Текст книги "Песня о неземной любви (СИ)"

Автор книги: Елена Силкина

Глава 5
Взгляд в бездну

1.

Иру разбудила затейливая трель. Это был будильник, который она сама же завела для себя вчера вечером.

Кахурианин сказал, что если будет что-то срочное, то ей поступит вызов с пульта в её каюте, по аварийной системе оповещения, по пси-блоку или напрямую телепатически. В целом же её свободное время и инициатива общения принадлежат полностью ей. Если она захочет задать вопросы, то сможет найти Ирруора в рубке или в его каюте.

Дотянувшись с края огромной кровати, девушка включила свет и обвела глазами комнату, планируя занятия на день. Привести себя в порядок, поесть и осмотреть подробно всё, что есть в её каюте. Третьего, пожалуй, хватит надолго.

Она спрыгнула на пол, направилась к креслу за своей одеждой, по дороге увидела себя в большом зеркале и остановилась. Пожалуй, всё остальное подождёт, а сейчас вполне можно было примерить наряд маурской невесты, решила она. Благо Ирруор не видит.

Она заблокировала дверь, вынула из шкафа большой мягкий свёрток из одежды, в которую завернула шкатулку, чтобы та не разбилась, достала из свёртка цилиндр и несколько мгновений любовалась кахурским пейзажем в прозрачной толще сферической крышки. Пляж, цветные скалы, зелень, море, рассветное небо и спускающееся к прибрежной старинной вилле «летающее блюдце», похожее на корабль Ирруора, в иллюминаторе которого виднелись две крошечные фигурки, мужская и женская.

Шкатулка с таким сюжетом вряд ли была старинной и бьющейся, но желания проверить это, уронив её на пол, почему-то не возникало.

Девушка сняла крышку, достала украшения, удобные, без застёжек, нанизанные на эластичные нити, и принялась надевать их одно за другим. Фероньера мягко сжала лоб, подвески скользили, гладкие и прохладные, по вискам и щекам, длинные серьги, покачиваясь, стукались о шею, колье прикрывало обнажённые груди и слегка щекотало их при движениях тела, а пояс с бахромой обнимал бёдра. Бахрома то и дело распахивалась даже при самой тихой ходьбе. В завершение Ира надела браслеты и сандалии и погасила свет.

Собственное отражение заставило её надолго застыть перед зеркалом. Разноцветные отсветы подчёркивали черты лица, подсвечивали гриву волос, обрисовывали каждую линию тела, придавая облику особую нежную, сияющую прелесть, лёгкость и утончённость. Фея, эльфийка, неземная ведьма! Ах!!!

Она в восторге исполнила перед зеркалом ликующий танец – смесь кадрили, лезгинки, бхарат-натьяма и сиртаки – и не перешла к фламенко, джиге и тарантелле только потому, что запыхалась.

Как бы оставить эти бижу себе безо всяких обязательств? Да он же и отдал их ей просто так. Но без обязательств – нечестно. А скопировать гарнитур на Земле вряд ли удалось бы. Цветные огоньки были явно не просты, здесь угадывалось ещё выверенное сочетание оттенков спектра, углов освещения, ещё какие-то эффекты.

Раздражённая и расстроенная Ира снова включила свет. «Оставить или вернуть, можно скопировать или нельзя»! И что за мысли в голову полезли? Лучше бы подумала над тем, зачем ты ему такая. В темноте в неземной бижутерии даже пень хорошо выглядеть будет. Другое дело – при дневном свете. Черты лица грубоваты, нос ни прямой, ни горбатый, так, нечто среднее, руки худые, груди маленькие, рост намного меньше, чем у маура, в общем, смотреть не на что…

Она сняла и убрала украшения на прежнее место, завернув их так же тщательно, надела пока свои земные джемпер и леггинсы, расчесала волосы, почистила зубы и разблокировала дверь. Косу не заплела – по транспорту не бегать, хозяйством не заниматься, а фланировать по каюте и так можно, зато коса кожу головы не оттягивает.

Она долго выбирала, что съесть, обнаружила цыплячьи окорочка-гриль и обрадовалась, затем взяла ещё риса с овощами, бананов, эклеров и какао, мимоходом восхитилась посудой, в которой ничто не портилось без холодильника, и села завтракать. Но в результате глядела, как цветные блики от камней, украшавших вилку, играют на кусочках пищи, жевала, не чувствуя вкуса, и ломала голову над проблемой, которую была не в силах разрешить из-за своего невежества. Кто такой маур, зачем она ему на самом деле и как это узнать доподлинно?

И что лучше – выйти и попытаться это выяснить или как можно дольше не показываться Ирруору на глаза? Ну-ка, выберись попробуй, а он снова начнёт обнимать да на колени к себе сажать…

2.

Кое-как доев, она принялась перебирать содержимое шкафов.

Начала с тумбочек трюмо. Любимую перламутровую косметику отложила в сторону (это земное и знакомое, неинтересно) и занялась шоколадом. Хорошо, что он оказался российским, а не заграничным. Угощала её как-то Люся конфетами… Они оказались солёными! Это шоколадные-то, кошмар. Ира положила в рот «Белочку», сунула под подушку плитку «Ванильного» и обратилась к одёжному шкафу.

На кресле быстро выросла груда – кружево, нейлон, шифон, шёлк, парча, органза, трикотаж, ламэ, эластик, шерсть, кожа, замша, мех, люрекс, металл… Ира утомилась, вытаскивая и разглядывая, и так и не могла решить, что именно в первую очередь поносить.

Потом неожиданно спохватилась. Вот интересно, а почему это маур сегодня даже ни разу не попытался сюда заглянуть? То норовит её разговорить, а то носа не кажет! Где и чем он занят? А вдруг она сейчас застанет его за каким-нибудь таким занятием, что сразу всё станет ясно?

Бросив то, что держала, в груду одежды и аксессуаров на кресле, она вскочила и опрометью бросилась в коридор…

В полутёмной рубке с космосом на экранах на первый взгляд никого не было. А на второй…

Возле одной из секций кольцевого пульта виднелось что-то длинное и тёмное.

Она подбежала и узрела разложенное кресло. На кресле навзничь лежал кахурианин и никак не реагировал на её присутствие.

– Ирруор, – вполголоса позвала она, подходя ещё поближе.

Маур не отозвался и не пошевелился. Античный профиль без впадинки на переносице чётко очерчивал белый звёздный свет, глаза были закрыты.

– Ирруор!

Она подошла почти вплотную. Стало видно, что он дышит. Почему же не проснулся? В обмороке?

– Ирруор!!!

Она уже была готова трясти его за плечи и хлопать по щекам, когда он открыл глаза, пошевелился и сел.

– Фу, как ты меня напугал! Что с тобой было? Спал?

Он посмотрел на неё. Лицо его оказалось полностью в тени, слабо фосфоресцирующие глаза непонятно блеснули. Помолчав, он не очень охотно ответил:

– Нет, не спал. Но со мной – ничего особенного. Просто обычный сеанс предвидения. Я же – эспер.

Ира предпочитала термин «эспер» названию «экстрасенс». Слово всё равно западное, зато короче. Поэтому данное слово оказалось и в лексиконе Ирруора.

Она мгновенно пришла в восторг.

– Ух, ты! Значит, можно запросто читать будущее и избегать опасностей!

– Можно, но не так уж запросто, – заулыбался Ирруор, – когда его читают и меняют по своему усмотрению очень многие. Я же не один такой, как ты понимаешь. Кое-что нельзя рассмотреть, кое-что нельзя изменить. Остальную информацию можно блокировать, не говоря уж о множестве разных других хитростей.

Несколько мгновений Ира размышляла над услышанным, потом спохватилась.

– Значит, я тебе помешала?!

– Не страшно. Сеанс можно повторить в любой момент. Ты испугалась?

Он поймал её за руку и мягко притянул к себе.

– Не так чтобы уж очень, – проворчала Ира, сильно озабоченная тем, чтобы высвободиться, но при этом не слишком обидеть маура.

Высвободиться не удалось. Ну ладно, он же ничего особенного не делал, всего-то – посадил к себе на колени, прислонил к своей груди и держал так. Она смотрела на экран, на звёзды, чтобы не смотреть на кахурианина, но космоса не видела, зато отчётливо ощущала тепло щеки, прижавшейся к её волосам, силу и бережность руки, обвившей её талию, слышала глубокое дыхание Ирруора.

Молчать было опасно. Молчание можно принять за знак согласия, или, по крайней мере, это – удобная атмосфера для инициативы.

– Планет с более или менее антропоморфными цивилизациями много?

– Только в этой галактике – тысячи.

– В таком случае, почему именно я? Из тысяч цивилизаций, среди миллионов и миллиардов женщин!

– Я увидел тебя во время первого же сеанса предвидения. Мне сильно попало за тот сеанс, потому что было ещё слишком рано делать такие вещи. Мне было десять лет.

– И потом ждал, когда вырастешь, чтобы лететь?

– Ждал, – чуть помолчав, ответил Ирруор.

Он ждал тысячу четыреста пятнадцать лет, пока она родится.

Маленький мальчик видел, как сильно его родители любят друг друга, и мечтал о похожей судьбе. Очень разумный и предусмотрительный, он решил – чем раньше он всё узнает, тем будет лучше, ибо тогда он сможет предвидеть все опасности и преодолеть все препятствия. Он не понимал, почему взрослые запрещают просматривать варианты грядущего до определённого, довольно-таки изрядного возраста, и устроил сеанс самостоятельно.

Он узнал и увидел всё, что хотел, и был тому несказанно рад, поскольку теперь мог тщательно готовиться к будущему. Времени оказалось достаточно, даже более чем. Он не понял, почему взрослые так странно отреагировали. Родители не разговаривали с ним несколько дней, мама тайком плакала, но самым большим наказанием явился для него молчаливый упрёк Учителя, у которого в глазах была откровенная жалость и глубоко скрытая печальная безнадёжность.

По истечении некоторого времени он предположил, что верно догадался о подоплёке данного запрета. Подросток, юноша, молодой мужчина больше ни разу не смог посмотреть ни на одну девочку, девушку, женщину. Он учился, работал, путешествовал. И ждал…

Секундную паузу девушка заметила, но не поняла и не придала ей значения. То, что он сказал, прозвучало очень искренне. Такое нельзя придумать, к тому же сходу. Да? А вспомни, Ирочка, своё вдохновение, когда надо было оправдаться перед родителями за купленные тайком блёстки или леденцы…

Она взглянула ему в лицо, озарённое светом крупного звёздного скопления. Совсем рядом с её глазами были яркие янтарные глаза, сейчас с тёмно-серебряным оттенком, огромные и выразительные. В них смотреть – всё равно, что в бездну. Вот уж воистину неземные глаза, во всех смыслах. В них утонешь, потеряешься и ничего не поймёшь, сколько ни вглядывайся.

Ира с трудом оторвала свой взгляд от глаз кахурианина. Гипнотизировал? Вроде бы нет, иначе она не смогла бы опомниться…

3.

Молчание затягивалось, нужно было срочно продолжать разговор.

– А у неэсперов предвидение бывает?

– Что ты имеешь в виду? Потенциально – все эсперы. У необученных? Бывает, конечно.

– А как?

– По-разному. Чаще всего – во сне.

Она вспомнила свой кошмарный сон в первую ночь на борту. Там было лицо Ирруора, в беспамятстве или умирающего. Сейчас во время своего сеанса он выглядел очень похожим образом, наверное, поэтому она так сильно испугалась. Слишком путаным и неопределённым было то, что ей снилось, толку-то от такого предвидения…

– Ты видела что-то необычное, поэтому спрашиваешь?

– Нет, просто так.

Он не настаивал. И отпустил её, когда она нетерпеливо пошевелилась.

– Пойду погуляю, – сказала она, шагая к двери. – Нет, убегать не буду, я же обещала.

– Верю, – отозвался Ирруор.

Она вышла в коридор.

«Верю». Вот как. Или просто уверен, что всё равно поймает?

Короткий прямой коридор закончился, овальная дверь открылась, выпуская Иру в кольцевой. Она стремительно пошла по нему.

Античный герой, божество древних мифов, супермен из фантастического боевика… Его чёрно-золотой облик всё время стоял у неё перед мысленным взором, и такое восхищение выглядело очень подозрительно, уж очень на гипноз походило…

4.

Она сделала два круга по кольцевому коридору быстрым шагом к тому моменту, как не выдержала. Тогда она вернулась в рубку и проговорила преувеличенно шутливо:

– Уже не один раз корабль облазила, а всё никак не верится, что не сплю! Что всё это – не галлюцинация, не фантом, не голограмма!

– Ах, вот чего ты опасаешься. Ты знаешь о таких возможностях.

Ирруор смотрел на неё открыто и прямо.

– Да, я знаю, – вызывающе подтвердила Ира.

– Хорошо, что ты об этом сказала. В том, что мой облик – не голограмма, легко убедиться. Подойди ближе, коснись меня.

Он провёл ладонью по своей щеке, показывая наглядно, что нужно сделать.

– Коснись, не бойся. Сразу увидишь, что нет никакого слоя, в который погружаются пальцы, нет наложенного объёмного изображения.

Невольно поддаваясь на эту просьбу, она подошла к нему, сидящему в кресле пилота, вплотную. Протянула руки, осторожно притронулась кончиками пальцев к гладкому бронзовому лбу, очертила линию античного носа, не осмеливаясь даже близко подобраться к губам, скользнула по одной из бровей, задев вибрисс. Бровь у Ирруора невольно дрогнула.

– Ой, прости, я сделала тебе больно!

– Нет. Может быть, немного неудобно, как всегда, если против шерсти. А почему ты так решила?

– Не знаю. Показалось.

– У тебя потрясающая чуткость.

– Как исправить?

– Пригладить в обратном направлении, – быстро ответил Ирруор.

Она поспешно снова легонько провела кончиком пальца по его густой чёрной брови и вдруг поняла, что он пошутил. И засмеялась, и он тоже засмеялся. Впрочем, может быть, он не столько шутил, сколько хотел продлить прикосновение.

– Убедилась, что у меня нет голограммы?

Она практически забыла об этом.

– Убедилась. Если бы так же легко можно было доказать, что мне не внушены никакие галлюцинации, – пробормотала она.

– Вот это я доказать не смогу. Ты не обучена. И способов обмануть даже эспера есть немало. Это может доказать только время.

– Время! – Ира язвительно хохотнула. – В сказках жёны чародеев так всю жизнь и видели не то, что есть на самом деле. Я не испугаюсь клешней и жвал, честное слово! Если именно в этом дело!

– Никаких клешней и жвал у меня нет. Думаю, всё же найдётся способ доказать тебе это, подожди только, не убегай.

Ира отстранилась, чувствуя неловкость.

– Я не убегаю, я просто пока – к себе в каюту…

5.

В каюте она убрала на прежнее место всю одежду, подумала немного и… отправилась обратно. Может, можно подловить маура на чём-нибудь ещё?

Но в рубке Ирруора не было.

Ира даже задрожала от волнения и предвкушения того, что наконец обнаружит что-то определённое, подтверждающее одну из версий.

Она выбежала из рубки и пошла по коридору, осторожно заглядывая во все помещения по пути.

За этой дверью никого, и за этой – тоже, и за этой. А…

Заглублённый пол спортзала-бассейна был покрыт водой, и вода тихо плескалась. Ирруор неторопливо плавал взад-вперёд стилем баттерфляй. Понятно, почему не кролем, ему в таком случае этот бассейн был бы на полтора гребка.

Он остановился – воды по грудь – и помедлил, потом выбрался из бассейна, сел на ступеньку и принялся выжимать воду из волос. Кто сказал, что в этой позе – с руками, поднятыми к причёске – красивы только женщины? Кто сказал, что это вообще женская поза, олицетворение женственности? Ира не сводила глаз с нагого кахурианина, она не моргала, не дышала и не мыслила в эти мгновения. Игра мускулов на мощном и прекрасном золотистом теле её заворожила.

Особых отличий от человека она не наблюдала, тем более что он так сидел – то, что ниже талии, заслонено приподнятым коленом. А предусмотрительность у него, как у разведчика – на теле ни клочка одежды, а фиолетовая коробочка красуется на цепочке у бедра, как всегда. А может, эта цель как раз и есть – разведка? Но Ира – не учёный и не политик, так что не сходится.

Ирруор поднял голову, посмотрел на неё и улыбнулся. У неё возникло впечатление, что он давно знает о её присутствии, но давал ей возможность без помех смотреть на него.

– Хочешь искупаться?

Она отрицательно повертела головой. Во-первых, он обнаружит, что она не умеет плавать, и наверняка вздумает учить, а во-вторых, она не собиралась демонстрировать себя в бикини.

– Тогда я сушу бассейн.

– Зачем?

– Покажу тебе тренажёры.

– Зачем?

– Мне нужно знать, в какой ты форме.

Приблизительно он это уже знал, и то, что он знал, ему очень не нравилось. Впечатанные навыки боевых приёмов бесполезны, если мышцы до такой степени запущены. На скоростное укрепление в медотсеке она не согласится, заподозрив что угодно, кроме истины.

Он поднялся со ступеньки, и она поспешно отвернулась. Он хочет её смутить или, наоборот, убедить бросить подозрения? Так же поспешно она повернулась обратно, вспомнив, что анатомия может быть уликой. И тут же обнаружила, что в данном случае – не может. Правда, ей не с чем было сравнивать. А через секунду она забыла и об уликах, и о сравнительной анатомии.

Герлон делал линии фигуры маура более плавными, скрадывая мощь прекрасного, богатырски сложенного тела. При отсутствии одежды бросались в глаза могучие плечи, широкая грудь с пластинами стальных мышц под гладкой золотистой кожей и сильные руки, бугрящиеся мускулами, плоский живот и крепкие бёдра, гибкая, относительно тонкая талия и прекрасной формы длинные ноги с узкими ступнями.

Ира любовалась его телом, забыв обо всех приличиях, но через некоторое время поймала на себе спокойный взгляд, побагровела и опустила глаза.

– Покажу тебе тренажёры, – негромко повторил он как ни в чём не бывало. – И меню пора привести в порядок, нельзя же питаться только лакомствами.

– Диета? Ещё чего не хватало! Я ем всё полезное – и белки, и жиры, и углеводы, и витамины, и всего в меру, не полнею же, как видишь! Тренажёры терпеть не могу, я бы лучше попрыгала под музыку, танцевать люблю! Где в компе библиотека? Посмотрю музыкальные записи.

– Библиотеки нет. В банке данных только то, что необходимо для полёта.

– Как – нет? Ты даже фильмы собирался мне показывать! Голографические!

– Мне нужно было во что бы то ни стало тебя отвлечь. Я был намерен воспользоваться шлемом-транслятором и своей памятью. Я не брал библиотеку, поскольку не планировал круиза.

– А что же ты планировал?

– Сразу везти тебя на Кахур.

– Почему же передумал?

– А в качестве кого я тебя привезу?

– И решил, что звёздная кругосветка поможет образоваться моему расположению?

– Надеюсь.

– Чем же ты занимался во время полёта?

– Профилактика оборудования, тренажёры, разные мысли и мечты…

И сеансы предвидения, многократные, длительные, путаные, мучительные. Об этом он не рассказал.

– Всё равно с ума сойти можно! Здесь так тихо!

– Я взял с собой синтезатор.

– Синтезатор?! – ахнула Ира. – Ты на нём играешь? А он большой? А можно мне? А он где?

– У меня в каюте. Сейчас принесу, – засмеялся Ирруор. – Иди в рубку, я принесу его туда.

Ира с радостью послушалась.

6.

Когда он возвратился, она не к синтезатору бросилась, а – задавать целую кучу новых вопросов.

– А что за Галактический Союз? И что за феодальный Эрнэл? И что за пираты? Расскажи!

– Галактический Союз – союз цивилизаций нашей Галактики, достигших определённого уровня.

– Техники?

– Этики. Технику Тайр может дать, как дал её маурам. Хинн-Тайр – планета и цивилизация, которая является лидером Союза. Цивилизация Тайра – антропоморфная. Пираты – выходцы из разных цивилизаций, среди них есть и мауры, к сожалению. И земляне также.

– А земляне там откуда?

– Их увезли. Так что как повезёт, смотря кто увезёт. Есть сведения, что жители Эрнэла принимают участие в преступных операциях и снабжают техникой незаконные группировки, даже возглавляют их. Эрниане опасны. Ксенофобы, антропоцентристы, расисты, конкистоманы и экспансионисты. К счастью, не они лидируют, но стремятся к этому. На Эрнэле две антропоморфные расы – светловолосые и светлоглазые гарайны и хивы с чёрно-фиолетовыми глазами и волосами и бледной кожей лёгкого сиреневого оттенка. Гарайнов легко спутать с представителями одной из двух рас тайриан, единственное отличие – отношение к окружающим, особенно неантропоморфам. Эрнэл в Союзе не состоит.

– А Кахур?

– Кахур входит в Союз.

Ага, среди пиратов есть и мауры. А этот маур – кто?.. Кто-то пират, кто-то не пират, такие-сякие гарайны ничем не отличаются от замечательных тайриан, а она не видела ни тех, ни других, где уж ей разбираться…

– У меня голова пошла кругом, а в голове – каша, – проворчала расстроенно Ира.

Он засмеялся, она мрачно на него посмотрела, и внезапно он невольно сделал такое движение, словно хотел прикрыть рот ладонью. У него была чудесная по красоте и обаянию улыбка, зубы белые, ровные, но формой отличались от человеческих, не то чтобы очень острые… так, несколько конические.

Иру очень сильно задел этот жест, неожиданный у полного достоинства кахурианина, и его взгляд, словно он ждал морального удара. Что ему напомнило её высказывание?

– Ты… ты что же, боялся улыбаться при мне в полную силу, чтобы я лишнего не рассмотрела? Кто к тебе так дико придирался с этими различиями? Но мне-то они до лампочки! Так даже интереснее! Если бы ты видел себя со стороны, то знал бы, что потрясающе красив! И обаятелен! И это… эээ… привлекателен! На Земле за тобой девчонки толпами бы бегали! Даже те, которые расистки и ксенофобки! Один взгляд на тебя – и любая ксенофобия из головы вон!

Ирруор снова засмеялся, хотя и с оттенком печали.

– Мне не нужны толпы, мне нужна одна.

Случайно она не перестаралась, утешая?

Поскольку Ира промолчала, он понял, что это просто сочувствие, а не что-то большее. И тогда занялся синтезатором, чтобы отвлечься.

7.

Она посмотрела на космос на экранах, на склонённое над клавишами музыкального инструмента лицо маура, и неожиданно ей стало очень тоскливо. У неё не биография, а спейс-опера какая-то. А у спейс-оперы должен быть хэппи-энд по закону этого жанра. Тоска сменилась отчаянной яростью. Хочу хэппи-энд, и чтобы обязательно со счастливым продолжением!

Без катавасий жизни не бывает. Но пусть будут катавасии, лишь бы они хорошо заканчивались. За хэппи-энд – что угодно! То есть, что угодно, кроме главного. За счастливое окончание читатели книг и зрители фильмов частенько прощают довольно махровую бездарность опуса…

Она неожиданно запела.

 
За хэппи-энд
Прощают всё на свете —
Дрянной сюжет,
Напасти и тенета,
Бездарный слог,
Бесцветный антураж,
И то, что мог
Быть не напрасным раж!
 
 
За хэппи-энд,
За бесконечность сериала
Прощают слэнг
И заумь интеллектуала,
Безумный брейк
И логику железобетона,
Шальной разбег
И пуританские каноны.
 
 
За хэппи-энд,
За вечность продолженья —
Немой обет,
Хамелеона мельтешенье…
 

Ирруор замер в кресле, только пальцы порхали по клавишам, но при этом синтезатор не издавал ни звука. Звёздный свет обливал его с головы до ног – чёрно-жёлтые волосы, смуглое лицо с чеканными изысканными чертами, прекрасное мощное тело в пятнистом трико-металлике. Он сам был, как звёздный свет.

 
За звёздный свет —
И отступленье, и удар,
Шедевр и бред,
Грабёж и щедрый дар…
 

Ира бурно вздохнула и ощутила, что она вся мокрая от пота. Сердце у неё сильно билось. Так бывало часто, когда она пела.

– Ой, мне срочно нужна бумажка и ручка!

– Я уже записал. Ты сочиняешь песни? Впрочем, что я спрашиваю, это же ясно. Спой ещё что-нибудь из своих.

– Не-е, – Ира яростно замотала головой. – Они никуда не годятся. Вот эта вышла чуть получше, да и то не знаю, как её причёсывать буду… Я всё пыталась написать песню о любви, да не просто о любви, а о большой, настоящей, необычной, можно сказать, неземной. Так и назвала – «Песня о неземной любви». Ничего не вышло. Даже слов не подобрала, все слова штампованные и банальные, а других я не знаю. Само это выражение – неземная любовь – стереотипно… Так что ничего не вышло.

– Если бы то, что ты писала раньше, никуда не годилось, сейчас ты не могла бы написать то, что тебе понравилось.

Она только вздохнула. И тогда он сказал:

– У меня тоже не вышло.

– Писал песни?

– Да. И тоже хотел написать главную… На самом деле я не слишком склонен к музыке.

Она быстро глянула на него и решила, что такое его настроение нужно срочно исправлять переменой темы разговора.

– Что-то я устала от музыки, лучше расскажи что-нибудь ещё.

– Что именно?

Она задумалась. Вот ведь, вдруг забыла, о чём хотела спрашивать.

Он не торопил.

8.

О чём ещё можно спросить? О том, как летает корабль? Технических характеристик она всё равно не поймёт, она не инженер и не физик…

– Что означает твоё имя, как переводится?

– «Звездный Свет».

– А сколько тебе лет?

Ирруор ответил не сразу.

– Много, – улыбнулся он несколько натянуто.

– Думаешь, меня испугает разница в возрасте? Она такая большая? Неужели на самом деле ты столетний старец, хотя выглядишь лет на двадцать пять? – весело поддразнила Ира. – Не бойся, мне это неважно, главное, что ты выглядишь и чувствуешь себя на двадцать пять.

Ирруор едва заметно грустно усмехнулся.

Вопросы вдруг иссякли. Она снова молча смотрела на звёзды. Быстро она привыкла к этому зрелищу. Казалось бы, даль без горизонта и без конца, именно вот бездна, должна вызывать головокружение и ужас. Но не вызывает. Хорошо иметь стальные нервы. Но взгляд из рубки – это не то.

– Когда орбитальный комплекс летает над Землёй, космонавты выходят в открытое пространство. Я тоже хочу, а то меня тут того гляди клаустрофобия заест. Хочу увидеть настоящий космос, а не на экранах.

Ирруор отрицательно покачал головой.

– Нам не следует тормозить.

– Надо экономить топливо?

– Нет, дело не в топливе. Нам просто не стоит тормозить.

– Гонится за нами кто, что ли?

– Пока что нет. Но возможность такая всегда существует. Вид космоса с наружной брони я тебе сейчас покажу – при помощи голографии. Встань посередине, придвинь к себе кресло, чтобы было за что ухватиться, и помни, что это – всего лишь изображение, а я рядом, в двух шагах.

Ира с готовностью выскочила в центр рубки, волоча за собой своё сиденье, утвердилась там, держась за спинку кресла, и стала ждать.

Погасли экраны и свет, несколько мгновений вокруг была только непроглядная темнота. Потом всё окружающее внезапно изменилось. Под ногами оказалась серебристая поверхность корабля, блестящая под светом мириадов звёзд. Дисколёт имел диаметр примерно в полсотни метров или немного больше, громадный, красиво обтекаемый, величественный. Это если смотреть на него, стоя на середине верхнего диска. Но если глянуть отсюда на космическую бездну, полную звёздной пыли и простирающуюся во все стороны, то становится понятно, что корабль очень маленький, металлическая песчинка в необозримых глубинах Вселенной.

Пространство было буквально набито звёздами и потрясало сознание, восхищало, но не подавляло. Да и почему должно было подавлять? Человек – существо гордое, иначе он не выживал бы в подобных ситуациях. А ещё пространство, набитое звёздами, навевало печаль. При гиперсвете любой кратности невозможно побывать на всех этих далёких мирах, озаряемых разноцветными солнцами. Сколько звёзд в нашей Галактике? Двести миллиардов, кажется. А сколько галактик? А Вселенных?..

Некоторые звёзды были ближе остальных, например, вон те две, рядом, яркие, крупные, цвета глаз Ирруора. И притягивали, прямо-таки гипнотизировали, словно глаза маура. Бездонная глубь тоже заманивала взгляд. Казалось, что разум летит туда, летит, летит… И тонет, теряя себя, мысли, память…

Ира почувствовала, что падает.

И тут же была подхвачена сильными руками Ирруора. Оказывается, он был совсем рядом, за слоем объёмного изображения. А ей даже не пришло в голову его позвать.

Она не потеряла сознание. И даже быстро успокоилась, потому что гипнотизирующая бездна уже исчезла, в рубке зажёгся свет, а нежные, надёжные объятия, в которых девушка пребывала, являлись лучшим лекарством от любых потрясений.

Ирруор винил себя в произошедшем. Он же видел, как она испугалась экрана нижнего обзора в первый вечер на борту. Он должен был отговорить её от намерения побывать в открытом космосе немедленно. Но ему хотелось любым способом развлечь её, чтобы в конечном счёте увлечь собственной персоной. За его опрометчивость заплатила она.

– Я не гожусь для космоса. Я только взглянула на него и уже почти упала в обморок, – с отвращением к себе самой и отчаянием пробормотала Ира.

– Всё не так, – попытался уверить её маур. – Это просто отсутствие привычки. Иляги в детстве боялся высоты и думал, что не сможет летать вообще. Как видишь, теперь он инспектор и проводит в космосе больше времени, чем на любой из планет, чувствуя себя отлично.

Ира энергично покивала, показывая, что с ней всё в порядке.

– Отнести тебя в каюту?

– Не надо. Я хочу побыть здесь. Я вспомню ещё вопросы. Принеси мне пожалуйста конфет.

– Хорошо, вспоминай пока вопросы…

Ирруор быстро вышел из рубки.

9.

А когда вернулся, то обнаружил, что в рубке включены все до одного экраны, а Ира сидит на полу, вцепившись в ножку кресла, и заставляет себя смотреть вниз.

– Что ты делаешь! – закричал Ирруор, прыгнул к пульту, вырубил всё видео, включил свет и подхватил девушку на руки. – Разве можно обращаться с собой настолько свирепо? Так можно себя сломать! Неужели я должен следить за тобой, как за ребёнком?

– Я не сломаю себя! Я выдержу! – тоже закричала Ира. – Время не ждёт! Или я привыкну к таким зрелищам сейчас, или меня придётся отправить обратно!

– Не отправлю, не надейся, разве что только вместе с собой. Я согласен больше никогда не выходить в космос, если ты не сможешь привыкнуть к звёздным пространствам.

– На Земле тебя на части разорвут, потому что поделить не смогут… И выдерживать тут мне нечего! Я знаю, что произошло! Во время учебной тревоги всё было нормально и сейчас вначале тоже всё было нормально! Я не первый раз смотрела в бездну! Просто нельзя смотреть на звёзды, словно в глаза! Я сама себя загипнотизировала, только и всего!

– Во время учебной тревоги у тебя была обратная связь?!

– Да!

– Всё равно я не позволю тебе над собой издеваться. Приучать себя надо постепенно.

Повисло молчание. Ира догадалась, что сейчас произойдёт, тем более после такого бурного диалога, но не возражала, даже прикрыла глаза, чтобы не сбивать с толку своим суровым взглядом. И тут же почувствовала учащённое дыхание Ирруора возле своего лица.

Она продолжала считать, что притворяется, не признаваясь самой себе, что начинает ждать его прикосновений и получает от них удовольствие. Он целует так нежно, бережно и трогательно, как и обнимает, к тому же не заходит слишком далеко.

– Я всё время боюсь, что мне придётся отправить тебя обратно, – прошептал он неровно. – Слишком много информации, впечатлений и чувств. Была у тебя маленькая знакомая планета и вдруг оказалась безмерная Вселенная. Взгляд в бездну может оказаться слишком сильным шоком. Чрезмерная психическая перегрузка иногда убивает. Я боюсь за тебя.

Такой поворот дела привёл Иру в растерянность. Как? Похититель готов вернуть её обратно? Что это значит?

Не успев додумать до конца, она принялась с жаром возражать:

– Да нет у меня никакой психической перегрузки! Я холерик, я всегда так бурно реагирую! И что это такое тут может меня смертельно потрясти? Фантастику читала, боевики смотрела, на самолёте летала! Невелика разница – самолёт и звездолёт! Другие тут летают, значит, и я могу! Нельзя меня обратно, обратно хода нет! Я же буду сидеть и грызть себя за то, что лишилась такого потрясающего шанса! Как по-твоему, это будет чрезмерная психическая перегрузка или нет? Да то, чего ты боишься, случится тогда ещё быстрее! Я не хочу обратно!!!