Текст книги "Северные волки (СИ)"
Автор книги: Елена Гуйда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Но даже когда она уже совсем обессилела и начала клевать носом, облокотясь на плечо Снорри, веселье не отпускало воинов.
– Я сам, – сказал Хальвдан, когда племянник собирался отнести уснувшую Берту в одну из монастырских комнат.
Малец не стал перечить. Ему не хотелось оставлять веселье и снова стеречь вельву в унылых стенах монастыря.
Хальвдан поднял ее на руки. Какой же она оказалась легкой. Словно ребенок. И такой же тонкой. Даже тощей. И как она прижималась к нему...
Но даже не это его волновало, а то, что почувствовал он, когда нес ее через пустые коридоры монастыря. Хотелось прижать ее крепче и не выпускать из объятий. Хотелось снять с нее одежду и разделить с ней ложе. Хотелось срывать с ее губ сладостные стоны и чувствовать тепло ее тела под своими ладонями. Хотелось... Но он не решился взять ее, пока она не смогла бы сопротивляться. И даже не из-за клятвы старой ведьме, что теперь казалась проклятьем. А просто... Просто он хотел, чтобы и Берта желала его так же, как и он ее.
И уложив ее в келье на монашескую койку, Хальвдан поспешил вернуться. Даже не смотря на то, как она сжалась под тонким одеялом. И на ее тихое «не уходи»... Кто бы узнал, что в эту минуту Любимец Богов бежал от женщины, засмеял бы. И только ему было совсем не смешно.
– Хальвдан, там отряд фракийцев! – подбежал Улье. Все посторонние мысли тут же вылетели из головы.
– Сколько? – коротко спросил он. Улье пожал плечами.
– Точно не скажу. Десятка три ,может четыре... направляются сюда.
– Далеко?
– Скоро будут здесь.
Хальвдан молча кивнул. Сюда он пришел с двумя третями своих людей. И даже если фракийские воины вполовину не так сильны, как северяне, то все равно грядущий бой сулит потери.
– Что случилось? – подбежала встревоженная едва проснувшаяся Берта.
– Наконец-то я омою в битве сталь своей Скегги, – предвкушающе оскалился Кьяртан. – Думал, что так и буду подобно мяснику резать этих овец.
– Ты видела, вельва, чем закончится этот бой? – спросил Хальвдан, глядя куда-то на восток.
Берта мотнула головой.
– Нет. Но я верю, что боги даруют вам победу.
Берта не было места на поле боя. Вельва не воительница, и вреда от нее может оказаться гораздо больше, чем пользы. Да и вообще, какая из нее может быть польза?
Она смотрела, как выходят воины за невысокий монастырский забор. Как готовятся к бою... Юный Снорри держал в руках оружие рядом с ними. И Берта подумала о том, что лучше бы он был сейчас рядом с ней. Дурное предчувствие, как ядовитый змей сплетший гнездо б животе, терзало ее. Даже Хельги взвешивал в руке секиру, улыбаясь.
Видела, как оскалился подобно зверю, Ульв, вытаскивая из кожаных ножен парные мечи. Как крякнул Бьерн, несколько раз крутанув в руке секиру, которую Берте и от земли не оторвать.
Что может грозить таким воинам? И все же Берте было неспокойно.
– Видишь Берта, я ведь говорил тебе, что возмездие все равно настигнет этих демонов, – выкрикнул в спину отец Оливер. – Господь не оставит своих детей.
Берта не стала отвечать ему. Взобралась на высокий придорожный камень и выпрямилась во весь свой рост.
Теперь она хорошо видела облако пыли, приближающееся к монастырю. Воинов во фракийском облачении, верхом на лошадях.
Сомкнувшиеся в один строй и поднявшие окованные железом и обтянутые кожей щиты, северяне, нерушимой стеной застывшие в пяти десятках шагов от нее.
И все же, когда всадники налетели на сынов Норэгр, казалось, прогрохотал гром.Заворчал, вместе со ржанием раненых лошадей и криками умирающих людей. Невозможно было отвести глаз от этого кровавого действа и смотреть, как падают на землю и северяне и фракийцы не хотелось. Но Берта смотрела. Стояла прямо, и ждала, когда затянет инеистый туман поле боя. Но нет! Она видела другое.
Как, словно из ниоткуда, прилетели два ворона и стали кружить над полем боя. Огромные, настолько, что казалось само небо смогли бы закрыть своими крыльями. Как грохотали копыта восьминогого Слепнира, высекая искры, а на спине его сидела женщина.
Прекрасней ее, Берте не доводилось видеть когда-либо. Ее огненные волосы развевались, а в руках она держала меч, что светился, подобно солнцу. И она пела.
Не слышали северяне ее песни, за грохотом стали. Только Берта. Не каждому выпадет честь услышать, как поет валькирия. Ее песни не услышит раб или старик, проживший жизнь у домашнего очага и так и не познавший азарта битвы. Ее не услышит женщина, которой суждено беречь огонь в доме и рожать детей. И уж тем более не услышит ее трус, показавший спину врагу.
Но услышит ее воин, что не боится битвы.
«Наточим ножи о камень,
Настало иное время
Подросток мужчиной станет
Доставши ногою стремя...»
Пела она, восседая на своем коне, и Берта зачарованно слушала. Некогда она слышала ее от Гессы. И даже почти верила, что старуха переняла ее у валькирий. Теперь же и она услышала песню воинственных дев. Не могла оторвать глаз от гордой воительницы, которая предрешит исход боя.
Как она легко соскочила с коня, поднимая свой меч над головой. Как влилась в бой, закрывая щитом то одного, то другого. На миг, Берта заметила, как щит валькирии отразил удар одного из фракийцев, направленный на Хальвдана. Казалось, в этот миг чуть было не оборвалось ее сердце. И думала, что забыла, как дышать... И единственное, что могла...
«Мы дети волков из стаи,
И внуки волков-одиночек,
Здесь жажда убийства правит...
Здесь смерть каждый день пророчат
И ярость– сестра отваги
Подмогою в битве будет...
Погибших накроют флаги
Их вряд ли теперь забудут»
Ей не сравниться с валькирией и все же она пела. Пела, вкладывая в слова свою душу. Пела, чувствуя, как глаза застят слезы, а голос грозился сорваться на каждом слове.
И казалось ни ее песне, ни этому бою не будет конца.
Но всему рано или поздно приходит конец. Самой кровавой битве тоже. Берта после сама не могла вспомнить, как соскочила с камня. Как бежала, спотыкаясь на каждом шагу, через горбатое поле, еще не вспаханное и не засеянное зерном. Бежала, желая задержать прекрасную воительницу. Не дать ей увести хоть кого-то. И все же не успела.
Видела, как она склонилась над воином с развороченной грудью. Как коснулась губами уже безжизненных губ. Как он поднялся, беря ее за руку, и Берта всхлипнула, узнав в мужчине Снорри.
А валькирия все ходила, целуя то одного, то другого павшего воина... семеро. Все семеро сидели на спине могучего восьминогого Слейпнира и воительница, вскочив на коня впереди них, оглянулась. Посмотрела просто на бессильно опустившую руки Берту и улыбнулась, как старой знакомой.
«Нам только слегка за двадцать,
Куражится смертью сеча...
Положено улыбаться-
Тому , кто уходит в вечность...»
Пела она, поднимаясь, сдавливая бока Слейпнира и направляя его вверх. В Вальхаллу. А Берта, онемев и оглохнув, смотрела, как уходят ввечность отважные воины.
– Что ты тут делаешь? – рванул ее за руку Хальвдан так, что та грозила оторваться. Но Берта не чувствовала боли. И даже обиды.
Просто обняла его и уткнулась в пахнущую потом и кровью грудь.
– Не плач! – сказал Хальвдан, погладив ее волосы. – Сегодня они поднимут чашу за столом отца богов.
– Он собирался жениться на самой прекрасной женщине Норэгр! – почему-то пробормотала Берта, едва вытолкнув слова из сжавшегося горла.
Хальвдан прижал ее крепче, словно старался утешить или успокоить. И Берта была благодарна за то тепло, которым он делился с ней.
– Теперь ему в жены достанется валькирия. За такую награду каждый из нас готов сражаться и пасть в бою, – сказал Хальвдан. – Иди, Берта. Не оплакивай того, кому досталась честь войти в чертоги Одина.
И Берта развернулась. Шла, переступая изломанные и изрезанные тела, отрубленные конечности. Глухой рык послышался за спиной.
– Не оглядывайся, Берта, – велел, словно из-под земли появившийся, Хельги. -Гери и Фрэки сегодня будут править пир, подбирая тела павших. И нужно успеть похоронить воинов, до того, как зайдет солнце.
Берта слышала о том, как пируют волки Одина, потому и не удержалась. Оглянулась. И может – увидела, а может – показалось, как глядели из маленького подлеска на нее огромные желтые волчьи глаза.
ГЛАВА 23. Святой Источник
Во многом отказывают себе монахи. В еде. Отдыхе. Удобствах. Нормальной одежде. Но не в купании. Говорят, омовение в церковном источнике смывает скверну с человеческого тела, а вместе с ней и помогает очиститься душе. Берта больше не верила в это. И все же наслаждалась прохладной водой источника, спрятанного в подземельях храма. Полумраком, созданным светом всего трех свечей. Тишиной, которой ей не хватало последнее время. Здесь она отдыхала. Смывала с себя копоть погребальных костров. Они еще дымились недалеко от поля боя, разгоняя воронов, слетевшихся на запах крови. Еще поднимались столбы едкого черного дыма к небесам. Берта следила за каждым движением Хельги, что раскладывал оружие, которое принадлежало павшим воинам, рядом с их остывшими телами. Как подвели пленного фракийца, чтобы обрызгать кровью погребальный костер. И уже не испытывала ужаса, когда полоснул по горлу мужчины отточенный нож. И капли крови разлетелись над головами всех присутствующих. Как поднес зажженный факел Хальвдан.
– Сегодня, – сказал он, – великое воинство отца богов пополнилось семью воинами. Семью сильными мужчинами, не знавшими страха в бою и снискавшим великой чести войти в чертоги Вальхаллы. Сегодня они поднимут чашу, пируя за столом Одина и разделяя мясо вепря. Будут пировать и славить воителя Тора. И я надеюсь, что мы еще встретимся с ними. Каждый в свое время. Когда пряжа норн оборвется для каждого из нас. И это будет радостная встреча. Он обошел по очереди каждый из костров, и жадное пламя объяло сухое дерево и спрятало от глаз ушедших в Вальхаллу воинов.
А после снова и снова поднимали чаши, с натянутыми неживыми улыбками. И запивали горечь утраты, пряча ее на дне чаши с вином. Прижигали и перевязывали раны. Чистили от крови оружие.
А Берта нет-нет да оборачивалась, словно надеясь за спиной увидеть молодого светловолосого парня. И, конечно же, не находила.
И вскоре ей наскучило это горькое веселье, и она спряталась там, где казалось, ее не найдут.
Завтра решат, что делать с пленниками. И, наконец, уйдут на север. Берта еще не говорила с Хальвданом о своем желании уйти вместе с ними. И, положа руку на сердце, страшилась отказа. Наверное, потому и не решалась завести этот разговор. Ведь если он не захочет взять ее на корабль...
А что тогда? Слоняться по свету и выживать из ума подобно старухе Гессе. От этой мысли стало жутко. Лучше уж сразу броситься со скалы во владения старика Ньерда.
И сама усмехнулась. Как легко ей оказалось принять северных богов. Словно всю свою жизнь только того и ждала. Бежала от того, чего было не избежать.
– Значит, вот где ты спряталась, – сказал Хальвдан и эхо подхватило его слова.
От неожиданности Берта едва не вскочила, но поскользнулась и ушла с головой под воду. И тут же вынырнула, отфыркиваясь, словно норовистая лошадь. Зарделась, увидев, как Хальвдан стащил рубашку, развязал завязки штанов. Берта не знала, куда и глаза деть.
– Помниться ты давал клятву, – напомнила он, разглядывая узоры на стене, нарисованные тревожным светом свечей.
– Я не собирался ее нарушать, – хмыкнул Хальвдан.
Тихий плеск, совсем рядом. И Берта готова была уже вскочить и хоть нагой бежать отсюда подальше. Но не потому, что боялась его. Скорее себя. Тех непонятных чувств, что он вызывал в ней, стоило им остаться наедине. И в то же время, они ей нравились. Они были сладки и пьянящи. Разгорались где-то внизу живота, словно костер. И жаром пробегали по телу, выбивая россыпь мурашек.
– Можно? – забрал Хальвдан из ее рук пучок мочала, и Берта поспешила отвернуться.
Зря, наверное. Потому, как злосчастный мочал прошел по спине, плечам. Это было так волнующе и приятно, что Берте хотелось закрыть глаза и просто наслаждаться этими ощущениями. Но едва вместо мочала к коже коснулись его ладони, она отпрянула.
– Боишься меня?-лукаво прищурился Хальвдан.
– Нет, – почти не соврала Берта.
– Тогда ты не откажешь мне в ответной услуге? – протянул он ей мочал.
Берта сомневалась в том, хорошая ли это затея, но заметив, как Хальвдан вздрагивает от сдерживаемого смеха, едва сдерживая смех, вскинула подбородок и чуть не вырвала из его рук злосчастную тряпку.
– Ты коварен словно Локки, – проворчала Берта, со злостью шаркая по его спине.
– Мне кажется, ты поминаешь не тех богов, Берта. А еще собираешься содрать с меня шкуру, – рассмеялся он, резко развернувшись и перехватив ее руку одной рукой, а второй прижав к себе.
И вот теперь, когда она прижималась к его обнаженному телу, а во рту пересохло, то ли от страха, то ли от того самого сладкого чувства, что сейчас заставляло ее сердце стучать у самого горла, Берте меньше всего хотелось думать о богах.
– Мне кажется, что сама Фрейя вскружила мне голову, Берта. Или же стоит поверить словам Ульва о том, что ты меня околдовала?
А вот это неожиданно разозлило девушку. Она резко рванулась. И может и не держал ее воин достаточно крепко, раз она выскользнула из его хватки. Злость притупила чувство стыда, и она легко встала в полный рост, выпрыгнула из источника. И натянула просто на мокрое тело одежду. И все это время она не смотрела на него. Иначе заметила бы, как сжались его челюсти и потемнели глаза.
– Ты можешь думать, что хочешь, хевдинг. Но все же я скажу, – процедила она, повернувшись к источнику спиной. – Я не стала бы колдовать, чтобы привязать тебя к себе, даже если бы умела.
– Я настолько тебе не интересен?
– Именно, – бросила Берта и поспешила к ступеням ведущим во двор.
Никогда она еще не испытывала только чувств разом. Смятение. Желание. Злость. Страх... Еще какое-то неведомое ей до сегодня чувство.
Берта тряхнула мокрыми волосами, прогоняя их остатки, и перевела дыхание.
Подняла глаза к небу и улыбнулась, подставляя лицо бледному свету полной луны.
Не только Хальвдану вскружила голову юная Фрейя. И если это безумие разделено на двоих, то оно лучшее, что можно получить в дар от богов.
ГЛАВА 24. Жертва древним богам
В эту ночь Бертрада долго не могла уснуть.
Она ворочалась с боку на бок на жесткой монашеской койке. Вставала и проходила по маленькой комнатке едва в пять полных шагов. И снова ложилась.
Ей было то холодно, то вдруг тело начинало гореть. Порой казалось, что спины снова касаются покрытые мозолями пальцы Хальвдана. И от этого сердце начинало колотиться быстрее, а живот наливался тяжестью. И в то же время ставилось сложно дышать, будто воздух становился подобно камню, и давил на грудь.
Она старалась не думать о том, что произошло в источнике. Но мысли снова и снова возвращали ее в прохладную воду, к сильному горячему телу.
Вконец измаявшись, Берта решила, что уснуть ей все равно не удастся и, натянув штаны, вышла во двор.
Ночь была теплой. Пахла ночными маттиолами и пела голосами цикад. И даже запах дыма от погасших костров не казался горьким.
Берта вдохнула свежий, напитанный ночной влагой воздух, и медленно выдохнула. Порой, когда ей долго и быстро приходилось идти в гору и так же становилось сложно дышать, это помогало. Но в этот раз не очень то и спасло. Разве что дышать стало чуть легче. И холоднее. Берта даже передернула плечами, словно хотела сбросить сырой холод ночи.
Воины спали просто под открытым небом у почти погасших костров. Даже во сне они не выпускали рукояти клинков и секир из рук. Так предписано богами. Мужчина не должен далеко отходить от своего оружие потому, что неизвестно, когда оно им может понадобиться. И не мучили их ни жесткий камень, ни его холод. Это Берта все время мерзла, им же было все нипочем.
– Это разве холод? – говорил ей Снорри, улыбаясь. – Да у нас летом холоднее, чем сейчас здесь.
И тут же шмыгнула носом. Нет больше улыбчивого Снорри. И все же воины строго настрого запретили плакать о нем. А Берта не смела ослушаться. Часовые прохаживались, вглядываясь в темноту. Иногда перекрикивались. И им испугано отвечали ночные птицы. Ворочались раненные. Молча, не желая показать своей слабости. И Берта удивлялась тому, что им это удается. Никто не проронил ни звука, не дернулся, даже когда Хельги прижигал открытые сочащиеся кровью раны. И она не смела обидеть ни одного из них жалостью. С каменным лицом перевязывала раны найденными в обители святого Бенедикта бинтами. Хотя какой уже обители. Вряд ли кто-то сможет переступить порог храма после того, как его омыла кровь ее обитателей.
Сжались под деревом пленники, которых стерег смешливый Кнут. О них тоже позаботились. Правда, те не скрывали своей боли и северяне морщились, будто видели перед собой кучу навоза, глядя, как они извиваются и слыша, как кричат. К ним и направилась Берта. Остановилась в паре шагов и заговорила на языке Норэгр, глядя на неудачливых воинов.
– Что с ними будет?
Кнут пожал плечами. Ему сторожить выпало до самого рассвета. Это не лучшее время. Часто именно на рассвете часовые начинали клевать носом. Но не Кнут. Можно было подумать, что ему и вовсе не нужен сон. В битве ему досталась всего пара царапин и силы его не таяли так же стремительно, как Кьртана или Аудуна.
– Это рабы. Если переживут плаванье. Если нет – пойдут на корм рыбам.
Берта всматривалась в лица пленников. Совсем молодые. Немногим старше Снорри. Отец Оливер среди них казался сущим стариком. Одежды их были изорваны и забрызганы кровью. А в глазах читалась обреченность и страх. Кроме одного.
Темноволосый и темноглазый парень, ровесник Берты по виду, даже борода была еще словно пух цыпленка. Он смотрел на вельву с ненавистью и яростью. Если бы взгляд его мог испепелять, Бертраду бы уже объяло пламя. Столько ненависти. Столько злобы.
Берта присела на корточки, приблизив свое лицо. Что-то казалось знакомым в его чертах. Словно она видела его уже однажды. И в то же время нет. Слишком редко ей доводилось видеть благородных господ, чтобы забывать их лица. А то, что парень благородный, сомнений не вызывало. Уж простолюдина от высокородного отличить не сложно.
Девушка прищурилась и закусила губу Казалось важным вспомнить...
– Твои чары на меня не подействуют, ведьма, – сквозь зубы прорычал пленник, не особо и надеясь, что она его поймет.
Берта усмехнулась, но не стала говорить и слова. Кажется, она знала откуда ей знакомо это лицо.
– Где Хальвдан? – спросила она, поднявшись и повернувшись к Кнуту.
Тот пожал плечами и сказал, что хевдинга не видел с вечера. Но если вельва хочет его найти – ей лучше спрашивать Бьерна или Ульва.
Берта поморщилась. Бьерн был добр с ней. И все же она робела, едва оказывалась рядом с ним. И пусть он ни разу не сказал ни одного дурного слова ей. Все же немного страшила его огромная стать. Ульва же она вообще боялась. Рука сама поднялась и накрыла маленькой колечко на волосяной нити.
– Я поищу его сама. Приглядывай за этим, – ткнула она пальцем в пленника. – У меня дурное предчувствие.
Лицо Кнута стало суровей, добавив ему сразу годов. В свете луны же и вовсе стало похожим на суровую маску ледяного етуна. Он серьезно кивнул.
– Да, вельва.
Берта едва сдержала улыбку. От северных воинов не укрылось то, что она пела во время боя. И многие говорили, что тем самым она спросила богов и помощи. И те откликнулись. Отдали победу северянам. Сынам великой Норэгр. И даже к богатой добыче добавили несколько сильных и выносливых рабов. Теперь на высокую тощую фракийку смотрели с уважением. Никто не косился подозрительно. И стремились разделить с ней чашу с вином.
– Да. Я хочу принести жертву норнам и спросить их о грядущем, – сказала Берта, прохаживаясь вдоль ряда пленников.
– Тебе лучше поговорить об этом с Хальвданом, – неуверенно сказал Кнут.
– Да будет тебе. Я выберу самого немощного раба.
– А норны не разгневаются?
– Они не гневались за козу. С чего им гневаться, если получат более сильную жертву? – усмехнулась Бертрада. – К примеру, вот этого жреца, – ткнула она пальцем в отца Оливера. – Из него все равно не получится сильного раба. Его годы слишком велики, чтобы можно было поручить ему тяжелую работу. Но он жрец распятого. И норны будут довольны такой жертвой.
Кнут все так же нерешительно косился то на жреца, то на вельву. С одной стороны не следовало бы без разрешения хевдинга разбрасываться даже самыми никудышными рабами. С другой – его просила сама избранная богами. Не разгневает ли он ассов, отказав ей? И все же гнев богов был страшнее, чем Хальвдана. Потому Кнут кивнул.
– Забирай жреца. И пусть норны разделят с тобой сегодня свои знания. Берта улыбнулась.
– Я верю, что они мне не откажут, – сказала она, распутывая веревки на ногах святого отца и пропуская один конец через узлы на руках. – И я хочу попросить тебя дать мне свой нож.
Это была смелая просьба. Мужчина чтит оружие свое больше, чем что-либо другое. Ибо без оружия не попасть в золотые чертоги. И то что Кнут молча вытащил из-за пояса длинный нож, было великой честью даже для мужчины, и нереальной для женщины. Потому Берта брала его осторожно, словно наибольшую ценность, что мог дать ей северный воин.
– Я верну его тебе, – сказала девушка. И воин кивнул, чуть улыбнувшись.
Берта дернула за другой конец веревки, к которой был привязан отец Оливер.
– Идем, жрец. Сегодня ты встретишься с по-настоящему сильными богами, -сказала она на фракийском.
Лица пленников исказил ужас. Благородный юноша рванулся в путах.
– Ты будешь гореть в аду. Чертова ведьма, Господь покарает тебя, – выкрикнул он. Берта лишь улыбнулась на его слова и посмотрела на поднявшегося отца Оливера. Весь его вид источал смирение. И разочарование. На Бертраду он смотрел с такой болью, что сердце девушки сжалось. Но она дернула за веревку сильнее и потащила его в сторону пролеска, позади монастыря.
Было страшно отходить от костров и людей. Этой ночью Гери и Фреки правят пир. И кто знает, хватит ли им тех, чьи тела они уже собирали на поле боя. Но и лучше времени для того, что она решила сделать, сложно придумать. Луна послушно светила под ноги. Сухая прошлогодняя трава, взмокшая от предрассветной росы, цеплялась на штаны и монашескую хламиду святого отца. Промокли мягкие сапоги, а по спине катился пот от быстрой ходьбы и страха. Небольшого подлеска они достигли, когда уже занялся розовый, как новорожденный младенец, рассвет на востоке. А луна стала настолько блеклой, что напоминала кружево.
Берта вздохнула, ступая под сень деревьев. Вытащила длинный нож Кнута. Святой отец усмехнулся.
– Да, Берта. Ты стала слишком на них похожа.
Она ничего не сказала. Сделала шаг вперед и резкими нервными движениями разрезала веревки на его руках.
– Ступайте, святой отец. И помните о том, что мне обещали.
Отец Оливер потер затекшие, истертые веревками запястья, глядя на Берту. И резко сделал шаг к ней. Не по возрасту сильные руки сжали плечи девушки.
– Идем со мной, – быстро заговорил он. – Скоро здесь будут люди графа де Фрюльи. И снова будет проливаться кровь. Молодой девушке не место там. Один из пленников молодой виконт...
Берта усмехнулась. Последние сомнения расселись. И теперь она могла с уверенностью сказать, что значило то видение. Следует срочно поговорить с Хальвданом. Пусть решает, что сделать с молодым де Фрюльи. Что до ее будущего... Может, и правда его окрасили норны в цвет крови и смерти. Но ведь она сама его выбрала. Потому просто мотнула головой.
– Ступайте отче. Мне не следует задерживаться.
– Они убийцы. Везде, где ступает нога северян, только кровь и смерть.
– И эти убийцы единственные, кроме вас, кто относился ко мне хорошо. Единственные, кто не смотрел с презрением, – выкрикнула она глядя ему просто в лицо. – А знаете ли вы, как дорого ценит человек, не знавший добра ни от кого, даже малую его кроху?
Оливер отпустил ее так же резко, как если бы она была соткана из адского пламени.
– Я верю, что однажды ты снова вернешься к Господу. И мы еще встретимся, Берта. Я буду молиться, чтобы Он дал тебе силы, и твоя жизнь стала легкой. И, хоть ты больше и не веришь в милость Господа, я буду просить его о спасении твое души. Берта не стала говорить ему о том, что душу ее вряд ли получиться спасти. Что старуха Гесса выменяла ее на один день для себя. И Берта не знала, сможет ли удержать свои руки чистыми и не стать прислужницей великанши.
– Я буду вспоминать вас, – толкнула его в грудь. – Идите отче.
Она еще долго невидяще смотрела на подлесок, что скрыл отца Оливера. Вспоминала прошлое. Как приходила к нему за утешением. Рядом с ним позволяла себе быть слабой. Плакать, ткнувшись носом в колючую сутану. Его тихие спокойные слова. Наставления. Советы.
Непрошенные слезы навернулись на глаза и Берта быстро их стерла. Повернулась к монастырю и... встретилась лицом к лицу с Хальвданом.
Липкий страх прополз по спине и скатился капельками пота к пояснице. Она сглотнула горький ком, что враз стал мешать дышать.
Лучи просыпающегося солнца освещали его лицо, но лучше бы было темно. И не видно было серой злости в его глазах. Сейчас как никогда Хальвдан напомнил, кто есть на самом деле. Жестокий воин. Любимец древних богов, не прощающих мягкосердечия. Он и сам напоминал каменное изваяние древнего бога. Но, несмотря на страх, что внушал он всем своим видом, Берта вздернула подбородок. Свою судьбу стоит встречать лицом. Только трусы покажут спину опасности. Потому она смотрела просто в его глаза, ожидая его решения. Казалось время застыло. Только стук собственного сердца отмерял его, делая будущее настоящим, а настоящее – прошлым. Хальвдан медленно вытащил длинный нож из-за пояса, закатил рукав и полоснул себя по предплечью. Темно-красные змеи поползли по его руке. Расчертили ладонь, каплями стекли с пальцев и затаились на тонкой сухой траве.
– Испиши тело кровью, – глухо сказал он и Берта, словно стрела спущенная с лука, что долго был натянут, рвано подошла к нему.
Быстро наносила кровь, не особо заботясь том, чтобы знаки были хоть немного похожи на то, что рисовал на ней Хельги жрец. Руки ее дрожали, а во рту было солоно от непролитых слез.
– Кто тебе этот жрец? – спросил Хальвдан, когда Берта уже перевязывала его рану, оторвав кусок ткани от рубашки.
– Он заменил мне отца, когда я осталась одна.
– Разве ты была одна? У тебя ведь была бабка.
– Можно и с кучей родственников быть одной. Гесса никогда не заботилась о близких. Точнее не так, как то делают обычные люди. Она могла отогнать злых духов, испросить удачи или вступиться за меня перед соседями. Она даже могла спорить со смертью или судьбой. Но я не помню, чтобы она просто обнимала меня или гладила по голове. Когда я падала, говорила подняться и не показывать своих слез. Теперь я понимаю почему. Тогда... тогда единственным, кто утирал мои слезы и помогал встать на ноги, когда казалось уже совсем не осталось сил, был отец Оливер.
Берта перевела дыхание. Казалось, на эту короткую речь она потратила больше сил, чем было в ее теле. Даже ноги чуть было не подогнулись. Но тут же подобралась. Не стоит показывать своей слабости.
Хальвдан задумался. Как бы поступил он, если бы его названный отец и наставник попал в рабство? Точно так же. Нет ничего хуже для сына Норэгр, чем рабский ошейник. Раб не имеет права даже просить защиты и помощи у Тора.
– Идем. Ты не спала всю ночь.
– И сейчас не время, – мотнула головой Берта, подвернув край повязки. – Не сегодня-завтра здесь будут люди графа.
И запнулась. Перед ней стоял не мужчина из крови и плоти. А воин из стали. И глаза, подобные хорошо промерзшему льду, словно отточенный меч, отражали солнечные лучи.
– Нам нужно убраться отсюда, – коротко сказал он и первым направился в сторону монастыря.
– Подожди. Мы могли бы взять еще больше серебра и золота, – сказала Берта и потерла лоб.
Кровь, засыхая, стягивала кожу. От того тело начинало чесаться, а мысли разбегаться. Или это оттого, что второй восход солнца Берта провела на ногах? Но хевдинг остановился. Обернулся как волк, услышавший блеянье овцы.
– Что ты хочешь сказать?
И Берта сбивчиво и быстро затараторила:
– Одни из пленников, сын властителя этих земель. Мне было виденье...
– Сегодня? – усмехнулся Хальвдан, но Берта не обратила внимание на насмешку в его голосе.
– Нет. Тогда. В прошлый раз. Граф де Фрюльи отдаст тебе много золота и серебра за него. Нам просто нужно продать виконта отцу.
– Что помешает им убить нас потом?
– Клятва. Во Фракии так же чтут силу клятвы. Особенно если она именем Господа. И они боятся вас. Граф уже стар и не может вести за собой войско. Молодой виконт у нас, а младшие его сыновья слишком молоды и горячи, чтобы доверить им переговоры. Прибудет его советник. Его голова седа и он осторожен настолько, что сыны Норэгр назвали бы его трусом. Он не хочет бессмысленно пролитой крови. И сделает все, чтобы она не пролилась.
Хальвдан не перебивал ее. Слушал внимательно ее сбивчивую речь. Но после улыбнулся и кивнул.
– Если ты права, то мы будем очень богаты. Если нет – погибнем. Но разве настоящий воин боится смерти? Я рискну.
Берта спрятала улыбку, наклонив голову.
И только черный ворон, пролетевший над их головами, одобрительно каркнул.
Глава 25 Выкуп
Послы от графа прибыли утром второго дня. Ждали их в том же монастыре. Лучше было не показывать где Режущий волны. Он надежно прятался в расщелине и тот, кто не знал , вряд ли бы смог его отыскать. И если что пойдет не так, выжившие вернутся домой. Если же что-то случиться с кораблем... Берта сидела на ступенях монастыря и ждала. Кто бы спросил чего, не смогла бы ответить. Просто чувствовала... непонятное чувствовала.
Она была не первой, кто увидел въезжающий во двор отряд из шести человек. Но царапнуло что-то. От одного взгляда на воина, по правую руку от того самого седобородого, что в ее видении сетовал за перемирье. Он был опасен. Как змей в высокой траве. И Берта решила не спускать с него глаз.
По левую был другой, тот, который говорил, что северян нужно перебить. Трое простых солдат позади тащили сундук. Судя по тому, как они потели и гнулись, набитый до самого верха, если не камнями, то немалым богатством. Седой воин спешился и сделал шаг вперед.
Он не кланялся. Но в его взгляде не было ни страха, ни презрения. Так смотрят на равного противника. Он коротко кивнул в знак приветствия и спросил, понимает ли его северный воин.
– Я знаю твою речь. В наших землях еще есть рабы, что помнят родной говор, -усмехнулся Хальвдан. – И скоро появятся новые. Зови меня Хравн.
По лицу немолодого фракийца прошла тень.
– Меня зовут Эд Лавьи. Я пришел говорить о пленниках. Хочу выкупить их.
