: именно Клеопатра родила Гаю Юлию Цезарю желанного сына – Цезариона.

Ему пришлось пережить смерть их с Корнелией Циниллой дочери: Юлия Цезарис вышла замуж по воле и выбору отца – и умерла в родах, так же как и ее мать…

А Гай Юлий Цезарь стал первым римским императором. Объединив в своих руках всю власть, он заменил первое имя своего имени – Гай – тем почетным кличем, которым римское войско приветствовало победителя – imperator! И отчеканил на своих монетах: Imp(erator) Caesar p(ater) p(atriae) dict(ator) perp(etuus) – «Цезарь, отец отечества, правитель неизменный». С тех пор имя Цезарь стало одновременно и титулом – всех императоров называли «Цезарь» (или, как обычно, произносят на русском, «Кесарь»)

Он был убит в результате заговора 15 марта 44 года до нашей эры.

И кто знает, быть может, когда тьма застилала его глаза, он вспомнил не последнюю свою любовь, не египетскую царицу Клеопатру во всем блеске ее красоты и славы, а ту нежную застенчивую девочку, которую он когда-то перенес через порог своего самого первого дома?…

Гай Юлий Октавиан Август и Ливия Друзилла

17 января 38 года до нашей эры

Ливия Друзилла была красавицей. Это могло бы стать источником множества неприятностей для нее и ее близких, если бы она не была к тому же умна и не обладала уникальным даром приспосабливаться к обстоятельствам.

Девица из благородного патрицианского рода, Ливия Друзилла в шестнадцать лет была выдана замуж за Тиберия Клавдия: он был одним из военачальников Гая Юлия Цезаря, но, когда того убили заговорщики, изменил своей присяге и присоединился к убийцам. Тиберий Клавдий считал, что выбрал победившую сторону. Однако вскоре ему пришлось бежать из Рима: Гай Юлий Октавиан Август, приемный сын Цезаря, преследовал всех убийц его отца, а также всех, кто его предал.

Ливия Друзилла только что родила сына Тиберия, будущего императора, и с грудным младенцем на руках ей пришлось бежать вместе с мужем. Когда они под покровом ночи поднимались на корабль в Неаполе, плач малыша Тиберия едва не выдал их. Из Сицилии они бежали в Спарту, оттуда пробирались горными тропами и попали в лесной пожар… Ливия Друзилла, спасая Тиберия, сильно пострадала: сгорела ее одежда и волосы, и на теле навсегда остались шрамы. Но прекрасное лицо огонь не тронул, волосы потом отросли, а тело было прикрыто нарядной одеждой, когда она, девятнадцатилетняя, беременная вторым ребенком, предстала перед глазами Гая Юлия Октавиана Августа: из политических соображений он решил простить врагов Цезаря и позволил их семьям вернуться в Рим.

Ливия Друзилла

Октавиан Август влюбился в нее с первого взгляда.

Он был женат. Его супруга, благородная Скрибония, со дня на день должна была родить.

Октавиан Август дождался родов. Узнав, что Скрибония произвела на свет не наследника, а всего лишь девочку, он в тот же день объявил ей о разводе… И попросил руки Ливии Друзиллы у ее мужа. Вернее, не попросил, а потребовал. Но Тиберий Клавдий не хотел снова покидать Рим и был готов на все, лишь бы оставаться в милости у Октавиана Августа.

Октавиан Август испросил разрешения у жрецов: его тревожило, можно ли жениться на беременной женщине, или надо дождаться, пока Ливия разродится. Жрецы ответили, что можно, если факт беременности известен, чтобы не было сомнений в том, кто отец ребенка.

17 января 38 года состоялась пышная, но очень странная свадьба: невеста была на шестом месяце беременности, что для Древнего Рима было все же оригинально, да еще роль отца, выдающего дочь замуж, играл ее бывший муж и отец ребенка, которого она носила! Польский историк Александр Кравчук пишет: «В те времена женщины обычно держали при себе мальчиков – что-то вроде амуров. Увидев, что на пиру Ливия занимает место рядом с Октавианом, а Тиберий Клавдий расположился в другом месте рядом с кем-то другим, один из мальчиков подошел к ней со словами: “Что ты здесь делаешь, госпожа? Ведь твой муж вон там!” – и показал пальцем. Гости изрядно позабавились, однако не показывая виду».

В положенный срок Ливия родила еще одного сына, который получил фамильное имя Друз. Октавиан Август немедленно отослал младенца к его настоящему отцу. А римляне придумали ехидную поговорку: «У счастливых людей дети рождаются через три месяца после свадьбы».

Гай Юлий Октавиан Август

Да, Ливия Друзилла и Октавиан Август были очень счастливы вместе. Но, увы, общих детей у них не было. Их единственный ребенок родился мертвым, и больше Ливия забеременеть не смогла. Недоброжелатели видели в этом немилость богов, оскорбленных поступком Октавиана Августа, отнявшего жену у мужа… Однако брак их продлился больше полувека и до конца оставался гармоничным и радостным.

Ливия Друзилла стала первой признанной сенатом императрицей Рима.

Когда Ливию спрашивали, как ей удалось так привязать к себе мужа – ведь другую бездетную жену давно бы отослали прочь! – она отвечала: «Истинной скромностью, тем, что всегда охотно исполняла все его желания, и тем, что никогда не вмешивалась в его дела, а еще тем, что не только никогда не упрекала его за романы на стороне, но притворялась, что о них и не подозреваю».

Гай Кальпурний Пизон и Корнелия Орестина

37 или 38 год

Эта свадьба сохранилась в истории как одна из самых пышных и одна из самых скандальных свадеб своего времени.

Гай Кальпурний Пизон происходил из богатой и знатной семьи, был отчаянным карьеристом и собственную свадьбу с юной красавицей Корнелией Орестиной решил превратить в спектакль для главного гостя и зрителя: для императора Калигулы, который удостоил его чести быть свидетелем его бракосочетания.

Чрезмерное хвастовство до добра не доводит.

Как и положено, в зале, полном веселящихся гостей и усыпанном лепестками роз, жених и невеста возлежали рядом на покрытом ароматными цветами ложе, символизирующем их будущее супружеское ложе, принимали поздравления и подарки, а самые почетные гости также возлежали (ибо у римлян было принято не сидеть, а лежать на пирах) и пели эпиталаму, то есть свадебную песню, написанную Гаем Валерием Катуллом, одним из известнейших поэтов Древнего Рима:

 
Девушка также: невинна пока – бесплодно стареет.
Если ж, для брака созрев, достойно в супружество вступит,
Мужу дороже и меньше родителю в тягость.
Гимен, о Гименей, Гимен, явись, Гименей!
Девушка, ты не перечь такому супругу. Нельзя ведь!
Право, перечить тому, за кого сам отец тебя выдал.
Мать и отец заодно – их воле должна быть послушна.
Девство не все ведь твое, а отчасти родителей также:
Треть в нем отцовская есть, материнская треть в нем другая,
Треть лишь одна в нем твоя. Потому не перечь ты обоим,
Тем, что права передали свои и приданое зятю…
Гимен, о Гименей, Гимен, явись, Гименей!
 

Явился им явно не Гименей, благословляющий брак, а какое-то иное, жестокое и похотливое божество, по мановению руки которого император Калигула вдруг увидел, что юная Корнелия Орестина и правда необыкновенно прекрасна и желанна. И он захотел ее – себе. «Не прижимайся так к моей жене!» – сказал он потрясенному Гаю Кальпурнию Пизону. И шагнув к ложу молодых, буквально сорвал с него невесту и сжал в объятиях. И заявил, что женится на ней сам…

Все были шокированы, скандализированы, но никто не посмел перечить императору, которого уже тогда все боялись: слишком легко Калигула принимал решение кого-либо казнить, и слишком изобретателен он был в способах казни.

Калигула даже не дождался ночи и традиционного уединения в доме для новобрачных: он увел Корнелию Орестину в одну из комнат и приказал, чтобы Гай Кальпурний Пизон следовал за ними и был свидетелем того, как Калигула овладеет его невинной невестой. То ли для утоления своих садистских пристрастий, то ли для того, чтобы еще сильнее унизить Гая Кальпурния Пизона, Калигула так грубо набросился на девушку, что ее крики были услышаны даже пирующими в зале… После Калигула увез полубесчувственную Корнелию Орестину к себе во дворец. По словам польского историка Александра Кравчука, на следующий день «Калигула издал эдикт, в котором говорилось, что он женился, последовав примеру Ромула и Августа. Первый из упомянутых похитил сабинянок у мужей и отцов, а второй отобрал Ливию у мужа».

Гай Кальпурний Пизон. Изображение на античной монете

Правда, брак Калигулы с Корнелией Орестиной продлился недолго. Калигуле нравились женщины страстные и изобретательные в любви. А она, после жестокого надругательства, которому император подверг ее в день свадьбы, всякий раз рыдала, когда он осуществлял свое право супруга и господина. За несколько дней Корнелия Орестина наскучила Калигуле, и он развелся с ней, однако запретил ей даже видеться с Гаем Кальпурнием Пизоном.

Видимо, какую-то извращенную страсть Калигула продолжал питать к этой несчастной женщине, потому что через два года он приказал сослать и Корнелию Орестину, и Гая Кальпурния Пизона по обвинению в том, что они все-таки встречались. Правдивым было это обвинение или нет – неизвестно. Император позаботился о том, чтобы несостоявшиеся супруги были высланы в максимально удаленные друг от друга области. Правда, им было позволено взять в изгнание по десять рабов, что означало вполне комфортную жизнь. На этом следы Корнелии Орестины теряются во мраке истории, а Гай Кальпурний Пизон еще вернулся в Рим, еще раз женился и уже при императоре Нероне был приговорен к смерти и покончил с собой, чтобы избежать казни.

Средневековье и Возрождение

Король Эдуард II Английский и Принцесса Изабелла Французская

25 января 1308 года

В начале XIV века случилось так, что соседними странами, Францией и Англией, правили два выдающихся короля. Во Франции – Филипп IV, получивший прозвище за внешность – Филипп Красивый, а за характер – Железный король. В Англии – Эдуард I, получивший прозвище за внешность – Эдуард Длинноногий, а за характер – Узурпатор: правда, так его звали только обиженные им шотландцы, но все же это прозвище о многом говорит. У короля Франции были сыновья и дочь. Сыновья, которыми он не слишком гордился. И дочь – прекрасная Изабелла, отец сожалел, что она не родилась мальчиком. У Эдуарда I дело обстояло еще хуже: его единственный наследник, принц Эдуард, был гомосексуалистом. И все же они решили поженить детей – ради будущей славы и общего величия Франции и Англии. Если бы только они могли предвидеть, что эта свадьба приведет к стольким несчастьям, а в финале – к Столетней войне.

Когда пятнадцатилетнюю Изабеллу отец отправлял в Англию, он сказал ей: «Дочь моя, я выдаю тебя замуж не за мужчину – я выдаю тебя за короля!» Изабелла запомнила эти слова отца и всю жизнь была достойной женой английской короне. Даже тогда, когда мужчина, ставший мужем Изабеллы, был ею уже уничтожен, верность короне она блюла свято!

Принц Эдуард внешне был очень женственным, любил наряды, роскошные ткани и драгоценные украшения, а больше всего на свете он любил рослых, крепких, плечистых парней, причем для него было безразлично происхождение очередного любовника, и он частенько одаривал своим вниманием сильных и мускулистых каменщиков, некоторые из которых были не прочь подзаработать, приласкав женоподобного принца. Но, разумеется, постоянных фаворитов Эдуард выбирал только из числа аристократов.

Коронация Эдуарда II Английского и Изабеллы Французской. Иллюстрация XX в.

Для его отца, Эдуарда I Длинноногого – жестокого и великого короля, прославившегося тем, что он практически поработил Шотландию, – наклонности сына были источником постоянных огорчений. Но ничего поделать с этим было невозможно, а сын был единственным… Быть может, будь у Эдуарда I еще один сын, с нормальной сексуальной ориентацией, отец предпочел бы передать корону ему, а «неудачного» Эдуарда попросту убил бы. Эдуард I был способен убить собственного сына. Он вообще на многое был способен. Однако, поскольку других сыновей не было, приходилось терпеть этого! Ненависть короля к неудачному отпрыску иногда выплескивалась в жестоких побоях, которым он подвергал принца, а также в убийствах его фаворитов. Но принц выздоравливал после очередной трепки, а на смену убитому фавориту всегда приходил новый.

Изабеллу предупредили обо всем, и она была готова… Готова отдаться собственному свекру! Ведь и Филипп Красивый, и Эдуард Длинноногий понимали, что принц Эдуард просто не сможет овладеть женщиной и зачать ребенка, он питает к женщинам такое отвращение, что физиология не позволит ему продолжить род. Да Эдуард и не стремился получить внука с «дурной кровью». Он собирался сам зачать ребенка, который должен был бы унаследовать лучшие качества отца и матери – его самого и принцессы Изабеллы.

Возникает вопрос: почему Эдуард Длинноногий не женился на Изабелле сам? Ведь он был вдовцом и мог взять новую жену… Возможно, будь он моложе и не так болен, Эдуард Длинноногий именно так и поступил бы. И убил бы недостойного принца Эдуарда, получив от Изабеллы сильного и здорового сына. Но теперь он не мог так поступить. Его тяготили старые раны, особенно одна, в пробитом стрелой легком, и король понимал, что умрет очень скоро. Ребенок останется сиротой, совсем маленьким… И как всегда в такой ситуации, найдутся другие претенденты на престол. Нет, лучше, чтобы малыш считался сыном принца Эдуарда. Пусть Эдуард пока поживет и обеспечит видимость законного престолонаследия в случае, если его отец умрет, не успев вырастить «внука», а истинный наследник пусть взрослеет в спокойной обстановке. В том, что, повзрослев, его сын от Изабеллы восстанет против ничтожного содомита и снимет с него корону, Эдуард I не сомневался. Возможно, именно он подтолкнул Изабеллу к тому, что она впоследствии совершила… И в любом случае Эдуард Длинноногий не осудил бы свою невестку! Но ему не повезло. Он умер от ран летом 1307 году, во время очередного шотландского похода.

Изабелла вышла замуж в 1308 году, уже после его смерти. И даже на собственную свадьбу принц Эдуард прибыл в сопровождении очередного любовника, Пирса Гэвистона. И первую брачную ночь провел в его объятиях. А Изабелла утешалась чтением: она привезла с собой целый сундук книг.

Их свадьба была значительным событием для европейской истории: недаром художники сочли нужным изобразить первую встречу Изабеллы и Эдуарда, когда она сошла на берег в Англии, и их бракосочетание, и копии с этих рисунков были разосланы ко всем королевским дворам. Если судить по рисунку, в день свадьбы невеста, чья красота прославилась на всю Европу, была в синем платье и в синем плаще, затканном золотыми узорами и отороченном белым горностаем. Плащ был таким длинным, что его придерживала фрейлина. На голове у принцессы была корона, золотистые волосы распущены по плечам. Впрочем, судить по этим рисункам о ее красоте сложно, потому что в Средневековье еще не умели делать удачных портретов… Приходится опираться на воспоминания современников.

Изабелла исполнила-таки мечту Эдуарда I и родила в 1312 году мальчика, который был окрещен Эдуардом, как отец и дед. Он рос именно таким ребенком, о каком мечтал его покойный дедушка: здоровым, сильным, умным, волевым. Еще в раннем детстве он доставлял много хлопот нянькам, а потом и воспитателям. Он все хотел знать, всюду хотел побывать, все попробовать… А первое его слово было «хочу».

Кто стал настоящим отцом будущего Эдуарда III – остается одной из загадок истории. Некоторые ученые считают, что сам Эдуард II поднапрягся и смог осуществить свой королевский долг: произвести наследника. В конце концов, ему приписывали четырех внебрачных детей! Другие ученые утверждают, что Эдуард питал к женщинам отвращение и вовсе не мог вступать с ними в близость, что внебрачные дети были выдумкой, необходимой для того, чтобы доказать – король на самом деле нормальный мужчина, а вовсе не мужеложец… Кто-то считает, будто Эдуард Длинноногий сам назначил себе «преемника», чуть ли ни одного из своих внебрачных сыновей, дабы тот овладел Изабеллой и зачал наследника… Но в воспоминаниях современников не встречается никаких упоминаний о том, чтобы у Эдуарда Длинноногого были внебрачные сыновья! Если бы они были, ему бы хватило силы и решимости устранить законного, но недостойного короны и посадить на трон бастарда. Говорили также, что это Филипп Красивый, отец Изабеллы, узнав о том, что спустя три года после свадьбы она все еще остается девственницей, прислал из Франции своего родственника, Робера Д’Артуа, с указанием соблазнить Изабеллу и оставаться при ней до рождения сына, а если первый ребенок окажется девочкой – сожительствовать и дальше, пока она не родит сына. Эта версия более правдоподобна. Но наверняка все-таки ничего не известно. Создатели оскароносного фильма «Храброе сердце» утверждают, будто Изабелла родила сына от шотландского национального героя Уильяма Уоллеса. Красивая версия, но на самом деле у них не было даже возможности познакомиться. Уильям Уоллес был казнен в 1305 году, за три года до приезда Изабеллы в Англию. Хотя для Изабеллы, наверное, была бы предпочтительнее та версия, которую представил зрителям режиссер и актер Мел Гибсон! Во всяком случае, так ее юность хоть однажды была бы озарена нежным чувством…

Тогда как на самом деле в юности и в молодые годы Изабелла не знала никаких иных чувств, кроме чувства долга, довлевшего над всем ее существом. И ненависти… Отчаянной ненависти к мужу и его фаворитам.

Эдуард II, по сути, сам загубил и свою жизнь, и свое царствование. Он позволял своим любовникам и их родне управлять страной, он рассорился с баронами, он унижал свою властную, умную, энергичную супругу. Закономерным результатом стал заговор, в который Изабеллу втянул один из давних недругов Эдуарда II: барон Роджер Мортимер. Он соблазнил королеву, не знавшую страсти, и убедил ее, что необходимо восстать против короля, пока против него не восстала вся Англия. Изабелла согласилась, что она сама станет куда как лучшей правительницей, а когда сын подрастет – передаст корону ему. Эдуард II был свергнут. Его фавориты казнены или изгнаны. А он сам сначала заточен, а потом убит.

Изабелла правила страной, но недолго: ее сын, Эдуард III, которого короновали сразу после свержения его отца, рвался к власти. Он видел серьезных соперников своим правам в лице собственной матери и ее любовника Роджера Мортимера. В 1330 году Эдуард III приказал казнить Мортимера, а Изабеллу отправил в заточение.

А между тем во Франции братья Изабеллы умерли, не оставив прямых наследников. И Эдуард III потребовал французский престол, считая, что имеет на него право как единственный прямой потомок. Однако во Франции уже приняли салический закон, согласно которому женщины не могли наследовать корону. В Англии этот закон оспаривали… Так началась Столетняя война.